Текст книги "Порочные круги постсоветской России т.1"

Автор книги: Сергей Кара-Мурза

Соавторы: А. Вершинин,О. Куропаткина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 34 страниц)

Степень вовлеченности христианина в мирские дела, обязательность патриотизма являются предметом споров христианских богословов, однако общим остается приоритет «Царства не от мира сего». Среди православных спор о небесном и земном гражданстве и их соотношении остается очень острым; нет согласия и среди тех, кто заинтересован в собирании страны и считает это своим христианским долгом: отсутствует единое мнение – следует ли строить, в разных формах, «православное русское государство» (таких большинство) или формально светское общество с христианскими ценностями, где церковь будет отделена от государства, но при этом останется активным и авторитетным институтом.

Что касается католиков и протестантов, то они часто апеллируют прежде всего к христианскому универсализму. Однако в связи с тем, что их воспринимают как «чужих» для русской традиции, они вынуждены формулировать какие-то ответы на вызов «национальной идеи». Для католиков этот ответ – либо формирование этноконфессиональной общности, слабо или почти не связанной с российской гражданской нацией (в случае этнических поляков или немцев), либо воплощение идеи В. Соловьева о вселенском единстве через приобщение русской культуры к католичеству. В таком случае отвергается изоляционизм русской цивилизации и акцентируется ее связанность с общехристианской культурой и традицией. Такая позиция, в силу ряда причин, консолидирует только часть интеллигенции, настроенную прозападно.

Для протестантов вариантов восприятия национальной идеи может быть несколько:

– создание, как и у католиков, этноконфессиональной общности, не связанной с общероссийскими интересами (немецкие лютеране и меннониты, а также молокане и духоборы);

– попытка рецепции русской культуры и русского православного богословия для того, чтобы, признавая и уважая историческую «Россию православную», строить (точнее, по их мнению, восстанавливать) «Россию евангельскую». Между этими двумя Россиями находятся общие точки («евангельское» было и у православных святых, которые могут считаться единомышленниками), однако фактическое противопоставление «России православной» и «России евангельской» остается, что может стать источником конфликтов;

– признание России особой страной, где «…после жесточайшего времени тьмы и гонений в России начнется последнее пробуждение, свет которого осветит многие народы»;

– попытка встроить Россию в «цивилизованный мир» путем обращения к западным ценностям демократии, прав и свобод личности и т. д. Интересно, что при этом протестанты часто осуждают Запад за измену христианским ценностям;

– сплачивание нации путем утверждения христианских ценностей милосердия, благотворительности, социального служения.

Эти варианты могут быть и компонентами разных комбинаций.

Для российских мусульман характерно, как правило, совмещение двух тенденций: ориентации на свои этнические ценности – татарские, башкирские, чеченские, черкесские и др. и восприятия себя как части полуторамиллиардного «мусульманского мира». Современные идеологи Казани, Уфы и других исламских центров выступают за неприкосновенность местной этнокультурной самобытности и ориентируются на духовное сближение с мусульманскими кругами Саудовской Аравии, Египта и Турции. План выстраивания «общероссийской национальной идеи» их совершенно не привлекает. Более того, этот проект представляется местным исламским нерусским элитам весьма опасным «ассимиляционным» замыслом Москвы.57

Иудаисты в РФ по-прежнему ориентированы на сохранение замкнутости единственно праведной еврейской общины. В наши дни они не выступают против получения русскоязычного образования в его светском формате.58 Однако в их элите сильно недоверие к лозунгу «общероссийской национальной идеи».

Для российских буддистов – бурят, калмыков и тувинцев – прежде всего важны бурятский, калмыцкий и тувинский варианты «национальной» идеи. Этнические буддисты также готовы к восприятию русской культуры и просвещения, но исключительно в их светском прочтении. Разговоры об общероссийской «национальной» идее вызывают обеспокоенность в среде буддийской элиты, которая прежде всего ждет от ее реализации проявления русификаторско-ассимиляторских великодержавных начал.

Можно констатировать, что планы продвижения общероссийской национальной идеи вызывают неоднозначное отношение у христиан разных конфессий, а в среде элит отечественных буддистов, иудаистов и мусульман – по сути даже негативное, и изменить эту ситуацию крайне сложно.

