Текст книги "Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов"
Автор книги: Сэмюэл Ричардсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 49 (всего у книги 82 страниц)
Письмо CVIII.
АННА ГОВЕ, къ КЛАРИССѢ ГАРЛОВЪ.
[въ отвѣтъ на письма писанныя 8 и 14]
Умѣрь свое безпокойствіе. Дражайшая моя пріятельница о небольшихъ распряхъ, возстающихъ между моею матерью и мною. Я тебя увѣряю, что мы не менѣе отъ того другъ друга любить будемъ. Еслибъ моя матушка не употребляла меня единственно для оказанія своего гнѣва, то надлежало бы ей обратить оный на кого ни есть другаго; и не весьма ли я странная дѣвица? Лиши насъ сего случая, но вмѣсто того получимъ мы множество иныхъ. Ты часто отъ меня слыхала что ето старинная между нами привычка, и ты конечно сіе узнала отъ самой меня; ибо когда ты была съ нами; то имѣла искуство содержать насъ въ совершенномъ согласіи. По истиннѣ, я всегда тебя болѣе страшилась, нежели ее; но любовь сопровождаетъ сей страхъ. Твои укоризны изъявляютъ наставленіе и кротость, кои необходимо производятъ впечатлѣніе въ великодушномъ свойствѣ. Образецъ моей матушки весьма различенъ:,,Я то хочу. Я приказываю: слышишь ты? Не лучше ли я знаю, что для тебя приличнѣе? Я не могу терпѣть, чтобъ меня не слушали.,, Какъ же можно дѣвицѣ хоть нѣсколько свѣдущей, безпрестанно слышать такія слова, и не быть мѣдлительною въ повиновеніи?
Не совѣтуй мнѣ, дражайшая моя, повиноваться моей матушкѣ, когда она мнѣ запрещаетъ имѣть съ тобою переписку. Сіе запрещеніе несправедливо, и я увѣрена, что сіе не произходитъ отъ собственнаго ея разсужденія. Старой твой дядюшка, коего посѣщенія стали гораздо чаще, нежели прежде; будучи понуждаемъ къ тому твоимъ братомъ и сестрою, составляетъ единый предмѣтъ онаго. Въ такомъ разстояніи, въ какомъ они отъ тебя находятся, уста матушки моей составляютъ какъ бы слуховую трубу, посредствомъ коей слышны ихъ слова. Еще повторяю, что сіе запрещеніе не можетъ произойти отъ собственнаго ея чувствія. Но когда бы оно и отъ нее произходило; то какая можетъ быть опасность для дѣвицы будучи въ моихъ лѣтахъ, писать къ особѣ своего пола? Старайся избѣгать печали и безпокойствія могущихъ тебѣ причинить великое пораженіе, дражайшая моя пріятельница, и навести мѣчтательныя прискорбія. Если ты имѣешь охоту писать, я имѣю равномѣрную же, и во всѣхъ случаяхъ буду къ тебѣ писать не взирая на всѣ ихъ жалобы. Не наполняй своихъ писемъ никакими укоризнами ни обвиненіями относительно къ самой себѣ. Ето несправедливо. Я чистосердечно бы желала, чтобъ твоя Анна Гове, которая находится въ домѣ своей матери, была бы хотя въ половину толико добродушна, какъ Кларисса Гарловъ, которая изгнана изъ дому своего родителя.
Я ничего не скажу о твоемъ письмѣ къ Беллѣ, пока не увижу слѣдствій онаго. Ты надѣешься говоришь, ты, несмотря на мои сомнѣнія, что тебѣ пришлютъ деньги и твое платье. Хотя съ великимъ сожалѣніемъ, но увѣдомляю тебя, что когда по причинѣ твоего письма собрался совѣтъ; то твоя матушка была одна, которая изьявила свое мнѣніе въ твою пользу и услышала такія опроверженія, которыхъ преодолѣть была не въ состояніи. И такъ я неотмѣнно требую, чтобъ ты приняла мои представленія, и изъяснила бы мнѣ о всемъ томъ, чего впрочемъ у тебя недостаетъ, дабы я тебѣ могла оное переслать.
