Текст книги "Поиск-82: Приключения. Фантастика"

Автор книги: Сергей Другаль

Соавторы: Феликс Сузин,Евгений Нагорнов,Владимир Белоглазкин,Александр Генералов,Владимир Печенкин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)

– Мне придется арестовать вас.

– Вы не сделаете этого, – спокойно проговорил незнакомец и тоже встал. – У вас не хватит на это смелости. Смотрите, я кладу на стол свой пистолет, и ухожу. Вы ж не посмеете выстрелить мне в спину.

И он не спеша направился к выходу. Шатров растерянно смотрел на лежавший перед ним пистолет. Выскочили из-за стола милиционеры, но Георгий жестом остановил их.

У порога незнакомец обернулся и торжествующе произнес:

– О’ревуар, милейший!

Когда они выбежали на улицу, его уже нигде не было.

На вопросы милиционеров, что произошло и почему он отпустил этого подозрительного типа, Шатров не ответил. Георгий и сам не мог понять, почему...

Глава вторая

Парфен Трегубов во время гражданской войны служил в разведке. Под Перекопом был тяжело ранен и около года валялся в госпиталях. Вернулся на родной Урал с костылем. И тут повстречал друга детства Ивана Боровкова. Прямо на улице обнялись и расцеловались.

– Ну и чем же ты думаешь заняться? – спросил Боровков Парфена, когда их воспоминания иссякли.

– Пойду, как прежде, на мельницу работать.

– Слушай, Парфен, – прервал его друг, – жми в милицию. У меня людей не хватает.

– Да как же вот с этим быть? – похлопал Трегубов по раненой ноге.

– Мне твоя нога сейчас ни к чему, мне твой опыт, твоя голова нужны, Парфен. Айда в уездный комитет.

Так Парфен Трегубов оказался в милиции. Работа была ему здесь по душе. Он продолжал жить той беспокойной тревожной жизнью, к какой привык на войне. Тут тоже был фронт, незримый, но с ожесточенными сражениями, жертвами, удалью. А смелости и находчивости Парфену было не занимать. Однако Боровков всячески сдерживал своего друга, посылал его на опасные операции только в самом крайнем случае.

– Ты, как стратег, должен быть всегда в гуще событий, но целым и невредимым, – говорил он Трегубову. – Пусть помоложе бросаются в огонь. У них и реакция лучше, и сноровки больше...

Рассказ Шатрова взволновал Боровкова и Трегубова. Детина, подсевший к его столу в Кучумовке, мог быть самим Волкодавом. За этим прозвищем в 1921 году скрывался матерый уголовник Луковин.

– Неужели сукин сын сбежал из тюрьмы? – взволнованно говорил, вышагивая по тесному кабинету, Боровков. – Надо будет немедленно послать в Красноярск запрос. Следует также оповестить все наши посты и известить о возможном появлении бандитов соседние уезды. А ты, Парфен, вместе с Шатровым продолжай вести следствие по делу Савичева. Эта нитка ведет к разгадке кучумовского происшествия.

– Я что-то сомневаюсь, что это мог быть Волкодав, – заметил Трегубов, скручивая козью ногу. – Тот старше...

– А ведь верно, – хлопнул себя по лбу Боровков. – Мне помнится, что Луковину было за тридцать, когда его судили.

– Вот что, Георгий, – задумчиво проговорил Трегубов, – надо снова перетряхнуть дом Савичева. Это – первое. Второе: разузнай получше, кто такой Савичев и как он попал сюда. И соседей прощупай хорошенько.

– А с Кучумовкой как быть? – спросил Шатров.

– Направим туда товарища, которого ни в городе, ни в деревнях не знают.

– Это кто ж такой?

– Не спеши, узнаешь, – рассмеялся Трегубов.

