Текст книги "Пограничник (СИ)"

Автор книги: Сергей Кусков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц)

Тихон начал чесать бородёнку, она у него была жидкая, в зачаточном состоянии. Пристально глянул на помощников, топтавшихся за моей спиной. Принял решение брать удар на себя.

– Дык это, сделаем, граф. Некогда ж просто было.

– Молодцы! Верю, сделаете! – похлопал его по плечу. Подошёл к механизму, передающему крутящий момент (кажется это так называется, но если навру – не бейте, я не технарь) от большого деревянного распределительного колеса к мешалкам.

– Почему дерево?

– Дык, вода же. Река. Вода в реке мокрая. – Тихон и не думал краснеть. – Где можно было железо ставить – поставили. Но тут, твоё сиятельство, пробовали так и сяк, и решили, дерево лучше. Просто, видишь, взяли ствол потолще, и всё работает.

М-да, я переоценил возможности местной металлургии. Сделать валы, которые будут стоять на мельнице и работать ДОЛГО – пока сложная задача. Надо Дорофея навестить, он у нас сейчас главный металлург-экспериментатор в замке. Ладно, раз опыт проводили, и данное решение не голословное, а выстраданное – пусть будет дерево.

– А там что? – указал на отдельную секцию этого большого ангара, куда уходил второй вал.

– Там – довыпарка, граф.

Пошли туда. Стали осматривать. Тут стояло параллельно аж пять больших чанов. Больших-то оно больших, но по сравнению с теми, в которых свекла варилась, эти были раза в четыре меньше. И в работе были только три из них, огонь под двумя был заглушен. Запах сладости и горелого в этой секции был наиболее силён, а сироп в чанах – матово-коричневый, и густой, как паста. Вал, пришедший сюда от деревянного распределительного колеса, заканчивался не одной большой мешалкой, а новым, зубчатым колесом, металлическим, от которого шли небольшие железные же валы к трём железным колёсам поменьше, а от них – по паре маленьких валов с зубчатой передачей на мешалки. Итого чанов для выпарки можно поставить шесть, но на одном из колёс был запитан только один чан вместо двух – видно мощностей пяти емкостей пока достаточно. Неработающие мешалки, в смысле если их надо отключить, просто поднимались над землёй, расцепляясь с колесом, и вуаля – колесо может крутиться не останавливаясь, но процесс встал. Просто и удобно – я оценил.

– Понимаешь, сеньор граф, – продолжил мастер Тихон, – выпарка процесс грубый. И особого ума не требует. Печь топи, вода испаряется – все дела. А тут постоянно следить надо, пробы делать, чтобы варку не запороть, чтобы горелым не воняло. А потому там одна здоровая дура стоит, и сироп выдаёт густой, но ложка тонет. А тут, на довыпарке, надо над чаном стоять и постоянно следить. И как дойдёт – срочно снимать, пока не пригорело. Ну, мы снимаем, и на розлив. Розлив дальше, в следующем помещении. А поначалу всё в одном большом котле делали, и получалось, что пока разливаешь – печь без толку жар даёт – дрова-то брошены. А потом заново разводить. Но главное, чуть опоздаешь – и вся варка насмарку. Пригорает. Так что покумекали мы с Мариной и мастерами, и решили довыпарку сиропа до карамели делать отдельно, в маленькой таре. А выпарку – общую на всех. А чего ей будет-то?

– Блин, конкретно молодцы! – похвалил я. Есть, они сделали мой день! И, блин, что особо приятно – всё сами. И не надо про Архимеда – я про совсем другое рассказывал (видно, пьяный же был, не помню подробности, но точно не про бассейны с водой на весах), а они приплели мой рассказ сюда, сделав меня же героем-инициатором своей мысли. Нет, я этих орлов ни за что не отпущу! Будет им достаток, и пусть работают, творят.

– Пошли дальше.

