Текст книги "Пограничник (СИ)"

Автор книги: Сергей Кусков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 27 страниц)

Итак, вопрос. Как думаете, что первым делом сделали шахтёры, которых мы освободили на первой же шахте?

Правильно, поняв, что мы – серьёзно, перебили всю свою охрану. Охрана была, как же без неё, но мы, разумеется, захватив шахту, её разоружили. Но у охраны оставались доспехи и кинжалы. И их смела толпа бедолаг, навзирая на кинжальные раны, и просто забила руками и ногами до смерти. Воинов, надзирателей, вертухаев, управленцев шахты, помощников. И даже некоторых слуг из обеспечения – наверное заслужили, не стал разбираться. После чего мы всех накормили и отрядили в главный лагерь – они все как один пожелали в легион. Матёрые преступники среди них были, но, надеюсь, жёсткая солдатская муштра выбьет из этих детей улиц дурь.

На второй шахте всё случилось ровно также. Но здесь уцелело несколько человек управленческого звена – горные инженеры. Их толпа напрямую не тронула, ибо они не участвовали напрямую в охране и истязании каторжан. После чего я попросил главного из инженеров, валенсийца со славным сериальным именем Диего Рохас, посопровождать меня в экскурсии по шахте и объяснить, что тут и как.

– А если вот тут из кожи рукава сшить, просмолить, и к мехам подключить? – философствовал я, грязный, как хрюн, лазя по низким, в половину человеческого роста, штольням. – И воду отсюда мехами откачивать? Нафиг тут вёдра – заибёшься вёдрами. А это экономия труда. Это получается насос, его к колесу, и будет постоянный бесплатный водоотлив.

Инженер технические новинки по описаниям понял, интеллектом я его не смутил, то есть некоторые решения как минимум на стадии прототипов применяются. Он меня внимательно слушал, кивал, запоминал. Но пока стыдливо молчал. Ибо когда я только начал, на мои замечания было ляпнул:

– Зачем, вашсиятельство, так сложно? Пусть эти бездельники и так работают…

И получил отлуп в виде лекции-политинформации об эффективности и интенсивности труда. Что надо получать увеличение работы на единицу усилий, а не тупо гнать как можно большее количество физической силы. В итоге признал правоту, замолчал и просто лазил со мной по штольням, мотая на ус. Особо я его поразил, нарисовав на земле эскиз крана с большим количеством блоков – кран был ему как механизм понятен, не ждал такого рисунка от графёныша, вчерашнего виконта и пьяницы.

А местные шахты это что-то. Условия – адовы. Именно что душегубка. Как люди тут живут и работают годами – не знаю. Их ведь тут и держат, даже просто на поверхность не выпускают. Годами…

– Вот что, – выдал я вердикт, когда вылезли наружу, и я обтрусился от рудной пыли. Разумеется, не помогло, пыль въелась в одежду, ну да ладно, там где-то недалеко ручей, искупаюсь в одежде и высушусь. – Вот что, сеньор Рохас. Предлагаю вам пост моего будущего магистрата руд и горного дела.

– О-о-о-о-о? – Инженер заинтересовался. Это был не местный горожанин, из столицы железного дела Севера, вольного бурга под названием Валенсия. Из купцов, но в Валенсии купечество и благородные давно слились в одну касту. Однако там конкуренция среди инженеров – у владельцев шахт множество вторых, третьих и прочих сыновей, а шахт ограниченное количество, и многие опытные специалисты ищут себя на чужбине.

– Да. Единственный момент – это произойдёт не скоро, – успокоил его, ибо именно это было главным слабым местом в моих обещаниях. – В смысле, обладать рудами и шахтами я начну не ранее зимы. Но именно потому, что я БУДУ ими обладать, и у нас… У вас будет время подготовиться. Ибо я хочу подойти к этому делу со всем старанием. Чтобы как настанет пора, сразу заняться работой, чтобы железо сразу потекло рекой.

– Пойдёмте, ваше сиятельство, переоденемся, что ли, – нахмурился он, и был прав. С наскока такие вещи не обсуждают. – И прошу к своему столу – всех ваших воинов накормить не смогу, но вас и сеньору баронессу…

У инженера были свои слуги и отдельный домик при шахте, и кандальники (будущие легионеры) их, как уже сказал, не тронули. И сейчас над избёнкой поднимался дымок, а из открытой двери доносился ароматный запах супа.

