Текст книги "Жестокий наследник (ЛП)"

Автор книги: Сенна Кросс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)

Слезы текут по ее щекам, тихие и блестящие.

– Рори Делани, – шепчу я дрожащим голосом, мое сердце колотится так громко, что я едва слышу себя. – Ты выйдешь за меня замуж?

Ее глаза расширяются, губы приоткрываются, но я не останавливаюсь. Я не могу остановиться, потому что все, чем я являюсь, сейчас выплескивается из меня.

– Ты позволишь мне провести остаток моей жизни, доказывая тебе, что ты больше не одинока? Что ты в безопасности. Что тебя любят. – Мое горло сжимается, эмоции подступают, когда я смотрю на нее, эту жестокую, сломленную, красивую женщину, которая стала самим воздухом, которым я дышу.

– Я хочу быть человеком, который встанет перед каждым монстром, который попытается отнять у тебя свет. Мужчина, который будет сражаться рядом с тобой, который будет сражаться за тебя, который никогда не позволит тебе забыть, насколько ты сильна, даже в те дни, когда ты сама этого не видишь.

Мои руки дрожат, когда я тянусь к ее руке, прижимая ее дрожащие пальцы к своим губам.

– Выходи за меня замуж, Рори, и позволь мне провести остаток своей жизни, следя за тем, чтобы никто больше не попытался украсть твой огонь.

Она медленно моргает, затем подавляет рыдание. – Только если я выберу свадебный торт.

Я смеюсь. Сильно. Радость пронзает меня, как молния. – Договорились.

– Тогда да, – шепчет она прерывающимся голосом, слезы текут по ее ресницам. Она прижимает дрожащую руку ко рту, тихий, прерывистый смех вырывается, когда она пытается отдышаться. – Боже, Але... да.

Она опускает руку, ее глаза находят мои, и в них столько любви, страха и надежды, что у меня перехватывает дыхание.

– Конечно, я выйду за тебя замуж, – выдыхает она дрожащим голосом. – Как я могу отказаться? Ты единственный человек, который когда-либо видел меня всю, даже темные, уродливые стороны, и не отвернулся. Единственный, кто когда-либо заставлял меня чувствовать, что за меня стоит бороться. Как будто я стою всего на свете.

Она наклоняется ближе, обхватывает мое лицо ладонями, большими пальцами смахивает слезы, о которых я даже не подозревал. Ее собственные слезы капают по щекам, но она не вытирает их.

– Я твоя, Але. Я был твоей долгое время. И я хочу этого. Я хочу тебя. Всего. Хорошее, плохое, беспорядочное, прекрасное. – У нее перехватывает дыхание, и она прижимается своим лбом к моему. – Я хочу быть с тобой вечно.

Я надеваю кольцо ей на палец, ее кожа теплая и дрожит под моей. Оно сидит так, словно было создано для нее. Потому что так и есть.

Я наклоняюсь и целую ее, нежно, благоговейно, как мужчина, преклоняющий колени перед чудом.

Потому что она именно такая.

Глава 57

Нечто священное

Рори

Снег стучит по стеклу спальни Алессандро, словно пытается проникнуть внутрь. Чертов ад, как холодно. Я ерзаю на подушках, просто чтобы напомнить себе, почему я не должна этого делать. Боль расцветает у меня под ребрами, как будто что-то расцветает не так.

Шипение вырывается из моих стиснутых зубов.

– Не двигайся. – Голос Але эхом отдается от двери. Глубокий. Грубый. Собственнический, как грех.

Он заходит в спальню с закатанными рукавами, в одной руке сверток марли и антисептик, челюсть напряжена, словно окована стальной проволокой.

– Я в порядке, – вру я.

Он не отвечает. Просто ставит все на тумбочку и опускается на колени рядом с кроватью, оглядывая меня так, словно я могу рассыпаться под его руками.

– Сегодня твой цвет лица стал лучше. – Его голос низкий, затравленный. – Ты поела и не потеряла сознание в душе.

