Текст книги "Лицей. Венценосный дуэт (СИ)"

Автор книги: Сергей Чернов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 30 страниц)

Снежанку брошу, надоела. Кобыла гладкая и на это дело отзывчивая, но что-то в последнее время ноги раздвигает, как по обязанности. Без огонька и энтузиазма, который раньше бил гейзером. Я, видите ли, сам виноват, не уделяю ей внимания, и в моём отношении нет ни капли романтики. Да пропади ты пропадом! За съёмную квартиру плачу я, деньги на проживание – с меня. Милочка, ты содержанка! Нет у меня обязанности круги вокруг тебя наворачивать. Мне захотелось тебя в коленно-локтевую поставить, извольте в позицию, сударыня!

Привык к женским выкрутасам, уже почти не раздражают. Раньше бы не удержался, а сейчас все закидоны спокойно встречаю. Недельной давности тоже.

– А когда ты на мне женишься? – в лоб вопрос задала, но слегка опасливо.

– Пятнадцатого августа, – это я классно влепил, знатно выкрутился. Конкретный вопрос – конкретный ответ. Обещать – не значит жениться, но об этом умолчу.

Переспорить женщину можно, если сильно постараться, переубедить – нет. И если она настроилась на упорное сражение, а Снежана настроилась, то избежать его не удастся. Всегда, почти всегда проигрывал разговоры с бабами, но в этот раз нет. Не выиграл, это невозможно, но и не проиграл.

– Почему пятнадцатого августа? – вот он, типично женский вопрос. Главное, сука, универсальный! Годится на любую дату, приставь к ней слово «почему» и готов глупейший вопрос, на который бесполезен любой ответ.

– Ты права, дата не очень, – соглашаюсь, с бабами открыто нельзя спорить, – пятнадцатое сентября намного лучше.

– Чем сентябрь лучше августа? – запас глупых вопросов не исчерпаем.

– Ты права, намного лучше октябрь.

Только тут до неё что-то начало доходить. Не нравится август? Есть сентябрь, октябрь, есть следующий год, наконец!

– Май намного лучше, – поморщив лобик, заявляет Снежана.

– Ты права, – опять не спорю, – май прекрасное время года. И пару часов на женитьбу я могу тебе уделить.

– Пару часов! Ты с ума сошёл!

– Больше никак. У меня горячее время настаёт. В строительном бизнесе почти все работники в отпуска зимой уходят. Летний день – год кормит. Но два часа на такое важное мероприятие смогу выделить.

– А в августе?

– Там уже по инерции всё идёт, на день-другой смогу отвлечься. А вот поздней осенью или зимой, хоть на неделю, активность работ спадает на три четверти.

Всё, отстала. Теперь неделю будет думать, оповещать и обсуждать с подружками… ну-ну.

Нет, нашла новый повод.

– Это что, мы на море не полетим?

Они устроены так. Если всё хорошо, они найдут повод придраться к чему-нибудь и вынести мозги напрочь.

– Кто тебе мешает? Я не смогу, а тебе кто запретит?

– Одна?

– Возьми подружку. Будет тебе вместо девичника перед свадьбой, – никакой свадьбы с нами не случится, это я уже решил, но усыпить бдительность надо.

Нет, одноразовые намного лучше. Зарядил по наглой мордашке и всё, разговор окончен. Подмахивает слабо? Не проблема, есть стимуляторы, и нет необходимости соблюдать ограничения. Можно двойную дозу вкатить, можно не обращать внимания на несовершеннолетие. Кстати, как раз на малолеток кантрамидин часто воздействует во взрывном стиле.

С одноразовыми одна проблема, слишком много хлопот и до и после. Спасает то, что полиция мышей не ловит.

Решено! Хлопаю рукой по рулю. Содержанку Снежанку с хвоста скидываем. В мае она отрывается на море, приезжает, а меня нет, и договор с хозяевами квартиры расторгнут. Про мою фирму она мало что знает, и кто ей виноват, что ей мои дела не интересны?

