Текст книги "Лицей. Венценосный дуэт (СИ)"

Автор книги: Сергей Чернов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 30 страниц)

– Нам не разрешат, – на скептическом Мише собираются наши скептические взгляды. Стучу пальцем по виску.

– Ты что, с ума сошёл? Кто нам может что-то разрешить или запретить?

– Как кто? – никак до него не доходит, – официальные органы. В Конституции записано, что в империи девять орденов. Это всё. Никто ради нас Конституцию переписывать не будет.

Смотрю на него с жалостью.

– Миша, ты не понимаешь. Нам наплевать… то есть, на Конституцию не наплевать, но считать себя именно кланом нам никто запретить не может. И нам по барабану, будет на него официальное разрешение или нет.

Отдаю должное мороженому, полирую его вкус несколькими глотками кофе. Продолжаю.

– Мы можем создать компанию, корпорацию, конгломерат компаний, даже политическую партию организовать. Форма не так важна, как содержание. Какая нам нужна будет форма, такую и сделаем.

– А какое содержание? – Миша не унимается.

– По содержанию мы будем кланом с королевой во главе, – вроде этот ответ удовлетворяет всех.

– Если мы нацеливаемся стать орденом, то чем будем заниматься? – а вот этим вопросом Паша обходит Мишу. Тот не додумался до ключевой темы.

– Предлагаю вам это самим обдумать, – говорю я, Ледяная соглашается движением ресниц, – наши две головы – хорошо, а сто – лучше. И можете не спешить. Стратегия не терпит суеты.

Мальчишки задумываются и замолкают. Можно уделить внимание мороженому и кофе. А то за этими разговорами и вкус не тот.

27 марта, четверг, время 09:10

Лицей, класс 7ИМ-3

– Не надо срисовывать, – поучаю семиклассников у доски с рядом схематических рисунков, – пишите номер рисунка и кратко – доказательство.

На каникулах прогоняем пройденную программу для отстающих из подшефного класса. Всего их пришли на занятия дюжина человек. Троечники и те, кто не уверен в своих знаниях. Собственно, учителя список дали. Я занимаюсь геометрией и английским, Ледяная возьмёт на себя алгебру и химию, но только частично. Королеве невместно, она начнёт, чтобы обозначить своё присутствие. Детишки должны почувствовать именно королевское внимание к себе. Продолжать будут мальчишки. В классе находятся Гриндин и Анисимов, хочу их натаскать на роль репетитора. Не всё же время мне всем заниматься. Сейчас они ходят по классу, иногда делают наводящие подсказки…

– Нет-нет, Гриша, – улавливаю лёгкий криминал, – прямо подсказывать нельзя. Если задание вызывает сильное затруднение, пропускайте его, потом вернётесь.

Смотрю на часы, еще семь минут и самостоятельная работа заканчивается. Затем перерыв и на втором уроке – следующий блок тем.

– Всё! Время! – показываю классу на часы. Мальчишки ходят и проверяют. Одно задание никто не осилил, когда показываю решение, все разочарованно ноют: так просто?

– А где у нас Саша Нагибин? – один, самый прожженный троечник не пришёл. Притом, что пара учителей признавалась, что и тройки ему натянули.

– Этот оболтус не придёт, – как-то брюзгливо заявляет Света.

– Почему?

– Потому что оболтус, – Света удивляется моему вопросу, как будто я должна знать всех разгильдяев Лицея.

Задачу подшефному классу мы поставили: в последней четверти не должно быть ни одной тройки ни по одному предмету. Теперь выступаем в качестве буксира, чтобы цель была достигнута. Жертвую ради этого своим режимным временем, отведённым на интеллектуальные занятия. Хотя это не жертва, мне по большому счёту всё равно, чем загружать мозги. Иногда даже с Эльвирой в карты играю.

Хотела привлечь Зильбермана, но Яшка укатил в Псков на Всероссийскую олимпиаду. Вместе с Лейбовичем они разделили сферы влияния. Яшка ударил по физике, Сашка Лейбович по математике.

– По всем фронтам жидомасоны давят, – высказался на эту тему Паша. Причём в присутствии ухмыляющегося Яшки.

