Текст книги "Гиены в средней полосе"

Автор книги: Сергей Извольский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 33 страниц)

– А что за тозик? – поинтересовался Дим.

– Тозика не знаешь? Смерть председателя же!

– Мне ни о чем не говорит, – Дим глянул на меня, я пожал плечами. Слышать я где-то слышал это выражения, но не вспомнил.

Гурьбой вывалили во двор. Тозиком оказалось ружье, и когда я его увидел, понял, что прозвище смерть председателя ему подходит на сто процентов. Ружье производило впечатление сделанного на коленке, и по виду было похоже на обрез трехлинейки. Откидной приклад, как на румынских калашниковых, позабавил. Семен, прихватив тозик, пошел в номер помогать перенести вещи, мы же втроем с помощью двух домкратов вывесили лачетти с одной стороны. Колесо закинули в кукурузер и поехали в шинку. Как отъехали, еще одну таблетку закинул, пока колеса крутили, опять зуб начал ныть.

Шиномонтаж располагался в гараже, приткнувшимся у переезда на окраине города. Вдали виднелись обветшалые постройки, по виду сельскохозяйственные. Когда Серега постучал в дверь, в окружающей тишине загромыхало так, что на другом конце поселка, думаю, было слышно. Вышедший на стук хмурый парень сообщил, что боковой порез он исправит только завтра к обеду. Если свет дадут. Если нет, то может быть позже, притом зарядил нереальный ценник. Нас естественно не устроило. Серега с ним чуть потрещал, и вскоре мы приобрели у него колесо, непрезентабельного вида, но зато с зимней резиной. Хотя шипов там оставалось очень мало. Денег отдали прилично, но деваться было некуда. Вообще парню было все фиолетово по виду, двигался он как сомнамбула. Вот что значит отсутствие конкуренции.

Ногами кстати подкачивать колесо не пришлось, у Сереги в машине оказался компрессор, работающий от прикуривателя. Я все себе такой приобрести не могу, даже и не подумал, что он у него оказаться может. Сам-то раздолбай, полгода без домкрата в машине ездил. Балонник правда был. При всем притом, что своей машины у меня нет, езжу на конторском опеле. И чеки на инструмент механик мне оплачивает, когда приношу.

Напоследок спросили у этой ходячей флегмы, где поместье находится, дурка бывшая. Парень неопределенно махнул рукой в сторону виднеющихся вдалеке полуразрушенных построек, выдав лаконичное "там" и захлопнул с грохотом дверь, скрывшись в гараже. Мы с Серегой переглянулись, и покатили по дороге вдоль железки. Навстречу удачно попалась женщина, которая после нашего вопроса про поместье доходчиво разъяснила, где оно находиться, что это бывшая усадьба какого-то аристократа, которую экспроприировали большевики, а раньше, как дурку закрыли, там был санаторий от местного завода, но из-за гниды Чубайса завод продали, санаторий теперь никому не нужен. И еще, она хотела сказать, что.... Что еще мы уже не узнали, прокричав слова благодарности, Серега тронулся с места, иначе можно было с ней до вечера простоять. Женщина продолжала говорить нам вслед еще долго, я в боковое зеркало заднего вида смотрел, нагнувшись вперед.

Доехали минут за пять, оказалось недалеко. Ворота бывшего санатория не закрывались уже давно. Одна покосившаяся проржавевшая воротина уже вросла в землю, второй просто не было. До нас по снегу здесь проехали только Уралы, которым такое количество снега просто ровно, но кукурузер пер уверенно. По сторонам стояли голые деревья, было много разросшегося кустарника. Посажено все было с толком, и летом здесь думаю красиво. А когда за парком ухаживали, наверняка было совсем сказочно. Проехали несколько на вид заброшенных корпусов из потемневшего от времени когда-то белого кирпича, и выехали к красивому двухэтажному зданию собственно самого поместья. У левого крыла здания стояла пожарная машина и один из Уралов. Второго не было.

– Смотри-ка, грамотный парнишка этот ваш лейтеха, – покачал головой Серега. Нас уже на прицел взяли, причем два раза.

– Где?