Я спустился к протекающему сквозь территорию шахты ручью и тщательно ополоснулся. После чего стоял и пускал пар под завистливые взгляды уцелевших местных, а потом мы с Ингрид приняли предложение сеньора насчёт обеда. И уминая вкусную лапшу с кусками свинины – роскошь, у Феррейроса больше нет свиного стада, это старые запасы – принялся пояснять.

– Зимой я собираюсь «отжать» в Феррейроса все его шахты. Как? Спровоцирую на агрессию. А потом приду и настучу по хлебалу. И шахты будут условием мира, условием их выживания. Почему уверен, что спровоцирую? Потому, что сейчас, то есть предварительно, их очень сильно унижу. Падре города не смогут мне этого простить, и когда под городом не будет войска, обязательно ударят. А после этого вернуться и заставить их платить – дело техники.

– Это королевский город, – осторожно заметил валенсиец. – Опасно играете, сеньор граф.

– Знаете, как сделать так, чтобы тебя не тронули? – усмехнулся я ему. – Надо не показывать свою силу, что ты архикрут. Надо показать, что даже имея небольшие силы, ты готов идти до конца, сеньор Рохас. Готовность использовать силу куда более страшное оружие, чем собственно владение силой.

Он скептически хмурился. Пришлось пояснить:

– Вот смотрите, у герцога Картагены много войск. Бароны, ополчение. Но получив по носу, он не объявил всеобщую мобилизацию, не перекрыл мне дорогу на Каменную Переправу. Не послал вслед все имеющиеся в наличии силы. И толку тогда от владения такой армией? Которая, напомню, стоит очень немало в серебре.

А у меня всего пять сотен рыцарей. Но этими пятью сотнями я навёл порядок в Магдалене. Я показал, что готов воевать с превосходящим противником. Имея всего две сотни, я спалил к чертям все причалы и пакгаузы в порту Картагены. Я готов действовать. И пусть две сотни – капля в море, но я готов этими каплями жалить, и жалить больно. И убыток от меня будет куда больший, чем от стоящей на приколе и бездействующей армии. Понимаете логику, сеньор?

– Ваше сиятельство, скажите честно, кто вас учил? – расплылся сеньор в улыбке.

– Его звали Евгений сын Дмитрия. – Я назвал имя своего историка, которое сеньору, разумеется, ничего не сказало. Хотя по правде не так много в меня вложил собственно историк. Но он вложил главное – любовь не просто к его предмету, а попытку докопаться до сути происходящих процессов.

– Однажды он спросил, чем отличаются причина и повод? Я был молод и юн, мало что понимал. И когда начал лепетать что-то, он оборвал:

– Нет. Допустим, Рикардо (имя лучше называть своё, не поймут) ты хочешь дать по роже какому-то человеку. Почему? Потому, что он тебе не нравится! И тут он идёт мимо тебя и случайно толкает. И ты ему такой вызов на дуэль, и кулаком в моду. Так вот толчок – это повод. А причина – то, что он тебе не нравится. И вот эта мысль стала толчком моей любознательности и познанию глубинных процессов.

– Ослабление Картагены и Феррейроса – повод, – сразу ухватил сеньор суть. – Причина… «отжать» у Феррейроса его шахты и ослабить королевский город в тылу. А для Картагены… – Он замолчал, задумавшись.

– Захват их рынков сбыта. – Я отсалютовал сеньору кубком.

– Получается, если бы этих конфликтов не было бы… – продолжал рассуждать он.

– То их стоило придумать, – снова помог я. – Потому не считайте, что со снятием осады всё закончится. Всё наоборот, только начнётся. Мои предки сели в лужу, отпустив такой шикарный актив, – обвёл я рукой вокруг. – На халяву подарили его королю. Теперь мне придётся подставляться, ставя этот актив в стойло. Но если взять шутрмом и покорить сам город не хватит никаких сил, то «отжать» шахты, считаю, получится. А после город захиреет и сам – кому он без шахт калеченный нужен?