На третий урок приходит Ледяная. Королеву слушают, затаив дыхание. Придавливаю лёгкий укол ревности, так и должно быть, она – королева. Тем более, что меня тоже слушали очень внимательно. И всё-таки, что делать с Нагибиным?

27 марта, четверг, время 13:40

Двор с детской площадкой.

Интересный диалог с этим Нагибиным получился. Сначала мы не могли его отвлечь от игры в мини-футбол на хоккейной площадке. Игра для парня на данный момент важнее всего, пацаны ждать не будут, вон как осуждающе смотрят.

– Нагибин, быстро сюда!

– Ну, ч-о-о-о!

Отдать задание на завтра мы успели. И только. На все наши призывы, мои, одноклассницы Светы, молчаливые Ледяной, парнишка не грубил и не посылал нас, нет.

– Щас! Подождите немного! Меня сменить некому! Щас! Пять минут!

Десять минут мы ждём. У ждущего пас рядом с ограждением парнишки спрашиваем:

– Давно играете?

– Минут сорок.

– Перерыва не было?

– Нет, – пацан убегает.

Раз так, есть повод. Выхожу на середину площадки, поднимаю руку.

– Внимание! Объявляется перерыв на десять минут. Потом меняемся воротами, – на вопрошающие взгляды мальчишек объясняю, – так полагается. Ветер и солнце может кому-то в лицо, кому-то в спину бить. Поэтому по правилам на каждый тайм надо меняться воротами.

Отвожу Нагибина, подавляя приступы раздражения. На занятия не явился, на королеву и принцессу чихать не хотел! Мальчуган, ты в заднице!

– Почему на занятиях не был? – начинаю допрос.

– А я не знал! – смотрит честными и ясными глазами.

– Не ври! – уличает Света, – я сама тебе звонила.

– Ой! – не смущается мальчик, – я проспал…

– Занятия в Лицее, в вашем классе, начинаются в 8:30 по нечётным числам, – холодно сообщаю я, – не явишься ещё хотя бы раз – будешь наказан. Всё понятно?

Сияющий всей своей симпатичной мордашкой паренёк энергично кивает. Он всё понял, он со всем согласен, он всё сделает! По-другому не истолкуешь. Золото, а не мальчик.

– Ничего он не будет делать, – мрачно говорит Света, когда мы под возобновившиеся вопли игроков садимся в машину, – я его знаю.

Долго и немного сумбурно рассказывает о своём однокласснике, пока мы отвозим её к дому.

– Никогда не делает домашнего задания? – переглядываемся с Ледяной. Как так?

– Даже списывает не всегда, – бурчит девочка.

Я думаю. Этот Санёк нисколько нас не испугался. Обычно детки имеют смущённый, испуганный вид, когда их прихватывают на чём-то. Реакция парнишки абсолютно нестандартная. Общался с нами, пришедшими по его душу, чуть ли не с удовольствием. Досадно ему было только, когда от игры отвлекали. Ледяная тоже потрясена. Света этого не видит, но её Величество в полном опупении. Если переводить на мои реалии, я, высший вампир, должна испытывать приступ радости от вида обступивших меня инквизиторов с осиновыми кольями наперевес. Не могу представить, некоторые извращения выше моего понимания.

27 марта, четверг, время 18:50

Квартира Молчановых. Детская.

– You all hush, now! (замолчите, немедленно!), – грозно рычу на мелкоту. Они на секунду прикрывают рты, таращат на меня глазёнки.

– What happened? – с ними и в их присутствии разговариваю только по-английски. Я задалась целью вложить им знание английского с младенчества. Эльвира восприняла это с осторожным энтузиазмом, папахен только плечами пожал. Сначала. Затем его стало слегка раздражать, но притерпелся, когда мачеха стала для него переводить на русский.

– Стоит ли? – поначалу сомневалась Эльвира, – нам как-то в университете англичанка рассказывала, как свою маленькую дочку пыталась английскому научить.

– И что?

– Ничего не вышло. Девочка смешала оба языка. Начинает говорить по-русски, заканчивает фразу на английском. И наоборот. Слова мешает. Она бросила этим заниматься, – рассказывает мачеха.