Несбалансированность государственной политики по отношению к религиозным объединениям

Чиновники довольно часто поддерживают рабочие отношения с католиками и протестантами; однако нередко, в угоду православным епархиям, чинят им препятствия в возвращении, строительстве и аренде богослужебных зданий и т. д. То же самое относится и к старообрядцам. В данном случае очевидно, что власть вовлекается в межконфессиональные конфликты и не выдерживает свою роль арбитра, которую она должна играть в многоконфессиональной стране.

Что касается новых религиозных движений, с которыми возникает большее количество проблем, то трудности с их контролем вытекают из того, что, как замечает доцент кафедры религиоведения РАГС В.В. Кравчук, статья 14 Закона о свободе совести указывает недостаточно конкретные основания для ликвидации, которые могут быть применимы к большинству так называемых «традиционных» религий («принуждение к разрушению семьи» – монашество, «нанесение ущерба собственному здоровью» – строгие посты и т. д.). Откровенно сектантские же группировки, оппозиционные и обществу, и государству, есть и в Русской православной церкви, и в других «традиционных» организациях, и к ним далеко не всегда применяются какие-то санкции. Однако провести жесткую грань между экстремизмом отдельных лиц и экстремизмом как неотъемлемой частью системы далеко не всегда возможно.

Даже в тех случаях, когда организация действительно имела и имеет достаточно выраженные экстремистские проявления, собрать адекватную доказательную базу крайне сложно и не всегда возможно. Чаще всего, как отмечает В. Кравчук, потерпевшие, даже покинувшие организацию, предпочитают не иметь дела со следственными и судебными органами.59

Наконец, с НРД связана сложнейшая проблема: разрешение противоречий между уважением права каждого человека на свободу совести и недопущением дискриминации по религиозному признаку – с одной стороны, и защитой национальнокультурной самобытности страны и преодоление экстремистских, деморализующих, иных антисоциальных тенденций в религиозной сфере в целом и в НРД в частности – с другой стороны.

К второстепенным, но важным факторам также относятся:

– конфликты активных мирян и рядовых священнослужителей с религиозной бюрократией, которые ослабляют внутренние связи организации и подрывают ее авторитет в целом;

– зависимость от зарубежных идеологов (особенно характерна для протестантов, мусульман и буддистов). Впрочем, и мусульмане, и буддисты стремятся постепенно избавляться от подобной зависимости, прежде всего – путем создания собственных учебных заведений. Протестанты же стремятся получить образование (всё чаще – гуманитарное), изучать культуру и традиции России, чтобы трансформировать свое практическое богословие под русские особенности, налаживают отношения с Русской православной церковью и другими «традиционными» конфессиями;60

– межконфессиональные конфликты, которые возникают по сугубо вероучительным основаниям, по социально-политическим причинам и очень часто – из-за межэтнических конфликтов. Религиозный фактор выступает одним из стимулов внутриэтнического противостояния и даже расхождения сложившихся этносов: по линии «язычество – христианство» (луговые и горные марийцы, эрзяне и мокша – у мордвы) и «православие-ислам» (иронцы и дигорцы – у осетин);

– недостаток доверия к общностям в целом (верующие люди, как и все остальные, склонны доверять прежде всего родственникам и друзьям; только 16% православных доверяют единоверцам, а 14% мусульман – людям одинаковой этнической принадлежности);61

– отчуждение верующих от ряда государственных институтов. Полное недоверие правительству более характерно для неверующих и православных (34,7 и 30,8% – данные опроса 2005 г.).62 Отметим, что наиболее «недоверчивую» позицию по отношению к власти занимает самая многочисленная и «традиционная» часть верующих – православные; это говорит о том, что и в «ядре» религиозного сообщества имеет место то же отчуждение от власти, которое существует у большинства населения. У мусульман же отмечается наибольший процент неопределившихся в своем отношении к Российскому государству (33%), что говорит о том, что у представителей ислама общероссийский патриотизм вызывает затруднения, в том числе из-за того, что современная российская власть не соответствует их ожиданиям и представлениям о «сильном государстве».63 В этом – серьезный вызов для государства, которое отходит, особенно в проблемных регионах, от своих функций (в частности, от обеспечения защиты населения и правопорядка).