– Это потому, что ты не позволил мне принять настоящий душ.

– Потому что у тебя все еще идет кровь, когда ты слишком тяжело дышишь.

Я открываю рот, затем снова закрываю его.

Он откидывает одеяло, руки осторожные, натренированные. Он никому не позволяет прикасаться ко мне с тех пор, как мы вернулись из Белфаста две недели назад. Ни медсестре, ни врачу, которые приходят каждые несколько дней. Только он.

Я должна протестовать. Сказать, что он не обязан этого делать. Но я этого не делаю. Потому что крошечной части меня нравится, как он во мне души не чает. У меня никогда такого раньше не было.

И я определенно не протестую, когда он приподнимает мою майку, как будто она стеклянная. Как будто я какое-то хрупкое создание, нуждающееся в его защите. Не тогда, когда его пальцы касаются края марли, примотанной к пулевому ранению на моем правом боку. Не тогда, когда я вижу блеск в его глазах. Горе, вина и ярость – все это запечатлено на этом прекрасном лице со шрамами.

– Готова? – спрашивает он, и в его голосе едва громче хрипа.

Я киваю.

Первый рывок бинта причиняет боль. Я вздрагиваю, не успев ничего с собой поделать. Он замирает.

– Извини, – бормочет он.

– Все в порядке, – выдыхаю я. – Просто... продолжай.

Он так и делает. Медленно, осторожно, как будто я священна. Рана заживает, уродливая и розовая, швы, словно солдатики, накладываются на разъяренную плоть. Инфекции нет. Температуры нет. Но ломка пронизывает до костей.

– Ты хорош в этом, – шепчу я.

– Я учился у лучших. – На его лице появляется намек на улыбку, прежде чем он наклоняется, рассматривая рану поближе. Его большой палец зависает рядом с раной. – Тебе следовало бежать в противоположном направлении, – шепчет он, не глядя на меня. – Тебе следовало позволить мне принять пулю.

Печальная улыбка растягивает мои губы. – Это не так работает.

– Я был чертовски близок к тому, чтобы потерять тебя, Рори.

У меня перехватывает дыхание, но на этот раз не от боли.

Его глаза, наконец, встречаются с моими. В них не осталось брони. Только мужчина, который восемь дней подряд сидел у моей больничной койки. Человек, который с тех пор спит не более трех часов в сутки.

– Ты не потерял меня, – шепчу я.

Но он не отвечает. Просто берет антисептик и втирает его в огрубевшую кожу, как молитву. Я снова шиплю, и его челюсти сжимаются.

– Раньше я думал, что это слабость, – бормочет он, накладывая последнюю повязку. – Заботиться о ком-то. Нуждаться в ком-то.

– А теперь?

Его глаза встречаются с моими. – Сейчас, я думаю, единственное, что пугает меня больше… это потерять тебя.

Мир останавливается. Снег продолжает падать.

И на этот раз я не чувствую тяжести боли, или швов, или призраков нашего прошлого, давящих на меня. Только тепло его пальцев, прикасающихся к моим. Тихий звон чего-то, что пережило пули, предательство, кровь и все, что было между ними.

Я тянусь к его руке. Он не отпускает. Сверкающий изумруд и бриллиантовое кольцо в тон на моем безымянном пальце переливаются на свету, вызывая улыбку на моем лице. – Когда мы собираемся сказать им?

– Когда ты будешь достаточно здорова, чтобы выдержать групповые объятия моей восторженной семьи, миссис Росси. – На последних словах жесткая линия его подбородка смягчается.

Миссис Росси.

Я сама не могу до конца в это поверить. Я даже не уверена, что наш брак полностью законен, учитывая количество обезболивающих, которые я принимала, когда сказал "да" на больничной койке.

Прохода не было. Не было музыки. Не было букета.

Но он был рядом, и я никогда в жизни ни в чем не была так уверена.

