Текст книги "Лето с капитаном Грантом"

Автор книги: Сергей Иванов

Соавторы: Наталья Хмелик,Сергей Александрович
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц)

– Пойдет-пойдет, – сказал Коля Кусков. – Пятый отряд в рюкзак посадит и пойдет.

Против обыкновения Яна ничего не ответила, а просто рухнула за стол, взяла свой стакан компота. Так уж у нее было заведено: все начинали обед с первого, она – с компота.

Потом был тихий час, который она весь до последней минутки проспала – сурок сурком. Потом они отправились на «Птичку».

Перед выходом к ним в палату заглянула Валерия Павловна:

– Готовы? Мальчишки ждут!

Яна уже собиралась выйти, когда Валерия сказала:

– Девочки, ведь работать идем. Зачем вы так наряжаетесь?

К Яне это, собственно, отношения не имело. Ее наряд всегда был один: джинсы и какая-нибудь рубашечка. Это относилось к некоторым. К Богоявленской в первую очередь.

– Вот ты, Маша. Надела длинную юбку, как для танцев. Зачем?

– В длинном, Валерия Павловна, как раз танцевать неудобно.

– Ну все равно… Переоденься, я тебя прошу.

Все тактично потянулись к выходу.

– Видите, и «молнию» заело… – услышала Яна у себя за спиной голос Богоявленской.

– Ничего, давай помогу.

– Ладно, я переоденусь, но только для вас, учтите, Валерия Павловна!

– А пудру для кого с носа сотрешь?

– Ни для кого! – тихо, но твердо ответила Маша. – Вот вы учтите: я сейчас красивая, а я вообще склонна к полноте. Потом на меня, может, вообще не будут смотреть.

Яна вышла и прикрыла дверь. Больше слушать ей было неудобно… А все же Валерия – как она спокойно Богоявленскую уговорила. И правильно! Там работницы в спецовках, а эта придет длинной юбкой сиять. Но как все же Валерия: без крика. И причем слова – самые простые. Только, может, голосом особенным. А Машка надо же: «Я склонна к полноте…» Яна вспомнила Машину фигуру: да, действительно склонна! Но ты подумай: такая царица-королица и вдруг призналась в своем самом, можно сказать, кошмарном ужасе. И причем только Валерии…

По дороге на птицефабрику Яна шла рядом с Валерией Павловной. Народ по жаре плелся кое-как (червяк номер один). А они две шагали впереди.

– Можно у вас спросить, Валерия Павловна… Вы, такая… ну… умная, а работаете воспитательницей! – И, перехватив взгляд Валерии: – Нет, я вас уважаю, вы же знаете! Но как-то…

– Потому, Яна, ты меня и уважаешь, что я на своем месте.

Сколько-то времени они шли молча, и Яна переваривала услышанное.

– А ты не хочешь быть педагогом?

– Я?! Что вы! – так она сказала эту фразу, словно хотела добавить: «Что я, с ума сошла?!» – да постеснялась.

«Выходит, опять прав Олег» – подумала Валерия Павловна. И тут же стала выскребать из души своей неприязнь, возникшую вдруг к Яне.

А ничего не подозревавшая Яна все думала о той фразе. Выходит, как же? Можно стать кем хочешь?.. Лишь бы на своем месте… Уж Валерия не станет врать из воспитательных целей!

Очень смутно и глубоко ей подумалось, сколько всего важного для себя она узнаёт от этих много лет известных ей людей.

Неожиданно она сказала:

– Валерия Павловна, давайте на третью смену Шереметьева вернем!

– Он тебе… нравится? – спросила воспитательница.

– Ну, в общем… У меня не только эти соображения.

Валерия Павловна заставила себя не улыбнуться:

– Это, Яночка, надо с начальником…

– Ну а в принципе вы как?

– Позволь на этот вопрос не отвечать.

После ужина Яна пришла в Замок покаяния.

– Вы курите, Олег Семеныч?

Он ответил ей твердым и совсем не ласковым взглядом: а хорош ли твой вопрос?

– Подарок вам принесла. – Яна положила на стол затасканную пачку «БТ».

Начальник раскрыл ее – штук десяти не хватало.

– Курила еще?

– Нет.

Они посмотрели друг на друга.

– Ты чего улыбаешься, Янина?

