Текст книги "Маршал Конев"

Автор книги: Семен Борзунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 30 страниц)

Ширина избранной Архиповым улицы обеспечивала танкистам своего рода взаимную страховку: машины, продвигавшиеся по левой стороне, вели огонь по правой, и наоборот. Все эти тонкости давно постиг недавний танкист, прошедший всю войну, а ныне корреспондент газеты. Он тут же, сидя на броне, объяснял десантникам, в чём преимущество широкой улицы, избранной комбригом для движения к центру. Узкие же улицы с рухнувшими домами очень затрудняли движение танков.

Вечером 28 апреля Барсунов оказался свидетелем необычного случая, происшедшего на той же улице имени Кайзера. Вдруг в самом её центре на пути танкистов возникло какое-то странное препятствие, не похожее ни на баррикаду, ни на завал из рухнувших зданий. С внешней стороны сооружение это походило на сруб, состоящий из очень толстых брёвен, скреплённых железными скобами. Комбриг вместе с разведчиками-десантниками скрытно проник на верхний этаж близлежащего дома и оттуда увидел, что несколько таких срубов были прижаты друг к другу с таким расчётом, чтобы между ними не мог проникнуть танк. Внутри они были заполнены каменными валунами, железобетонными кубами и панелями. Даже крупнокалиберные снаряды не могли разрушить эти препятствия. Пришлось подтянуть орудия особой двеститрехмиллиметровой мощности, но даже и они с трудом разбивали монолит, чтобы проделать для танков узкий проход в этой своеобразной крепостной стене.

Затем потребовались огромные дополнительные усилия. В дело вступили десантники и сапёры. С опасностью для жизни они подбирались через первые этажи горящих домов к развороченному снарядами месту и вручную растаскивали куски каменно-бетонной начинки. Всё было так крепко залито цементом, что представляло собой единый монолит. После того как десантники, сделав всё, что могли, уходили в укрытие, снова открывали огонь орудия. Так повторялось несколько раз. Даже ночь не мешала работе: пылающие вокруг дома костры ярко освещали всё вокруг. К тому же подступы к этому труднопреодолимому сооружению были заранее пристреляны гитлеровцами, которые методически вели по этому месту огонь. Нашим автоматчикам и сапёрам приходилось то и дело прерывать работу, пережидая вражеские обстрелы, укрываясь за каменными грудами или за стенами рядом расположенных зданий. В силу этих и других непредвиденных обстоятельств работа шла медленно.

Уже к утру, когда свет едва пробивался сквозь дымное облако, наши артиллеристы повели стрельбу по последнему, четвёртому ряду злополучного дерево-бетонного сруба. Образовался не очень широкий проход. В этот момент к комбригу Архипову, руководившему всеми работами, незаметно подобрался командир танкового взвода 1-го батальона младший лейтенант Николай Шендриков.

– Разрешите мне, товарищ полковник, танком протаранить последний ряд стены!

– Думаешь, пробьёт твой танк?

– Пробьёт! Я же старый механик-водитель. Приходилось таранить даже стены домов...

– Тогда давай. Выручай, дорогой, бригаду, – благословил его Василий Сергеевич и крепко обнял, как родного сына.

Вскоре танк Шендрикова показался из-за укрытия и, набирая скорость, вошёл в пробитый артиллерией проход, сильно ударил лобовой частью в остатки преграды и выскочил на другую сторону улицы. Вслед за ним по приказу комбрига устремились два других танка.

Но что это?! Вдруг танк Шендрикова охватило пламенем, и он резко остановился. Потом снова рывком устремился вперёд, подминая под себя вражескую противотанковую пушку вместе с расчётом, который и подбил отважного советского танкиста.

В пробитый Шендриковым пролом устремились танки подразделения офицера Петра Ивушкина, в упор расстреляв три вражеских «тигра», которые прятались за стенами жилых домов. Раздавив противотанковую батарею, наши танки продолжали двигаться дальше к рейхстагу.