Священник мягко прочищает горло. – Вы готовы?

Я поднимаю взгляд на Алессандро. Он выглядит так, словно не спал несколько дней, потому что на самом деле это не так. Но его глаза ясны, когда встречаются с моими. Спокойны. Свирепы. Такой взгляд, при котором невозможно чувствовать что-либо, кроме безопасности, даже когда ты в больничной рубашке со свежими швами под ребрами.

— Я готова, — шепчу я.

Он тянется к моей руке, осторожно касаясь капельницы. Его пальцы грубые и теплые, удерживающие меня. Он кивает священнику.

— У меня своя клятва, — говорит он низким голосом.

Священник мягко кивает. — Продолжай, сынок.

Алессандро придвигается ближе, упираясь коленом в край матраса. Он смотрит на меня так, словно я что-то святое. Что-то, что он почти потерял.

— Я никогда не думал, что у меня получится это сделать, — начинает он напряженным голосом. — Не потому, что я не хотел, а потому, что я думал, что не заслуживаю этого. Я был сломлен, зол и ожесточен, как черт. Но потом появилась ты. Рыжие волосы, дерзкий рот, отсутствие чувства самосохранения. — Он тяжело вздыхает, почти смеется. — Ты не видела монстра. Ты увидела меня и осталась. Даже когда я был полным ублюдком. Даже когда было проще уйти и оставить меня наедине с моими страданиями.

Его хватка вокруг моих пальцев слегка сжимается.

— Я клянусь любить тебя в тишине и хаосе. Защищать тебя всем, что у меня есть. Даже когда ты сама подставляешься под пули. Я клянусь выбирать тебя. Каждый день. В каждой жизни. — Он делает паузу. — Ты — мое искупление, Рори. И мне так чертовски повезло быть твоим.

Я с трудом сглатываю. Боже, я люблю этого мужчину. Мое горло горит сильнее, чем швы, и я сжимаю его руку в ответ. — Ладно, — прохрипела я, быстро моргая. — Моя очередь.

Я делаю вдох, игнорируя острую боль в боку.

— До тебя я не верила в судьбу, — Начинаю я. — Но потом я встретила твоих кузенов, и они привели меня к тебе. Ты ворвался в мою жизнь, как разрушительный шар, сотканный из теней и шрамов, и внезапно все обрело смысл. Ты — буря, которая разбудила меня. Огонь, который сжег все остальное. И я люблю тебя, не несмотря на твою мрачность, Але, а из-за нее. Потому что ты каждый день борешься за то, чтобы стать больше, чем то, чем тебя сделали обстоятельства.

Его глаза блестят. Он усиленно моргает.

— Я клянусь быть твоим утешением, когда тяжесть будет слишком велика. Напоминать тебе о том, кто ты есть, когда ты забудешь. Я клянусь бороться за нас, быть рядом с тобой, даже когда мир скажет мне бежать. И я клянусь, что эта любовь, наша любовь, никогда не будет тем, что тебе придется заслужить. Она у тебя уже есть. Навсегда.

Я прерывисто вздыхаю. — Ты мой дом. И я никогда не перестану возвращаться к тебе.

Священник ждет мгновение, уважая тишину, окутывающую нас, как шелк. — Берешь ли ты, Алессандро Марко Росси, Рори Бриджид О'Ши в законные жены?

Его голос не дрожит. – Беру. — Он говорит это с такой уверенностью, что у меня перехватывает дыхание.

— А ты, Рори Бриджид О'Ши, берешь ли Алессандро Марко Росси в законные мужья?

– Беру, — шепчу я.

— Тогда властью, данной мне, я объявляю вас мужем и женой. Ты можешь поцеловать⁠...

Но губы Алессандро уже на моих губах.

Он целует меня так, словно дышит в первый раз. Нежно, благоговейно, рука обхватывает мое лицо, как будто я хрупкая и любимая одновременно. Я чувствую исходящий от него жар, силу, обещание.

