Текст книги "Поиск-82: Приключения. Фантастика"

Автор книги: Сергей Другаль

Соавторы: Феликс Сузин,Евгений Нагорнов,Владимир Белоглазкин,Александр Генералов,Владимир Печенкин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)

Глава двадцать четвертая

Рубахин уже почти час незаметно шел за Гришиным и железнодорожником. Извилистой тропой они направились в глубь леса. Стало темнеть. Боясь потерять их из виду, Анатолий вынужден был приблизиться, и теперь от Гришина и железнодорожника его отделяли не более двадцати шагов.

Тропа вывела к поляне, на которой стояла небольшая изба. В таких жили обычно углежоги, смолокуры и сборщики живицы. Залаяли собаки. Из избы вышел высокий мужик в ситцевой рубахе без опояски. Он загнал собак под амбар, запер там. Гришин что-то сказал ему. В ответ Рубахин услышал:

– Проходите, вас ждут.

В избе засветился огонь. Ветер донес до Анатолия запах свежеиспеченного хлеба. Он тихо подкрался к избе, глянул в крайнее окно. Там никого, кроме пожилой женщины, не было. Она накладывала в деревянные чашки картошку, огурцы, грибы. Подполз к среднему окну. Приподнявшись, Рубахин чуть не вскрикнул. На него не мигая смотрел Гришин. Но Анатолий тут же понял, что тот его видеть не мог – на улице было уже темно, а в комнате горел яркий свет. Рубахин пробрался к противоположной стороне дома. Здесь часть окна была забита доской. Анатолий заглянул туда.

В комнате находилось четверо. Хозяина дома он уже видел. Запомнилось ему и лицо железнодорожника. А четвертым был... Анатолий сначала не поверил своим глазам: четвертым был известный в городе адвокат Перфильев, участник многих судебных процессов. Рубахин прислушался к разговору. До него доходили лишь обрывки фраз.

– То, что вас разоблачили... теперь вам надо отсиживаться... – сердито говорил адвокат.

– Я до сих пор не знаю, кто... меня... – оправдывался Гришин.

Он ходил по комнате, заложив за спину руки.

– Демьян Прокопьевич сердит, – вмешался в разговор железнодорожник. – В последний момент...

– Где он сейчас? – спросил Гришин.

– В городе у...

«Какая досада – не расслышал», – ругнул себя Рубахин.

– Мне надо... видеть... – продолжал Гришин.

– Не знаю, что у вас получится... – адвокат близко подошел к окну, за которым стоял Рубахин. – Я советую вам не показываться пока ему на глаза.

– А Сопин где? – скорее понял по движению губ Гришина, чем услышал Анатолий.

– Будет брать сегодня Евстигнея Капустина. У Демьяна Прокопьевича свои счеты с этим куркулем.

Хозяйка пригласила гостей к столу. Разговор удалился. Рисковать дальше было нельзя. Анатолий направился к тропе. Сзади заливисто залаяли собаки. Рубахин упал на землю, притаился. Кто-то вышел на крыльцо, постоял. Потом хлопнула дверь. Анатолий саженей тридцать прополз по мокрой от росы траве и только у кромки леса вскочил на ноги. Обратно он шел ощупью, ориентируясь по паровозным гудкам. Лишь часам к восьми Рубахин выбрался, наконец, к разъезду.

В маленьком помещении сидело несколько человек.

– Когда следующий поезд на восток? – спросил Анатолий у дежурного.

– Через три часа.

– А товарный?

– Будет через двадцать пять минут. Но он здесь не остановится.

Рубахин вышел на деревянный перрон. На небе зажглись звезды.

Погромыхивая на стыках, подходил товарный поезд. Вот он вынырнул из-за поворота и ослепил Рубахина светом прожектора. Состав шел с небольшой скоростью.

Видимо, машинист затормозил его бег для взятия жезла. Вот показалась тормозная площадка. Схватившись за поручни, Рубахин вскочил на подножку. Тотчас же за ним метнулась тень.

– Помоги! – хрипло крикнул кто-то снизу.

Рубахин нагнулся, схватил человека за руку, втащил на площадку.

– Спасибо, – поблагодарил тот. – Чуть под вагон не угодил. Тороплюсь в город, вот и рискнул.

Голос Анатолию показался знакомым. И вдруг молнией мелькнуло в голове: «Да это же адвокат!» Повозившись на площадке, Перфильев вдруг спросил:

– А вы-то что прыгали?