Поддерживая постоянную связь с командиром бригады полковником Архиповым, корреспондент узнал, что в течение 30 апреля войска 3-й гвардейской танковой армии продолжали очищать от противника городские районы Шенеберг, Вильмерсдорф, Халензее, а также совместно с войсками 28-й армии и некоторыми частями 4-й гвардейской танковой армии уничтожали прорывавшуюся на запад франкфуртско-губенскую группировку врага. За день боев танкисты захватили в плен до полутора тысяч солдат и офицеров.

Особенно ожесточённые бои пришлось вести в этот день мотострелковому батальону 70-й механизированной бригады, которым командовал капитан А. Мачуленко. Батальону было приказано овладеть домом, где размещалось управление гестапо СС Гиммлера. Это здание было превращено врагом в неприступную крепость. Для борьбы с ним капитан Мачуленко организовал две штурмовые группы. Он приказал их командирам старшему лейтенанту Г. Сафину и старшему лейтенанту К. Иванкину фаустпатронами пробить стены и заборы, проделать проходы в подвалах домов и выйти на следующую улицу к управлению гестапо.

К проделанным проходам были подтянуты основные силы батальона. Подошли также танки и артиллерия. Нижние этажи двух больших домов, располагавшихся перед главным зданием гестапо, были заняты нашими бойцами, а на верхних этажах находились блокированные вражеские солдаты. Первым рванулся в атаку танк, на котором сидел пулемётный расчёт старшего сержанта Хайдамова, кавалера двух орденов Славы и ордена Красной Звезды. Пулемёт всё время строчил по окнам дома, а бойцы бросали в них гранаты. С другого направления штурм здания начали танки и самоходки, ведя огонь по дверям и окнам. Артиллерия прямой наводкой била по верхним этажам. Бойцы с близкого расстояния фаустпатронами проламывали стены и врывались в нижние этажи здания. Враг был ошеломлён дерзким нападением русских и в панике начал, отходить. Через пробитые бреши штурмовые группы ворвались в чёрное, громадное здание «Дома Гиммлера» – зловещее гнездо фашистского рейха. Рядом продолжался бой за министерство авиации и другие опорные пункты. Гитлеровцы устраивали огневые ловушки: в первых этажах зданий они оставляли свободные комнаты и через отверстия в потолке и в стенах, замаскированные картинами, плакатами, заклеенные обоями или просто белой бумагой, обрушивали на наших бойцов автоматный и пулемётный огонь, бросали сверху гранаты.

Город уже пылал, улицы лежали в развалинах. Дым заволакивал всё окрест. Пыль разрушенных домов, груды битого кирпича, всевозможные завалы, пожарища затрудняли боевые действия. Большое препятствие для наших войск представляла и сама река Шпрее, рассекавшая Берлин на две части, с сосредоточенными на её берегах огневыми средствами противника.

Главная тяжесть боев в городских условиях по приказу Конева была возложена на мелкие штурмовые группы и отряды. Умело и мужественно сражаясь, сообразуясь с обстановкой, они применяли самые различные способы боевых действий, проявляя изумительную изобретательность и смекалку. Их задача в уличных боях заключалась в том, чтобы раздробить гарнизон противника на отдельные очаги и в короткое время уничтожить. И этого они успешно достигали.

Сложность боев в таком крупном городе, как Берлин, состояла и в том, что действовать приходилось под постоянным и жесточайшим обстрелом со стороны врага. Но и в этих тяжелейших условиях все препятствия были преодолёны: к вечеру 53-я танковая бригада Архипова вышла в район, где сходились большие улицы – Берлинерштрассе и Регентштрассе.

