Текст книги "Возвышение империи"

Автор книги: Сэм Барон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 38 страниц)

Глава 30

Эсккар провел первую половину утра, готовя свой дом к любой возможной новой атаке. Когда он убедился, что дом и Трелла в безопасности, он двинулся в казармы – повидаться с ранеными, которые поправлялись там, и убедиться, что воины надежно охраняют склад с оружием. Потом Эсккар быстро прошелся по городу и, наконец, вернулся к себе во двор.

К тому времени стало ясно, что сопротивление врагов подавлено.

Двор дома Эсккара превратился в командный центр, откуда тот распоряжался воинами и горожанами, шумно требовавшими его внимания. Все заявляли, что им срочно нужно его видеть, и на этот раз у Эсккара не было под рукой никого, кто смог бы отделить пустячные дела от более важных. Бантор уехал утром, чтобы выследить Ариама, и одни боги знали, когда он вернется.

Появившийся во дворе Гат попытался помочь, но он все еще не оправился от раны. Значит, оставался Алексар, единственный оставшийся младший командир. Эсккар повысил его до своего первого помощника и приказал заняться воротами.

Эсккар, Гат и Алексар провели утро, организовывая воинов, раздавая оружие охранникам знати, создавая патрули и руководя поисками оставшихся воинов Кортхака.

К счастью, конюшни и лошади уцелели, и Алексар скоро послал несколько верховых отрядов обшаривать округу в поисках тех, кто сбежал через стену.

В конце концов все улеглось настолько, что Эсккар смог ускользнуть. За час до полудня он оставил Гата за главного и поднялся по лестнице в свои комнаты.

Стоя в дверях спальни, он увидел, что Трелла и Аннок-сур спят, лежа рядом на кровати. Трелла была бледной от потери крови.

Рана, нанесенная ей Кортхаком, и недавно перенесенные роды измучили ее, несмотря на крепкое здоровье. Большинство слуг Треллы вернулись, включая тех, кого прогнал Кортхак. Они уже заменили поломанную мебель новой и окровавленные одеяла чистыми. Комната выглядела почти так же, как в тот день, когда Эсккар уехал на север. Кроме одного: в ней появилась колыбель.

Эсккар уже несколько раз заходил в спальню, просто чтобы убедиться, что с Треллой все хорошо, и проследить, чтобы у нее и Аннок-сур было все необходимое. В последний раз Трелла взяла мужа за руку. Она пыталась заговорить, но Эсккар знал, что ей нужно отдыхать, поэтому просто сжал ее руку и велел спать.

Теперь, заглянув в спальню, Эсккар увидел, что рядом с колыбелью сидит и тихо покачивает ее, глядя на младенца, незнакомая женщина с большим синяком на щеке. Она встала и подошла к Эсккару, жестом поманив его за собой к двери.

– Твоей жене надо поспать, господин Эсккар, – прошептала она. – А ребеночка надо было покормить, и его крик ее разбудил. Сейчас они оба нуждаются в отдыхе.

Впервые Эсккар заметил, как тихо в доме. Даже воины во дворе говорили негромко, заботясь о его жене.

– А ты…

– Меня зовут Друсала. Я принимала роды у госпожи Треллы.

Она вернулась в комнату, подняла колыбель и снова подошла к Эсккару, держа колыбель обеими руками и повернув ее так, чтобы он мог видеть лицо ребенка.

– Это твой сын. Он родился прошлой ночью, спустя несколько часов после полуночи.

Эсккар зачарованно уставился на крошечного младенца, чьи глаза были закрыты, а лицо все еще красно от плача. У Эсккара едва хватило времени, чтобы взглянуть на него с тех пор, как он принес ребенка Трелле после боя. Теперь же он смотрел не просто на младенца, а на своего сына, своего наследника, которого Трелла несколько месяцев назад пообещала ему подарить.

– Ты уже решил, как его назовешь, господин?

Эсккар ответил без колебаний:

– Саргон. Его будут звать Саргон Аккадский.