На этот раз дом Савичева обследовали с особой тщательностью. Потратили три дня, однако никаких следов ограбления, кроме увода коней, снова не обнаружили. Грабители даже не заглянули за иконы. Там у Егора Савичева лежали завернутые в тряпку царские золотые монеты и советские червонцы на сумму более трехсот рублей в пересчете на валюту. Правда, не ахти какое богатство. Даже нэпманы средней руки имели больше. Обстановка в доме также не отличалась изысканной роскошью. В половине для постояльцев стояли железные кровати, простые некрашеные столы, лавки. В хозяйской половине находились гардероб, буфет старинной работы, комод, деревянная кровать с балдахином, настенный ковер. На полу лежали пестрядинные дорожки.

«А может, на самом деле была месть? – размышлял Шатров, столбиком складывая заактированные монеты. – Но это же глупость: мстить пожилому человеку за якобы уведенную чужую жену?»

– Товарищ Шатров, взгляните-ка сюда.

Молодой сотрудник показал рукой в угол. Здесь часть стены была разобрана, за ней открывался довольно широкий лаз. Оттуда на Георгия пахнуло гнилью.

– Что там? – спросил Шатров.

– Яма. Понимаете, все было завалено старой рухлядью. Когда я отгреб ее в сторону, смотрю, вроде кто стенку уже снимал. Потрогал плахи – шатаются. Вынул одну из пазов – темно, ничего не видно. Потом догадался: попал в проем между сараем и баней. Сверху кровля у них сходится. Пощупал руками землю. – вроде свежая. Значит рылись недавно. Стал продвигаться вперед и чуть головой не угодил в эту яму.

– Спускались?

– Да, там сундук стоит, но пустой.

– Давайте его сюда.

– Сейчас. Эй, Фабриченко, помоги! – крикнул молодой милиционер товарищу.

Вдвоем они с трудом подняли через лаз большой, кованный железом сундук. Раньше в таких сундуках зажиточные люди держали ценные вещи. И закрывались они замками с секретом. Когда Шатров потрогал щеколду, замок вдруг заиграл веселую мелодию.

– Ишь ты, – усмехнулся молодой милиционер. – «Барыню» наяривает.

Внутренние стенки сундука были обклеены фривольными картинками. На них явственно виделись свежие царапины.

– Чем-то острым резанули, – сказал Фабриченко, указывая на глубокую борозду у самого верха одной из стенок. – Вроде углом металлической коробки задето.

– А, может, шкатулка с золотом находилась здесь, – вмешался молодой милиционер. – Как думаете, товарищ Шатров?

– Возможно, Петя, – с улыбкой ответил ему Георгий.

О находке Шатров немедленно сообщил Трегубову. Прибыв на место, тот скептически поджал губы.

– Тут, брат, еще думать надо: то ли было золотишко у Егора Савичева, то ли нет. Может, обычное бабье барахлишко лежало – и все. Откуда известно, что Савичеву похитили, а не удрала она заранее со своими манатками?

– Так ее Левинсоны за день до происшествия видели, – возразил Шатров.

– Э, сейчас все наскажут... Ты мне биографию Егора Савичева представь. А поиски в доме прекратить.

Шатров недоуменно посмотрел на него.

– Пока прекратить, – сказал Парфен. И многозначительно добавил: – Но засаду не снимать.

Глава третья

Егор Савичев появился на Зеленой улице незаметно. Приехал в начале 1922 года, на простой телеге с молодой женой, выгрузил два сундука и корзину и смело открыл замок на доме, который пустовал больше двух лет. Через некоторое время в доме появилась мебель, туда стали заезжать крестьяне. К новому домохозяину привыкли и перестали интересоваться им. Да и Егор не особенно распространялся о себе. Слышали люди, что будто бы он с уфимской стороны, где занимался извозом.

Постояльцы рассказали, что Егор был человеком спокойного нрава, веровал в бога, пил в меру, хозяйствен, жену берег, многое по дому делал сам. Знакомых в городе имел мало. Один из них был владельцем крупорушки, чадолюбивым отцом, другой держал мучной лабаз, жил умеренно, третий занимался огородничеством. Все они были ревностными богомольцами и аккуратно ходили во вновь открывшуюся церковь у станции. Вот и все, что удалось Шатрову выяснить.

