Текст книги "Табу Ре Ткин(СИ)"

Автор книги: Сергей Хорошев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

Глава 15.

На поезд друзья опоздали. Будильник был не нужной вещью в хозяйстве Поликарпыча и это подвело его гостей. Придя на вокзал, они увидели огни ушедшего в даль экспресса. Но тут к станции стал приближаться товарняк. Он, постепенно сбавляя ход, остановился. Прямо перед путниками, оказался вагон, как принято говорить теплушка, в которых раньше возили коров и людей, а теперь продукцию братского Китая. Двери были открыты и звали в гости. Друзья, не раздумывая, забрались внутрь. Сделали это они очень вовремя. Постояв минуты три, состав тронулся и скоро понесся с хорошей скоростью. Ни войти, не выйти теперь не было ни какой возможности.

Ехать в товарном открытом вагоне, летом, когда тепло – очень даже не плохо. Не скованный рамками окна, ты летишь над пространством, и вся красота окружающего мира несется вместе с тобой. Красота Южного Урала вливалась внутрь.

Необдуманность скоропалительных решений друзья ощутили к обеду. Не смотря на ляпоту, пить хотелось. В спешке и с мыслями ехать в спальном вагоне они не захватили с собой ни грамма воды. В условиях летней жары, такая не дальновидность чревата смертью от обезвоживания, или гибелью под колесами несущегося с огромной скоростью состава, который решил нигде не останавливаться. Поезд шел и шел, проглатывая расстояния. Пить хотелось все больше и больше. И вот, когда товарищи решили прыгать во что бы то ни стало, на подъеме, состав стал притормаживать. Воспользовавшись такой оплошностью машиниста, измученные жаждой пассажиры, посыпались из вагона, под железнодорожную насыпь, как желуди.

Не далеко манила к себе горная речушка. Все бросились к ней как к раю земному, в короткое время, покрыв довольно большое расстояние. Припали к воде. Долго не могли напиться. Насытившись, они осознали, что находятся в диком лесу, в дали от человеческого жилья.

– Ни чего. Урал не Сибирь. Если идти по железной дороге, должны скоро кого-нибудь встретить. – Успокоил товарищей Владимир Петрович.

У реки перекусили, из кучи пластиковых бутылок у железнодорожной насыпи, выбрали посвежее, набрали воды и тронулись в путь. Жилье, которое на Урале должно встречаться чаше чем Сибири, не попадалось. Сумерки опустились на землю. В темноте идти было тяжело. Вдруг в стороне от дороги, среди деревьев, Тихон увидел слабый огонек.

– Люди. – Он показал направление.

Присмотревшись, Сергей Сергеевич и майор, разглядели частицу света. Не думая, они поспешили в его сторону. Вскоре вышли к костру.

Около него, в лесу, сидело странное существо. Со спины оно сильно напоминало, высокую, стриженную на голо, обезьяну.

– Здравствуй, добрый человек! – приветствовал Сергей Сергеевич, существо, – Разрешите присесть.

– Садитесь, чудищи. – Хозяин был не очень приветлив. – Из какого института будете.

– Мы не из института, мы сам по себе.

– Энтузиасты-исследователи?

– Нет, просто так, гуляем, знаете ли, грибы собираем. – Решил пошутить майор.

– А я подумал: приехали на меня – Йети – посмотреть?

– А Вы что – Йети?

– Нет. Я – Произвол Доцента Пузикова.

– А кто такой Пузиков?

– Гад !!! – зло ответствовал незнакомец.

– Не угостите? – Табуреткин, уже некоторое время присматривался к жирному куску мяса, вкусом которого наслаждался хозяин бивуака. После долгой дороги голод давал о себе знать.

– Кушай, терпеть не могу эту гадость, но в здешних местах в такое время, другой еды сыскать тяжело, вот и питаюсь всякой дрянью.

– Ну что Вы, очень, очень вкусно.

– Это тебе вкусно, а я можно сказать – потомственный вегетарианец, можно сказать первый мясоед в роду.