– Она неправильно учила, – немного подумав, заявила я, – надо строго придерживаться принципа: один человек – один язык. Если бы она всё время говорила с ребёнком по-английски, папа и остальные – на русском, она не стала бы языки мешать. Только мама должна «не понимать», когда ребёнок говорит по-русски.

Знаю, что говорю. Как-то разговорилась с одним трактирщиком в Моравии на границе с коренной Австрией. Рассказывал про сына, который всё растёт, но не говорит. Два года – молчит, три – молчит. Расстроенные родители махнули рукой, ничего не попишешь, неполноценное дитя, бывает. В пять лет вдруг заговорил одновременно на трёх языках: чешском, немецком, венгерском.

– Я потом догадался, – делился трактирщик семейной былью, попивая пиво, – в семье всё время говорим по-чешски, на улице соседи – по-немецки, рядом стоит воинская часть мадьяр, которые постоянно в трактир заходят. Он слышит одновременно три языка, они одновременно в его голове варились. Зато сейчас с нами говорит по-чешски и посетителей радует знанием их языков. Я и сам могу, но он говорит намного чище. Столько чаевых нам принёс…

Так что можно научить младенцев иностранному языку, можно. Причём сразу на уровне переводчика-синхрониста, высшей квалификации переводчика. Поэтому сейчас ору на малышей по-английски. И всегда общаюсь с ними только на английском. Необходимость в их присутствии говорить только по-русски папочку не напрягает. А вот Эльвиру пару раз одёргивала. В третий раз устроила ей натуральную выволочку.

– Почему ты, родная мать, так безответственно подходишь к воспитанию собственных детей? – я ей буквально истерику устроила, – тебя почему-то нисколько не напрягает с мужем говорить только по-русски, а детям целенаправленно кашу в голове создаёшь! Хочешь, чтобы они тупыми выросли?

Прониклась. Папахен меня даже придержал, а после сказал, что у меня такой вид был, будто я сейчас бить её начну. Он прав, женщины иногда жутко тупят.

После паузы, пока я щупаю их нежно пухленькие тельца, детишечки снова заводят громкую и бьющую по нервам песню. Меня посещает одна дурацкая мыслишка. Когда орут, глаза прикрывают. Когда смотрят во все глаза, молчат. Это как-то связано у них? Открывает рот – глаза должны закрыться, и наоборот, если глаза нараспашку – рот на замке… Так, кажется, братишка обгадился… охо-хо.

Суматошный выдался денёк, всё время вертится в голове недоумение: ничего себе, каникулы, выдохнуть некогда! Родители решили за мой счёт отдохнуть, папахен повёл мамахен в ресторацию, детей бросили на меня.

Держу Витюшку попкой под струёй тёплой воды, бестрепетно смываю гадкую субстанцию. Перехватываю, обтираю, с пелёнкой потом разберусь. Когда прихожу с похныкивающим для порядка, – не расслабляйтесь, взрослые! – Витюшкой в детскую, меня встречает ор Настюшки. Припоздала мокрощелка, отстала от братца. Повторяю процедуру с ней.

А теперь надо их утихомирить и кормить я их не собираюсь.

Через десять минут они полностью успокаиваются. Моих издевательств они не выдерживают. Маленькие дети полностью во власти эмпатии, они физически не могут плакать, когда рядом кто-то весело смеётся. А я над ними постоянно ржу, они очень смешные, даже когда противно орут. Быстро от меня заражаются весёлым настроением, начинают улыбаться. Настюшка, кажется, пытается хихикать. Пока не получается, вернее, получается, но очень смешно.

27 марта, четверг, время 20:55

Квартира Молчановых. Прихожая.

– Ну, прекрати… – Эльвира делает вид, что отбивается от мужа, который не остановился на том, чтобы помочь снять полусапожки и лёгкое пальто, а нацеливается на блузу и юбку.

– Перестань, Дана дома. Увидит…

– А мы в её комнате запрёмся, – мужчина зарывается ей носом в шею. Потом рывком отрывает её от пола и приступает к задуманному. Охнувшую и слабо сопротивляющуюся женщину несёт в комнату дочери.

