Текст книги "Безжалостный хранитель (ЛП)"

Автор книги: Сенна Кросс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц)

ГЛАВА 16

Темные воспоминания

Раффаэле

Я смотрю на трещины на потолке, провожу пальцами по грязно-белой штукатурке номера мотеля и отсчитываю минуты до того, как зазвонит мой будильник. Я не спал полночи, в моем животе назревала злая буря страха и беспокойства. Завтра я возвращаюсь в Рим, вечный город, в который я поклялся никогда больше не ступать.

Что, черт возьми, я делаю?

Мне никогда не следовало соглашаться ни на что из этого. Я понял это в тот момент, когда вошел в зал заседаний и эти блестящие, проникновенные глаза встретились с моими, что мне следовало уйти. Если быть до конца честным с самим собой, я почувствовал влечение задолго до того дня, когда увидел ее в Velvet Vault, но все равно проигнорировал это. Теперь уже слишком поздно.

На кону не только моя карьера и моя жизнь, но и то, что я похож на питбуля, когда дело касается моих клиентов. Как только я вкладываюсь, отступать некуда. И, черт возьми, эта маленькая принцесса мафии окончательно погубит меня. Я чувствую это глубоко в своих костях.

Полоска света просачивается сквозь плотные шторы, и я шиплю очередное проклятие и переворачиваюсь на другой бок. Мой сотовый телефон дразняще лежит на тумбочке. Я откладывал этот звонок несколько дней, с тех пор как согласился на эту проклятую поездку. Наш отъезд близок, и я не могу откладывать его надолго.

Со стоном я тянусь за телефоном и заставляю себя сесть. Дерьмовый матрас протестующе взвизгивает, пружины впиваются в мою задницу. По крайней мере, я наконец-то избавлюсь от этого мерзкого мотеля. Если я не обливаюсь одеколоном каждое утро, запах сырости и плесени остается на моей коже весь день.

Я медленно прокручиваю контакты, мой палец, наконец, останавливается на наименее отвратительном варианте. Бросив быстрый взгляд на часы, я подтверждаю разницу во времени и нажимаю пальцем на кнопку вызова. Жужжит теперь иностранный рингтон, отличающийся от привычного в США, каждая секунда кажется вечностью, и я в шаге от того, чтобы повесить трубку, когда на другом конце провода раздается низкий голос.

– Pronto?²⁰

– Ciao, Джузеппе, это я.

На линии вибрирует череда проклятий, и я практически вижу лицо моего старшего брата, когда он их выплевывает. На секунду кажется, что нас разделяют всего несколько дюймов, а не целый океан.

– Ты что, с ума сошел, звонить мне? Ты знаешь, что Papà скажет?

– Да, у меня есть пара идей.

– Тогда зачем?

– Я подумал, ты захочешь узнать, что я вернусь в Рим через несколько дней.

– Che cazzo fai, stronzo?²¹

Хороший вопрос, но правда в том, что я понятия не имею, какого черта я делаю. – Это работа, – шиплю я. – Не волнуйся, я не вернусь домой.

– Ты будешь в Риме, coglione. Это и есть дом.

– Это ничего не меняет. Я еду с клиентом. Мы пробудем там несколько месяцев, а потом я уйду из твоей жизни навсегда.

– Черт возьми, Раф, ты пытаешься разозлить Papà? Или просто пытаешься втянуть меня в неприятности?

– Я не прошу тебя вмешиваться в это дело. Я просто хотел, чтобы кто-нибудь знал на случай, если слухи дойдут до capo.

– Ты же знаешь, что Антонио сейчас руководит большей частью операции…

– Мне все равно, Джузеппе. Меня все это не интересует. Papà давно принял свое решение. Это был мой акт вежливости, и это последнее, что вы услышите от меня, если все пойдет хорошо.

– А если нет? – В его тоне проскальзывают резкие нотки, от которых волосы у меня на затылке встают дыбом.

