Текст книги "Табу Ре Ткин(СИ)"

Автор книги: Сергей Хорошев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

Глава 12.

– А мы в детстве, в деревне, в скирдах ночевали. – Вспомнил детство Владимир Петрович. – Ляжешь в солому, и тепло, и мягко. Сон покойный, крепкий...

– Как романтично... – на распев проговорила Алла.

– Идем скирду искать. – резюмировал майор. Делать было не чего, все согласились. Но толи потому, что ни сенокосов, ни жатвы еще не было, а прошлогоднюю солому убрали, ни чего похожего на стог не попадалось, путники начинали роптать. Вдруг в дали забрезжил огонек. Движимые желанием побыстрее оказаться в тепле, и решив не поддаваясь ни на какие уговоры и во что бы то ни стало стать гостями, они прибавили шагу. И тут грянул гром. Крупные капли дождя упали на землю. Через минуту все промокли до нитки.

Вскоре они увидели дом. И дом почувствовал их приход, ощутив удары по единственной двери. Удары были сильными и торопливыми. Так стучат при несчастье, не давая хозяевам опомниться, что бы задать не скромный вопрос: "Кто там?". И тот кто был в доме оплошал. Движимый инстинктом, отзываться на такой стук открыванием дверей, отворил вход в свое жилье.

Мужик был хмур, гламурен, пестр. Его усы, приправленные табаком, топорщились в стороны, добавляя к внешнему виду загадочность покинутого прошлого. От него пахло консервированной рыбой.

– Здравствуй, добрый человек. – Приветствовал его майор и оттеснив могучей грудью проник в чертог затворника.

– Куды прешь? – Огрызнулся хозяин, но было поздно. За майором, в дом проникли скромные попутчики. Встав у стены, дрожа продрогшими телами, с мольбой в глазах, они просили тепла.

– Закуски не найдешь? – Владимир Петрович, не дал хозяину времени опомнится, от такой наглой выходки.

– Найду.

– Андреев. – Представился майор.

– Еремей. – Ответствовал собственник жилплощади.

– Это Тихон, Табу Ре Ткин, Алла. – Торопясь, представил всех старший группы захвата.

– Что Вам надо?

– Тепла. Тепла и понимания. – Объяснил Владимир Петрович. – Все в комнату и быстро сушиться. А то заболеем, на хрен.

Ни кто не дал усомниться в боязни быть заболевшем. Через минуту все были голы. Ошеломленный Еремей, подозревая непотребства, перешел на фальцет:

– Вон из моего дома.

– Пожалуйста, можно мы погреемся. – Алла зазывно улыбнулась.

Еремей, долго не видевший дам, забыл как с ними общаться. С голыми он не общался ни когда, и потому только мычал. Его мычание было истолковано как согласие.

– Извините нас, пожалуйста за вторжение. – Алла поняла, что ей ждать отказа не придется. – У Вас ни чего прикрыться не найдется, а то не удобно голой ходить.

Мужик, как сомнамбула, скрылся в другой комнате. Через короткий промежуток времени, все были одеты в ветхие одежды хозяина. Повеселели. Еремей, долгое время не видевший людей и поняв, что пришельцы, люди в принципе не плохие, отошел.

На кухне накрыли стол, сели ужинать. Оказалось, что кроме Еремея в доме ни кого нет. Запасливый майор, достал из рюкзака бутылку. Выпили. Закусили. Владимир Петрович налил по второй. Когда бутылка оказалась пуста, а закуска вся съедена, хозяин дома, останавливаться не захотел. Оставил гостей одних, что бы вернуться со своим угощением, пить которое все, кроме Андреева, отказались. Еремей не обиделся.

Бутылку ополовинили быстро. Количество алкоголя, употребленное отшельником, начало воздействовать на его сущность. Она заговорила.

– А знаете кто перед Вами? – обводя всех глазами, высокомерно начал он. Как он и ожидал, ему не ответили. – Я – сумасшедший.

– Вы не похожи на сумасшедшего. – Тихон подал реплику с места.

– Напрасно не верите.

– А у Вас справка есть? – Алла стала беспокоиться.

– Справки нет. Сбежал от преследования, до его начала. Просто почувствовал, что схожу с ума и драпанул.