– Прекрати, – слабо втыкает в его плечи коготки Эльвира, – вся ночь впереди. Ты чего?

Владислав закрывает защёлку в комнате дочери, кладёт жену на тахту и наваливается сверху. Эльвира сдаётся, притягивает его за шею…

– Ты ненормальный, – обвиняет мужа Эльвира через пятнадцать минут, – не мог чуть-чуть потерпеть?

– Накатило, – мужчина приводит себя в порядок, заправляет и застёгивает рубашку, – и вообще, к тебе не пробьёшься. Детишки стоят непреодолимым редутом, ты всё время вокруг них крутишься.

Через десять минут они осторожно заглядывают в детскую. В распашонках, упакованные по грудь в пелёнки, детишки таращат глазёнки на расхаживающую перед ними взрослую сестру. Уложены были под наклоном на подушки, так что нависать прямо над ними Дане не надо. Девушка расхаживает, жестикулирует и читает что-то с книжки.

– One summer’s day a Grasshopper was hopping about in the field, singing and chirping to its heart’s content…

– Сказка на английском, – шепчет Эльвира, устроившаяся в объятиях мужа.

– Повезло моим детям такую сестру иметь. У меня такой не было, – завидует мужчина.

Эльвира хихикает и тыкает его локтем в бок. Дана оборачивается, смотрит с осуждением, дети начинают вопить, увидев мать.

– Why is it so (Почему так), Эльвира? …(Должны радоваться, увидев тебя после разлуки), – рассуждает Дана, – (а они орут, будто ты их злишь или пугаешь).

– Есть просто хотят, – проходя мимо Даны, щиплет её за бок в знак осуждения. Дежурно ойкнув, девушка уходит.

3 апреля, четверг, время 10:40

Лицей, класс 7ИМ-3.

– Ы-ы-ы, в-в-а-а-а, – на передней парте заливается слезами обычно весёлый и беззаботный парень Сашка Нагибин. На лицах зрителей широчайший спектр эмоций, от удивления и сочувствия, – очень нестандартная реакция человека, кредо которого выражается одним словом «пофигизм», – до злорадства.

Я не злорадствую, но лично мне наиболее понятно именно это чувство. Только что Ледяная объявила всему классу, что Нагибин исключён из числа её подданных и отныне мы не несём за него никакой ответственности. Соответственно, и обязанностей на него никаких не возлагаем.

– А может оставить его? – неуверенно спрашивает Оля, – дать выговор, ещё как-то наказать…

Купилась девочка на слёзы. Как это по-женски! Хорошо, обсудим.

– Вы можете взять его на поруки, – объясняю я, – но это огромная ответственность. Вы помните про своё обязательство? Ни одной тройки в последней четверти! Вы можете гарантировать, что у Нагибина не будет ни одной тройки? Вы хоть раз видели его на занятиях в Лицее во время каникул?

– Если он пообещает… – начинает мямлить Оля.

– Он пообещает! – утверждаю категорически, – как и нам с её Величеством обещал. Обещал выполнять наши домашние задания, приходить на занятия. Не сделал ничего! Оля, его обещания ничего не весят. Он пустозвон!

– В последний раз, – безнадёжно просит Оля. Нравится он ей, что ли? Нагибин притих, только посверкивает глазёнками, как мышонок из-под плинтуса.

– А кому он пообещает? – спрашиваю я, – учителям? Они не поверят.

– Не поверю, – подтверждает Татьяна Владимировна, которая тоже здесь с самого начала.

– Нам с её Величеством? Ваше Величество, поверите?

– Нет, – Ледяная не задумывается ни на секунду, опасливый взгляд Нагибина напарывается на арктический холод в глазах королевы.

– Учителя не верят, мы не верим, – непроизвольно я давлю интонациями и хитростью формулировок, – а вы, верите? Верите в то, что Нагибин вдруг возьмётся за ум, станет замечательно учиться и никого не подведёт?

Мой голос сочится скепсисом, как я ни стараюсь его придержать.

– Вы верите, что вам не придётся в конце года расстаться со статусом подданных её Величества? Я напоминаю, что согласно Конституции вы можете отменить распоряжение королевы. Если дружно проголосуете за Нагибина.

Обвожу глазами класс, вижу на лицах огромное сомнение. Но и милосердие не сдаётся.

– Тогда голосуйте. Кто согласен рискнуть ради Нагибина своим статусом подданных её Величества? Кто считает, что он никого не подведёт и на него можно положиться?

Неуверенно поднимает руку Оля. За ней поднимается ещё одна, парнишки рядом с Нагибиным. Поднимается и тут же испуганно опускается ещё одна рука.

– Класс согласен с нашим решением. Нагибин исключён из числа подданных её Величества, – мы уходим. На этом история не закончилась, но знание будущего моей позиции не изменило бы.

Вчера на уроке физики учитель объявил, что Зильберман занял третье призовое место на Всероссийской олимпиаде. Сильно! Лейбович на математике занял второе, отстав от первого на один балл. На завершающем этапе принята абсолютная градация призовых мест. Это на более низком уровне место присуждают по количеству набранных очков. Набрал восемьдесят из ста – первое место, шестьдесят – второе, сорок – третье. Так что, завтра…

4 апреля, пятница, время 14:15

Любимое кафе.

Мы сняли на общие деньги отдельный зал в кафе. Оказывается, у них есть такой. Сегодня у нас праздник, собрались оба класса почти в полном составе. Скинулись понемногу, добавили из общей кассы и вот, мы здесь. Речь толкаю я.

– Собрались мы, как вы знаете, по замечательному поводу. Наши ребята, Зильберман и Лейбович, победили на Всероссийской олимпиаде. Не знаю, давали ли им призы…

– Давали, – встревает Яшка, что-то вытаскивает и показывает всем, – мобильник новейший подарили.

Сбил мою речь. Народ тут же выхватил подарок, который пошёл по рядам. Лейбович вытащил свой, ему такой же дали, только с прибамбасом. Есть подставка для использования в стационарном режиме, как обычный телефон. Основная функция, как я поняла, постоянно подзаряжается, не надо следить за аккумулятором.

– Итак, – нахожу момент, чтобы завладеть вниманием, – мы тоже решили вас наградить. От лица её Величества наши классы дарят вам свои призы. Яша!

Яшка встаёт, идёт к Ледяной, которая уже стоит с пакетом. Зильберман пытается изобразить полный официальный подход к королеве. Не всё получается, народ ухахатывается. Наконец Яша замирает перед Ледяной. Вика вытаскивает из пакета красивую коробку, вручает приз. Это новейший калькулятор. Хотя папахен предупредил, когда я ему их заказала, что время калькуляторов уходит. На смену патриархальному настольному калькулятору приходит железный компьютерный конь. Но может, он не совсем прав.

Яша принимает подарок двумя руками, приникает губами к ручке Ледяной. Под завистливые стоны остальных, она целует его в лобик.

– Не прыгай, приз уронишь! – пресекает его попытку полного отхода Паша.

Сценка повторяется с Лейбовичем почти один в один.

– Кадр тот же самый! Дубль два! – под общий смех комментирует Паша.

– Калькулятор с множеством функций, – рекламирую продукт корпорации папахена, раз уж случай выдался, – почти все математические функции, синусы и арксинусы, степень с вещественным показателем, статистические функции, встроенные числа «пи» и «е», сто пять шагов программирования, генерация случайных чисел.

У многих разгораются глаза. Стоимость обычного калькулятора в магазине рублей 20–30, мне, то есть, общей кассе, подарочные обошлись по девяносто. В розницу в два раза больше.

– Производные берёт? – деловито интересуется Паша. Замахиваюсь на него.

– Щас тебя продифференцирую!

– Да-да, – подзуживает Яшка, – обрати его в бесконечно малую величину.

– А тебя и обращать не надо! – мгновенно парирует Пашка.

Короче, веселье началось. Официантки ставят на стол воздушные торты системы бизе и всё остальное. Тарелки наполняются горячими пирожками. Мальчишки разбирают их почти мгновенно. Всегда им удивляюсь, обед же недавно был! Конечно, это школьные порции, не разбежишься, но ведь обед!

