Текст книги "Лето с капитаном Грантом"

Автор книги: Сергей Иванов

Соавторы: Наталья Хмелик,Сергей Александрович
сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 27 страниц)

– Зачем сейчас печку топить? – спросила нетерпеливая Юлька. – Мы же уходим на лыжах… На целый день. Да?

– Ну, целый день нам, пожалуй, не проходить, – резонно заметил Адмирал.

– Мы сюда вернемся, – мечтательно сказала тетя Марина, – а нас ждет тепло и горячая картошка. Да?

– Профессор, оставь ты картошку, сами почистим.

Разговоры самые обычные, самые житейские. Но лица, лица говорили совсем о другом. Как рады они видеть друг друга! И как хорошо им всем вместе! Потому что редко они встречаются. Когда еще придет чей-нибудь день рождения! Редко бывают дни рождения. А вот простое воскресенье, они все здесь и рады друг другу. И в следующее воскресенье снова приедут сюда.

Женя сидел прямо на полу, спиной прислонился к стенке.

– Андрей, как думаешь, можно сюда в следующий выходной взять одного человека?

– Адмирала спроси. А кого, Женя?

– Ну, одну девочку, в общем.

– Адмирал, у нас с Женей вопрос. Можно нам в следующее воскресенье пригласить еще двух человек?

Адмирал открывал консервы, он сурово глянул и сказал строго:

– Каких еще двух человек?

Все засмеялись, только мама глядела серьезно.

– Адмирал, – ответил Андрей, – мы за этих людей ручаемся, правда, Женя?

– Конечно. Мы ручаемся.

– Девчонок, что ли? – опять с напускной строгостью спросил Адмирал.

– Ну, вообще-то… – замямлил Женя. – А что?

Андрей ткнул его локтем в бок: чего темнить?

– Да, с нами приедут две девушки. Одну зовут Надежда Емельянова, очень хорошо на лыжах ходит. А другую как зовут, Женя?

Женя вдруг помрачнел и ответил:

– Там видно будет.

Андрей озадаченно замолк. Неужели Женя тоже хотел пригласить Надежду? А ведь очень может быть.

Лыжня сверкала, как фарфоровая, от елок ложились синие тени. Они шли долго, и каждое движение приносило радость и ощущение силы, легкости и здоровья. Наверное, есть такое чувство – чувство здоровья. Особенно в юности. Когда каждая мышца, каждая жилка отзывается солнцу, ветру. Когда ты счастлив только оттого, что живешь, двигаешься, дышишь.

Вон впереди прекрасная березовая роща. А вон прекрасная ложбина.

– Андрей! Давай вниз! – кричит Женя.

И они махнули с горы. Засвистело в ушах, дыхание остановилось от встречного ветра… Ветер скорости. Ловкий поворот, снег искрами из-под лыж.

Взрослые не так любят горы. Они предпочитают ровные поля и лесные просеки. Вика тоже не рвалась на горки. А эти двое летали со всех высот: в овраг, с пригорка, с высокого берега замерзшей речки. А потом опять шли все вместе и легко находили общий ритм, в котором легко и весело было шагать.

К вечеру они пришли в дом. Он стоял под толстой снежной крышей, в сумерках казался больше. Печка была теплой, они ели горячую картошку, которую сварила предусмотрительная Жадюга и закутала в теплое одеяло.

– Может быть, и есть что-нибудь на свете лучше, – мечтательно сказал Профессор, протирая запотевшие очки, – может быть, и есть. Только я не знаю. А вы?

Все молчали. Они были согласны с Профессором.

И тут Жадюга сказала:

– Сюрприз.

Все смотрели на нее, а она с видом фокусника вытащила из рюкзака банку соленых грибов.

– Ой, держите меня! – закричал дядя Павел. – Ну, Жадюга, ну, человек с большой буквы!

Они ели с наслаждением. Андрею даже показалось, что он узнает некоторые грибочки. Вот этот масленочек он нашел в молодом сосняке. А этот и этот – в бору, у дороги. И к шляпке прилипла сосновая иголочка. И все это было на Деме, в Башкирии, летом. Там под соснами был голубой мох. А в липовых рощах гудели пчелы. А у башкирских мальчишек узкие веселые черные глаза. И рыбу они ловят лучше всех мальчишек на свете.