Всегда испытываю лёгкость на душе, когда рву с очередной дурой. Никогда не понимал тех, кто мается и страдает по поводу «трагического» расставания. Это же свобода! Найти бы ещё эту рыженькую. В том кафе видел её не раз, но аккуратно выследить нужно время. Я и в кафе-то не захожу, из машины наблюдаю. Это у неё и той подружки традиция, почти в одно и то же время там пастись. Подружка выглядит ещё эффектнее, но слишком холодна даже на вид, не цепляет. Да и с охранником постоянно. Заглушить такого трудно, огнестрел нужен, а это лишние хлопоты и ненужные следы. Нет, рыжая выглядит соблазнительнее, и взять её легче.

21 апреля, понедельник, 11:25

Московская область, посёлок близ Дубны.

Всё, есть очередной договор. Через пару недель освобождается бригада, усилю её парой стажёров и в путь. Нормальный перец, главное – не адвокат и в принципе не юрист. С юристами, и с наиболее противной их категорией, адвокатами, связываться нельзя. В прошлом году попробовал, сразу после поднятия цен в полтора раза. И чего бы мне сразу не насторожиться, уж больно легко на цену согласился. Скидку не выторговывал, почему так дорого – не спрашивал. Зато договор до последней запятой проверил и несколько правок восхотел внести. Хорошо, что не согласился.

И что по итогу? А в результате, до сих пор злоба душит, мы не только денег за работу не получили, но чуть должны не остались. Хорошо ещё материалы за счёт хозяина приобретаются, тут ему не удалось нас нагреть.

Ничего, сочтёмся. Разослал всем коллегам и конкурентам краткое, но ёмкое сообщение. Такой-то и сякой-то адвокатишко за работу не платит. А этим летом надо туда наведаться, я не я буду, если дачку ему не спалю. Времени много прошло, никто на меня не подумает. Наверняка он не одного меня облапошил.

С тех пор, каждый чих под запись. И никаких дел с адвокатами, на других юристов – прейскурант пожёстче, и предоплата не меньше четверти. Это моим работникам нельзя заранее платить, мне – можно.

Расстаёмся довольные друг другом. Клиент – лучше не бывает, генерал в отставке. Военные ко всему относятся просто и понятно. Боевая задача выполнена? Если выполнена, вопрос исчерпан. Как, чего и откуда, всякие мелочи их не интересуют. Тем более, генералов, которые твёрдо знают, что на любое действие надо затратить ресурсы. И в нашем случае это только деньги.

– Предоплата точно не требуется? – это он после того, как мы договор подписали, спросил.

– С военных точно нет, Пётр Васильевич, – мой ответ ему польстил, сразу вижу.

Выезжаю на шоссе, теперь в обратную сторону и я успеваю к тому самому кафе. И даже сам пообедать смогу, особо не торопясь. Они с пол-третьего там пасутся, иногда позже, изредка приходят раньше, но никогда раньше половины третьего не уходят.

21 апреля, понедельник, 15:15

За пару перекрёстков от наблюдаемого кафе.

Алекс Прохоров.

Выслеживание, как много в этом слове. Без умения выследить нет охотника. Можно тупо прицепиться к нужной машине и через полчаса знать, как и где. И при этом спалиться. Тот мужик производит впечатление, «хвост» срисует мгновенно. Поэтому первый раз я ехал за ним только до второго перекрёстка, около которого сейчас поджидаю их снова. Примерное направление уже ясно, плохо то, что развитая московская дорожная сеть позволяет множество вариантов маршрута до конечной точки.

Ага, вот они! Торопиться не будем, машинка приметная. И глаза мозолить не будем, у нас есть завтра, послезавтра, короче уйма времени.

Потерял! Всего десять минут держал их в поле зрения, но то ли оторвались, то ли свернули незаметно. Ничего страшного, покатаюсь по району, прикину, что и откуда. Девочки не из простых, где попало жить не могут.

21 апреля, понедельник, 13:25

Лицей, классный час.

– Таким образом, я прихожу к выводу, что космическое направление многократно перспективнее океанического во всех смыслах.

– Полное освоение океана – вполне масштабное и перспективное направление для клана, – Яша не против космоса, он из вредности противоречит, если я правильно понимаю этого жидомасона.

– Освоение Солнечной системы – направление для всего человечества, – парирую я. – Клан, который займётся океаном, будет один из многих. Клан, рванувший в небо, возглавит все остальные кланы.