7 апреля, понедельник, время 13:15

Лицей, класс 9ИМ-1.

– Чего сидим, кого ждём? – Паша выражает общее настроение. Переглядываемся с Ледяной, мы в курсе, но успеем ли сказать?

Точно! Нет смысла, Людмилка уже входит, пропуская вперёд величественную даму. Полнота скрадывается высоким ростом, костюм на фигуре выглядит почти рыцарским доспехом, хотя объективно – обыкновенный строгий костюм. Средней высоты широкий каблук – ещё один штрих к подавляющему окружающих облику. Даже черты лица строгие. Настоящая судья.

Людмилке отдельное спасибо, предупредила нас заранее. Матушка Сашки Нагибина напросилась на разговор с нами, просила классную не предупреждать нас. Она и не говорила никому, кроме нас с Ледяной. И шепнула на ушко, что Лидия Михайловна – районный судья.

– На каком основании вы исключили из своей общественной, как я понимаю, организации моего сына? – нисколько не сомневаясь в своём праве сидеть на месте учителя женщина обводит нас тяжёлым взглядом. Даже Людмилка, усевшаяся за парту рядом с Пашей, теряется.

– А разве сам Саша вам ничего не рассказал? – мирно, очень мирно интересуюсь я. Пресловутый Саша прячется ещё глубже за спину монструозной мамочки. Ответить она перед моим вторым запросом не успевает.

– Кстати, вы не представились. Вы, вообще, кто? – делаю вид, будто не знаю. Но класс-то действительно не знает. Дама вознаграждает меня мрачным взглядом.

– Лидия Михайловна меня зовут. Я – судья, мама Саши Нагибина.

– Что же вы так плохо сына воспитываете? Вы судья, а он абсолютно безответственный мальчик, – не упускаю возможность перейти в контратаку. Удаётся. На несколько секунд строгая дама впадает в замешательство.

– Милочка, вы, между прочим, тоже не представились. И критиковать меня не имеете права. Вот заведёте своих детей…

– У меня есть дети, – огорошиваю её влёт, – мачеха недавно двойню родила. Я, как взрослый член семьи, принимаю участие в их воспитании. Дана Молчанова меня зовут.

– Это ты принцесса? – дама брюзгливо кривит губы, – вот когда сама родишь…

– Родить мало, воспитать надо. И у вас это не получилось, – не собираюсь уступать ей ни пяди, – к сожалению.

Класс начинает шуметь, Ледяная обводит всех взглядом. Как обычно, шум будто замерзает. Если мне не показалось, в глазах строгой дамы мелькает тень уважения.

– Так! – дама слегка пристукивает ладонью по столу. Это она присваивает себе проявленное классом уважение к Ледяной. Я так это понимаю.

– Давайте к делу. Насколько я понимаю, у вас общественная организация…

– Неправильно понимаете, – тут же вставляю ей палки в колёса. Слава Людмилке, я приготовилась к разговору и с Викой посовещалась. А она с отцом. Дама строго смотрит на меня.

– Никакой общественной организации нет, – доверительно объясняю я, – ведь она должна быть зарегистрирована и всё такое? А мы не можем ничего подобного сделать, мы – несовершеннолетние.

Опять очко в нашу пользу, кто-то сзади, – кажется, это Яшка, – издаёт ехидный смешок. Строгая дама быстро приходит в себя.

– Но вы же собирали вступительные взносы! – голос её крепнет, – если нет организации, вы совершили правонарушение…

– Никаких вступительных взносов у нас не предусмотрено, – в очередной раз я её разочаровываю, – само собой, их никто не собирал.

– Как же не собирали? – строгая дама смотрит совсем по прокурорски, – когда я сама Саше пятьдесят рублей на него давала.

– О! – радуюсь я, к этому мы тоже готовы, – и куда он их дел? Саша, куда деньги истратил?

Дама оборачивается к сыну, тут же замечаю, как меняется её лицо, никакой строгости будто и не было. Весь класс тоже скрещивает на мальчишке вопрошающие взгляды.

– А чо?! – пацан пытается взбрыкнуть, – я отдавал!