Розлив ничего из себя не представлял. Несколько крепких мужчин осторожно снимали горячий чан с довыпарки, переносили сюда, где ставили в специальный желоб, осторожно преклоняли, видимо, под контролем специальной работницы, ответственной за качество, и разливали в подставляемые к жёлобу специально завезённые стандартные (!) тридцати или трёхлибровые горшки. Затем чан несли назад, к кранику на выпарку – по расчётам Марины там как раз сироп собирался нужной густоты, наливали, и несли назад на доупарку, а в выпарку сливали свежий разбавленный сироп с варки. Непрерывный, мать его, процесс! Конвейер! Ручного труда пока ещё много, но дорогу осилит идущий, пусть думают, улучшают. Что-нибудь да придумают. Вон, у меня уже механизация, какой, ручаюсь, более нигде в королевстве нет. А станет ещё лучше.

Вышли. Продышались – а то прям вспотел внутри. Насквозь мокрый стал, рубашка к спине прилипла.

– Тихон, всем доволен, – выдал вердикт я. – Думайте дальше, как улучшать. По поводу мастерской – зимой будет холодно, нужно будет подумать, как подогреть воду для мытья овощей.

– Греть воду? – Это Марина переспросила. С недоумением.

– Так вода ж ледяная! – зло фыркнул я. – Попробуй долго в ней поплещись. Надо о работниках думать, солнце, и они к тебе потянутся. У нас тут тепла на выброс образуется – море, надо лишь понять, как его использовать. Оно всё равно в трубу улетать будет, бесплатное. А значит смысл ставить рядом новую печь для подогрева воды, если тепла и так валом? Осилишь?

– Так сразу и не скажу, вашсиятельство. – Тихон задумался, снова почесал подбородок. – Но буду думать. До зимы время есть.

– Да, есть. И ещё. Понимаю, эта мастерская временная. Но когда на Светлой поставим каменное русло, будем ладить постоянную мастерскую. А значит, стены должны быть, и стены каменные. Или кирпичные. А значит, никакого обдува не будет, и надо чётко продумать вентиляцию. Какую – не знаю, но она должна справляться. Это тоже не на сейчас, а к зиме. Фронт работ понял?

– А то, так точно, вашсиятельство. – Тихон за малым не козырнул. Но не козырнул бы – не воинского сословия.

По отчётам Марины выходило, что пока лидер – свекла красная. Попробовал (образцы хранились у неё отдельно) на вкус – сахар и сахар. Чуть горьковатый, но пока у нас карамель вся горьковатая. Не мёд, придётся с уценкой торговать. С дисконтом. Но всё равно отобьётся. И жмых для скотины бесплатный, а скотины у нас сильно прибавилось – уйма возниц таскает грузы от Аквилеи, даже без учёта, что я увёл замковую сотню. Но отдельно она сказала, что ей кажется, что есть белая круглая, у неё похожий выход, правда, пока опытов было мало – её пока мало привозили.

– Пробуй, Марин, – благословил я. – И это… Как найдёшь самый выгодный сорт – озадачь Рохелео, нового помощника Ансельмо, пусть привезёт специалистов и семена – будем выращивать такую у себя. Пока в небольших количествах.

– Ты ж говорил, что отдашь всё на откуп северянам? И не станешь их «топить», конкурируя? – с лёгкой издевкой улыбнулась она.

– А как они мне поверят, что я могу сделать это, если у меня не будет своих посадок и своих приятных сортов? – парировал я.

– Не доверяешь ты людям, твоё сиятельство, – улыбнувшись, покачал головой стоящий рядом Тихон.

– Я никому не доверяю, – улыбнулся в ответ я. – Люди по природе своей скоты. Так что работайте. Жду отчёта по результатам и ваши выводы. Всегда надо иметь план «Б», на случай, если партнёры тебя «кинут».

– Сделаем, ваше сиятельство, – присела в реверансе Марина.

* * *

– Трое, Рикардо, – задумчиво покачал головой Вермунд. Мы стояли около работающего колеса и «курили» – разговаривали о важном. Свита топталась, занимаясь своими делами, в стороне. – Всего трое. Остальные хандрят. Первый мой объезд настрой у всех был благодушный, но они думали, позже ты лично объедешь всех, со всеми «перетрёшь» за жизнь, примешь присягу. И, думаю, вернись ты из под Магдалены, проблем не было. Да даже и не вернись, съездил бы в свой поход и вернулся бы сейчас – то же самое. Но то, что ты натворил в этой несвятой святой… – Консул заохал. – Они все как с цепи сорвались. Дескать, пока граф не объяснит что к чему, почему собрался гнобить и уничтожать нас, баронов, хрен ему, а не арьербан.