В кухне было тепло. С улицы были слышны завывания ветра и шум дождя. Спать не хотелось. Все понимали, что живя в полном одиночестве, Еремей просто хочет выговорится. Из уважения замолчали, дав возможность хозяину излить душу нежданным гостям.

– Раньше я жил в столице. Квартиру мне родители оставили хорошую, почти в центре. Будучи не обременен женой и детьми, вел уединенный образ жизни. Все время отдавал работе. Предприятие работало, меня ценили. Я жил ни о чем не думая и не беспокоясь.

Друзей не было, увлечений тоже. Большую часть свободного времени читал или смотрел телевизор. Часто гулял, дышал так сказать свежим воздухом. Платили не плохо, и часто после прогулок я возвращался с не пустыми руками. Так было и в день начала моего сумасшествия.

Придя домой, я обнаружил в руках какую-то вещицу. Кажется, это было что-то для компьютера. И тут я вдруг понял, что вещь эта мне в принципе не к чему. Оглянувшись вокруг, обнаружил огромное количество таких ненужностей.

Анализируя свои поступки, стал приходить к убеждению, что мной управляют. Неведомый властитель жизни заставляет покупать не нужные вещи, голосовать за нужных кандидатов на выборах, подпевать глупым песням, несущимся со всех сторон. Ходить на работу, что бы зарабатывать деньги на очередную не нужную вещь.

Пытаясь отвлечься решил почитать. Под рукой оказался томик Герцена. Открыл наугад. Рассказ назывался "Доктор Крупов". Проникаясь мыслями автора, стал осознавать, что живущие вокруг и я в том числе, люди глубоко душевно больные.

На следующий день, придя на службу, стал прислушиваться к разговорам, которые раньше пропускал мимо ушей. Оказалось, что все мои сослуживцы страдали какими-то маниями, так как назвать разумными их поступки и желания я не мог.

Николай Сергеевич, мой непосредственный начальник, обычно по понедельникам, рассказывал о пойманной им в выходные рыбе. Этот, вполне разумный, по мнению всех человек, в выходной день вставал очень рано. Брал удочки, снасти и в компании таких же не нормальных ехал в какую-нибудь глушь – удить рыбу. Однажды, желая осознать прелесть этого занятия, я напросился с ним. Это был кошмар. Встал в пять часов утра. Приехали к какому-то озеру в чистом поле. Редкие деревья, росшие по берегам, были пристанищем для огромных туч кровососущих насекомых. Раскинув удочки, целый день сидели, глядя на поплавки, борясь сначала с утренним холодом, а потом с палящим зноем. Ни чего не поймали. Я думал, в понедельник Николай Сергеевич, будет говорить о бесцельно потраченном времени. Но не тут-то было. Его рассказ о проведенном выходном был наполнен поэзией. Это был гимн рыбалке, которая связывает человека с природой, чистым воздухом, пеньем птиц, которых не услышишь в городе. Насколько я помнил, данный индивидуум не разу на эту природу не взглянул, таращась все время на поплавок. Воздух был наполнен запахом гниющих водорослей и коровьих лепешек. Птиц вообще не было слышно из-за громкой музыки, доносившейся из стоявшей неподалеку машины, принадлежавшей, приехавшей в это мало привлекательное место отдыхать, компании пьяных подростков. Хорошо еще, что нас эти господа не побили. Ему поддакивали, считая такую растрату жизни вполне пристойным занятием.

Павел Васильевич, мой товарищ по студенческой скамье, ни куда в выходные не ездил. Его манией были машины. Он менял их очень часто. Влезал в долги. Что бы расплатиться постоянно где-то подрабатывал, отказывал во многих человеческих радостях себе и своей семье. Купив очередное чудо автопрома, холил его и лелеял, тратясь опять на покупку необходимых для этого монстра – магнитофонов, сигнализаций, ковриков, масел и еще чего-то специфического. При этом ездить ему было не куда. Жил он в пяти минутах ходьбы от работы. Хобби, требующего транспорта, не имел. Дачи у него не было. Все близкие и не очень родственники жили в городе. Выходные дни он тратил на шабашки, что бы расплатиться за это новое железное чудо. И его все считали нормальным. Находились даже завистники.