– Я дело себе нашла, Олег Семеныч…

– Да уж… – Наконец он сообразил: – Ты что торгуешься, а? Чего тебе надо?

– Верните Шеремета, Олег Семеныч!

Он молчал, сощурив глаза и глядя в окно, как она когда-то.

– Вопрос сложный.

– Почему?

– Потому что он сам не поедет!

– А вы его попросите!

Начальник удивленно посмотрел на нее. Увидел ее совершенно серьезные глаза.

– Ну ты даешь, Янка!

Глава восьмая
НОЧЬ ПРИВИДЕНИЙ

– Слушай, Денис, это что-то новенькое.

Они в нерешительности постояли перед раскрытым окном девчоночьей «Палаты Сов»: неудобно вроде… А впрочем, какая ерунда… И залезли.

Во втором отряде было тринадцать мальчишек, они все прекрасно умещались в одной большой комнате. А девчонок во втором отряде скопилось двадцать с лишним. Их пришлось делить на две палаты. В одной верховодила Ветка. И вскоре там на двери появилась табличка: «Веселые, Единодушные, Толковые Амазонки» (сокращенно ВЕТА).

Мальчишечья палата почти сразу откликнулась скромным плакатиком, на котором был изображен покойник в гробу. Скрюченные пальцы его цепко держали зажженную свечку. Под плакатиком была лаконичная подпись: «Он вошел без стука».

Вторая палата девочек долго ничего не вывешивала на своих дверях. Наконец разродились! Однажды утром все увидели темно-синюю вывеску: «Палата Сов». Написана она была тем строгим и в то же время пресным шрифтом, которым обычно пишется: «Учительская», «Канцелярия» и другие подобные слова.

– Что это еще за «Сов»? – небрежно поинтересовался Алька.

– Просто «Сов»! – ответила Федосеева повышенным тоном.

– А что там внутри?

– А это тайна!

Что ж, да будет так! И к обеду вместо «Палата Сов» стояло «Палата Сом».

После тихого часа надпись под рисунком покойника на мальчишечьих дверях имела следующий вид: «Я вошел без стука. Лимонов».

Стороны не стали обмениваться гневными дипломатическими нотами, не стали апеллировать к Ольге Петровне. Но, вернув своим табличкам прежний вид, решили прекратить холодную войну – для общего блага.

Тайна «Сов» между тем оставалась тайной. Потому что как узнаешь?

Войти в чужую палату было как-то неловко: все-таки это «Маяк», а не проходной двор. Тем более в палату девчонок.

Хм… а почему обязательно «войти»? Можно… проникнуть.

Итак, Алька и Денис решили через окно проникнуть в «Палату Сов». Как мы помним, немного посомневались, но когда увидели нечто… нечто висящее на стене, сомнения их испарились окончательно.

То была тайная стенгазета!

Если прежде кто-то мог еще не понять, что это за «Сов» несусветное, теперь все становилось очевидно. В четырех углах газеты были нарисованы довольно рахитичные, но узнаваемые птицы – совы.

Далее мальчишки прочитали следующий текст: «Стенгазета – Совы (причем ночные). Наш девиз: «Главное, совята, ночью не уснуть!!» Распорядок дня: 1. Процесс пищеварения. 2. Глубокомысленные идеи. 3. Большой процесс пищеварения. 4. Час мучений. 5. Малый процесс пищеварения. 6. Разные делишки. 7. Последний в этом дне процесс пищеварения. 8. Ночные похождения… Сегодня в палате «Совы»…

– То было «Сов», то стало «Совы», – заметил Алька небрежно.

Денис в ответ лишь пожал плечами.

«Сегодня в палате «Совы» состоится конкурс страшных историй. Администрация. Ответственная Яблокова Наталиада… В палате состоится международный вечер анИкдотов. Ответственная Федосеева Алифинтандия».

– Острят, – заметил Алька тем же тоном. И Денис снова пожал плечами.

«Вечер мод. Просим всех приобретать вечерние платья, туфли, головные уборы, парики, украшения. Начистить черепа и наточить зубы. Ответственная Городничева Ольгинтесса». Все, больше в этой газете не было ни слова.

– Да, Денис, это что-то новенькое. – Начищенные черепа и наточенные зубы произвели на Альку благоприятное впечатление.

– Что-то новенькое, но что-то глупенькое.