К этому времени расстояние между частями левого крыла 1-го Белорусского и войсками 1-го Украинского фронтов, наступающими с юго-запада, всё более сокращалось. Таким образом, главные силы немцев, составляющие франкфуртско-губейскую группировку, отрезанные от Берлина, были полностью окружены и разгромлены. Была расчленена на две части и вся берлинская группировка врага. Весь день 28 апреля и ночь 29 апреля части 1-го Украинского и 1-го Белорусского фронтов очищали от гитлеровцев район Моабит, в том числе Моабитскую тюрьму. Где-то совсем рядом сражалась 150-я Идрицкая стрелковая дивизия генерал-майора В. Шатилова. Она уже захватила мост Мольтке, через который пролегал кратчайший путь к рейхстагу. Ворваться в рейхстаг мечтал теперь каждый солдат и офицер. Но где он? Говорят, что совсем рядом? И какой он? Никто его не видел: все здания прикрыты злополучным «Домом Гиммлера» и находятся в густом дыму, через который пробиваются языки пламени…

В дальнейшем по приказу Конева наши войска продвигались навстречу 2-й гвардейской танковой армии 1-го Белорусского фронта, чтобы замкнуть кольцо вокруг рейхстага. Ужа на второй день боев танкисты 53-й бригады обнимали солдат и офицеров 35-й механизированной бригады маршала Жукова. Здесь совместно и был торжественно отмечен Первомайский праздник, а 2 мая архиповцы (так именовали танкистов 53-й бригады) были уже в самом сердце Берлина. Радость – неописуемая. Прокопчённые, чумазые, уставшие танкисты шутили, смеялись, пожимая друг другу руки, задорно пели русские песни.

– Гляжу я на вас, дорогие мои храбрецы, и не могу удержаться от смеха, – подойдя к группе танкистов и десантников, по-отцовски сказал Архипов. – Как негры загорелые все. Только белки глаз да зубы блестят...

– Пусть нам загар, зато Гитлеру вышел пар! – ответил за всех полный кавалер ордена солдатской Славы Василий Холкин. В те решающие, жестокие бои и наши и немецкие солдаты были чёрными с головы до ног – столько копоти и дыма плавало тогда по берлинским улицам и площадям.

Поздравляя гвардии полковника Архипова с замечательной победой и выражая сердечную благодарность за помощь, корреспондент Барсуков не удержался от просьбы:

– А вот теперь, Василий Сергеевич, мотоцикл мне очень нужен, чтобы побывать у танкистов других бригад и корпусов 3-й танковой, познакомиться с Берлином, особенно с рейхстагом, узнать обстановку на других участках. Махнуть на Эльбу...

– Теперь, дорогой наш летописец, я награждаю тебя целой автомашиной. Иди к помпотеху и выбирай любую, трофейную...

Так безлошадный, как он себя именовал, корреспондент фронтовой газеты «За честь Родины» майор Барсунов в самом конце войны оказался владельцем персональной красивой и, главное, исправной, без единой царапины машины. Теперь она ему была необходима как никогда. Надо многое увидеть своими глазами, узнать, как обстоят дела на других участках родного ему 1-го Украинского фронта, в котором он служит верой и правдой с первого дня его образования.

Второго мая капитулировал Берлин. Гвардейская танковая архиповская бригада встретила эту радостную весть у Брандербургских ворот. Шла массовая сдача гитлеровцев в плен, их предстояло разместить и накормить... Вели себя немцы тихо и покорно, будто стыдились того, что наделали со своей страной, со своим народом, в какую страшную беду его ввергли. Но пленными занялись уже другие, специально созданные команды, а танкисты приводили себя и технику в порядок.

Майор Барсунов поблагодарил гвардии полковника Архипова за то, что он пригрел его, корреспондента, в самую тяжёлую и в то же время самую интересную пору войны. Тепло попрощался с экипажем командирского танка, со всеми автоматчиками, которые не раз вместе с ним в последние дни тряслись на броне танка. За время совместных действий он подружился во всеми десантниками, не раз беседовал с ними по душам и «организовывал» от них заметки на разные боевые и даже житейские темы. Словом, приобщал их к сотрудничеству со своей солдатской газетой. Пока корреспондент пожимал друзьям руки, подъехала походная кухня, и перед обедом старшина налил всем по сто наркомовских граммов.

– За крепкую боевую солдатскую дружбу, за ваше мужество и геройство, за Великую Победу, за нашу...