– Не пялься только особо, чердачное окно левее и ниже бельведера. И сзади в доме сидели нас пасли.

– Ниже чего? – переспросил я. Непонятное слово резануло по ушам.

– Ниже бельведера, башенка вон на крыше. У вас в Питере дворцов, что у дурака фантиков, а такого названия не знаешь, эх молодеж, – выделив букву ж, сказал Серега, и глянул на меня с укором.

– Зато я Шевчука, Бутусова, и Кинчева вживую видел, – пробурчал я негромко.

Серега глянул на меня, хмыкнул, но ничего не сказал.

Подъехали к крыльцу. Издалека здание бывшего поместья выглядело красиво, вблизи же бросались в глаза и несколько выбитых окон, заклеенных пленкой, и обшарпанные стены с потеками, покосившаяся крыша в правом крыле. Невдалеке стояла бочка, там догорал огонь, шел черный дым, как от резины. Чуть дальше стояло в ряд несколько остовов машин.

– Фаллаут какой-то, – вырвалось у меня.

– Что?

– Сюрреализм апокалипсиса, – неожиданно даже для себя выдал я.

– Ну да.

Как только мы вышли из машины, на крыльце появился воин, держа наперевес автомат и оглядывая нас с прищуром. А может близорукий просто.

– Здорово, боец! – гаркнул Сергей.

– Здрасте, – не очень уверенно ответил тот, и как-то даже редкие веснушки у него лице заметнее стали. Совсем молодой.

– Вы по какому поводу? – спросил воин после небольшой паузы, перехватив автомат.

– Мы к командиру твоему, как найти?

– А вы кто, как доложить?

– Скажи земляк его, – сказал я, – познакомились вчера.

– Подождите пару минут, – сказал боец, и скрылся за высокой дверью.

Через минуту, может чуть больше, на крыльце появился худощавый старшина, которого я запомнил, когда нас из канавы доставали. Его еще лейтеха на свое место в кабине усадил. Он меня тоже узнал, по всей видимости, потому что глянул на меня, изогнув брови.

– Пошли, – коротко сказал он, и скрылся за дверью, мы двинулись за ним. Пройдя сквозь обширный зал с широкой лестницей на второй этаж, наш провожатый углубился в коридоры. Поспевали мы за ним с трудом, поскольку проходы были завалены хламом, заставлены коробками, глаза к темноте еще не привыкли, и ориентироваться было тяжело. Свет падал только из нескольких открытых дверей. Через несколько поворотов мы вошли в приличную по размеру комнату. В углу стояло три пирамиды из оружия, рядом на подоконнике примостился боец, охраняя. Когда мы только появились, он явно клевал носом, но увидев старшину, мгновенно вскинулся. В одном углу на тюках из выцветшей ткани цвета хаки, наверное, привезенных армейцами с собой, пристроилось несколько человек, все спали. Ровным рядком у стены стояли расшнурованные берцы. В углу кочегарил буржуйку парнишка в явно великоватом ему новеньком бушлате. На печке стояло несколько котелков, а рядом поднос, там я заметил кофе, сахар в стеклянной банке, несколько кружек.

– Сеня, лейтенант у себя? – спросил прапор кочегара.

– Товарищ лейтенант спать изволят. Велено будить или только если что срочное, или, – Сеня степенно достал часы из кармана бушлата, – через сорок минут, как раз на два часа спать прилегли.

– Парни, а у вас срочное? – спросил, оборачиваясь к нам старшина.

– Да как сказать, – я переглянулся с Серегой, – для нас очень срочно.

– Сеня, буди командира, – веско сказал Серега.

Солдат глянул на старшину. Старшина на меня. Я на Серегу.

– Будите, будите. Срочно нам, срочно, – делая ударение на каждом слове, после моего взгляда сказал Серега старшине.

– Сень, буди.

– Тарищ старшина, мне тарищ лейтенант обещал зубы выбить, если я его по какой херне разбужу, может лучше вы?

– Сеня, я тебе сам скоро зубы выбью! Звиздуй буди! – взорвался старшина.

