Текст книги "Лицей. Венценосный дуэт (СИ)"

Автор книги: Сергей Чернов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 30 страниц)

С толком время провела, – думаю уже около своего дома. И по делу договорились и любимые компьютерные заморочки обсудили. И кое-кого на место поставила. Обнаглевшая малолетка не то, что важный дяденька в кресле директора Лицея, но тоже приятно.

12 ноября, понедельник, время 11:05.

Лицей, кабинет директора.

Павел Петрович, обычно выглядящий, как тот самый весёлый колобок, что от всех удрал и вольно гулял на свободе, вид имел того же колобка, но уже несколько потрёпанного долгими и утомительными забегами. Слишком много сегодня желающих выстроилось укусить его за аппетитный бочок. Понедельник вообще не самый лучший день недели, но когда он не задаётся с самого утра, впору назвать его адовым днём недели.

Тревожно замигал индикатор от секретарши, директор со вздохом нажимает кнопку.

– Пал Петрович! Ну что мне делать? Опять звонок, из секретариата Госдумы. Что мне им сказать? – Диана Леонидовна откровенно паникует. В таком количестве за такой короткий период никогда не было столько звонков от уважаемых, очень уважаемых, важных и очень важных лиц. И пообщавшись с парочкой из них, резко вспотевший директор приказал без разрешения с ним не соединять. Но увиливать от людей такого калибра чревато.

– Соединяй, – тяжко вздыхает директор. – Здравствуйте! Я вас внимательно слушаю, Константин Илларионович…

– Добрый день! Павел Петрович, мы оба на работе, поэтому не буду разводить долгие политесы. Просто объясните, как получилось, что лучшая команда на вашем концерте лишается законного приза за первое место?

– Всё не так, Константин Илларионович. Лучшая команда заслуженно заняла первое место. Но дело в том, что шансов успешно выступить на районном конкурсе больше именно у команды 9ИМ-1. У них формат номера идеально попадает, понимаете? Лицей и район по разным критериям оценивают выступления.

– И вы приняли соломоново решение. Одна лучшая команда на пьедестал, вторая лучшая команда – на конкурс.

– Приятно разговаривать с умными людьми, – радуется директор.

– Выглядит разумно, хотя попахивает ловкачеством, ладно, это мелочи, Пал Петрович. Но согласитесь, со стороны выглядит подозрительно.

– Что ж тут подозрительного?

– Ну, как что? Одну команду вы отправляете на конкурс, лишая первого места. Вторую команду просто снимаете по какому-то предлогу… выглядит так, будто расчищаете дорогу третьей команде. Которая и забирает первый приз.

– Для снятия второй команды есть веские причины, поверьте, – директор прижимает руку к сердцу, убеждая телефонную трубку в своей абсолютной искренности.

– Да, я слышал. Но насколько я знаю, в вашем приказе по Лицею нет запрета принимать участие тем, кто достиг профессиональных высот?

– Недоработка, каюсь, Константин Илларионович, – директор сокрушённо вздыхает.

– Недоработка здесь, сомнительное решение там… но вы же опытный администратор. Или нет? Сколько вы работаете директором?

– Три года, до этого завучем восемь лет…

– Выходит, опыт есть. Что ж вы так-то, Пал Петрович? Ладно, будьте здоровы.

– До свидания, – директор осторожно кладёт трубку, вытирает вспотевший лоб. Тоскливо смотрит на список, составленный секретаршей. Тех, с кем он не решился говорить сразу. Но сколько ни бегай, а поговорить придётся. Нет, – решает директор, – сначала обед, потом чуть позже приду. Не возьмут трубку сразу, звоню другому, пусть между собой сталкиваются. У кого-то терпение лопнет, махнёт рукой. Список хоть и короткий, но для неприятностей любой список ужасно длинный.

Директор быстро собирается и уходит, успевая бросить секретарше:

– Всё, нет меня. Буду после обеда…

«Второй разговор, всего лишь второй! И уже намёки всякие…», – слишком он опытен, чтобы не понимать, что означают вопросы о том, сколько вы работаете. Подтекст банальный: а не заработались ли вы, Павел Петрович? А не пора ли вам в отставку? Не было ли ошибкой назначать директором завуча ЮП?

14 ноября, среда, время 11:42.

Лицей, столовая.

– Трусы! – с чувством произносит Пистимеев, кладя передо мной лист с текстом и подписями, – Только одиннадцать человек из двух классов подписали!

– Что говорят? – в принципе не страшно, главное, что мой класс подписал жалобу в министерство, как один. Этого хватит. Но десятиклассникам я это припомню, никакой факультетской солидарности.

– Ерунду всякую говорят, – Пистимеев плюхается на стул, напротив и чуть наискосок от нас. Он уже с подносом, нам приносят сейчас.

– Но и так ясно, – Пистимеев бурлит негодованием, но так, не с самого дна души оно рвётся, – боятся с директором связываться. Выпускной класс, мало ли…

На лицах наших парней вокруг пренебрежение.

– Сам подписал? – вдруг спрашивает Дима, просматривая документ перед тем как спрятать в портфеле.

– Нет, конечно! – Сашино негодование не меняет своей окраски совершенно, только направление, – мне же тоже экзамены сдавать.

Вика смотрит с явно читаемым удивлением на лице, для неё это крайняя степень выражения чувств. Я начинаю хохотать, глядя на неё и остальных. Фамилия Сашка в самом верху списка подписантов, это я сразу заметила. Хорошая шутка. За мной начинает посмеиваться Дима. Поняв, что её разыграли, Ледяная грозит Пистимееву кулачком.

На душе у меня легко. Самое главное мы сделали сегодня, перед третьим уроком. Третьим уроком у наших оппонентов, 10ЮП-2, физкультура. На острие операции встал Паша. Именно он заскочил в учительскую и умыкнул классный журнал юристов. Все, за исключением самых приближённых, вышли из класса и организовали пикет с наблюдательным постом. За пять минут, особо не торопясь, мы всё сделали. Теперь мы знаем передовой отряд противника поимённо и поадресно.

Есть у меня ещё одна мысль, как ещё помочь папочке. Поэтому я продолжу таскать фотоаппарат в Лицей.

– Заметили, как наш директор с лица спал? – спрашивает Пистимеев, переходя к компоту. Много болтать во время еды я ему запрещаю.

– На диету сел, наверное, – равнодушно выдвигаю объясняющую версию, – когда человек начинает слишком резко худеть, то первым делом процесс отражается на лице.

Ледяная фыркает, за ней посмеиваются мальчишки, я невозмутима.

15 ноября, четверг, время 14:05.

Лицей, большой холл.

Дощёлкиваем фотоплёнку. По большей части Гоша нас с Ледяной фотографирует, с разным набором парней из класса и вездесущим Пистимеевым.

Выглядит, как развлечение, только это не так. Гоша выбирает момент, когда мимо проходят юристы из 10ЮП-2, и старается поймать их в кадр. Фокусировку тоже на них, а мы, как получимся. Это моя дополнительная помощь папочке. Иметь список ФИО на руках это замечательно. Но иметь к этому списку фото это замечательно в квадрате.

– Парни, идите сюда, – замечаю несколько мальчишек из 9ИМ-2, к ним тоже есть вопросец. – Вы не хотите нас поддержать?

Остановилось трое, к ним присоединяется пресловутый Лейбович. Переглядываются. Мнутся.

– Мальчики, давайте завтра сразу после уроков встретимся, – хрустальному голосу Ледяной противостоять невозможно. Не мальчишкам в пубертатном периоде, уж точно. Соглашаются.

Через полчаса сидим в кафе, обсуждаем высокую политику военных действий. Парни взбудоражены, молодёжь во все времена хлебом не корми, дай побузить. Я дала им такую возможность. В тексте обращения в министерство есть прямое требование снять директора Лицея с поста, как не оправдавшего высокого доверия правительства в лице министерства просвещения.

– Неужто у нас получится? – для Миши и остальных одноклассников директор Лицея это некто вроде верховного божества Олимпа. На Зевса Колобок только видом не тянет, но статус в пределах Лицея такой же.

– Никто не заметил, что он исчез? – вопрошает Паша, – я специально у Дианы Леонидовны интересовался. Он в командировку сбежал.

Грамотный ход, – думаю я. На следующей неделе появится, но вал звонков от родителей наверняка спадёт. Не будут все его отлавливать неделя за неделей, только самые упёртые. Но правильным этот шаг выглядит только на первый взгляд. Бросать подчинённых в критический момент нельзя, это азбучная истина для любого руководителя. Как бы это ему не отлилось горяченьким в чувствительное место.

15 ноября, четверг, время 19:35.

Квартира Молчановых.

Новостями поделилась, охи-ахи Эльвиры выслушала, сейчас можно и передохнуть, уроки сделать. Как жизнь-то весело закрутилась, отдыхаю на сложных домашних заданиях. Программа алгебры девятого класса врубается в дифференциальное счисление, как ледокол в матёрый ледяной панцирь. Моя подружка Юля глазки в ужасе закатывает, а что там такого сложного? Заучи базовое заклинание «Для любого, сколь угодно малого эпсилон всегда найдётся такая омега, при которой…» и далее по тексту. После этого половина программы за весь годовой курс станет понятной и прозрачной.