– Это угроза, fratello²²? – Я рычу.

– Нет, просто вопрос, Раф. Надеюсь, ты понимаешь, во что ввязываешься, возвращаясь сюда.

– Я могу постоять за себя.

– А твой клиент? – спросил он.

– Не беспокойся о ней, черт возьми. Я несу за нее ответственность.

– О, это она? – спросил брат.

– Да, она, – рычу я.

– Ты думаешь, это разумно после того, как…

– Не смей произносить ее имя, Джузеппе, или, клянусь Dio, я протяну руку через телефон и вырву тебе позвоночник из горла.

– Расслабься, fratellino²³. Я вижу, ты действительно держишь свой темперамент под контролем.

– Vaffanculo²⁴, – выдавливаю я. – Отвали со своим темпераментом. Как будто Papà был лучшим образцом для подражания в умении сохранять хладнокровие.

– Очевидно, иначе мы не оказались бы такими уравновешенными людьми. – Раздается печальный смешок.

– Мне нужно идти. Мне нужно подготовиться к поездке.

– Удачи, Раф, я серьезно.

– Спасибо, stronzo²⁵. – Я нажимаю кнопку завершения вызова и бросаю телефон на матрас. По крайней мере, худшая часть позади.

Теперь все, что мне нужно сделать, это убедиться, что пути моего клиента и моей семьи никогда не пересекутся, пока мы будем в Риме.

Крики эхом отдаются в моем подсознании, леденящие кровь крики учащают мой пульс. Мое дыхание становится прерывистым, и я закрываю глаза в тщетной попытке заглушить всплывающие воспоминания.

Но уже слишком поздно.

Меня затягивает в эту комнату, темнота заползает в каждый угол, металлический запах крови проникает в мои ноздри. И эти крики, о Dio, я никогда не выкину их из головы. Они навсегда врезаны в мой череп, так же как моя татуировка и вытекающая из нее кровь, окрашивающая тыльную сторону моих век.

– Отпусти ее! – кричу я. – Я сделаю все, что ты захочешь. – Сжимая пистолет в кулаке, я падаю на колени, когда он прижимает нож к ее шее.

– Слишком поздно, figlio mio²⁶, ее судьба решена вместе с твоей, traditore pezzo di merda²⁷.

– Никогда не поздно, просто, пожалуйста, не…

Крик проносится по комнате, вырывая воздух из моих легких. Только когда я чувствую, что слезы текут по моим щекам, я понимаю, что гортанный вой исходил от меня. В моем сердце происходит перелом, раскалывающий пополам не только мой слабеющий орган, но и все мое существо. Лужица темно-красного цвета в нескольких дюймах от моих джинсов, когда я стою на коленях на полу, ошеломленный, неподвижный, оцепеневший. Я опускаю руки на бетон, и кровь стекает по моим ладоням. Она все еще теплая…

Сцена расплывается и отступает в темные закоулки моего измученного подсознания, чтобы мучить меня еще день. Я быстро моргаю и сажусь прямо, пытаясь очистить свой разум от ужасных образов, которые отказываются оставаться похороненными. Пот стекает по моей спине, когда я соскальзываю с матраса и меряю шагами крошечную комнату. Я никогда не переживу эту поездку в Рим.

Обреченно вздыхая, я направляюсь в ванную. Мне нужен гребаный душ.

Когда я вхожу в комнату Изабеллы, кажется, что взорвалась бомба. Четыре открытых чемодана стоят на плюшевом ковре, а одежды больше, чем стоит на вешалках в Barney's, разбросано по кровати, поверх шкафов и вывалилось из шкафа. Это первый раз, когда мне был предоставлен доступ в ее личное убежище, и я не могу не принять все это близко к сердцу. Обычно меня провожают у ее двери холодной улыбкой или презрительным взмахом руки.