– Новенькое, глупенькое, но в этом что-то есть. Кое-какая идейка.

– Только давай сперва растворимся. Пока эти совы не прилетели и не раскудахтались.

Уже в беседке Лимонов изложил свою «идейку» (которая для нас пока остается тайной), и Денис серьезно сказал:

– Гениально, Алик. Надо немедленно осуществлять! Пошли к народу.

– Не так просто, Денис. – В голосе Альки зазвучал благородный металл. – Как честные люди, мы должны принять этих совушек-джинсовушек к себе в соавторы.

Другой бы, конечно, крикнул: «Да брось ты, муть какая! Мы первые придумали, а они пусть сидят со своими начищенными зубами!»

Но не таков был Денис. И потом, посудите сами: куда интересней сперва еще помучиться с разными там соавторицами и уж только потом…

– Тогда прими и мое условие. Мы устраиваем им три тайных экзамена. Выдержат – пусть будут соавторами.

И они скрепили договор каменным рукопожатием.

Первое испытание было назначено «совам» на сегодняшнюю ночь.

– Ты спи, а я не буду, – прошептал Денис.

– Захрапишь раньше меня!

– Прекрати. Я давно уже не болтун!

Алька подумал, что не худо бы его все-таки проверить, однако быстро уснул, потому что выражение старшей пионервожатой Ани «день как жизнь» очень даже относилось и к нему самому.

Увы, уснул и Денис. Но проспал ровно до двенадцати часов ночи. В эту минуту словно кто-то подтолкнул его в бок. Денис открыл глаза, испуганно сунул руку под подушку, поднес к глазам светящиеся часы: стрелки сливались в одну торжественную линию. Денис с удовольствием подумал про особую временную чуткость, которая осталась у него от древних предков… На самом деле его разбудил Гена Савелов, который частенько разговаривал во сне,

– Э, Алька… – он подергал за ухо лимоновскую подушку. – Тихо ты! – и потом торжественно: – Сейчас ровно полночь!

Они надели штаны и босиком, для особой неслышимости, вышли в коридор. Постояли у совиной двери – как часовые не то призраки. Тишина. Спят? Но даже сопения их не слышно. Вымерли они там, что ли?

Алька мотнул головой, они вышли на улицу, прокрались вдоль отрядного дома на ту сторону, куда выходили окна спален. «Палата Сов», несмотря на требования гигиены, оказалась наглухо закупоренной. Лишь одна форточка была открыта. Денис присел, Алька цепко влез ему на плечи. Чувствуя в себе штангиста или, по крайней мере, Вадима Купцова, Денис встал на прямые ноги, и Алькина физиономия оказалась как раз перед открытой форткой. Несколько мгновений он слушал, потом сказал почти в полный голос и презрительно:

– Храпят джинсовушки!

Денис спустил его на землю, с удовольствием распрямился:

– Один – ноль против их соавторства уже имеем!

Ведь, как утверждала (врала!) стенгазета, нынешней ночью должен был состояться «Конкурс страшных историй».

Следующий тур секретных испытаний был назначен на шестнадцать часов ноль-пять минут следующего дня. То есть на то время, когда в «Маяке» кончается тихий час (шестнадцать часов), народ успевает встать и более-менее привести себя в порядок (ноль-пять минут).

– Почему это время? – говорил Алька голосом научного сотрудника. – Могу объяснить очень подробно. Нам оно подходит по двум пунктам. Первое – все эти… птицы будут в сборе. Второе – мозги у них еще до конца не проснутся, значит, врать и притворяться смогут не в полную силу.

Перед обедом они отвели в сторону Наташу Яблокову, с которой были в самых конкретных отношениях: как-никак играли за одну футбольную команду.

– Э, Наталь, мы с Алькой имеем к совам один очень серьезный разговор. Согласны, сегодня сразу после… – Денис выдержал паузу, – после «часа мучений»?

Яблокова сделала страшные глаза и, ничего не сказав, ушла. Однако перед тем как укладываться на тихий час, она подошла к палате ребят и, подчеркнуто не заглядывая туда, крикнула:

– Денис Лебедев там?

Денис сунул майку обратно в штаны и вышел.

– Мы согласны, – сказала Наташа с холодностью официального лица.

– Мы так и думали. В шестнадцать ноль-пять. Сверим часы.