Эсккар и Трелла выбрали имя несколько месяцев назад, в тот самый день, когда алур мерики были отогнаны прочь от города. Теперь Эсккар благоговейно смотрел на наследника, который возвысит город так, как Эсккар и Трелла, чужестранцы в Аккаде, никогда не смогли бы возвысить. Его сын станет частью будущего этого города, он продолжит род Эсккара через века.

– Ребенок… он кажется таким маленьким, – Эсккар протянул руку и прикоснулся к пальчикам младенца, удивляясь, какие они мягкие.

– Детка… Саргон родился раньше, чем ожидалось. Вот почему он такой маленький. Но он здоровый, и я думаю, он вырастет таким же высоким и сильным, как его отец.

– Роды… были трудными, Друсала? Я имею в виду, Трелла очень страдала?

– Присутствие Кортхака сделало их трудными… Он жаловался на шум. Он угрожал… Он сказал, что…

– Он больше никогда не будет угрожать, Друсала, – перебил Эсккар. – Тебе что-нибудь нужно? Что-нибудь?

– Нет, господин. Я останусь здесь и присмотрю за твоим сыном. Госпоже Трелле нужно будет скоро снова покормить Саргона. Мы найдем кого-нибудь, кто поможет нянчиться с ребенком. Ранние роды застали нас врасплох, и у нас не было времени найти кормилицу. А сейчас лучше всего позволять госпоже Трелле спать как можно больше.

Имя Кортхака напомнило Эсккару о его пленнике.

– Позаботься, чтобы с моим сыном все было хорошо, Друсала.

Он потянулся и нежно коснулся щеки ребенка. Странное чувство охватило его, как будто боги выбрали этот момент, чтобы выковать узы между ребенком и отцом. Эсккар понял, что он улыбается.

– Дай мне знать, когда Трелла проснется.

Он покинул комнату, спустился по лестнице, пересек двор и пошел во второй, меньший, дом. Три воина охраняли комнату, в которой держали Кортхака. Они шагнули в сторону при появлении Эсккара, и тот вошел внутрь.

Он посмотрел вниз, на лежащего на полу человека. Солнце скупо освещало комнатушку с низким потолком, но было видно, что лицо египтянина до сих пор все в крови. Ему связали руки за спиной. Эсккар подумал, не вытащить ли этого человека наружу, но не захотел еще одного спектакля.

– Принесите факел, – приказал он.

Нашел табурет и придвинул его ближе к Кортхаку, глядя на человека, который чуть его не убил. Воин вернулся с факелом и протянул его Эсккару.

– Оставьте нас. И опустите занавеску.

Когда они остались наедине, Эсккар опустил факел и при его свете осмотрел лицо пленника. Кортхак злобно глядел на него одним здоровым глазом. На втором, в который Эсккар не раз ударил во время битвы, запеклась кровь. Кортхак дышал с трудом из-за сломанного носа. Его нижняя губа была рассечена и опухла, и он прищурился на факел, который держали прямо над его лицом.

– Ты – Эсккар?

– Да, Кортхак. Я человек, чью жену ты пытался украсть.

– Эсккар вернулся, – Кортхак попытался засмеяться, но его смех превратился в болезненный приступ кашля, который он не сразу смог унять. – Ты хорошо дрался… для невежественного варвара. Но ты должен был погибнуть от моего клинка. Ни один мужчина никогда не побеждал меня в битве. Твою жизнь спасла лишь твоя рабыня.

Он произносил слова медленно, тщательно подбирая каждое. Хотя этот человек страдал от боли, голос его звучал мелодично, лишь с легким намеком на акцент.

– Возможно, – ответил Эсккар, – но я помню, как ты кинулся бежать в спальню, пытаясь захлопнуть между нами дверь.

Кортхак скорчил гримасу при этом воспоминании.

– Ты достаточно хорошо орудуешь своим длинным мечом. Ты никогда не проигрывал битв, варвар?

– Насколько я помню, только однажды, – сказал Эсккар, – но судьба благоволила ко мне, и я выжил.

– Ты должен был умереть в Биситуне.

На этот раз в голосе Кортхака прозвучал намек на горечь, которую он не сумел скрыть.

– Да, твои наемные убийцы упустили такую возможность.