Виталий Петрович – тот завел себе любовницу. Она работала у нас же, только в соседнем отделе. Это была одинокая, толстоватая и не сказать что красивая, девица около тридцати. При этом у самого Виталия Петровича была жена вполне симпатичная, следящая за собой дама с хорошей фигурой. Имел он и двоих детей. Вляпался он по пьянке, после очередного корпоративного вечера посвященного какому-то летию конторы. Тянулась эта история уже несколько лет. Все, кроме жены, про его связь знали. Кто-то жалел его, кто-то завидовал. Было видно, что он тяготится отношениями с любовницей. Здраво мысля – брось, да и делов то. Но он уговаривал сослуживцев прикрывать его, когда назревало очередное свидание. Идя на него, занимал деньги, не раз униженно напрашивался в помощники к Павлу Васильевичу, что бы заработать деньги и отдать долги. Жене постоянно врал, зарабатывая болезни, вызванные нервными расстройствами.

Единственная женщина в нашем коллективе – Марина Николаевна – на рыбалку не ездила, машины не покупала и любовника у нее не было. Она была помешана на своей даче. Это была не дача в смысле места для отдыха, это была, как она называла – фазенда, место где выращивают помидоры и огурцы, собирают яблоки и сливы. Ее муж, не склонный к сельскохозяйственным работам гражданин, не раз ей доказывал экономическую не состоятельность данного труда. Дети, выросшие в городских дворах, на огород выбираться так же желания не имели. Но Марина Николаевна, стиснув зубы, шла на великий подвиг выращивания клубники. Часто приносила на работу соленья и угощала коллег выращенным урожаем. Ее огурцы были огромны и по вкусу напоминали соляную кислоту. Когда кто-то отваживался угоститься, у него сводило скулы и комок подступал к горлу. При этом все хвалили засол, женщины записывали рецепт приготовления, этого средства для пыток, находились желающие полакомится этим блюдом еще раз. Варенье, которое она приносила к чаю, надо признать было вкусным. Но тратить жизнь на клубнику? Извините.

В нашем дворе, в то же время жил один душевно больной. Два раза в год его отправляли в больницу. Он свихнулся после того, как в его легких обнаружили злокачественную опухоль. Рак вырезали вовремя, но мозги стали течь. Гуляя по округе и видя курящего человека, он молча подходил к нему и выхватывал сигарету прямо изо рта. Топтал ее ногами, приговаривая: "Курить вредно. Может быть рак.". На него стали жаловаться и в конце концов упекли в дурдом. Хотя если разобраться, его действия были вполне логичны и правильны. Всем очень хорошо известно, что никотин – яд. Но при этом курят, отравляя не только себя, но и других. И вот эти не нормальные, которых большинство, упрятали единственного умного человека, в их окружении, подальше, что бы он не мешал им жить не логичной, глупой и бесполезной жизнью.

Я стал догадываться, что и меня считают не нормальным. Ведь я не ездил на рыбалку; не имел не только любовницы, но и жены; не копил денег на машину; не работал в поте лица на огороде. Тень сомнения, относительно наличия во мне скрытых нервных расстройств, стала расти и крепнуть во мне с того времени.

Я решил скрыться. Скрыться до того, как эти люди наведут на мой след врачей из психдиспансера и отправят меня отбывать срок в каком-нибудь закрытом учреждении. Продал квартиру. Уволился. Приехал в это захолустье. В местном колхозе взял в аренду землю – оформился фермером. Первое время, в том же колхозе нанимал трактор пахать эту землю и пересдавал ее горожанам под картошку – благо город не далеко. Но с некоторого времени, эти городские жители отказываются выращивать себе картофель. Теперь они покупают его на рынке. Приходится самому работать. Выращиваю себе еду. Держу коров, свиней, кур, уток. Жизнь не сахар. Но как жить и для чего? Не знаю.

Он замолчал. Последняя доза самогона, вызвавшая поток слов, была нейтрализована организмом. Еремей налил еще и быстро опрокинул стакан внутрь.

– Жалеете, что все изменили? – спросила Алла.

– Нет. В труде и заботе лишних мыслей не стало. Только одному тоскливо.

– Возьмите меня к себе жить. – Попросилась одинокая женщина.

– А как же Тува? – Сергей Сергеевич не хотел терять в пути единственную даму, тем более что она ему нравилась.

– Далеко. Да мне и не приключения нужны, а покой и мужик.