Не надѣйся примиренія, которое принуждаетъ тебѣ пренебречь случай положиться на такого покровителя, каковъ твой Ловеласъ, въ качествѣ мужа. Я покрайней мѣрѣ воображаю себѣ, что если ты тогда будешь опасаться какой ни есть обиды; то конечно сіе будетъ токмо отъ него. Какія должны быть его намѣренія, когда онъ упускаетъ тѣ обстоятельства, въ коихъ не можно его подозрѣвать, не узнавши причины? Я тебя не хулю. Ты конечно не могла иначе изъясняться, какъ молчаніемъ и краскою, когда сей безумной отрѣкся, даже и въ своей покорности отъ тѣхъ правилъ, которые ты ему предписала находясь къ другомъ положеніи. Но, какъ я уже нѣсколько излишне сказала; то опасаюсь, чтобъ темъ не внушить въ тебя страха… Впрочемъ, я тебя увѣряю,что ты его нимало не щадила.
Я тебѣ сказала въ послѣднемъ моемъ письмѣ, что роль, которую ты должна выдержать чрезвычайно трудна. Я присовокупляю, что ты имѣешь весьма нѣжную душу, въ разсужденіи такого поступка. Но когда любовникъ возвышенъ, то Героиня долженствуетъ быть унижена. Онъ съ природы гордъ и наглъ. Я не знаю, не должна ли и ты послабить его гордости, которую онъ называетъ своею честію, и не лучше ли будетъ нѣсколько болѣе вникнуть въ его поступки. Я покрайней мѣрѣ желала бы, чтобъ сожалѣнія о твоемъ свиданіи и прочія жалобы были прекращены. Къ чему служатъ сожалѣнія, дражайшая моя? онъ ихъ никогда не снесетъ; и ты не должна надѣяться, чтобъ онъ ихъ могъ снесть.
Впрочемъ я по собственной моей гордости чрезвычайно досадую, что толико презрительной человѣкъ сего пола могъ получить такое торжество надъ особою моего пола.
При всемъ томъ, я признаюсь, что восхищаюсь твоею бодростію. Толико кротости, когда кротость прилична, толико твердости, когда твердость необходима; какое великодушіе!
Но я разсуждаю, что въ теперешнихъ твоихъ обстоятельствахъ, не худо бы было употребить нѣсколько осмотрительности и учтивства. Человѣколюбіе, которое онъ изъявляетъ, когда видитъ тебя пришедшею противъ него въ ярость, нимало ему не сродно. Я представляю его себѣ колеблющагося, въ нетерпѣливости, такъ какъ ты его описываешь, отъ превосходства твоихъ поправленій. Но Ловеласъ есть ни что инное, какъ дуракъ. Не подвергайся нимало ни гнѣву ни любви.
Ты чрезвычайно глубокомысленно пишешь, любезная моя, въ первомъ изъ твоихъ двухъ писемъ, касательно Г. Гикмана и моей матушки. Въ разсужденіи моей матушки, оставь такую важность. Если мы теперь не весьма хорошо обходимся; то въ другое время не будемъ худо обходиться. До толѣ, пока я способна приводить ее въ улыбку, даже и въ самомъ величайшемъ ея гнѣвѣ, [хотя иногда она и старается отъ того воздерживаться] то ето будетъ еще весьма добрый знакъ; знакъ изъявляющей, что ея гнѣвъ не чрезвычайно великъ, или что оный не можетъ долгое время продолжаться. Впрочемъ, честное слово, благосклонный взглядъ, которой покажу ея любимцу, приводитъ перваго въ восхищеніе, а другую нѣсколько успокоиваетъ. Но твое положеніе пронзаетъ мое сердце, и, не взирая на мое легкомысліе, они должны иногда оба принимать участіе въ моей скорьби, которая произходитъ отъ неизвѣстности твоего жребія, наипаче когда по нещастію не могла тебѣ доставить такого покровительства, которое бы тебя спасло отъ пагубнаго поступка, коего необходимость я съ тобою оплакиваю.
Анна Гове.
Письмо СIX.
КЛАРИССА ГАРЛОВЪ, къ АННѢ ГОВЕ.
Ты мнѣ повторяешь, дражайшая моя, что мои платья, и нѣсколько денегъ, которыя я оставила, никогда мнѣ не пришлютъ. Однако я еще не отчаяваюсь получить оныя вѣщи. Рана еще не излѣчена. Когда ихъ страсти укротятся; то они станутъ судить о такихъ вѣщахъ совсемъ иначе. Чего не должна я надѣяться посредствомъ такой ходатайницы, какъ моя дражайшая и великодушная матушка? Плѣняющее снисхожденіе! увы! Колико мое сердце обливается кровію, и колико еще о ней терзается!