Меня посещает интересная мысль, надо с парнями обсудить. В первую очередь с Пистимеевым. Это заклинание метод доказательства, а не аксиома. А можно ли считать метод специальным видом аксиомы?

Ладно, что там у нас? Определение производной функции? Тут тоже есть интересные вопросы, держитесь, мадам Апполинариевна, не падайте, когда я вам их завтра выложу, хи-хи…

Что там у нас дальше, биология? В старших классах начинается углубленное изучение человеческого организма, в девятом только анатомия была. Листаю учебник… и вдруг замираю. В ушах начинает гудеть от мощного кровотока, сердце замирает, как перед прыжком и начинает биться, как сумасшедшее.

Я вскакиваю, мечусь по комнате, как зверь в клетке, пытаясь сбросить возбуждение энергичными движениями. Вот это да! Вот это номер! Я готовлюсь долго и упорно грызть здешние науки, чтобы хоть крошки полезных знаний добыть, а они просто в учебнике напечатаны. Так, между делом и между прочим, затерянная среди прочих тем, красуется себе на странице школьного учебника таблица состава человеческой крови. Учебника, праматерь вашу всех! Школьного, эритроцит вам в ж…!

Пятьдесят лет назад мы нащупали факт, что кровь у людей разная. Именно по базовому составу. Про основные четыре группы тоже знаем, мы внимательно следим за всеми исследованиями в этой области. Но такая подробная таблица, с учётом резус-фактора, – надо ещё разобраться, что это такое, – это гигантский подарок для нас. Вбираю содержимое таблицы с жадностью сутки не евшего человека. Если завтра мне на голову упадёт кирпич, не страшно. Вынырну в своём мире с ценным трофеем. Моё пребывание здесь смысла не потеряло, могу узнать намного больше, но я уже не зря провела здесь время. Теперь мне и смерть в этом мире не страшна, я вернусь не с пустыми руками!

Во мне так бурлит, что я бегу в спорткомнату, надо сбросить возбуждение, а то взорвусь. Как раз настаёт время перерыва…

– Папочка, ты не входи, мне надо сбрую скинуть, – бросаю мимоходом, а то подловит, когда я буду раздета. Он заходит иногда, когда я занимаюсь.

Предупреждённый папахен не заходит, зато появляется наша толстопузенькая. Эльвира со вздохами и стонами принимается за лёгкую разминку. Немного руки, стопы, махи и наклоны с малой амплитудой. А я под конец занятий решаю зажать себя сбруей максимально резко. Максимально развожу плечи, втягиваю живот, короче делаю осанку до упора. И в этом положении улыбающаяся Эльвира стягивает на мне сбрую. Выхожу из комнаты, чувствуя себя распятой. Походила ещё по комнате, выворачивая ступни, под смешки папашки, в которых, однако, сквозит восхищение.

Почти час выдерживаю, потом в своей комнате валяюсь прямо на полу. Довольная валяюсь, в здание моей красоты и обаяния заложен ещё один мощный блок. Я его каждый день строю, просто сегодня мощный рывок делаю.

Заходит папочка. О, мы его сейчас приспособим!

– Папочка, ты вовремя, – быстро ставлю ему задачу. Ему нетрудно взять и поднять меня за ноги и слегка потрясти. Тем более, достаточно от пола только мою задницу оторвать. Разок, когда я на спине и разок, когда на животе. У-у-у-х, здорово!

– Как с нашими делами, Даночка? – папахен садиться на пол спиной к кровати, я продолжаю валяться.

– Всё хорошо. В воскресенье с мальчишками проявим плёнку, распечатаем, вечером в понедельник я тебе отдам фото. Будут все анкетные данные по тому классу и несколько фотографий. Не всех, человек десять. Сам понимаешь, мы не можем их принудительно отснять, как в полицейском участке.

– Что с подписями?

– Наш класс подписался в полном составе. Чуть больше десятка из старших классов. До конца недели потрясём научников и к нашему параллельному зайдём, – докладываю я. – Тебе, кстати, как родителю надо позвонить директору и спросить, почему твою дочечку обидели.

Папахен смотрит вопросительно, растолковываю диспозицию.

– Мы решили натравить на директора родителей. С понедельника они ему названивают и возмущаются. Пора и тебе подключиться. Только он в командировку сбежал. Тогда хоть секретарше нервы помотаешь.

– Даму не буду обижать, – топорщит пёрышки папа.

– Не надо никого обижать. Вежливо заявишь, по какой теме тебе нужен разговор, полюбопытствуешь, когда директор объявится, и попросишь его самого перезвонить.

– Вы решили организовать на него давление? – улыбается папочка.

– А чем плохо?

– Всем хорошо, – соглашается он, – В начале следующей недели надо отправлять ваши бумаги. В Москве не само министерство, только городской департамент, но можно и туда. Глава департамента на правах замминистра у нас.

– Может в Петербург тоже отправить? Правда, мы третий экземпляр не предусмотрели…

– Поглядим. Может и отправим. А для журналистов и фотокопии сойдут. Так что не суетись с третьим экземпляром. Не будем на ходу колёса менять.

На этой позитивной ноте папахен покидает мою комнату. А мне же ещё вечерние процедуры делать… охо-хо, бедная я, замученная, но зато красивая девочка!

17 ноября, суббота, время 18:15.

Квартира Молчановых

– Дана, как ты могла такое допустить? – папахен аж вскакивает с дивана, на котором сидит в обнимку со своей ненаглядной. Немного пометавшись по комнате, успокаивается. Вернее, заставляет себя успокоиться. После укоризненного восклицания Эльвиры, – и ко мне и к папахену, – он приходит в себя. Волновать Эльвиру нельзя, а человеческие чувства имеют свойства индуцироваться, передаваться от одного другому.

– Папочка, я – не господь бог, – таращу на него невинные глазки, – и не могу контролировать всё.

– Я думал, ты своих держишь в руках, – кипение понемногу стихает.

– Своих держу, чужих – нет. Папочка, а чего ты так разволновался? Подумаешь, мальчишки подрались, что такого?

Эльвира легонько поглаживает его по затылку и папочка утихомиривается.

– Понимаешь, теперь минпрос может прислать комиссию по поводу драки, а не из-за произвола директора…

– Это связано между собой, – указываю я.

– Министерским выгодно не заметить этой связи и сделать тебя виноватой.

Неприятно. Но я и правда ни при чём. Нет, я никогда не против драки, но я её не планировала и не затевала. Однако в словах папочки всё равно есть резон.

– Директор отсутствует, бросил Лицей в кризисный момент, – мне надо продумать хоть какую-то защиту. Папахен уже успокаивается, трёт лоб в размышлениях.

– Не, я пойду посоветуюсь… – уходит в кабинет.

После получасового разговора, я так понимаю, с начальством выходит собранный и грузит меня по полной. Уже мне потом приходится перезваниваться с одноклассниками почти час. На уроки время почти не остаётся, и ладно, воскресенье завтра, в конце концов.

18 ноября, воскресенье, время 13:20.

Место действия – Москва.

Утро папочка мне всё-таки отдал под учёбу. А после обеда хватает в охапку и вперёд. Первая точка – наш королевский секретарь Дима. Надо забрать у него бумаги. Потом едем на работу к папе. У него там есть офисная техника, у меня принтера нет, нашу жалобу в министерство надо оформить. Сопроводительная записка, опись документов, я и не знала, что всё не так просто.

Особняк Конти.

Мы спешим, поэтому внутрь не входим. Наши отцы беседуют, прогуливаясь по аллее, мы с Викой гуляем по саду.

– Мальчишки точно ненормальный народ, – с лёгкой досадой говорит Вика. Она в очень красивой белой шубке и такого же цвета шапке. Дорогое всё, наверное. В Лицей она так не ходит.

– Ты не права, – спорю я, – нельзя никому давать о себя ноги вытирать.

– Ты тоже ненормальная, – припечатывает меня Вика.

– А ты наша королева, – хихикаю я, Вика не выдерживает, улыбается. – Королева придурков… хи-хи-хи.

– Девочки, идите сюда! – о, высокие стороны договорились. Подходим. Выслушиваем повеление высочайшим особам, то есть, нам.

– Завтра с утра в департамент. Мне светиться нельзя, поэтому официально с вами будет Альберт Францевич, – отец Вики в знак согласия слегка прикрывает светло-голубые глаза, – вы ж несовершеннолетние. Заодно проследит, чтобы все формальности были соблюдены. Придётся вам пропустить три-четыре урока.

Почти полностью пропущенный день занятий как-нибудь переживём. Альберт Францевич не соглашается.

– Ни к чему обеим пропускать уроки. Хватит нас с Викой.