– А как океаническое направление справится с астероидной угрозой? – вступает Пистимеев, он сегодня с нами. А раз вступил, то ему и карты в руки, приглашаю его к доске, сама приземляюсь на своё место.

– Что за угроза? – надо же, нашёлся кто-то, кто не знает. Пистимеев принимается за объяснения.

Интуитивно и так всё понятно. Удар астероидом от полутора километров диаметром принесёт всему человечеству огромный ущерб и массовые жертвы. Динозавров уничтожил астероид размером в десять километров. Диаметр в девяносто километров уничтожает человечество с гарантией.

– Вероятность микроскопическая, – кривит губы Яша.

– Во-первых, существование всего человечества на кону, – объясняет Пистимеев, – во-вторых, это в течение года вероятность исчезающе мала, а в течение нескольких тысяч лет она заметно отличается от нуля. Если даже она несколько тысячных долей процента, то уже надо беспокоиться.

Это правильно. Нафиг такую рулетку! А в случае, если человечество серьёзно выйдет в Солнечную систему, когда численность постоянно работающих в космосе достигнет нескольких тысяч человек, отражение астероидной угрозы станет проблемой среднего уровня сложности.

– Так нам что, всем идти учиться на космонавтов? – недоумевает Лёшка Каршин.

– Зачем? – бью своим удивлением по его недоумению, – вот я собираюсь на биофак, и менять своих планов не собираюсь. Разве на космических базах не нужно будет организовывать биоэкологические системы? А сельское хозяйство? Доставлять всё с Земли будет очень дорого. А к чему, когда многое можно организовать на месте?

– Я собираюсь на факультет вычислительной техники, – встревает Пистимеев, – и тоже не собираюсь менять своих планов. Кто-нибудь наберётся наглости сказать, что специалисты моего профиля в космосе не нужны?

Наглых не нашлось. Если всерьёз выходить в космос, то кроме специально обученных космонавтов-пилотов уже сейчас нужны инженеры и врачи, когда экипажи кораблей редко бывают больше трёх человек. Пистимеев в конце ещё раз обрисовал перспективы.

– Космос даёт два практически неисчерпаемых ресурса. Пространство и энергию. Наша планета велика, но на ней мы живём практически в двумерном пространстве. В космосе будем жить в трёхмерном мире, превышающем по объёму в миллионы раз возможности планеты. И энергия. Это на Земле недавно изобретённым солнечным батареям мешает атмосфера и вращение Земли. На самостоятельной орбите вокруг Солнца им ничего мешать не будет…

– Кроме метеоритов, – замечает вредный Яшка.

– И космической радиации, – добавляет Пистимеев, – но это обычная история. Любое устройство имеет свой срок жизни.

Классный час заканчивает Ледяная. Между прочим, англичанка просидела тихой мышкой, никак не участвуя в обсуждении. Да и что она могла сказать?

– Пока нам до космоса далеко, надо выполнять текущие задачи, – Ледяная встаёт при этих словах, автоматически класс стихает, – во-первых, учиться как можно лучше. Во-вторых, постоянно укреплять своё здоровье. Больных в космос не выпустят.

– Ты будешь ответственна за здоровье подданных, – пальчик Ледяной тычет в меня, я от неожиданности подскакиваю. «Не ожидала от тебя такой подставы», – возмущённо гляжу на подругу. Вот так подруга!

– Я?!

– А кто? – Ледяная давит на меня немигающим взглядом, – кто у нас идёт на биофак, я что ли?

Крыть нечем, стремительный метеорит вам всем в ж…

Конец главы 13.

Глава 14. Живые и мёртвые

3 мая, суббота, 15:40.

Неприметное одноэтажное зданьице в глубине тенистого парка на территории городского крематория. Над обитой железом дверью табличка с завлекательной короткой надписью «СМЭ № 3».

– Папочка, ты как? – на секундочку выглядываю из этой самой двери. Лицо у папахена почему-то кислое, но догадываться почему, некогда. Там за дверью столько всего интересного!

Папахен у меня перец не без сообразительности. А ещё он мнит себя мудрым и опытным родителем. Осторожные попытки склонить меня к работе в его компании привели только к росту моей настойчивости совсем в другую сторону. И я победила, он привёл меня туда, куда я просила.