Ты не желаешь, чтобъ я помышляла о примиреніи! Нѣтъ, нѣтъ, сія мысль нимало меня не ласкаетъ. Я весьма знаю тому препоны. Но дражайшія мои желанія не должны ли къ тому стремиться? Въ разсужденіи сего человѣка, чего могу я болѣе надѣяться? Когда бы я и хотѣла предпочесть бракъ тѣмъ покушеніямъ, которыя я почитаю себя обязанною учинить для моего примиренія; но ты видишь, что бракъ не совершенно отъ меня зависитъ.
Ты говорить, что онъ гордъ и наглъ, такъ конечно. Но думаешь ли ты, чтобъ онъ когда ни есть не вознамѣрился привести меня въ равенство съ своею гордостію Что ты думаешь, дражайшая моя пріятельница, когда совѣтуешь мнѣ вникнуть нѣсколько болѣе въ его поступки? Мнѣ кажется, по истиннѣ, что я никогда не имѣла такого намѣренія. Я тебя смѣло увѣряю, что если я примѣчу въ Г. Ловеласѣ хотя нѣкій видъ, изъявляющей намѣреніе меня понизить; то онъ по своей наглости никогда меня не принудитъ оказать слабость недостойную твоей дружбы, то есть, толико же недостойную и меня и прежняго моего свойства.
Но поелику я не имѣю другаго покровителя кромѣ его; то и не почитаю его способнымъ употребить ко зло мое состояніе. Если онъ претерпѣлъ ради меня великія затрудненія; то конечно отъ самаго себя. Пусть онъ обвиняетъ въ томъ, если ему угодно, собственной свой нравъ, которой былъ поводомъ къ ненависти моего брата. Я, въ разсужденіи того, не скрыла отъ него моихъ чувствованій. Впрочемъ обязывалась ли я когда нибудь съ нимъ какимъ обѣщаніемъ? Изъявляла ли я къ нему когда любовь мою? Желала ли я когда продолженія его стараній? Еслибъ наглость моего брата не разстроила съ начала всего дѣла; то не весьма ли вѣроятно, чтобъ я, по моему равнодумію, отвергнула гордаго сего человѣка, и принудила бы его возвратиться въ Лондонъ такъ какъ въ обыкновенное его жилище? Тогда вся бы его надѣжда и требованія прекратились; потому что онъ не получилъ бы отъ меня нималѣйшаго ободренія. День его отъѣзда кончилъ бы нашу переписку; и, повѣрь мнѣ, что ни когда бы она и не начиналась, еслибъ не пагубное приключеніе вовлекло меня въ оную, для пользы другаго. Колико я была безразсудна не имѣвши въ томъ ни малѣйшаго участія. Думаешь ли ты, и думалъ ли онъ самъ, чтобъ та переписка, которая, по моему мнѣнію долженствовала быть маловременною, и которую, какъ ты не безъизвѣстна матушка моя не считала важною, дошла до столь нещастнаго окончанія, еслибъ я не была угнѣтаема съ одной стороны и обманута съ другой? Хотя бы ты меня и почитала въ совершенной его зависимости; то какой предлогъ имѣлъ бы онъ мстить мнѣ за проступки другаго, отъ коего какъ не безъизвѣстно, онъ претерпѣлъ менѣе нежели я? Нѣтъ, дражайшая Гове, не возможно, чтобъ онъ подалъ мнѣ причину ожидать отъ него толикаго злодѣянія, и толь мало великодушія.
Ты не желаешь, чтобъ я разскаявалась о небольшихъ распряхъ, востающихъ между твоею матерью и тобою. Не должна ли я быть чувствительно тѣмъ тронута, когда онѣ востаютъ отъ меня! И не должна ли усугубиться скорбь, когда онѣ возбуждаемы моимъ дядею и прочими моими родственниками? Но позволь, сказать мнѣ можетъ быть и съ излишнею нѣжностію находясь въ таковыхъ обстоятельствахъ, что умѣренныя жалобы, чинимыя тобой въ разсужденіи твоей матушки, дѣйствительно обращаются противъ тебя самой. Слова, которыя приводятъ тебя въ оскорбленіе, я хочу, я приказываю, я хочу чтобъ мнѣ повиновались, не ясно ли показываютъ, что ты поступаешь противъ ея воли?
Я еще скажу нѣчто относительно къ нашей перепискѣ, которая тебѣ кажется безопасна съ особою твоего пола. Я равномѣрно думала, что не болѣе была опасна и та переписка, которую я имѣла съ Г. Ловеласомъ. Но естьли повиновеніе есть долгъ; то проступокъ состоитъ въ нарушеніи онаго, какіябъ ни были обстоятельства. Никогда не будетъ похвалы достойно возставать противъ власти тѣхъ, коимъ мы обязаны жизнію. Напротивъ того, естьли справедливо, что оно заслуживаетъ наказаніе, то видишь, сколь строго я наказана; и сіе то хочу тебѣ доказать собственнымъ моимъ примѣромъ. Однако, я прошу въ томъ у Бога прощенія; но мнѣ весьма много стоитъ, подать тебѣ совѣтъ совершенно противной моимъ пользамъ; и клянусь моею честію, что я и сама не въ состояніи тому слѣдовать; но естьли жребій мой не перемѣнится; то я учиню новыя о томъ разсужденія.
Ты подаешь мнѣ весьма хорошій совѣтъ о томъ поведеніи, которое я должна имѣть съ моимъ хозяиномъ; и я можетъ быть постараюсь въ томъ утвердиться, выключая той учтивости, которая совершенно не прилична, дражайшая моя Гове, свойству твоей искренной и вѣрной пріятельницы,
Кл. Гарловъ.
Письмо CX.
КЛАРИССА ГАРЛОВЪ, къ АННѢ ГОВЕ.
Ты не можешь сумнѣваться, дражайшая моя Гове, чтобъ обстоятельства моего побѣга, и притворные крики слышанные мною у садовыхъ дверей, не въ печатлѣли во мнѣ жесточайшихъ безпокойствъ. Колико я трепетала отъ единой мысли впасть въ руки такого человѣка, которой былъ способенъ подло меня обмануть предумышленною хитростію! Какъ онъ ни предстанетъ глазамъ моимъ; мое негодованіе востаетъ противъ него отъ сей мысли, тѣмъ болѣе, что я, кажется, усматриваю на его лицѣ нѣкое торжество укоряющее меня въ моемъ легковѣріи и моей слабости. Можетъ быть внутренно ощущаетъ онъ равномѣрное веселіе и удовольствіе, какое изъявляетъ и на лицѣ своемъ.
Я вознамѣрилась изъясниться съ нимъ въ разсужденіи сего важнаго дѣла, какъ скоро почувствую столько терпѣливости, дабы говорить ему о томъ съ умѣренностію; ибо, сверьхъ той хитрости, которая чрезвычайно меня тронула, я ожидаю, что естьли онъ окажется виновнымъ: то его извиненія и увертки еще болѣе должны меня раздражить; и естьли онъ не признается въ моихъ подозрѣніяхъ: то предвижу, что его отрицаніе подастъ мнѣ такія сумнѣнія которыя безпрестанно будутъ меня безпокоить, и которыя при малѣйшемъ оскорбленіи умножатъ къ нему мое омерзеніе и досады.
Я достигла до желаемаго мною случая, и не хочу отлагать ни на единую минуту, дабы тебя не увѣдомить о слѣдствіяхъ онаго.
Онъ пришелъ засвидѣтельствовать мнѣ свое почтеніе, весьма въ учтивыхъ выраженіяхъ, оплакивая нещастіе, говорилъ онъ, что гораздо менѣе успѣваетъ въ пріобрѣтеніи моего почтенія, нежели прежде, не зная чему онъ долженъ приписать сію немилость, и обвиняя меня, я и сама не знаю, въ какомъ то предразсудкѣ, или равнодушіи, которое ему весьма прискорбно видѣть со дня на день возрастающимся. Потомъ онъ покорно меня просилъ открыть ему мое сердце, дабы онъ могъ познать свои погрѣшности и ихъ исправить; или оправдать свое поведеніе и заслужить нѣсколько болѣе моей довѣренности.
Я съ довольнымъ жаромъ ему отвѣчала: Хорошо! Г. Ловеласъ, я хочу открыться съ такою искренностію, которая можетъ быть прилична болѣе моему свойству нежели вашему; [онъ ласкался, что сіе несправедливо, сказалъ онъ мнѣ,] и объявить вамъ то подозрѣніе, которое подаетъ мнѣ весьма худое о васъ мнѣніе, поелику оно принуждаетъ меня почитать васъ за хитрѣйшаго человѣка, котораго намѣренія внушаютъ во мнѣ недовѣрчивость.
Я слушаю, сударыня, съ величайшимъ вниманіемъ.
Не можно мнѣ думать о васъ благосклонно до толѣ, пока тотъ голосъ, которой былъ слышанъ у сада, и которой привелъ меня въ ужасъ, и отъ коего вы получили великую пользу, не будетъ объясненъ. Разскажите мнѣ чистосердечно, разскажите мнѣ искренно съ начала сіе обстоятельство, и ваши происки съ подлымъ Осипомъ Леманомъ. Истинное признаніе, которое вы о томъ учините, послужитъ впредь моимъ правиломъ судить о вашихъ клятвахъ.
Повѣрьте, дражайшая Кларисса, отвѣчалъ онъ мнѣ, что я изъясню вамъ все безъ малѣйшаго утаенія. Я надѣюсь, что искренность моего повѣствованія загладитъ все то, что вы находите оскорбительнаго въ самомъ дѣйствіи.
,,Я не зналъ сего Лемана, и пренебрегъ бы безчестное средство подкупать чужихъ людей для открытія тайнъ какой ни есть фамиліи, естьлибъ не былъ увѣдомленъ, что онъ старался склонить одного изъ моихъ людей, увѣдомлять его о всѣхъ моихъ движеніяхъ и предполагаемыхъ проискахъ, словомъ, о всѣхъ дѣлахъ частной моей жизни. Его причины конечно не требовали объясненія. Я приказалъ моему камердинеру; ибо ему представляемы были такія предложенія, дать мнѣ выслушать весь разговоръ, которой онъ съ нимъ имѣть будетъ; и въ ту минуту, когда я услышалъ, что онъ ему предлагалъ весьма знатную сумму за одно увѣдомленіе, коего особенно требовалъ, обѣщая еще болѣе наградить по оказаніи услуги; то вдругъ туда вошелъ, притворно дѣлая великой шумъ и приказывая подать ножъ, дабы обрѣзать уши измѣннику, держалъ его за ухо, въ томъ намѣреніи, сказалъ я ему, чтобъ онъ подарилъ оныя тѣмъ, которые его прислали, и принудилъ его назвать ихъ по имени.
,,Вашъ братецъ, сударыня, и дядя вашъ Антонинъ, были тѣ двѣ особы, коихъ онъ назвалъ.
,,Мнѣ не трудно было, простивши его въ томъ, и представя ему мерзостное его предпріятіе и честныя мои намѣренія, склонишь его въ свою пользу обнадеживаніемъ величайшаго награжденія, наипаче когда я ему далъ примѣтить въ то же время, что онъ можетъ сохранить милость вашего брата и дяди, и что я желалъ его услугъ относительно токмо къ вамъ и ко мнѣ, дабы предостеречь насъ отъ дѣйствій толико злой воли, въ которой онъ признался, что онъ и прочіе ваши служители находили великую несправедливость.
,,Симъ то средствомъ, признаюсь вамъ, сударыня, я часто заставлялъ его господъ дѣйствовать по моей волѣ, такъ что они нималой отъ того къ нему недовѣрчивости не имѣли. Мой повѣренной, которой безпрестанно выдавалъ себя за честнаго человѣка, и которой напоминая мнѣ всегда о своей совѣсти, тѣмъ болѣе преклонялся на мои слова, что я безпрестанно его увѣрялъ о истиннѣ моихъ намѣреній, и что онъ уже самъ позналъ, что его старанія предупредили многія печальныя произшествія.
,,Наиболѣе послужило мнѣ считать оныя пріятнѣйшими, то (позвольте, чтобъ я предъ вами признался, сударыня,) что, безъ вашего соучастія, они удобно доставили вамъ вольность ходить въ садъ и дровяной дворъ, чего можетъ быть вскорѣ бы вамъ дѣлать не позволили. Онъ взялъ на себя отъ вашей фамиліи, наблюдать за всѣми вашими поступками; и тѣмъ болѣе прилагалъ къ тому свое вниманіе, что оное служило къ отдаленію всѣхъ прочихъ служителей.,,
Итакъ, дражайшая моя, выходитъ, что я не зная сама сдѣлалась обязана сему глубокому политику.
Я пребывала безмолвна отъ удивленія; а онъ продолжалъ.
