Текст книги "Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов"
Автор книги: Сэмюэл Ричардсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 77 (всего у книги 82 страниц)
Въ Понедѣльникъ въ 2 часа.
Моей богини еще не видно. Она не со всѣмъ здорова. И такъ чего же она страшится отъ моихъ восхищеній? Жестокости болѣе, нежели мщенія. Великая можетъ произойти перемѣна для ея здоровья! однако желаніе мое отомстить ей еще не угасло. Я имѣю нужду въ остроумномъ вымыслѣ, дабы принудить дѣвицу Гове и гжу. Товнсендъ раскаяться въ своемъ проклятомъ и хитромъ вымыслѣ, которой всегда будетъ орудіемъ висящимъ надъ моею головою, естьли не сыщу средства принудить ихъ за благовремянно его оставить. Малѣйшее неудовольствіе подастъ бодрость моей красавицѣ, и всѣ старанія, которыя я принималъ дабы лишить ее всякаго другаго покровительства, и учинить ее болѣе еще отъ меня зависимою будутъ безполезны. Но я найду хитрость принудить гжу. Товнсендъ оставить оной умыселъ.
Припомни басню о спорѣ солнца и Севѣрнаго вѣтра. Они хотѣли знать кто изъ нихъ двухъ принудитъ перваго честнаго путешественника скинуть съ себя одѣжду.
Прежде сталъ дуть Борей изъ всѣхъ своихъ силъ, и холодъ его весьма былъ чувствителенъ бѣдному путешественнику, но не имѣлъ другаго дѣйствія какъ то, что принудилъ его застегнуть по лучше свою епанчу, дабы скорѣе согрѣться. Фебъ, когда пришла его очередь, пустилъ столь стремительно свои лучи на прохожаго, что тотчасъ принудилъ его разстегнуться, и вскорѣ со всѣмъ скинуть одѣжду. Онъ до того времени не оставилъ своего предпріятія, пока не принудилъ его искать убѣжища подъ тѣнь густаго дерева, подъ коимъ брося епанчу легъ, и возобновилъ свои силы, поспавши нѣсколько часовъ. Побѣдитель весьма много смѣялся Борею и путешественнику, и продолжая свое блистательное теченіе, разпространилъ свой блескъ и зной на всѣ представляющіяся ему предмѣты; а въ вечеру отпрягши гордыхъ своихъ коней, онъ увеселялъ свою Фетиду повѣстію сего приключенія.
Вотъ каково и мое разположеніе. Я хочу, Белфордъ, оставить всѣ свои яростныя намѣренія; и естьли могу принудить любезную мою странницу оставить хотя на единую минуту одѣяніе суровой своей добродѣтели; то буду имѣть такъ, какъ и солнце, непрестанныя благоволенія осіявать ее своими лучами. Мои минуты спокойствія и благополучія какъ и ея, будутъ тѣ, которыя стану препровождать съ моею богинею.
Теперь, Белфордъ, слѣдуя по новой моей системѣ, я думаю что домъ гжи. Фретчвиль для меня не годится. Я хочу его оставить по крайней мѣрѣ на нѣсколько времени; Меннель будетъ посѣщать мою богиню въ то время, когда я буду выходить, и подъ тѣмъ видомъ, будьто желаетъ со мною видѣтся. Для чего? Въ какомъ намѣреніи? Развѣ ты меня не спросишь? для чего? Не ужели ты не знаешь, что случилось съ бѣдною сею гж. Фретчвиль? Я тебя хочу о томъ увѣдомить.
На одну изъ ея женщинъ, съ недѣлю тому назадъ, пришла оспа. Прочія хотѣли сіе сокрыть отъ своей госпожи до пятьницы; но она по случаю о томъ была увѣдомлена. Большая часть болѣзней бѣднаго и смертнаго нашего состоянія произходятъ отъ нашихъ людей, которыхъ мы принимаемъ, или по тщеславію, или для нашего употребленія, или въ томъ намѣреніи, дабы уменьшить наши труды.