– В шестнадцать ноль-десять! Сверим часы!

В шестнадцать десять (а вовсе не ноль-десять, как выражалась Яблокова) они постучали в дверь совиной палаты. Да, постучали. Но уж, естественно, ногой – не требуйте слишком многого!

Совы сейчас были похожи скорее на стаю решительных воробьев, которые завидели сороку.

– Несколько предварительных вопросов, – сказал Алька и довольно-таки нагло сел на стол. Так у них было договорено, у этих артистов… А Денис скромно стал к окну.

– Вопрос первый. Кто такие вурдалаки?

– А чегой-то вы тут?.. – начала Яблокова.

– Ответьте-ответьте. Не пожалеете!

Однако совы лишь хлопали глазами, как, впрочем, и положено совам.

– Ясно. А кто такие упыри?

– Алик, а это действительно важно? – спросила Федосеева, стараясь сохранить достоинство.

– А кто такие вампиры? – безжалостно орал Алька.

– Господи! – обрадовалась Федосеева, – Упыри – это знаешь кто?.. Они были слугами у вампиров!

Алька бросил быстрый взгляд на Дениса: спецподготовка джинсовушек была на нуле. Денис едва заметно кивнул и начал свою роль:

– Слушай, кончай, Алька! Что ты со своими этими… Остришь все время без продыху! У меня, понимаете, девчонки, сестра есть…ну, в одном городе. И она себе хочет сшить платье… с такими вот вставными рукавами. А я как раз не знаю…

– Во-первых, не вставными, а вшивными! – веско заметила Федосеева.

– Да сейчас так никто не носит! – закричала Городничева. Она буквально схватила лист бумаги и карандаш. – Смотри, Денис! Здесь вот так вот убирается, потом вот тут можно пройму…

Заговорщикам сразу стало ясно, кто рисовал тех инкубаторских сов из стенгазеты. Впрочем, не в том была их задача.

А девчонки с душевным жаром продолжали обсуждать предполагаемое платье. Денис и Алька обменялись красноречивыми взглядами: не знают, кто такой упырь, зато хоть сто лекций тебе прочитают про воланы и рюши… и это их мы хотели принять в соавторы гениальной идеи!

Однако они решили выдержать до конца: раз намечено три испытания, пусть три и будет.

– Да умолкните вы! – закричал Алька. – Во завелись! С вами не то что на полдник – на ужин опоздаешь!

Денис предательски засмеялся. А девчонки, сбитые с толку, замолчали.

– Ладно, – сказал Алька без остановки, – это службишка, не служба. Служба будет впереди.

Совы чувствовали: что-то происходит, что-то делают с ними. Какие-то ни с того ни с сего вопросы. И этот неблагородный и откровенный Денисов смех…

– Хотите, анекдотик вам расскажу на прощанье? – все тем же клоунским и каким-то обидным тоном продолжал Лимонов. – Померла одна очень богатая женщина. И ее похоронили. Она лежала вся в драгоценностях, как в снегу… Только вы садитесь сюда поближе.

Невольно они подчинились ему, милые девчонки: «умерла, драгоценности…» Они слушали, по-совиному округлив глаза.

– И вот один кладбищенский вор…

Это была действительно сильная история. Про то, как глухой ночью тот вор проник в склеп и начал раскапывать могилу, а камешки и песок скреблись у него по заступу.

Там и еще была масса жутких деталей – я просто не решаюсь их все приводить: как скрипела крышка гроба, когда он ее отдирал, и какой у мертвой баронессы был спокойный и будто внимательный взгляд.

У нее, наверное, от сотрясения глаза и открылись: вы же физику проходили?..

Девчонки завороженно кивнули.

– А вор между тем снял с покойницы все бриллианты, сапфиры и тому подобное. Только перстни не снимались. Тогда он вынул из-за пазухи огромный ножик, отрезал пальцы и ссыпал их во внутренний карман.

Все бы ничего, но эта Алькина подробность про пальцы, ссыпанные в карман, совсем загипнотизировала доверчивых сов. Вечернее солнце уже казалось не солнцем, а кровавою луной. Даже Денису стало как-то не по себе.

– И вот на следующую ночь дверь в доме кладбищенского вора сама собой распахнулась. Он закрывал ее три раза, потом услышал голос: «Отдай мои пальцы», – тихо сказал Алька.

