Текст книги "Пограничник (СИ)"

Автор книги: Сергей Кусков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 27 страниц)

– У-у-у-у-у! – восторженно заревела толпа. А вот теперь по-настоящему восторженно. Такой язык им понятен. А про Александра позже им расскажу, если время будет.

– Принимаешь пост ректора военной академии? – Это повернулся к наставнику.

– Принимаю. – Вольдемар отсалютовал, приложив кулак к груди. Он уже вассал, уже на службе, можно просто отдавать честь. А честь тут отдают именно так.

Флага и герба военной академии пока не придумал, а потому просто отпустил его с миром. И когда сцена опустела, произнёс:

– Ну и ещё одно нововведение. Йорик сын Марио!

А вот и к кульминации подходим. Будущий ярл будущих спецвойск поднялся на сцену. В отличие от остальных, он знал, что будет, и держался уверенно.

– Для начала я хочу рассказать вам о том, что существует в дальних странах у других народов, – начал я. – Да что далеко ходить, вот, у эльфов, например это тоже есть! – Пауза, нагнать таинственности. – А именно – войска специального назначения. Не строевые полки, а ребята, задача которых разведка, диверсии в тылах противника и подрыв его снабжения и коммуникаций.

Снова пауза, дать осмыслить. Все привыкли к «правильной» войне, для большинства то, что говорю, звучит непонятно, а то и дико. Какие-то вопросительные уточняющие выкрики из зала – молчу. Работаю по плану.

– Да, такие войска нужны. Войска, которые мы сможем послать в дальние края, к чёрту на кулички, для отстаивания интересов графства. Чтобы любой, даже очень далёкий от нас сеньор знал – за пакость против Пуэбло ему может прилететь!

Эти войска – не просто строевые части, повторюсь. Это крутые парни, способные на всё. Конный бой. Пеший. Стена щитов. Удержание переправ в тылу врага, дабы не дать ему спалить мост, оставив для снабжения своей армии. Или наоборот, уничтожение переправы, чтоб лишить врага его снабжения. Эти воины должны быть способными на всё, и их главный девиз должен звучать так: «Никто кроме нас!»

Тишина, загрузил. Но сейчас говорил о понятном, что было близко каждому жителю приграничного Юга. Народ оценивал мою мысль, и оценивал положительно.

– Да, «Никто кроме нас», или на языке древней Империи «Nemo praeter nobis». Это – девиз спецвойск, сеньоры. Потому, что эти парни способны сделать то, на что не способен больше никто.

Как сказал основатель такого же подразделения в далёкой стране, грек по имени Василий сын Филиппа: «Сбит с ног – сражайся на коленях! Идти не можешь – лёжа наступай!» (1) И вот таких оторв теперь должны создать и мы. Парней, которыми будет гордиться всё графство. Попасть в ряды которых будет мечтать любой местный мальчишка. И мы назовём эти войска «викинги», они же «варяги».

Тишина. Слова незнакомые. Пояснил:

– На древнем языке это слово означает «гребцы». Но не те гребцы, что прикованы цепью к банке. А те, что возьмут на абордаж любой корабль с любым противником. Те ребята, что приплывут, высадятся на берег и ввалят любому врагу. После чего захватят его укреплённый пункт, уничтожат что надо и благополучно, выполнив задачу, вернутся домой к любимым.

– Да здравствуют викинги! – заорал я, и, следуя крику, закричал весь замок. И гражданские, и военные, и те, что на стенах – ор при замковой акустике стоял неимоверный. А вот теперь народ понял. И проникся. Такие войска да, конечно, нужны.

– Формировать и обучать данное войско будет мой помощник, ярл Йорик сын Марио. Йорик, на колено!

Ещё одна присяга. Которую я также, как и с Вольдемаром, закончил посвящением в ярлы. Когда закончили, опять повернулся к зрителю:

– Данное войско будет формироваться и располагаться в новом городе на Рио-Бланко, который мы заложим первого дня месяца Августа. Основным транспортом его станут корабли, и поначалу это будет военный флот графства, они станут первыми нашими флотоводцами. И поскольку флот – не армия, это особый род войск, ему требуется отдельное знамя. Несите! – это мальчишкам.