– Я из города, сюда ездил к матери. Завтра на работу.

– Где мать-то живет?

– В Соколовке.

– А-а-а...

В темноте адвокат вряд ли мог узнать Рубахина. Анатолий вынул портсигар, закурил.

– Приедем, ни одного извозчика не найдем, – сказал адвокат. – Они прибывают на станцию только к пассажирским поездам.

– Далеко идти?

– Версты три. Я в центре живу, рядом с прокуратурой и милицией. А вам куда?

– В том же направлении. Я комнату снимаю на улице Третьего Интернационала.

– Не будете возражать, если я вздремну немного? – спросил адвокат. – Понимаете, в последнее время урывками сплю.

«Понятное дело», – подумал Рубахин, а вслух сказал:

– Пожалуйста, ехать еще два часа.

Перфильев присел на корточки, завернулся в плащ. По-уральски быстро холодало. Анатолий облокотился о край тормозной площадки, задумался. Надо ли брать адвоката? Арест его может вспугнуть остальных. Но и упускать человека, который близко связан с Волкодавом, нельзя. Незаметно Рубахин, как и его спутник, погрузился в дрему.

Ему снилась река. Вот он сидит на берегу с удочкой. От воды веяло прохладой, но Анатолий не ощущал ее. Все его внимание было сосредоточено на красном поплавке, который начал помаленьку дергаться...

– Рубахин! – крикнул кто-то сзади.

Анатолий оглянулся и от сильного толчка тут же полетел с обрыва.

...Очнулся он под насыпью. Сильно болела спина, на глаза струйками стекала кровь. «Сбросили меня или я сам упал? – думал он, пытаясь встать на ноги. – Неужели адвокатишка узнал меня?» Все тело ныло, но идти было можно. Выломав в защитной полосе палку, Рубахин медленно побрел вдоль насыпи на восток. Через четверть часа он увидел будку путевого обходчика. Дверь ему открыл старик.

– Не бойся, отец, – сказал Анатолий. – Я из милиции. У тебя телефона здесь нет?

– Нет, сыночек, нету. Вот на двести втором разъезде, там есть.

– Далеко до него?

– Километров пять.

– Не успею, – махнул рукой Рубахин. – Давно прошел товарняк?

– Да с полчаса как.

«Значит, через час он будет в городе, – мелькнуло в голове. – Упустил сукина сына, упустил. Задаст мне теперь жару Трегубов».

– А что – шибко надо? – спросил обходчик.

– Преступник может уйти, понимаешь?

– Пойдем, сбоку сарая стоит дрезина, ее путевые рабочие здесь оставляют. Если сможешь поставить ее на рельсы, валяй.

– Спасибо.

Это была небольшая дрезина-качалка. Однако у Рубахина едва хватило сил, чтобы поставить ее на место. – Со мной не сможешь, отец, поехать?

– Пост нельзя мне, сынок, бросать.

Дрезина с трудом набрала скорость. Через несколько минут у Анатолия взмокла рубашка. Однако за поворотом дорога пошла под уклон. Вскоре дрезину пришлось притормаживать. Рубахин взглянул на часы: было без пяти десять. «Только бы успеть позвонить, только бы успеть», – лихорадочно думал он, с нетерпением всматриваясь в чернильную тьму. Наконец вдали мелькнул огонек, другой. Приближался разъезд. Резко затормозив у служебного здания, Рубахин соскочил с дрезины. И тотчас же со стоном упал на землю. К нему подскочили люди.

– К дежурному, – прохрипел он. – Я сотрудник милиции...

Глава двадцать пятая

Сторож кооперативной лавки в селе Озерном Новицкий отлучился на несколько минут, чтобы сбегать домой за забытой трубкой. Когда он возвращался, то увидел мелькнувшую у крыльца лавки тень. Старик притаился. К первой тени присоединились другая, третья...

«Воры», – мелькнуло в голове у старика Он уже хотел дать предупредительный выстрел, когда услышал знакомый голос:

– Выручка-то, наверно, у Дарьи дома? Может подадимся туда?

– Не надо, – ответил ему грубый бас. – Ломай замок.

– Как бы не услышал кто, Кузьма Трифонович?

«Да это же Петруха, сын мельника, – изумился Новицкий. – Вот паршивец! С кем это он связался?»

– Ты же говоришь, сторож домой ушел. Не трясись ради бога, действуй быстрее.

Кто-то вставил в дужку трехфунтового замка ломик, нажал на него. Раздался треск сломанного металла. Новицкий кинулся к дому, где жил начальник милицейского поста Павел Кочергин.