– Ща-ща-ща, – быстро произнес он, и метнулся к буржуйке. Мигом сварганил растворимый кофе, взяв воду из одного из котелков, стоявших на буржуйке. Прикурил сигарету, и, держа ее в одной руке, а кружку в другой, скрылся за неприметной дверью в углу помещения.

Через некоторое время из этой двери вышел лейтенант Саша, держа сигарету в одной руке, кружку с кофе в другой, и на ходу дуя на напиток. Злыми не выспавшимися глазами глянул поочередно на прапора, потом на Серегу, потом на меня, и как узнал, взгляд стал более похож на нормальный.

– А, Стас, здорово. Какими судьбами? – левой рукой он взял кружку двумя пальцами за верхний ободок, и сунул сигарету в зубы, освободив правую. Поздоровался со мной за руку. Потом протянул руку Сергею, мазнув по тому взглядом. Когда здоровался, руку с кружкой дернул, и горячий напиток чуть выплеснулся через край. Саша поморщился, перехватил кружку в другую руку, и подул на ошпаренные пальцы. Сигарета ему явно мешалась сейчас.

– Майор Затачный, Сергей Дмитриевич, – представился Серега. В глазах лейтенанта появилась заинтересованность. В отставке, – широко улыбнувшись, добавил Серега.

– Лейтенант Савичев, Александр Александрович, – ответил Саня.

– Сан Саныч, дело к тебе есть, безотлагательное, так что Сеню не казни, – поднял руки ладонями к лейтенанту Серега. Родственник, кстати? – добавил он.

– Кому?

– Савичевым, о которых девочка Таня писала.

– Не, не родственник, – нахмурился лейтенант, – они ж умерли все.

– Да, точно. Извини, не подумал.

– Да ладно, не родственник же.

Мы со старшиной недоуменно переглянулись, но ни он, ни я, спрашивать, что за Савичевы, не стали.

– Излагайте, – присев на свободный подоконник, сказал лейтенант, и показал нам на свободные стулья рядом у обшарпанного письменного стола. Присаживаться мы не стали, просто подошли поближе.

– Сань, короче у нас вилы, – заговорил я, для убедительности хлопнул пару раз двумя пальцами по горлу. Мы, перед тем как тебя встретили, когда в канаве сидели, в Севастьяново с местными зарубились. В кафе сидели, а там девушек обидеть пытались. Мы впряглись, и пару человек поломали. Те на нас обиделись естественно. Сейчас нас определили, где находимся, тоже чуть повздорили, но их мало было. Мстя думаю, летит уже, потому что они блататой местной оказались, авторитеты типа. А мы тут в области сейчас, связи как ты знаешь, нет ни с кем, так что кричи не кричи. Стремно, закопают нас тут, никто и не чухнется. И так менты не хотели принимать их сейчас. Мы в Великополье собирались, там типа как крыша будет, знакомые должны быть, но нам советуют по дорогам аккуратно ездить. Вот к тебе пришли, надеюсь поможешь. Рядом с вами пока перекантоваться, переночевать хотя бы, все спокойней, чем в гостинице.

Лейтенант молчал, отстраненно глядя на нас, и с каждой секундой его раздумий на душе у меня становилось все тяжелее. Я уже прикинул про себя, как поедем на трех машинах. Если Вова не нашелся, то на двух. Даже если его и запомнили, местным он вряд ли сдался, у них к нам счет. Гнать, правда, придется сейчас, чтоб до Великополье засветло доехать. Там же тоже определяться надо, места для ночлега искать. В голове быстро прокручивались варианты, и подспудно чувствовал разочарование, лейтенант показался мне нормальным парнем, особенно когда властного дяденьку отшил, который был против того, чтоб он задерживался нам помогая. Ну да ладно, спасибо хоть тогда помог. Видно что-то изменилось в моем взгляде, и Саня встрепенулся.

– Да не, гребите сюда прямо сейчас, не вопрос. Задумался просто, мы же тоже в Великополье скоро думаю двинем. Завтра сосранья, если с местной властью там все нормально будет. Так что можем и завтра вместе поехать, даже лучше так и сделать. Нам тут тоже не очень рады, тот баран с местной администрацией спелся, все кары на мою голову обещает.