В палате сов настала гробовая тишина.

– «Отдай мои пальцы», – повторил он тягучим шепотом.

И тут Денис, который заблаговременно расположился за спиною у бедных джинсовушек, рявкнул:

– «Отдай мои пальцы!!»

Не хватит никаких красок, чтоб описать произведенное этим криком действие.

Поэтому я опускаю следующие двадцать пять секунд и продолжаю рассказ прямо с двадцать шестой.

– Какая подлость! – сказала наконец Городничева, у которой с лица еще не сошли неровные красные пятна.

Другие вообще не могли вымолвить ни слова. Одна сова тихо плакала, словно получила двойку.

Пожалуй, наши экзаменаторы сами поняли, что хватили через край.

Но что ж теперь поделаешь, надо доводить дело до конца, и Алька решил огласить результаты:

– Спокойно, совы! Ну тихо же… Суть в том, что мы с Денисом придумали одну вещь. Но мы ее придумали, когда читали вашу стенгазету. И вот решили по справедливости взять вас в соавторы. Проверили… К сожалению, вы не годитесь.

– Сами вы не годитесь.

– Мы-то годимся. А вы вчера спали, как последние медведицы, хотя у вас была намечена ночь страшных рассказов. И вы не знаете элементарных загробных слов: «упырь», «вурдалак». Я уж не стал вас спрашивать про недотыкомку, клыкача и гоблинов. Зато про вытачки и рюшечки вы знаете всего навалом!

Совы молчали под тяжестью обвинений.

– Наконец мы рассказали вам детскую историю про обычнейшее беспалое привидение, а вы орали как зарезанные… Поэтому прощайте, совушки-джинсовушки!

– Ты умный, Лимонов, только не очень, – сказала Наташа Яблокова, которая, будучи спортсменкой, первая пришла в себя. – Да, не очень! И все твои расчеты дурацкие!.. Замолчи! Я тебя не перебивала!

– Правильно! – сказала сова, которая заплакала после Денисова вопля, Оксана Лабунская.

– Привидения для того и придумали, чтоб их бояться, понял ты, Лимонов? – продолжала Наташа. – Неужели вы такой простой вещи не понимаете? Значит, мы вели себя по-человечески, а не как истуканы вроде вас!

Алька и Денис переглянулись.

– В этом что-то есть, Денис. Привидения именно для того и существуют, чтобы их боялись, – это же факт. Выходит, джинсовушки все-таки прошли по конкурсу.

– Тихо! А те два испытания?

– Считай сам: за первое «неуд», за второе «неуд», за третье «отлично». Общая сумма: два плюс два плюс пять – девять. И значит, средний балл – тройка.

– Хм…

– Нечего и хмыкать. Надо их посвящать!

– Если мы только согласимся, понятно? – ответили совы.

«Согласитесь, куда вы денетесь», – хотел сказать Алька, но не сказал, а стал рассказывать, что они задумали. Совы слушали не перебивая.

Но как-то глупо жить, когда ты знаешь, а идущий с тобой рядом Осипов не знает. И вскоре они сообразили, что идея должна принадлежать всему отряду. Это казалось таким естественным и таким хорошим решением, что было даже странно, как до него не дошли сразу.

До ужина идея овладела умами всех жителей второго отряда. Ольга Петровна вдруг заметила, что среди ребят ее от одного к другому идет некий электрический шелест. Однако, сколько она ни старалась, уловить суть никак не могла.

Между тем шелест этот был не шелест, а тайный спор по поводу наиболее гениального воплощения гениальной идеи. Теперь они уже все стали ее соавторами!

Планы вспыхивали и гасли, словно мыльные пузыри. Второй отряд, рассредоточенный до ужина по различным кружкам, кажется, только и делал, что отпрашивался у руководителей и бегал друг к другу, чтоб выдать новую мысль и получить затем «полный назад». Возникали группировки, самые неожиданные причем. Ветка, Федосеева и Денис вступали в принципиальный бой с Козловой, Грошевым и Леней Осиповым.

Алька, который хоть и заявил, что находится над схваткой, был в обиде на всех, потому что его план был также отвергнут насмешливой толпой, как и все остальные. Задушив досаду, он пришел в «Умелые руки», где добрейший Гена Савелов учился строгать доски. «Вот он, – подумал Алька, – как он скажет, так пусть и будет, а то позор какой-то развели… Устами младенца глаголет истина».