– Паша, вставай, кооператив грабят! – застучал он в ставень.

– Что, где? – в проем рамы высунулась лохматая голова.

– Дарью Макарову обкрадывают, говорю, лавку ее.

– Значит, прибыли дорогие гости.

Натянув брюки, Кочергин выскочил через окно на улицу.

– Бежи, дед, к Ваньке Степанову и Кешке Глухому, я тех пока укараулю.

Это были добровольные помощники Кочергина из местных комсомольцев.

А тем временем воры уже проникли внутрь лавки. Кочергин вплотную подполз к оставленному на страже грабителю и, прыгнув, ударил его рукояткой нагана по голове. Хрюкнув, тот упал как подкошенный на землю. Павел осторожно прикрыл дверь, навесил пробой. Сзади послышался шорох.

– Ванька, ты? – негромко окликнул Кочергин.

– Я, Павел Иванович.

– А Кешка с тобой?

– Со мной. И Сидора Кувшинова прихватили. Где эти?

– Запер голубчиков в магазине. Надо будет подумать, как их выкурить оттуда.

В дверь постучали.

– Эй, кудлатый, – раздался грубый бас, – ты чево запер нас? Слышь, не шуткуй.

– Сейчас будем брать, – предупредил товарищей Кочергин. – Вставайте по бокам двери.

Сняв пробой, он скомандовал.

– А ну, руки кверху, шпана!

Из лавки, подняв руки, вышел Петруха. Однако другой грабитель бросился в глубь помещения.

– Куда же ты, дружок, ведь не уйдешь же? – крикнул ему Павел. – На окнах решетки.

– Не подходи, стрелять буду! – угрожающе прорычал тот.

– Что будем делать, Павел Иванович? – тронул за рукав Кочергина Кешка.

– Закроем магазин, а этих в сельсовет, – кивнул тот на грабителей. Кудлатый, которого Кочергин ударил наганом, уже очнулся.

– Ты, Ванька, останься здесь. Да смотри в оба.

– Есть смотреть в оба! – по-военному ответил Степанов.

Сельсоветовский дом стоял напротив кооператива. Послав за председателем, Кочергин начал допрос грабителей. Сын мельника не выдержал, заплакал.

– Эх, ты, – с издевкой произнес кудлатый, – раскис, как баба.

Хмурый, заросший щетиной, он злобно взглянул на Кочергина.

– Так ведь судить нас будут, – всхлипывал Петруха.

– Конечно, если ты все расскажешь легавым.

– Давай, Петруха, выкладывай, – поторопил его Павел. – Некогда нам с вами тут засиживаться.

– А к стенке не поставите?

– Это уж суд будет решать.

Кочергин с отвращением смотрел на жалкую фигуру парня. Первый деревенский франт, задира, он месяц назад, избив односельчанина-комсомольца, скрылся из Озерной.

– Ну, что ты молчишь, тварь? Говори, кто вас послал грабить кооператив?

– Клементьев.

– Кто такой?

– Н-не знаю, – вызванивал зубами Петруха. – Слыхал, что это помощник Луковина.

– Молчи, гад, задавлю! – закричал кудлатый, вскакивая со скамейки.

– Спокойно, – тряхнув за плечи бандита, сказал Кочергин. – И до тебя очередь дойдет. Дальше, Петруха.

– Потом мы должны были поджечь сельский совет и лавку.

– Кто с вами третий?

– Фамилию его не знаю, кличка – Рябой.

– Ну, хорошо: ограбили бы лавку, сожгли. А что дальше?

– Так ведь по всему уезду задумано такое.

– Вот оно что! – присвистнул Кочергин. – Значит, Луковин с Клементьевым решили прибарахлиться. А вам-то, дураки, что за дело?

Прибежал запыхавшийся председатель. Увидев вооруженных людей, с тревогой спросил:

– Что случилось, Паша?

– Тут такое, Федор Яковлевич, открывается... В общем, запрягай лошадь, я поскачу в уездный центр. И этих двух прихвачу. Там в лавке еще один сидит, так его потом в холодную отправишь.

Глава двадцать шестая

Расчет Трегубова и Шатрова оправдал себя.

После того, как Яков Семенов сообщил, что «арест» Евстигнея Капустина готовится со всей тщательностью, они резонно предположили, что контролировать ход операции будет кто-то из главарей. Для их разоблачения было решено использовать Настю Вострухину. Вызвав ее, Шатров проинструктировал женщину.