– Здорово, спасибо Сань, сочтемся.

– Да ладно, едьте за своими уже. Может вам пару человек с собой дать?

– Да не, так сгоняем. Мы быстро.

25 апреля, вторая половина дня.

Старцев Александр, Великопольская волость, безымянный хутор.

Поднимаясь по узкому проселку в горку, чуть не положил буханку в канаву. Под снегом в некоторых местах уже хорошо подмерзло, а резина стояла летняя. Но закончилось все нормально, бобик вытянул. Несмотря на внешнюю убогость, как внутри, так и снаружи, ходовые качества у машинки другим на зависть. Очень бесил, правда, тонкий руль, я даже отвлекался от дороги, брезгливо смотря на это чудо советской мысли, но постепенно начал привыкать. Мда, делали для армии, не для людей.

Артем сидел, привалившись лицом к холодному стеклу, досталось ему все-таки не слабо. Как из дома вышли, связался по рации с дежурным, доложить, но тот к удивлению сержанта, вопреки логике событий дал указание срочно возвращаться. Странно все это, даже меня проняло, вроде как не хухры мухры, мента привалили. У них по инструкции вроде как непосредственный начальник должен на место прибыть, и непосредственный начальник непосредственного начальника, и еще куча нужного и незаменимого в таких ситуациях люда, а тут возвращайтесь, да немедленно.

Артем попросил сесть за руль, и когда я согласился, вздохнул с облегчением. Теперь он лишь изредка посматривал назад, где завернутый в ковер лежал труп Саши, а рядом сидел завернутый в одеяло солдатик, тоже Саша кстати. Парнишку била крупная дрожь, когда его вели через дом, зрелище бойни в комнате ввергло его в ступор. Сначала он хватал воздух ртом как рыба, пытаясь что-то сказать, потом начал уверять нас, что это не он сделал. Пришлось попросить заткнуться, и так тошно было. Артем, правда, упокоил того, сказал, что верит ему, успокоил типа. Мне тоже солдатика жалко стало, когда после этих слов у него как стержень вынули, обмяк весь, без слез не взглянешь.

Дорога сложная, на легковой машинке двигаться здесь было бы проблематично, уазик же пер нормально. Ехали в молчании. Через некоторое время проехали две деревни, причем одна практически переходила в другую, таблички с названиями буквально в ста метрах друг от друга. Кормушка для гайцов. Раньше б это напрягло, по хорошей дороге то, только тапкой топнул, а уже тормозить, но сейчас все равно намело, так что я меньше пятидесяти ехал. Названия не разглядел, снегом таблички припорошены, спрашивать не стал, Артем уже дремал, привалившись к стеклу двери. После деревень лес кончился. Трасса шла теперь без особых изгибов, этакой гребенкой, машина как по крупным волнам ехала, каждой длиной в километр минимум. Вдоль дороги теперь с обеих сторон тянулся кустарник, закрывающий обзор на колхозные просторы. Изредка в этой изгороди мелькали просветы, для заездов на поля. Несколько раз переехали реку, скорее всего одну и ту же. У одного из мостов я прочитал на табличке, что река Сурь называется.

Дорога, снова петляя между бесконечных полей, начала забирать все выше и выше. Кустарник, так напрягавший меня, кончился, и теперь справа открывался вид красивый, как с Пулковских высот в Питере. Я остановился размять ноги. Артем дремал, и лишь мазнув по мне глазами, выходящему, тут же опять их закрыл. Подумал, наверное, что по нужде собрался. Об этом подумал и тезка, заскулив сзади, чтоб тоже выпустили. Тема матюгнулся, ключи то от наручников же у него, но открыл глаза и все-таки вышел. После того как открывалась боковая дверь, краем уха я услышал мнение сержанта о разных дезертирах, которые даже до расстрельной камеры потерпеть не могут. Я стоял, не прислушиваясь, прикрыв глаза, вдыхая свежий морозный воздух. Окружающее сейчас воспринимал с примесью чувства бесшабашной веселости. Смертельная опасность, прошедшая для меня без последствий, сказывалась, и где-то в глубине внутренне просто бурлило ликование, что вот он я, живой.