Вынесли. Развернули. Снова молчание.

– Это – флагманский стяг, с полной символикой. Белая башня Пуэбло на чёрном фоне щита – наш флот будет защищать нас от врага на воде. И всё это на фоне красного косого Андреевского креста на синем фоне. Давай второй.

Мальчишки развернули второе знамя.

– А это флаг, который будет развеваться на наших кораблях. Всех, кроме флагмана. Красный косой крест на белом фоне. Крест, на котором был распят святой апостол Андрей Первозванный.

Тишина. Никто ничего не понимал, даже падре. Но мне всё равно – я и не собирался пояснять. Флаг Андрея Первозванного, и точка. Красный, ибо бургундский – под ним несколько столетий воевал испанский флот.

…Хотя, а почему, собственно, нет? Рискнуть и попробовать?

И я решился. С места и в дамки:

– Есть такая притча, история. Правда или нет – не ведаю, но история поучительная…

Вздох, приготовились… Боже, пусть рядом не будет больше попаданцев из моей страны, хотя бы прямо сегодня!

– С причала рыбачил апостол Андрей, а Спаситель ходил по воде. Андрей доставал из воды рыбу, а Спаситель – погибших людей. И Андрей закричал: «Я покину причал, если ты мне откроешь секрет!» Но Спаситель ответил: «Спокойно, Андрей, никакого секрета здесь нет…»

Не знаю, к чему это приведёт, но, думаю, хуже не будет. На местном романноиберийском данный текст вообще не в рифму, просто текстовка. «Андрей» – «Адриано». «Спаситель» – «Сальвадор». Что будет – то будет.

– Андрей был первым апостолом, и он был рыбаком, выходил в море, – закончил я «притчу». – А потому косой флаг с его крестом – символ нашего военного флота.

– И мы как он будем по воде ходить! – С весёлой усмешкой бросил кто-то, скорее всего Йориковы варяги.

– Ага. А ещё как и он, будем готовы висеть на кресте за свою Родину, своё графства, своего сеньора и свои убеждения. А потому будем непобедимы. – Надо ж подлить масла в огонь. Но пожалуй всё, хватит, закрыли тему.

– Йорик! Благословляю тебя на создание викингов! С богом! – повернулся к уже стопроцентному ярлу.

К нам подключился падре, и мы прочитали молитву. Все, и кто был в замковом дворе, тоже поддержали. После чего отдал Йорику оба флага.

Но народ понимал, ещё не всё. Да, и правда, не всё. Осталось одно, но самое важное дело.

– Несите.

Парнишки осторожно, словно реликвию, вынесли последний на сегодня сюрприз. Развернули.

Толпа не ахнула только потому, что ничего не поняла. Я бы и сам не понял. Из знакомых местным символов была только белая башня.

– Жёлтая полоса, – показал я на верхнюю из полос триколора, – это золото наших полей.

Пауза. Понимание на лицах. Что это – символика, и очень важный на самом деле сейчас момент. Шепотки поднялись, но тут же стихли.

– Синяя полоса, – ткнул в среднюю полосу, – это синева наших рек, голубизна нашего неба.

Поддерживающие выкрики. Кто б что б ни говорил, люди даже в это космополитичное время любят свою родную землю. Да и как иначе-то?

– Красная, – показал на нижнюю, – это кровь наших предков. Люди отдали много жизней, чтоб получить эти земли. Вся наша жизнь, всё наше богатство покоится на их крови и их жертве на благо потомков. А значит, мы никогда не должны забывать этого.

– Ну и наконец, новый герб Пуэбло, – перешёл я к главному новшеству. – Этот орёл – символ Древней Империи, потомками которой мы являемся. Орёл с двумя головами, смотрит в разные стороны – он всегда начеку! К нему нельзя подкрасться незамеченным, по ему нельзя ударить с тыла. Такой же двуглавый орёл – символ нашего легиона. Этот гордый птиц – мы с вами, люди Пуэбло, способные держать в руках оружие! – повысил я голос. – Мы никому более не позволим не считаться с нами, и не допустим удара в спину. Да!

– А-а-а-а-а-а!!! – заорала массовка, и орала истово.

– Там, где сердце орла, сердце графства, белая башня Пуэбло, герб моих предков, продолжил я. – Белая башня на чёрном фоне, знак, под которым ходили в бой мои отец, дед, прадед и все остальные сто шестнадцать графов этой земли.

Снова поддерживающий рёв. Лидер, сеньор в Средние века – это серьёзно. Это авторитет без относительно личности. А мои предки выжили здесь за столетия набегов, это чего-то да стоит.

– А вот тут, – показал я на пустое место около птицы, чуть ниже, – места, куда будут добавляться все символы вассальных земель, вассальных графств, когда Пуэбло превратится в герцогство. Это место ещё пригодится на будущее.

Молчание. Анализ. Осознание. И, наконец, когда кто-то что-то выкрикнул, новый дружный рёв.

– Да, сеньоры! – произнёс я, подводя итог выступлению, ощущая в душе прилив и облегчение – всё получилось. – Да, сеньоры, это – новый герб Пуэбло! И с новым гербом графство вступает в новый период своей истории, в новую эпоху. И в этой эпохе каждый из нас должен делать свою работу на благо общего процветания. Ибо её не сделает никто, кроме тебя! – тычок в зал. И тебя. И тебя, – тыкал я пальцем в кого попало, не глядя. – И – меня. – А теперь в грудь себе. – Я один из вас.

– Никто, кроме нас!!! – заорал я во всю мощь лёгких.

И ответом стал мощный рёв людей, почувствовавших, что, наконец, мечты сбываются, и завтра могут наступить новые времена. Людей, привыкших рисковать, умеющих делать это, но до сих пор не видевших ни одного чёткого плана, а что собственно нужно делать, чтобы жить лучше.

Теперь – увидели. Не сам план, но того, кто готов придумать его, приводить в исполнение и в этом идти до конца.

Император, которого ждали полторы тысячи лет, наконец, вернулся.

Василий Филиппович Маргелов, «дядя Вася» – основатель ВДВ (Войска Дяди Васи)

Глава 11. Контртеррористическая операция (часть 1)

Слёзы.

Они текут из твоих глаз, и ты понимаешь, что это плохо. Признак слабости. Который все видят – всё войско. А ты в войске самый главный, предводитель. Хочешь, не хочешь – никого не волнует, ты ДОЛЖЕН вести себя так, как они ждут.

Ты в этом теле не добровольно? Тебя сюда поместили? А может родился тут естественным путём? Без разницы – никаких скидок. Ты здесь, и ты – это ты, а значит должен следовать трендам, а не ломать их. Граф – образец, пример и вдохновитель. Он не должен реветь над трупами, и особенно над трупами никому не известного и не представляющего ценности «мирняка». Ладно бы это был брат, отец, или боевой товарищ. Но ТАК… Мальчишество и рефлексия, повод развернуться и уйти от такого малохольного и впечатлительного сеньора.

Но было плевать. На всё плевать.

Эта девочка… Да, никто мне. Но именно она окончательно выбила из колеи, сломав хребет верблюду, что та соломинка. Витые кудряшки белоснежного цвета, белое платьице, огромная соломенная кукла в руках с пришитыми пуговицами-глазами… И стеклянные, смотрящие в небо глаза. Платьице не совсем белое – оно наполовину залито высохшей, обретшей чёрный цвет кровью. Распоротый живот, вверх наискось и до плеча. Походя махнули мечом, и ангела нет. Наших ей лет шесть… Было. Она не одна такая, в этом поселении их много, в смысле убитых детей. Не считал сколько, может с десяток. И с полусотня взрослых.

Здесь же, в сторонке, уже оттащенная с дороги, лежала её мать. Наверное мать, точно теперь никто не скажет. Женщина лет двадцати пяти наших… С большим выдающимся животом – ещё одним ангелом, не познавшим, что такое жизнь и что значит родиться.