За этим хаосом я вижу частички избалованной маленькой принцессы, стоящей у массивной гардеробной, которая могла бы послужить спальней для большинства. Вся стена занята полками, расставленными сверкающими медалями и трофеями. Кажется, что principessa преуспела во всем – от балета до верховой езды. Выпускная речь с ее выпускного класса в средней школе, диплом с отличием Нью-Йоркского университета и пустая рамка рядом с первыми двумя дипломами. Я придвигаюсь ближе и вглядываюсь в крошечную черную надпись на внутреннем углу позолоченной рамки: Изабелла Валентино, доктор медицины.

Похоже, что у моей клиентки уже распланировано все ее будущее.

Я продолжаю осматривать комнату, пока ее внимание полностью сосредоточено на чем-то другом. Под главной полкой с трофеями я нахожу еще несколько наград, на них нет типичных позолоченных символов на пьедестале. Вместо этого они от благотворительных организаций: Гуманитарная премия от Фонда борьбы с раком, Награда за общественные работы от города Манхэттен, премия Ангела от больницы Нью-Йоркского университета Лангоне, Награда за пожизненные достижения в филантропии… этот список можно продолжать и дальше.

Разочарованное ворчание обращает мое внимание на маленькую отличницу, которая сидит на чемодане от Гуччи и пытается застегнуть молнию. Не может быть, чтобы эта девушка заслужила все эти награды.

– Нужна помощь, principessa?

Ее верхняя губа изгибается в усмешке, когда я протягиваю руку. Она снова безуспешно пытается застегнуть молнию на крупногабаритном багаже, прежде чем ее плечи опускаются, и она, побежденная, сползает с чемодана. – Да, – бормочет она.

– Что, да? – Я опускаюсь рядом с ней и приподнимаю бровь.

– Будь полезен и закрой мой багаж, – огрызается она в ответ.

– Я не твой дворецкий, principessa. – Я медленно поднимаюсь, но ее рука обвивается вокруг моего предплечья, притягивая меня назад.

– Пожалуйста, – выдавливает она сквозь зубы. – Я не могу его закрыть.

– Очевидно. Потому что он слишком полный.

Она хлопает темными ресницами, глядя на меня, подползая ближе на коленях. – Ты хочешь сказать, что с такими накачанными бицепсами даже ты не сможешь застегнуть молнию?

– Я так взволнован, что ты обратила внимание на мои руки. Я очень много работаю, чтобы достичь этих результатов. – Я бросаю на нее дразнящую улыбку и скрещиваю руки на груди.

– Ну же, Раф, просто помоги мне, пожалуйста.

О, Dio, вид Изабеллы на коленях, тем не менее умоляющей, мгновенно возбуждает меня. Как будто рот женщины находится на прямой линии с моим членом. И теперь я не могу перестать думать об этих пухлых губках, обхватывающих мой член. Merda.

– Ладно. С дороги. – Я обхожу ее и снова опускаюсь на пол, чтобы застегнуть молнию на дорогом чемодане. За то, что она, вероятно, заплатила за эту штуку, лучше бы закрытие было нерушимым. Оказавшись в безопасности, я поднимаюсь и вижу пару сверкающих голубых сфер, неожиданный глянцевый блеск которых затуманивает их обычное сияние. – Что случилось? – Бормочу я.

– Ничего. – Она разворачивается и снова исчезает в шкафу.

Спустя долгую минуту она, наконец, появляется, намек на красноту вокруг ее завораживающих глаз. Она определенно плакала… но почему? Наконец-то она получает именно то, что хочет.

Она стоит ко мне спиной, опустив взгляд на гору багажа. – Мы выезжаем завтра в семь, так что убедитесь, что ты готов отправиться в путь с утра пораньше.

– Я уже собрал вещи. Мне не так много нужно взять с собой, как тебе.

– Отлично.

– Никакого остроумного ответа? Никаких комментариев по поводу моего полностью черного гардероба?