– Да, брат, не густо, – констатировал Трегубов, когда заместитель доложил ему о результатах поисков, – А все же зацепка в нем, в Савичеве. Слушай, ты хотел с тем, человеком познакомиться, что в Кучумовку поедет?

Трегубов показал на сидевшего в кресле мужчину в очках. Он был одет в светло-серую пиджачную пару и белую в синюю полоску рубашку. На ногах франтоватые ботинки на толстой подошве.

– Петр Лисин, – приподнявшись, отрекомендовался мужчина.

– А это наш главный детектив Георгий Шатров, – с улыбкой проговорил Трегубов. – Ведет дело Савичева. Товарищ Лисин – ученый-пчеловод, окончил специальное заведение. У нас в уезде пасек много, дел, стало быть, ему по горло хватит.

Шатров удивленно смотрел то на Трегубова, то на Лисина.

– Да ты не разевай рот, – засмеялся Парфен. – Он еще кое-что умеет. Веди его к себе, там поговорите.

У себя в кабинете, усадив гостя, Шатров с улыбкой спросил:

– Скажите, товарищ Лисин, вы в самом деле ученый?

Тот развел руками.

– Я закончил сельскохозяйственный институт.

– А опыт милицейской работы у вас есть?

– Имеется. Я из губернского центра...

– Понятно. Что вас конкретно интересует?

– Ваша встреча в Кучумовке.

– Хорошо, – кивнул Шатров и задумался.

По сути дела произошел нелепый случай, в котором он выглядел более чем смешно. Противник, если действительно был таковой, обошелся с ним нагло, уверенный в полной безнаказанности. Почему? Была ли за сероглазым сила, или он действовал на свой страх и риск? А может, он просто сумасшедший? Эти свои сомнения, ничего не утаивая, и выложил Георгий Лисину.

– Скажите, – спросил тот, – а в прошлом базировались в Кучумовке банды?

– Да.

– Тогда еще вопрос: ваш визави действительно похож на Волкодава?

– К сожалению, я того никогда не видел.

– Так. Последнее: вы привезли пистолет с собой?

– Да. Система «браунинг», выпуск 1912 года.

– Спасибо. Я думаю, что мы еще не раз встретимся с вами.

Трегубова, как зубная боль, мучило гостиничное заведение «Париж», владельцем которого был Евстигней Капустин. Там постоянно что-нибудь случалось. Вот и недавно в номерах произошел очередной скандал. Шулера-картежники обыграли приехавшего с Алдана приискателя. Завязалась драка, во время которой приискатель проломил графином голову одному,из шулеров. Вместо того, чтобы немедленно вызвать карету скорой помощи, владелец номеров приказал шулерам увезти раненого. Того под утро нашли мертвым в канаве, а шулеров и след простыл. Евстигней божился, что звонил в больницу, даже называл фамилию дежурного врача. Но горничная Катя утверждала, что Капустин на самом деле никуда не звонил, а велел шулерам и приискателю убираться восвояси.

Следовало бы давно привлечь Евстигнея к ответственности, но веских улик против него у милиции не было. А творилось в заведении черт знает что. Нэпманы устраивали тут попойки, свидания с любовницами, вершили аферы.

Перебирая справки и другие документы по злополучному заведению, Парфен Трегубов в который уж раз тяжело вздохнул. Вот докладная сотрудников розыска о тайном употреблении жильцами гостиничного заведения анаши. А вот письмо инженера-геолога о краже у него чемодана с образцами пород. Видимо, преступники решили, что в нем драгоценные камни. Один постоялец жаловался на то, что ему подселили в номер афериста... Вдруг на глаза Трегубову попало заявление жены владельца местной лесопилки о том, что ее муж устраивает в номерах Капустина встречи с Екатериной Савичевой и прокучивает с ней деньги. Женщина была обеспокоена тем, что, по слухам, Савичева была связана с уголовным миром. Это заявление было написано три месяца назад, и на нем стояла его, Трегубова, резолюция: «Не подтвердилось». Кто же это тогда вел расследование? Ах, да, Сергиенко, совсем молодой, сотрудник, направленный в милицию укомом комсомола. Поторопился, значит, он, Парфен, с резолюцией.

«Надо показать это Георгию», – подумал он.

Войдя к своему заместителю, Парфен положил перед Шатровым заявление жены владельца лесопилки.

– Вот, взгляни.

Георгий сначала бегло прочитал каракули не особенно грамотной женщины, потом еще раз, но уже медленнее. На лбу Шатрова собрались глубокие складки.

– Ну что? – спросил его Трегубов. – Ты обратил внимание на фразу о том, что Савичева связана с преступным миром?

– Обратил... Да попробуй докажи.

– А доказать, Георгий, надо. Тут все в узелок связалось. Я нутром чувствую, что дело Савичева непростое. У тебя есть толковые активисты?

– Найдем...

– У меня имеются некоторые соображения, как подкопаться под Капустина...

Глава четвертая

Петр Лисин приехал в Кучумовку под вечер. По улице гнали коров, щелкали бичи пастухов, слышались крики женщин. Возница, оглянувшись на седока, спросил:

– Дальше куда?

– К Ванюшину.

– Слушаюсь.

Дом Ванюшина стоял на пригорке, обособленно, скрытый густой гривой лесопосадок. Это была зажиточная усадьба, хозяин которой кроме земледельческих дел занимался извозом и содержал постоялый двор. Здесь обычно останавливался разный командированный люд.

Когда подкатили к воротам, во дворе раздался разноголосый лай собак.

– Эй, Евстафьич, открывай! – постучав кнутовищем по раме, окликнул хозяина возница.

К калитке вышел высокий седой старик.

– Кто такие будете? – строго спросил он.

– Из города, по пчелиному делу специалист, – объяснил возница. – Словом, ученый.

– Давай заводи, – распорядился Ванюшин, рассматривая из-под нависших бровей Лисина. – А вы проходьте в дом.

Взяв чемоданчик, Лисин пошел вслед за хозяином. Старик миновал веранду, потом просторные сенцы и остановился в прихожей.

– Раздевайтесь, сейчас самовар поставлю. Старухе неможется, а молодая ушла с сыном в церковь.

Через четверть часа Лисин сидел за столом, застланным узорчатой клеенкой, и пил со стариком крепко заваренный чай. Поставив лошадей, к ним присоединился возница.

– Как вас по батюшке? – прихлебывая из блюдца, спросил Ванюшин.

– Петр Митрофанович.

– Пасеки обследовать, значит, станете? С какой же целью?

– Чтобы установить, почему в последнее время снизился медосбор.

– Так это ясно, охладели люди за войну к хозяйству, ведут его спустя рукава. А пчеле нужно внимание, ох какое внимание!

– Да, пчела – капризное существо. Вы что – имеете пасеку?

– Какое там, – махнул рукой старик. – Пять ульев осталось.

– А было?

– Десятка три.

– Кто же у вас пчеловодством серьезно занимается?

– Да хозяев семь, не больше.

– Мне надо с ними познакомиться. Поможете?

– Чего ж. А что дальше?

– Совет дадим пчеловодам, продуктивных пчел поможем приобрести.

– Это хорошо. Пошлю внучонка, приглашу сюда мужиков.

– Пасеки-то далеко располагаются?

– Да все по заимкам. Самая дальняя у Фрола Антипина – тридцать верст отсюда.

– Дорога туда хорошая?

– Ничего, сухой проселок.

– Не шалят нынче у вас?

Старик как-то по-особому взглянул на Лисина.

– Опасаетесь?

– Известное дело.

– Меня не трогают, за других не скажу. Расскажите, товарищ хороший, какие нынче дела в мире творятся?

– Интересуетесь?