Вообще Алька пришел сюда к Денису, чтобы найти какое-то разумное совместное решение. Но Денис в эти самые минуты убежал на секцию к легкоатлетам для приватной (то есть частной) консультации с Яблоковой, которая тоже сколачивала свою группу. Денис надеялся объединиться с нею.

Вообще все из второго отряда, кто должен был сейчас находиться в «Умелых руках», разбежались по своим делам. Один Савелов строгал себе да строгал… Они были с Алькой почти одинакового роста, но Алька все-таки повыше. Да и намного старше – на целый год!

– Ну, так что ты произнесешь, Савелий Иванович? – спросил он, стараясь скрыть свою покровительственность.

– А я не знаю, Аль. Я бы лично сбор устроил…

– Сбор?! Это ж тайна!

– Ну и что – тайна! Начос нам еще никогда не вредил.

– Какой Начос?!

– Ну мы же это для всей дружины делаем?

В этот миг на Альку снизошло прозрение. И как ты сам-то не додумался, ветеран несчастный… Если это устроить в общелагерном масштабе, они же все просто умрут от зависти, другие отряды!

– Запомни сегодняшнее число, – сказал он Савелову. – Я предрекаю, что ты станешь пророком!

В том, что сам он уже сейчас довольно близок к пророкам, Алька не сомневался.

И снова произошла короткая, но яростная борьба умов, и идея Савелова – Лимонова восторжествовала.

Самые умные поняли ее настоящую истинность, самые мирные согласились, чтобы прекратить междоусобицу, остальные просто махнули рукой под давлением большинства…

Начальник встретил Ольгу Петровну, когда она пришла к нему, с повышенным вниманием:

– Что такое вы с ними сделали сегодня – все бегают куда-то, мечутся?

– Это такие люди, которые, Олег Семеныч, все сами с собой делают! Короче говоря, вы и я приглашены на внеочередной сбор отряда.

– Да-а? Интересно, какая же тема?

– Будет нам с вами объявлено особо.

– Нормально. – Начальник улыбнулся. – Посеешь ветер – пожнешь бурю… Когда?

– Сразу после ужина. От танцев мы решили сегодня отказаться!

– Вот даже как. Дело серьезно!

Надо ли объяснять здесь, что танцами горячо интересовался каждый житель «Маяка». И если целый отряд добровольно отказывается от этого блага ради сбора, то выражение «дело серьезно» очень мало отражает суть надвигающегося происшествия.

В «Маяке» все пионерское отрядное «начальство» было сменным. Как неделя прошла – выбирают новых. Это делалось для того, чтоб побольше ребят научилось руководить и командовать. И еще – чтоб отдельные личности как раз не учились слишком «хорошо» руководить и командовать.

Сейчас председателем во втором отряде был Грошев. Он и открыл сбор… несколько деревянным голосом:

– Первое слово по справедливости предоставляется Лимонову.

Алька встал, чувствуя, что он сейчас бледный, что голос у него будет хрипеть. Хотел откашляться, но вспомнил, как все ораторы откашливаются перед началом речи.

– Вообще-то весь отряд уже знает… Мы хотим устроить Ночь Привидений.

«Так, дожили», – подумал начальник. Он посмотрел на Ольгу Петровну. Та растерянно улыбалась.

– Олег Семеныч, мы можем рассчитывать на согласие администрации? – грозно спросил Грошев, которому было поручено произнести именно эту формулировку.

– Сначала вы нам растолкуйте, что это за зверь…

Такой поворот тоже, пожалуй, не был для них неожиданностью. Ну конечно же растолкуют! Три часа только и делают, что…

– Каждому отряду свое привидение! – выпрыгнул Алька. – Это наш девиз.

И дальше пошли те самые чудесные планы, из-за которых разгорелся первый сыр-бор. Тут же, обрастая тучей подробностей, они все складывались в следующую неописуемую картину. Ровно в двенадцать (уж можно один-то раз, Олег Семеныч!) в каждую палату каждого отряда влетает привидение. Народ как ошпаренный несется наружу. И тут его встречает танец привидений…

– Упырей и вурдалаков, – со знанием дела перечисляла Федосеева, а Осипов думал: «Во умная!»