– Дело не всегда только в тебе, Раф. – Не поворачиваясь ко мне лицом, она неторопливо выходит из своей комнаты, оставляя меня в ошеломленном молчании.

ГЛАВА 17

Гарантия безопасности

Изабелла

– Они должны быть здесь, черт возьми. – С моими глазами, все еще полными слез после долгих семейных прощаний в самолетном ангаре, я роюсь в своей огромной сумке в поисках этих благословенных маленьких белых таблеток. Насмешливый рокот реактивного двигателя нарастает. Черт. Черт. Я не могу летать без Ксанакса.

– Что ты ищешь? – спросил Раф.

Роскошный кремовый салон и золотая отделка частного самолета Papà – все это размывается на заднем плане, когда начинается паника. Мое сердце выбивает бешеный барабанный бой, колотится о ребра, как обезумевший заключенный, гремящий прутьями клетки. Мое дыхание становится более поверхностным, а грудь начинает вздыматься от усилий.

– Изабелла, cazzo, что с тобой не так? – Крепкие руки сжимают мои плечи, и сцена на мгновение сотрясается, прежде чем я сосредотачиваюсь на паре настороженных глаз.

Самолет рванулся вперед, и крик застрял у меня в горле, когда я стиснула зубы от нахлынувшего беспокойства. Но каким-то образом я остаюсь на месте, привязанная к мужчине-зверю, развалившемуся в кожаном капитанском кресле рядом со мной.

– Изабелла! – крикнул Раф. Он снова трясет меня, и на этот раз достаточно сильно, чтобы вместо парализующего страха я сосредоточилась на его непоколебимом взгляде.

– Мои таблетки, – бормочу я, покусывая нижнюю губу. – Я не могу летать без них.

Самолет начинает двигаться быстрее, ровный гул становится громче с каждой секундой. – Мне неприятно огорчать тебя, principessa, но я думаю, что для этого уже слишком поздно. Через секунду мы будем в воздухе.

Мои пальцы вцепляются в предплечье Рафа, ногти впиваются в его кожу, когда мы мчимся по взлетно-посадочной полосе. – Нет, я не могу этого сделать…

– Позволь мне прояснить, тебя не смущает стрельба посреди Парк-авеню, но тебе нужны лекарства для перелета?

– Да, – выдавливаю я. – А теперь перестань быть мудаком и найди мои лекарства!

– Изабелла, посмотри на меня. – Его большие пальцы сжимают мой подбородок, заставляя встретиться с ним взглядом, который тверд и обнадеживает перед надвигающейся бурей паники. – Ты в безопасности. Сосредоточься на моем голосе, хорошо? Тебе не нужны таблетки. Мы пройдем через это вместе.

– Я не могу…

– Ты можешь и сделаешь это.

Я киваю, мое дыхание поверхностное и быстрое. Раффаэле продолжает, его голос ровный и успокаивающий. – Давай попробуем замедлить твое дыхание. Сделай глубокий вдох вместе со мной, сейчас. – Он глубоко вдыхает, задерживая дыхание, затем медленно выдыхает. – И выдох. – Его глаза удерживают мои, молчаливое обещание его весомого присутствия.

– Еще раз вдохни. – Я следую за ним, и на этот раз мне становится немного легче, мои первые вздохи начинают плавно переходить в более продолжительные, более контролируемые вдохи. – И выдох. Хорошая девочка. Это моя хорошая девочка. – Злая усмешка приподнимает уголки его губ, но я игнорирую это, потому что впервые за много лет, с тех пор как я была на борту самолета, не принимая сильных лекарств, мне не кажется, что мои легкие сдавливаются. – Каждый вдох проходит спокойно, и каждый выдох избавляет от страха. У тебя все получится, principessa.