– Так я и думал. Ты должен рассказать мне, что там произошло. Я должен был получить от них известие, даже если они потерпят неудачу. Ариам поклялся, что они убьют тебя, но… Ты, как мог, облегчил мне задачу. Разделил свои войска, а сам наслаждался, развлекаясь на севере. Даже ребенок смог бы взять этот город.

Эсккар почувствовал приступ гнева: замечание было справедливым. И, казалось, все знали о его любовнице в Биситуне.

– Ребба многое рассказал мне о тебе, египтянин. Трелла теперь спит, но, когда она проснется, я услышу остальное.

Факел затрещал, и Эсккар убрал его от лица Кортхака.

– Большинство твоих людей погибли или в плену. Только Ариам сбежал, с горсткой других, но Бантор скоро их догонит. Через несколько дней город будет очищен от самой памяти о тебе.

– Аккад когда-нибудь станет великим городом. Ради него стоило пойти на большой риск.

– Если бы между нами стояло только это, я бы даровал тебе быструю смерть. Но ты издевался над Треллой и даже угрожал моему сыну. За это тебя будут пытать. Завтрашний день станет последним днем твоей жизни, Кортхак. Ты ослабеешь от ран и будешь жестоко страдать.

– Ты не получишь удовлетворения от моей пытки, – Кортхак старался, чтобы голос его звучал ровно и твердо. – Твоя рабыня-жена и твой выродок были моими. Она стояла передо мной на коленях… умоляя о милосердии. Я сожалею только, что не убил ее, когда у меня была такая возможность.

Эсккар толкнул носком ноги сломанную ногу Кортхака. Раненый не смог не задохнуться от боли, как ни сжимал губы.

– Думаю, Кортхак, тебе следовало бы оставаться в Египте.

– Ты не будешь править здесь долго, варвар. Ты недостаточно мудр, даже когда твоя рабыня нашептывает тебе на ухо.

Эти слова повисли в воздухе, словно пророчество, и Эсккар почувствовал, как по спине его пробежал холодок. Он не торопясь обдумал сказанное. Эсккар знал, что Кортхак все еще борется, все еще ищет любой способ причинить вред тому, кто взял его в плен. Это делало его достойным противником, сражающимся до последнего вздоха, ищущим, как бы еще досадить своему врагу.

– Может, так и будет, как ты сказал. Но Трелла говорит, что я учусь на своих ошибках, и люди Аккада тоже кое-чему научились. Теперь мы станем осторожнее.

Эсккар встал и отодвинул табурет.

– Я знаю одно, Кортхак. Мой сын будет править здесь, когда меня не станет. Это пообещали боги. Думай об этом, когда тебя будут пытать.

Снаружи стояли Алексар и несколько воинов, на их лицах было написано любопытство – без сомнения, они гадали, что происходит внутри.

Эсккар ткнул факелом в землю, чтобы его загасить, потом протянул ближайшему человеку все еще дымящуюся палку.

– Внимательно за ним следите. Никто не должен к нему входить, никто не должен его тронуть. Пусть с ним все время будут двое. Он не должен покончить с собой. Он нужен нам живым, чтобы утром его подвергли пытке. Давайте ему много воды и несколько глотков вина. Если захочет – еды. Я не желаю, чтобы он слишком быстро потерял сознание.

– Мы будем следить за ним, не беспокойся, – сказал Алексар.

Эсккар пошел к колодцу за домом, вытащил ведро воды и вымыл руки и лицо. Когда он кончил мыться, к нему подошел слуга, неся чистую одежду. Один из воинов вытащил из колодца еще ведро воды, и Эсккар вымылся целиком, неторопливо оттирая последние следы крови и грязи. Чувствуя себя освеженным, он надел чистую одежду впервые за несколько дней, вернулся в рабочую комнату и сел за стол.

В первый раз с тех пор, как он покинул ферму Реббы, у него появилась возможность немного отдохнуть. Он почти не спал с тех пор, как покинул Биситун.

Слуги принесли кувшины с вином и водой и поставили на стол рядом со вчерашним хлебом. Этим утром никто в Аккаде не думал о выпечке хлеба. Эсккар намочил хлеб в чаше с вином, прежде чем съесть, но запил его только водой. Если он выпьет слишком много вина, от него не будет никакой пользы.