Скептическое отношение светского общества к духовенству и «клерикализации». Довольно жесткой критике – в частности, в СМИ – подвергаются духовенство и высшая религиозная бюрократия, что затрудняет консолидацию вокруг религиозных общностей, поскольку они формируются именно вокруг священнослужителей. Россияне, относясь к религиозным общностям в целом благожелательно, предъявляют к ним практические и нравственные требования; ряд ожиданий показывает непонимание специфики религии как таковой: так, от священнослужителя ждут «услуг» психолога или выполнения только ритуально-бытовых действий, а не собственно духовного наставничества.

Неприятие влиятельных этноконфессиональных общностей со стороны части светского общества. 40% россиян связывают «ислам и терроризм» (против 43%, которые не видят между этими явлениями ничего общего).64 Исламофобские настроения в российском обществе способствуют, в частности, культурному отчуждению от народов Северного Кавказа, что не может не представлять угрозы для целостности страны.

Православные и протестанты: оценка общенационального консолидирующего потенциала

Подлинно всероссийским охватом, способностью интегрировать самые разные этносы и социальные группы и большей готовностью откликнуться на общегражданский проект обладают православные и протестанты (православные – в силу своей многочисленности и «традиционности», протестанты – в силу наибольшей консолидированности своих общин и миссионерских успехов).

К сильным сторонам православных можно отнести:

– православие является традиционной конфессией для государствообразующего русского народа и хранительницей национальных традиций;

– именно православие оказало наибольшее воздействие на культуру и менталитет русских;

– значительно большее число верующих, чем во всех остальных конфессиях;

– наибольшее доверие со стороны светского общества и представителей других конфессий;

– приоритетная государственная поддержка;

– большие материальные ресурсы;

– умение находить поддержку бизнес-сообщества;

– широкое взаимодействие со светскими общественными организациями;

– привлечение интеллигенции и создание своего собственного слоя образованных людей;

– разнообразная работа с детьми и молодежью;

– патриотизм большинства практикующих верующих, который понимается ими обычно как способствование возрождению сильного православного государства (у консерваторов) или строительство общества с христианскими ценностями и через это – возрождение России как христианской страны (у либералов);

– «почвенническая» ориентация многих православных, совпадающая с политическими предпочтениями большинства населения.

Однако имеются и слабые стороны:

– религиозность и мотивированность большинства православных гораздо слабее, чем у других конфессий;

– уровень профессиональной подготовки священнослужителей остается средним;

– социальная структура, которая помогала бы включать каждого новообращенного, пока только создается;

– существует негласное противостояние между высшей церковной иерархией и сообществами мирян, созданными вокруг священнослужителей, что вносит раздробленность в структуру организации и подрывает ее авторитет;

– внутри православного сообщества существует раздробленность и нетерпимость к другим – следствие «ашрамизации»;

– нет свободного обмена мнениями по внутрицерковным и общероссийским проблемам;

– многие православные заражены этнонационализмом, что мало способствует установлению общероссийской солидарности;

– патриотизм православных, в основном направленный в прошлое и попытки его воссоздать, страдает непониманием принципиально новых современных условий, что затрудняет предложение православными реальных социальнополитических проектов;

– во многих нерусских регионах (особенно – языческих) отношение к православию у этнических элит и интеллигенции скептическое или резко отрицательное, и православному сообществу нечасто удается преодолеть этот негатив и обвинения в «русификаторстве»;

– стремление к совместным действиям на благо общества у православных меньше, чем у других конфессий;

– существует латентный конфликт между православными и светской интеллигенцией, в котором православные далеко не всегда умеют внятно и спокойно объяснить свою позицию и невольно поддерживают имидж верующих как авторитарных мракобесов;

– сращивание высшей церковной бюрократии с властью подрывает ее реальный духовный авторитет и мобилизационный потенциал, хотя никак не влияет на уважение к церкви как оплоту национальной традиции и не ведет к реальной клерикализации государственного аппарата.