– Без свежих новостей задубеешь в глуши.

– Ладно, пока мужики соберутся, кое-что могу сообщить...

Пришло человек десять. Все это были по обличию зажиточные крестьяне. Свой разговор с Лисиным они сразу начали с жалоб на притеснения различных уполномоченных.

– Ездиют тут всякие, зорят хозяйства. Налоги на пасеки такие определили, что хоть уничтожай пчел.

– Я не представитель власти, – прервал их сетования Лисин. – Меня интересует другая сторона дела. Какие у вас перспективы для развития пчеловодства?

Мужики смекнули, что с ученым плакаться не резон, и быстро заговорили о сокровенных заботах, связанных с пасечным делом. Беседа продолжалась до позднего вечера. Договорились, что Лисин сначала побывает на местах, а потом уж примет нужные решения.

Рано утром Петр Митрофанович выехал на пасеку Фрола Антипина. Вез его туда сам хозяин, кряжистый шестидесятилетний старик, заросший до самых ушей смолевой бородой. Лисин заметил, как Фрол положил в телегу берданку, затрусив ее сеном.

– Ну, Петр Митрофанович, тронемся с богом, – сказал он Лисину, молодо вскакивая на ходок.

Дорогой они разговорились.

– Вот вы, Петр Митрофанович, интересуетесь, почему пасек стало мало. А где пчеле взяток брать? Клевера нынче сеют мало, луга чертополохом заросли. На чемерицу пчелы накинулись. А она ядовита. Болеют с нее пчелы, дохнут. Да и для людей такой мед вреден. Надо наперед природу в порядок привесть.

– Это верно, Фрол Сергеевич, – соглашался Лисин. – А что мешает этому?

– Да ничего, почитай, не мешает, лень наша вековая за спиной стоит. Крестьянству сейчас все права дают, только работай.

– Кто живет у вас на пасеке?

– Сын с женой, батраков не держим.

– Тяжеловато для двоих. Небось, скотина какая есть.

– Как не бывать, имеется. Две коровы, телка да лошадь.

День был жаркий, высоко в воздухе носились жаворонки, в придорожных кустах резвились воробьи, Дорогу то и дело перебегали суслики, заметив подводу, становились на задние лапки. К сердцу Петра подкралась непрошеная радость. Заметив на губах Лисина улыбку, Фрол сказал:

– Ишь как соскучился в своем городу по раздолью, словно дитя малое лыбишься. Вот гору перевалим, а там лошади отдых устроим, и сами вздремнем часок. Там с речки Быстрянки ветерком обдувает.

На привале Фрол снял с ходка мешок, не спеша развязал его. Выложил буханку ржаного хлеба, кусок сала, вяленое мясо, лук.

– Лучшей еды, Митрофаныч, чем на вольном воздухе, нет, – говорил, нарезая хлеб, Антипин. – На нем запросто подошву съешь.

– Берданку-то для чего взял, Фрол Сергеевич?

– Берданку? Для охоты. Вот сейчас в лесок заедем, косачей встретим, куропаток. На ужин дичинка будет.

– А не балуются тут у вас?

Фрол так же, как в прошлый раз старик Ванюшин, испытующе посмотрел на Лисина.

– Да нет, вроде бы не слыхать. Уже года два как спокойно. Разогнали банды и вздохнули легко.

– С Волкодавом приходилось встречаться?

– С ним – нет, а вот с его помощником Сопиным – было дело. Суровый мужик. Вон за тем оврагом десятерых чоновцев порубал шашками. Кровушки крестьянской не жалел. Сам, вишь, под амнистию попал, жизнь свою сберег. Ну, давай потрапезничаем да на боковую. Ехать-то еще верст пятнадцать.

Заимка Антипина располагалась у края большого лесного массива, круто подымавшегося вверх по хребту. Слева от заимки до блестевшего вдали озера шли луга, покрытые пестрым разнотравьем. Почти у самого дома шумел ключ. Кроме дома заимка включала в себя большой, из плах, амбар и баньку. Все это было огорожено жердями.