Первые несколько часов, после того как закончились сражения, все хотели с ним поговорить, попросить его о чем-нибудь или дать ему совет. Но как только Эсккар понял, что Аккаду больше ничто не угрожает, он отказался иметь с кем-либо дело. Он приказал Гату и Алексару держать всех, кроме его командиров, лекарей и слуг, подальше от верхних комнат. Дюжина охранников из клана Ястреба, выпущенные из казарм и все еще слабые после плена, стояли на страже у дома под командованием Митрака, чьи стрелы уложили последних захватчиков в Аккаде спустя час после рассвета.

Поев, Эсккар почувствовал себя лучше. Приятно было просто сидеть и отдыхать.

На лестнице раздались шаги, в комнату, хромая, вошел Гат, закрыл за собой дверь и уселся за стол напротив Эсккара. Свежая повязка виднелась над поясом, на котором он носил меч.

– Как они? – тихо спросил Гат, мотнув головой в сторону спальни.

– Хорошо. Обе спят, и ребенок тоже.

– Я благодарю за это богов, Эсккар, – Гат по-прежнему говорил тихо, хотя дверь была закрыта. – Я хотел ей помочь, но… Я не мог даже передать ей весточку.

– Ты ничего не мог поделать.

Старый воин взял чашу – его руки слегка дрожали, – налил в нее вина и отхлебнул.

– Если бы не Таммуз и его женщина, я был бы дважды мертв. Теперь мы оба у них в долгу.

– Его женщина?

Эсккар вспомнил, что сегодня видел Таммуза и его девушку, только мельком, на улице перед домом.

Гат засмеялся.

– Ты помнишь рабыню, которую спасла Трелла? Ту, которую избивал до полусмерти ее хозяин? Она отдала эту девушку Таммузу. Видел бы ты при этом лицо мальчугана! Он испугался своей новой рабыни больше, чем трех варваров. Насколько я знаю, она убила по крайней мере одного разбойника, а может, и двух. Таммуз убил еще нескольких во время сумятицы в городе.

– Тогда я должен его поблагодарить. Стольких еще людей мне нужно поблагодарить… Особенно тебя. А еще Дракиса, Аннок-сур, даже Реббу – все они рисковали жизнью.

Гат не обратил внимания на похвалу.

– Не меня. Все, что я делал, – это прятался, потом убил нескольких негодяев во время беспорядков. К тому времени, как я добрался до казарм, Клексор покончил с большинством египтян. Остальные сдались, – он вздохнул. – Я устроил в казармах командный пост. Там Корио, работает вместе с Реббой и теми из высшего сословия, что остались в живых. Они отыскивают людей, помогавших Кортхаку, и запирают их в той же самой тюрьме, в которой египтянин держал наших воинов. Что ты сделаешь с этими людьми?

Эсккар пожал плечами. С предателями можно будет разобраться позже, когда установится порядок и снова соберется совет.

– Когда Трелла поправится, она решит, кого следует наказать. Как Никар?

– Он получил скверный удар от Ариама, но теперь он снова в своем доме, его перенесли туда друзья и члены семьи. Через несколько дней он снова будет на ногах.

– Что еще?

Ноги Эсккара ныли от усталости. Веки его снова отяжелели, сонливость нахлынула на него, как волна.

– Случилась как минимум дюжина убийств, после того как прекратились бои: люди мстили тем, кто поддерживал Кортхака.

– Что ж, этого следовало ожидать. Есть среди жертв кто-нибудь, достойный моего внимания?

– Не то чтобы… Просто я узнал одного из убитых. Кожевенник, прежний хозяин новой рабыни Таммуза. Тело нашел старый Кури, кажется.

Эсккар снова пожал плечами. Кого будет волновать пьянчуга-кожевенник, которого никто не любил?

– Дракис потерял большую часть своих людей, – продолжал Гат. – Он получил несколько ран, но захватил и удержал ворота, несмотря на то что врагов было намного, намного больше. Он принял самый тяжелый бой, но благодаря ему Бантор уничтожил большинство людей Кортхака и взял в плен остальных. Они так и не сумели открыть ворота, земля была усеяна их телами.