– Суки! – лаконично выдал я, скрежеща зубами. Двадцать три минус пять кто под Феррейросом, и минус три… Пятнадцать. Пятнадцать мать его баронов против меня!

– Последние слова почти всех, что, как начнётся набег – сами придут к Кривому Ручью. Но, Ричи, это не дело. Скажи хоть, что задумал, и стоило ли оно этого? Ты же понимаешь, что освободив ВСЕХ, ты подрываешь устои? Ты разрушил свою экономику, а завтра рухнет и их, когда ИХ люди побегут за свободой К ТЕБЕ. Как не быть на тебя злыми?

– Но и с этими тремя, получается, не всё гладко, да? – ухмыльнулся я. Вермунд лаконично молчал. – Что там не так?

– Доверие авансом. В кредит, – выдавил он. – Хотят переговорить с тобой, и только после примут решение. Ты чудишь во всеобщем понимании. Делаешь нелогичные вещи. Да, борьба с разбойниками – святая миссия. Но проехать ради неё пол-королевства, бросив родное графство в канун набега? А потом – зачем ты сжёг Картагену? Она не то, что была лояльна к нам, но положительно нейтральна. Графство закупало там львиную долю оружия. А теперь они не продадут, даже если быстро восстановят все мастерские. А где взять?

– Плевать. – Я зло усмехнулся, ибо понимал, что это на самом деле жопа. Но вернуть назад ничего не мог. А мог бы – один фиг поступил бы также. – Мы будем ковать своё оружие. И свои доспехи. Говорят, Дорофей сильно улучшил качество стали.

– Улучшить улучшил… – Новый тяжёлый вздох. – А сколько нам потребуется времени для этого? Но проблема не сами мастерские – проблема в железе. У нас нет своего железа, а тут ты ещё и с Феррейросом подгадил. Проблема его привезти. И везти придётся по Белой. Мимо владений Картагены. А потом переть возами по степи. Сейчас хорошо, лето, сухо. А к осени зарядят дожди – что тогда? Твоя виа будет нескоро, очень нескоро!

– А это здравая мысль, Вермунд. Всё, решено! – воскликнул я, словив неожиданный «приход». Мысль вертелась в голове, но чётко оформилась, что надо поступить так, и срочно – только что. – Здесь, в Пуэбло, делаем экспериментальную базу. Разрабатываем новое и выпускаем стандарты. Носновные производства разместим в устье Светлой! – Радость из меня так и лучилась, обескураженный Вермунд непонимающе отшатнулся. – Адольфо! – закричал я.

Канцлер, беседующий вдали с мастеровыми, встрепенулся и пулей помчался ко мне.

– Слушаю, вашсиятельство…

Он определённо меня боится. Правда, не знаю, почему. Вроде бы я отказался от дальнейших отношений с его женой, и он должен это понимать. А может тут наоборот всё, и моя связь с его женой – гарантия его устойчивости? Я не смогу «утопить» его из личной привязанности к его супруге? Ибо разводов тут нет, и такая связь в реалиях этого мира– оптимальная стратегия карьерного роста. Эстер своего Марко также «в люди» передком вывезла, за какие-то два или три года со службы на дальнем фронтире оказалась в замке графа и даже в его постели. Подумаю как-нибудь на досуге.

– Иди в замок, пиши от моего имени письмо Карлосу Шестому Серторию, – нахмурил я брови, не выходя из образа. – Прошение о закладке нового города на Рио-Бланко. Пусть НЕМЕДЛЕННО пришлёт кого-нибудь для открытия. И параллельно письмо в Южную Епархию – пусть пришлют для оного же своего священника.

– А Аквилея? Тамошний священник… – за пнулся канцлер, и под моим тяжёлым взглядом замолчал.

– К чёрту Аквилею! У нас будет свой диоцез. – Кажется у меня от вырисовавшихся перспектив даже руки подрагивать начали. – Хочу, чтобы город освещал посланник епископа. Напиши, пусть подумают у себя в Овьедо, кого туда направить. Выделим под этот диоцез треть графства. Кстати, оставшуюся треть тоже неплохо было бы сделать независимым диоцезом, с резиденцией прелата тут, в будущем городе. – Топнул ногой, показывая, в каком именно. – Пуэбло скоро сильно вырастет, так что это будет по статусу.