К сильным сторонам протестантов относятся:

– наибольшая религиозность и воцерковленность в сравнении со всеми остальными религиозными группами;

– сравнительно высокая консолидированность протестантского сообщества на межденоминационном уровне – при наличии трений между разными деноминациями и союзами;

– заметное количество активной молодежи;

– традиция крепких многодетных семей;

– умение создавать новые этноконфессиональные сообщества, не порывающие с этническими традициями;

– сплоченные общины с возможностью быстрой интеграции в них новых людей;

– современные методы проповеди;

– широкая благотворительная деятельность;

– умение добиваться поддержки и признания в изначально враждебном и настороженном окружении;

– наибольшая толерантность к разным этническим группам в сравнении с другими религиозными сообществами;

– умение создавать и воплощать конкретные и реалистичные проекты;

– патриотизм большинства практикующих верующих, который понимается как строительство общества с христианскими ценностями (часто – с ориентацией на Запад, но с неизменным осуждением размывания там христианской нравственности) и социально ответственного государства.

К слабым сторонам протестантов относятся:

– восприятие светским обществом как «сектантов» и адептов западной (американской) культуры;

– латентные или «горячие» конфликты в регионах с влиятельным православным и мусульманским духовенством;

– конфликтный потенциал в ряде нерусских регионов – обвинения новообращенных протестантов в разрыве с традициями предков, а миссионеров – в подрыве этнической идентичности;

– поддержка (хотя и не всеми протестантами) непопулярного у населения либерализма (пусть и умеренного его варианта, при условии защиты «традиционных христианских ценностей» вроде семьи);

– западническая ориентация в целом, не пользующаяся поддержкой большинства населения;

– до сих пор сильна зависимость от зарубежных (чаще всего американских) идеологов, хотя в ряде случаев она преодолевается;

– национальное протестантское богословие, адекватное российским реалиям и традициям, только создается;

– патриотизм протестантов, направленный в будущее, страдает пренебрежением историческим прошлым страны, ее традициями и культурой;

– уровень профессиональной подготовки священнослужителей остается весьма средним;

– протестанты в целом менее образованы, чем представители других конфессиональных групп (католики и православные).

Заключение и выводы

Российское общество – светское, практикующих верующих в нем немного. Место религиозного сознания, особенно у интеллигенции, занимают оккультные и парарелигиозные представления. Религия в основном воспринимается как национальная традиция, причем для русского народа важность религиозной принадлежности как части идентичности менее существенна, чем для нерусских народов.

Наиболее религиозны протестанты и мусульмане, православные же значительно меньшее значение придают своей вере. Это объясняется ортопраксическим характером ислама и протестантизма (сосредоточенностью не на догматике, а на праведном образе жизни, состоящем из конкретных дел), большей социализированностью протестантских и мусульманских общин, а также этническим возрождением у традиционно мусульманских этносов, где религия играет важную роль, и «нетрадиционностью» протестантизма для российского общества, что способствует приходу в протестантские церкви преимущественно тех, кто искренне убежден в истинности такого выбора и готов выдерживать давление и непонимание со стороны окружающих.

Происходит инкультурация ряда сообществ, бывших только этноконфессиональными. Так, буддизм обретает межэтнический характер благодаря активной включенности в него русских; протестантизм, включающий в себя почти все российские этносы, легко приспосабливается к этническим особенностям малых народов и начинает трудный процесс аккультурации в русский менталитет и культуру.

Создаются и новые этноконфессиональные сообщества. Народы Северного Кавказа и Крайнего Севера активно включаются в зону влияния протестантизма и создают новые этноконфессиональные сообщества – этнические группы с новыми религиозными связями взамен привычных ислама или языческих верований. Закрытые этноконфессиональные сообщества, похожие на гетто (что тоже – большая проблема для государства) создали мигранты-мусульмане из Центральной Азии и северокавказская диаспора.

Народы Поволжья и Сибири, в меньшей степени – Крайнего Севера, испытывая «взрыв этничности», переживают возрождение или создание фактически с нуля языческих верований, которые дают идентичность малым этносам, зачастую враждебную российской гражданской идентичности. Растет влияние салафитского течения в исламе, враждебного как государству, так и традиционным для России мазхабам65 и тарикатам,66 и выступающего под откровенно сепаратистскими лозунгами.

Важнейшее значение имеет семья – большая часть верующих стали таковыми благодаря своим родственникам, многие из них стремятся продолжить эту традицию, передавая ее своим детям. Однако с преемственностью в большинстве случаев даже у протестантов возникают проблемы – подростки чаще всего уходят из религиозных сообществ.