,,Въ разсужденіи другаго обстоятельства, которое принуждаетъ васъ, сударыня, имѣть о мнѣ столь худое мнѣніе, я признаюсь искренно, что поелику ваше намѣреніе ѣхать со мною казалось мнѣ нѣсколько подозрительнымъ, а мое состояло въ томъ, чтобъ не щадить ничего, дабы токмо утвердить васъ въ первомъ вашемъ мнѣніи; то опасность, что не довольно буду имѣть времени представить вамъ мои причины, принудила меня приказать Леману удалять всѣхъ тѣхъ, коихъ онъ увидитъ, а самому находиться въ небольшомъ разстояніи отъ дверей.,,
Но Г. мой, прервала я, почему вы могли опасаться, чтобъ я не перемѣнила моего намѣренія? Я къ вамъ писала, по истиннѣ, дабы васъ о томъ увѣдомить: но вы не получали моего письма; а поелику я имѣла право оставить первое намѣреніе: то могли ли вы знать, не преклонится ли моя фамилія, и не имѣла ли я справедливыхъ причинъ остаться въ домѣ родительскомъ.
,,Я признаюсь чистосердечно, сударыня, вы подали мнѣ надѣжду, что если перемѣните намѣреніе: то конечно согласитесь со мной видѣться, дабы увѣдомить меня о причинахъ онаго. Я нашелъ ваше письмо; не безъизвѣстенъ будучи, что ваши друзья непоколебимы въ своихъ мнѣніяхъ, не сомнѣваясь также чтобъ вы не писали ко мнѣ объ оставленіи своего предпріятія, и слѣдственно о отсрочкѣ свиданія, я не взялъ вашего письма, надѣясь по крайней мѣрѣ васъ склонить со мною видѣться; и пришедши не безъ приготовленія, я рѣшился, какія бы ни были ваши новыя намѣренія, не допустить васъ возвратиться въ замокъ. Еслибъ я взялъ ваше письмо; то долженствовало бы приготовиться къ новымъ приготовленіямъ, по крайней мѣрѣ до другихъ случаевъ, а не взявши онаго, и почитая васъ весьма увѣренными, что находясь въ столь отчаянномъ положеніи я посѣтилъ бы вашихъ друзей, совершенно былъ увѣренъ, что съ вами увижусь, какъ вы меня обнадѣжили.,,
Коварной человѣкъ! сказала я ему, мнѣ весьма прискорбно, что подала вамъ случай предпринять столь хорошія мѣры, дабы употребить во зло мою слабость. Но не ужели бы вы до такого степени простерли свою смѣлость, что посѣтилибъ мою фамилію?
,,Конечно такъ, сударыня. Я имѣлъ нѣсколько друзей, которые мнѣ сотовариществовали; и естьлибъ ваши друзья не захотѣли меня видѣть и меня выслушать: то я пошелъ бы прямо къ Сольмсу съ тѣми же товарищами.,,
Итакъ чтобъ вы сдѣлали Г. Сольмсу?
,,Никакогобъ зла ему не причинили, естьлибъ онъ благосклонно насъ принялъ?,,
Но естьлибъ онъ васъ не такъ благосклоно принялъ, какъ бы вы того желали; то чтожъ бы ему сдѣлали? отъ сего вопроса онъ пришелъ въ замѣшательство. Никакого зла не причинилибъ его особѣ, повторилъ онъ мнѣ. Я его понуждала лучше изъясниться.
,,Естьли я позволила ему то сказать; то онъ рѣшился похитить сего бѣднаго Сольмса, и продержать его мѣсяца съ два въ заключеніи. Сіе предпріятіе онъ клялся исполнить, какіябъ ни были изъ того слѣдствія.,,
Слыхано ли что ни есть ужаснѣе сего! Я испустила тяжкій вздохъ, и сказала ему, чтобъ продолжалъ съ того мѣста, гдѣ я его прервала.
,,Я приказалъ Леману стоять не далеко отъ дверей и, естьли онъ услышитъ какой ни есть между нами споръ, или увидитъ кого нибудь идущаго, которой бы могъ намъ помѣшать, прокричать нѣсколько разъ, какъ вы то слышали; и сіе сдѣлано въ двоякомъ намѣреніи, дабы вывесть его изъ подозрѣній вашей фамиліи, и увѣдомить что уже время мнѣ склонять васъ, если будетъ возможно, слѣдуя вашему обѣщанію. Я надѣюсь, сударыня, что естьли вы разсмотрите всѣ тѣ обстоятельства и опасность въ коей я находился, лишась васъ навсегда, то признаніе, которое вамъ учинилъ въ семъ намѣреніи и въ томъ, что касается до Сольмса, не навлечетъ на меня вашей ненависти. Положимъ, чтобъ ваши родители пришли, какъ мы оба тамъ находились; то не былъ ли бы я презрительнѣйшимъ изъ всѣхъ человѣковъ, естьлибъ оставилъ васъ ругательствамъ брата и всей фамиліи, которая поступилабъ съ вами весьма жестоко, не имѣя другой причины, кромѣ той какую моглобъ имъ подать наше свиданіе?,,
Сколь ужасные дѣла, вскричала я! Но, Г. мой, я почитаю за истинну все вами мнѣ сказанное, но естьли кто ни есть приходилъ, для чегожъ я видѣла одного токмо Лемана у дверей? Для чегожъ онъ одинъ за нами слѣдовалъ и въ столь дальнемъ разстояніи.