– Ты, Настасья Павловна, видела Луковина и его дружков, – говорил он молодой женщине, – тебе же легче опознать, чем нам.

– А вдруг забыла, Георгий Иванович? – Настя испуганно посмотрела на Шатрова.

– Вспомнишь, обязательно вспомнишь. Ты должна помочь нам задержать их. А то они и тебе не дадут жизни.

– Не дадут, это верно, – горестно вздохнула Вострухина. – Что я должна сделать?

– А вот послушай...

И он изложил ей свой план. Он был довольно прост. В ресторане Настя, по знаку Шатрова, поднимется с места и подойдет к столику, за которым наверняка должен будет сидеть кто-либо из вожаков. И громко обратится к ним, называя каждого по имени. На бандитов, как предполагали Шатров и Трегубов, это подействует ошеломляюще. На какое-то время они будут парализованы. Этим моментом и на то воспользоваться...

– Главное, Настасья Павловна, – убеждал Шатров молодую женщину, – создать, суматоху. А там уж дело за нами. Не скрою, что поручение серьезное, поэтому прошу быть осмотрительней...

– Так меня могут убить?

– Не позволим, – уверенно сказал Георгий.

– Ладно, – согласилась Настя.

...Вострухина отменно справилась со своей ролью.

Допрос выловленных бандитов шел сразу в нескольких кабинетах. Его вели Трегубов, Шатров, Василевский и молодой, только что окончивший юридический техникум, следователь Крюкин.

Адвоката Перфильева, снятого с поезда, допрашивал Ягудин.

– А, вот почему вы так мастерски защищали уголовников в суде, – насмешливо сказал он Перфильеву. – Расскажите, Валим Петрович, как давно вы связаны с Луковиным?

Перфильев сидел обрюзгший, с опущенными плечами.

– Что мне вам рассказывать, дорогой, вы сами все прекрасно знаете.

– Через вас Гришин информировал Волкодава?

– Да, через меня.

И вдруг, сорвавшись, истерично закричал:

– Пишите! Я ненавижу вас, я всегда ненавидел!..

– Выпейте воды, Вадим Петрович, – подал ему стакан Ягудин. – И продолжим. Кто был с вами в доме лесника, кроме Гришина?

– Скажите, а что мне будет?

– Вы же юрист, знаете все законы.

– Но за мной мокрых дел не было.

– Не знаем. А вот Рубахина вы чуть-чуть не отправили на тот свет. Так кто был?

Тяжело засопев, Перфильев наконец ответил:

– Железнодорожник – это связной, он приходил ко мне от Луковина. А другой – Клементьев. Он должен организовать нападения на сельские магазины и кассы.

– Когда?

– Сегодня ночью... Чего же вы сидите спокойно? Принимайте меры. Вы знаете, что будет в уезде? Паника.

– Не беспокойтесь, меры уже приняты. Только, признайтесь, Вадим Петрович, главное у вас задумано не там, а в городе?

Перфильев тяжелым взглядом уперся в Ягудина.

– Дознались?

– Дознались. Где вам назначил свидание Луковин?

– Он мне не давал никаких поручений.

– Бросьте, вы не маленький. Наш агент слышал весь разговор у лесника.

– Мы должны были встретиться у Кузовлевой.

– Проверим. Если крутите, Вадим Петрович, то этим самим вы усугубляете свою вину.

Кузовлева сидела перед Трегубовым, закинув ногу на ногу. Она презрительно кривила губы. Но Парфен видел, что держится артистка на пределе.

– Вот вы молодая красивая женщина, – говорил ей доверительно начальник уголовного розыска, – у вас прекрасный голос. Могли бы пойти работать в театр, стать знаменитостью. А вы связались с бандитами.

– Такие вот обстоятельства, гражданин Трегубов.

– Да бросьте, Галина Дмитриевна. Другие хуже вас живут, но не идут же в уголовники.

– Я не уголовница! – возмутилась Кузовлева.

– А кто же вы? Награбленными ценностями торговали, бандитов укрывали, чуть сотрудника милиции не убили. А сколько на золоте, которое добывал Луковин, человеческой крови и слез! Вы об этом знаете?

– Меня это не интересовало. Я боролась против вас, потому что вы разрушили мою жизнь.

– Любите вы красивые слова, Галина Дмитриевна. Вон Ведерникова говорит, что у вас до замужества даже платья порядочного не было.

– Врет она! – вскочила с места Кузовлева. – Ее саму с панели подобрали.