Из традиционных форм общностей наиболее эффективными в плане объединения активных людей оказываются как этно-конфессиональные сообщества и группы типа орденов и братств, так и сообщества неиерархического и сетевого типа, что показывает две противоположные тенденции в российском обществе – и желание обрести общину, которая давала бы четкую идентичность, понятные цели и защищала бы от остального мира, и желание дистанцироваться от общинного и административного давления и сохранить индивидуальность и анонимность. Сетевая структура показала свою эффективность у радикальных салафитов.

Наиболее же распространенная форма – община – приход – находится в кризисе у православных и мусульман, для которых более привлекательны внеприходские братства, и хорошо выстроена у протестантов, где практически в каждой такой общине имеются тесные связи между прихожанами и есть возможность для служения – церковного и социального.

Подлинно всероссийским охватом обладают только православные и протестанты. Однако, при их несомненном консолидирующем потенциале, и у тех, и у других имеются серьезные препятствия к тому, чтобы стать ведущим межэтническим интегратором. Попытки российской власти сделать ставку на религиозный фактор как объединяющий провальны: в условиях рыхлой общегражданской идентичности любое искусственное усиление и без того сплоченных общностей со своими ценностями, интересами, особой субкультурой приведет к угрозе для большого и пока что инертного сообщества, породит противостояние этих малых групп и/или приведет к возникновению гетто на их основе.

Новая общероссийская гражданская идентичность, проект которой государство еще не предложило обществу, должна строиться на светской основе, объединяющей и верующих, и неверующих. Однако серьезный консолидирующий потенциал религиозных общностей нельзя игнорировать в будущем проекте нациестроительства. Религиозные сообщества можно привлекать к помощи в нравственном воспитании детей, подростков и молодежи, благотворительности и в целом – к объединению активных граждан. Отдельный вопрос – построение отношений с теми религиозными сообществами, которые консолидируют малые этносы и группы часто в ущерб общероссийской идентичности. Здесь необходимо умение государственной власти проводить интеграционную политику без жесткого ущемления этнорелигиозных чувств.

В целом привлечение активных верующих к участию в нациестроительстве должно происходить на основе уважения к специфике и независимости религиозных институтов.

Доклад подготовлен О.В. Куропаткиной

Литература

1. 43% россиян не видят ничего общего между терроризмом и исламом – опрос общественного мнения. Статья // ‹http://www.pravmir.ru/43-rossiyan-ne-vidyat-nichego-obshhego-mezhdu-terrorizmom-i-islamom-opros-obshhestvennogo-mneniya/›.

2. Алов А.А., Владимиров Н.Г. Иудаизм в России. Монография. М., 1996.

3. Андреева Л.А. Феномен секуляризации в истории России: цивилизационноисторическое измерение. Монография. М.: Ин-т Африки РАН, 2009.

4. Антонова О.И. Социальное служение религиозных общностей в современной России: опыт социологического исследования. Автореф. дис… канд. социол. наук. Екатеринбург, 2009.

5. Асеев О.В. Язычество в современной России: социальный и этнополитический аспекты. Автореф. дис… канд. филос. наук. М., 1999.

6. Астэр И.В. Современное русское православное монашество как социокультурный феномен. Автореф. дис… канд. филос. наук. СПб., 2009.

7. Атлас современной религиозной жизни России. В 3 т. / Отв. ред. М. Бур-до, С. Филатов. М., СПб.: Летний сад, 2005-2009.

8. Боева Е.С. Нетрадиционные религиозные организации в российском обществе: факторы роста и оценки населения. Автореф. дис.. канд. со-циол. наук. Хабаровск, 2012.

9. Булгакова Т.Д. Шаманство в традиционной нанайской культуре: системный анализ. Автореф. дис… докт. культурологии. СПб., 2001.

10. Власова В.В. Старообрядческие группы коми: конфессиональные особенности социальной и обрядовой жизни. Монография. Сыктывкар: Коми научный центр УрО РАН, 2010.

11. Гаврилов Ю.А., Кофанова Е.Н., Мчедлов М.П., Шевченко А.Г. Сфера политики и межнациональные отношения в восприятии религиозных общностей. Статья // СОЦИС. 2005. № 6.

12. Гаврилов Ю.А., Шевченко А.Г. Ислам и православно-мусульманские отношения в России в зеркале истории и социологии. Монография. М.: Культурная революция, 2010.