Къ щастію моему, отвѣчалъ онъ мнѣ, положа руку въ одинъ карманъ, а потомъ въ другой… Я надѣюсь, что его не бросилъ… Можетъ быть оно въ платьѣ, которое я вчерась надѣвалъ. Я не думалъ чтобъ было нужно выводить его наружу… Но я весьма радъ доказать онымъ все дѣло, когда случай того потребовалъ… Можетъ быть я былъ безъ памяти… Можетъ быть я не сберегъ его… правда и то и другое быть можетъ. Но что касается до васъ, сударыня, то никогда сердце толико искренно не бывало, какъ мое.
При сихъ словахъ онъ всталъ, и подошедъ къ дверямъ, онъ приказалъ принести вчерашнее платье. Онъ вынулъ изъ онаго письмо совсѣмъ измятое, равно какъ такую бумажку, о которой онъ мало думалъ: Вотъ оно, сказалъ онъ мнѣ, подходя ко мнѣ съ веселымъ видомъ.
Оно было означено въ понедѣльникъ въ вечеру, и притомъ рукою Осипа Лемана,,,которой просилъ у него прощенія, что весьма рано кричалъ. Страхъ быть подозрѣваемому принудилъ его почесть шумъ сабачки, которая обыкновенно за нимъ ходила, и которая перебѣжала черезъ кустъ, за движеніе кого ни есть изъ его господъ. Когда онъ примѣтилъ свое заблужденіе: то отперши двери своимъ ключемъ, и вышедши съ великою торопливостію, онъ хотѣлъ ему дать знать, что единый страхъ принудилъ его закричать. Но вскорѣ, присовокупилъ онъ, многія домашнія особы обезпокоились, и по возвращеніи его начали вездѣ искать барышни. {Въ одномъ письмѣ Г. Ловеласа, сказано было, что онъ обѣщался Леману написать таковое письмо, что и стоило ему токмо переписать.}
Я покачала головою по прочтеніи сего письма. Хитрости, коварства, сказала я, вотъ что наиболѣе могу я о всемъ думать. Ахъ! Г. Ловеласъ, да проститъ васъ Боже и да поможетъ вамъ исправиться! Но я весьма вижу, изъ собственнаго вашего повѣствованія, что вы человѣкъ, совершенно исполненной коварствъ.
,,Любовь, дражайшая моя, есть хитрая страсть. День и ночь я мучилъ непонятную мою голову [какая глупость, сказала я сама въ себѣ] дабы изыскать средство предупредить омерзительную жертву, и всѣ нещастія воспослѣдовать изъ того могущія. Столь мало надѣжды въ вашей любви! Столь несправедливое отвращеніе со стороны вашихъ друзей! Столь угнѣтающая опасность лишиться васъ по такимъ сильнымъ причинамъ. Я съ двѣ недѣли не могъ сомкнуть глазъ: и признаюсь вамъ, сударыня, что естьлибъ я упустилъ хотя нѣчто, дабы воспрепятствовать возвратиться вамъ въ замокъ, то не простилъ бы себѣ онаго во всю свою жизнь.,,
Я опять начала хулить саму себя за то, что согласилась съ нимъ видѣться, и мои разскаянія справедливы; ибо безъ сегобъ злощастнаго свиданія, всѣ бы его размышленія въ теченіе двухъ недѣль ни къ чему бы не послужили, а можетъ быть я равномѣрно избѣглабъ и отъ Г. Сольмса.
Но естьлибъ онъ исполнилъ намѣреніе предстать предъ мою фамиліею, и естьлибъ получилъ отъ оной какую обиду, какъ и конечнобъ не преминули ему учинить; то какихъ бы надлежало ожидать злощастій.