Когда самолет выравнивается, Раф продолжает говорить, его слова – спасательный круг, пока мы взлетаем все выше. – Ты намного сильнее, чем думаешь, Изабелла. Я видел, как ты справлялась с ситуациями, которые сломили бы большинство людей. Этот самолет, этот момент – ничем не отличаются. Ты владеешь этим опытом, он не владеет тобой.

Мое дыхание постепенно выравнивается, паника отступает по мере того, как его спокойная уверенность заполняет пространство вокруг нас. Его обычно внушительное и властное поведение теперь действует успокаивающе, превращая тесный самолет в святилище.

Наконец, мне удается выдавить легкую благодарную улыбку, несмотря на то, как странно это ощущается. – Спасибо. Я не знаю, что бы я делала без тебя.

– Всегда. – Нехарактерно нежная улыбка мелькает на этом неряшливом подбородке. – Я всегда рядом, когда ты нуждаешься во мне, независимо от ситуации или твоего мнения обо мне в данный момент. Мой долг – защищать тебя, чего бы это ни стоило. Не забывай об этом. – Его слова окутывают меня, как одеяло безопасности, ослабляя последние остатки моего беспокойства.

Я откидываюсь на спинку кожаного кресла, опираясь на подголовник. Мои пальцы все еще сжимают его предплечье, но уже не так сильно. Я подумываю убрать руку, но самолет на мгновение опускается, и мои пальцы инстинктивно крепче сжимаются вокруг его кожи. Отказываясь поддаваться страху, я вместо этого пытаюсь отвлечься. – Как ты научился это делать?

– Дыхательное упражнение?

Я киваю, когда его глаза встречаются с моими.

– Как ты знаешь, я несколько лет служил в итальянском спецназе, прежде чем перешел в частную охрану. Я оказывался в некоторых напряженных ситуациях со своей командой, и это был механизм преодоления, которому я научился с самого начала.

Я не могу представить, в каких ситуациях ему приходилось бывать. Мои знания о спецназе простираются до того, что я видела по телевизору. Не то чтобы моя жизнь тоже была легкой прогулкой, но, должно быть, это было бесконечно менее напряженно, чем проводить тайные операции в зарубежных странах и ежедневно подвергать свою жизнь риску ради соотечественников, которые даже не знают о твоем существовании.

– На что это было похоже? – спросила я. У нас впереди восьмичасовой перелет, и я бы предпочла потратить это время на то, чтобы отвлечься, а не сосредотачиваться на том факте, что мы летим над милями бескрайнего океана внизу.

– Я бы предпочел не говорить об этом, если ты не против, principessa. – Он откидывается на подголовник, закрывая глаза.

Я тяжело вздыхаю, и мое колено начинает подкашиваться. Другой бонус ксанакса в том, что он вырубает меня.

Голова Рафа поворачивается в мою сторону, выглядывая из-под тяжелых век. – Что сейчас не так?

– Я не могу уснуть.

– У тебя красные глаза. Ты серьезно не собираешься спать всю ночь?

– Может быть, несколько часов, но я еще не устала. – Честно говоря, сомневаюсь, что смогу сомкнуть глаза. Мои внутренности скрутились в узел от возбуждения и тревоги. В этой поездке столько всего предстоит пережить, что я не уверена, что когда-нибудь расслаблюсь. Я должна проявить себя не только как стажер, но и как способный взрослый человек, способный выжить самостоятельно. Это все, чего я когда-либо хотела, и теперь, когда до получения этого остались считанные часы, я окаменела.

– Так чем бы ты хотела заняться? – ворчит он.

– Расскажи мне о себе, своей семье, своей жизни? Действительно, о чем угодно. – За последние несколько недель, которые мы провели вместе, я поняла, что мало что знаю о мужчине, который прикован к моей заднице двадцать четыре часа в сутки.

– Рассказывать особо нечего.

– Раф, – ною я.

– Что? Я не самый лучший собеседник.

– Да, это я поняла.

– И я не люблю делиться. Как я уже говорил, лучше всего вести себя профессионально.