На этом мы и сходимся. Один экземпляр отдаю им, второй оставляю. Верну потом секретарю. Подписей мы насобирали больше семидесяти. 9ИМ-2 тоже подписался почти всем классом. А теперь мне к Гоше надо, сейчас зацеплю Пистимеева и к нему. Разбираться с тем, что мы наснимали.

16 ноября, пятница, время 14:10.

Лицей, кабинет физики.

– Дана, мы немного оскорблены из-за того, что ты не захотела учиться с нами, – это мне Игорь говорит, среднего роста брюнет с аккуратной причёской. Причёска это отдельная тема, распространён среди математиков стиль небрежно подстриженных кустов.

Пара из нашего эскорта расположилась на подоконниках, Вика стоит, опёршись коленом на учительский стул за кафедрой, рядом сидит Дима, я расхаживаю по авансцене. Убалтываем параллельных присоединится к нашему демаршу. Кабинет физики у них базовый.

– А не на что оскорбляться, – делаю легкомысленный жест рукой. – Недопонимание между людьми часто возникает из-за элементарной неосведомлённости. Я захотела… нет, не правильно. Я могу учиться только вместе с Викой. И лично мне было всё равно, в каком классе. Это Вике не всё равно, но с какого перепугу она должна переходить в ваш класс? К ней и свой очень хорошо относился.

– Объясни, – Игорь сводит воедино недоумённый гвалт своих одноклассников, – почему ты можешь учиться только вместе с Викой? Вы давние подруги?

– Нет, не давние, – тяжко вздыхаю, сколько раз я должна это объяснять? – Вы что никогда не видели, что мальчишки постоянно сбиваются в группы, девчонки тоже? Часто они ходят парочками. Это же не просто так…

Пережидаю поднявшийся шум. Парням надо мнениями обменяться.

– А замечали, насколько приятно вас удивляют девочки, которые неожиданно выказывают интерес к футболу, рыбалке или автомобилям? Такие девчонки легко контачат с парнями и мгновенно становятся своими.

Мальчишки тут же засыпают меня вопросами, что больше всего меня интересует, машины или футбол? На языке вертелся хулиганский ответ: секс с парнями, но не рискую. С взведёнными гранатами не шутят.

– Нет, – огорчаю мальчишек, – мне интересно поболтать с подружкой о косметике, нарядах, посплетничать о парнях, перемыть косточки другим девчонкам… понимаю, что для вас звучит странно, но никуда не денешься. Девочки устроены по другому.

Опять пережидаю гвалт. Улавливаю чей-то негромкий вздох: «глупые вы просто», но общий тон в целом снисходительный. Ледяная молодец, смотрит на всех не то, чтобы ласково, но благожелательно. Со стороны может показаться, что я – главная скрипка. Может быть. Но она – весь остальной оркестр, мощная огневая поддержка за моей спиной. Её молчаливый поочерёдный обмен взглядами с мальчишками не менее, пожалуй, более важен, чем мой диалог с ними.

– И всё-таки плохо, что вы не у нас…

Наконец-то ловлю то, за что можно зацепиться.

– А чего вы хотите?

– Мы хотим, чтобы вы учились в нашем классе, – жёстко формулирует Игорь. Наши парни резко напрягаются. Вика успокаивает их в своём стиле, не говоря ни слова.

– Круто, – одобряю его решительность. – Сами понимаете, что это невозможно. Но что-то мы можем сделать. Но, как бы вам понятнее объяснить…

Делаю неопределённый жест кистью. Я знаю, что сказать, пауза нужна для обострения внимания.

– Вы – мужчины, поэтому первый шаг за вами. Ничего не поделаешь, так мир устроен. Нравится вам девушка, подойдите и познакомьтесь. Она сама не подойдёт, даже если вы ей симпатичны. Инициатива за вами. И вот вам возможность для неё.

Показываю им два листа с текстом и местом для подписей. И образец для заполнения.

– Делайте первый шаг и ждите реакции. Она будет.

– Или не будет… – пессимистично бурчит кто-то. Поправляю.

– Отсутствие реакции тоже реакция. Так тоже бывает. Тогда будете знать, что мы хладнокровные стервы, которые использовали вас и выбросили. Знание это тоже трофей.

– Это если забыть о факультетской солидарности, – бросает гирьку на нашу чашу секретарь Дима.

Хлопаю по кафедре рукой. Смотрю на наших парней, те понимают сразу, отлепляются от подоконников.

– Короче! Завтра приносите нам подписи. Или не приносите. Решайте сами.

На этой оптимистичной ноте мы и уходим. А на следующий день нам приносят двадцать подписей. Сила нашего удара увеличивается.

Конец главы 6.