Не успел Архипов договорить до конца тост, как по рации, у пульта которой сидел радист танка Миша Ходюков, на всю улицу раздался волевой, торжественный голос командарма генерала Рыбалко:

– Доброе утро, Василий Сергеевич!

– Здравия желаю, товарищ командующий!

– Передайте всему личному составу бригады горячую благодарность маршала Конева и лично мою за успешные действия в боях за Берлин. Письменную благодарность получите и от Верховного Главнокомандующего товарища Сталина!

– Служим Советскому Союзу!

– С Первомайским праздником вас всех! Крепкого здоровья и новых успехов во имя нашей Родины!

– Спасибо, товарищ командующий! Мы вот тут собрались за общим обеденным столом и хотим поднять стальные бокалы за нашу Великую Победу!

– Вы же, Василий Сергеевич, не пьющий?

– На этот раз выпью со всеми.

– Ну и правильно сделаете – такого дня мы ждали четыре года. Я и сам, тоже не пьющий, присоединюсь к вам. Ура!

– Ура! Ура! Ура! – дружно ответили архиповцы, слушавшие этот разговор, и выпили до дна.

А в это время в небе раздался резкий и густой гул моторов. Все мгновенно подняли вверх головы и увидели, как группа советских Як-3 совершает последний воздушный рейд над поверженным Берлином. Их вели прославленные Герои Советского Союза Ворожейкин, Ткаченко, Песков, Полоз, Лавейкин. Внизу, сквозь дым незатухающих очагов пожара, виднеются мрачные очертания рейхстага. Поступает команда: «Опустить с воздуха Знамя Победы над рейхстагом!» И алое полотнище с надписью «Победа!» плавно опускается над рейхстагом.

Так лётчики 1-го Украинского фронта решили отметить свой вклад в победу.

Немного позже другая группа истребителей Як-3 под командованием майора Малиновского (это уже 1-й Белорусский фронт) сбросила над рейхстагом ярко-красное полотнище с надписью «Победа!». Медленно и торжественно опускалось оно на чёрный купол здания...

Солнце, как бы желая принять участие в празднике, наконец-то прорвалось из-за туч, дыма и гари, осветив мрачную громаду рейхстага – этот символ германского фашизма и всего, что с ним связано. Ещё 30 апреля около шести часов по берлинскому времени стало известно, что стрелковые батальоны капитана С. Неустроева, майора В. Давыдова и старшего лейтенанта К. Самсонова ворвались в рейхстаг и водрузили над его куполом Знамя Победы. И вот теперь оно третий день гордо реет над поверженным Берлином, символизируя силу и величие Советских Вооружённых Сил.

И тут очень кстати появился представитель штаба маршала Конева с кипой фронтовой газеты «За честь Родины». На первой её полосе броско напечатан приказ Верховного Главнокомандующего по войскам Красной Армии и Военно-Морскому Флоту. Майор Барсунов берёт в руки родную газету и вдохновенно читает:

– «Войска 1-го Белорусского фронта, под командованием Маршала Советского Союза Жукова, при содействии войск 1-го Украинского фронта, под командованием Маршала Советского Союза Конева, после упорных уличных боев завершили разгром берлинской группы немецких войск и сегодня, 2 мая, полностью овладели столицей Германии городом Берлин – центром немецкого империализма и очагом немецкой агрессии».

И снова раздаются громкие, радостные крики «Ура!» и дружные рукоплескания.

Переждав бурные восторги, Барсунов продолжал:

– «Берлинский гарнизон, оборонявший город, во главе с начальником обороны Берлина генералом от артиллерии Ведлингом и его штабом сегодня в 15 часов прекратил сопротивление, сложил оружие и сдался в плен...»

Видавшие виды танкисты, с трудом веря во всё происшедшее, сидели тихо, ожидая новых приятных сообщений. Барсунов с большим вдохновением, пытаясь имитировать голос Левитана, дочитал приказ до конца:

– «В ознаменование одержанной победы соединения и части, наиболее отличившиеся в боях за овладение Берлином, представить к присвоению наименования «Берлинских» и к награждению орденами.