Сія новость столько причинила страха вдовѣ, что почувствовала сама всѣ припадки, изьявляющіе приближеніе сего ужаснаго врага прекрасныхъ лицъ. Слѣдственно она и не помышляетъ объ оставленіи своего дома. Но она тѣмъ болѣе не должна надѣяться,чтобъ мы вѣчно ее ожидали изъ любви къ ней.
Она теперь крайне сожалѣетъ, что не лучше знала то, чего желала, и что не уѣхала въ свою деревню, когда я началъ торговать ея домъ. Сіе нещастіе конечно бы не случилось: но не чрезвычайно ли оно и для насъ досадно? Увы! сія смерти подлежащая жизнь составлена изъ единыхъ нещастій. Нѣтъ нужды навлекать оныя на себя своимъ поползновеніемъ.
И такъ дѣло касательно сего дома кончено, по крайней, и мѣрѣ на нѣсколько времени. Но сія превратность принуждаетъ меня думать о нѣкоемъ средствѣ, которое можетъ все сіе поправить. Поелику я рѣшился поступать такимъ образомъ, дабы быть надежднымъ въ успѣхѣ своего намѣренія; то имѣю два или три способа могущіе возвратить мою красавицу, когда бы она и нашла средство отъ меня убѣжать.
Что сдѣлалось Милорду М… которой не отвѣчалъ мнѣ ни слова на мое приглашеніе? Естьлибъ я получилъ отъ него такое письмо, котороебъ могъ показать ей, симъ бы средствомъ привелъ я къ концу мое примиреніе. Я вознамѣрился написать о томъ слова два къ дѣвицѣ Шарлоттѣ. Естьли онъ не поспѣшитъ мнѣ отвѣтствовать; то я вскорѣ напишу къ нему новое въ такомъ смыслѣ, которой не будетъ ему пріятенъ. Ты знаешь, что онъ нѣкогда угрожалъ лишить меня наслѣдства; но естьли я отрекусь отъ моего дяди, то постунлю по справедливости, и причиню ему столько досады, что все то, что онъ можетъ сдѣлать противъ меня худаго, не учинитъ мнѣ столько никогда онаго. Она по своему небреженію откладываетъ необходимое заключеніе статей. Какъ могу я снести сію отсрочку, я, которой для испытанія своихъ вольностей, для нетерпѣливости, и для многихъ другихъ вещей, отдаю справедливость женщинѣ, и которой не можетъ терпѣть отъ наилучшей изъ сего пола, чтобъ меня обманывали или чтобъ мнѣ противорѣчили?
Другое письмо получено отъ дѣвицы Гове. Я думаю что оно заключаетъ въ себѣ то, о чемъ говорено было въ ея послѣднемъ, и которое содержитъ въ себѣ предложенія стараго дяди Антонина гж. Гове. Я надѣюсь что не будутъ болѣе говорить о заговорѣ заповѣдныхъ товаровъ. Меня увѣдомили, что моя красавица положила его въ свой карманъ, но я ласкаюсь что въ скоромъ времени найду его въ надлежащемъ мѣстѣ со всѣми прочими.
Въ понедѣльникъ въ вечеру.
Сугубыя и неотступныя мои прозьбы принудили ее согласиться видѣться со мной въ залѣ, въ то время какъ будемъ пить чай а не ранѣе.
Она вошла съ видомъ изъявляющимъ замѣшательство, естьли я въ томъ не ошибся; и какъ бы въ смущеніи отъ своихъ безпокойствъ. Она приближилась весьма тихо потупя глаза на столъ, Доркаса находилась здѣсь и приготовляла чай. Я взялъ ея руку, которую она усиливалась выдернуть, и оную поцѣловалъ:,,Дражайшей предмѣтъ моихъ обожаній! Къ чему такая отдаленность, сказалъ я ей: для чего изьявлять такую печаль? Какое удовольствіе получаете вы столь жестоко мучить вѣрнѣйшаго изъ всѣхъ сердецъ?,, Она вырвала меня свою руку. Я хотѣлъ ее опять взять. Оставьте меня, сказала она, удаляя ее съ досадою. Она сѣла. Пріятное содраганіе, которое я примѣтилъ во всѣхъ ея прелѣстныхъ членахъ, открыло мнѣ и то, что произходило въ ея душѣ. Платокъ закрывавшей ея груди весьма скоро воздымался и опускался. На ея прелестныхъ щекахъ выступала нѣжная краска.