– Всем молчать! – но смотрю я только на Диму. Сдуру он может начать спорить и выдать себя, как нашего неофициального мытаря.

– Кому отдавал? – сладким голоском спрашиваю я, – у нас есть человек, который собирает деньги…

– Значит, всё-таки собираете? – строгий взгляд от строгой дамы.

– Подробности позже. Не отвлекайте внимание от вранья вашего сына. Саша, кому ты отдал деньги? Мы все его знаем, и ты должен знать, если отдавал ему пятьдесят рублей.

Пацан упорно смотрит в пол. Попытки отыскать знакомое по финансовым вопросам лицо не делает.

– Ну, сыночек, скажи, – сюсюкает уже не такая строгая дама, – кому отдал деньги?

– Да я просто забыл! – на секунду поднимает невинные и честные глаза, – я хотел отдать! А когда шёл домой… ну, купил мороженое… потом пирожки… с пацанами…

Голосок его всё затухает и затухает, все напряжённо слушают. Под конец над классом проносится общий облегчённый вздох. Дама мрачнеет, лицо снова строжает. Она же к нам повернулась.

– Но вступительные взносы всё-таки есть. Это правонарушение!

– Никаких взносов нет и быть не может! – я не менее категорична, чем строгая дама, – это вы что-то сами себе придумали, мы здесь ни при чём.

– Как придумали? Деньги собираете? – недоумевает дама.

– В нашем классе мы организовали кассу взаимопомощи, – ласково объясняю я, – класс 7ИМ-3, который мы взяли под своё крыло, захотел сделать так же. На случай чьей-то болезни или других затруднений. Мы им помогаем эту кассу организовать. Деньги пока хранятся у нас. Как только найдём надёжного человека у семиклассников, поручим ему этим заниматься и передадим собранные средства.

– Так что никаких вступительных взносов, – ставит точку в пояснениях Миша, что сидит сразу за Людмилкой.

– Тогда вы должны регистрировать поступления. Покажите документы, – требует дама и даже руку протягивает.

– Предъявите предписание, – требовательно протягиваю в ответ свою руку.

Строгая дама страшно удивляется:

– Какое ещё предписание?

– Документ на право проверки, – нетерпеливо шевелю пальцами, – подписанный её Величеством.

– Кем? – выпучивает глаза дама.

– Разрешение или поручение от её Величества Ледяной королевы на проверку наших документов у вас есть? – в классе от края до края перекатываются смешки. Людмилка прячет улыбку.

– Кого?!

– Я так понимаю, нет, – опускаю руку, – тогда мы вам ничего показать не можем.

– Какое ещё Величество? – Сашка что-то шепчет на ухо мамашке, та вперяет взгляд в невозмутимую Вику.

– Ты себя называешь Величеством? Ты кто?

Я встаю.

– Я представлю. Её Величество Ледяная королева Виктория Конти! – сажусь. Вика чуть наклоняет голову. Скепсис и раздражение на лице строгой дамы стремительно улетучиваются на моём последнем слове. В некоторых кругах фамилия Конти очень известна.

Нашу очень интересную беседу прерывают. В класс входит Татьяна Владимировна и завуч ИМ, Игорь Платонович.

– Лидия Михайловна, наконец-то мы вас дождались! – сладко щебечет Татьяна Владимировна. На секунду на лице Лидии Михайловны появляется выражение кошки, пойманной за воровством сосиски.

– Лидия Михайловна, ну что же вы? – гудит Игорь Платонович укоризненно, – у вашего сына такие проблемы в учёбе, а вы носа в Лицей не кажете. О, и Саша здесь! Какая удача! Прошу вас, пройдёмте в кабинет директора.

– Простите, но у меня совсем нет времени, – бормочет уже не такая строгая дама.

– Даже пяти минут не найдёте, чтобы уделить внимание школьным делам вашего сына? – удивляется завуч, – хорошо. Тогда мы вас проводим до выхода, как раз и сообщим всё, что нужно.

С видом приговорённого, входящего на эшафот, строгая дама удаляется. Её и сына завуч с Татьяной Владимировной берут практически под конвой. Процессия покидает класс, под весёлые смешки и возгласы.