Он отстраняется ровно настолько, чтобы прошептать мне в губы. — Теперь ты моя.

Я улыбаюсь.

— Разве я не была твоей все это время?

И я ни о чем не жалею в тот день.

Алессандро боится рассказать об этом своей семье, не потому, что боится, что они не примут меня, а из-за того, как они разозлятся из-за того, что им не удалось присутствовать. Так что, как только я достаточно поправлюсь, мы устроим экстравагантный свадебный прием со всеми прибамбасами.

Для них.

Простой обмен клятвами в той больничной палате был для нас.

Дни тянулись за днями в этой тесной комнатушке, и все, что у меня было, – это время подумать. Я даже не знаю, кто я такая. Я, конечно, не была Бриджид О'Ши... но и не была настоящей Рори Делани. Она была построена на лжи.

Я кручу кольцо с изумрудом на пальце, позволяя его прохладной тяжести напомнить мне, что Рори Бриджид Росси может быть кем угодно.

– Завтрак? – Голос Алессандро выводит меня из задумчивости.

– Ты готовишь? – Я ухмыляюсь ему.

– Ну, кто-то же должен подменить тебя здесь, раз уж ты выведена из строя.

Смех вырывается наружу прежде, чем я успеваю его остановить, и я тут же жалею об этом. Несмотря на все мои усилия сдержать дрожь, он это видит.

Темнота снова пронзает его челюсть, но прежде чем она успевает осесть, я тянусь к его лицу и провожу большим пальцем по щетине. – Я в порядке, Але. Я более чем в порядке – я счастлива. Я не могу вспомнить, когда в последний раз я была так счастлива.

Он медленно качает головой, тяжело дыша. – Мы должны поработать над твоей планкой счастья, Рыжая. Она установлена слишком низко.

– Для этого у меня есть ты, МакФекер.

Улыбка, настоящая, мелькает на его лице.

Он берет мою руку и целует костяшки пальцев, затем прокладывает путь к кончику безымянного пальца. – Я так сильно люблю тебя, миссис Росси.

Жар разливается между моих ног. Впервые я почувствовала его за несколько недель. Алессандро был таким осторожным, таким нежным… и все это накопившееся желание внезапно захлестывает мои чувства.

Как будто он чувствует это, его глаза темнеют, а губы кривит дикая улыбка. – И я не могу дождаться, когда займусь любовью со своей женой. – Он наклоняется и опускает свои губы к моим. Поцелуй мягкий, нежный, но под этим целомудренным действием скрывается намек на огонь. – Ты понятия не имеешь, какая пытка – ожидание, – выдыхает он мне в губы.

– О, кажется, у меня есть кое-какая идея. – Я ухмыляюсь.

Испустив вздох разочарования, он откидывается на спинку стула. – Давай, позволь мне накормить тебя, прежде чем я потеряю всякую сдержанность и вместо этого полакомлюсь тобой. – Он обхватывает меня одной рукой за спину, а другой подхватывает под ноги и осторожно поднимает с матраса.

Я более чем способна ходить, но я знаю, что ему нравится смена ролей так же сильно, как и мне. Итак, я прижимаюсь к его груди и вдыхаю его знакомый запах.

Потому что я наконец-то дома.

Глава 58

Моя жена

Алессандро

Сегодня вечером я наконец-то смогу трахнуть свою жену.

Это ужасная, эгоистичная мысль, я знаю, но прошло шесть недель с тех пор, как мы произнесли наши клятвы в той темной больничной палате в Белфасте, и я не могу ждать больше ни минуты. Это не только физическая часть, но и стоящий за ней смысл.

Мы еще не завершили наш брак.

Возможно, я традиционалист, когда дело доходит до этого – я виню свое строгое итальянское и китайское наследие, – но cazzo, я хочу, чтобы она была моей женой, моей во всех смыслах этого слова. Я полностью осознаю, что это звучит немного безумно, поскольку мы уже занимались сексом бесчисленное количество раз, но никогда как муж и жена.