Но чтожъ подумать о твердомъ намѣреніи, похитить бѣднаго Сольмса и держать его два мѣсяца въ заперти! о любезная моя! Какому человѣку позволила я себя похитить вмѣсто Сольмса!
Я у него спросила, думаетъ ли онъ, чтобъ такія гнусныя преступленія и дерзость презирать общественныя законы, могли остаться безъ наказанія?
Онъ безъ всякаго затрудненія сказалъ мнѣ, съ такимъ веселымъ видомъ, какой какъ ты знаешь онъ часто показываетъ, что онъ имѣлъ единое токмо сіе средство для воспрепятствованія злости его враговъ, и для освобожденія меня отъ принужденнаго брака; что сіи отчаянныя предпріятія мало бы принесли ему удовольствія, и что онъ ни малѣйшаго бы зла не причинилъ особѣ Сольмса, что онъ конечно почелъ бы за необходимость оставить свое отечество, покрайней мѣрѣ на нѣсколько лѣтъ; но естьлибъ онъ былъ доведенъ до изгнанія, которое намѣреніе онъ бы принялъ и произвольно лишившись надѣжды владѣть моимъ сердцемъ; то доставилъ бы себѣ сотоварища въ путешествіи, его полу и изъ моей фамиліи о коемъ я нимало не помышляла.
Естьли что ни есть сему подобное! Я не могу сомнѣваться, чтобъ онъ не говорилъ о моемъ братѣ!
И такъ Г. мой, сказала я ему съ знаками исполненными гнѣва, вотъ на что употребляете подкупленнаго вашего повѣреннаго.
Мой повѣренной, сударыня! Онъ равно повѣреннымъ и у вашего братца. Вы знаете, по искреннему моему признанію, кто началъ подкупать его. Я васъ увѣряю, сударыня, что я избѣгалъ многихъ худыхъ случаевъ со стороны брата вашего, и не могъ бы наносить другимъ подобныя обиды.
Я вамъ о томъ скажу, Г. Ловеласъ, токмо то, что поелику сей презрительной повѣренный, повидимому произвелъ великія нещастія какъ съ одной такъ и съ другой стороны, и кажется еще продолжаетъ подлыя свои дѣла, то долгъ требуетъ дать знать моимъ друзьямъ какого змея въ нѣдрахъ своихъ они питаютъ.
О! что касается до него, сударыня, вы можете сдѣлать все что вамъ угодно; время службы его проходитъ. Сей плутъ весьма хорошую получилъ изъ того выгоду. Онъ не намѣренъ навсегда въ семъ званіи остаться. Онъ дѣйствительно снять хочетъ постоялой дворъ, что онъ считаетъ за верьхъ своего благополучія. Я васъ также увѣдомлю, что онъ влюбился въ Бетти, дѣвку вашей сестрицы; и при томъ, по моему совѣту. Они сочетаются бракомъ, когда Леманъ къ тому мѣсту будетъ пристроенъ. Я уже помышляю о средствѣ, дабы наказать сію скверную чернобровку за всѣ претерпѣнныя вами отъ нее наглости, и дабы она о томъ разскаявалась даже до своего издыханія.
Колико презрѣнія достойны ваши умыслы Г. мой! Не ужели вы не страшитесь также мщенія за учиненныя вами гораздо еще болѣе оныхъ злости? Я отъ всего моего сердца прощаю Бетти. Она не принадлежала мнѣ, и, вѣроятно, повиновалась повелѣніямъ той, которой должно было ей повиноваться, и притомъ повиновалась гораздо съ большею покорностію, нежели я оказывала тѣмъ, коимъ еще болѣе бы должно оной оказывать.
Пусть такъ, отвѣчалъ онъ мнѣ, [можетъ быть любезная моя, въ томъ намѣреніи, дабы меня устрашить].,,Дѣло уже сдѣлано; надлежитъ чтобъ Бетти претерпѣла наказаніе за свою наглость, и естьли я почту Лемана не менѣе достойнымъ наказанія; то онъ мнѣ обѣщался въ своемъ планѣ, которой былъ двоякаго смыслу, что и та и другой будутъ имѣть участіе въ мщеніи. Мужъ и жена не должны претерпѣвать нещастіе розно.
Я вышла изъ терпѣнія. Я откровенно ему въ томъ призналась. Я вижу, Г. мой, сказала я ему, съ какимъ человѣкомъ осуждена я препровождать жизнь мою; и удаляясь, я его оставила въ такомъ состояніи, которое въ другомъ случаѣ почла бы я за смущеніе и безпокойствіе.