Они убили всех. Не «всех, кто не успел убежать», а всех вообще. Ибо егеря нашли следы и трупы в полумиле от поселения с той стороны от ворот – люди бежали, зная, что солдатня уже ворвалась внутрь периметра. Те, кто мог проскочить и выскочить окольными путями, через лазы в тыне, и далее огородами. Но наёмники посёлок не просто взяли штурмом с налёту – его предварительно оцепила их лёгкая конница. В основном там тела женщин с детьми, хотя есть и несколько смогших вырваться мужчин. Их всех просто перестреляли и подавили конями, незамысловато. Никто никого не насиловал и не истязал. Хотя и тут, в поселении, всего несколько следов насилия, непозволительно мало для трёхсотенного воинства налётчиков. Сеньоры наёмники пришли сюда убивать и только убивать. Мстить и наказывать, ставить на место, заодно вызверяясь на слабых, демонстрируя самим себе крутость и силу – как делают все подонки.

Ирония. Я ещё не начал «плохую» войну на истребление. Но уже её получил. И в треволнениях, что выпускаю следующего джина из бутылки, сегодня окончательно поставлена точка – с этого дня этот мир воюет по новым правилам. И он сам этого захотел. И кто не спрятался – я не виноват.

Война? По местным меркам столкновение нескольких сотен против нескольких сотен это полноценная война. Но лично мне изначально было сложно оценивать этот конфликт как войну. Мелкие ничего не значащие стычки в заднице мира, куда господь не заглядывает – ходить далеко. Для меня война это что-то вроде тотального ада: танки, пушки, миномётные «прилёты», накрывающие огромные квадраты. Тысячи солдат в окопах или в строю. Да даже ВОВ вспоминать не обязательно, для современного меня война – это развалины Халеба и Восточной Гуты, по которым ибашут «грады»; это Ракка, Багдад или Белград с превращёнными в руины домами. Это тысячи жертв «мирняка», которому по-хорошему некуда деться от бомбёжек – куда бежать, везде тебя не ждут. Это отрезанные на камеру головы пленных в руках у замотанных в тряпки всех оттенков чёрного орлов из всяких «игилов», даже не хочу перечислять сорта этого дерьма. Это авиация, сбрасывающая тысячи тонн «пламенного привета». Это вертолёты, прикрывающие едущую по горной трассе колонну, подрывающуюся на фугасах, по которым палят из ПЗРК из «зелёнки». Это сбитый лётчик, с криком: «За пацанов!» выдёргивающий чеку в окружении бармалеев, и также на камеру, но, совершенно не зная, что эту запись потом увидят миллионы, другой герой, говорящий: «Работайте, братья!» Другая война, но на самом деле та же самая, только с иного фронта, что и бармалеи с лётчиком. А ещё война это кадры в прямом эфире штурма развалин ДАП. Это бойцы «Спарты» и Мозгового, ведущие зачистку в жилой застройке близ Донецка и Луганска. Это много что, и это СТРАШНО даже из спокойной Вологды.

Я не застал ВОВ, как наши деды. Не застал Афган, как наши отцы, и Чечню, как старшие товарищи. Но и того, что видел, хватало для понимания. Благодарю бога, что не коснулось лично ТАМ (здесь, вот, коснулось, от судьбы не убежишь), но и без участия в аду хватало и беженцев из Грозного, рассказывавших в присутствии маленького Ромы тамошние ужасы, и рассказы вернувшихся со срочки из Гудермеса старших пацанов, а точнее их злое молчание со стиснутыми зубами и слезами в уголках глаз. А ещё не забуду, как коллега отца рассказывал, как к ним, танкистам, под Кишинёвом, бежали женщины с детьми и просили защитить от распоясавшихся молдаван, а у них из Москвы не было ну совершенно никакого приказа, как быть. Они ждали, очень ждали приказ сделать хоть что-нибудь, ведь они ещё недавно так верили этому меченому мурлу, что при нём наконец что-то изменится и станет лучше. А он, сука, в итоге лишь развалил и добил их страну. И они открывали огонь, пугая молдавских выблядков, в нарушении всех приказов и уставов, каких только можно, какие только есть. Тогда их, советских танкистов, ещё боялись.