– Не смотри туда, – папочка берёт меня за руку и размещается справа, чтобы загородить металлический стол.

Хорошо, папочка, как пожелаешь. Сделаю вид, что не заметила лежащее на столе обнажённое и посиневшее мужское тело.

Шли мы недолго. Вторая дверь в кафельном до потолка коридоре и тоже железная. Папахен стучится, обратно доносится жизнерадостный голос.

– Да-да, входите!

Входим. Я потом только вспомнила, что папочка старался внутрь не смотреть, зато с меня глаз не сводил. А тогда чуть не задохнулась от ударного коктейля эмоций. Шок, ужас и отвращение отдаю глупой Данке, себе оставлю восторг и экстаз от неожиданной реализации хрустальной мечты.

Помещение достаточно просторное, метров в тридцать квадратных. В середине примерно такой же металлический стол, одна стена почти сплошь из металлических дверок на подобие камер хранения. В углу ещё один стол с какой-то металлической посудой, явно не кухонной. Хотя похоже. У стола двое, кругленький невысокий мужчина лет пятидесяти и молодая симпатичная, – хотя уверилась в этом позже, когда она маску сняла, – девушка. По сравнению с мужчиной она грациозная стройняшка, по сравнению со мной – пышечка.

Стержень всей картины опять мужское тело, только со вскрытой грудной клеткой. Сама не замечаю, как очутилась рядом.

– Ой, как интересно! Ой, а это сердце да? А это я тоже знаю, печень! А где поджелудочная железа и селезёнка? – всегда хотела это узнать, почему-то в учебнике анатомии таких подробностей не видела.

Эти двое почему-то впадают в ступор, оглядываюсь на папочку, а его уже и след простыл. Через минуту мне надоедает молчание присутствующих персонажей. Приближаюсь осторожненько к мужчине, с той стороны, где в руке нет скальпеля. Так, на всякий случай. Медленно провожу рукой перед его глазами, слежу. О, зрачки двигаются!

Девушка отмирает первой, издаёт смешок, который играет роль зажигания для мужчины.

– Деточка, ты откуда?

– Как откуда? – пучу на него глаза, – а разве папа не с вами договаривался?

Вот странные люди! – думаю я, пока мужчина бормочет что-то вроде «ну-да, ну-да». Кстати, где там папахен?

– Вы подождите, я сейчас с папой перекинусь парой словечек и сразу к вам, – и вот я уже на крыльце. Хотела на секундочку, но вышло чуть дольше.

Лицо у папочки какое-то смятое. Не физически, конечно, эмоционально. Нервничает он почему-то.

– Пап, ты езжай домой, я потом на такси приеду. Хорошо?

– К-х-м-м, – откашливается и спрашивает, – ты уверена? Может, ну его… и домой поедем?

– Н-у-у, па-а-а-а-п! Ну, ты чего? Договаривался с людьми, меня привёз и ради чего? За минутной экскурсией?

Спугнул папочку кругленький. Высовывается в дверь, оценивает диспозицию и обращается к папахену.

– Владислав Олегович, дорогой мой, ну что ж вы так переживаете? Ничего с вашей дочкой не случится. А хотите, я вас кофе угощу, у нас замечательный кофе. Пойдёмте?

Эта соломинка окончательно сломила хребет верблюду папиной нерешительности.

– Нет-нет, Семён Григорьевич, я, пожалуй, пойду. Даночка, умоляю, не надо никакого такси. Позвони, я сам приеду.

– Хорошо, папочка.

У-ф-ф-ф! Избавилась наконец-то. Кругленький мужчина, – он снял шапочку, теперь вижу, что он лысенький, что завершает образ, – которого, как выяснилось, зовут Семён Григорьевич, заговорщицки подмигивает. Не понимаю, в чём дело, но на всякий случай улыбаюсь.

– Семён Григорич, а что это мы с вами тут сидим? Ваша помощница там одна…

Кругленький небрежно отмахивается.

– Диагноз мы уже определили. Стеллочка сама зашьёт.

А мне-то хочется! Мне всё внове!