Друзья стали внимательно присматриваться к незнакомцу, и в лучах разгорающегося от брошенных в него сучьев, костра, стали подозревать, что общаются не совсем с человеком. Отвечая на их мысли, существо решило поделиться с ними своими проблемами:

– Я ведь не человек вовсе. Предки мои были простыми обезьянами, обыкновенными можно сказать гориллами. Папа мой и мама были вывезены из теплой и сытой Африки на холодный Южный Урал. И ладно бы жили себе в зоопарке, радуя диких Homo Sapiens, но мало кому известный аспирант Пузиков, захотел сделать открытие. Надо признать, что этот самый субъект был глуп, не понимая ни чего в строении мира и общества, пользуясь в повседневной жизни одними научными терминами, решил изменить естественный ход жизни, пользуясь временной отлучкой Всевышнего – сделать из обезьяны – человека. Надо сказать это ему удалось. Родился я – Произвол Доцента Пузикова – это мои имя, отчество и фамилия – сам придумал.

К горю доцента, в институте работала Марья Ивановна Голубева – старуха больше склонная к общепринятой, в настоящее время, точке зрения, о создании человека существом более высокоразвитым. В теорию Дарвина не верила. И тут, когда ее точка зрения на данный предмет – стала поддерживаться и президентом, и правительством, и даже прогрессивным человечеством, в лице наиболее активных членов общества – появился я. И создал меня ни кто-нибудь, а хмырь, по ее понятию, Пузиков. Все, на чем держалась ее жизнь – рушилось в результате научных экспериментов. Ей было тяжело смотреть на это, и однажды ночью, пользуясь попустительством сторожа Пахомыча, за бутылку водки, меня схватили и отправили в лес, два ее великовозрастных сына.

Утром пришел Пузиков на работу, а меня нет. Расстроился, начал расследования устраивать. А все шито-крыто вышло, мол обиделся Произвол на тебя и ушел. Он сначала искать начал, а потом записи – как и что делали. То, что я эксперимент номер 345 он помнил точно, то что записи делал – помнил, а вот куда эти записи дел не помнил, и сильно подозревал, что сделал их просто на клочке бумаги, чтобы потом, как полагается переписать в нормальную тетрадь, да забыл на столе, и добрые люди, убиравшие в его лаборатории эту бумажку похерили. Вскоре загрустил, начал пить водку, постепенно превращаясь в нормального человека.

Я же, не подготовленный к жизни на воле, отправился к людям. Меня не поняли. Гоняли с собаками, пытались застрелить, поймать в капкан. Плохо пришлось. Решил не возвращаться. Вырыл землянку, приручил собак, капканы поснимал и сам теперь их ставлю.

– А что разумным быть – плохо?

– А ты был животным?

Сергей Сергеевич не стал отрицать, что животным он иногда бывал – действия спиртосодержащих растворов – способны на многое.

– Ну и как?

– Надо признать – если не возвращаться к прежнему состоянию, то хорошо.

– То-то и оно. Лежишь себе на солнышке, брюхо греешь. Забота одна – покушать побольше и заныкаться подальше – если слаб, а если много кушаешь и много спишь – то станешь сильным, а тогда и забот побольше, но и удовольствий так же.

– Как же Вас сделали? Генная инженерия?

– Она самая. Правда, хотели что-то полезное, наверное, что бы выращивать донорские органы, а получился я. Только мне, как бывшей обезьяне обидно, почему как на запчасти – то нас выращивать и резать можно, а как людей самим себе вырастить – так нельзя?

– Да, не справедливо. – Посочувствовал Тихон.

– Все равно, этот Пузиков, наверное гений. Новый вид создать... – Владимир Петрович преклонялся перед наукой.

– Может быть и гений, только создал меня самым не научным методом. Методом тыка, так сказать.

– Как это?

– Как обычно. На работу ходит, ему план. Он один опыт за другим, без всякой оглядки на науку, что получится. И ни какой ответственности. Я же – триста сорок пятая попытка.

– А Вы сразу все понимать стали?

– Нет конечно. Сначала, как ребенок тыкался. Когда первое слово сказал, Пузиков чуть не окочурился. Меня же едва, едва под нож не пустили. Очень близко по генам к человеку оказался. Уже хотели какому-то безнадежно больному, что-то у меня вырезать. А я бац и: "Михал Михалыч...". Меня сразу засекретили. По интенсивной программе обучать стали. Кормили хорошо. Кино показывали. Книжки подсовывали. Вот и стал умным, точнее грамотным.

– И давно в лесу обитаете?

– Три года в августе будет.

– А люди далеко? – Владимир Петрович, захотел в человеческое общество.

– Близко. Если хотите, завтра отведу. Все равно место менять пора. Вы в этом месяце третьи. Кто-то слух пустил. Житья не стало. Выслеживают, словить пытаются.

Все молчали. Людям было не удобно перед гостеприимным существом. Хотя и не они творили опыты, но чувство вины за другого представителя человеческой расы, легло на их души. Произвол просто не хотел говорить. Не смотря на умение, его голосовые связки, изначально были предназначены для другого. Когда ему становилось тоскливо, он давал волю чувствам, оглашая окрестности жутким воем.

Плохо жить в полном одиночестве. Совершенно не возможно жить и знать, что нет в мире тебе подобного. Ни когда тебе не встретить существа близкого, способного понять твои чувства. Сидящие у костра, понимали это и молчали.

С рассветом, Йети вывел их к селению. Попрощался и ушел в лес искать пристанища, где его не будет ни кто беспокоить.

Глава 16.

Селение показалось путешественникам странным. В лесу, в живописном месте, стояли не вдалеке друг от друга несколько бревенчатых избушек. Жителей не было видно, как не было и дорог входящих или исходящих из поселения. Слегка заметная просека, уходящая в лес, мало напоминала тракт, который используют современные средства передвижения. В середине деревни высилась одинокая церковь, сделанная из одного дерева. Деревянный же купол венчал деревянный крест.

Тут дверь ближайшего дама открылась и на крыльцо вышел бородатый мужик. Щурясь на солнце, потянулся. Его умиротворенный взгляд внезапно встретился с глазами Сергея Сергеевича. Он уже широко открыл рот, что бы зевнуть, да так и замер. Видно в здешних краях люди встречались не часто. А если и приходили, то с не добрыми намерениями. Осознав нелепость своего вида, он кинулся обратно в избу, что бы появиться уже с ружьем наперевес.

– Кто такие? Что нужно? – Стал быстро повторять запугивающие мантры, водя стволом вверх-вниз, местный житель.

– Мы добрые люди. – Тихон верил в добро. – Мы с миром.

– Идите своей дорогой.

– Мы бы рады, да куда идти?

– От куда пришли, туда и уходите.

– Там нет ни кого и не кормят. – От себя отметил Андреев.

Мужик думал. Внезапно он опустил ружье.

– Ладно. Вы кто?

– Мы туристы. В ваших краях оказались случайно, отстав от поезда.

– От какого поезда. Здесь и станций поблизости нет.

– Станций может и нет, а дорога есть. Мы с поезда сошли водички попить, а он без нас и уехал.

– Что в поезде воды не было?

– Не было.

– Странно. Раньше всегда вода была. Ну это не мое дело. Идите по этой дороге – он указал на слабозаметную, среди бурной растительности, просеку – и к вечеру выйдите к людям.

– Поесть не дадите? – Владимир Петрович был настойчив.

Селянин хотел уже ответить, но тут дверь его домика открылась и на улицу вышла совершенно голая девица. Увидев мужчин она громко закричала и скрылась обратно.

Мужик, забыв про гостей, бросился за ней.

– Странное место. – Сергей Сергеевич был озадачен.

Крик был услышан. Обитатели соседних домов стали появляться на открытой местности. Все это были представительницы женского пола. Мужских особей замечено не было.

– Из далека будете? – Спросила самая расторопная.

– Из далека. Заблудились. От поезда отстали.

– Проездом или погостить?

– Проездом. – Майор, ведший переговоры, был не многословен.

– А то погостите. Мужик у нас один. Со всем не управляется.

– Торопимся.

– Не торопитесь. Баньку истопим. Накормим. Напоим. Спать уложим.

– Ну, если только баньку...

Еще будучи молодым и ретивым, Владимир Петрович, мечтал оказаться в большом женском коллективе, где, не имея конкуренции, быть единовластным властителем дамских сердец. Похоже, мечта сбывалась, но это ему почему-то не нравилось. Решив согласием потянуть время и разъяснить ситуацию, он повел свою команду за гостеприимной поселенкой к типовой деревенской застройке, находившийся в центре села.

Убранство дома не отличалось хайтековским стилем. Было видно, что хозяйка не знакома и с модными направлениями фен-шуй, предпочитая старинный стиль убранства. Пятистенок с большой русской печкой был чист и прибран. Самотканые половики, большой стол посередине комнаты, лавки, высокая деревянная кровать, сундуки и шкаф для посуды – все было из какой-то другой, забытой жизни. В красном углу, как и положено, находились иконы. Под иконами горела лампада. Войдя в комнату, Табуреткин и Андреев, данную достопримечательность игнорировали. Тихон, сняв шапку, перекрестился.