В общем, я не понимал такой войны, какая принята здесь. Когда чинно и благородно, наскочили друг на друга, порубились и разъехались, взяв того, кто выжил и не успел удрать, в плен. Для выкупа. А, ну да, по пути пограбили местных крестьян, причём воины как одной, так и другой стороны, без разницы на чьей война земле. Потоптали крестьянских же баб – фигли им, переживут. Но в целом зачем людишек обижать, людишки тебе ништяки приносят – зерно, продукты, изделия ремесла разного. Нет, кого-то, конечно, прирежут, не без того: кто-то выпендриваться будет – «бессмертных» всегда хватает, а кто-то под горячую руку попадётся, а кто-то бабу свою, или дочку, или сестру защищать полезет. А кого-то просто кончат ради прикола – солдаты народ весёлый. Ну так не всю ж деревню кончат, пару-тройку человек во всём поселении. А потом дальше воевать пойдут – ловить в плен бойцов противной стороны. Вот и весь конфликт по сути. И даже так на вас, распоясавшихся феодалов, может прикрикнуть король и дать ата-тай по заднице, если ему эта война не понравится. Глядя на такой конфликт, я не мог использовать слово «война», а потому в голове раз за разом вставало слово: «Контртеррористическая операция». И по сути это она и есть, так как войну мне эти люди не объявляли, как и Феррейрос, под чьим флагом они пришли. А значит я снова бью татей, бандитов с большой дороги, и бить должен снова без жалости, помня идиому про «сортир».

Мы в седле девять дней, с утра десятый пошёл. Июль скоро закончится, в город на Белую пора, а всё никак не разделаемся с бандитосами. В Пуэбло, благодаря прозорливости мастера Соломона, оказывается, продававшего фляги ТОЛЬКО воинам графства и имевшего их приличный запас (Ансельмо скупил ему всю медь, что была в Аквилее, и всё, чертяка, в кредит), мы быстро оснастили три баронские сотни тарой для кипячёной воды и для спирта (спирт выдал только десятникам, но выдал – пришлось, пригодится для ран) и резво двинулись на северо-северо-восток. Шли быстро, по тракту, и потому сильно татей обогнали. Впрочем, именно так и рассчитывали – зайти сзади и потрепать мальчикам нервы. Там разделились; я остался с Сигурдом, а Рамос и Алонсо двинулись соответственно западнее бандитов и восточнее, ближе к холмам, с задачей нервировать, не вступая в бой. Таким образом мы их как бы окружили с трёх сторон, что демотивирует психологически, особенно учитывая их растянутую линию обозов.

Первые плоды такой тактики уже есть – на дороге одна за одной попадаются брошенные телеги. Причём позавчера их было всего три, и пустых. Вчера уже пять, и гружёных. Но главное, в последних телегах и рядом с ними валялись тела убитых обозников – сеньоры не то, что не забрали трупы, а даже не прикопали, так бросили. Что навевает на размышления.

День у нас начинается по одному плану – с утра Сигурд высылает своих в разведку, до пяти отрядов с десяток человек в каждом. Все с заводными лошадками – чтоб убежать смогли. И те нервируют войско врага своим видом на горизонте, а если получится, атакуют обозы и валят. К вечеру народ возвращается и докладывает, и доклады до сегодняшнего утра носили оптимистичный характер – наёмники пытаются ускориться, но не получается. Ибо кроме нас бойцы Сигурда постоянно натыкались на десятки Алонсо и Рамоса, парни семафорили что-то задорное и исчезали, и они тоже капец как демотивируют гостей нашего графства. Погони же, посланные наёмниками, далеко в степь уходить не рискуют, что говорит об уме и опыте их главного; отгоняют наших и возвращаются обратно. Ибо конный лучник в степи – бог, преследуя его можно в такую засаду попасть, что капец! А линию обозов даже я несколько раз видел – реально растянулась на много километров, и что такое три сотни охранения по сравнению с масштабом того, что надо защитить?