– Опасная игра, – покачал сеньор головой. – Но почему-то я в вас верю, юный сеньор. Наверное потому, что я ещё не встречал сеньоров в таком юном возрасте, ставящих такие амбициозные задачи. И главное, правильно понимающих суть ситуации, а не просто ограничивающихся посылами «пограбить» и «показать удаль и заработать славу».

– Тогда давайте вернёмся к сути моего предложения? – заулыбался я.

– Конечно. Сеньор прокашлялся, пригубил вина. – Я вас слушаю.

– Первое – никаких кандальников! – строго отрезал я. – Никаких насильно удерживаемых прикованных к шахте крепостных. Шахта будет разрабатываться… Артельным методом. То есть добровольцами, и с песней.

– Та-ак! – Сеньор отложил ложку и задумался. – Прошу, продолжайте, сеньор Пуэбло. Я о своём думаю, о реализации.

– Шахта заключает договор с артелью копателей, – продолжал я. – Часть добытой руды артельщики отдают сразу, наша доля за аренду, часть мы можем выкупать по фиксированной цене. Обязательное условие – использование колёс. Тут есть ручьи, можно сделать их маленьких, но несколько. Колёса отводят воду, а ещё посредством мехов мы обеспечиваем приток в шахту свежего воздуха, или наоборот, вытягиваем оттуда пыль и газы.

Кивок, сеньор мысль понял.

– Всё это входит в комплектацию шахты, то есть создаём это мы. Но обслуживают они, за свой счёт. Также нужно прописать, что высота штолен и проходов должна быть больше, чтобы человек…

– Они сами это сделают, – улыбнулся сеньор инженер. – Высоту. Для удобства. Поверьте, граф, на шахтах Валенсии, где используется труд вольных артельщиков, рабочие сами приводят штольни и штреки в нужный им порядок. Но вот колёса и водоотводы за счёт владельцев… – Покачал головой. – У нас артели на этом экономят.

– А мы экономить не будем. – Я подленько усмехнулся. – Пусть лучше меньше получим прибыли, зато мощности шахты будут работать на полную, без недостатка рабочих рук. Да и собственно рабочие руки благодаря колёсам освободятся, и вновь мы получим увеличение выработки при том же количестве работников.

А ещё есть мысли использовать рельсы для тележек для глубоких штолен. Пока я таких не видел, но это вторая шахта, а их тут около десятка.

– Ох, хитёр, сеньор граф! Вы очень хитры! Истинно, Дьявол! – Инженер вздохнул. – Я верю вам. Вы сможете получить шахты. А потому учту все замечания и сделаю подготовительную работу. Также у меня есть контакты гильдий артельщиков Валенсии – дам им знать, что к Декабрю, возможно, тут будет работа. Но что если работы не будет? – пронзил он меня вопрошающим взглядом.

– Я оплачу их переезд сюда, а также отсюда, кто решит уехать, и питание здесь, пока будут ждать. Можете приглашать рабочих. Если, конечно, выживу.

– На всё воля господа! – Сеньор перекрестился. – Я буду молиться за вас.

* * *

Гражданские все вышли, за столом управления виа остались только бароны, несколько ключевых десятников и дядюшка. Ну и Ингрид, её сложно отнести к какой-либо категории, но девчуля собралась драться, искать себе мужа, и настрой серьёзный – пусть вникает. Не стану держать её в тылах, она уже показала, что способна на такое, на что не каждый мужчина решится.

– Мы шли со всей возможной скоростью, – начал Алькатрас, как глава осаждающего войска. – И успели. Кто-то, конечно, голубями предупредил, но в Феррейросе к предупреждениям отнеслись скептически.

– Не поверили, – подсказал более простое слово Ковильяна.

– Возможно потому, граф, что ты пошёл в сторону Овьедо, – подсказал Мерида. – И они думали, мы тут, чтобы пугать их. А заодно защитить дорогу. От них.

– Но вы взяли и с марша, не успев развернуть лагерь, отсекли их ворота, – ухмыльнулся я.

– Нет, вначале прошлись по окрестностям и согнали в одну сторону весь пасущийся скот. – Алькатрас довольно улыбнулся. И только после стали расставлять лагерь.