– Может, и врет, – согласился Парфен. – Но происхождение у вас самое что ни есть рядовое. При обыске мы нашли в вашей комнате вот эти письма.

Трегубов вынул из стола пачку конвертов.

– Не смейте! – сдавленно выкрикнула артистка.

– Ваш отец, Галина Дмитриевна, был простым счетоводом, а мать – портнихой. Вам-то зачем корчить из себя барыню? Родители делали все, чтобы вы стали настоящим человеком. А вы скатились до бандитизма.

– После смерти мужа мне не на что было жить.

– Опять неправду говорите. Вам еще в двадцатом году предлагали работу в Народном доме, хороший паек давали. Но вы отказались, предпочли быть содержанкой у разной сволочи.

Опустив голову на стол, Кузовлева громко зарыдала. Трегубов молча перебирал в руках бумаги. Вдруг артистка смолкла.

– Скажите откровенно, гражданин Трегубов, могу я надеяться хоть на какое-нибудь снисхождение?

– Безусловно, – улыбнулся Парфен. – Если, конечно, поможете нам.

– Помогу, только дайте подумать...

Шатров сидел за столом бледный. Забинтованная рука покоилась на перевязи. Пуля, посланная из браунинга, застряла возле лучевой кости. Вынув ее, старый врач-хирург сказал:

– Не каждому так везет. Стрелять в упор и не попасть в грудь может только женщина.

Ввели арестованного. Это был тот самый сероглазый плечистый мужчина, которого Шатров так свободно отпустил в Кучумовке.

– Садитесь, – сказал Георгий, указывая на табуретку.

– Спасибо, – ответил сероглазый. – Вот видите, гражданин Шатров, наши пути и скрестились. Я же говорил вам тогда.

– Да, это верно, – подтвердил Георгий. – Но игра окончилась не в вашу пользу.

– Что поделаешь! Не всем же везет. А в Кучумовке я мог бы вас запросто ухлопать. Меня же Демьян Прокопьевич специально послал за вами следить.

– Что же вас остановило?

– Допустил просчет. Мне казалось, что вас интересует только Екатерина Савичева. А вы вон куда полезли.

– Ну хватит, гражданин Корецкий, лирики, – остановил его Шатров. – Приступим к прозе.

– Да, времени в обрез – я имею в виду себя – и надо торопиться... Так что вас интересует?

– Все.

– Хорошо. Давайте бумагу, я вам постараюсь подробно изложить суть всех обстоятельств...

Недоучившийся гимназист Владислав Корецкий в шестнадцатом году сбежал на фронт. Смелого подростка взял к себе в ординарцы командир бригады уланов полковник Мотин. Война приняла затяжной позиционный характер. Офицеры пьянствовали, устраивали налеты на еврейские местечки. Потершись среди них, молодой Корецкий сам стал таким, как они. Принялся мародерствовать, пропивая «трофеи» в корчмах и трактирах. За убийство в драке поручика соседнего полка Владислава направили в штрафную роту, откуда он вернулся законченным мерзавцем.

В революцию Корецкий сбежал на Дон, потом участвовал в знаменитом Ледовом походе. Поссорившись с сослуживцами, подался к Колчаку. Его взял в адъютанты военный министр Будберг. Через два месяца Корецкий слетел с места за ограбление офицера из свиты французского генерала Жанена.

Но Корецкому не понравилось в строевых частях. Он подал рапорт, чтобы его направили в карательный отряд. Здесь Владислав встретился со штабс-капитаном Луковиным, поручиком Лисиным и подпоручиком Сопиным. «Усмиряя» уральские и сибирские села, каратели вели самый разнузданный образ жизни.

После разгрома Колчака Владислав Корецкий пробовал сбежать в Маньчжурию, но был ранен и захвачен в плен. Он выдал себя за мобилизованного солдата. Вылечившись, Корецкий подался на Урал. Здесь он снова встретился со старыми друзьями по карательному отряду, участвовал в бандитских налетах на советские учреждения. И снова судьба оказалась милостивой к Корецкому. За бандитизм его приговорили к тюремному заключению...

– И это все? – спросил, пробежав глазами исписанные тетрадные листки, Шатров.

Арестованный молча ухмыльнулся.

– Все это любопытно, гражданин Корецкий, но только писателям и психиатрам, как материал для изучения человеческой души. Нас другое интересует.

– Что? – тихо спросил Корецкий, посмотрев на Шатрова совиным взглядом.