Рядом с ним сидел Женя, его друг. Он ел картошку и грибы. Потом тихо сказал:

– Она не поедет, Андрей.

Андрей тоже так думал – Надежда Емельянова такой человек. Если ее позвать, а она вдруг возьмет и поедет, это будет уже не Надежда Емельянова, а совсем другая девочка.

– Не поедет, и не надо, – сказал Андрей. Ему почему-то казалось, что Женя ждет именно такого ответа. А когда наш лучший друг чего-то ждет, нельзя обманывать его ожиданий.

Когда попили чаю с черничным вареньем, которое тетя Катя тоже сварила в походе, все сидели разморенные, тихие, казались такими

красивыми.

– Кто будет мыть посуду? – спросил вдруг Андрей.

Он ждал, что каждый ответит: «Я!» После поездки на турбазу ему хотелось насладиться великодушием этой компании, такой замечательной. Но не такая благостная это компания. И Андрюшкину хитрость, видно, разгадали. Потому что несколько голосов дружно ответили:

– Ты помоешь.

– А что? Спросил же зачем-то.

– Вызвался.

Они хохотали. Андрей смотрел обиженно, потом рассмеялся вместе со всеми.

А посуду они с Женей вымыли очень быстро.

Почему-то считается, что друзья, если они друзья, все рассказывают друг другу, у них нет секретов. Наверное, это ерунда. В последнее время Андрей часто думает о том, что во всем есть – должна быть – своя культура. Культура чаепития даже. Когда не тянут чай с шумом и свистом из чашки, а пьют аккуратно, со вкусом, из красивых чашек или прозрачных стаканов. И чай хорошо заварен, он горячий. И разговор за чаем идет особенный, ласковый.

Культура туризма. Конечно, она есть. Туристы любят природу больше, чем все другие люди. И никогда не сломают живую ветку. И не бросят в лесу консервную банку или обертку от печенья. Они не шумят в лесу, они не возят с собой приемников и магнитофонов, потому что не хотят пугать птиц и сами любят тишину. И еще: они уважают друг друга и готовы помочь. И неправда, что у разных компаний разные порядки. Тот, кто кричит: «Я сюда отдыхать приехал, а не вкалывать!» – он не турист, в нем нет культуры.

И все, все на свете нуждается в культуре. Культура дружбы тоже существует. А как же? Конечно. Она в готовности понимать друга, его настроение, его нужду и печаль. И помогать, когда нужно. И не замечать, когда ему так лучше. И не расспрашивать. Не быть назойливым и любопытным. Мало ли что он хочет тебе рассказать. Мало ли чего он не хочет рассказывать. В первом классе они дружили бездумно, как два щенка или котенка. Теперь они взрослые люди. И все – другое, серьезнее и сложнее.

Кончалась зима. И скоро кончится последний учебный год. Прошел он, кажется, быстрее, чем каждый из предыдущих. Много событий принесла эта зима.

Андрей и Женя получили дипломы журнала «Квант». Олимпиада там была трудной, и победу можно было считать нелегкой.

Сегодня капли летят с крыш, как стеклянные горошины. В них, в каждой, горит солнце. Андрей и Женя возвращаются из школы. Есть такое вечное празднование свободы – это когда кончается учебный день. Сколько бы тебе ни было лет – хоть семь, хоть двенадцать, хоть почти шестнадцать. Все равно – ты вышел из школы, там ты ученик, у тебя обязанности, работа, дела. А сейчас – ты идешь по улице, и просвеченные солнцем сосульки сияют тебе навстречу, и красивая девушка идет навстречу, и быстрые облака пробегают над городом.

Мимо проехали «Жигули». Поравнявшись с ребятами, водитель съехал к обочине и обдал их весенней грязью. За стеклом была видна его смеющаяся физиономия. Он пошутил и смеялся. Потом поехал дальше, уже посередине дороги.