Погрузились обратно, размяв ноги, и дальше ехали в молчании, Артем опять задремал, покурив. Я то и дело улыбку щенячью сдерживал, все думая, как меня пронесло. Дорога вскоре расширилась до трех рядов, и на обочине показался большой указатель. Информативный, синий, на таких обычно названия населенных пунктов дальше по дороге пишут, и сколько до них километров осталось. Только вот этот, как и другие, которые я сегодня проезжал, был нечитаем из-за налипшего снега. Поворот налево под прямым углом вел, скорее всего, в Великополье, что и подтвердил кивком сержант, когда я его легонько тронул за плечо.

Повернув, я сразу сбавил скорость, поймав несколько колдобин, до жестких ударов амортизаторов. Ям тут не знаю, а под снегом совсем ничего не видно. Проехал мимо постамента с танком, похожим на тридцатьчетверку, повернул налево и переехал мост, с хорошо знакомой уже рекой. После моста начались признаки цивилизации. Справа увидел ларек, похожий на скворечник, такие в девяностые все облепляли. Не сразу понял, что это автозаправка, пока не увидел бугорки колонок. К ларьку от обочины дороги была протоптана тропинка. Судя по большой табличке, протертой от снега "БЕНЗИНА НЕТ И НЕ БУДЕТ", бензина не было и нет, а судя по многочисленным следам и очищенным от снега колонкам, бензин есть и заправляют тут часто. Почти сразу же за АЗС увидел автосервис. Там было какое-то шевеление, за решетчатыми воротами, в стиле ретро, со звездами, поднимался столб дыма, как от печки. А может и костер жгут во дворе. Артем уже сидел с открытыми глазами, и на мой вопросительный взгляд махнул рукой, типа вперед, не сворачивай. По сторонам проплывали деревянные дома, и почти над всеми вился дым из трубы. Во многих дворах уже были расчищены проходы от крыльца к калитке. Гаражей видел мало на участках, но обочины у домов тоже много где расчищены. Да, тут не как в городе, когда отопление выключается, и все, катастрофа. Тут же без центрального отопления вообще больше чем полгорода живет, и ничего. Не мерзнет. Приятного мало конечно, когда сортир на улице, еще и с вентиляцией активной, жил я в таком доме несколько лет, но тут уж дело привычки. Когда жил, дискомфорта и не было совсем. За этими мыслями въехал в центр города, как я понял. Справа возвышались две пятиэтажки панельных, дальше виднелись такие же. Несколько человек, идущие по неочищенным тротуарам, остановились, провожая буханку взглядом.

Я отвлекся, смотря по сторонам, и топнул по тормозам от вскрика Артема. Прямо передо мной со двора выезжал какой-то паркетник. Водитель этого пепелаца явно по сторонам не парился смотреть. Я же за доли секунды пока уазик уперевшись всеми четырьмя колесами скользил по снегу, задом уходя в сторону, думал, как тут с оформлением будет, я же в страховку не вписан. Рулем вправо я даже не дернул, там дерево было. Водитель наглухо тонированного паркетника, видно увидев неотвратимо приближающего меня, надавил на газ, и скрылся с линии прицела, правыми колесами оказавшись в неглубокой канаве у дороги. Я, проскользив еще несколько метров под мат Артема, в котором чувствовалось облегчение, остановился, включив аварийку, с диким лязгом воткнул заднюю передачу. Потихоньку под специфичное завывание коробки поехал назад. Пока ехал, опустил стекло ручкой, собираясь высказать о водительских талантах мудаков, покупающих машину по акции "права в подарок", но меня опередили.

Выскочившая из накренившийся машины девица сама начала орать, притом смысл ее криков был такой, что это я тут идиот, езжу по сторонам не смотрю, и вообще уже могу бежать заявление писать. Пока она изгалялась дальше, я пару секунд втыкал, что за заявление. Потом дошло, я ж на полицейской машине, соответственно мент по логике вещей. Ничего себе сударыня раздухарилась, или на понт берет, или действительно могу заявление писать бежать. Мда. Девушка между тем кричать не прекращала, насылая все более страшные кары на мою голову.