– Но… – Что «но» канцлер сформулировать не смог.

– Опиши, что планируется, что данный город будет людным и густонаселённым… Лет через двадцать, – продолжал я. – Оба города, и на реке, и столица графства. Пока будем подчиняться прелату Аквилеи, но чтобы они не теряли время и думали, кого сюда назначить. А потому сам понимаешь, освятить город лучше их человеку, не связанному с прелатом аквилейского диоцеза.

– Рикардо, лезешь в игры не своего уровня! – повысил голос Вермунд. – Это… Это капец высокая политика! – Вермунду было не по себе. Вояка от рождения, не лез в настолько высокие материи. Понимаю. Но согласиться не могу. Опасно – да, но не обеспечу себе тыл со стороны «своих» церковников, критично от меня зависящих – не выйду на высший политический уровень. А сейчас я лишь обозначаю намерения, просто черчу линии, в которых буду работать – умные люди поймут и поддержат, а с дураками разговор будет коротким. Мне ж только повод нужен десятину не платить, не забыли?

– Никак нет, сеньор консул! – показно вытянулся я. – Пока не лезу. Пока лишь пытаюсь оградить свой будущий город от попыток аквилейцев устанавливать там свои порядки, опираясь на церковную кафедру.

Консул вздохнул, заскрежетал зубами. Глянул на канцлера и выдавил:

– Вот и подумай, Адольфо, кого туда отправить, чтобы донёс до епископа позицию графа. Граф сейчас в Лимессию свалит, нам с тобой это разгребать. Как обычно впрочем. Так что не прогадай.

– Разрешите идти думать? – скукожился канцлер.

– Иди. Закончу с экскурсией, вернусь в замок, письма подпишу, и с утра фельдъегерской службой отправляй гонцов, – махнул я рукой в сторону каменной твердыни и доминирующего над окружающей степью высоченного донжона. – Охрану не жалей – пусть выглядят представительно.

– Есть, ваше сиятельство. – Канцлер попытался по-военному вытянуться – не получилось, но затем развернулся и ушёл, как типичная гражданская размазня. Что не могло не вызвать у нас улыбку.

– Знаешь, Ричи, – потянул ему вслед Вермунд, – я думаю, ты сильно спешишь. Но не буду стращать – может оно и к лучшему? Отец твой, вон, не спешил, но по сути так ничего и не сделал для графства. Хотел, очень хотел! Планы вселенские строил. Но как начинал за них браться – такое всплывало, что только успевал старое разгребать.

Консул помолчал, причмокнул, и завершил мудрой мыслью и своим главным опасением.

– Лишь бы у тебя сил хватило всё начатое потянуть. И дотянуть хоть до какого-то конца.

Диоцез – территориальное объединение нескольких приходов в католической церкви. Возглавляет прелат. Две трети графства Пуэбло входит в диоцез с центром в Новой Аквилее, треть – северные баронства и префектуры – в небольшой диоцез с центром в Магдалене; данные диоцезы сложились задолго до откалывания данных городов от графства, но в текущей ситуации графов Пуэбло это несколько напрягает. И отдельный диоцез – за Кривым Ручьём, в Лимессии. Рикардо хочет обзавестись собственным не зависимым от соседей прелатом, подтекст – после прелатской кафедры может последовать и епископская. А собственное епископство это событие, в российских реалиях сравнимое по значению с собственным патриаршим престолом в отдельно взятой небольшой стране. В общем, Ричи нарывается, заранее стеллит мины, которые после рассчитывает подорвать.

Сеньоры бароны шли со своими сотнями, и по оценке Вермунда, должны подойти к завтрашнему дню. Отсюда же мы должны вместе направиться за Кривой Ручей – по первоначальной задумке. Я же хотел вначале вернуться в Феррейрос. А там у меня пять сотен (четыре, но не будем столь щепетильными) орлов, жаждущих поиметь добычи, чтобы окупить своё там стояние. И новые лица с одной стороны как бы нужны – хрена ли, четыре сотни осаждают город, в котором населения тысяч пять-семь! И две с половиной сотни своих рыцарей – городской полк под предводительством примипила Лютого, мать его за ногу. Что стоит прорвать осаду?