– И все, что ли? – спросил начальник. Народ молчал. – Ну, граждане, это, извините, чепуха. Сущая скука!

– Да вы хоть так-то разрешите! – закричал Лебедев. – А то специально говорите, чтоб не разрешать!

Начальник засмеялся, но не весело.

– Ты, Денис, попал не в яблочко, но где-то очень даже около… То, что мне за Ночь Привидений может нагореть, – это, наверное, вам понятно. Вот я и думаю, что пропадать, так уж с музыкой.

– Тут музыки вот сколько! – Ветка провела по горлу большим пальцем.

– Как раз очень мало музыки… Выдумки я имею в виду. На кого они все рассчитаны, эти белые балахоны? Только на пятый отряд. Вот их вы действительно напугаете до полусмерти… А остальные справедливо подумают, что группа товарищей просто объелась белены.

– Ну, кое-кого мы тоже пуганем будь здоров!

– Ребята! Разве нам это надо?

– Нам надо, чтоб было интересно, – тихо сказал Савелов.

– О! – обрадовался начальник. – Золотые слова.

– Пророк, – досадливо бросил Алька.

– И вот что я вам предлагаю, – сказал начальник. – Вы объявляетесь инициативной группой. Походи́те по отрядам, поговорите с народишком. Я хочу, чтоб в этом участвовал весь лагерь. И не как дрожащие от страха зрители, а как вполне равноправные привидения. И девиз предлагаю такой: «Смешно до ужаса». Если дружина пойдет за вами, отгрохаем отличное представление.

– До которого часа ночи? – быстро спросил Алька.

– Ну… решим там.

– Нет! Сейчас! – Он ковал железо, пока горячо.

– Хорошо… До полвторого.

По отряду пронесся шепот одобрения.

– А вот почему, Олег Семеныч, – спросил Лебедев с какой-то особой, одновременно и веселой и тоскливой интонацией, – почему вот вы берете чужую идею и переделываете ее… Интересно, я не спорю, но все равно как именно вы хотите?

«Да потому, что вы, Денис, сами точно не знаете, чего вам действительно хочется…» – так мог бы ответить начальник. Но не ответил.

Спать все ложились большими энтузиастами общелагерного мероприятия. Однако наутро многие из второго отряда относились к нему с заметным охлаждением. Причина была простая. Ведь условие какое: надо увлечь лагерь… А как? Приходишь и объявляешь: люди, готовится Ночь Привидений… Сразу спросят: что это за ночь, как она должна выглядеть?.. Ведь надо же что-то объяснять народу! А кроме пролетающих белых теней и скрежещущих зубами черепов, они ничего в своем воображении не имели.

– Что мы, в конце концов, нанялись за весь лагерь придумывать?! – бушевал Грошев.

– В том-то и дело, что именно нанялись, – невесело ответил Алька.

– Мы нанялись, – сказал Савелов, – но мы за весь лагерь этого никак не придумаем.

– Ну и чего делать? Значит, плюнуть, по-твоему?

– Не плюнуть, а сказать им: «Будет Ночь Привидений. Думайте, как вы ее хотите провести».

– Правильно! – закричал Алька. – Недаром я его каждый день обзываю пророком!

Второй отряд двинулся по лагерю… Дружина выхватывала идею прямо на лету. Сказали одному – знают десять. Сказали двум – уже пол-отряда стоят с задумчивыми лицами… Хоть она и нечистая, а зато сила!

В тот же день на танцах внезапно погас свет. Какой тут визг разразился, описывать не стоит. Но почти тотчас зеленым и красным глазом вспыхнули два косых прожектора.

На сцене стояло нечто белое. Оно громко дунуло на прожекторы, те погасли. А из глубины зала ударило два мощных карманных фонарика, которые были, кстати, в руках у Михаила Сергеевича и физкультурника Эдуарда Ивановича.