Сегодня, 2 мая, в 23 часа 30 минут в честь исторического события – взятия Берлина советскими войсками – столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов двадцатью четырьмя артиллерийскими залпами из трёхсот двадцати четырёх орудий.

За отличные боевые действия объявляю благодарность войскам 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов, участвовавших в боях за овладение Берлином.

Вечная слава героям, павшим в боях за свободу и независимость нашей Родины!»

...Оказавшись в центре Берлина, Барсунов, как и многие другие, прежде всего устремился к рейхстагу. В нём ещё дымились дотлевавшие угли. Сквозь потолочные проёмы был виден изрешеченный снарядами купол. Но самое главное, что на всю жизнь сохранится в его памяти, – это гордо трепещущееся на ветру знамя нашей великой Победы. Потом побывал на знаменитой Унтер-ден-Линден, краем увидел Берлинерштрассе, Тиргартен и какое-то очень массивное чёрное здание. Всюду на деревьях была пожухлая от дыма и гари листва. На одной из улиц он увидел, как уже безоружные немецкие солдаты шли походной колонной, низко опустив головы, и в блокноте записал для памяти: «Наконец-то русские сбили с вас, «непобедимых» фрицев, спесь и напыщенное величие». Потом увидел четырёх львов у памятника Вильгельму Великому, щёлкнул затвором фотокора и подумал: один направлен открытой пастью на Францию, другой на Англию, третий на Австрию, четвёртый на Россию. Его мы укротили.

Весь день 2 мая он провёл в Берлине, собирая материалы для очередных корреспонденции. На одной из центральных площадей, что около Бранденбургских ворот, где совсем недавно фашисты, чётко печатая шаг, устраивали торжественные победные шествия, теперь под трофейный аккордеон плясали советские солдаты русскую барыню.

Путешествуя по Берлину, Иван Барсунов вдруг увидел, что к Бранденбургским воротам подходит группа военных 6 лейками, автоматами, кинокамерами, блокнотами, и тоже устремился туда. Да, это была его журналистская братия, в том числе и из редакции газеты «За честь Родины», действовавшие, как и он, с другими частями и дивизиями. Всем хотелось оставить свои автографы и сфотографироваться на память. Потом Барсунов уединился, чтобы подготовить материалы для газетного разворота, в котором, кроме собственного очерка, будут напечатаны организованные им статьи и заметки от участников заключительных боев за Берлин, чтобы вечером передать всё это в редакцию с уезжающим туда сотрудником Александром Верхолетовым, боевым, неутомимым журналистом-побратимом.

16

Маршал Конев был доволен тем, как успешно развивались бои по окружению и уничтожению берлинского гарнизона: войска 1-го Украинского фронта, особенно 3-я и 4-я гвардейские танковые армии, по его приказу повёрнутые на северо-запад, 30 апреля соединились с танкистами 1-го Белорусского фронта, замкнули кольцо окружений теперь уже вокруг всего Берлина и после совместного штурма города поставили гитлеровцев в безвыходное положение. Началось массовое пленение врага. В ночь на 1 мая над зданием рейхстага взвилось красное Знамя Победы, а днём из Москвы сообщили, что все вопросы, связанные с переговорами, прекращением военных действий в Берлине и последующей полной капитуляцией войск противника должен решать командующий 1-м Белорусским фронтом маршал Г. К. Жуков. Конев, будучи равноправным участником боев, по существу, отстранялся от решения проблем, связанных с судьбой Берлина, но постановление Ставки он воспринял спокойно. Действительно, берлинскими делами должен заниматься один человек. И то, что это поручалось Жукову, рассуждал Конев, тоже правильно: кому как не заместителю Верховного Главнокомандующего решать от его имени все возникающие на месте сложнейшие вопросы послевоенного устройства не только Берлина, но и Европы.

Пока Иван Степанович над всем этим думал, по ВЧ раздался телефонный звонок из Москвы. Он сразу узнал глуховатый голос Верховного:

– Здравствуйте, товарищ Конев.

– Здравствуйте, товарищ Сталин! Поздравляю вас с Первомаем!