Но на самом деле баронов защищает не столько численность, сколько нежелание горожан пролить кровь. Если они начнут первые – им прилетит от меня полноценная ответка, и я не буду церемониться – после Картагены это все понимают. Они и так подставились с королём, точнее подставили короля, захотев ограбить проект строительства виа с его же участием, и мои пусть неумелые, но эффективные действия по донесению нужной информации относительно их поступка с самой неприглядной стороны в среде дворянства королевства сделали чёрное дело – никакой симпатии к горожанам со стороны населения, любого из сословий, нет. Ах да, ещё и Сильвестр о них где-то поёт, а местная сеть ОБС быстро информацию разносит. Не могут они оружно напасть. Не на четыре сотни опытных профессионалов. Пока не покажу слабость, а пока вроде бог миловал.

В общем, Алькатрас и компания хочет средства от доения города после осады себе. И делиться с новоприбывшими неохота, а они доли потребуют. Хотя казалось бы, чем больше баронов соберу под бастионами, тем быстрее горожане сдадутся, но тут я вынужден поступить не как эффективнее, а как хотят мои люди. Вот оно, главное ограничение феодала, о котором только в книжках читал! Феодал НЕ МОЖЕТ поступать, как надо, как быстрее и выгоднее. Ибо ему подчиняются люди, у которых свои интересы, и чтобы они за тебя сражались, их надо, блин, ублажить. И хоть трава не расти. Часто в той истории были события, когда погоня за такими вот интересами стоили проигранных войн и потерянных городов и даже провинций, а то и развала государств. И только теперь понимаю, что невозможно сделать иначе, и аргумент «если б там был я…» не канает. И ты б там ничего не сделал даже с послезнанием.

Но обсуждения баронов резко прервались – к нам приехала моя ненаглядная. Она самая, лекарка Анабель. На своей видавшей виды бричке – так и не выучилась ездить верхом, не хочет. В сопровождении пятёрки ветеранов Эстебана. Угу, он тут феодал почище меня, оказывается; ему в моём же замке подчиняется более сотни бойцов, которых я не могу назвать своими. Правда они почти все или старые, или наоборот, слишком юные, или увечные, но ещё способные выполнять охранные функции. Однако местами я этого минюста уже боюсь! Без меня и моей личной сотни в замке он полноправный хозяин! Да шучу я, но за последние пару месяцев замок реально стал похож на боевую крепость, кишащую войсками, даже без кадрового гарнизона.

Как мы целовались с этой блонди у всех на виду не буду рассказывать – мне было плевать, кто что подумает. Моя женщина и точка. Было важно только то, что я к ней чувствовую. А чувствовал я жжение в груди и дикую щенячью радость при виде её черт лица, чувствовал кайф от запаха её волос… Кстати, провонявшихся плесенью, что в местных реалиях придавало шарма. А ещё я вдруг понял, что мне-Роме она… Нравится не сильно. Девчонка и девчонка, с пивком потянет. И это даже без осознания, что внутри неё бабушка – а с осознанием её акции падают ещё больше. Для меня-Ромы лекарка – лишь очень клёвый и удобный секс-тренажёр, наверное, да объект, с кем можно потрепаться за жизнь… За ПРОШЛУЮ жизнь, без стеснений и приукрасов. А вот сидящий внутри Рикардо… У него реально сносит от лекарки крышу. И когда я осознал этот дуализм, чуть не отшатнулся от неё, вовремя взяв себя в руки. Мы с ним одно целое, и пусть думаю и осознаю себя как Рома, этот местный перец всё равно никуда не делся. И воздействует на меня на химическом уровне. Надо принять это, а позже, когда вновь буду куда-то долго и нудно скакать, подумать, как к этому относиться.

Кстати, теперь понимаю его желание трахнуть сию сеньориту. Он не потерял берега, когда приказал тащить её в замок. Он просто спьяну, чувствуя себя героем в окружении прихлебателей, пытался реализовать комплекс и страх – ибо ведьм тут принято опасаться. Не то, что убьют – не все могут убивать, как Анабель и её наставница. Но они же, блин, тебя лечат! Завтра они тебе жизнь будут спасать!

Такие вот пирожки с котятами.

Простояв среди поля у колеса с полчаса, наобнимавшись, как есть, пешком (тут недалеко) пошли к её мастерской.

– Я приказала всё огородить двойным кольцом, – начала просвещать бельгийка. – Астрид уговаривать не пришлось: как только я рассказала, что такое промышленный шпионаж и как чужаки могут украсть у нас секрет, мгновенно отреагировала, и следующим же вечером и забор был поставлен, и внутренний частокол с башенками ко контуру, и собственно мастерские.

Оглядел это великолепие. Да, сестрёнка не пожалела ни трудочасов, ни материала – аптекарская мастерская, как её тут уже прозвали, представляла собой неприступную крепость с контрольно-следовой полосой между внешним забором и внутренним частоколом с башенками. М-да.

– Там сейчас работают четыре помощницы, – продолжала бельгийка. – Они на особом контроле у Вермунда, он их охраняет. Воины там тоже особые, лично Вермунд ставил. Доверенные.

Угу, целый десяток гвардов перевёл из замка сюда, ослабляя и без того лишённую рыцарей крепость, отдавая её минюстовцам Эстебана. Но последнее я поругал про себя – не чего сор из избы выносить.

– Армия не должна заниматься внутренней безопасностью, – усмехнулся вместо этого вслух. – Я привёз из похода претора, то есть главу моей полиции. Да-да, Клавдий из Магдалены. Сходи к нему, прямо сегодня вечером, объясни ситуацию. Твоих девочек и стражей, могут перекупить злые и завистливые люди. Девочки – существа слабые и по природе болтливые, а воины это наёмники, они продают себя и априори ненадёжны. Тут нужно создавать оперчасть… Или как это называется. А это уже уровень контрразведки, вояки не потянут.

Своим делом, любым, должны заниматься профессионалы. Солдаты – скакать, стрелять и воевать. А полиция – искать преступников и предотвращать преступления. Оперативная работа, сеть стукачей, тайный пригляд за нужными личностями, выявление нестыковок и девиаций поведения ключевых персон на политическом поле графства… Ну, ты понимаешь куда я клоню.

– Рома, ты такой забавный. – Она прижалась ко мне плечом. – Такой юный, а так рассуждаешь. Да и все сказанные тобой слова ТУТ воспринимаются… – Она захихикала, но я видел, это нервное. Анабель все мои шаги всецело одобряет.

– … В общем, он спец – пусть думает, как это сделать, – закончил я. – И он же пусть подбирает охрану.

– Поняла. Девиаций поведения… А ты знаешь умные слова. Рома! Я имею в виду тебя как Рому. – Она рассмеялась.

– Ну, у меня вообще-то гуманитарная вышка. – Я чуть не обиделся. Зря она так.

– Извини. Анабель поняла, что перегнула с насмешками. – Я просто серьёзных научных слов вечность не слышала. Я ж на два года дольше тебя здесь. Да и ты появился и тут же свалил, бросив меня, нежную и ранимую, среди этих грубых мужланов. – Тычок локтем в рёбра.

– Ещё услышишь умные слова. – Из моей груди вырвался тяжёлый вздох. – И не только от меня. Впрочем, очень большая вероятность, что и я вместе с тобой их услышу, и совершенно не от местных, которых мы им научим.

Она поняла, напряглась.

– Кого-то встретил ещё? – Её глаза загорелись тревожным огнём. – Кого?

– Немца. – Решил не юлить, сказать как есть. – Солдата вермахта. Пришлось его убить – он был главой одного из отрядов разбойников, без вариантов.

– У-у-у-у… – Лобик лекарки смешно нахмурился, но она была на самом деле разочарована. А ещё её не коробило слово «вермахт». Бельгийцы в нём не видят никакого негатива. Немцы – это свои парни. А что огребли в ВМВ – бывает. Война такая штука, что там постоянно кто-то огребает, у них опыта постоянных войн два последних тысячелетия.