– Ладно. Утро вечера мудренее. Ложимся спать. – На Владимира Петровича водка оказывала другое действие. Ему всегда хотелось спать, да и за окном стояла глухая ночь.

Все расположились на ночлег и вскоре тихое посапывание, наполнило жилище. Только хозяин дома сидел на кухне и думал. Рано утром, когда гости еще спали, он начал свой трудовой день. Работа шла с удовольствием.

Постепенно и все стали потихоньку выходить во двор. Первым вышел Тихон и решил присоединится к Еремею. Сергей Сергеевич вскоре составил им компанию. Алла вышла на крыльцо и жмурясь на солнце блаженствовала. Одинокий фермер, почувствовав помощь и внимание, находил это пределом своих желаний. Что может быть лучше компании друзей, которым ни чего не надо кроме их самих? Но проснувшийся Владимир Петрович, нарушил идиллию.

– Ну, други. Что делать будем?

– Еремей, возьмете меня в работницы? – Продолжила вчерашний разговор Алла, обратившись к хозяину подворья.

– Возьму.

– Ну и напрасно. С нами было бы веселее. А в принципе, как хотите. – Майор был рад самоустранению лишнего конкурента, хотя и опечален решением единственной женщины их команды. Он заметил симпатию, которую испытывал по отношению к Алле, Сергей Сергеевич и хотел это использовать в своих целях.

– А может, еще денек здесь побудем? – Тихону не хотелось трогаться в путь из этого пасторального места.

– И так уже отходим от маршрута во второй раз. – Андреев был не умолим.

– Пойдем тогда. – Сергей Сергеевич был согласен с администратором экспедиции.

Позавтракав на скорую руку, друзья попрощались и тронулись своей дорогой, обратно в город. Через четыре часа они ехали в уютном вагоне. Поезд уносил их по направлению к далекой Туве. Следующей остановкой должен был стать славный город Челябинск.

Глава 13.

Поезд особое место. Люди, оказавшись в вагоне, становятся ближе друг другу. У них есть объединяющая цель – конец пути. Находясь в дороге, они уверены, что ни где не встретят своих попутчиков, отчего делаются раскованными и в разговоре и или врут что не попадя, или открываю душу первому встречному, дабы выговорится и получить душевное облегчение.

Вагон плацкартный, а именно в таком ехала троица, объединяет еще больше, чем какой другой. Здесь обитают люди простого звания, привыкшие в любом обществе, говорить друг другу "ты", делится сокровенным, требовать сочувствия у первого встречного. Поезд был дальнего следования. Пассажиры уже двое суток ехали вместе, многие перезнакомились, многие нашли товарищей по интересам и как в большой коммунальной квартире, ходили из одного купе в другое в гости.

Тихон, первым забравшийся в вагон, не найдя свободного купе, занял боковые места подальше от туалета. Решение в выборе, не в последней мере было обусловлено соседством с людьми, отдавшими свои жизни на служение Богу. Не смотря на общность жизненных стремлений – представляли они различные концессии: раввин, православный священник, мулла и буддийский лама, ни сколько не чураясь общества друг друга. Разговор вертелся вокруг обычных для мирян проблем, по преимущество касаясь цен, погоды и бытовых проблем.

Поезд шел и шел. За окном мелькал однообразный ландшафт заволжских степей. Любоваться было не чем. Когда пятая партия чая начала давить на диафрагму, газеты и журналы, оставленные предыдущими пассажирами были зачитаны до последней буквы и Морфей отступился от пилигримов, Владимир Петрович, повинуясь внутреннему зову, обратил свой взор на соседей и направил в их адрес провокационный вопрос:

– Ну что конкуренты? Как паства?

– Почему конкуренты? Мы не конкуренты, мы коллеги. – Ответил мудрый раввин.

– Как не конкуренты? Друг у друга людей перешибаете, в свою веру обращаете.

– Мы не у кого ни чего не перешибаем. Человек волен в своих желаниях служить Богу. Каждый выбирает веру по внутреннему содержанию. – Вступил в дискуссию настоятель православной церкви.

– Ну, ну. – Андреев не стал продолжать, считая, что дал нужное направление разговору, интересное для своих товарищей. Табуреткин с Тихоном и впрямь обратились в слух.