– Ну, не знаю… бросили девушку наедине с голым мужчиной. Как-то это не того…

Ржал Кругленький долго, с удовольствием и до слёз. Затем осторожно похлопал меня по плечу и заявил:

– Наш человек. Первый раз в жизни вижу прирождённого патологоанатома.

Ещё примерно через час эти двое со смехом выталкивали меня почти силой. Рабочий день закончился. Вот папахен! Мог бы и раньше привезти! Стоп! Сегодня же суббота!

– Мы без выходных работаем, дорогая моя, – поёт соловьём Кругленький, – народ, понимаешь, у нас страшно не дисциплинированный, просто ужас. Мрёт напропалую, и на выходных и праздниках как бы не больше, чем в будний день.

Я хихикаю, Стелла слегка улыбается. Наверное, ей уже привычно.

– Так что мы, дорогуша, бригадами посменно вкалываем. Три дня работаем, три дня отдыхаем. Хотя на самом деле три с половиной смены получается. Дела ведь сдать надо, учёт и контроль прежде всего.

– Завтра тоже вы?

– Да, дорогая моя, завтра тоже мы. А вот в понедельник, нет. И я считаю, повезло. Понедельник день тяжёлый, знаешь ли.

– А можно я снова приду? После обеда? – с трудом дожидаюсь паузы, чтобы вклиниться с важным для меня вопросом.

– Даночка, солнышко, морг – самое последнее место, куда можно пригласить такую красавицу, но кто ж тебе запретит, дорогая моя? – всплёскивает руками Кругленький.

Мы выходим на улицу, кручу головой, папахена ещё нет. Стелла прощается и уходит, бодро стуча каблучками. Кругленький, как истый джентльмен, остаётся, чтобы сдать меня папахену на руки.

3 мая, суббота, 17:55.

Квартира Молчановых.

– Чем это от тебя пахнет? – подозрительно втягивает воздух мачеха.

– Лучше не спрашивай, – бурчит папахен, а я исчезаю в комнате, чтобы переодеться. Надо обзаводиться рабочей одеждой. Специально для таких визитов.

За ужином всё чинно-благородно, пока Эльвира не принимается выспрашивать, куда и зачем мы ездили.

– Мамочка, мы после ужина всё расскажем.

– Не понимаю, – недоумевает мачеха, – всегда за ужином всё обсуждаем. Чего вы переглядываетесь?

– Папочка возил меня в цех, – решаю соврать, чтоб поберечь нервы кормящей матери, – мне не понравилось.

Папахен задерживает на мне взгляд, но не спорит.

– А чем это от тебя пахло?

– У них там какой-то химический цех есть, с жутко противной вонью.

Не надо ей вообще об этом ничего знать. Когда она уходит к детям, папахен соглашается.

– Да у нас есть цех гальванопластики. Воняет по-другому, но тоже сильно.

– Она не разберёт. Это же не духи, – да уж, дезинфицирующие и бальзамирующие растворы, это совсем не духи.

До меня только сейчас кое-что доходит. И почему папахен так легко согласился меня свести с судмедэкспертами, и чего он от меня ждал. Хм-м, не на ту нарвался! Он рассчитывал на мою шоковую реакцию, небось ещё и Кругленького подговорил антураж создать. Вроде я всё заметила, но всплеск энтузиазма помешал осознать.

Не рассчитывал папочка, взявший на себя роль режиссёра ужастика, на такую реакцию. Всё равно спасибо ему. Вольно или невольно свёл меня с нужными людьми. Дело в шляпе.

– Даночка, дорогуша, конечно, мы возьмём тебя на работу, – Кругленький от меня пришёл в полный восторг. – Пятнадцать лет возраст нежный, а работа у нас считается вредной, выслуга идёт, как сталеварам. Я вот уже десять лет на пенсии. Но, дорогая моя, у нас в штатах такие дыры, так что на пол-ставки можешь рассчитывать смело.

Кругленький сокрушённо качал головой.

– Особенно летом тяжко. Всем в отпуск надо, и эти проклятущие бандиты сами ударно работают и нам фронт работ обеспечивают. А всем хочется в отпуск летом. И тут ты приходишь. Тебя с руками оторвут и на возраст не посмотрят.

Так что очень довольна. Многому научусь, уже большой плюс. Неплохо заработаю, Кругленький обещает только официально тысячи три с половиной в месяц. Это при шестичасовом рабочем дне, – я же несовершеннолетняя, – и половина дней выходные.

– Не понимаю, чего ты ждал, папочка? – это я уже вечером говорю, когда он заходит ко мне с традиционным отцовским вечерним словом. Поднимаю на него, стоящего сзади, голову.

– Я почему туда рвусь? По банальной причине, биология – моё предназначение. Конечно, на долю секунды был у меня шок, но дальше стало так интересно, что я всё на свете забыла.

Неудобно так голову держать, лучше в зеркало на него смотреть буду. Намазываю руки, растираю плечи, шею.

– Нет у меня патологических пристрастий к человеческим потрохам. Мне всё одинаково интересно, насекомых препарировать, срезы растений в микроскоп рассматривать. А что я больше всего хочу, так это всякие биохимические анализы научиться делать. Группу крови, например, определять.

По тому, как папахен задумчиво гладит меня по голове, понимаю, что он примирился с моими планами. И в глазах у него какое-то почтительное удивление. Человек вдруг видит, что его ребёнок легко делает такое, на что ему даже решиться трудно. Кажется, я сегодня реально получила право голоса, как взрослый человек.

4 мая, воскресенье, 14:50.

Москва, Первый крематорий, «СМЭ № 3».

Сидим тёплой компанией, слушаем воркование кругленького Семёна Григорича, пьём кофе.

– Хотела вам пирожки принести, – вклиниваюсь в паузу, которые иногда Кругленький всё-таки делает, – но как-то не решилась их в морг нести.

– Зря, дорогуша, совершенно зря, – наставляет Кругленький, – в следующий раз обязательно возьми.

Мы сидим в бытовом закутке, тут поблизости нет ничего такого. Рядом только душевая, комната санобработки, раздевалка, пара кабинетов. И вход, кстати, отдельный для цивильных посетителей. Эта комнатушка исполняет роль чайной и закусочной.

– А какие вы любите?

– Ой, всякие любим, лишь бы свежие, – Кругленький.

– С джемом или яблоками, – Стелла.

– Понедельник, вторник, среда – у вас выходной, – считаю я, – значит, в субботу я вас могу застать…

– Ой, как долго твоих пирожков ждать! – кручинится Семён Григорич, – а чем тебя четверг или хотя бы пятница не устраивает?

– Так я же учусь! Шестой урок только в два часа заканчивается, потом мы обычно в кафе торчим не меньше получаса. А ведь надо ещё заехать домой переодеться. Даже если моя мачеха напечёт, я только к самому концу успею, – описываю весь расклад, – в пятницу у нас тренировка почти до четырёх…

– А суббота чем отличается? Тоже ведь учитесь? – Стелле иногда удаётся вставить своё слово.

– В субботу пять уроков, если пожертвовать посиделками в кафе, то могу прибыть не позже пол-третьего. Короче, до каникул я могу быть после обеда в субботу и весь день в воскресенье.

Я довольна, как слон. Мне сегодня позволили самой разрез сделать. Семён Григорич восхищённо квохтал, Стелла таращила глаза, хотя сделала я его неуверенно и кривовато. Нет, рука у меня не дрожала, просто я заранее не знала с каким усилием надо лезвие вести. Это ж не мой родной кинжал.

– А давайте я с ливером пирожков напеку, а потом будем посетителей угощать, – предлагаю я. И долго с удовольствием наблюдаю, как хохочут мои наставники. Стелла сгибается и чуть под стол не падает, Кругленький утирает обильные слёзы.

– Наш человек, Стеллочка, наш, – стонет Семён Григорьевич, – я сразу это понял…

5 мая, понедельник, 14:05.

Автостоянка близ Лицея.

Алекс Прохоров.

Ты, выходит, у нас в Лицее учишься? Наблюдаю за компанией старшеклассников, среди них моя рыженькая. Сегодня она в джинсиках по прохладной погоде. А хорошо ли ты учишься, девочка? Нет ли у тебя троек или, боюсь сказать, двоек? Не пора ли тебя наказать за неуспеваемость? Почему форму одежды не соблюдаешь? Это тоже в копилку прегрешений.