Я закатываю глаза. – Значит, если ты расскажешь мне о своих родителях, братьях и сестрах, это каким-то образом сделает это непрофессиональным?

– Я не очень близок со своей семьей, ясно? Они совсем не похожи на твою… Когда я уезжал, у меня не было десятков двоюродных братьев, тетушек и дядюшек, заполнивших ангар, кричащих, чтобы попрощаться. – Его глаза снова закрываются, но на этот раз не от усталости, а скорее для того, чтобы что-то заблокировать.

– Хорошо, а как насчет второй половинки?

Его веки распахиваются, и он бросает на меня убийственный косой взгляд. – Я уже говорил тебе раньше, я не завязываю отношений.

– Вообще? Разве тебе не тридцать с чем-то? У тебя никогда не было девушки, или парня? Я не хочу предполагать…

Он выпрямляется на своем стуле, ощетинившись. – Cazzo, Изабелла, да, в какой-то момент моей жизни у меня была девушка, и просто чтобы прояснить, я увлекаюсь женщинами. И мне только что исполнилось тридцать, а не тридцать с чем-то.

– Ну вот, видишь? Это и есть делиться. – Я одариваю его ухмылкой, и в ответ он драматично закатывает глаза.

– Если тебе так нравится делиться, то почему бы тебе не рассказать мне что-нибудь о себе?

– Ну, ты провел со мной последний месяц, так что я почти уверена, что ты уже многое знаешь. Или ты не так проницателен, каким себя выставляешь.

Из-под плотно сжатых челюстей вырывается смешок. – Ты права. Я действительно много знаю о тебе. Я знаю, что твой любимый кофе – макиато с карамелью, дополнительной порцией эспрессо и одной капелькой ванили в сочетании с пастой "Нутелла" практически на всем, что угодно, тебе нравится загорать на балконе, ты пишешь Серене смс каждое утро, когда просыпаешься, ты покусываешь нижнюю губу, когда нервничаешь, и что жилка у тебя на лбу пульсирует каждый раз, когда я называю тебя principessa. – По его лицу скользит злая ухмылка, и больше всего на свете я хочу ее сорвать.

Как раз тогда, когда я думаю, что он ведет себя почти терпимо.

– Любой идиот мог бы получить эту информацию после месяца, проведенного на моей заднице.

Он придвигается на дюйм ближе, перегибаясь через подлокотник, так что его дыхание смешивается с моим. – Отлично, – выдыхает он. – Тогда как насчет этого? – Он поднимает палец. – В уголках твоих глаз появляются легкие морщинки, когда ты улыбаешься по-настоящему, а не фальшиво, когда хочешь, чтобы другие думали, что с тобой все в порядке. – Второй палец поднимается навстречу первому. – Ты накручиваешь прядь волос на палец, когда полностью погружаешься в одну из тех фантастических книг, которые запоем читаешь. – Еще один палец. – Твои губы поджимаются, когда ты в чем-то неуверенна или колеблешься. – Появляется безымянный палец. – Твои шаги замедляются, когда ты наслаждаешься моментом, как будто ты пытаешься полностью погрузиться в окружающую обстановку. Ты делаешь это всякий раз, когда мы гуляем по Центральному парку или по кампусу Нью-Йоркского университета. – Пятый и последний палец поднимается между нами. – И давай не будем забывать о слабом аромате гардений от твоих духов, который сохраняется даже после того, как ты вышла из комнаты, и о том, как он неуловимо отличается по утрам по сравнению с вечером, когда он смешивается с твоим нежным естественным ароматом.

Свободной рукой он вытягивает длинный палец и приподнимает мой подбородок, так что моя челюсть сжимается. Я смотрела с открытым ртом, как идиотка. Dio, я и не подозревала, что он уделяет мне такое пристальное внимание.

Его ухмылка становится шире, пока я продолжаю пялиться на него. – И именно поэтому я лучший, principessa.