– Я хочу поговорить о будущей конференции привидений лагеря «Маяк», – сказало белое радиоголосом начальника. При этом оно как-то странно и невпопад жестикулировало. – Первое – не забывать девиз: «Смешно до ужаса». Второе и самое главное: как можно больше тайн и надувательств… Слышу ваши мысленные вопросы. Объясняю: надо секретно организовать межотрядные летучие группы в три-пять привидений, о которых будут знать только сами участники… Цель: придумывание потусторонних номеров и шуток. Можно из жизни лагеря. Кому что неясно, обращаться завтра к вожатым и воспитателям. Ночь Привидений случится ровно через трое суток… В полнолуние! А еще я хочу заявить…

– Что вы не привидение, а Олег Семёныч! – крикнула в соответствии со сценарием старшая вожатая Аня.

– Верно!

Тут свет вспыхнул, опять ненормальными голосами запела какая-то группа. Белое медленно сняло с себя длинное покрывало и оказалось… доктором Андреем Владимировичем, одетым в белый халат и белую докторскую шапочку. Доктор спокойно, словно делал доклад об опасностях сырой воды, ушел за сцену.

– Вот что нам нужно, понятно? – прозвучал по радио голос начальника, который все это время сидел в радиорубке и через стеклянную стенку смотрел на происходящее.

В этот вечер не обошлось без планёрки.

– Все-таки то ли мы делаем, а? Товарищи!

– Ответ очевиден, – сказал начальник, – делаем мы не то. И по головке нас не погладят.

– Вернее всего, что нас даже по головке стукнут, – заметила Аня.

– Если мы сделаем плохое «не то», – вставил реплику Михаил Сергеевич. – А мы сделаем «не то» хорошее.

– Правильно, – сказал начальник. – У нас будет: во-первых, творчество всего лагеря, потому что ребята это мероприятие хотят. И во-вторых, множество межотрядных контактов. Мы сможем передружить самые разные личности. И дружина таким образом станет единым коллективом…

– Прекрасно, – сказала Аня. – А я пока пойду писать почётные грамоты, чтоб немедленно вам их вручить!

– Чем вы недовольны, Анюта? – улыбнулась Ольга Петровна.

– Я, допустим, всем довольна. Но должен же среди вас быть хоть один человек с тормозами.

– Дети – привидения, взрослые – заговорщики. – Олег Семеныч покачал головой.

Тайные контакты… Это очень интересная вещь – попробуйте сами. И чем неожиданней они получатся, тем интереснее. Раньше жили как? В основном по отрядам. А в отрядах – мальчишки с мальчишками, девчонки с девчонками. Сейчас это стало невозможно. Как, объясните, сшить костюм бледного монаха без помощи портнихи? И как, с другой стороны, сделать проволочный каркас для крыльев без стальных слесарных пальцев?

Происходили и такие абсолютно невероятные еще вчера разговоры.

– Эй, Лимонов! Пойди сюда!.. Только ты не ори. – Ромка Лучик настороженно оглядывался. – Есть идея совместного трюка.

Альке не надо было объяснять, какая это действительно богатая мысль – объединиться им, двум якобы заклятым врагам.

Но Алька есть Алька, и так легко его не заполучишь.

– Ты хотя бы сядь… вон, на скамеечку, что ли. Тебя же из каждого отряда заметно, конспиратор!

Так было везде, повсеместно. Тайны и заговоры буквально клубились над «Маяком».

На второй день пошла мода рассказывать друг другу небылицы.

– Я сейчас открываю дверь, а Она сидит…

– Кто?

– Ну, Она!.. Вот здесь вот черное, а вот здесь вот светится фосфорным огнем…

– Не фосфорным, а фосфорическим. И его бывает видно только ночью! А вот я сегодня действительно встретила лешего. В двенадцать ночи. Когда летала на Переплюйку за разрыв-травой…

И так далее и тому подобное до бесконечности… «Зачем мы это врем?» – думала Ветка… Наверное, они врали, чтоб скрыть свои настоящие секреты. Ну и для интереса, конечно. Для обстановки.

А события становились все плотнее. Без четверти пять в Замок покаяния явились представители летучих межотрядных групп. Они должны были сообщить «Комиссии потустороннего юмора» (начальник, доктор, бородатый) содержание своих жутких сцен.

– Конференция – дело серьезное, – говорил начальник, – и нельзя ее пускать наобум лазаря.

Это была правда. Но еще он хотел все-таки знать, что его ждет нынешней ночью.

Волнение между тем нарастало. Все перемигивались, улыбались неизвестно чему.

– Привет, Яблокова… Можешь даже не пытаться что-либо скрыть. У тебя все на физиономии так и написано.