Андрей вытер лицо, хотел стереть грязь с куртки и тут увидел, что «Жигули», те самые, зелененькие, остановились у светофора. Он побежал вперед. Женя что-то крикнул, но Андрей бежал, хотя сам не знал, что собирается сделать. Догнав машину, он зачерпнул рукой грязь, швырнул это мерзкое месиво в открытое окно. Молодой шутник за рулем обалдело смотрел на Андрея. Андрей стоял на тротуаре – он ждал Женю. Ему было совершенно все равно, что предпримет теперь хозяин машины. Никаких эмоций. Андрей и не думал убегать, стоял. Женя встал рядом. Андрей не видел его, но знал, что Женя здесь, рядом.

Водитель вылез из машины и пошел на них. В руках он держал большую железяку. «Монтировка», – вспомнил Андрей название этой железяки. Водитель не был теперь таким веселым малым, он надвигался молча, не как человек, а как враждебная стихия. Не кричал и не ругался – просто шел. Было довольно страшно. Но ребята стояли. Чем ближе подходил водитель, тем медленнее он шел. Значит, хотел напугать, устрашить, добиться, чтобы побежали. Но Андрей и Женя не побегут. Каждый знал это и про себя, и про друга. И тогда водитель плюнул в снег и сказал:

– Встретимся еще.

Так всегда говорят, потерпев поражение.

Зажегся на светофоре зеленый свет. Значит, все это длилось около минуты? А показалось так долго. Уехали зеленые «Жигули».

Андрей и Женя не спеша двинулись дальше. Женя молчал, Андрей тоже. Потом Женя сказал:

– Наверное, так нельзя.

Андрей знал, что Женя скажет именно эти слова. Он их ждал, буквально этих самых слов: «Наверное, так нельзя».

– А как можно? Утереться и сделать вид, что так и надо?

– Не знаю. Но на хамство нельзя отвечать хамством. Ты же интеллигентный человек, а не такой, как он.

– Интеллигентный – не значит беспомощный и хлюпик. Хама надо учить. Может быть, он теперь подумает, прежде чем людей грязью обливать. Заметь, он это сделал нарочно.

– Да, я знаю.

– Он же – хамье законченное. Завтра женщину оскорбит. Послезавтра ребенка обидит. Ему что? Кругом непротивленцы ходят вроде тебя. А если ты такой добренький, чего же ты драться с ним собирался? А, Жень?

– Ну тебя в болото. Я же за тебя драться хотел, а не за твои сомнительные идеи…

Андрей и Женя простились на углу. Сколько раз они прощались на этом углу, с первого класса!

Андрей шел один. Вспомнил, как мама сказала, что он слишком жестко обошелся тогда со Славой. Теперь и Жене кажется, что Андрей переборщил. Может быть, Женя считает, что Андрей злой? А он ведь не злой, но может и разозлиться. Иногда человек должен злиться, а как же?

Андрей еще очень молодой, и, как у большинства молодых, у него много разных теорий. Одна, например, такая. Каждый поступок может стать началом привычки. Поступишь так один раз, другой – и ты уже привык так поступать. Вот сегодняшний случай. Спустил бы Андрей этому распоясавшемуся наглецу, а до этого – Славке с его бездушием и нахальством, и что? Глядишь, так и стал бы всегда всем спускать, сторониться борьбы за свое достоинство. И отвык бы давать отпор, и ходил бы всю жизнь в обиженных. Нет, поступать надо так, как считаешь правильным, а не глотать из трусости чужое хамство.

Вот если бы научиться не обижаться, а быть выше этого… Но кто это умеет? Может быть, один человек умеет – его мама.

Из почтового ящика Андрей вынул письмо. Глянул на конверт, удивился – письмо было от Славы, из Йошкар-Олы.

«Сначала я на тебя здорово разозлился. Потом, когда вернулся домой, заметил, что эта история не забывается. Говорю себе: плюнь и разотри. Но нет, не получается. Я много думал. И захотел перед тобой извиниться. Извини меня, Андрей. А не хочешь – как хочешь».

Андрей положил письмо в карман, на душе было радостно.

Нет отдельной туристской правды, нет специальной походной нравственности. Она одна на все времена года.