– Извините, но Вы служители разных богов, так мирно беседуете. Как это у Вас выходит, считаться с мнением другого? – Тихон решил выяснить основу их дружбы.

– Бог один. И величие его, в том, что каждому дается возможность служить ему. – Мулла решил пофилософствовать.

– Как один? Вы верите в Аллаха, раввин – в Иегову, священник – в Иисуса, а буддист – хочет в нирвану.

– Все просто. Религия – это не только молитва тому или другому богу. Религия – это свод непреложных законов, соблюдая которые, человек обретет счастье, здоровье и смысл жизни. В Индии, где богов огромное множество, природа позволяет людям жить не убивая не только животных, но даже самых мелких насекомых. Они могут питаться только растительной пищей, что многие и делают. Но возможно ли соблюдать те же заповеди какому-нибудь чукче. На севере нет ни то, что злаков или бананов, там и трава растет только летом. Потому, Бог проявил себя среди северян в виде множества своих ипостасей, дав людям жить в гармонии с миром и с собой и в таких не приветливых местах.

– То есть Вы хотите сказать, что все равно как жить и кому молиться? Можно быть и язычником, боготворя идолов? А как же Ваши священные тексты?

– Есть книги для всех. Есть для избранных. То, что читали Вы – это для всех. Прочтите, к примеру, Библию, и вы найдете множество противоречий.

– Получается, что там все вымысел?

– Что-то вымысел, что-то правда, но все с благоволения с Выше.

– Как же так?

– Представьте, молодой человек, всего на мгновение, что Бог существует. Существует и Он – Всемогущ, Всевластен, Всеобъемлющ. Вы почувствуете себя мелким, не нужным существом, не способным что-то решать и делать в этом мире. Потому во всех Великих Книгах, Бог оставляет малую толику сомнения в своем существовании. И только это позволяет человеку искать истину, идти вперед, каяться в своем неверии, совершать добрые дела, оставляет человеку то, что называется "свобода воли".

Сергей Сергеевич попытался себе представить это существо – того кто видит и его, и всех сидящих рядом, и каждую муху кружащуюся по замкнутому пространству поезда, и огромные звезды, свет которых идет до земли тысячи и миллионы лет. И он может не только превратить звезду в сверхновую, но и обратить свой взор на него, и сделать любое свое желание – желанием маленького человека.

– Знаете, однажды я встретил одного астролога. Он мне объяснил, что человек не властен не только в своих поступках, но и в своих желаниях. Все предопределено заранее, во времена рождения вселенной. Мы находимся во власти магнитных, гравитационных и других, не ведомых нам полей, так же как планеты и звезды. Мы песчинки – гонимые обстоятельствами по не ведомому нам пути, не в силах что-то изменить в своей жизни.

– Это так, если не принимать во внимание существование Высшего существа, способного изменить не только движение человека, но и звезды и любой пылинки. Только он – Великий Вершитель судеб, дающий нам возможность выбирать.

– Опять противоречие. Он дает свободу воли, но может и все изменить – сделать меня марионеткой в своих руках.

– Все зависит от Вас. Если Вы можете распоряжаться своей свободой, Вы свободны. Если не хотите этого делать – Вы раб.

– Как же узнать – умею я распоряжаться или не умею?

– Все просто. Если завтра Вы будете таким же как и сегодня, если не изменитесь хотя бы на йоту – свобода Вам не нужна. Вы хотите быть рабом и Вы им будете. Только развитие – вверх, в сторону, но только не на месте, только не назад.

– А какие книги для избранных? – Решил выяснить Сергей Сергеевич. Ему очень хотелось приобщиться к высшему обществу.

– Те же самые. Читать уметь надо.

– Как же так. Это получается необходимо изучать пояснения к святым писаниям? – Допытывался Табуреткин.

– Наоборот. Видеть и воспринимать только суть. Объяснения как раз для не понятливых, не способных к восприятию. – Священник не стал вдаваться в подробности. За него это решил сделать Владимир Петрович, долгое время штудировавший Библию.