Ради Бога, сударыня… Я и въ третій разъ хотѣлъ взять ея руку, которою она оттолкнула мою.
Ради Бога! г. мой, не мучте меня.
Доркаса удалилась. Я поближе подвинулъ къ пей мой стулъ. Я взялъ ее за руку съ почтеннѣйшею нѣжностію, и сказалъ ей, что въ такомъ жестокомъ разстояніи, въ какомъ она меня содержала мнѣ не возможно было, чтобъ ей не выразить съ чрезвычайнымъ безпокойствіемъ страхъ, въ коемъ я находился, что естьлибъ былъ какой ниесть человѣкъ въ свѣтѣ, которой бы казался для нее равнодушнѣе, чтобъ не сказать омѣрзительнѣе другаго, тобъ не казался ей таковымъ тотъ нещастнымъ, котораго она видитъ предъ собою.
Она нѣсколько времени смотрѣла на меня весьма пристально; и не отодвигая своей руки, которую я держалъ, она вынула другою свой платокъ изъ кармана. Она обратила голову въ туже сторону утирая текущія слезы; но отвѣчала мнѣ только глубокимъ вздохомъ.
Я понуждалъ ее говорить, на меня взглянуть, и сдѣлать меня щастливымъ благосклоннымъ своимъ взглядомъ.
Я, по справедливости, сказала она мнѣ, могу жаловаться на ея равнодушіе. Она не видитъ ни малаго великодушія въ моемъ свойствѣ. Я не такой человѣкъ, чтобъ меня чемъ обязать было можно, ниже поступать съ малѣйшею благосклонностію. Странной мой поступокъ съ самаго вечера субботы, совершенно ей несносенъ. Всѣ тѣ надѣжды, которыхъ она отъ меня ожидала, изчезли; она уже ничего болѣе не видитъ въ моихъ повѣденіяхъ такого, что бы ей не причиняло отвращенія.
Сіи слова тронули меня до чрезвычайности. Я думаю, что виновники возстаютъ болѣе противъ справедливости, которая ихъ обнаруживаетъ, нежели невинные противъ клеветы, которая дерзаетъ ихъ порочить. Я просилъ мою любезную выслушать съ терпѣливостію изъясненіе о сей переменѣ. Я вновь учинилъ признаніе въ гордости моего сердца, которое не могло снести въ такой женщинѣ, коей я ласкался нѣкогда принадлежать, тотъ порокъ въ предпочтеніи, по коему она подаетъ мнѣ всегда причину ее укорять. Бракъ, сказалъ я, есть такое состояніе, въ которое не должно вступать какъ съ одной такъ и съ другой стороны, съ равнодушною холодностію.
Единая токмо безразсудная оплошность прервала она съ торопливостію, подаетъ тѣмъ причину ожидать знаки почтенія, которые ихъ не заслуживаютъ. Вы весьма худо о мнѣ судите г. Ловеласъ, естьли вы думаете, что подлыя причины могутъ внушить во мнѣ любовь къ тому, кто оной не достоинъ. Дѣвица Гове васъ увѣдомитъ, г. мой, что я никогда не любила погрѣшностей моей пріятельницы, да никогда не желала, чтобъ и она мои любила. Наше правило состоитъ въ томъ, дабы одной другую не щадить. И такъ для чего же человѣкъ, который всегда дѣлаетъ проступки, [ибо, скажите мнѣ, г. мой, какія ваши добродѣтели] почитаетъ за право требовать моего почтенія. Я отъ него также бы не заслуживала онаго, естьлибъ могла поступать съ равною подлостію. Онъ ничего бы мнѣ не долженъ былъ оказывать, какъ презреніе.