Срисовать меня не могут, рядом никого, двенадцатикратный монокуляр прикрываю рукой. Мне хорошо видно, а вот меня – плохо. Кладу трубу в бардачок, теперь могу и невооружённым глазом следить, объект опознан.

На поворот ключа стартера «Самара» послушно отзывается тихим урчанием, выезжаю на передислокацию, к кафе. Тёплая компания сейчас туда пойдёт, там и подождём.

Через десять минут.

Идут мои красотки. Со своим долбаным сопровождением. Будем подождать.

А ведь мне не удастся её чисто взять. Что-то подсказывает, что в машину она добровольно не сядет. Это на автобусных остановках или голосующих на дороге девчонок я мог подбирать. Дальше дело техники, в машине я хозяин положения. А эта рыжая коза, если ей нужно такси, вызывает по мобильнику. И общественным транспортом не пользуется.

Тащить её с тротуара в машину, светиться всем прохожим. Значит, надо предварительно номер маскировать. И время. Пока затолкаешь её на заднее сиденье, пока перебежишь на свою сторону и усядешься за руль, кто-нибудь, кому больше всех надо, успеет стометровку пробежать. М-да… проблема.

Ещё через полчаса.

Подъезжает знакомая машина, выходит знакомый мужик, окидывает окрестности цепким взглядом. Не кипишуй, мужик, тут до фига машин стоит, не только моя. А я сейчас уеду. Как только ты в кафе зайдёшь. Стоп! А мужик-то сегодня не один. Второй только вышел из машины, оглядывает окрестности.

Через двадцать минут.

Удачно сегодня всё получилось. Проехал вперёд минут на десять и подождал в неприметном переулке. Тачка с красотками проследовала по главной дороге, мне осталось только осторожно вырулить за ними. И через десять минут, когда свернуть можно было только пару раз, и почти никто не уходил в сторону, засёк, как рыжая выходит из машины. Ага, знаю этот парк, гулял как-то со своей, ещё до Снежанки.

На одну хорошую новость – две плохие. Плохой это парк, не, для овец плохой, для меня. Полицейские посты каждые метров двести. И охранник у моей рыжей появился. Едрит мою Люсю! Шансы уменьшаются до нуля. Чтобы взять дичь с охраной, даже одним человеком, нужна загонная команда. Не мой путь. Хорошо, не судьба. Прощай, рыжая!

Возвращаюсь к машине. До выхода из парка отследил, дом, к которому направился рыжий объект, вычислил. Не судьба, но вдруг.

Снежанка улетела на море, в Испанию. Как там городишко? Коста-Дорада вроде. Отдыхай, любимая, я всегда буду тебя помнить. С квартиры я спрыгнул, живу дома, адреса она не знает. Да и узнает, кто её туда пустит? Идите, девушка, отсюда, у нас неприёмный день.

5 мая, понедельник, 13:30.

Лицей. Классный час в 7ИМ-3.

Поручение королевы надо выполнять. Пригласила с собой по четыре-пять человек с наших девятых классов. Но моих одноклассников ввалилось полкласса. Разместились весело, кто на полу, кто на коленях друг у друга. Семиклашки сияют от такого внимания старших.

– Человека можно представить в виде простейшей схемы, – рисую на доске крупно букву «Я» и внизу схематично «ручки-ножки-огуречик» человечка, – Я и моё тело. «Я» – это сознание, разум, личность. Тело тоже понятно что. Это весь ваш организм, юный и прекрасный.

Народ оживляется, я специально так делаю. Лекция не должна быть сухой и скучной.

– Вы, я вам это сообщаю официально, как подданные её Величества обязаны относиться к своему телу бережно и с заботой. Содержать себя в чистоте, в гигиеническом смысле. Многие из вас, почти все, этого не делают…

– Ваше высочество, мы что, по-вашему, грязнульки? – возмущается с камчатки Паша.

– Сейчас объясню. Одной из бед современного человечества является уязвимость зубов. Есть противное слово кариес, но это не единственная болезнь. Зато самая распространённая. Вот ты, Паша, спрашиваешь про грязнулек. А скажите мне, кто из вас после обеда полощет свой рот? Никто или почти никто. Кроме меня и её Величества. Но скажу по секрету, мы сами стали это делать относительно недавно, с неделю назад.