– Из новообращенцев будете?

– В каком смысле? – майор выполнял обязанности переводчика.

– Тремя перстами молитесь.

– Я вообще атеист, этот – Владимир Петрович представил Сергея Сергеевича, – новый Учитель Табу Ре Ткин, вероисповедания не понятного, но скорее всего приближенный к буддизму. А Тихон, – жест в сторону бывшего монаха, – вполне может быть кем угодно. Выгнан из православного монастыря, за не успеваемость по катехизису.

– Атеист это кто?

– Это кто хотите. Вы каких предпочитаете?

– Я нашей, православной веры. Мы двумя перстами молимся.

– Ясно. Попали к старообрядцем. Дай бог, не убьют. – Прошептал майор.

– А где Ваши мужчины? На охоте?

– У нас один мужик и тот пришлый. Наши все вымерли.

– Что так? Мор какой?

– Вроде не болели, но как-то постепенно все угасли. Деда Пахома, последнего, три года, как схоронили.

– Жаль, жаль.

Дверь в комнату открылась. На пороге стоял давешний мужик.

– Не буду мешать. Вы тут потолкуйте, а я насчет баньки...

Женщина вышла.

– Павел. – Представился вошедший.

Владимир Петрович отрекомендовал товарищей.

– Мы поняли, вы в здешних краях недавно. Куда мы попали?

– Два с лишним года здесь уже. Это старинный старообрядческий скит. Одни бабы. Замаялся я здесь.

– Тоже старообрядец?

– Нет, но приходится притворятся. Хотя я новые порядки, сдуру завел, как здесь очутился. Сами поймите, попал сюда, а вокруг только женский пол. Меня сразу поженили. Хожу, а на других залезть хочется. Обжился, начал им пургу мести про древних патриархов, мол с несколькими женами жили. Бабы дуры, а у меня высшее юридическое образование и несколько лет стажа в ОПГ. Поверили. Стал из дома в дом ходить. С начала ни чего, а теперь бежать хочется из этого гарема.

– Про многоженство слышал, про многомужество нет. Ладно, погостим и уйдем. До нас домогаться, думаю не будут.

– Напрасно так думаете. Варвара, что вышла только, мне не поверила. Живет одна. Вот она кого из вас выберет и обженит на себе.

– Сбежим.

– Пробовал. Первый раз по просеке пошел. Дошел до болота, вернулся. Второй раз в другую сторону побежал, там обрыв высокий, без спецснаряжения не сбежишь, я назад. А потом они следить за мной стали, чтоб не сбежал. Три раза ловили. Больше не побегу. И Вы, думаю тоже.

– А мужики от чего повымирали?

– Урал. Заводов много военных, что делают и не знай. Болото, до которого первый раз дошел, воняло сильно. Не гнилью, а толи краской, толи еще чем таким. И вокруг ни чего не росло. Метров за пятьдесят ни одной травинки. Наверное, отходы какие-то. Видать только на мужиков действует. Потому, в эти места ни охотники, ни рыболовы, ни туристы – ни ногой. В одном месте знак радиационной зараженности видел.

– А что такое ОПГ? – поинтересовался Тихон.

– Организованная преступная группировка. – объяснил майор.

– Она самая. – Не стал отнекиваться Павел. – Попала ко мне крупная сумма. Думал в лесу отсидеться и на Канары. Не получилось.

– Нас сюда Йети направил. – Вставил Сергей Сергеевич.

– Это ни какой не Йети. Из местных. Бабы говорили. Родился нормальным, а с возрастом обрастать шерстью начал. Хотели убить, да сбежал. Возле железнодорожного полотна шастает. Наберет всяких газет, что пассажиры выбрасывают, начитается и давай всем впаривать, чего нет на самом деле. Отморозок. Хотел его на свою сторону привлечь, а он: "Мне женский пол не требователен. Я безсексуал". Даже пугать баб не стал. Глядишь, я бы под шумок и выбрался отсюда.

– Много здесь женщин?

– Двадцать три, но из них – четыре старухи. А то Вы им, что-нибудь про разводы наплетите. Или давайте я. И у Вас несколько жен будет и мне легче.

– Жену и другому предлагаешь. Не хорошо.

– Почему не хорошо? Я их всех люблю. Разве плохо, когда любимому человеку приятно?

В дверь постучали. На приглашение вошла хозяйка.

– Что же Вы в свой дом и стучите?

– Как же. В доме мужики. Насчет баньки распорядилась. Затопили уже. Покушать не хотите. У нас все свое, с огорода, с лесу.

Есть, после описанных Павлом красот округи, не хотелось. Но от голода умирать тоже. Сели за стол. К неудовольствию Владимира Петровича, спиртное на столе отсутствовало. Еда оказалось вкусной и ни какими отходами химических производств не пахла. Позавтракав, попарились в баньке. Погуляли по окрестностям. За ними видной слежки не было, ходили свободно, но вещей брать не дали, настойчиво предлагая не таскать с собой тяжести.

Вечером, местное население собралось в церквушке. Дабы не навлекать на себя не милость, гости отправились на молебен, считая за благо следовать обрядам аборигенов. Андреев с Табуреткиным крестились вяло. Тихон, предавался службе самозабвенно, как бы смывая грехи долгого пребывания в компании атеистов. Крестился двумя перстами – считая это за небольшой грех.

В этот день их больше не трогали, присматривались. Устроили на ночлег в Варвариной избе. Друзья попыток к побегу, в эту ночь решили не предпринимать, считая, что за ними будут следить и необходимо дождаться благоприятного момента.

На следующий день, во время обеда, Варвара завела разговор о тяжелой женской доле. О трудностях жизни без мужского внимания. При этом, она пыталась поймать взгляд Тихона. Андреев с Табуреткиным, были рады такому повороту событий, хотя Владимир Петрович, в глубине души не понимал, почему выбрали не его, считая выбор хозяйки оскорблением для своего мужского достоинства. Присутствовавший во время обеда, Павел начал с жаром описывать библейские сюжеты о разводах, но тема была закрыта вмешательством Тихона, который изучал закон божий в монастыре и такие примеры излагал совсем в другом ключе, нежели хотел представить местный султан. Варвара еще больше утвердилась во мнении женить на себе отвергнутого РПЦ монаха.

Вечером, перед сном, Владимир Петрович долго описывал Тихону прелести семейной жизни, особенно налегая на тему интимных отношений. Тихон отнекивался, приводя в доказательство не возможности для него вступления в брак, по причине принятия монашеского сана.

– Помилуй, Тихон, тебя выгнали из монастыря. Значит ты не монах. Да и кому жениться, как не тебе. Я бы сам. Да нельзя – женат. Варвара такая женщина! А грудь, что за грудь. А глазками, глазками, так и стреляет. Да видно ей ты приглянулся. Табуреткину то же ни как. Он – Учитель Всего Человечества. Так что – только ты. Эх, завидую тебе.

Тихон ворочался всю ночь, не мог заснуть. Утром согласился жениться. Об этом решении проинформировали Павла, который организовал, полагающийся в таких случаях, обряд сватовства. Через несколько дней, сыграли свадьбу.

На утро, после первой брачной ночи, Тихон ходил довольным и счастливым. Семейная жизнь оказалась делом приятным. Быстро втянулся в дела общины, следовал старинным традициям, осваивал новые профессии.

Табуреткина с майором, после свадьбы, отселили в отдельное строение, которое оказалось приютом для старух. Старые женщины страдали бессонницей и не смотря на преклонный возраст, были голосистыми. Это испытали на себе квартиранты, собравшись в одну из темных ночей, покинуть гостеприимный скит. После этого приходилось проявлять лояльность к здешним обычаям, которые почему-то, запрещали покидать территорию деревни, под видом наказания.

Их использовали как рабсилу. На отказ вновь прибывших, выполнять ту или иную работу, отвечали отказом в питании. Табуреткину и Владимиру Андреевичу, пришлось целый месяц вкалывать на дровозаготовках. За это время, бдительность местного населения ослабла и они решили бежать.

В лесу сделали схрон и стаскивали туда необходимое, для жизни в лесу снаряжение. В один из ярких солнечных дней, когда все занимались обычными хозяйственными делами, рванули по направлению к железной дороге. Занятые на работах поселенки сформировать, в течении короткого времени, погоню не успели.

Побродив по лесу несколько дней, товарищи вышли к железнодорожной насыпи и вскоре оказались среди привычной обстановки. Ряды экспедиции поредели. Сергей Сергеевич был расстроен этим обстоятельством, Владимир Петрович воспринимал с облегчением.