Правда, сударыня, что вы совершенно сохранили благородную сію мысль. Вы не должны опасаться быть презираемою за тѣ знаки нѣжности или благосклонности, которые бы оказали находящемуся предъ вами человѣку. Кажется, что всѣ ваши старанія клонятся къ тому дабы вознбновить или доставить случай обьявить, что вы ни единой мысли не имѣли въ мою пользу, сіе весьма извѣстно по собственному вашему выбору. Вся моя душа, сударыня, во всѣхъ ея заблужденіяхъ, желаніяхъ, и намѣреніяхъ была бы предъ вами отровенна и чиста, естьлибъ я былъ ободренъ хотя нѣкоею вашею довѣренностію и вашимъ почтеніемъ, дабы утвердиться противъ тѣхъ злобныхъ обьясненій, кои бы, какъ я трепеталъ, вы не придавали всему тому, что бы я могъ вамъ сказать или предложить. Никогда сердце не было столь откровенно. Никогда и никто не старался болѣе познать его погрѣшности. [Вотъ справедливость Белфордъ.] Но вы знаете, сударыня, колико мы отдаленны отъ щастливыхъ сихъ изреченій. Недовѣрчивость и опасность съ вашей стороны произвели и съ моей сумнѣніе и страхъ. Ни какой взаимной довѣренности не оказано; какъ будто бы мы съ одной и съ другой стороны болѣе казали притворства, нежели любви. Колико я опасался каждаго письма, которое видѣлъ что вы получали чрезъ Вильзона! но не безъ причины, поелику нослѣднее отъ котораго я ожидалъ многаго въ разсужденіи статей, кои вамъ предложилъ на бумагѣ, не имѣетъ друаго дѣйствія, естьли я долженъ судить о томъ по отказу, учиненному вчерась, со мною видѣться, [хотя вы въ состояніи были выдти, да и въ носилкахъ, дабы лишить меня удовольствія васъ сопровождать,] какъ раздражило васъ противъ меня еще болѣе нежели прежде.
По видимому я виновата, съ негодованіемъ отвѣчала мнѣ красавица, что была въ церьквѣ не будучи сопровождаема такимъ человѣкомъ, котораго склонность ни мало бы къ тому не побуждала, естьлибъ онъ не видалъ туда меня идущею. Я виновата, что желала быть уединенною въ Воскресенье, оказавши вамъ угожденіе, идти съ вами въ комедію и препроводить часть ночи. Вотъ мои преступленія, вотъ чемъ я заслужила наказаніе; сіе то конечно подало вамъ право принуждать меня съ вами видѣться, и меня устрашать, когда я съ вами увидѣлась, столь жестокими поступками, съ какими никогда не поступаютъ съ такою женщиною, которую ни что принудить не можетъ ихъ терпѣть. Нравъ моего родителя еще не избегъ вашего осужденія, г. Ловеласъ: но то что онъ оказалъ худаго по бракосочетаніи. несравненно хуже того, что вы многократно уже прежде оказывали. Чего же я должна отъ васъ ожидать впредь, разсуждая о васъ и съ весьма благосклонной стороны? Мое негодованіе воспламеняется въ ту минуту, какъ я съ вами говорю, когда воспоминаю тѣ черты вашего поступка столько же противныя великодушію, сколько и учтивости, для особы, повергнутой въ нещастія, отъ коихъ она стенаетъ. По истиннѣ, я съ великимъ трудомъ могу терпѣть васъ предъ моими глазами.
Здѣсь она встала, разспростерши руки, и отворотя голову, дабы сокрыть свои слезы… О мой дражайшей родитель! вскричала сія неподражаемая дѣвица, вы конечно бы пощадили меня отъ ужаснаго проклятія, естьлибъ знали колико я наказана, съ той минуты, какъ заблужденныя мои ноги вывели меня изъ дверей вашего сада, и соединили съ г. Ловеласомъ! потомъ упадши на свой стулъ, она облилась слезами.
Любезнѣйшая моя, сказалъ я ей, взявъ ее за руки, которыя были еще разпростерты! кто бы могъ удержаться отъ столь трогательнаго воздыханія, хотя страстнаго! [поелику я надѣюсь еще жить, Белфордъ, то почувствовалъ трепетъ, слезы появились на моихъ вѣкахъ, и я едва осмѣлился на нее воззрѣть.] Что же я сдѣлалъ, что могъ заслужить сіе нетерпѣливое восклицаніе? Подалъ ли я вамъ причину въ какое ниесть время, моими разговорами, моими поступками, моими взглядами, сумнѣваться о моей чести, моемъ почтеніи, и обожаніи? Я могу приписать сіе имя моимъ чувствованіямъ для великихъ вашихъ добродѣтелей. Зло произходитъ отъ того, что мы какъ съ одной такъ и съ другой стороны въ недоумѣніи находилися. Удостойте меня изъясненіемъ своихъ мнѣній: равномѣрно и я вамъ свои изъясню, и въ то время мы будемъ щастливы. Дай Боже, чтобъ я всегда любилъ, такъ какъ люблю васъ, и естьли я сумнѣваюся о такомъ чувствіи: то да погибну, естьли знаю, какъ бы могъ я видѣть васъ моею! позвольте мнѣ думать, дражайшая Кларисса, позвольте мнѣ токмо думать, что вы предпочтете меня въ выборѣ: позвольте сказать, я ласкаюсь, что вами не ненавидимъ и не презираемъ!…
Ахъ! г. Ловеласъ, мы жили вмѣстѣ такъ долго, что могли познать свои нравы и поведенія. Они столь мало сходствуютъ, что вы можетъ быть восчувствуете великое ко мнѣ отвращеніе, когда я буду вашею. Я думаю… я думаю что мнѣ невозможно оказать того, чего вы требуете отъ чувствованій, кои вы ко мнѣ имѣете. Естественное мое свойство совершенно перемѣнилось. Вы подали мнѣ весьма худое мнѣніе о своемъ полѣ, а особливо о себѣ. Вы принудили меня отъ того въ самое то время почитать себя стольже худою, что лишась навсегда удовольствія, свидѣтельства собственныхъ моихъ чувствованій, которое весьма для женщины нужно, дабы вести себя достойно въ сей жизни, я никогда не буду въ состояніи воззрѣть на людей съ видомъ надѣжнымъ.
Она остановилась. Я молчалъ. Клянусь Богомъ, подумалъ я самъ въ себѣ, сія безпримѣрная дѣвица, можетъ наконецъ совершенно меня погубить.
Она начала опять: чтожъ остается мнѣ желать, естьли бы вы освободили меня отъ всего обязательства относительно къ вамъ, и не препятствовали бы мнѣ слѣдовать теченію моей судьбы?
Она еще разъ остановилась. Я продолжалъ молчать. Я размышлялъ, не долженъ ли былъ отрѣщися отъ всѣхъ моихъ намѣреній относительно къ ней; и не имѣлъ ли довольно опытовъ о добродѣтели и величіи души превосходящей всякія подозрѣнія.
Она еще начала: благосклонно ли для меня ваше молчаніе, г. Ловеласъ? Скажите мнѣ, что меня освободили отъ всякаго обязательства въ разсужденіи васъ. Вы знаете, что я вамъ никогда онаго не обѣщала. Вы знаете, что равномѣрно и вы не обязаны своими. Я нимало не забочусь о тѣсныхъ моихъ обстоятельствахъ…
Она хотѣла продолжать. Любезнѣйшая моя, прервалъ я! хотя вы приводили меня въ столь жестокое сумнѣніе вашею печалію, но я употребилъ послѣдніе сіи дни къ брачнымъ приготовленіямъ. Я дѣйствительно торговалъ екипажи.
Екипажи, г. мой! такъ, блескъ! пышность! что значитъ екипажъ? Что значитъ жизнь и все на свѣтѣ, для такой нещастной дѣвицы, которая имѣетъ весьма ниское о себѣ мнѣніе; которая стенаетъ подъ проклятіемъ родителя, которая не можетъ и на самую себя взглянуть безъ укоризны, ниже подумать о будущемъ безъ ужаса! будучи утверждена въ пагубныхъ сихъ мнѣніяхъ супротивленіемъ, всѣмъ своимъ желаніямъ ею усматриваемомъ, будучи принужденна отрещись отъ дражайшихъ своихъ родственниковъ лишенна всякихъ удовольствій и надежды. Не откажите мнѣ въ свободѣ искать убѣжища въ какой нибудь мрачной неизвѣстной, пещерѣ въ которой ни враги, коихъ вы на меня навлекли, ниже друзья, коихъ вы мнѣ оставили, не могутъ слышать тѣхъ словъ, по которымъ почитаютъ они меня виновною до той щастливой минуты смерти, которая можетъ быть возродитъ паки ихъ нѣжность и состраданіе, загладя всѣ ея преступленія.
Я не могъ отвѣчать ни единаго слова. Никогда такого волненія не произходило въ душѣ моей; признательность и удивленіе опровергали всѣ мерзскіе обычаи, предумышленныя намѣренія, коими ты знаешь, колико я тщеславился; великое множество новыхъ умысловъ, кои въ моемъ разумѣ и сердцѣ представлялись, искушали меня сдѣлаться честнымъ человѣкомъ; обиды дѣвицы Гове умножили болѣе оное чувствіе, и я не находилъ болѣе силы защититься. Я бы пропалъ, естьлибъ Доркаса не пришла весьма въ надлежащее время съ письмомъ. Надпись была слѣдующая: разверните его немедлѣнно, г. мой.
Я подошелъ ко окну и развернулъ сіе таинственное письмо. Оно было отъ самой Доркасы, которая усильно меня просила въ двухъ словахъ. "Задержать ея госпожу, чтобъ дать ей время переписать весьма важную бумагу.,, Она обѣщалась тогда кашлянуть, когда свое дѣло кончитъ. Я положилъ мое письмо въ карманъ, и обратился опять къ моей красавицѣ, которая была уже не въ та комъ безпорядкѣ, ибо имѣла время нѣсколько успокоиться во время моего чтенія. Окажите единую милость, сказалъ я ей, любезная Кларисса, увѣдомьте меня токмо, одобряетъ ли дѣвица Гове мои предложенія. Я знаю, что она мнѣ врагъ. Я намѣренъ былъ отдать вамъ отчетъ о той перемѣнѣ, которою вы укоряли меня въ моемъ поведеніи; но вы лишили меня того мнѣнія вашимъ гнѣвомъ. По истиннѣ, любезная моя Кларисса, вы въ великомъ гнѣвѣ. Думаете ли вы, чтобъ мнѣ не весьма печально было видѣть мои желанія столь долгое время отвергнутыми, въ пользу властительныхъ вашихъ намѣреній для примиренія съ вашею фамиліею, которая не менѣе того желаетъ примириться? Отъ сего то произходитъ отсрочка, которую вы назначили къ торжествованію брака предъ нашимъ прибытіемъ въ Лондонъ, не смотря на усильныя мои прозьбы, и на жестокости, съ коими поступала съ вами ваша сестрица и вся ваша фамилія: отъ сего то вы предупредили себя противъ четырехъ моихъ друзей, и считали за обиду, что я осмѣлился ухватить одно письмо; мало думая чтобъ въ перепискѣ такихъ дѣвицахъ, какъ вы и ваша пріятельница, мое любопытство могло быть чрезвычайно. Оттуда произходитъ отдаленность, въ коей вы меня содержали почти всю недѣлю, ожидая успѣха отъ другаго переговора. Но узнавши, что онъ безполезенъ; отославъ мои статьи къ Аннѣ Гове, дабы изстребовать у ней на оное мнѣнія, какъ я то вамъ совѣтовалъ и самъ; удостоивъ меня своимъ сотовариществомъ въ субботу въ вечеру въ комедіи, и засвидѣтельствуя мнѣ, что даже до послѣдней минуты, мое поведеніе не заслуживало укоризны; думаете ли вы сударыня, чтобъ перемѣна, которую я примѣтилъ въ васъ въ слѣдующіе дни, не должна была мнѣ причинить столько же удивленія сколько и печали? и когда я усмотрелъ что вы всему противитесь, по полученіи отвѣта, котораго съ нетерпѣливостію ожидали вы отъ дѣвицы Гове; то не долженъ ли я изъ того заключить, что оно произошло единственно отъ ея внушенія? Не долженъ ли я судить что оно заключаетъ въ себѣ какой ниесть новой переговоръ; новой умыселъ, которой принудилъ васъ содержать меня во отдаленности, дабы ожидать отъ того успѣха, и котораго намѣреніе состояло въ томъ, чтобъ уйти отъ меня навсегда? Ибо сіе пожертвованіе не пребывало ли всегда предварительною вашею статьею? И такъ виноватъ ли я, сударыня, что пришелъ въ изступленіе отъ сего страха, и не имѣлъ ли я права укорять васъ, что вы меня ненавидите? теперь, любезнѣйшая Кларисса, да будетъ мнѣ еще однажды позволено васъ спросить, что думаетъ дѣвица Гове о моихъ предложеніяхъ?
Естьли бы я была разположена съ вами спорить, г. Ловеласъ; то весьма бы легко могла отвѣчать на прекрасную вашу рѣчь. но теперь довольно для меня будетъ сказать вамъ что ваши поступки мнѣ всегда казались неизьяснимы. Естьли вы имѣли только справедливыя намѣренія то мнѣ кажется, что вы весьма привыкли оказывать ихъ непонятнымъ образомъ. Я не могу рѣшительно сказать, отъ умысла ли погрѣшность сія произходитъ или отъ чистаго сердца; но дѣйствительно увѣрена, что большую часть страннаго вашего поведенія должно приписать одной или другой изъ сихъ двухъ погрѣшностей.
Пропади, вскричалъ я, та чертовка, которая столь худо побуждаетъ васъ думать о вѣрнѣйшемъ въ свѣтѣ сердцѣ!
,,Какъ вы смѣете, г. мой?…,, Она при семъ остановилась, опасаяся по видимому болѣе изъясниться, къ чему имѣлъ было я намѣреніе ее принудить.
Какъ я смѣю… Что такое, сударыня, смотря на нее весьма важнымъ видомъ? Какъ я смѣю?
"Опасной человѣкъ! смѣете ли вы?…,, Словъ у ней не доставало.
Я смѣю… что же я смѣлъ, сударыня? И что значитъ опасной человѣкъ?
,,Какъ вы смѣете при мнѣ ругать кого ниесть?
Такъ то хотѣла она безъ всякаго опасенія отъ меня отдѣлаться; но отъ Ловеласа не такъ легко отойти можетъ.
,,Что же, любезная Кларисса. Развѣ въ самомъ дѣлѣ кто ниесть васъ къ "оному побуждаетъ? Естьли етотъ кто ниесть играетъ сію ролю противъ меня… то я его проклинаю, кто бы онъ не былъ.
На ея лицѣ изъявилась досада. Сіе то въ первый разъ послужило въ мою пользу.
"Я вижу, сударыня, что не обманулся въ моихъ подозрѣніяхъ. Теперь мнѣ весьма удобно изъяснить тотъ нравъ, которой совершенно вамъ несвойственъ.,,,
Хитрый человѣкъ! такъ ли вы всегда уловляете меня въ свои сѣти! но знайте, г. мой, что я ни отъ кого не получаю писемъ, кромѣ дѣвицы Гове. Дѣвица Гове не болѣе одобряетъ многихъ вашихъ поступковъ, какъ и я: ибо я сообщаю ей все то, что со мною ни случается. Однако она не менѣе вамъ непріятельница какъ и мнѣ. Она думаетъ, что я не должна отвергать вашихъ представленій, а подвергнуться моему жребію. Теперь вы увѣдомлены о истиннѣ. Дай Богъ, чтобъ и вы толико были чистосердечны!
,,Я чистосердеченъ, сударыня. Здѣсь на колѣнахъ передъ моею обожаемою Клариссою, я возобновляю,всѣ тѣ клятвы, которыя должны меня предать ей на всегда; и желаю единственно достичь до той минуты въ которую могу однимъ дыханіемъ благословлять ее и дѣвицу Гове.
Признаться тебѣ искренно, Белфордъ, я начинаю подозрѣвать сію дѣвицу Гове, которая не любитъ Гикмана, я увѣренъ, что она въ меня влюблена.
Встаньте, г. мой, сказала мнѣ величественная Кларисса, весьма торжественнымъ голосомъ, оставте то положеніе, которое для васъ ничего не значитъ, и не смѣйтесь надо мною.
Положеніе, сказалъ я самъ въ себѣ, которое кажется столь мало можетъ тронуть гордую мою богиню; но она не знаетъ всего того, что я получилъ ради сего положенія отъ ея пола, ниже того сколько разъ меня прощали за весьма отважныя предпріятія, когда я просилъ прощенія на колѣнахъ.
Смѣяться надъ вами, сударыня о Боже!… Я всталъ. Я опять началъ ее понуждать назначить день. Я досадовалъ на самаго себя, что писалъ пригласительное письмо къ Милорду М… которое можетъ сдѣлать остановку, по причинѣ его нездоровья. Я ей сказалъ что я писалъ къ старому сему дядѣ, представляя ему извиненія, что я объявилъ бы ему тотъ день, которой бы она по милости своей мнѣ назначила; и что, естьли онъ не можетъ пріѣхать къ тому времени; то мы дожидать его не будемъ.
День мой, съ гордостію она мнѣ отвѣчала, есть всякой. Сему слову, г. мой, вы не должны удивляться. Особа знающая хотя нѣсколько учтивства, слыша насъ ни мало бы тому не удивлялась. Но, по истиннѣ, г. Ловеласъ [плача отъ нетерпѣливости] или вы не знаете, какъ должно поступать съ нѣсколько разборчивымъ человѣкомъ, не смотря на свою породу и воспитаніе, или вы весьма неблагородны. Хуже нежели неблагородны, присувокупила она нѣсколько подумавши. Я удалюсь. Я васъ увижу завтра по утру. Мнѣ не можно прежде съ вами видѣться, я думаю, что васъ ненавижу. Напрасно вы на меня смотрите: я дѣйствительно думаю, что васъ ненавижу: и естьли я въ семъ мнѣніи утвержусь новымъ опытомъ, которой я учиню надъ моимъ сердцемъ; то не захочу, для всего свѣта, чтобъ наши дѣла доводимы были далѣе. Я былъ въ такой печали и безпорядкѣ, что не могъ воспрепятствовать ей удалиться. Однако она бы не вышла, естьлибъ Доркаса не кашлянула.
Сія дѣвушка пришла ко мнѣ, какъ скоро ея госпожа дала ей волю сойти. Она отдала мнѣ копію, которую списала. Чтожъ ето такое было, какъ не отвѣтъ на мои статьи, которой удивительная Кларисса хотѣла по видимому отдать мнѣ, хотя она о томъ и не говорила?
Я просмотрѣлъ наскоро сіе трогательное письмо. Я во всю ночь не сомкнулъ бы глазъ, естьли бъ я оное прочелъ со вниманіемъ. Завтра я о томъ разсужу основательно.