– В настоящее время, по размеру и развитости зубов первобытного человека, можно определить вид пищи, которым тот питался. Так вот, обезьяну человеком сделало мясо. Те особи, которые перешли на питание остатками животных, получили в свое распоряжение несколько лишних грамм мозга и сделали первый шаг на пути эволюции. Именно это и иллюстрирует Библия на примере Каина и Авеля. Бог отверг дары земледельца и принял барашка, подаренного скотоводом. Да и весь жизненный уклад прошлого, говорит о том, что только еда, богатая белковыми соединениями, способствует умственному развитию. Рабам не давали не то что мяса, но запрещали есть даже орехи. Я правильно излагаю? – обратился он к служителям культа.

– Вообще то Вы пример нравственного выбора, интерпретировали с точки зрения атеиста. Но по сути, Ваше видение Библии, говорит только о том, что в ней есть ответ на любой вопрос. Человечество только начинает открывать давно открытые тайны бытия, описанные в этой великой Книге.

– Нравственные проблемы – придуманы людьми. В каждом обществе они разняться до наоборот. У христиан – человека не то что убить, ударить – грех. А у жителей Новой Зеландии, во времена Кука, каннибализм почитался угодным Высшему Существу, деянием. Мы все живем в мире придуманного добра и зла.

– Может быть, потому и вымерли те племена, что ели себе подобных? – Поп был не согласен с мнением Владимира Петровича.

– А Вы разве не так делаете? Недавно случай был в нашей области. Прошел слушок, что живший во времена товарища Сталина в местном монастыре монах, в последствии погибший в застенках НКВД, причислен Синодом к лику святых и будучи уже телом вершит чудеса. Тело из могилы вырыли, дабы положить в более подобающий сану саркофаг. Эксгумация тела святого прошла гладко, но после начались неприятности. Сначала, одна полоумная бабуся, с усопшим даже не знакомая, решила вылечить свой застарелый геморрой с мощью руки вновь обретенного. Пользуясь сумятицей и толкотней, отчекрыжила темной ночью ему руку и скрылась в не известном направлении. Отвечавший за тело отец Панкратий нашел свой выход из столь щекотливого дела. На следующее утро рука была на месте. Вопросов – откуда? – не задавали, отвлеченно поводя головой в вверх, давая понять не следующим – на все воля... То что вновь обретенная рука была не много не того размера, мало кого смущало, но почему– то лечится к ней подходили реже.

Однако, слух стал гулять среди праздного люда. Через некоторое время, в малообразованных и малолюдных селениях сельской местности, стала появляться благодатная рука. Отцы церкви конкуренции снести не смогли и обратились в правоохранительные органы. Сельские участковые, коим и была перепоручена святая обязанность по предотвращению деятельности мошенников, в короткий срок возвратили в святилище четыре руки святого. Все они были забракованы и за ненадобностью преданы земле.

Так что батюшка, и Ваши святые отцы тяготеют к каннибализму, на телах усопших зарабатывают капитал. Да и святых делаете как на потоке, подобно звездам шоу-бизнеса, рекламируя друг друга. И кого записываете то? Был – Николай кровавый, стал – святой мученик. И всех его заслуг – убили в тюрьме, а про жителей Хатыни, сожженных заживо и ни кто из Вас не вспомнит.

– Это для непосвященных. Они без этого не смогут верить. Да и грех ли это – если кому-то от того здоровье и радость?

– Я соглашусь с Вами – человек хочет верить в чудо. Это помогает переживать горести. Не редко вера спасает от смертельных болезней. Однако все основано на механизмах нашего мозга, которые еще наука не может объяснить. Но придет время, когда все разъясниться и от чудес не останется следа.

– Всегда будет что-то, что ни кто объяснить не сможет. Всегда будут вещи – объясняемые только присутствием Бога. – Ответствовал поп.

– Глупости. Все Ваше верование основано на глупости и лени – не желании человека работать серым веществом, что в черепе находится. Честно скажу, меня выводят из себя люди, которые не хотят даже думать. Начнешь, таким верующем, беседу вести, так он, если ни чего ответить не может, просто перестает слушать и воспринимать что ему говорят. Не хочет он шевельнуть ни одной извилиной. Полным дебилом становиться.

– А не верующие – по-другому?

Владимир Петрович задумался.

– Пожалуй, и не верующие так же. – Ответил он после не долгого молчания.