– Дракис жив?

– Вентор сказал, что жив. А Гронд отдыхает внизу. Он должен поправиться через несколько недель. Этот человек словно отлит из бронзы.

– Он не только спас мне жизнь, он нашел, как войти в дом, Гат.

– Тогда ты должен снова повысить ему жалованье, полагаю.

Эсккар коротко улыбнулся, осушил свою чашу и снова ее наполнил.

– Я уже велел Алексару позаботиться об этом. Алексар составляет поисковые отряды, которые охотятся на оставшихся людей Кортхака.

Гат восхищенно покачал головой.

– Ни царапинки на человеке! Сражался у обоих ворот, убил по меньшей мере дюжину человек, и даже не запачкал одежду.

– Ты встречался с Явтаром? – спросил Эсккар. – Я дал ему несколько человек и велел охранять пристань, чтобы ни одна лодка не покинула Аккада.

– Да, он тоже сражался у главных ворот. Я отдал такой же приказ тем, кто охраняет эти ворота: никто не должен покинуть город, пока мы не обнаружим всех людей Кортхака и предателей. Я послал всадников, чтобы ездили вокруг стен, выискивая тех, кто попытается улизнуть.

Сотни разгневанных аккадцев, жаждущих мести, присоединились к поискам оставшихся людей Кортхака. Египтян нетрудно было распознать по темному цвету кожи, но некоторых разбойников, которых привел в город Ариам, все еще надо было извлечь из их укрытий. Воины и горожане обыскивали дом за домом и одного за другим сгоняли в тюрьму негодяев, захвативших Аккад.

– Хорошо. Когда Бантор вернется, мы сможем начать объезжать округу.

– Воины перерыли весь Аккад в поисках Ариама, но никто не видел этого грязного предателя. Его тело не было найдено среди трупов. В конце концов какой-то мальчик сказал, что видел, как Ариам и несколько египтян перебрались через южную стену.

Эсккар зевнул.

– Бантора все еще не покинула боевая ярость. Он не вернется, пока не найдет Ариама. Я велел ему привести Ариама живым, если удастся.

Гат допил свое вино и оторвал кусок от ковриги хлеба.

– Бантор – хороший боец. Думаешь, он поймает Ариама? Этот человек похож на змею, которая прячется в болоте.

– Ты бы не задавал этого вопроса, если бы видел Бантора.

– Я буду счастлив помочиться на тело Ариама. Он шлялся по Аккаду с таким довольным видом, будто он один из богатых торговцев с тремя толстыми женами, – Гат подался вперед, наклонившись над столом. – У тебя закрываются глаза. Почему бы тебе не пойти поспать? Я сменю Алексара и постою на страже внизу.

Эсккар не успел начать спорить: Гат ушел, закрыв за собой дверь в верхние комнаты. Эсккар пытался доесть хлеб, но у него не было аппетита. Его мысли разбегались, поэтому он опустил голову на руки и закрыл глаза, чтобы несколько мгновений отдохнуть.

И заснул глубоким сном. Таким глубоким, что не слышал, как слуги заходили во внутреннюю комнату и выходили из нее, не слышал, как просыпался его сын и плакал, требуя, чтобы его накормили.

Когда Эсккар проснулся, его шея и руки онемели, спина болела. В горле пересохло, и он осушил чашу воды. Потом потянулся.

Теперь он чувствовал себя отдохнувшим, и взгляд в окно сказал ему, что он проспал больше часа. Дверь в спальню была открыта, оттуда слышался голос Треллы. Эсккар встал, громко скрипнув креслом, и через мгновение появилась Друсала.

– Тебя спрашивает госпожа Трелла, господин Эсккар. Ты сможешь к ней подойти?

Трелла улыбнулась при виде Эсккара. Аннок-сур ушла. Саргон лежал на руках Треллы и сосал ее грудь; бок ее перетягивала повязка. Друсала выскользнула из комнаты, оставив супругов наедине.

– Ты уже видел своего сына, Эсккар?

Голос Треллы звучал сильнее, и она протянула к мужу руку.