– И вас поздравляю, товарищ Конев. Как у вас дела, как празднуете в Берлине?

– Дела идут хорошо, товарищ Сталин. Хороший Первомай.

– Молодцы. Передавайте поздравления и вашим войскам. – Сталин немного помолчал, потом добавил: – Послушай, Конев, ты знаешь, что в Праге готовится восстание (впервые обратился он на «ты»).

– Нет, товарищ Сталин.

– Надо помочь нашим братьям. Я хотел, чтобы именно ты взял столицу Чехословакии. Понял?

– Понял, товарищ Сталин. Малиновскому дальше, чем нашим войскам...

– При чём тут Малиновский? – возразил Сталин.

– Я о том, что мы ближе, чем наши друзья, – сделал ударение Конев на последнем слове, давая понять, что под этим подразумевает союзников, которые тоже стремятся побыстрее занять столицу Чехословакии.

– Жду от тебя план операции по освобождению Праги...

План разработали в течение нескольких часов и на следующий день доставили в Москву, где он был рассмотрен в срочном порядке, и уже в полночь Сталин сообщил Коневу, что план принимается и можно приступать к его реализации, но предупредил:

– Город не бомбить! Надо сохранить древнюю столицу от разрушений...

Иван Степанович и сам, без напоминания, давно решил освобождать крупные города Польши, а затем и Чехословакии без бомбёжек и по возможности без артиллерийской подготовки, чтобы обезопасить ценности и жилые здания. Это решение ещё более окрепло, когда он узнал о начале восстания жителей Праги против гитлеровских оккупантов. По собственному опыту маршал хорошо знал, на какие кровавые злодеяния способны фашисты, когда сила была на их стороне.

Но между армиями 1-го Украинского фронта и Прагой пролегала цепь высоких, почти непроходимых для танков гор протяжённостью в полтораста километров и около пятидесяти километров в ширину. Именно эта проблема больше всего волновала Конева, так как Пражская операция – это прежде всего быстрота действий. Именно высокий темп движения войск лежал в основе всех расчётов. Беседуя с начальником штаба фронта генералом Петровым, а потом при рассмотрении плана и с командующими армиями, Конев прямо заявил, что его меньше страшат все остальные факторы, а именно: сила сопротивления мощной группировки немецких армий «Центр», прочность её оборонительных укреплений, количество техники, чем горный рельеф местности. В 1944 году он уже имел дело с подобной ситуацией, когда политические соображения, продиктованные необходимостью поддержки антифашистского вооружённого восстания словацкого народа, заставили его раньше срока проводить Дуклинскую операцию. Тогда наши войска тоже пробивались прямо через Карпатские горы, но надолго застряли в них, понеся тяжёлые потери в людях и технике. Дуклинская операция[11]11
  Дуклинская операция, получившая название от высокого и крутого перевала, который тянется по гребню поросших густым лесом Карпатских гор, отделяющих Чехословакию от Польши. Эту наступательную операцию, проведённую летом 1944 г. советскими войсками совместно с 1-м Чехословацким корпусом генерала Свободы, историки именуют Карпатско-Дуклинской. 20 сентября в тяжёлом бою, проходившем в сложных условиях, штурмом был освобождён населённый пункт Дукля. 6 октября после многодневных ожесточённых схваток был занят весь высокогорный Карпатский перевал. Это важное событие положило начало освобождению Чехословакии от немецко-фашистских войск. День 6 октября 1944 г. отмечался в ЧССР как День Чехословацкой армии. В 1969 г. на Дуклинском перевале состоялось открытие мемориала «Героям Дукли», в состав которого входили также музей, братское кладбище и восстановленные боевые позиции советских и чехословацких войск в том виде, в каком они были осенью 1944 г.


[Закрыть] очень дорого обошлась, хотя и многому научила. Помня её нелёгкий урок, Иван Степанович в последующем делал всё, чтобы при малейшей возможности не забираться в горы, а лишь прикрываться ими. Он пришёл к твёрдому убеждению, что борьба в горах может быть вызвана только чрезвычайными обстоятельствами, только самой жестокой необходимостью, когда другого пути, другого выхода нет.