– Лагерь устроили около Западных ворот. Хотя посёлок виа ближе к Северо-Западным. Почему так? – недоумённо нахмурился я. – С точки зрения защиты посёлка от вылазки я бы у северо-западных поставил.

– Тут место лучше, – ответил Ковильяна. – Ручей. Холм. Я настоял, Рикардо.

– А я согласился, – уверенно кивнул Алькатрас. – Но после мы, по примеру Магдалены, разнесли остроги по всему периметру города. Правда без соколов, но ты такую задачу и не ставил.

Под словом «острог» попаданческая память перевела небольшое земляной укрепление, ров с выкопанным валом, ромбовидный, внутри которого несёт службу дежурный десяток. Палатки для солдат, шалаш из подручных средств для лошадей. Поверху вала – ёж, бревно с приколоченными поперёк острыми палками. Для чего? А чтоб перехватывать пеших лазутчиков, перебирающихся через стены. Как мне потом сказали, четверых или пятерых в первый день поймали. Но горожане стали посылать лазутчиков в дневное время, а ночью видно плохо. Так что город не был всё это время в полной изоляции. В посёлке некоторые наглые рожи постоянно мелькали, но Ковильяна, заведовавший контрразведкой, приказал не трогать, если только они не несут домой мешки с зерном или мукой. Этих его люди перехватывали – человек с мешком ощутим издалека даже ночью. Правда, забрав зерно, лазутчиков отпускали, они исчезали, но вскоре появлялись в посёлке вновь. Посёлок даже с беглого взгляда представляет собой тот ещё Вавилон – фигова туча что-то делающего и куда-то снующего народа, затеряться можно.

– Через пару часов, как городские пришли в себя, – продолжил Алькатрас, – к нам послали городскую рать. – Под этим словом память попаданца имела в виду рыцарей на службе города. Фактически это наёмники, получающие из казны бурга деньги на содержание. Вооружены как рыцари-тяжи, и по сути таковыми являются. Но рыцаря кормят крестьяне, приписанные к выделенной ему земле, рыцарь живёт за счёт этой земли, получаемой за службу, а этих за свой счёт содержит город. Но более никаких различий меду ними нет. Ах да, как правило, рать состоит из самих горожан, на семьдесят-восемьдесят процентов. Предки Клавдия, например, считались потомственными генералами городской рати Магдалены. А потому, что житуха – не бей лежачего; это бароны у нас по арьербану каждый год на фронтиры ездят, да на войну в случае чего. А рать – только если король большую войну объявит. Город-то королевский!

– Почти сотня, все в доспехах, как на парад. – Алькатрас насупился, сжал кулаки. – Пришлось их стрелами учить. Первый залп – с недолётом. Второй – по ним.

– Попали? – весело хмыкнул я.

– А то! Людям вроде ничего, у них у всех отличные доспехи. А коней немного посекло. Но главное, подъехали люди Ричи, – кивок на Ковильяну, и мы в боевой строй встали. Они эдак от нас охренели, но кровь лить не стали. Развернулись и назад в город поехали.

– После чего прибыл глава города…

– Ага. Бургомистр лично. И десяток главных гильдейских.

– Без оружия, – добавил Ковильяна.

– Что тут было – не стану пересказывать. – Дядька Доминик противно скривился. – Как только меня ни обкладывали. Не матом, нет, угрозами и карами. Думаю, у Хлодвига или Эммануэля на моём месте бы не вышло. Но я всё же собрался, психанул, приказал взашей их из палатки. И долго сам орал, какие они ничтожества, на наших спинах в рай выезжать. И хрен им, а до прихода сюда графа мы не позволим им мешать строить дорогу, и пусть хоть обосрутся!

Ингрид хихикнула. Остальные сеньоры тоже заулыбались.

– В общем, Ричи, – облегчённо выдохнул старый барон, – всё, как ты сказал. Встали. Окопались. И только тут примчался твой магистрат, Прокопий. Прочитав переданные тобой письма, просиял, чуть всех не расцеловал, и за сутки посёлок виа увеличился вдвое. А через неделю тут работало несколько сот человек. И всё быстро-быстро так, видно, чтоб успеть поболее, пока мы здесь.