– Что вы намеревались делать, находясь в уезде после побега? Какими силами располагает ваша банда? Где сейчас Луковин?

– Видите ли, – с наглой усмешкой ответил Корецкий, – в свои тайны Демьян Прокопьевич меня не посвящал. Так что в этом деле я вам не помощник.

– Вы же говорили, что будете откровенны?

– А это что? – Корецкий кивнул головой на листки бумаги.

«Надеется, что Луковин выручит его», – подумал Шатров.

– Ладно, Корецкий, идите подумайте.

Глава двадцать седьмая

В четыре часа утра, когда за окнами вставал июньский рассвет, сотрудники милиции собрались у Боровкова. Начальник был озабочен. Он долго ковырялся в мундштуке, потом не спеша закурил. Наконец, после длительной паузы, Иван Федорович заговорил:

– Ну что, молчат луковинские подручные? Тертый народ. Да и терять им нечего. Сейчас у них вся надежда на Волкодава. А он, будьте уверены, постарается выручить своих дружков. Поэтому бдительность и еще раз бдительность. Мы знаем о луковинских замыслах не так уж и много, но кое-что существенное все же известно. Налеты на сельские объекты – отвлекающий маневр Волкодава. Это ясно. Подобную «работу» он поручил Клементьеву, мастеру своего дела. Именно с ним встречался Петр Митрофанович Лисин. Волкодаву надо, чтобы мы разбросали свои силы по уезду, оставили без защиты город. Именно здешние сейфы привлекают его внимание. Поэтому Луковин не уйдет из уездного центра, что бы ему ни угрожало, он прикован к нему. После нынешних арестов Волкодав вряд ли пойдет на наши засады. И все же снимать их нельзя. Надо искать этого зверя и в других логовах... Поэтому, как прежде, задача номер один – поиск Волкодава. Отдых потом, а наградой нам будет благодарность населения. Совещание окончено, прошу остаться Трегубова и Шатрова.

Когда все разошлись, Боровков сказал:

– Только что сообщили: задержан Гришин, скоро доставят сюда. Клементьеву удалось бежать. Но его успели ранить в ногу. Предупредить медпункты. Теперь второе: Евстигней Капустин. Охота за ним была устроена по всем правилам. Значит, было зачем. Эта горничная из «Парижа» в самом деле выследила, где старый уголовник прячет золотишко, но она опоздала. Зевнул и Луковин. Не кажется ли тебе, Георгий, что убийство Савичева – дело рук Евстигнея?

– Догадался, да поздно, – виновато ответил тот.

– Бывает и на старуху проруха, – вздохнул Боровков, – а мы только опыта набираемся. Надо выходить на капустинского завхоза.

– На Андрея?

– Во-во. По-моему, Савичева он решал. Евстигней сам рук марать не станет.

Раздался звонок. Боровков поднял трубку.

– Да, да. Хорошо, сейчас едем.

Положив трубку, тихо сказал:

– Петр Митрофанович Лисин умирает.

В больнице Боровкова и его товарищей встретил главный врач Сухов, пожилой, с редкой седой бородкой человек.

– Сделали ему две операции, но безрезультатно, – извиняющимся тоном сказал он сотрудникам милиции. – Не перенес дороги, слишком тяжелой оказалась она для него.

– Ведите к нему, – сказал Боровков.

Главврач открыл дверь небольшой палаты. На широкой железной кровати лежал Лисин. Шатров едва узнал в исхудавшем, странно вытянувшемся человеке красивого, подтянутого милицейского командира. Глаза его запали, нос заострился.

– Здравствуйте, Петр Митрофанович. – сказал Боровков. – Вот пришли проведать.

– Спасибо, – едва слышно ответил тот. – Умираю я.

– Да что вы, дорогой, – ободряюще улыбнулся начальник милиции. – Профессора вызовем из губернского центра...

– Не надо, я знаю. Как с Волкодавом?

– Дружков его взяли, теперь до него добираемся.

– Неудачно я провел операцию, – виновато прошептал Лисин. – Мало узнал.

– Твое сообщение было очень важным, – возразил Боровков. – Оно помогло нам разобраться в замыслах Волкодава.

– Да? – слабо улыбнулся раненый. – Это очень хорошо. У меня к вам просьба. В Москве живет моя сестра, сообщите ей, пожалуйста, о моей... Она единственный близкий мне человек после смерти отца с матерью.

– Хорошо, сделаем, – сказал Боровков.

– А теперь я хочу побыть один...