13. Дарханова А.И. Шаманизм бурят Предбайкалья в постсоветский период: социальные функции, традиции и новации. Автореф. дис.. канд. ис-тор. наук. Улан-Удэ, 2010.

14. Денильханов М.-Э.Х. Шариат и светское право в общественном сознании народов Северного Кавказа. Монография. М.: Воробьев А.В., 2011.

15. Забаев И.В., Орешина Д.А., Пруцкова Е.В. Три московских прихода: основные социально-демографические показатели и установки представителей общин крупных приходов. Монография. М.: Изд-во ПСТГУ, 2012.

16. Заболотнева В.В. Социальные учения и социальная деятельность новых религиозных объединений в современной России. Автореф. дис… канд. филос. наук. М., 2012.

17. За кого будут голосовать верующие? Статья // ‹http://www. pravmir.ru/ za-kogo-budut-golosovat-veruyushhie/›.

18. Зомонов М.Д. Бурятский шаманизм как целостная мировоззренческая система. Автореф. дис… докт. филос. наук. СПб., 2003.

19. Зубанова С.Г. Социальное служение. Учебное пособие. М.: Лика, 2012.

20. Иваненко С.И. Вайшнавская традиция в России: история и современное состояние: учение и практика, социальное служение, благотворительность, культурно-просветительская деятельность. Монография. М.: Философская книга, 2008.

21. Иваненко С.И. Саентология и бизнес: у каждой эпохи – своя религия. СПб.: Древо жизни, 2011.

22. Казьмина О.Е. Русская Православная Церковь и новая религиозная ситуация в современной России: этноконфессиональная составляющая проблемы. Автореф. дис… докт. истор. наук. М., 2007.

23. Каргина И.Г. Самоидентификация верующих: социальная мотивация. Статья // СОЦИС. 2004. № 1.

24. Клюева В.П., Поплавский Р.О., Бобров И.В. Пятидесятники в Югре (на примере общин РО ЦХВЕ ХМАО). Монография. СПб.: РХГА, 2013.

25. Кнорре Б. Социальная миссия РПЦ МП: успехи, упущения и идейные парадоксы. Статья // ‹http://www. keston. org.uk/_russianreview/edition46/02-knorre-church-social-work. htm›.

26. Кобзева Н.А. Религиозность студенческой молодежи в трансформируемой России: социологический анализ. Автореф. дис.. канд. социол. наук. М., 2006.

27. Ковальчук Ю.С. Стратегии евангелизации этнических сообществ в протестантской миссиологии в ХХ в.: от теории к практике. Статья // Религиоведение. 2008. № 1.

28. Кондакова Н.С. Протестантизм на конфессиональном поле Забайкальского края. Автореф. дис… канд. филос. наук. Чита, 2010.

29. Кравчук В. Проблемы взаимоотношений государства и НРД в современной России. Статья // ‹http://www. religare.ru/print5942.htm›.

30. Лункин Р. Нехристианские народы России перед лицом христианства. Статья // ‹http://www. keston. org.uk/encyclo/19%20Mission%20in%20 national%20regions. html›.

31. Лункин Р. Религия Радастеи: запланированное счастье человека-луча. Статья // ‹http://www. keston. org.uk/_russianreview/edition32/02lunkin-about-radasteya. html›.

32. Лункин Р. Христиане на карте России: вера в Бога в постправославной стране. Статья // ‹http://religionip.ru/news/roman-lunkin-hristiane-na-karte-rossii-vera-v-boga-v-postpravoslavnoy-strane›.

33. Лункин Р. Церковь Виссариона: божество с человеческими страстями. Статья // ‹http://www. keston. org.uk/_russianreview/edition31/03vissarion. html›.

34. Мирзаев С.Б. Суфизм на Северо-Восточном Кавказе: причины возникновения, сущность и особенности функционирования. Автореф. дис… канд. филос. наук. М., 2012.

35. Мирзаханов Д.Г. Особенности политизации исламской общины Дагестана на современном этапе. Автореф. дис… канд. филос. наук. Махачкала, 2005.

36. Михалева А.В. Мусульманские общины в политической жизни немусульманских регионов: сравнительный анализ России и Германии. Автореф. дис… канд. полит. наук. Пермь, 2004.

37. Моисеева В.В. Религиозность как социальный ресурс профилактики наркотизации в молодежной среде. Автореф. дис… канд. социол. наук. М., 2009.