Через пять минут. Главный холл корпуса.

– Как же так?! Как вы можете так ломать судьбу моего Саши?! – заламывает руки строгая дама.

Обращается она к группе педагогов, среди которых присутствует и директор.

– Что вы такое говорите, Лидия Михайловна? – возмущается завуч, – наоборот! Мы хотим, чтобы ваш сын преодолел затруднения с наименьшими потерями.

– Мы действуем исключительно в интересах ребёнка, – веско заявляет директор. – Если вы сейчас переведёте его в обычную школу, его очень слабенькие тройки станут твёрдыми и уверенными. И может даже четвёрками. И он успешно закончит учебный год. Наша программа ведь намного сложнее обычной. Но если он останется, то мы будем вынуждены оставить его на второй год. И всё равно отчислим…

– Мы же работаем по особому порядку, – поясняет завуч, глядя на закатывающую глаза женщину почти сочувствующе, – оставленные на второй год отчисляются из Лицея автоматически. Зачем вам целый год терять?

– А то ведь окончит школу, и сразу в армию призовут, – подливает керосинчику Татьяна Владимировна, – ему ж восемнадцать лет исполнится. И никуда учиться не поступит.

В глазах строгой дамы плещется ужас.

– Это обычный порядок, – успокаивает женщину директор, беря её под локоток, – пойдёмте.

Педагоги уводят деревянно переставляющую ноги женщину и мальчика наверх, в кабинет директора. Сашка поглядывает по сторонам, на лице ясно написано страстное желание удрать. Увы. Татьяна Владимировна крепко держит его за руку.

Через полчаса строгая дама с траурным лицом спускается в холл, идёт в гардеробную. Её сын со следами слёз на лице и ещё похныкивающий уже в куртке. Еле заметно пошатываясь, женщина одевается и, мимоходом дав сыну крепкую затрещину, выходит из здания. Навстречу хорошей погоде, яркому весеннему солнцу и прочим радостям, которые не способны сейчас исправить настроение ни ей, ни взвывающему от обиды и звона в голове мальчишке.

7 апреля, понедельник, время 14:35

Любимое кафе.

– Не жалко парнишку? – спрашиваю Ледяную, та расширяет глаза.

– После того, как он так пренебрежительно ко мне отнёсся?

– А что случилось? – это Артём интересуется, Паши сегодня с нами нет.

Мы ему рассказываем, как не могли его дозваться со спортивной площадки.

– К нему приходят королева и принцесса, а он кричит «Подождите, мне некогда!»? – поражается наглости мелкого Артём, – да его за одно это четвертовать мало!

– Какой ты кровожадный!

Всё это игра и пустяки. А вот что не пустяки, так это гибельная особенность характера Сашки. Ему доставляет удовольствие не сделать должное. Объясняю друзьям:

– Представьте. Дал обещание и получил удовольствие, не исполнив его. Не сделал уроки, никаких моральных мучений! Наоборот! Ему в кайф! Надо идти на занятия? Какое наслаждение нежиться при этом в постели или играть во дворе в весёлые игры! Понимаете? Он понимает слово «Надо» и получает удовольствие, когда удаётся увильнуть от обязанностей.

– Ему тогда одна дорога, в криминал, – задумчиво говорит Дима. Он четвёртый за нашим столиком.

– Нет! – категорически не согласна! – бандитом он тоже стать не сможет. Попробуй не исполнить, что вожак шайки сказал! Мигом на нож поставят. В том-то и дело, он в социальном плане ни к чему не пригоден. Только к безделью.

И как это исправить, я не знаю. Чем и делюсь с друзьями.

– На уровне рефлексов, – предлагает Ледяная, – не сделал, тут же получил по голове. Больно.

– Да, – как тут не согласишься? – только проблема в том, что придётся не формировать рефлексы, а ломать сложившиеся. Это труднее.

Долго молча едим своё мороженое и пьём кофе. Все переваривают полученный опыт. Редкий, надо сказать. Он потому редкий, что такие люди обычно не выживают и потому редко встречаются. Они могут жить только при любящих и обеспеченных родителях. Сами они не смогут выжить в любом обществе.

Конец главы 12.