На самом деле я мог дать и сражение. Создать локальное превосходство на одном участке, пошуметь на других, размазывая их армию в тонкую нитку вдоль телег, и пройтись по ним катком. Но пока останавливало, что капитан наёмников калач тёртый, опыт имеет, и наверняка ожидает такой финт. А значит меня ждёт неприятный сюрприз, а я не люблю сюрпризы. Кто не забыл, военнач я начинающий, осторожный. А значит пока подождём сражения – потреплем их ещё. Ибо спектакль продолжается и по ночам – теперь уже мои, гвардия, обмотав коням копыта тряпками, приближается к лагерю и фигачит из луков «куда достану, кто не спрятался – его проблемы». Пару раз за ночь обстрелы удаются, но чаще парней замечают ранее. Но даже заметив их и выслав погоню, от которой наши бегут стремглав, мы делаем большое дело. Ибо враг нервничает, даёт сигнал трубой, отряды перехвата как минимум не спят и днём вынуждены клевать носом. Так что мы нервировали сеньоров всё больше и больше, демонстрируя, что нехорошо вламываться без стука на чужую территорию.

Вчера я сам ходил в ночную – за компанию. Стрелок из меня аховый, но посмотреть глазами очень хотелось. Что скажу, это круто! Лагерь у врага был не один, лагерей было четыре или пять, все обнесены телегами. Не как у гуситов или первопроходцев Северной Америки, тут это просто телеги и возы, не бронированные, не сцепленные цепями, но впечатление и так грозное.

Мы смогли подойти на расстояние выстрела четырежды. В третий и четвёртый раз даже обстреляли ближайшие телеги. После чего благополучно под утро смылись к себе. Днём отоспались, пока работали дневные команды – один фиг войско еле тащится, мы верхами их всяко обгоним.

…А потом они уничтожили эту деревню на своём пути. Не просто побили и поваляли крестьян, как обычно, ограничившись десятком (не более) трупов, а подчистую. Убили всех, кто там был. Женщин, детей, коров, коз, свиней и даже гусей. Просто убивали всех подряд, а мужикам срубали головы и вывешивали на заборе. И записку оставили: «Пуэбло, ты пожалеешь, что родился на свет».

После чего я отправил всех своих, кроме телохранов, с общениями, огибать вражье войско и ехать ко всем селениям на пути к Феррейросу, дабы организовать эвакуацию ВСЕХ населённых пунктов на пути следования, и немножко тех, кто просто рядом. Послать-послал, оперативно, справился, но рефлексия накрыла – сам принялся бродить по уничтоженной деревне и разглядывать трупы, всё более и более накачивая себя. А здесь, в этом дворе, сел возле поленницы, у начавшего покрываться синюшными пятнами тела красивой девочки, и… Заплакал. Не хотел плакать, но коварные слёзы текли и текли из глаз. Нет, не винил себя за то, как поступаю с наёмниками. Винил за то, что не предположил, что может быть ТАК и не эвакуировал все селения на пути заранее, рассчитывая, что да, я – крутой мэн из будущего, поведу «плохую» войну, но враг-то местный! И будет воевать «как принято». Вот уж дебил малолетний, честное слово!

– Ричи, мальчик, прекрати. – Это рядом подсел мощный и брутальный Рохас, и не такое видевший на своём веку. – Понимаю, молод, смерти и не видел ещё. Но люди… – Окинул взглядом вокруг, намекая на ждущее приказа войско.

– Плевать, Сигурд! – выдал я, шмыгая носом. – Я справлюсь. Я сильный. Просто… Это не люди, Сигурд. Орки и те так не поступают. Они убивают чтобы съесть, или тех, кто сопротивляется. Или превентивно, чтобы не сопротивлялись. А эти… Нелюди они, Сигурд! Нелюди! – повело, руки затряслись.

Барон качал головой и молчал. А что он мог сказать? Для местных данное преступление было коварным, подлым, но не катастрофичным. Убили крестьян? Женщин и деток поубивали? Бывает. Вообще-то крестьяне это говорящий скот. Скотину, конечно, жалко, а говорящую – тем более жалко, но, блин, рефлексировать ради этого? Смерть закаляет, смерть даёт иммунитет к восприятию таких преступлений. Ты отмечаешь их, принимаешь к сведению, и всё. Да, это неправильно, несправедливо, но плакать…

– Привыкнешь, Рикардо. Жизнь, она, брат… – Вздохнул. – Это война, граф. Вот это – война, – окинул он рукой вокруг.

