Текст книги "Лицей. Венценосный дуэт (СИ)"

Автор книги: Сергей Чернов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц)

Глава 7. Гладко только на бумаге

Откуда я знала, что получится именно так? Если б я планировала что-то такое, мы бы их затоптали.

17 ноября, суббота, время 13:05.

Лицей, кабинет общественных наук.

– Вы не правы, и мы не собираемся брать под козырёк перед вами, – монументальный Денис высказывает мнение всего класса, что подтверждается одобрительным гулом со стороны остальных.

Гляди-ка, он и в самом деле лидер. Мы пришли на переговоры с главным противником, если не учитывать директора. Ледяная – молодец, без всякой подсказки занимает стратегическое место за учительским столом. И не придерёшься, сесть-то больше некуда! Самым естественным образом Ледяная занимает трон, положение «над всеми». Не сядет же она на подоконник, как наше усиленное сопровождение. Усиленное не по количеству, давно нас четверо сопровождают, а качественно. Заменили пару мальчишек Артёмом и Мишей, как самыми крепкими из класса.

– В чём именно мы не правы? – общие обвинения всегда легче выдвигать, а я не собираюсь им жизнь облегчать.

– Вы не должны идти против директора и решения жюри, – после паузы высказывается Денис. Мои парни недовольно ворчат.

– Даже в армии нельзя отдавать какой угодно приказ. Например, такой, что противоречит уставу.

– Главный пункт в уставе гласит, что приказ командира – закон для подчинённого, – «срезает» меня Денис под одобрительные смешки одноклассников.

– Я этот анекдот тоже знаю, – действительно знаю, – но ты сам, что сейчас сказал? Ты сказал «приказ», а не «любой приказ». К тому же мы не под присягой.

Пережидаю гвалт, меня пытаются сбить с толку обвинениями в демагогии и прочей ерундой.

– Я, конечно, понимаю… – пережидаю шум, мне тупо не дают говорить, пока Вика не остужает их своим ледяным взглядом, – я, конечно, понимаю, что это очень выгодно. Работать на конкурс в район отправляют нас, а приз отдают вам. Не надо мне тут уставом, которого нет, прикрываться. Вам это выгодно, поэтому вы «за».

Едко усмехаясь, слушаю возмущённые вопли, смотрю только на монументального Дениса. Он близко, поэтому меня слышит.

– Чё, правда глаза колет?

Тот оборачивается, с полминуты утихомиривает класс. Ненадолго. Я снова подливаю керосина.

– Здорово устроились! Мы работаем, а премию вам отдают. Классно! Я тоже так хочу, – ехидство льётся из меня потоком.

– И опять ты не права, – Денис восстанавливает своё хладнокровие, – мы же на конкурс в район идём. Так что всё, как вы хотели. Занявший первое место отправляется в район.

– Это ты опять не прав. Это не мы хотели, такой порядок в приказе директора был. Скажи мне, Денис, почему законный порядок восстанавливаем мы, а не юристы?

Монументальный теряется, как и часть класса, кто-то начинает тупо злиться.

– Чего вы хотите?

– Вопрос по существу, – дождалась ключевого момента, слава Луне, – Вы должны отказаться от первого места в нашу пользу. Тогда мир будет восстановлен, и директор останется на своём посту. Если нет, то его отставка будет на вашей совести.

– …если она у них есть, – бурчит с подоконника Миша. И помрачневший Денис его слышит. Что не так просто сквозь злые выкрики одноклассников.

– У нас встречное предложение. Вы перестаёте бузить и всех доставать, – слова хмурого Дениса поддерживает весь его класс. В довольно грубой форме.

– Валите отсюда! – так можно суммировать общий шум от класса. Я не тороплюсь.

– Я правильно понимаю, что переговоры закончены? – спокойно осведомляюсь у Дениса.

– Правильно.

– Мы ни о чём не договорились, но прояснили позиции друг друга. Так? – всё надо уточнять до конца. Чтобы потом не было отговорок в стиле «вы нас не так поняли».

– Так, – хмуро подтверждает Денис. Ледяная встаёт, невольно замолкает весь класс, срабатывает рефлекс на учителя. А Ледяная выглядит как бы не жёстче.

– Вынуждена вас предупредить, – говорю, когда Ледяная притормаживает около меня, – чтобы потом не жаловались. Мы вас уничтожим.

Мы продвигаемся на выход. На кривую и недоверчивую ухмылку монументального Дениса нет желания любоваться.

– Это чё? – я, а вслед за мной все мы останавливаемся перед вытянутыми в проход ногами парнишки с наглыми глазами, – вы только что сказали нам «валите отсюда». Ты не согласен со своим классом? Желаешь высказать своё особое мнение? Может хочешь подписать петицию против директора?

– Чего? – к наглости в глазах примешивается лихорадочная работа мысли. Или что там ему их заменяет?

– Грабли убери, идиот! – голос Артёма из-за моей спины замечательно небрежен и грозен. Так может мимоходом рыкнуть матёрый и мощный кобель на щенка-подростка, не слишком проворно убравшегося с его дороги.

– Рома! – предостерегающий голос Дениса позволяет наглецу сохранить лицо. Грабли… то есть, ноги убираются с прохода.

Продолжаем движение и не даю задержаться Ледяной. Оборачиваться тоже нельзя, слава Луне, Ледяная это понимает без слов. Что за девушка! Она не только может приказывать без слов, но и слышать невысказанное.

Так что звук шлепка за спиной, возмущённый выкрик, рык Артёма и грохот мы игнорируем. Игнорируем пока не вышли, а сейчас про величие и прочие понты надо забыть. Хватаю Ледяную за талию и рывком отпрыгиваю с ней в сторону.

В освободившийся проём с горящими глазами влетают мои одноклассники. Лейб-гвардия в полном составе. М-да, лейб-гвардия и… успеваю схватить за шиворот Яшу Зильбермана.

– Стоять! А ты куда? Затопчут! – Яша пытается вырваться из моей нежной, но железной хватки. Всей душой он уже там, где так завлекательно грохочет битва, слышатся крики и стоны поверженных врагов и раненых соратников.

– Тебе спецприказ! Быстро беги за помощью! Зови всех математиков из старших классов. Быстро! – разворачиваю его в нужном направлении и подталкиваю. Яшка выстреливает собой, как из пушки, и уносится по коридору. Оборачиваюсь к Ледяной и открываю рот в изумлении. Ледяная королева весело хихикает.

Мне некогда с ней перехихикиваться. Быстро достаю фотоаппарат, настраиваю и, ловя момент, щёлкаю кадр за кадром.

– Правильно, – одобряет Ледяная, – это надо увековечить.

И, улучив момент, целует меня в щёку.

– В знак королевского одобрения, – поясняет она.

Насколько могу судить, в схватке устанавливается силовое равновесие. И накал спадает, ага, вот и кавалерия! Подбегают первые несколько человек из 9ИМ-2. Потом ещё, я их не пускаю, жду, когда накопится хотя бы с десяток.

– О, Пистимеев! Как всегда, вовремя! – одобряю его появление и ставлю задачу, – сопротивление юристов подавить, драку прекратить. Действуйте!

В класс уже не так бодро, надо пробиться, вваливается дюжина разнокалиберных математиков. И с ними Яша Зильберман, не досмотрела, просочился. И чего его так и тянет тринадцатым оказаться?

Равновесие быстро нарушается в нашу пользу, юристов оттесняют в угол, наши бойцы покидают поле боя. Первым делом отправляемся в медпункт, лица многих разбиты.

– Артём, с чего всё началось? – пока он почему-то мнётся, за него со смехом рассказывает Миша.

– Так с него и началось, ха-ха-ха! Он когда мимо того Ромы проходил, шлёпнул ему по лбу, а когда тот вякнул, парту вместе с ним и с соседом перевернул, гы-гы-гы!

– Скажешь, что он опять ногу в проход выставил и спровоцировал драку, – быстро решаю я и предупреждаю все вопросы, – Наши слова против их. Ничего не докажут. Рассказывайте, всё как было, только сначала была выставленная нога. Всё понятно?

– Так и было! – делает честные глаза Миша и снова ржёт.

Потом полчаса в медпункте, где мы помогали ахающей медсестре, зашпаклёвывать одноклассников. Весёлых, возбуждённых и млеющих от нашего с Викой внимания. Чуть дольше задерживаюсь около Яши.

– Ты когда успел? Ты за этим туда рвался? Грушей захотел поработать? – осматриваю живописные, но неопасные следы на лице. Комментарием для моих слов служит одобрительный смех. Останавливаю попытки похлопать Яшу по плечу.

– Стоп! Ушибы можете задеть.

Ледяная опять удивляет. Непрерывно улыбается, зрелище настолько необычное, что мальчишки подвисают. Снисходительность мамочки, которой наперебой что-то рассказывают любимые детки, улыбку только украшает.

– Что здесь происходит? – ого! То ни одного учителя рядом в острый момент, то сразу целый завуч. И как назло, завуч ЮП, Лев Семёнович. Не нужен он тут, реагирую сразу, напираю на него своей не слишком убедительной, но заметной грудью.

– Оказание первой медицинской помощи здесь происходит, Лев Семёнович. Прошу покинуть помещение, – послушал бы он меня, как же, если бы медсестра меня не поддержала.

Уже за дверями выдерживаю короткую стычку.

– Что вы себе позволяете, Молчанова?!

– Что вы себе позволяете, Лев Семёнович? В больнице вы тоже имеете привычку врываться без предупреждения в операционную?

– Что происходит, Молчанова? – слегка сбавляет обороты, но не сдаётся. Какой гордый варяг!

– Что произошло, вы хотите сказать? Драка с 10ЮП-2 произошла, которую они спровоцировали. Но допрашивать сейчас никого не позволю.

– Не бери на себя слишком много, Молчанова! – завуч снова наращивает давление. Это мы тоже можем.

– Странно мне такое от юриста слышать. Ни разу не слышали про норму, что несовершеннолетних можно допрашивать только в присутствии педагогов? – и жду реакции, которая просто напрашивается.

– А я кто, по-твоему? – сардонически ухмыляется.

– Вы на данный момент берёте на себя роль следователя. Но я даже в присутствии нашего классного руководителя не позволю допрашивать одноклассников. Им надо успокоиться и прийти в себя.

Некоторое время завуч ещё бурчит, но больше для порядка. Идёт беседовать к своим, которые бурно начинают что-то объяснять. Мне до лампочки, для внешнего мира что бы ни произошло, во всём виноват директор, который бросил Лицей в кризисный момент. Кризис, кстати говоря, тоже он сотворил. Собственноручно.

Уходим из медпункта и Лицея дружной и шумной толпой. Нескольких человек с нами нет. Ох, как они будут завтра нам завидовать!

19 ноября, понедельник, время 13:10.

Лицей, кабинет английского языка.

Кабинет английского – наш базовый, классные часы мы здесь проводим. Ожидаемо англичанка с присутствующим завучем ИМ задали темой драку с юристами. Не знаю, чего они хотели, только ничего у них не получилось. Хотя если целью поставили всего лишь проведение классного часа на эту тему, то цель достигалась автоматически. Одной записью в классном журнале. Наверняка такая же запись появится в журнале юристов. И для них это болезненнее, чему я только рада.

– Молчанова, объясни мне, что произошло. Зачем вы затеяли драку? – а вот это она зря. В подставленный мне бок я обязательно ударю. Просто не удержусь, рефлекторно.

– Людмила Петровна, а вы чей классный руководитель? Наш или какого-то другого класса? – держите, не падайте. Резко поставленный вопрос заставляет класс притихнуть, но хорошо так притихнуть, с ноткой ожидания и тенью угрозы. Весь класс молча смотрит на англичанку.

– К чему такой вопрос, Молчанова? – недоумевает англичанка.

– Обычно свои всегда защищают своих, но вы с первых слов, до всякого разбирательства возложили всю вину на нас. Если вы наш классный руководитель, то естественно ожидать, что вы будете нашим защитником, а не обвинителем. Вот я и спрашиваю: а вы чей классный руководитель?

Теряется англичанка. Краснеет и теряется. На помощь приходит завуч Игорь Платонович.

– Людмила Петровна просто не удачно сформулировала. Расскажите, что и как случилось?

– Вы же сами понимаете, что это директор нас лбами столкнул, – начинаю я и начинаю с перевода стрелок на истинного и коренного виновника. – Мы пришли к ним, чтобы договориться или хотя бы прояснить свои позиции.

– Договориться не получилось, – констатировал Игорь Платонович.

– На предложение отказаться от первого места в нашу пользу они обиделись, – киваю я, – дошло до откровенно резких высказываний…

– С вашей стороны? – вопрос англичанки мне снова не понравился.

– С нашей. Но в самом начале я вам тоже острый вопрос задала. Вы же в драку не кинулись? – заметит или не заметит англичанка мою невольную ловушку? Я не гений дипломатии, случайно вырвалось, но как использовать, примерно знаю. Англичанка ловится.

– Я взрослый человек…

– А они – нет, – захлопываю ловушку, – поэтому жёсткий, но всё-таки разговор попытались перевести в банальные грубости и драку.

Всё. Я окончательно перевожу стрелки. Во всём виноваты юристы, хи-хи…

Одобрительный гул всего класса мгновенно замораживается голосом Ледяной. Она так редко говорит, что поневоле все ловят каждое слово.

– Они сильно разозлились именно потому, что не правы, – негромкий, но прекрасно слышимый голосок Вики разносится по всему классу. – Юристы получили незаслуженную награду, это их больное место. Люди вообще очень сильно обижаются, когда им говорят про их недостатки или нехорошие поступки.

– Вот они обиделись и разозлились, – припечатываю я, – начали нам грубить и хамить.

После такой обработки педагогов в общем массиве информации пролезает и наша маленькая деза о том, что юрист Рома позволил себе хамство и к парням тоже. Миша, Артём, Паша и Сергей всё подтвердили с очень честными глазами. Избыточно честными, на мой взгляд. Но вроде пролезает.

Пока они убеждают педагогов, что ни капельки не виноваты, переговариваюсь с Викой.

– Не сильно поняла про обиды юристов. Почему это такое уж больное место? – взрослые почему-то быстро Вику поняли, а я что-то не въезжаю.

– Это всегда для человека самое обидное, – разъясняет Ледяная, в глазах которой недоумение, почему я таких элементарных вещей не понимаю. – Неприглядная правда про себя – самое обидное для человека. Хуже клеветы. Напраслину на себя можно опровергнуть, а правду как отменишь. Он же внутренне про себя сам знает. Старается не думать или как-то себя успокоить, а тут ему н-на в лоб! А вы, сударь, козёл! Понимаешь? Самое обидное, что сударь и сам знает, что он козёл.

– Ага, – но понимаю с трудом и то за счёт Даны. Кажется, нащупала некое несовпадение менталитетов обеих рас. Моей и человеческой. Нам как-то по барабану наши недостатки. Ещё и спасибо скажем, будем знать, что исправлять.

– Понятно. Юристы прятали в себе знание, что они козлы, а мы пришли и беспардонно вытащили эту грязь на свет, – мне самой открылось то, что мы делали, с неожиданной стороны. Как интересно!

– Ситуация примерно ясна, – Игорь Платонович закругляет беседу. – По моему разумению виноваты обе стороны…

– Но юристы больше, – не выдерживаю, перебиваю, тут же каюсь, – извините, Игорь Платоныч.

– Почему?

– Мы на их территории находились. А парламентёры неприкосновенны, – знания и опыт Катрины выручают не первый раз. И ведь хороший аргумент.

– Первый удар нанесли вы, – указывает завуч.

– Никто им не мешал выйти в холл и разобраться со всем нашим классом.

– Стоп-стоп-стоп! – поднимает руки завуч, – мы так будем ходить по кругу. Мы для себя делаем вывод: виноваты обе стороны. На этом закончим.

Недовольный гул голосов пресекает Ледяная. И обращается к педагогам.

– Есть ещё новость. Сегодня мы подали жалобу в министерство на действия директора. Подписали её семьдесят восемь учащихся старших классов.

Класс опять гудит, в шуме слышится лёгкое злорадство. Завуч с англичанкой растерянно переглядываются. А директора, насколько я знаю, в Лицее до сих пор нет.

– Ещё одна новость, – сообщает Ледяная с ледяным спокойствием. Завуч и англичанка глядят чуть ли не с испугом.

– Снег пошёл. Так красиво… – вслед за Ледяной все смотрят в окна. На краткий момент вид с величавой раскачкой опускающиеся вниз монструозного размера хлопьев снега примиряет и успокаивает всех. Возможно, в этот миг наши антагонисты юристы глядят в окна с таким же выражением лиц, как у нас.

19 ноября, понедельник, время 15:30.

Любимое кафе.

Мальчишки уходят, как только появляется всенепременный Всеволод, охранник Вики. Порядок отработан до автоматизма, кто-то видит в окно или замечает входящего в кафе мужчину, все сразу начинают собираться. Расплачиваются и уходят. Понедельник у нас тяжёлый день, после классного часа занятия в спортзале, мы не ослабляем внимания к физической подготовке одноклассников.

Занимались мы тем, что объясняли Вике темы пропущенных уроков. Мальчишки напирали на математику, я – на английский.

Вдруг Вика фиксирует взгляд в сторону зала. Отслеживаю. К нам направляются два молодых человека. Один повыше, другой пониже и пошире. Лица не то, чтобы совсем наглые, но такие, избыточно самоуверенные. И чувствуется готовность к агрессии. Ага, конечно. Пока рядом наши парни были, всего лишь подростки, подходить не решались. И вдруг настаёт вдруг.

Я знаю, что будет. Первый раз что ли? Они не поняли, что сидящий неподалёку через стол мужчина с нами. Когда он приходит, мы обмениваемся едва уловимыми кивками, со стороны заметить трудно. Парням пришлось сначала удивиться, когда между ними и двумя привлекательными особами вдруг возникает непробиваемое лицо, увенчивающее такую же непробиваемую фигуру.

– Э-э, уважаемый, позвольте… – открывает рот высокий.

– Нет, – получает короткий ответ от Всеволода.

– Что «нет»?

– На все вопросы – нет, – любезность со стороны Всеволода, обычно он лаконичнее. Решаю помочь ему, заодно повеселиться.

– Только, пожалуйста, не как в прошлый раз, – говорю капризным тоном избалованной, но «доброй» аристократки, – не калечь и не убивай. Сразу…

На дне глаз Ледяной что-то мелькает, но на лице ничего не отражается. Зато незадачливые и не состоявшиеся ухажёры мгновенно бледнеют. Бормоча извинения, сваливают.

Ледяная отворачивается к окну, её трясёт от беззвучного смеха. Я тоже давлю рвущийся наружу смешок.

– Как думаешь, что будет дальше? Как министерство отреагирует? – спрашиваю, когда справилась с приступом.

– Папа говорит, что обычный стиль бюрократии – затягивание решения. А со временем острота любого вопроса снижается. Если совсем честно…

Замолкает. Я терпеливо жду. Вздыхает и продолжает:

– Папа не верит, что директора снимут. Вопрос замылят, спустят на тормозах. В лучшем случае ему выговор повесят.

– В ближайшее время комиссию из министерства не ждать?

– Нет. Если только они не решат перенести акцент на драку, но вряд ли. На жалобу всё равно отвечать надо. Таким ответом выговор директору и будет.

– Понятно.

– Ты разочарована? – в глазах Ледяной беспокойство, которое могу уловить только я.

– Нет. Твой отец тоже может ошибиться. Или не учесть какой-нибудь фактор.

– Ураган по имени «Дана»? – Ледяная улыбается, – Да, это мощный фактор.

– Интересно, журналистов можно привлечь? – прикидываю возможности.

– Очень легко. Ты же с Шацким знакома? «Московский перекрёсток» нашему клану принадлежит, – очень спокойно Ледяная сообщает убойную новость. Когда прихожу в себя, чешу репу.

– Когда такое пишут в романах, читатели брюзжат, что это рояль, найденный в кустах…

– Глупости, – отмахивается Ледяная, – не «МП», так что-нибудь другое было бы. Какая разница? У всех орденов есть свои СМИ. У вашего тоже что-то есть…

– Тогда ты осведомлена лучше меня. Я не знала, что у нас что-то есть.

27 ноября, вторник, время 17:10.

Кафе близь Сокольников.

– Инга, ну прекрати! – крупнокалиберный парень в джинсовом костюме, спортивность фигуры которого ещё не до конца занесло жировыми наносами, страдальчески морщится. Его собеседница, эффектная высокая брюнетка призыву мужской души не внемлет.

– Андрей, я вообще могу всё прекратить, – холодно заявляет Инга. Парень отводит глаза.

– Ты в последнее время постоянно меня отодвигаешь в сторону. Я ведь тебя за язык не тянула, когда ты мне поездку на Мальдивы предложил.

– Я ж объяснил…

– Да-да, я помню. Неожиданная возможность для твоей фирмы, день, который год кормит, я поняла. Только ведь это не в первый раз. Помощницу, гляжу, себе хорошенькую завёл…

– Алла – отличный специалист. Причём тут её внешность? – Андрей защищается, как может.

– Как там у классиков было? Для деловых знакомых у неё слишком голубые глаза и чистая шея, – ссылкой на классиков Инга бьёт своего ухажёра под дых.

– Обычная у неё внешность. Каждая вторая – не хуже. Это не ты, которых поискать – не найдёшь, – парень пытается вывернуться за счёт комплиментов.

– Путёвки мне сюда, – девушка делает повелительное движение длинным наманикюренным пальчиком, – мы запланировали отдых вместе. Ты отказываешься, а я – нет. Сама съезжу. С подругой.

– Я их не оплачивал… – довод игнорируется, и парень со вздохом достаёт из портмоне бумаги.

Два листа просматриваются и перемещаются в сумочку девушки.

– Свободен, – Инга сопровождает пожелание отстраняющим пренебрежительным жестом.

Девушка провожает уходящего относительно молодого человека, – скоро ударит тридцать, – взглядом, полным разочарования и досады. Нет, вы поглядите на него! Контракт у него жирный наклёвывается, нельзя упускать. А меня упустить не боишься?

Она застывает, уткнувшись в чашку кофе, в которой уже пять минут помешивает давно растворившийся сахар. С парнями надо построже с самого начала. Если он в разгар конфетно-букетного периода позволяет себе такое, что будет, когда женится? На следующий день после свадьбы замечать перестанет, как не замечают привычную мебель.

Бросив мимолётный взгляд на официантку, находящуюся ближе всех, Инга щёлкает пальцами.

– Что вы можете предложить к чашке кофе из лёгкого? – равнодушно спрашивает подлетевшую официантку.

– Мороженое обычно берут…

– В такую погоду? – изумляется Инга.

– Есть пирожные: бизе, маковка, корзинка. В меню всё перечислено. Пироги можете заказать, – ясно и чётко докладывает официантка.

– А, ладно, не надо ничего, – отстраняющий жест. Андрей прав, кофе у них неплохой, но другого она проверять не будет. И диету соблюдать надо. Не только у Андрея перспективы открываются, у неё тоже вкусный контракт с рекламным агентством намечается.

Инга морщится, мельком оглядывая зал. Как ни старайся удивить клиентов вкусностями и всем остальным, как ни крути, но заведение по определению второразрядное. Как он вообще посмел в такое место её приводить?

– Сударыня! – к ней приблизился какой-то парень, средневысокий в кожаной куртке. Ничего так, симпатичный, но сразу видно – нищеброд, пролетарий. Инга ставит оценку за ту долю секунды, за которую её взгляд окидывает сектор зала, откуда донёсся голос.

Оценка поставлена, уровень определён, диагноз ясен – не подпускать ближе трёх метров.

– Вы не позволите присоединиться к вам? Меня Саша зовут, – парень улыбался искренне и открыто. Но как ты не улыбайся, а выше своего рейтинга не прыгнешь. Инга отвечает взглядом, в котором последний идиот всё сможет прочесть с предельной ясностью. Недоумение от наглости, лёгкий гнев аристократки, с которой посмел без разрешения заговорить плебей и пожелание исчезнуть с глаз долой, как можно быстрее.

– О, понимаю! – показывает открытые ладони парень, – мне надо удалиться как можно дальше и быстрее…

– А ещё вприпрыжку, – сквозь зубы изрекает Инга.

Парень беспрекословно подчиняется. Разворачивается, уходит и через несколько шагов вдруг подпрыгивает и идёт дальше. Инга еле успевает отвернуться к окну, чтобы фыркнуть. Много чести будет, видеть её реакцию.

Пока кофе кончается, Инга успевает сделать несколько звонков по мобильнику, надо подыскать партнёршу по будущему отдыху. Кандидатура намечена, можно уходить, Инга глядит в окно. Любоваться здорово, а вот такси ловить на холоде… сволочь всё-таки этот Андрей! В голову приходит идея, девушка поворачивает голову, отыскивает отвергнутого парня. Тот удачно встречается с ней взглядом, улыбается. Инга делает лёгкое, почти незаметное движение пальцами: «подойди-ка».

– Тебе не трудно будет поймать мне такси? – хочешь пообщаться хотя бы пару минут, поработай.

– Очень просто, – расцветает парень, – моя машина запросто заменит вам такси. И даже денег не возьму, но плату потребую.

– Плату? Потребуешь? – о, сколько всего можно прочесть во взгляде!

– Имя, всего лишь имя. Как вас зовут?

– Слишком дорогая плата, – интонацию Инга смягчает, парень остроумен и не навязчив.

– О-о-о, понимаю. Буду должен, – находится парень. Как там его зовут? Саша, вроде…

– Тачка-то хоть приличная? – вздыхает девушка.

– На средней паршивости такси потянет, – весёлая усмешка Саши окончательно примиряет Ингу с неудачным днём. Хотя всё ещё может повернуться в любую сторону и не раз. Время пока детское.

Это что ещё за фигня! – успевает подумать Инга, когда к её лицу прижимается мягкая тряпка со сладким и острым дурманящим запахом. Водитель Саша выронил ключи между сиденьями и попросил посмотреть с её стороны. Шарить по полу девушка не собиралась, но немного наклонилась, этого хватило. Хватило парню для того, чтобы ухватить её за шею и пригнуть ниже.

27 ноября, вторник, время 19:15.

Москва. Гаражный городок на окраине.

Алекс Прохоров.

Удачно всё получилось. Папашка в отъезде, просторный гараж в моём полном распоряжении. Двухэтажный, с подвалом, со всеми коммуникациями, отопление автономное, но это скорее плюс. Размахнулся по молодости батя, в двенадцать лет целое лето посвятил ему в помощь. А сейчас заглядывает сюда всё реже и реже, так что берлога почти единоличная.

Добыча сегодня, просто загляденье. Не попадались такие ни разу. Да я раньше их и не пробовал. Другие вкусы были. Хотя почему были? Скромняшки так соблазнительно и возбуждающе пугаются. Их даже бить не обязательно, их ужасает обычный рассказ, что и как я с ними буду делать. Обычным тоном, только откровенно и без цензуры. Когда к страху примешивается смущение, это такой кайф.

Последнюю игрушку я заставил исповедоваться, рассказать про личный сексуальный опыт. Вполне возможно, она что-то присочинила, но мне всё равно. Даже лучше, я развлекаюсь, и если кто-то может подсобить в этом деле, то это же здорово.

Сейчас в мои руки попала стерва. Интересно, как быстро она сломается. Такие гордячки часто парней обламывают. Меня они особо никогда не привлекали, но неделю назад две сыкушки меня с приятелем обломали. Почему-то задело. Охрану не приметил, первый щелчок по носу. Девчонки недоростки-переростки второй щелчок дали. Мне сильно не нравится, когда меня по носу бьют. Ничего, попадётся мне ещё эта рыжая…

Пока с брюнеткой позабавлюсь, потренируюсь, ха-ха-ха. Это не девушки, это акулы в юбках, вот и попробую их на вкус.

– Не прикидывайся, ты уже очнулась, я вижу, – легонько хлопаю красотку по щекам. Знаю по опыту, что когда обморок проходит, глаза под ещё закрытыми веками начинают двигаться.

Юбку я с неё содрал, но полностью не стал раздевать, зачем лишать себя удовольствия? Тёплые колготки длину и стройность ножек не скрывают. Девица вполне пригодна быть моделью. Вот сейчас с ней и намоделируем, ха-ха-ха…

– Чо за хрень?! – девушка дёргает руками и ногами. Бесполезно. Связанные руки за спиной зацеплены за спинку стула. Ноги перемотаны в щиколотках и коленях, концы верёвок пропущены за ножками. Это чтобы пнуть ими не могла, осторожность лишней не бывает.

Наблюдаю. Высокомерная стерва у меня впервые. Овечки, что были раньше, пугались с первой секунды. Эту придётся ломать, хотя почему придётся? Буду ловить каждую секунду её реакции. А ещё у меня есть рояль в кустах, вон бутылка с минералкой стоит. И кое-что я там растворил.

– Что за ерунда, я тебя спрашиваю?! – грозно рявкает девица. Какая прелесть! Связана, беспомощна, но как гневно глазки сверкают!

– Я тебя к себе в гости пригласил, – главное держать тон, всё сказано абсолютно мирно.

– Развяжи меня немедленно!

– Развязать? – в голосе готовность немедленно услужить прекрасной синьорите.

– И быстро! – купилась? Задумчиво глажу её по бедру, веду рукой выше. Девушка шипит, как змея, когда дохожу до груди.

– Как скажешь, Инга, – начинаю расстёгивать ей блузку.

– Тварь! Сволочь! – Инга начинает бешено биться, – ты знаешь, что с тобой сделают?! Знаешь, какие у меня друзья есть?! Тебя отпидорасят так, что стоять не сможешь!

Классная реакция! Как в слабый раствор уксуса щепотку соды бросить. Бурление, кипение, пузырьки столбом в воздух. Плюёт мне в лицо. Ах, ты тварь! А если так? Шлёп! Разок справа. Шлёп! А теперь слева.

Гневное бурление оборвано, в глазах первые признаки растерянности. На лице проявляются красные пятна от полновесных оплеух. Отхожу ополоснуть лицо. Злости нет, я в ответ могу сделать что угодно. Хоть помочиться ей на мордочку, кстати, мысль, надо обдумать.

– В моём доме попрошу так не выражаться, – грожу пальцем и нравоучительную строгость в голос. Продолжаю неторопливо заниматься блузкой.

Когда перевожу все пуговицы в нерабочий режим, тон девушки становится более мирным.

– Ты ж понимаешь, что меня будут искать. Меня в кафе видели, тебя видели…

– Допустим, найдут меня и что? – пожимаю плечами, – отвёз тебя на Кузнецкий проспект и высадил.

Ржу. Ещё кое-что сделал. Рассказываю Инге и с наслаждением любуюсь нарастающей растерянностью.

– Я в одном месте остановился и незаметно забросил твой мобильник в какую-то машину. Парень вышел ненадолго, оставил окошко приоткрытым. Мне осталось только мимо пройти.

Продолжаю ржать.

– Так что парня того, когда твой мобильник найдут, долго трясти будут…

– Он мог сразу в полицию сдать…

– Ты в курсе, как работает наша полиция? – мне ли не знать. Под тот фоторобот, что они составили, четверть всех парней моего возраста влезет.

За разговорами разрезаю ножом перемычку лифчика.

– Классные сиськи, – поддеваю ручкой ножа одну грудь, потом другую, – третий размер? Мой любимый.

– А если выкуп? – Инга делает вид, что её не трогают мои фамильярности, – хочешь миллион?

– Не, не хочу, – задумчиво мну её грудь, пока не грубо, – у меня есть…

Выкуп что означает? То, что я засвечусь, она меня в лицо знает. Полиции остаётся только хватать всех подряд и даже таскать на опознание не надо, только сфотографируй и всё.

– Можно по другому сделать, – Инга лихорадочно ищет способы спастись, умненькая, всё уже понимает, – у меня дома почти четверть миллиона есть. Едем ко мне, забираешь деньги, побрякушки, а в полицию я не заявляю…

– Как только я выйду из квартиры, ты кинешься к телефону, – зажимаю ей лицо пальцами, – в полицию, может и не обратишься, но ты говорила что-то про своих друзей, которые меня того… язык не поворачивается повторять.

Заканчиваю внушение лёгкой пощёчиной. Развлекуха начинается…

3 декабря, понедельник, время 12:55.

Лицей. Столовая.

Сегодня день Российской Армии. Если точно, то второго, сегодня отмечаем. Неформальный праздник, красным днём в календаре не отмечен. Что тогда в 1919 году произошло, я не очень поняла. Катавасия та еще. Царская армия развалилась, красные создали свою, белые свою, и обе армии уже готовы были вцепиться друг другу в глотку, как вся страна подверглась немецко-австрийской агрессии. Красные сцепились с немцами, деваться некуда было. Опасались удара в спину, но белые неожиданно ударили по австрийцам с юга. Потом как-то дело дошло до координации действий, а когда нападение через год боевых действий отбили, рука друг на друга уже не поднималась.