Бароны понимающе засмеялись.

…Потом рассказали о первой попытке горожан вырваться. И о второй, когда вышло ополчение. Я та ещё Кассандра, как думал, как подозревал – так и случилось, почти один в один. Мир иной, но предсказуемость управленческих решений отличная, как и не уезжал никуда.

– А когда местные купчины начали взятки предлагать? – перебил я красочные описания толкотни «щит в щит», ибо суть ухватил.

– Дык, почти сразу же! – снова довольно вскинулся Алькатрас. – Поначалу сами приезжали. «Уважаемый член Сената города такой-то, просит аудиенции». Тьфу! – барон про себя припечатал «уважаемых» крепким словцом. – Каждому из них нужна была дорога за пределы города. И их семьям.

– То есть не верили, что членов семей возьмём в заложники?

– Так не делается, Ричи, – назидательно покачал головой Ковильяна. – Мы ж не сказали, что у нас война. Мы сказали – защита виа. От их наглого грабежа. Пока граф не вернётся. Неможно после такого семьи в заложники брать.

– А вот сплавить семьи подальше, – улыбнулся Мерида, – чтобы если что не пострадали – это дело доброе.

– Хрен им! Пусть со всеми голодают! – стукнул кулаком по столу дедушка Алькатрас. – Так и сказал.

– Много денег предлагали? – продолжал улыбаться я.

Дедуля тяжко скривился. Ибо если бы взял предлагаемое – наверняка бы удвоил доходы своего баронства в этом году, если не утроил.

– Много Ричи, – выдохнул он, отпуская прочь наваждение. Испытание пройдено, решение принято, деньги не взяты – чего рефлексировать? – Но я никак. И своим всем запретил.

– И только через две недели, – взял слово Ковильяна, спасая товарища, – у них начали показывать дно припасы.

– Ну и, как оговорено, мы им их с радостью предложили! – засиял Мерида. – Я Южные ворота контролировал, на меня первого вышли, – осмотрел он с укором воззрившихся на него дедушек. – Один к десяти, по десятикратной стоимости – хоть воз.

– Это да, к нему первому, – выдохнул Ковиляна. – А потом и к нам. И мы везде, как оговорено, сказали. Двести ассов за меру зерна! И ни ассом меньше. И те – тайно, под покровом ночи.

Я расхохотался, представив лица горожан. Двадцать ассов – стоимость меры, то бишь стандартного мешка зерна, на опте. Это на самом деле божеская цена, в Центральных регионах она может и тридцать пять быть, а на Севере и дороже. Но на Юге и двадцать может быть много. И тут… Двести! Ладно, плюс розничная накрутка – те же тридцать пять – сорок. Но двести, блин! За опт! Представил охренение местных, привыкших за своими стенами к безнаказанности, а за счёт железа – к сытой житухе.

– Покупали?

– А то! – Алькатрас фыркнул. – Куда денутся. Правда, вышли на наших десятников…

– Моих. – Ковильяна принял удар и уткнулся в столешницу. – Они за сто ассов сговорились. И почти телегу под покровом ночи провели.

Я сидел и ждал окончания, не торопил. Ковильяна понял, что надо договаривать, вздохнул.

– Нет у меня больше того десятка, Рикардо. Дал два дня на сборы, и чтоб не показывались в пределах графства.

– Правильное решение, – одобрил я. – Нельзя у своих крысить.

– Ричи, получалось, что горожане по двести ассов покупали У НАС, – возразил Алькатрас. – А им ничего не перепало.

– А вот это твой косяк, дядька Доминик! – А теперь я вспылил. – Закупаешь зерно у Прокопия – он не жадный, за серебро найдёт тебе хоть тыщу телег. Раздаёшь воинам. И по таксе те толкают городу, под покровом ночи, «пока сеньоры бароны не видят». Доходы – на бочку, но делить на ВСЕХ, на всё войско, мать вашу! Людей заинтересовать надо! А вы что, решили себе куш урвать, а о людях не подумали? А они тогда за каким хреном сюда попёрлись? У них дома жёны, любовницы, а скоро набег отражать – наикса им надо тут под стенами в палатках за ваши сытые жопы сидеть?