И вообще, в ВМВ немцы только одно плохо делали – евреев убивали. Всё остальное фигня. Я уже писал про забой скота, не буду повторяться. Убийство скотины, животных, не может считаться предосудительным. В отличие от евреев. Так что солдат вермахта для неё как раз свой парень, в отличие от меня, совершенно чуждого ментально. А я, такой плохой, своего парня грохнул.

– Ладно, показывай. – Мы подошли к её вотчине и я сменил тему. Спорить и доказывать что-то бесполезно, а нам тут жизнь жить.

Больше всего поразила прихожка, в которой надо было снять верхнюю одежду, разуться, сесть на лавочку, перекинуть ноги, на той стороне обуться в специальные тканевые тапочки и одеть специальную же одежду – один из висящих в ряд на вешалке типовых халатов. Причём даже я должен был сделать это, плевать что граф. И все воины и сопровождающие. Сопровождали меня только министры (Адольфо убежал письма писать, все кроме него) и телохраны.

Что могу сказать о варочной самого крутого в этом мире лекарства? Помещение большое, но тёплое – крышу покрыли чем-то тёмным, чтобы грелась. А ещё тут полутьма, сыро, влажно, воняет… Плесенью. Стоят несколько бронзовых чанов разного размера в которых догоняется какая-то хрень – мне даже не разрешили внутрь посмотреть: «Грязи напустишь!». Отдельное светлое помещение – ручная центрифуга. Ага, зубчатые колёса а-ля Дорофей и компания приводят в движение вал, на котором подвешиваются две медные колбы, при вращении от центробежной силы поднимающиеся, как лопасти вертолёта. Да-да, колбы не из стекла, медь. Видно дорого, да и долго заказ ждать – своих стеклодувов в графстве пока нет. Анабель зажгла все лампы в помещении, тут стало совсем светло и мы всё-всё рассмотрели. А ещё здесь была идеальная чистота – ни соринки. Далее – фильтровальный стол. Конструкцию фильтра узнал – детали для него вёз весной из Аквилеи. Но прибавились и новые – впрочем, теперь же мастер Соломон у нас, вот и сделал. Фильтры – плотная ткань, наверное из моих замковых запасов. А это пресс. Совсем не такой, как в сахарной мастерской, и детали тоже узнаваемые. Отдельно – бочки с густым и вязким тёмным сиропом, видно, некондишен от Марины. Узнал по запаху, пробовать пальцем что-либо в лекарской мастерской не стоит. Сироп видимо забрали у нашей чернявой наглости пока дают и поставили тут, пока не забрала назад. Марина, как понял, зубами в производство вцепилась и хрен что-то даст. Для неё это как от сердца оторвать. А как разбавить бочку некондишена в кондишене без потери качества – любой опытный технолог на раз провернёт. А Марина уже опытный технолог – по глазам и словообороту почувствовал.

– Сырья хватает? – спросил Анабель, постучав по бочке костяшками пальцев.

– Да, слава богу, достаточно, – кивнула лекарка. – Хотя не будь твоего сахара… Карамели – перевели бы весь замковый мёд. – Довольно улыбнулась. – А он очень дорог тут, Рикардо, и очень ценен. Но в отличие от этой сучки (это она о Марине) мне дают всё, что попрошу, и, видишь, горшки, котлы, помощницы – всё в достатке. – Окинула мастерскую рукой. – И карамель тоже.

– Ещё будешь чаны ставить? Там, смотрю, места ещё много.

– Конечно. – Кивок. – Но… Зелье медленно растёт. Его нельзя сразу сделать сколько хочешь. Мастер Соломон сейчас должен ещё три котла отлить, на той неделе поставлю. А дальше, Рикардо, дело быстрее пойдёт. В геометрической прогрессии – знаешь что это?

Я презрительно фыркнул и удивил интеллектом.

– Экспоненциальный рост?

– Угу. – Довольный кивок и улыбка. – Чем дальше – тем больше сможем выпускать лекарства, но пока я выбираю куда пустить – на рост или на готовую продукцию. Рост завтра это хорошо, но людей лечит надо уже сейчас. А ведь скоро война, там сотни если не тысячи доз для раненых потребуются.