38. Мчедлов М.П., Гаврилов Ю.А., Кофанова Е.Н., Шевченко А.Г. Вероисповедные различия в социальных ориентациях. Статья // Религия и право. № 1. 2005.

39. Мчедлова М.М. Роль религии в современном обществе. Статья // СО-ЦИС. 2009. № 12.

40. Национальная идея России. В 6 т. Т. 3. Монография / Под общ. ред. С.С. Сулакшина. М.: Научный эксперт, 2012.

41. Почему дети в оцерков ленных родителей уходят из Церкви? Беседа с протоиереем Георгием Тарабаном, священником Виталием Шатохиным и иеромонахом Макарием (Маркишем) // ‹http://www. pravoslavie.ru/ guest/39176.htm›.

42. Резниченко С. Ашрамы и гуру в русском православии. Статья // ‹http:// www. apn.ru/publications/article23380.htm›.

43. Религия в самосознании народа (религиозный фактор в идентификационных процессах). Монография / Отв. ред. М.П. Мчедлов. М.: ИС РАН, 2008.

44. Родикова С.Ю. Старообрядчество в социокультурной системе современного мира: на примере Якутии. Автореф. дис… канд. культурологии. М., 2006.

45. Рязанова С.В., Михалева А.В. Феномен женской религиозности в постсоветском обществе (региональный срез). Пермь: Изд-во Пермского государственного национального университета, 2011.

46. Силантьев РА. Ислам в современной России. Энциклопедия. М.: Алгоритм, 2008.

47. Синелина Ю.Ю. Православные и мусульмане: сравнительный анализ религиозного поведения и ценностных ориентаций. Статья // СОЦИС. 2009. № 4.

48. Синяева Ю. РПЦ вплотную подступилась к столичному образованию. Статья // ‹http://izvestia.ru/news/524071›.

49. Современная религиозная жизнь России. Энциклопедия. В 4 т. Т. 1 / Отв. ред. М. Бурдо, С. Филатов. М.: Логос, 2003-2006.

50. Социологический ответ на национальный вопрос: пример Республики Башкортостан. Информационно-аналитический бюллетень Института социологии РАН. М., Уфа: Восточная печать, 2012.

51. Сулакшин С.С., Каримова Г. Г., Куропаткина О.В. и др. Благотворительность в России и государственная политика. Монография. М.: Научный эксперт, 2013.

52. Тагиров И.Р. История национальной государственности татарского народа и Татарстана. Монография. Казань, 2008.

53. Уланов М.С. Буддизм в социокультурном пространстве России. Монография. Элиста: Изд-во Калмыцкого ун-та, 2009.

54. Фаликов Б. Ржавые скрепы недоверия. Статья // ‹http://www. gazeta.ru/ comments/2013/05/27_a_5349605.shtml›.

55. Филатов С. Христианские религиозные сообщества России как субъект гражданского общества. Статья // ‹http://www. strana-oz.ru/2005/6/ hristianskie-religioznye-soobshchestva-rossii-kak-subekt-grazhdanskogo-obshchestva›.

56. Фишман О.М. Жизнь по вере: тихвинские карелы-старообрядцы. Монография. М.: Индрик, 2003.

57. Хабибуллина З.Р. Мусульманское духовенство Башкортостана на рубеже XX-XXI веков. Автореф. дис… канд. истор. наук. Ижевск, 2012.

58. Чапнин С.В. Церковь в постсоветской России: возрождение, качество веры, диалог с обществом. М.: Арефа, 2013.

59. Чеснокова И.А. Влияние сект, культов и нетрадиционных религиозных организаций на личность и ее жизнедеятельность. Автореф. дис.. канд. психол. наук. М., 2005.

60. Шапиро В.Д., Герасимова М.Г. Отношение к религии и конфессиональная толерантность подростков. Статья // Россия реформирующаяся. Ежегодник Вып. 7 / Отв. ред. М.К. Горшков. М.: Институт социологии РАН, 2008.

61. Якунин В.И., Сулакшин С.С., Симонов В.В. и др. Социальное партнерство религиозных организаций и государства. Монография. М.: Научный эксперт, 2009.

62. Яхиев С.-У.Г. Суфизм на Северном Кавказе: история и современность. Автореф. дис.. канд. филос. наук. М., 1996.