Теперь в столешницу уткнулись все бароны.

– Прав ты, Ричи, – со вздохом выдавил Алькатрас. – Халявных денег много почуяли. Решили урвать. А как это случилось, всё поняли, и как ты обсказал – так и сделали. Собрали офицеров и сговорились, как делать должны ВСЕ, и свои доходы от уже проданного на стол положили. Но десяток хороших людей пришлось выгнать.

– Да не выгнали их, в замке у меня сидят. – Ковильяна был мрачнее тучи – второй раз за пять минут капец как подставляется. – Мой косяк, не подумал, не доглядел. А на степняков пойдём – всё забудется.

– Ну, хоть здесь, дедушки, у вас мозгов хватило! – облегчённо выдохнул я. Только пустая злость со стороны войска мне осталась для полного счастья. – Моё графское решение. Людей – простить. Хотят – пусть возвращаются. Все прибыли с Феррейроса делить на всех, кто в войске. Нас сейчас больше – но значит что и в дозоры все будут ходить реже. Собираем в одну кассу, по результатам месяца делим. А ответственным за сбор и распределение всё равно поставим одного человека с чрезвычайными правами – чтобы многовластия не было. Человека справедливого, не делающего различия между своими людьми и всеми остальными. Хлодвиг, потянешь?

– А? – Мерида, витавший в облаках, недоумённо вскинулся.

– Потянешь кассу? – повторился я и нахмурился.

– А ты мне её доверишь? – Изумление.

– Дедушки не справились. Хочу посмотреть, есть ли у тебя организаторские способности.

Мерида переглянулся со всеми сидящими.

– Если доверите – справлюсь. А в том, что было, Ричи, ты сам виноват. Зачем сразу не обсказал нам, как надо сделать с самого начала? А то «один к десяти продавайте»… А что деньги на бочку…

– А вам бошки на что, сеньоры бароны? – не выдержал и вскочил я, понимая, что чуть-чуть и заполыхаю. – Сеньоры, вам головы чтобы шлем носить? Или головой думать? Думайте, сеньоры! Я не всегда буду рядом! Да и я – всего лишь человек! Юнец! А вы – взрослые мужи с опытом.

Срыдно. Все глазки вниз, даже у Ингрид. Видно поставила себя на место сеньоров и поняла, что ничем не учше. Только дядюшка сидел и молчал, глядя перед собой – его это не касалось.

Я успокоился, опал. Продолжил с теплотой в голосе:

– Главное. Хлодвиг, это честность. Это товар, который нельзя купить ни за какие деньги. И заработать очень трудно – только долгим-долгим опытом общения. Но стоит раз честность продать – и не будет тебе доверия. Осилишь?

– Ричи, я ж сказал, попробую, – закивал Мерида.

А ещё я выдвинул Хлодвига потому, что в отличие от простоватых служак-вояк дедушек, он – авантюрист-прохвост. Кому лучше разговаривать с такими же гороскими купцами-прохвостами, как не их коллеге? Дедушек горожане вокруг пальца обведут на раз. А Хлодвигу палец в рот не клади – сам откусит. Но вслух я этого говорить не буду. К сожалению, часть прибыли прилипнет к его рукам мимо «бочки», но тут уж ничего не поделаешь. За всё надо платить, в том числе за наличие прохвоста на переговорном процессе. А дедушки мне на войне по прямому профилю пригодятся.

* * *

– Племяш, я не знаю, каких ты книжек отцовых начитался, но это так не работает! – ярился дядюшка, расшагивая по палатке. – Крестьянин должен кормить рыцаря. Чем больше крестьян – тем больше рыцарей ты сможешь выставить. Король не даст денег? Значит надо заставить чернь работать лучше! Может дать где-то послабление, но рыцарей нужно собрать! И тут зависимость такая, что чем больше их – тем больше шансов У ТЕБЯ собрать войско, химеру тебе в жёны!

Дядюшка не усидел, вскочил и во время разноса ходил по шатру взад-вперёд. Закончив в посёлке, мы плавно переместились в лагерь, где мне показывали условия быта, и мероприятие плавно перетекло в военный совет. На совещании присутствовали бароны – как заинтересованные лица. Ибо феодалы, а разговоры наши касались феодальной реформы Пограничья. И их симпатии были не на моей стороне – хочу это отметить отдельно. И ковать надо пока горячо – потом поздно будет.