– Ты готов? – Голос Рори доносится из-за двери ванной.

Я смотрю на свое отражение в зеркале, злой сегодня не из-за своего шрама, а скорее из-за того, что вместо того, чтобы затащить жену в постель, мы устраиваем вечеринку для всей моей семьи.

Чтобы сообщить им, что мы поженились за их спинами больше месяца назад. Это будет воспринято как гром среди ясного неба. Я лишь надеюсь, что обещание устроить грандиозный праздник после свадьбы поможет смягчить удар.

Дверь ванной со скрипом приоткрывается на несколько дюймов, и Рори наклоняется, ее пристальный взгляд скользит по мне со спокойной интенсивностью. Эти блестящие изумрудные глаза обводят каждую линию и контур моей обнаженной груди, задерживаясь, не дрогнув, на изуродованной левой стороне моего тела. Несколько месяцев назад такой пристальный взгляд заставил бы меня съежиться, отвернуться, закутаться в любую броню, которую я смог бы найти. Но теперь? Я позволяю ей смотреть.

Потому что эта карта шрамов привела ее ко мне.

– Ты собираешься просто стоять там, таращась на себя всю ночь, или будешь собираться? – В ее глазах появляется искорка озорства.

Ухмылка растягивает мои губы, когда я тащу ее в ванную и прижимаю к себе вплотную. Мой член немедленно твердеет от знакомого прикосновения к ней. – Нам обоим следовало бы раздеться, а не надевать что-то еще.

Ее подбородок приподнимается, глаза встречаются с моими. – Ты знаешь, насколько важной будет эта ночь для твоей семьи. Прошло шесть недель, что значит еще пара часов?

Я стону. – Я едва могу продержаться еще несколько секунд. – Мои руки бегают вверх и вниз по ее обнаженным рукам, взгляд останавливается на платье цвета плюща без бретелек, подчеркивающем ее глаза. Если бы нежность не была проблемой, я бы наклонил ее над раковиной и уже был по самые яйца в ней.

Ее рука появляется между нами, поглаживая мою эрекцию поверх штанов, и я задерживаю дыхание. – Merda, – Я шиплю. – Не могу дождаться, когда снова окажусь внутри тебя, Рыжая.

Она приподнимается на цыпочки и касается губами моих губ, эта рука все еще дразнит, все еще соблазняет. – Я тоже, amore. – Затем она отпускает мой член, протягивает руку и шлепает меня по заднице. – А теперь двигайся. Твои родители будут здесь с минуты на минуту.

С новым разочарованным стоном, я тянусь за плотной черной рубашкой и брюками, которые висят на сушилке для полотенец. – Хорошо. – Я ворчу. – Но, если к девяти все не уйдут, я выгоню их сам.

– Как скажешь, Але. – Усмехнувшись, она неторопливо возвращается в нашу спальню, оставляя меня в ванной с отвратительным стояком.

Забавно… именно с этого мы и начинали.

Рори сидит рядом со мной на диване после ужина, ее пальцы незаметно переплетены с моими, она едва сдерживает улыбку. Изабелла и Раф сидят напротив нас, обсуждая достоинства установки новой системы безопасности в их заведении. Дядя Лука и его жена Стелла полностью согласны. Конечно. Их маленькой принцессе никогда не хватает безопасности. Неудивительно, что в итоге у нее появился телохранитель.

Рори улыбается и кивает, привлекая к себе внимание всей семьи, сохраняя при этом хладнокровие. Она хорошо умеет притворяться, что просто хочет прокатиться, но я чувствую нервный трепет под ее кожей, как второе сердцебиение. Она храбрее, чем кто-либо из них думает.

И сегодня вечером они узнают все.

Я прочищаю горло. Достаточно громко, чтобы перекрыть шум. Головы поворачиваются. Papà и Mā. Алисия и Мэтти. Разговоры умирают. Все взгляды внезапно падают на нас.