– Часто ты видел, чтобы так… ЛЮДИ! – последнее слово я противно выплюнул. – Других людей.

– Бывает, – не стал юлить он. – Но очень редко бывает. Сильно мы их допекли.

– Поднимай сотню, двигаемся. – Я тоже вздохнул, поднялся, вытер глаза рукавом. – Планы те же. Спокойно следуем за ними и давим. Ни минуты pidoram спокойствия! Гоним к Феррейросу, как и хотели.

У барона с души слетел камень. Видимо считал, что я сейчас сорвусь и поскачу с мечом наголо мстить. От малолетних недоумков всего можно ждать. Он тут меня охаживал, наверное, чтобы если что – перехватить власть в войске, пока не успокоюсь. К счастью я справился, хотя не представляете, как, действительно, хотел всё бросить и ломиться в генералку, атакуя супостата на марше. И главная мысль, вдохнувшая льда в мою буйную разгорячённую голову была такая: «Месть подают холодной». Я отомщу. Накажу за эту девочку, обязательно. И за её маму. И за всю их деревню, за весь этот уничтоженный посёлок. Но сделаю это как предлагал старый бык в памятном анекдоте, который народ в войске и замке с удовольствием цитирует: «Мы спустимся медленно-медленно… И покроем ВСЕХ!»

* * *

Утро началось не как обычно. Ко мне приехал, проявив чудеса ориентирования на местности ночью, до предела напрягая интуицию «где мы в принципе можем находиться»… Тит Весёлый.

– О, камаррадо! Какими судьбами? – расцвёл в улыбке я, обнимая его, как старого друга. Приятно видеть знакомые и доверенные лица.

– Так того, граф, – скривился он, – тебя искал. Для связи, координации и получения приказов.

Туплю. А что им ещё оставалось делать, зная, что я где-то здесь? Глава войска, всего-всего – я, вот и надо запросить у главкома инструкции, правильным ли путём идут товарищи и как быть дальше.

– Мы всё сделали, как в письме обсказано. Двинулись навстречу и тревожим гадов. Но не наглеем, стараемся выцеплять обозы, а не воинов. А тут увидели людей барона Алонсо, они обсказали, что вы туточки. Ну, мы примерно вычислили, где, и я поехал.

– Лично ты? – Я чувствовал какую-то нестыковку, но не мог понять, какую.

– А больше некому. Её милость не может, она ж глава этого войска. А другого кроме меня посылать – авторитета мало. Меня ты знаешь, а что тебе другие?

– Её милость? – выкатил я глаза, не понимая. Точнее, надеясь, что понял неправильно. А заодно и понял непонятку – мои люди должны были остаться под Феррейросом! Эта операция – баронская!

– Баронесса Аранда, – разочаровал Тит. – Она возглавила это войско. Один пень у неё из всех баронов самая маленькая сотня. Там и полусотни, наверное, не было перед выходом – Йорик всех увёл. И у меня полусотня. И я решил…

– ТЫ решил? – Я сжал кулаки. Но Тита было сложно смутить.

– Ты, твоё сиятельство, меня приставил за баронессой следить! – Он повысил голос, я бы даже сказал, наехал. – Я и следил. А чего она вперёд попёрлась – то решение их милостей и командующего войском барона Алькатраса. Ты сам обсказывал, дисциплина и единоначалие, неможно командиру полка самому легату перечить. И сам командиром полка меня оставил, как его – легатом.

Йолы-палы! Титу ж открытым текстом намекнули, дескать, остаётся за баронессой приглядеть! А никак не принимать самостоятельное решение. И насчёт Алькатраса – говорил. Всем. И ругал, дескать, да, так и есть, приказы командира надо исполнять, никакой махновщины. Вот так хочешь, как лучше, а получаешь как всегда. И не накажешь – сам дурак, сам так до людей информацию довёл. И Алькатраса понимаю – все бароны, ополчение, а Тит – наёмники, да ещё моя личная сотня. Из всех именно они – первые кандидаты на «взбрыкнуть». Лучше именно их отослать, и с командованием вопрос решится – все остальные бароны равноправные, и он на самом деле самый опытный и авторитетный. И Ингрид тоже лучшая кандидатура в летучие войска – как женщина, а женщины от природы осторожные, не станет на рожон лезть, в отличие от мужиков, кичащихся показной храбростью. Тот же Мерида в вопросах партизанских наскоков дров сто пудов наломает, он тот ещё дровосек. Да и Ворон хоть пять дочек имеет, а ума… К тому же в войске Аранды осталось слишком мало людей для геройствования – сами бойцы будут осторожны, зная, что их никто не прикроет – некому. Им тревожить врага налётами – в самый раз. А что бабу послали в рейд – на войне все воины, без скидок, женщина ты там или кто. Пришла во главе сотни? Вот и воюй, мать твою, как все! Всё логично.