– Ладно, работай. Ты грамотная, знаешь, как лучше сделать. – Я тяжело, но облегчённо вздохнул. Ибо я действительно везучий попаданец, что у меня есть такое сокровище. – Скольких людей уже спасла?

– Шестнадцать человек. – Это произнёс рассматривающий центрифугу Эстебан. Полицейская рожа, учёт ведёт! У, сволочь! Это я в хорошем смысле. – Причём двое – мои воины. Ваше сиятельство, это лекарство – чудо господне, не иначе! – воскликнул он, глаза его радостно засияли. – Его можно за баснословные деньги продавать… Как только обеспечим замок и армию, конечно.

Мудрая оговорка, а то он мог и под раздачу попасть.

– Эстебан, есть идея насчёт этого, – вспомнил я старую задумку, ещё из Магдалены. – Как ты знаешь, для того, чтобы что-то продать, нужна реклама. А мы скоро поедем в Аквилею. Как приедем туда, нужен будет экспромт, импровизация, где мы применим это лекарство на ком-то из местных, организовав чудесное исцеление безнадёжного больного. А лучший экспромт, как ты знаешь, это тот, который ты подготовил собственными руками. Я не говорю, что нужно кого-то заразить чтобы вылечить, или ни дай бог сжульничать, но мне кажется, среди известных людей города может найтись немало безнадёжных умирающих горячо любимых родственников.

– А ты хитёр, сеньор граф! – Монах карикатурно погрозил мне пальцем. – И чем может помочь в этом деле смиренный слуга божий? – приложил руку к груди.

– Как чем? – усмехнулся я. – Связями. Поиском нужного больного к нужному моменту и раздуванием вокруг чудесного исцеления шумихи. А ещё у меня сейчас все загружены, больше озадачить некого. – А это втрая правда, актуальная, как и первая. – Ансельмо забит под завязку… Не кашляй, дружище, я тебя хвалю за усердие, – похлопал своего самого первого и пока что самого надёжного… Почти самого надёжного помощника. – Рохелео пока пусть обвыкается – он тут новый человек. Клавдий сможет, но ему пока лучше не светиться ни в Аквилее, ни в Магдалене – всему своё время. А на военных такое возлагать нельзя. А если ты скажешь, что у тебя нет в Аквилее связей среди влиятельных горожан – выгоню за наглую ложь, – картинно грозно я нахмурил брови.

– Граф, сделаем. – Эта наглая краснопёрая морда расплылась в довольной улыбке.

– А я не понимаю, а где хвосты ящериц? А где шкурки лягушек? – А это после долгих поисков повернул расстроенную мордашку Клавдий, проигнорировавший что о нём только что говорили. – По моим данным вы закупаете у местных эти ингридиенты в большом количестве. Плесень – да, вот она. Но ещё туда идёт известь, личинки жуков и… – Blyd'! – дошло до него. – Ох же sukabl'yad'! Suchiy potroh!

На его ошеломлённую рожу стоило посмотреть. Золотой бы отдал. Хорошо, что увидел – целый золотой сэкономил. – Ай да граф, ай да Ричи. Обвели! МЕНЯ обвели!

Я лишь улыбнулся в ответ.

– Клавдий, не прибедняйся. Секрет зелья – последнее, чем ты должен был эти пару месяцев заниматься. Разве нет?

– Так после банд и городского восстания это третья по важности тема… Была, – вскинул он нос.

– Клавдий, а что это за слова ты сейчас говорил? – А это расплылся в улыбке Вермунд. – Научишь?

– Поскачешь с его сиятельством с декаду конь в конь в одном походе – и сам научишься. А перевода не знаю, у него смотри. – Претор отмахнулся и пошёл изучать пресс.

– Секрет приготовления зелья знает только лишь Анабель, – произнёс я для всех. – Уважаемые, говорю для всех. Даже я не знаю, как его делать. И, дружище, не советую тебе его пытаться разведать. – Это Клавдию. – Ты запишешь на пергамент, а вдруг его стибрят нехорошие люди? Никаких записей! Да, и ещё, проведи-ка ты вечер с сеньоритой. И обмозгуй, какие меры безопасности надо ввести, чтобы секрет не украли. – Кивнул на лекарку, которая кивнул в ответ Клавдию.