Это о чем-то говорит, учитывая, что Серена и Антонио оба сияют и все время говорят о своей предстоящей свадьбе. Грандиозный праздник, объединяющий Валентино и Феррара, состоится через несколько месяцев, и это все, о чем может говорить семья.

– Нам есть, чем поделиться, – заявляю я.

Серена приподнимает идеально изогнутую бровь. – Если это раскрытие пола, клянусь Богом, Але...

Рори фыркает рядом со мной, и я чувствую, как она немного расслабляется.

– Детей нет, – говорю я, бросая взгляд на кузину. – Во всяком случае, пока. Но... мы поженились.

На мгновение воцаряется тишина. Затем хаос охватывает Росси и Валентино. От Papà к Mā, каждому из моих дядей, тетей и кузенов.

– Что?

– Ты что?

– В больнице?!

– Ни за что, черт возьми...

– Подожди, то есть ты на самом деле женат?..

Теперь Рори смеется, ее щеки раскраснелись, когда я притягиваю ее немного ближе, когда мы оба стоим. – Шесть недель назад. В Белфасте, – подтверждает она. – Там были только мы и священник. Я все еще была наполовину мертва, так что все было... тихо.

– Но официально, – Добавляю я.

Дядя Данте осеняет себя крестным знамением, как будто мы только что сказали им, что переезжаем в Антарктиду. – Madonna mia²⁴. Ты мог бы, по крайней мере, рассказать своим родителям. Марко бы помазал тебя маслом или еще каким-нибудь священным merda.

Papà показывает ему средний палец через комнату.

Серена стонет. – Конечно, ты сделал это первым. Ты не мог уделить нам минутку?

– Мы все еще помолвлены, – шепчет Антонио, сжимая руку своей невесты, – и скоро поженимся. Расслабься, amore.

– Они просто украли мой гром, как абсолютные язычники. – Она бросает мне злую усмешку.

– Да ладно тебе, Сир, – зовет Маттео с другого конца комнаты. – Ты все равно получишь свои шесть свадебных платьев и традиционный трехдневный свадебный пир.

– И ты по-прежнему будешь требовать плюс один или три за каждое отдельное событие, – отвечает Серена, сверкая глазами.

Маттео подмигивает мне через всю комнату и поднимает свой бокал. – Теперь остались только я и кофеварка для приготовления эспрессо, детка. – Но улыбка не достигает его глаз. Он и Алисия – единственные одиночки, оставшиеся из основной команды кузенов. Еще секунду назад я был уверен, что жизнь холостяка – это все, чего хотел Мэтти, но, может быть, мы все наконец-то повзрослели.

Я бросаю взгляд на Рори. Она сияет. Не из-за макияжа или бриллиантов на пальце, а из-за чего-то более спокойного. Что-то, что приходит от того, что тебя принимают и ты часть настоящей семьи. Беспорядочной, хаотичной, но реальной.

– Мы планируем вечеринку, – объявляю я. – Большую. Громкую. Повсюду шампанское. Так что вы все можете отпраздновать это должным образом.

Маттео потрясает кулаком. – Я могу быть ди-джеем?

– Нет, – сразу же отвечает хор голосов.

Снова раздается смех. Поднимаются бокалы. Дядя Нико исчезает на кухне, бормоча что-то насчет того, чтобы открыть бутылку чего-нибудь дорогого.

И несмотря на все это, рука Рори никогда не отпускает мою.

Mā проталкивается сквозь толпу и останавливается перед Рори, ее глаза пронзительны и сияют. Она смотрит на меня с предупреждающим блеском. – У тебя будет только один свадебный сюрприз, Алессандро. Только один. – Затем она поворачивается к Рори, и я задерживаю дыхание. – Ты спасла моего сына, – шепчет она хриплым голосом. – Ты дала ему то, чего никто из нас не мог. Его сердце. Его будущее. Его покой.

У Рори перехватывает дыхание. – Я просто... Я не могла позволить ему сдаться без боя.

Mā обхватывает ладонями лицо и торжественно кивает. – Тогда ты наша, bǎo bèi²⁵. Навсегда.

От слов мамы у меня чуть не отваливается челюсть. Сокровище. Так обычно называл ее дедушка. Ласковое обращение, которое я когда-либо слышал от нее только по отношению к Алисии или ко мне.

Глаза Рори стекленеют. Она молча кивает, и я обнимаю ее, прижимая к себе. Где она останется навсегда.

Семья разражается еще дюжиной разговоров, но ни один из них не имеет значения.

Рори моя. И, наконец, она принадлежит и им тоже.

Шесть недель с той больничной палаты. С тех пор, как ее кровь пропитала мои руки. С того момента, как я чуть не потерял ее и поклялся, что больше никогда этого не сделаю.

Шесть недель с тех пор, как я надел ей на палец кольцо с изумрудом и услышал единственное слово, которое когда-либо имело значение, сорвавшееся с ее губ: да.

И сегодня вечером она моя во всех отношениях.

Эхо смеха затихает в коридоре, когда входная дверь наконец захлопывается. Голос Маттео выкрикивает что-то грубое, вероятно, о том, что мы освящаем нашу спальню как молодожены. Мне все равно. Я даже не отвечаю. Я поворачиваю засов, поворачиваю замок и прижимаюсь лбом к двери, медленно выдыхая.

Мы одни. Наконец-то.

Я оборачиваюсь, и вот она.

Босиком. Волосы растрепались после танцев. Все еще в платье, простом, элегантном, того зеленого цвета, от которого горят ее глаза. Лиф облегает ее изгибы, а щеки порозовели от шампанского и смеха.

Но меня убивают ее глаза. Мягкие. Влажные. Полный желания, любви и такого доверия, которого, как я никогда не верил, я заслуживаю.

– Привет, – говорит она тихим голосом.

У меня сводит горло. – Привет.

Медленная улыбка изгибает ее губы. – Ты собираешься и дальше так на меня пялиться, муженек?

Dio, я никогда не устану от этого слова.

– В свою защиту. – Шепчу я, идя к ней навстречу. – Ты чертовски красива. И я воображал себе этот момент несколько недель. – Я останавливаюсь перед ней, достаточно близко, чтобы почувствовать тепло, исходящее от ее кожи. – Никаких помех. Никаких Квинланов. Никаких поездок в скорой. Только ты и я.

Улыбка Рори смягчается. Она поднимает руку и обхватывает мою щеку, большим пальцем касаясь шрама возле челюсти. Ее обручальное кольцо поблескивает в тусклом свете. – Ты спас меня, Але.

Я прижимаюсь своим лбом к ее. – И ты вернула мне жизнь.

Мы остаемся вот так, вдыхая друг друга, позволяя серьезности этой ночи улечься между нами.

Затем она отступает назад и медленно тянется к молнии на боку.

У меня перехватывает дыхание.

Она не отводит взгляда, пока ткань скользит по ее совершенным формам, бесшумно собираясь у ног. Под ней нет ничего, кроме белого кружевного бюстгальтера и трусиков в тон. Все просто. Элегантно. Смертоносно.

Все мысли улетучиваются. Мое тело замирает, руки сжимаются в кулаки, чтобы не схватить ее слишком быстро. Она все еще приходит в себя... Мне нужно напоминание.

– Cazzo, Рыжая, – хрипло шепчу я.

Она подходит ко мне, обвивает руками мою шею, прижимается грудью к моей. – Ты сказал, что представлял этот момент... – Она касается своими губами моих. – Я тоже. Каждую ночь.

Это все, что мне нужно.

Я подхватываю ее на руки, целую медленно и глубоко, вкладывая все, что я чувствовал, в скольжение моих губ по ее губам. Горе. Надежда. Страстное желание. Любовь. Я осторожно кладу ее на кровать, останавливаясь, чтобы посмотреть на нее, на маленькую повязку, которая все еще остается. Я запоминаю каждую деталь. – Ты уверена, что я не причиню тебе боль? – шепчу я, потому что никогда не приму ни единой ее части как должное.