– Дядюшка, давай посчитаем серьёзно, – решил не идти на обострение я и попытаться достучаться. – Сколько нужно взрослых крестьян мужского пола чтобы собрать одного легкоконного воина? При нашей урожайности – с десяток.

– Больше, – уверенно закачал головой Ковильяна.

– А давайте побудем оптимистами, – засверкал я глазами, – и представим, что десяток. Плохонькая кольчужонка, плохонький пехотный шлем, простая безыскусная лошадка с низким седлом, лук и меч или топор. Всё. И что мы имеем? На одного вооружённого, не самого лучшего по качествам, воина у нас десять мужиков, а с ним в придачу десять женщин и штук пятьдесят детей. И ещё с десяток стариков обоего пола, которые мало что могут. И их всех охраняет ОДИН воин! Один, сеньоры!

Приходят степняки. Войско идёт в поход. Может не далеко, может даже в район соседней деревни. А эта деревня попадает под удар другого отряда степных демонов, о котором егеря не прознали, не доложили. Что имеем? Резню и угнанные в степь сотни людей! СОТНИ, которые должны были бы кормить и снаряжать рыцарей завтра. Но их больше нет. Как нет тех, кто платит налоги в казну и выращивает хлеб.

А если ты хочешь обеспечить тяжа, или ни дай бог сверхтяжа – дядюшка, у меня для тебя новость, ты – балбес! Потому, что такого будут одевать и оснащать сорок лиц только мужеского пола, без учёта семей. А теперь представь соотношение «мирняка» в защищаемых посёлках и защищающих их воинов? Представил? И куда эти вояки смогут уйти так, чтобы собирающие их крестьяне остались под защитой?

Виконт присел на кинутый в углу тюк – как бы демонстрируя, что не со мной, не за стол сел. Но молчал, думал, это обнадёживает. Я продолжил:

– Ответ – даже если они останутся каждый охранять свою деревню, даже тогда они никого не защитят – их будет слишком мало для отражения. А если собрать их в одном месте в ударную группу – более двух третей сельских общин остаётся голым, босым, вообще без прикрытия!

Так вопрос, нахрена нам это надо, сеньоры бароны? Нахрена, виконт?

Тишина в палатке, сеньоры угрюмо молчали.

– Если ты барон в Овьедо – базаров нет, – усердно закивал я головой. – Собирайся и езжай в путь – до твоей деревни оркам шкандылять и шкандылять, где-нибудь в пути их да перехватите. Ибо степняки до Овьедо доберутся ли – бабушка надвое сказала, ты со спокойной совестью идёшь и бьёшь супостатов. И возвращаешься к своим целым и невредимым кормильцам. Но если ты на Лимесе, на линии соприкосновения, и тебя жрать эта сволота будет первой – не выйдет у тебя такая схема, сеньор Атараиско! Вот просто потому, что не выйдет, и точка!

– Раньше же справлялись, – сквозь зубы процедил виконт.

– Раньше король денег на наёмников давал, – парировал я. – Которые кормятся не за счёт сельских общин, их собирает всё королевство, крестьяне с очень-очень далёких земель. А теперь такой лафы нет и не предвидится.

Всё, дядюшка! Забудь про эти деньги! Забудь про жизнь по-старому! Сами и только сами! Я тебе секрет открою, в этом году я хрен денег платить в казну буду за Лимессию, в смысле земельный налог. И десятину не буду. Ибо нефиг. Но нас это нифига не спасёт, там слишком неравнозначные суммы. Мы в жопе, дядюшка, в открытой откровенной жопе, и мне король это открытым текстом сказал, лично, устами своего фаворита графа де Рекса.

А значит, мы САМИ должны обеспечить безопасность родного края, сеньоры! То есть придумать такую организацию, когда живущий на границе люд САМ сможет себя защитить, не надеясь на никчёмную по количеству группу рыцарей. Чтобы если степняки если и победили, захватив какую-то деревню, то с такими потерями, что зареклись сюда ходить.

– Да как ты не понимаешь! Нельзя давать крепостным оружие! – снова вскочил и заходил па палатке дядюшка.

– А я не собираюсь давать его крепостным, – сидел я с каменным выражением лица. – И ты это почувствовал по моим указам. Которые, дай догадаюсь, временно, до моего личного посещения Лимеса, саботировал. Так?

Ответа не требовалось.

– А вот этого тем более нельзя! – заорал виконт. – Чернь должна знать своё место! Нельзя её на вольные хлеба!

– Знаешь что дядюшка! – вскочил и заорал я в ответ. – Знаешь что, родной ты мой родственничек! А может ты скажешь, как есть, и не будешь выдавать желаемое за действительное?

Так и скажи, мать твою: «Я – грёбанный феодал, и хочу сохранить свои феодальные права на владение рабами! И срать хотел на всё иное» Давай, дядюшка! Вперёд! Потому что других причин противиться моей реформе у тебя нет! Ты и кучка таких же уёбков с самомнением, считающих себя пупом Земли, жаждущих и на причинное место сесть, и рыбу съесть – чтобы и степняки тебя не сожрали, и, сука, все свои рабовладельческие права сохранить! В рай за чужой счёт хотите выехать! Ибо все в этом мире вам обязаны по праву рождения.

Так вот, сеньор Атараиско, вам этот мир ничем НЕ ОБЯЗАН! Это вы обязаны – защищать землю. Не щадя живота своего. Защищать, а не мать твою эксплуатировать! Мир вам обязан и кормит вас только пока вы со своей задачей справляетесь, но это, блядь, ваша ОБЯЗАННОСТЬ! А не право. Иметь рабов мир вам позволяет только пока вы можете его защитить! А не можете – хрен вам, а не крепостные крестьяне.

Но повторюсь, если бы вы жили в Овьедо – мать вашу так! Справились бы, осилили. Но ты, блядь, живёшь в Атараиско, на линии соприкосновения с орками! И первый получаешь удар в подбрюшье. А значит ты должен вывести в поле против них… Или на стены тына, или на фронтиры – не важно. Но ты ДОЛЖЕН выставить против орков ВСЁ население! Мужчин. Женщин. Стариков. И даже детей. Не можешь рубить и колоть врага, старческая немощь, юношеское бессилие? – Стреляй. Не в состоянии стрелять? Заряжай арбалет, или болты подавай. Да хоть смолу, блять, с тына лей! Кто хочет – тот найдёт дело. Мужчины – первая линия, с копьями и алебардами. Бабы с башен болтами фигачат, дети и старики – заряжают. И когда в КАЖДОМ мать твою поселении степняки встретят по нескольку сотен готовых к бою людей, то пусть они будут плохо обучены и так себе вооружены, степняки умоются кровью. Будут на сотню крестьян менять десяток своих? Но они БУДУТ их менять! В отличие от системы с твоими грёбанными рыцарями, защищающими лишь самих себя и плюющих на всех по праву рождения.

– Возрази, дядюшка! – припечатал его, уткнув пальцем, когда в палатке воцарилась тишина. – Давай, возражай!

– Сто крестьян с дубинами забьют рыцаря в доспехах, – изрекла вдруг Ингрид, добавляя масла в огонь. Спасибо, красавица. – Там, откуда я родом, когда-то было крестьянское восстание. Его подавили, только подтянув войска со всего герцогства. Мы, моя семья, бежали. Все бежали. Их было много, они не щадили никого, и никто не мог с ними справиться.

– Сто zadrotov шахматистов забьют даже Валуева, – буркнул я под нос, хотя местные не поймут этот афоризм. – Именно, так и есть, Ингрид. И ещё один секрет открою, главный враг любого крестьянского восстания, причина их поражений – неорганизованность. Полыхни одновременно восстание крестьян по всей стране, чтобы не было территорий, откуда можно вывести войска чтоб перебросить в мятежные провинции, чтобы не было мирных земель, как базы наступления – вам всем скирда, благородные!

Не до игр в привилегии нам сейчас, сеньоры. НАМ надо сделать так, как не сделает больше никто. Ибо если не справимся – орки нас сожрут. Всех нас, невзирая на сословную принадлежность.