И вот на его долю выпала обязанность организовать и провести в кратчайшие сроки подобную, но более масштабную наступательную операцию: в более высоких, крутых, обрывистых и отлично укреплённых (по их вершине проходила госграница) Рудных горах. Но в данном случае действительно другого выхода не было. Надо во что бы то ни стало помочь чехословакам в их нелёгкой борьбе, разгромить сильнейшую группировку врага, спасти от разрушений столицу государства, а её жителей от зверского истребления.

Именно поэтому маршал Конев требовал от командующих общевойсковых и танковых армий, чтобы формируемые ими передовые отряды состояли из представителей всех родов войск, располагали всеми необходимыми инженерными средствами разграждения, подрыва, уничтожения оборонительных сооружений противника. Маршал лично принимал участие в создании таких отрядов и сам инструктировал их.

В утверждённом Ставкой Верховного Главнокомандования плане Пражской операции Генштаб стремился максимально учесть требования командующих 1, 2 и 4-го Украинских фронтов, избрать наиболее реальную, эффективную и решительную форму наступления. Общий её замысел состоял в том, чтобы нанесением нескольких ударов по сходящимся направлениям на Прагу окружить, расчленить и в короткие сроки разгромить основные силы немецко-фашистских войск, не допустить их отхода на запад или юго-запад. Главные удары по флангам немецкой группы армий «Центр» должны наносить войска 1-го Украинского фронта из района северо-западнее Дрездена и войска 2-го Украинского фронта из района южнее Брно (Словакия).

В соответствии с этим замыслом Ставка отдала фронтам необходимые распоряжения. 1-й Украинский фронт ещё 1 мая, то есть сразу после звонка Сталина, получил директиву закончить ликвидацию окружённой группировки в районе Луккенвальде, в своей полосе очистить от противника территорию Берлина, не позднее 4 мая передать 1-му Белорусскому фронту занимаемый район в столице Германии и южнее её до линии Люббен-Виттенберг. Затем войска правого крыла фронта предполагалось использовать для стремительного наступления в общем направлении на Прагу.

Начало наступления ударных группировок обоих фронтов было назначено на 7 мая. Войска 4-го Украинского фронта продолжали выполнение поставленной задачи по ликвидации Оломоуцкого выступа противника.

В соответствии с этим общим замыслом операции Конев решил нанести главный удар силами 13-й армии, 3-й и 5-й гвардейских, 4-й и 3-й гвардейских танковых армий, двух танковых и кавалерийских корпусов из района Ризы вдоль левых берегов Эльбы и Влтавы в общем направлении на Прагу. Второй удар, с целью рассечь вражескую группировку, намечалось нанести на третий день операции из района северо-западнее Гёрлица силами 28-й и 52-й армий, а также механизированного корпуса в общем направлении на Циттау, Младу, Болеслав, Прагу. Третий удар в обход Дрездена с юго-востока должна совершить 2-я армия Войска Польского с 1-м польским танковым корпусом. При глубине операции сто пятьдесят километров среднесуточный темп наступления планировался двадцать-двадцать пять километров. Авиационное обеспечение наступления войск фронта возлагалось на 2-ю воздушную армию генерала С. А. Красовского.

Но пока планы составлялись, согласовывались с командованием 2-го и 4-го Украинских фронтов и докладывались Москве, резко обострилась военно-политическая обстановка внутри Чехословакии. 1 и 2 мая в ряде городов страны начались стихийные выступления против немецких оккупантов, постепенно приобретавшие организованную форму вплоть до создания Чешского национального совета, который взял на себя функции временного правительства. В ряде мест начались вооружённые стычки жителей с немецкими воинскими частями.