Глаза Рори горят. – Я никогда ни в чем не была так уверена в своей жизни.

Я трясущимися руками сбрасываю с себя одежду, наблюдая за искоркой голода в ее глазах, когда обнажаюсь перед ней, со всеми своими шрамами, всем, кто я есть. Ее взгляд остается прикованным к моему, никогда не отклоняясь.

Затем я осторожно переползаю через нее, прижимаясь к ней так, словно мы созданы друг для друга.

– Это нормально? – Шепчу я.

– Более чем нормально...

Ее кожа шелковистая под моими руками, ее рот лихорадочно-горячий и требовательный.

– Я люблю тебя, – шепчу я во впадинку у нее на шее.

– Я люблю тебя, – выдыхает она, прижимаясь ко мне.

Страх накатывает на меня, когда мой член толкается о ее вход. Я так отчаянно хочу оказаться внутри ее сладости, что боюсь причинить ей боль.

Ее рука касается моей щеки, заставляя мои безумные глаза встретиться с ее твердыми. – Ты не причинишь мне вреда.

– Если я это сделаю, ты ведь остановишь меня, верно?

Она кивает. – Я обещаю.

Расплавленное желание бежит по моим венам, и мне требуется вся моя сдержанность, чтобы мягко скользнуть в нее. В тот момент, когда я полностью оказываюсь внутри, мир замирает. Ее вздох мягкий, благоговейный, ее ногти впиваются мне в спину. Сначала я двигаюсь медленно, в ужасе, затем, когда чувствую, что она расслабляется, начинаю наслаждаться каждым моментом. Наслаждаться тем, как ее тело прижимается к моему, как идеально мы подходим друг другу.

Ее глаза не отрываются от моих. Мы двигаемся вместе, как будто созданы для этого, друг для друга. Никакой спешки. Никакого шума. Просто мягкое скольжение кожи по коже, ритмичный прилив удовольствия, растущее отчаяние в наших дыханиях.

– Dio, я скучал по этому. – Я смахиваю поцелуем слезу, которая скатывается по ее щеке. – У меня есть ты, миссис Росси, – обещаю я. – Всегда.

Ее бедра приподнимаются навстречу моим. – Не смей останавливаться.

Я не смогу.

Спустя минуты, а может быть, и часы, мы падаем вместе, как будто ломаемся и восстанавливаемся на одном дыхании, как будто каждая частичка нас наконец-то встала на место. Когда она выкрикивает мое имя, клянусь, мое сердце разбивается вдребезги и принимает ее облик.

Я не могу дышать, и все же я никогда не чувствовал себя более совершенным.

Когда мы приходим в себя, я перекатываю ее на себя, наши ноги запутываются в простынях. Мой член все еще счастливо покоится между ее бедер, готовый входить снова и снова. Но я не осмеливаюсь надавить. Ее голова лежит у меня на груди, моя рука лениво поглаживает ее позвоночник.

– По-моему, мы только что испортили простыни, – бормочет она.

Я смеюсь, затаив дыхание и отупев от любви. – Мы купим новые. Черт возьми, я куплю целую компанию по производству белья, если хочешь.

Она поднимает голову, сонно улыбаясь.

– Ты в порядке? Твои швы не...

– Я в порядке, Але. На самом деле, все идеально. – Она целует меня в губы. – И я предполагаю, что тебе это тоже понравилось, потому что я чувствую, что готова на второй раунд.

– Ты же знаешь, я всегда готов для тебя, Рыжая.

Ее улыбка по-настоящему лучезарна. – Ты действительно это имел в виду, да?

– Что именно?

– Клятвы. Обещания. Вечность.

Я приподнимаю ее подбородок и снова целую, медленно и глубоко.

– Каждое слово.