Текст книги "Табу Ре Ткин(СИ)"

Автор книги: Сергей Хорошев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

– И интереса. – Закончил, за него, Виктор.

Уяснив для себя в чем совершенство не совершенств, гости не стали настаивать на встрече с ними и тепло попрощавшись с монахами, отправились в урочище Ооара. Там Табу Ре Ткин надеялся получить откровение.

Путь к конечной цели лежал через деревню кочующих скотоводов. Проходя через нее, члены экспедиции встречали только добрые, благодарные лица. Официальное предложение побывать в гостях последовало перед выходом из деревни. Давешний предводитель местной молодежи, знакомый с русским языком, отойдя от пьянства, хотел загладить вину перед комиссией. В отличие от других избирательных комиссий, эти не стали звать всех на выборы и раздавать бумажки с расставленными крестиками. Это было подозрительно и навевало местному населению мысли, что товарищи обиделись. Это грозило последствиями. Теперь не привезут рис, консервы и водку. Без них прожить конечно можно, но с данными продуктами жить было лучше и веселее. Старики стали ругать молодого чабана, который и решил перед уважаемыми гостями загладить свою вину:

– Заходи. Заходи ко мне. Старики уже злые на меня. Говорят обидел уважаемых людей. Чуть из деревни не выгнали. Я Вас бараном угощу. Самого жирного выбрал. Заходи. Очень прошу. – Униженно упрашивал он компанию.

– Может, зайдем? – Виктор знал о гостеприимстве местного населения. – Баранина – экологически чистая, свежая, вкусная. Вы такой ни когда не ели и есть не будете. Да и у нас жрать мало чего осталось, а путь не близкий. И монашеская еда за два дня осточертела. Зайдем?

– Ну что же, не будем обижать людей. – согласился Владимир Петрович. Табуреткин последовал за руководителем. Ему хоть и не терпелось скорее попасть в урочище, но спорить он не хотел, да и не умел.

Пастух жил в юрте и занимался кочевым скотоводством. В отдаленной части большой республики, не знали, что тувинцы, по решению отца народов, перешли сразу после войны на оседлый образ жизни и потому вели свойственный древним предкам – кочуя с места на место, вслед за стадами овец и лошадей.

Шараг-оол, так звали гостеприимного хозяина, после смерти отца, был старшим в не очень большой семье. Не смотря на молодость, был женат, имел двоих сыновей, и содержал мать и бабку, которые кочевали вместе с ним.

На импровизированный стол он выставил целиком зажаренного молодого барашка. В отличие от цивилизованных мест, где вкус определяется количеством приправ и умением повара не переборщить с ними, вкус еды в данном конкретном случае определялся свежестью основной составляющей блюда и экологической чистотой окружающей экосистемы. Да и образ жизни, который вели местные домашние любимцы, играл в этом не последнюю роль. Тонкий аромат дичи исходил от жаркого. Животное, хотя и прирученное в давние времена, скиталось по горам, как и дикие сотоварищи, оставленные на свободе.

Гости были довольны. Владимир Петрович, расчувствовавшись, выставил на стол припасенную на крайний случай заначку – литровую бутылку хорошей водки. Больше всего ее появлению обрадовался хозяин. Алкоголя оказалось ровно столько, что бы всей компании хватило на поднятие аппетита и настроения. Не заметно, под выпивку, барашка прикончили.

Затем подали местный чай. Он был вкусен, и процесс потребления располагал к беседе. Гости стали расспрашивать хозяина о житье-бытье. Тот отвечал односложно, стесненный словарным запасом, сам интересовался: когда голосовать, где билютени. Ни мало не смущаясь, Владимир Петрович наврал, что в этот раз голосовать не надо и так проголосовали без нужной бюрократии, что бы не отвлекать население от насущных проблем и перевел разговор на сидевшее не далеко от стола, женское население юрты. Шараг представил жену, мать и бабку. Особо выделил самую старшую, пояснив, что она еще и шаманка стойбища.

Табуреткин заинтересовался. Он стал выспрашивать о способностях бабуси, в плане воздействия на окружающий мир и способности предсказания будущего. Бабушка пила чай, в разговоре относительно своих возможностей участия не принимала. Однако услышав свое имя, встрепенулась.

Внук пояснил желания уважаемого гостя. Бабушка была доброй. Проявить согласилась только одну свою способность, а именно способность предсказывать. Вытащила из кожаного мешочка гадательные кости и предложила Табуреткину подержать их в руках и загадать желание. После этого стала их бросать и по расположению костей объяснила, что желание его исполнится, но не совсем так, как он думает. В общем-то для вдумчивого человека гадание оказалось безрезультатным. Если сбудется, то сбудется, нет – значит нет. Результат же оказался загадочным, как и любое гадание: сбудется, но не так. Но это были рассуждения Владимира Петровича, о которых он не стал распространятся, Табуреткину же, сказанное оставило как надежду на исполнение желания, так и озадачил как оно будет реализовано, если не совсем так как он хочет.

Через хозяина, как переводчика он завел разговор с древней, по местным меркам, старушкой о верованиях предков. Оказалось, что бабушка совсем не буддистка, как можно было бы судить по расположению деревни вблизи монастыря. Больше того, она оказалась и не тувинкой, рекомендовавшись ретабуткинкой – представительницей древней народности, спасшийся в этих краях от преследований Чингисхана. Она блюла веру предков, которые почитали богов и духов гор и долин. Не знакомый с верованиями древних, в разговоре принял участие и Владимир Петрович. Шаманка поведала, что в бессмертие души, точнее ее наличие у человека верит, только в отличие от младших вер, считает данную субстанцию не наделенной жить вечно где-то на небе, а служащей пищей для властителей окрестных гор и долин. Она сравнила человека с только что съеденным бараном. Так, по ее убеждением, человек выращивает баранов и другую живность, что бы насытить свое естество, так и боги и духи гор питаются душами умерших людей, в зависимости от обстоятельств выбирая себе или уже старого, не способного выполнять свои человеческие обязанности старика, или забирая молодую, еще не испорченную жизнью душу ребенка.

Данный взгляд на не материальную сущность покоробил устои Табуреткина, как представителя человечества, но возразить ему было не чего. При этом он понимал, что вера древнего народа ни чем не хуже других верований, да и соблюдение закона высших существ, что бы в конце стать для них пищей – это было патетично. Отдать себя всего, ради своего Бога – это больше чем христианство, которое наоборот, ради себе подобных предало мукам своего создателя, что бы тот искупил их же грехи и позволил жить не бедствуя в небесных чертогах, рядом с замученным ими Спасителем.

Легли спать. Друзей положили на большом ковре, покрывавшем несколько тюфяков с овечьей шерстью. Засыпая, Виктор вспомнил об обычае северных народов, делиться с гостем представительницами прекрасного пола своего племени.

– Видно демографическая ситуация у местных не плохая. Вот там, где мужиков, да и женщин мало, и из-за постоянных кровных браков родятся по большей части уроды, всегда пришлым на ночь или жену или дочь, из тех что могут родить, предлагают. А эти видно наплодились. Своих хватает.

– Спи уж. Все равно жена у него не того. Страшноватая. – Владимир Петрович призвал Виктора успокоиться.

– Да в темноте не видно. Фигурка то ни чего. – Жирная и здоровая пища, переработанная в желудке, повысила его мужские способности, которые требовали выхода. Но мораль, довлевшая над телом, призывала успокоиться и он погрузился в сон, только там давая выход здоровым желаниям. Ему снились голые пастушки.

В отличие от Виктора, во сне Табуреткина, бродили голодные местные божества, которые глядя на Учителя Человечества, обсуждали вкусовые качества его души.

– Нет не созрел еще. Вял. Варить долго придется, да и по вкусу так себе будет. Потом зарежем, когда жирку наберет, проповедуя. – Делился старший, поднаторевший в душах, горный Бог со своими младшими товарищами.

От этого он ворочался и не давал спать Владимиру Петровичу, которому снился грузинский ресторан.

Утром, компания выдвинулась в горы, на поиски загадочной долины.

Глава 27.

Горы обступили героев. Гребни хребтов были сильно изрезаны, склоны многих вершин предстали в виде скальных стен высотой более тысячи метров. Идти приходилось по картам, оставленным вестником старинного отшельника.

Вскоре они вышли в долину Диких озер. Им открылась впечатляющая панорама окружающих гор, среди которых двуглавая Тошкалы-кая, разделенная глубокой седловиной, притягивала к себе взоры. По дну, среди каскада озер, журчит ручей Дыттыг-оюк, в устье которого расположен небольшой каньон. Откуда к Чоон-хему крутыми ступенями спускается живописный бирюзовый водопад. Около него путники остановились на стоянку, наслаждаясь красотой природы, вдыхая чистый горный воздух.

Дикие козлы, не боясь людей, выпрашивали хлеб и сахар. Но им ни чего не дали. Пообедав и отдохнув, отправились дальше.

Горные перевалы и ледники не располагали к беседам. Останавливались только перекусить, ища к ночи одинокие деревья, мало распространенные в этих местах. К вечеру третьего дня вышли к конечной цели похода, так и не встретив ни одного человека.

Утром камень в виде медведя увидели сразу. На ровной площадке, в окружении чахлого кустарника, он являл собой чудесный памятник, как будто созданный великаном. Только подойдя ближе можно было понять, что чудо это естественного происхождения.

Ориентируясь по карте, стали искать пещеру. Но пещеры не было. В месте помеченном крестиком росла лиственница, и ни то что пещеры, даже ямы они не заметили. Чем больше озадачивался Табу Ре Ткин, тем более оживлялся Виталий Павлович. Владимир Петрович, ходил вокруг Сергея Сергеевича, охал и ахал и выражая недоумение по поводу такого поворота событий.

Однако пещеру обнаружили. Правда находилась она в нескольких километрах от того места, где должна была быть. Внутри чувствовалось присутствие человека, который не замедлил обозначить себя. Им оказался местный житель, пасший стадо баранов на склонах священных гор, а пещеру использовал для после обеденного отдыха, перепоручая верным собакам выполнять его обязанности. По-русски не говорил совсем и общение с помощью знаков ни к какому результату не привело.

Табуреткин расстроился окончательно. Весь не легкий путь оказался напрасным. Ни каких особых знамений в первый день пребывания в урочище найти не удалось, как не удалось этого сделать и в последующие четыре дня, которые товарищи провели в этом месте по его просьбе.

На шестой день пребывания, когда Табу Ре Ткин отчаялся что-либо найти, Виктор решил успокоить не состоявшегося Учителя и предложил ему свой план дальнейших действий.

– Не расстраивайся, Серега. Ты помнишь, когда только собирались сюда, я говорил, что кроме козьих какашек здесь ни чего нет. И еще я утверждал, что пророками не рождаются, а становятся. Если хочешь, то я сделаю из тебя Спасителя Человечества. Условие одно – во всем слушаться меня.

– Как же ты из него сделаешь Спасителя? – поинтересовался Владимир Петрович.

– Дело не легкое, но выполнимое. Есть у меня в Москве, на примете несколько ребят, которые такие дела делают не за страх, а за деньги и ради своего, не понятного мне интереса.

– А тебе какая выгода?

– Самая прямая. В нашей стране есть три вида деятельности, которые позволяют ни чего не делать, иметь достаточно приличный доход и ни перед кем не отчитываясь. Это: профсоюзы, партии и религиозные учреждения. В профсоюзах я работал, у партбоссов служил и из Табу Ре Ткина что-нибудь сделаю.

– Я так не хочу. – Заявил не состоявшийся пророк.

– А как ты хочешь?

– По настоящему.

– Это и будет по настоящему. С командой зрелых философов, психологов, социологов. Раскрутим по всем законам шоу бизнеса. Станешь модным, знаменитым. Для этого и делать ни чего не надо. Будешь сидеть и молчать.

– Как же он тогда будет проповедовать, если всегда молчать будет? – поинтересовался Андреев.

– Найдем человека с хорошей памятью и слухом. Представим его медиумом, через которого пророк говорит с человечеством. На худой конец, вставим в ухо слуховой аппарат, и будет он говорить со всеми от лица пророка.

– Если у тебя уже все рассчитано, зачем тебе вообще Серега нужен. Можно любого бомжа на улице найти и раскрутить таким образом.

– Можно. Только не любого. Определенные данные быть должны. Лицо, чтоб интеллигентное. Во взгляде что-то не от мира. Товарищ Табуреткин как нельзя лучше подходит. Да и отступать ему не куда. Дома нет, жены нет, работы нет. А тут тебе и стол, и дом, и последовательницы нового мессии, которых уговаривать ни на что не надо будет. Сами в постель залезут. Да и я уже на него время потратил.

За время похода Виктор познакомился с перипетиями жизни Сергея Сергеевича. Тот сидел в оцепенение. Порвав со всем, он надеялся вдалеке от родного дома найти смысл существования. Мечтал получить наставление. Все напрасно.

– Да не расстраивайся ты так, – продолжил свою агитацию Савлов. – Ты сам подумай, может именно я и есть то откровение, которое необходимо тебе получить. Ты же не знаешь, что я предлагаю тебе вещать. Вполне возможно, в этом и будет новое откровение человечеству.

– А меня возьмете? – Поинтересовался своей судьбой Андреев. Он не предполагал такого поворота событий. В то же время, считал под это дело, явить миру свои, выстраданные долгими бессонными ночами, думы и откровения.

– Конечно, Владимир Петрович. Такие организаторы всем нужны.

– Соглашайся Серега. Делать все равно нечего.

Табуреткин думал до вечера. Решив, что действительно дел в этой жизни для него нет, он согласился на предложение искусителя.

На следующее утро у местного скотовода удалось выяснить, как быстрее добраться до ближайшей железнодорожной станции. Компания снялась с места и отбыла по указанному направлению. Через три дня они были в Бийске, в квартире Виктора и разрабатывали ход дальнейших действий.

Виктор решил квартиру и всю обстановку продать, так сказать сжечь все мосты, что бы избавится от искуса вернуться на прежнее место. То же самое решил сделать и Владимир Петрович, для чего отправился в родные места. Встретиться договорились в Москве, на квартире у коммерческого руководителя, каковым себя назначил бывший помощник депутата.

Глава 28.

До Москвы, Савлов и его подопечный, добрались без проблем. Виктор поселил Табуреткина на своей жилплощади. Жилплощадь была большая и хорошо обустроенная. Сергею Сергеевичу жить на таких квадратных метрах нравилось.

После знакомства с новым обликом столицы, Виктор повел Сергея Сергеевича знакомиться с народом, с теми, кто должен стать последователями и поклонниками. Почему-то коммерческий руководитель решил, что последователи должны обитать в мало привлекательном месте, каким оказался клуб, в который он привел Великого Учителя.

Мрачные помещения, открытое для избранных были стилизованно то ли под подготовленную к сносу коммунальную квартиру, то ли под общественный туалет. Низкие потолки, с которых свисали слабо освещавшие помещение лампочки, дешевые обои, во многих местах оборванные, кафельные полы, краска темного зеленого цвета с болотным оттенком – от всего этого не хотелось развлекаться. В душе возникало желание напиться до беспамятства и крушить все вокруг или наглотаться наркотиков. Вероятно, державшие данное развлекательное заведение господа промышляли наркоторговлей.

В стиле помещений были и гости. Одетые в рваные, грязные одежды, они уныло бродили из одной залы в другую, больше молчали, так как говорить было бесполезно из-за огромного грохота производимого местными музыкантами и пили, пили, пили, часто посещая отхожее место, откуда возвращались не вполне вменяемыми.

Многие сидели за крытыми дешевой клеенкой столиками. Экзальтированные девицы походили на образцовых выпускниц закрытого концентрационного лагеря. Их худобу оттеняли сидевшие рядом низкорослые пузаны и крепко сложенные молодые красавцы.

Несколько человек, уловивших в какофонии звуков ритм, дергались в середине центрального зала.

Сергей Сергеевич, по настоянию Виктора, подошел к барной стойке и заказал пива. Напиток наливали из крана времен сталинских репрессий. Умелый художник придал ему вид грязного и немытого члена. Посуду мыли тут же в похожих на унитазы раковинах. Судя по количеству посетителей, они были рады опустится на дно общества, но не могли этого сделать и оттого вынуждены были посещать это заведение, что бы хотя бы здесь познать жизнь низов. Тем не менее, дамы предпочитали мартини, мужчины дорогой коньяк или виски.

Взяв пиво, Сергей Сергеевич отошел от стойки и выбрав, как ему показалось спокойное место, сел за столик, что бы наблюдать будущих адептов. Вскоре рядом, предварительно спросив разрешения, присел не молодой господин. По внешнему виду он мало отличался от местной публики: был одет в рваные, казавшиеся грязными джинсы, какого-то серого оттенка майку, старые, замызганные кеды. Потягивая виски из высокого бокала, он обратился к Табуреткину с каким-то вопросом, но из-за грохота стоящего в помещении, тот его не понял. Гражданин, будучи вежливым человеком, подсел поближе и напрягая голосовые связки прокричал собутыльнику:

– Первый раз здесь?

Табуреткин кивнул.

– Кого ищите?

– Ни кого.

– Странно. Здесь кто-то кого-то ищет.

– Как это?

– Провести ночь. Завязать знакомство. Поговорить.

– И кого ищите Вы?

– Тебя.

– В каком смысле?

– Пообщаться поближе. Мне нравятся такие, как ты.

– Какие – такие?

– Не развитые.

– Что значит не развитые?

– В сексуальном отношении.

– Я развит.

– А... Шалунишка... – Гражданин погрозил Табуреткину пальцем. – Значит позабавимся?

– Что значит позабавимся?

– Уединимся и пообщаемся в не формальной обстановке, без свидетелей.

– Вы голубой?

– Да. – Индивидуум даже не смутился, сознавшись в своей ориентации. Для Сергея Сергеевича это было дико. С гомосексуалистом он разговаривал впервые и ни как не мог соединить образ, пусть и грязноватого, но совершенно обычного мужика и трансвестита, который в его воображении, должен походить на эдакую мужеподобную даму, с обязательной серьгой в ухе и сигаретой в зубах. Ему стало не приятно находиться за одним столом с этим человеком. Сосед заметил это, ни сколько не обиделся, как ни в чем не бывало, продолжил соблазнение.

– Вы брезгуете моим обществом?

Будь у Табуреткина характер немного потверже, он бы просто встал и ушел, но мягкотелость и не желание обидеть, пусть и не симпатичного ему человека, удержали за столиком. Но на вопрос отвечать не стал.

– Вижу, брезгуешь. – Перешел на "ты" гражданин.

– Да нет. Просто первый раз такого вижу.

– Не первый. Впервые говоришь с таким. Что – коробит?

– Да, знаете ... – Табуреткин не стал скрывать своей неприязни.

– Почему?

Сергей Сергеевич пожал плечами. Почему ему было не приятно, ответить не смог.

– Я скажу почему. Потому что не ты пытаешься уломать женщину отдаться, а тебя пытаются уговорить расстаться с девственностью. Вспомни себя, молодого и пьяного. Небось приставал в пьяном виде к невинным девушкам на улице. Эдакая пьяная, воняющая рожа, тычется к молоденькой девочке и невинно интересуется: "Девушка, а Вас как зовут?". А у самого мысли, только как побыстрее ее трахнуть. Гормоны кипят, требуют выхода. И вот когда к нему обращаются вполне культурно, не дыша в лицо перегаром и не хватая за интимные места – его коробит. Не так ли?

Табуреткин вспомнил молодость. Да, действительно они бродили пьяными студенческими компаниями по улицам, приставали к не знакомым девушкам. Это казалось очень естественным и нормальным. Один его друг так познакомился со своей будущей женой, многие находили подруг, кто на день, кто на месяц.

– Вы знаете, девушки тоже были не против познакомится. Даже с пьяными и плохо пахнущими. Это нормально.

– А как я, по-твоему, не нормально?

– Как Вы – нет.

– Нет?! Это такие как ты – не нормальные. Ты сам подумай, что общего может быть между тобой и бабой. У вас только один совместный интерес – кровать, в которую вы вместе залезете, что бы через пять минут потерять всякое желание интересоваться друг другом. Вот ты любишь футбол?

Сергей Сергеевич не любил не только футбол в частности, но и любой спорт вообще считал занятием не только глупым, но и вредным. Огромное количество людей гробили свое здоровье, что бы миллионы сумасшедших переживали по поводу забитого или не забитого мяча. Были и такие, что вокруг этого дебильного занятия устраивали криминальные игры с тотализатором, подкупом и убийствами. В то же время, признавал пользу физкультуры, хотя сам не уделял ей ни капли своего времени. Об этом он и проинформировал своего визави.

– Ну хорошо, к спорту ты равнодушен. Ну а рыбалка, охота, пиво, домино в конце концов.

– Нет, это не для меня.

– Что же ты делаешь, в свободное время?

– Смотрю кино, слушаю музыку, книги читаю.

– Ладно. Пусть у тебя бабские интересы...

– Не бабские, а культурные. – Поправил Табуреткин.

– Ладно, культурные. Только у Вас нормальных и культурных, то же много извращенцев. Один любит что бы его били, другому наоборот требуется объект для истязаний. Кто-то мечтает о групповухе, кто-то о большой, и самой извращенной любви – эдакий визуальный потребитель. Возьми человечество – пять процентов гомосексуалистов, а остальные девяносто пять – такие же не нормальные. Так что общепринятой нормы не существует.

– Ну и что. Я женщин люблю.

– В смысле трахать?

– Не только. Они слабые. Им помогать хочется. Только с ними чувствуешь себя не полным эгоистом.

– Только такие как я и не эгоисты. Ты можешь представить человека, который делает минет и при этом испытывает удовольствие?

Табуреткин задумался. В его голове не укладывалось, как можно испытывать удовольствие от столь противного занятия. Он помотал головой.

– А у нас это принято. И только получение удовлетворения от того, что другой, не безразличный тебе человек, от этого получает удовольствие, заставляет делать столь противную вещ. Так что альтруисты – такие как я.

– Вы знаете, все это все равно в моей голове не укладывается.

– Ты в женском коллективе работал?

– В чисто женском? Нет.

– А мне довелось. Когда кругом одни бабы, начинаешь их тихо ненавидеть. При чем в основном это относиться к образованным и интеллигентным особям этого племени. Они почему-то убеждены, что раз ты мужчина, то должен их жизнь делать более комфортной и легкой. Между собой только – тю, тю, тю. А за глаза столько друг на друга грязи льют – только диву даешься. И каждая требует особого внимания. Сделаешь ей что-то хорошее, другая сразу начинает себе льготы выбивать. После этого ни с одной ни в какую близость вступать не хочется.

Тут рядом со столиком возник Виктор. Его руки были заняты двумя тощими девицами, которых вполне можно было принять за мальчиков-подростков, настолько у них отсутствовали вторичные половые признаки.

– Маша. Саша. – представил их Виктор.

Девицы ни как не реагировали на произносимые имена и Табуреткин ни как не смог определить, которая из них Маша, а которая Саша.

– Табу Ре Ткин – Великий Учитель всего Человечества! – Между тем представил его технический руководитель.

– Как романтично! – Неожиданно басом проверещала та, что была справа.

– Групповуху устроить хотите? – Вмешался в разговор гомосексуалист.

– Сам дурак. – Ответил за всех Виктор. Девицы при этом захихикали.

– Это Эдик. Он голубой. – Представила гражданина аша, что находилась слева.

– Серега, ты что голубой? – Обратился дамовладелец к Учителю.

– Нет! Ты что! Я нормальный!

– Тогда поехали домой. Дамам здесь надоело. Да и место здесь поганое. Ни пожрать, ни выпить. По дороге закуски и выпивки возьмем.

Сергей Сергеевич быстро вскочил, явно демонстрируя свою готовность отправиться в обществе особ противоположного пола куда угодно.

– Ты ее в жопу, в жопу трахни. – Кричал вслед уходящим Эдуард и дико смеялся. Ни кто не обращал на него внимания. Табуреткин, услышав наставление, представил себе подобное развитие событий. При этом ему ни сколько не было противно. Он даже несколько возбудился от таких мыслей. Жизнь в Москве ему начинала нравиться.

Приехав на квартиру к Виктору, он все же не решился на практике проделать данный опыт. Ему в этот вечер вообще ни чего не удалось. Он просто напился и уснул.