– Что за чудо? – между тем я повернулся к Теме.

– Да нам тут нового главу района поставили, из Москвы, а эта ублюдок его соответственно. Про заявление гонево конечно, но нервы может помотать. Им тут не масква, увольнять направо налево, замену хер найдешь. Но пальцы гнет по привычке. Шли ее короче, поехали уже.

Я обернулся слать, следуя совету, а властная дочка уже приблизилась к окну, и видно набирала воздуха на второй заход.

Я демонстративно осмотрел ее с ног до головы. Посмотреть было на что, джинсы обтягивали и так длинные ноги, а сейчас еще и в сапогах на каблуке, интересно как рулит, кожаная курточка отороченная мехом не скрывала узкую талию, контрастирующую с округлыми бедрами. Фигурка блеск, точеная. Лицо породистое, видно сразу. На загорелой коже глаза голубые, чуть раскосые. Черные как смоль волосы сейчас развевались немного, хоть и крашеные, а все равно красиво. Невольно я залюбовался.

– Хера ты резкая, а мы помочь тебе вроде как хотели. Больше не хотим, – перебил я ее, набравшую воздуха для новой отповеди. Мазнув на прощанье взглядом по выпуклостям на куртке, воткнул первую передачу, и опять дикий лязг заставил меня поморщиться. Да, техника.... Удаляясь с места неудавшегося тарана под доносившийся вслед пожелания счастливого пути, я не удержался, и все-таки бросил взгляд в зеркало, хороша таки, чертовка. И ничего не рассмотрел, зеркала по исполнению не лучше руля, маленькие, да еще вибрация такая, что не симпатичных девушек разглядывать, а интуитивно определять, что там происходит.

– Случай, а почему ублюдок то? Странно ты ее как то? – повернулся я опять к сержанту.

– Да она с отцом живет, мать здесь никто не видел, – и, увидев по моему взгляду невысказанный вопрос, продолжил – да не, вроде не померла мать, просто не воспитывает ее, и живут отдельно.

– А что вам сюда в пе..., – хотел сказать в пердь, вовремя опомнился, и после паузы, продолжил, – а что вам сюда на район аж из Москвы прислали?

Между тем я въехал в пологий правый поворот под горочку, и слева открылась площадь. Посередине на постаменте стоял Ленин, и рукой показывал на трехэтажное здание городской администрации, даже с колоннами. Наверно дореволюционный особняк еще. За спиной Ленина, у миниатюрного скверика находилась ментовка, эти здания везде узнаваемы, даже если деревянные, как это. Справа и слева от Ленина вдоль площади стояли двухэтажные кирпичные дома, первые этажи которых были заняты магазинами полностью, а вот на вторых точно жили, на нескольких всего балконах белье сушилось, набиралось морозной свежести.

– Красная площадь наша. Красная, потому что заборчик вокруг Ленина красным покрашен, так и пошло. Вон, к отделу давай прямо. А из Москвы прислали, потому что здесь рядом завод собрались строить, чухонцы притом. Городок им уже строят для их специалистов, рядом с тем местом, где завод будет, коттеджи сказка, даже несколько их уже заселилось. То ли греки, то ли турки, чернота вообщем, по-русски ни гугу, на своем балакают. Вот здесь тормози. Ну что, пошли, дезертир? – это уже обернувшись назад, где хлопал глазами Гомов. А я уж и забыл про него грешным делом.

Вывалились из машины, и зашли через высокие двойные двери в отделение, напустив холодного воздуха. Тут, судя по запаху дыма, топилась печка. Большое и широкое помещение, справа стойка дежурного, за ним зарешеченные окна, с надписью "дежурная часть" красной краской. Света не было, за стойкой, огороженной полукругом решеткой, сидел капитан, освещенный светом двух свечек.

– Серега, принимай. Только не прессуйте его, и так парню досталось, – обратился к дежурному Артем, и отвернулся, провожаемый благодарным взглядом солдатика. У себя Митрич?

– Не, они в управе на совещании. Про Амельченко, правда?

– ...Не, пошутил, – после недолгой паузы посмотрел на того Артем. Ничего он не сказал, к нему мне сразу или рапорт писать?

– А он не знает еще, у них там с утра посиделки, – махнул только рукой в сторону администрации капитан, – просто часа два назад заскочил, дал указание всех срочно возвращать сюда. Я сунулся ему доложить, так меня послали оттуда, слово сказать не дали. К Зайке пошел, он сказал сюда тебе возвращаться.

– А Зайка тут?

– Не, к ним вызвали, и укатил куда-то сразу. Садись чай попей пока.

Мысль про чай показалось мне дельной, еще и бутербродов бы пару. Даже кто такая зайка, меня заинтересовало меньше перспективы пожрать хоть что-нибудь.

– Да какой в жопу чай, у меня Саня в машине лежит, и еще три трупа на хуторе оставили, – нервно ответил Тема.

Тут дверь широко распахнулась, и в помещении сразу стало тесно. Первым ввалился крепкий мужик лет пятидесяти, почему то я сразу понял, что это тот самый Митрич и есть, следом за ним шел эмчээсник, такого же возраста, но пошире и пониже, еще один мент пожилой в бушлате.

– Ну-ка ну-ка, Артемон! Что за трупы? – уловивший последние слова Митрич обратился к сержанту.

Я пригляделся к погонам седого – две большие звезды, это вроде подполковник. Ну да, одна майор, две – два майора. У лейтенанта тоже две, но звезды поменьше. Два микро майора, – это у меня ассоциации прут от радости, что я живой остался. Не отпустило еще.

– Амельченко в машине, и на хуторе, на перекрестке, – между тем докладывал сержант, – хозяин, Иваныч, и дочь его с мужем.

– Твою ж мать, – как гвоздь заколотил в наступившей тишине Митрич. Это как?

– Ехали из Стрижей, встретили Александра, легкий кивок в мою сторону. Он с за помощью поезда идет, который с рельс сошел. Сказал, что видел кровь на земле под снегом у магазина, мы поехали проверить. На хуторе обнаружили труп Иваныча, за гаражом. Зашли в дом, там дочка его, Танька, изнасилованная. Холодная, тоже. Дальше пошли, и в темноте на нас выскочил муж ее бешеный, сразу же Амельченко в живот засадил из двустволки, в меня не попал. Повалил, руку сломал походу, – даже чуть приподнял правой рукой левую Артем. Если б не Саня, – теперь кивок в мою сторону, и меня б завалил. Этот короче Коля, теперь тоже холодный. В доме еще нашли солдата спящего, привезли, в стакан его Серега посадил только вот. Дезертир, вчера утром дернул из караула, говорит дернул потому, что отпетушить обещали. Судя по его словам, встретился с Иванычем вечером накануне, тот его пожалел, к себе позвал, обещал помочь, как раз к вам и хотел идти. Типа стакан хлопнул, и отрубился. Кроме него на хуторе еще двое были, пили они с Колей этим, крепко пили, как дезертир этот говорит. Лично я думаю они там и накуролесили, и деда завалили, и Таньку, того... завалили, – при этих словах выражение лица у сержанта было каменное. Там нелюди, Митрич. Они ..., – он просто махнул рукой, не найдя слов, и закончил, – связался по рации, доложил, получил указание возвращаться.

– Так, – в течении недолгой паузы в скудном свете свеч было видно как у седого играют желваки. Левшин!

– Да! – вскинулся дежурный капитан.

– Стой. Артем, не понял, почему у магазина то кровь была?

– Кровь не у магазина, а у будки телефонной. Деда скорее всего, там где мы его нашли, крови совсем не было. Его пером порезали в бочину, легкое пробили, крови много должно быть. Я думаю, он до телефона доковылял, а там и вырубился, не работает же. Или там его порезали.

– Понял. Левшин!

– Да! – вновь вскинулся капитан.

– Дезертира этого срочно в работу, показания снять, вытрясти все что знает. Семенова найди, пусть он занимается. Но первым делом пусть... так, не работает ни хера жеж.... Первым делом пусть ориентировку на этих двоих делает, до всех довести. Это срочно. Так, стой, – остановил он дернувшегося было капитана. Хотя нет, иди.

Затюканный Левшин наконец таки убежал.

– Так, – тут взгляд Митрича уперся в меня. Он быстрым шагом прошел ко мне, и протянул руку. Рукопожатие было сухим и крепким.

– Щербаков, Мелетей Дмитриевич, можно просто Митрич.

"Бонд, Джеймс Бонд", – с чего-то захотелось мне сказать, но естественно не сказал.

– Старцев, Александр.

– С поездом мы уже в курсе, стараемся помочь, чем сможем. Красноборские сообщили, они там парня подобрали на железке.

– Егора? – обрадовался я.

– Знаю только, что с поезда. Так что ваших они уже вывозят, должны, – глянул он зачем-то на часы.

– А про Клязь вам передали?

– Тоже ты? Да, передали, спасибо. Просьба будет, отвези Артема до больницы, потом тебя на постой куда определим.

Я кивнул, от удивления безропотно согласившись. Надо же, ладно еще от хутора машину вел, но тут левого человека на милицейскую машину сажать, это что-то новое.

– Артем! – он поймал взгляд сержанта, – Амельченко в морг, сам ко врачу, только в темпе. Как хочешь, с людьми проблемы, поэтому пусть тебе гипс кладут, таблетку дают, но чтоб через час, полтора максимум, у АТП были, я туда скоро подъеду. Все, выполняй.

Сержант кивнул мне, и я вышел за ним. Оставшийся в помещении подполковник уже раздавал другим указания, перемежая их матерными междометиями.

– Тем, показывай куда рулить, – поелозив, устраиваясь на сиденье, спросил я.

– Давай между теми домами, там покажу, – устало проговорил тот.

Разогретый батон бодро тронулся, и покатил в указанном направлении. Уже перед самым поворотом за дом, я притормозил чуть, и увидел, как с противоположной стороны площади появился тот самый паркетник с дочкой главы района. Припарковалась она враскоряку напротив входа в городскую ратушу. По резкому движению машины чувствовалось раздражение водителя. Досматривать я не стал, повернул. Интересно, а она, дочка в смысле, уже съездила куда хотела, или только из сугроба выбралась? Вроде поворачивала она в противоположную от администрации сторону, когда я ее чуть бампером не приласкал.

Впрочем, когда повернул за угол, думать особо стало некогда. Дорога плавно сворачивала под крутой уклон, и я аккуратно поехал по колее, на второй передаче, тормозя сцеплением. Хорошо как-то месяц на летней резине отъездил, денег переобуться не было, а машина нужна была каждый день, так что сейчас без паники рулю. Рация все так же активно порыкивала, как и на подъезде к городу. На ходу, под шум двигателя из доносящихся переговоров я едва ли треть слов понимал, а смысл вообще ускользал. Кто-то кого-то отвез, кого-то привез. Вскоре свернул по указанию Темы, и через несколько поворотов выехал на улицу, где колея была накатана до асфальта. Интересно, кто тут так активно катается. Между тем панельные пятиэтажки по краям дороги кончились, да и совсем немного их было, и вновь я ехал через частный сектор, хотя нет, двухэтажные дома типовые квартирные вроде как, хоть и деревянные. Проехал колонку с уже образовавшимися ледяными торосами, ностальгией даже повеяло по деревне, в которой пару лет жил. Вильнув, дорога вывела к двум больничным корпусам. Двух и трехэтажные здания стояли недалеко друг от друга, окруженные с трех сторон сосновым лесом. Издалека, в легком белом мареве неторопливо падающего снега, панорама выглядела красиво. Портило все впечатление суета и скопление машин на площадке перед зданиями. Легковушек точно было штук десять, в глубоком сугробе стояла шишига в пожарной раскраске, беззвучно мигая старомодной мигалкой. Буханок стояло аж три штуки, одна ментовская, такая же серая с синей полосой, как и наша, две были зеленые без полос, но с красными крестами на бортах, и такими же как на шишиге похожими на ведро мигалками. Стояла еще девятка гаишная, вот они-то что здесь делают?

– Слушай, Тем, а чего здесь тусовка такая? – спросил я, но судя по его виду он сам удивился.