Даю паузу, народу надо немного пошуметь.

– Вот вам всем и первое поручение. С завтрашнего дня все после обеда к умывальникам. Полстакана воды хватит. Нет рядом стакана, ничего страшного, ополоснули руки и налили в пригоршню. Все должны выработать у себя такую привычку. После еды во рту неизбежно остаются мельчайшие частички пищи, которые спустя время начинают гнить и давать обильный корм вредным микробам.

– По-хорошему лучше вообще чистить зубы щёткой, но реально это трудно организовать. К тому же пользоваться зубной щёткой тоже мало кто умеет. Но это отдельная тема.

Пауза.

– Наш организм это целый комплекс систем. Костно-мышечная, нервная, кровеносная, лимфатическая. Есть ряд важных органов, без которых невозможна жизнь организма. Сердце, почки, печень и так далее.

– А от каких-то можно избавиться, – замечает Гри-Гри (одноклассник Гриндин Гриша).

– Да есть и такие, играющие вспомогательную роль, – соглашаюсь, это так, – без половины зубов люди живут, без аппендикса, гландов и желчного пузыря, без одной почки тоже можно жить. Аккуратно и с опаской, но можно.

– Итак, чтобы как можно дольше сохранить максимальную работоспособность вашего тела, его надо тренировать. И самая лучшая и универсальная тренировка всех систем – бег. Именно поэтому вы и носитесь по стадиону дважды в неделю.

Ещё поделилась одним способом тренировки кровеносной системы и стабилизации кровяного давления. Можно без нагрузок, а лучше при ходьбе, задерживать дыхание.

– Но главная тренировка не в этом! – предостерегаю сразу, – если вы сразу после задержки принимаетесь глубоко и с наслаждением дышать, то лучше совсем не начинайте. Сама тренировка начинается после того, как вы начинаете дышать. Дышать надо неглубоко и редко. Вам сильно захочется вдохнуть полной грудью, но это желание вы должны придавить. И в течение хотя бы пары минут дышать редко и неглубоко, оставаясь в режиме кислородного дефицита.

Пауза. Осознали? Продолжим.

– Что в это время происходит? Организм при дефиците кислорода начинает расширять сосуды. А ещё он получает стимул для развития кровеносной системы. Горцы, например, так тренируются постоянно. Просто по условиям жизни. Поднялся в горы, а на высоте воздух более разрежённый, кислорода меньше. На высоте организм находится в режиме кислородного голодания, и ему приходится наращивать мощь и эффективность кровеносной системы. Сосуды расширяются. Спустился с гор, кислорода больше, сосуды сужаются. В результате у горцев очень эластичные и крепкие сосуды. Они практически не страдают сердечно-сосудистыми заболеваниями в отличие от равнинных жителей.

Лекция это хорошо и замечательно. Медицинского многопрофильного центра я заменить не смогу. Но Ледяная права, что-то можно сделать самим и даже очень многое. Пока один способ вижу выполнить приказ королевы – внедрять полезные привычки. Девочками мы и так занимаемся, сбрую, как у меня, приобрели все.

После нашего кафе меня сопровождает охранник Гена. Работа не бей лежачего, раз в день сопроводить меня от кафе до дома. Папахен озаботился.

7 мая, среда, время 09:50

Особняк в посёлке в 35 км от Московского Кольца по Ленинградскому шоссе.

Алекс Прохоров.

– Скидка в пять процентов вам, Пётр Валерьевич, как раз пригодится, чтобы ремонт отметить, – сдержанно улыбаюсь хозяину.

Нравятся мне такие клиенты. Да он ещё моего отца, как оказалось, знает. С меня ростом, не приходится задирать или опускать голову, чтобы разговаривать. Приятное лицо, не без строгости, но приятное. Сильно удивился скидке, так что пришлось объяснить, что работнички слегка налажали. Невооружённым глазом ни за что не заметишь, так у меня-то вооружённый! Увод в пару миллиметров плоскости кафельной стенки мелочь, другие, даже мастеровитые шабашники, если не выпрыгнут за полсантиметра, гордятся. Но у нас такая технология, что я даже представить не могу, как они это сделали!