– Вот и приехали, слава богу, – сказал, перекрестившись, Фрол. – Эй, Иван!

Но ему никто не ответил.

– В лес, верно, ушли, – заключил старик. – Пойдем в дом, Петр Митрофанович, молока холодного выпьем и за дело.

В доме стояла прохладная тишина. Остро пахло конской сбруей. Единственная большая комната чисто прибрана, печь занавешена цветной холстиной.

– Щи настаиваются, – заглянув за нее, сказал старик, – значит, недалеко ушли.

Потом полез в подпол, достал крынку холодного молока.

– Пей помедленнее, – предупредил он Лисина, – а то простудишься.

Взяв со стола глиняную кружку, Лисин вдруг снова ощутил на себе острый взгляд Антипина. Ему даже показалось, что старик недобро усмехнулся.

– Хорошая у вас заимка, крепкая.

– Молодой был, когда строил. Где миром, а где собственными силами. Настоящему крестьянину без заимки нельзя. Тут у него и живность всякая, и сенокос. Дровишки впрок заготавливаем, а потом в город везем. Охота бывает хорошая. В прошлом году с сыном Иваном трех сохатых положили да глухарей набили десятка два. Дальше нас зимовье охотника Капашинова, так он на этом промысле всю жизнь держится. Ну что ж, Митрофаныч, поехали на пасеку.

– Далеко?

– Версты три будет.

Вернулись на заимку поздно вечером. Дома их встречали сын и сноха старика. Поздоровались сдержанно.

– Где пропадали? – спросил Фрол.

– Покос ходили смотреть. Придется нынче косить в Егоршином логу.

– Пошто так?

– Там пырея много.

Иван, высокий широкоплечий парень с сильными крестьянскими руками, хмуро посматривая на Лисина, отвечал отцу сдержанно, как бы нехотя. Молодуха тоже не отличалась словоохотливостью. Разговор явно не клеился. После ужина старик надолго отлучился куда-то с сыном. Лисин ходил по комнате, мельком осматривал двери, окна, лестницу, ведущую изнутри на чердак. В сердце его закрадывалась тревога.

Спать Лисин напросился в сенной сарай, сказав старику, что в доме слишком душно. Тот не возражал.

Забылся Лисин не скоро. Мешала духота, не покидала и мысль об опасности. Вооружен он был пистолетом с четырьмя обоймами и несколькими маленькими гранатами. Этого достаточно, чтобы отбиться от небольшой группы бандитов, но если их будет человек двадцать, тридцать, тогда – пиши пропало.

Лисина разбудили приглушенные голоса и конский храп. Он вскочил на ноги, приник к щели в сарае. Когда глаза привыкли к темноте, Петр стал различать тени всадников, сгрудившихся у ворот заимки.

– Как, говоришь, его фамилия?

– Лисин, – услышал Петр голос своего хозяина.

– Откуда тебе известно, что он ученый-пчеловод?

– Документы показывал.

– Я тебе, Фрол, десятки таких документов представлю.

– Дюже знает про свое дело. Меня не обманешь.

– А, может, это мильтон?

– Нет, не похож. Тех сразу примечаешь, а этот тихий.

– Смотри, Фрол, ошибешься, тебе удавку на шею и в озеро. Понял?

– Понял.

– Чуть что – сообщи нам через Ивана. Он знает, где нас найти.

Послышался цокот копыт, через минуту стихнувший в лесу.

Наступал рассвет. На верхнюю часть хребта легла широкая светлая полоса. Лисин продолжал стоять у стены, размышляя, как ему поступить. Арестовать хозяина и допросить? В этом не было большого смысла, так как Фрол мог начисто все отрицать. В крайнем случае у него есть возможность отговориться нападением банды и призвать в свидетели самого Лисина, Припереть к стене его сына Ивана? А что, если?..

Лисин проверил на двери сарая щеколду и снова лег на сено.