Эсккар сел на край кровати, осторожно, чтобы не побеспокоить ребенка.

– Да. Повитуха рассказала мне о том, как он появился на свет, и о том, что ты перенесла. Тебе больно?

Он взял ее руку в свою.

– Вентор и Друсала говорят, что я поправлюсь, – ответила Трелла. – Боль проходит – теперь, когда ты и Саргон – оба здесь.

– Трелла, прости. Я должен был явиться раньше, – выпалил Эсккар.

– Мы поговорим об этом потом, муж мой. Важно одно: ты вернулся, чтобы спасти Аккад.

– Я вернулся не ради Аккада. Я пришел ради тебя. Как только я услышал… я вернулся, как только смог.

Трелла сжала его руку, на глазах ее навернулись слезы.

– Ты спас жизнь своего сына. Только это имеет значение. Кортхак убил бы нас обоих, после того как потешился бы всласть.

Мысль об унижении, которое вынесла Трелла, причинила Эсккару острую боль, и он крепче сжал ее руку.

– Кортхак напомнил мне, что прошлой ночью ты спасла мне жизнь. Если бы ты не ткнула своим маленьким ножом… Откуда ты взяла такую штуку?

– Это родильный нож. Подарок Друсалы. Мы ей многим обязаны.

Ребенок пошевелился у груди Треллы и снова успокоился, а та погладила его головку.

– Мы знали, что Кортхак что-то скрывает, но я никогда не думала… Никто из нас не подозревал ничего подобного.

Она покачала головой, сознавая, что потерпела поражение.

– Он смеялся надо мной, говорил, что я всего лишь невежественная девчонка, пытающаяся играть в правителя. Он заставил меня… Мне пришлось…

Эсккар протянул руку и прикоснулся пальцем к ее губам, остановив поток слов.

– Я сражался со многими мужчинами, Трелла, но ни один из них не был таким искусным, как Кортхак. Ни один. Если бы не удача, посланная богами, и не твоя помощь, он мог бы меня победить. Схватиться со стоящим противником – это не бесчестье.

Трелла заморгала сквозь слезы.

– Значит, твоя удача еще не отвернулась от тебя. Боги продолжают к тебе благоволить.

– Боги благоволят ко мне благодаря тебе, – Эсккар с благоговейным удивлением посмотрел на ребенка, и голос его смягчился: – Теперь они должны присмотреть и за Саргоном тоже. Он кажется таким… маленьким и беспомощным.

Эсккар пальцем прикоснулся к щеке ребенка, очарованный мягкой детской кожей.

– Саргону понадобится твоя защита и сила в течение многих лет, муж. Когда-нибудь он будет править нашим городом. Кто знает, чего он достигнет?

– Ему и Аккаду понадобится твоя мудрость. Точно так же, как городу нужны для защиты новые стены Корио.

– Еще долго после того, как нас не станет, наши голоса будут слышаться в этих стенах – столько, сколько простоит этот город. Давай надеяться, что наш сын принесет честь нам обоим.

Ребенок перестал сосать и уснул. Эсккар погладил его по блестящим черным волосам, чувствуя, как в нем растет гордость, которой он никогда не знал раньше. Его сын. Перед ним в безопасности на материнских руках лежал его сын – сын, который продолжит его род, сын, благодаря которому Эсккар переживет века.

– Ты, кажется, доволен нашим сыном. Надеюсь, ты научишь его многим вещам. Как править, как сражаться, как вести за собой.

– Он научится от тебя большему, чем смогу научить его я. Ты говоришь о сражении, но сражаться на войне легко. Уничтожать легко. Строить же новую жизнь из обломков старой – трудно. Этому он научится у матери.

– Тогда мы будем учить его вместе, муж.

– Да, вместе.

Эсккар наклонился и поцеловал ее, стараясь не разбудить ребенка. Но ее губы были теплыми, и в них все еще было обещание, которое он всегда там находил, дар любви и нежности, завоевавший его много месяцев назад. Эсккар обхватил руками и жену, и дитя и прижал к груди.

Их глаз Треллы потекли слезы, но на этот раз Эсккар знал: это слезы счастья, и поцелуями убрал их с ее лица.