– А чего не отговорил её идти? – Я, получив холодный душ, начал успокаиваться. Действительно, она – предводитель войска, равноправная баронесса, и доля в добыче у неё как у всех. Чья она там любовница – не Алькатраса проблемы.

– А зачем? – Тит пожал плечами. – Была у неё мысль переговорить с татями. Дескать, женщина, не тронут, а она попытается вразумить, или хотя бы выяснит, что хотят.

Я уже понял концовку рассказа.

– Вытащили? Успели?

Тит грустно усмехнулся.

– Вытащили. Отбились. Знали, куда едем. Но пятерых ребят там потеряли. И ещё восемь тяжёлых, в одной деревне оставили. Зато убедились – никаких переговоров с ними не будет. И Доминику отписались, чтобы знал, и тебе в замок сообщение передал. «Подстилкой графской» назвали, и захватить попытались. Насилу мы оттуда ушли.

– Сейчас дам несколько коробочек ведьминого зелья, пошли кого-нибудь в ту деревню – вдруг воинам нужно, чтоб сепсиса… Ну, заражения не было после раны. Тем, кто выжил. – Я выдохнул с облегчением. Дура баба! Пятерых парней потерять ради иллюзии, что с врагом можно договориться.

…Но с другой стороны, не попытаешься – не узнаешь, что у них на уме. Я узнал что они недоговороспособны постфактум, когда они УЖЕ разорили деревню. До этого и я тешил надежду, что они теоретически договороспособные (не собирался договариваться, но надежду, что они такие, тешил). А она не знала, первый раз столкнулась. Так что нет, всё верно, просто война сама по себе «дурная тётка, стерва она». Парней жалко, но потери закономерные.

Почему первым делом при встрече даю зелье? Потому, что наслушался рассказов за время похода про врачевание ран. Заражение тут – главный бич, а не собственно ранение. Ибо если начнётся нагноение, это в большинстве случаев приговор. Спирт местные знают, но раны не промывают, максимум водой, и нитку лекари облизывают слюной прежде, чем шить. Любые раненые, особенно в брюшину/корпус, это кандидаты преставиться, пятьдесят на пятьдесят, если не восемьдесят на двадцать.

Тит благодарно кивнул:

– Это хорошее известие. – Это он про порошок. – А если останется – другим парням может пригодиться. Много его из замка захватили?

– На всех хватит. – Я снова облегчённо вздохнул. Что ж, работаем.

Тит приехал с двумя десятками своих воинов. Разумеется, Алькатрас понимал, что Ингрид хоть и хорошо стреляет, но ни разу не командир, то есть по сути сюда отправили Тита и мою гвардию, а баронессу – демонстрировать флаг. Баронесса – прапор, командует Тит, неконтролируемые войска усланы и при деле, слава достаётся юной начинающей баронессе без мужа (какая она классная невеста на выданье, смелая и бесстрашная), и главное, граф всё понимает, как оно на самом деле, и может в случае успеха Тита повысить до сотника. И всем хорошо. А бароны сейчас перегруппировываются и будут не осаждать город, а… Так сказать «пасти» его, как собака пасёт отару овец. Из под города не уйдут, но осаждать станут рассредоточено, перекрыв все дороги вокруг, никого к Феррейросу не подпуская.

– Скакали всю ночь, – продолжал он рассказ. – Шли медленно – ночью коням можно ноги поломать. Но тебя, граф, найти надо. Ты должен вернуться и возглавить войско. Парни без тебя воют.