– Человек любит слушать себя. Когда кто-то начинает его увещевать, то если данные суждения противоречат сформированным в нем не известно кем и не известно когда убеждениям, то он просто перестает воспринимать получаемую информацию. Это такая защита против стресса, против болезней, против умственного помешательства. Так зачем же делать кому-то плохо, только потому, что он думает как-то иначе. Пусть ему будет хорошо. Пусть пребывает в неведении и живет в мире и радости. Такое возможно лишь веруя.

Вера дает еще нечто, чего не купишь ни за какие деньги. Это способность воспринимать прекрасное. У католиков, службы сопровождаются музыкой Баха, красота соборов, церквей, мечетей и пагод – все создано верующими и для верующих. Иконы, росписи и скульптуры – приобщают к искусству, к высоким порывам души. Говорят о существовании иных, нежели в миру, ценностей, существование которых объяснимо только существованием Бога.

И еще верующие люди, истинно верующие – не убивают, ни крадут, ни делаю ни кому зла.

– Блаженны нищие духом. – Прокомментировал Владимир Петрович.

– Именно.

– Но мне больше импонируют – Тимур, помогающий бабушкам, парень, который "...землю покинул, пошел воевать, чтоб землю крестьянам в Гренаде отдать...", Павка Корчагин... Они сильные духом.

– Но и несущие, вместе с собой, боль и разрушение. Они же пошли воевать и хотели, что бы все жили по их законам.

– Это как Вы. Сколько ядерных ракетоносцев освятили, которые смерть несут миллионам?

Священник не стал отвечать на провокационный вопрос. Андреев нагнетать обстановку не стал. Решил сменить тему. Его занимали возможности этих тружеников на божественном поле.

– А скажите пожалуйста, в Ваших сообществах имеются живые свидетельства чудес, творимых ныне живущими – старцами, схимниками, монахами?

– Конечно. – Ответил православный священник. Обижаться на замечания атеиста относительно ракетоносцев он не стал. В нем сильно было чувство всепрощения. Его коллеги слушали, не принимая участия в дискуссии.

Владимиру Петровичу хотелось выведать у лысого ламы о способностях к управлению людьми представителями буддистского племени. Глядя прямо в глаза ламы, он спросил:

– Поддерживать в людях заблуждение – одно. Но ведь данные мысли можно и внушить. Вот Вы, уважаемый, не внушаете ни кому, ни чего? Людьми не управляете таким образом? Слышал, тибетские монахи во время войны в концлагерях над людьми опыты ставили...

– Сами выдумали, и только сейчас. А кто знает – кто кем управляет? Может мной управляют, возможно – Вами. А может нас нет? Только злой Вы. От того Вам будет плохо.

Андреев краем глаза посмотрел на Табуреткина. На его лице ни как не отразилось замечание Владимира Петровича, относительно возможности управления людьми с помощью внушения. И информацию о монахах, сотрудничающих с фашистами, пропустил мимо ушей.

Замолчали.

В это время, из окна, залетела муха и стала метаться по ограниченному пространству. Сергей Сергеевич стал ее ловить, руками направляя не разумное насекомое обратно. Та, не понимая желания человека, ускользала от его рук и ни как не хотела улетать. Она билась о стекло. Видела желаемую свободу и ни как не могла там оказаться. Табуреткин завелся и, не рассчитав силы, прихлопнул надоедливое существо. "Как мы". – Подумал он про себя, держа в руках раздавленную муху – "Может и нас, кто-то свыше, пытается направить по нужному пути, а мы отбиваемся от заботливых рук и ни как не хотим на свободу. Гибнем глупо и бесполезно, так и не поняв, что нам желают добра".

Вдруг Андреев начал постанывать. С укоризной посмотрел на буддиста.

– Что с Вами? – Испугался за товарища Тихон.

– Что-то крутит.

По вагону стали искать врача. Седой мужчина, представившийся отставным хирургом, стал мять живот страдальцу и констатировал острый приступ аппендицита.

Поезд стал сбавлять ход.

– Срочно в больницу. – Доктор был настроен решительно.

Табуреткин с Тихоном быстро собрали пожитки и подхватив под руки Владимира Петровича, вышли на маленькой станции.

Вызвали скорую. Вскоре были в местной больнице. Там состояние больного сразу улучшилось и его отпустили на свободу. В тайне, майор уверился в тайных возможностях служителей культов. Больше всего в не добропорядочности он подозревал буддистского ламу.