В субботу 5 мая в Праге вспыхнуло восстание. Фашистский наместник Франк и командующий группой армий «Центр» Шернер, которого рейхсканцлер Дениц возвёл в ранг главнокомандующего сухопутными войсками вермахта, решил потопить восстание в крови. Шернер отдал приказ: «Восстание в Праге должно быть подавлено всеми средствами...» К столице Чехословакии с трёх сторон подтягивались немецко-фашистские войска. Кроме этого среди пражан ходили слухи, что на подавление восстания была брошена так называемая Русская освободительная армия генерала Власова (РОА), одна из дивизий которой находилась на отдыхе в пятидесяти километрах к юго-западу от Праги. Другая версия утверждала, что будто бы Власов дал в Москву телеграмму противоположного содержания: «Могу ударить в тыл пражской группировке немцев. Условие – прощение мне и моим людям». Разумеется, торговаться с предателем об условиях сохранения ему жизни никто в Москве не собирался.

Так это или нет – никаких документальных подтверждений не имелось. Но обстановка в те дни на территории Чехословакии была очень сложной. Во всяком случае, события там развивались не совсем так, как предполагали союзники на Ялтинской конференции. Соединения Красной Армии, завязнув в Остравской операции, не смогли выйти к Праге к двадцатым числам апреля. В результате этого ближе к столице Чехословакии оказались американские войска. Командующий силами союзников в Европе генерал Эйзенхауэр 4 мая отдал приказ начать наступление в Чехословакии. Одновременно он информировал Москву о том, что части американской армии могут в случае необходимости не останавливаться на заранее обусловленной линии Карловы Вары – Пльзень – Ческо Будеёвице, двигаться дальше и достигнуть реки Влтавы, которая, как известно, разрезает Прагу на две части. Москва ответила, что изменение первоначальных планов приведёт к ненужным потерям. Тем не менее по Праге распространился слух, что американская армия приближается к городу.

Уже утром 5 мая появились колонны демонстрантов с чешскими, американскими и советскими флагами, на некоторых улицах и площадях стали возводиться баррикады. Где-то в качестве «освободителей» появились даже отдельные отряды власовцев, их форма похожа на гитлеровскую. Но чешские патриоты быстро дали им от ворот поворот. На ряде зданий появились национальные флаги. То там, то здесь люди срывали названия и указатели, написанные на немецком языке. В лавочках и пивных отказывались принимать рейхсмарки. На другой день послышались выстрелы на центральной Вацлавской площади, на которой также сооружались баррикады из булыжника, опрокинутых машин, трамвайных вагонов, грузовиков...

Восставшие патриоты, захватив почту, телеграф, Дом радио, вокзалы, мост через Влтаву, стали передавать по радио призывы к союзным войскам о военной помощи: «На Прагу наступают немцы со всех сторон, танки, артиллерия и пехота. Прага настоятельно нуждается в помощи. Пошлите самолёты, танки и оружие. Помогите, помогите, быстро помогите!»

Услышав этот зов, Иван Степанович немедленно связался по радиостанции с командующими 3-й и 4-й гвардейскими танковыми армиями Рыбалко и Лелюшенко и потребовал резко усилить темп продвижения через горы к Праге. И темп этот, и без того сверхпредельный, был усилен.

Советские танкисты мчались к Праге на всех парах. Они двигались без привалов и отдыха, решительно уничтожая на своём пути фашистские гарнизоны и многочисленные заставы, продолжающие сопротивляться. Это были в основном отборные соединения, состоящие главным образом из частей СС, воздушно-десантных дивизий, а также различные военные училища, курсы и спецкоманды, припасённые для решающего сражения. И эту мощную группировку армий «Центр» предстояло в короткий срок разгромить в основном силами 1-го Украинского фронта при содействии частей 2-го и 4-го Украинских фронтов. Дело осложнялось тем, что вся эта армада перестала оказывать сопротивление англо-американским союзникам и потому все усилия направила на борьбу с Красной Армией. Больше того, правящая верхушка третьего рейха пыталась путём сепаратной сделки с США и Великобританией выиграть время, задержать продвижение советских войск на запад и открыть союзным войскам свободный проход на восток для захвата как можно большей территории самой Германии, Чехословакии и Австрии. В руки Конева попал секретный приказ преемника Гитлера адмирала Деница, в котором прямо говорилось: