Текст книги "Приключения-78"

Автор книги: Сборник Сборник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 35 страниц)

Октем ЭМИНОВ
Будь осторожен, Бекназар!

I

Дверь, единственная, конечно, здесь дверь – с окошечком, забранным решеткой, скрипнула и распахнулась.

Сержант, внешний вид которого выдавал, что ему совсем недолго осталось до пенсии, встал на пороге камеры и негромко позвал:

– Худдыков, выходи. Вызывают на допрос.

Высокого роста и мрачного облика обитатель камеры встал так быстро, как будто ждал этого приглашения с минуты на минуту. Старый милиционер пропустил его и пошел за ним твердым шагом, хотя и вразвалку. Все в его внешности свидетельствовало о действии бремени лет, о многих годах службы в милиции, а до того в армии – сержант прошел Отечественную. «Налево... Прямо... налево», – подсказывал он арестанту почти механически, невесело думая о нем! «Смотри, уже сник! Вчера наклонял голову в переходах, чтоб не задеть за косяк, а сегодня и нагибаться не надо. Потерял свободу и сломался. Что человеку требуется, кроме свободы и честной жизни? Ведь это такое богатство! А этот захотел другого, нечисто нажитого... Ради похлебки бросился в котел. Говорят, не так давно еще был человеком, а потом зазнался. Пока в знакомого лбом не упрется, не поздоровается... В автобусе перестал ездить, такси подавай. Лотерейные билеты с выигранными машинами скупал. Эх, герой! Каким ты вчера был и какой сегодня! Стыдно смотреть».

Если бы Худдыков мог угадать мысли своего стража, он удивился бы их некоторому сходству со своими: «Многого достиг... Все желания мои исполнялись, все счастливы были, если могли угодить мне... Багы Худдыкович, вам звонил такой-то, искал тот-то, интересовалась такая-то организация. Всем был нужен, все любили. А сейчас? Столько времени пасся, телок, где ж твой жир?.. Кто я теперь? Человек, находящийся под следствием, – вот кто. Интересно, а кто будет допрашивать? Много ли знают обо мне? В чем признаваться? От чего отпираться? Если признаюсь, какая в этом выгода? А дома сынишка, наверное, спрашивает мать: «Где папка?» Что же мать ему ответит? Все ж где я ошибку допустил?»

Он чуть не споткнулся, когда услышал шаги идущего навстречу человека, а потом увидел Гырмызу – одну из своих продавщиц. «Как она здесь очутилась? Вызывали?.. Не продала ли, стерва?»

Он не успел придумать ответ на свой же вопрос, как сержант приказал ему остановиться, потом распахнул одну из дверей:

– Войди.

«Что случилось с Гырмызой? Почему не поздоровалась?» – с этой назойливой мыслью ой вошел в кабинет и машинально сел на стул, а опомнившись, понял, что в этом крохотном кабинете сейчас для него сосредоточена вся вселенная, а сидящий напротив капитан – хозяин его судьбы.

Он узнал и кабинет, и его хозяина. Да, да, здесь ему приходилось бывать! По другому, конечно, поводу. Бывало, отрывали его от службы и приглашали сюда: окажется продавец нечист на руку – Багы Худдыковича зовут, и надо чесать затылок, думать, как изобрести тому «положительную характеристику» и сбагрить потом коллективу на поруки... Удавалось выгородить пройдоху, а потом приходилось выговаривать: «Спас тебя от решетки! Не знаешь, каких это мне стоило моральных и материальных затрат!..»

Капитан молчал, перекладывал папки, шелестел бумагами. Чувствовалось, что он «подыгрывает» допрашиваемому – дает возможность успокоиться, чтобы разобраться в мыслях, а может быть, и признаться сразу во всем.

Капитану Хаиткулы Мовламбердыеву не исполнилось еще тридцати (хотя пробилась уже седая прядь в его волосах), но он хорошо был известен как мастер оперативно-розыскной работы. Трезвый расчет плюс спокойный характер – все это обеспечивало ему успех. По поручению следователя ему разрешалось выполнять отдельные следственные действия, например, некоторые допросы. Умело выстраивал вокруг обвиняемого «стену» из неопровержимых фактов, не давал возможности ему лгать, потом и сам переходил в атаку.

Багы Худдыков не мог справиться с нервами. С надеждой, почти страдальчески смотрел на телефон. «Где ж, они, друзья-приятели, что не раз клялись: волос не упадет с твоей головы? Почему не звонят сюда, этому капитану?»

Но аппарат безмолвствовал. А капитан заговорил.

Он задавал Худдыкову те вопросы, которые задаются обычно в начале допроса: фамилия, имя, отчество, место и год рождения... должность.

Когда речь зашла о должности, Худдыков почувствовал в своем горле комок и выдавил через силу:

– Заведующим был... нескольких точек... А теперь я – никто!

...Произошло это вчера. Он сидел в своем кабинете, обедал, хлебнул даже немного, когда нагрянули вдруг несколько человек в штатском и опечатали магазин и склады. Сверили наличие товаров с документами – оказался излишек водки, двадцать пять ящиков. После этой проверки он и очутился здесь. Прошедшая ночь показалась ему самой длинной в его жизни. О чем он только не передумал в эти ночные часы, всю свою жизнь перебрал, все поступки и проступки, но все же больше всего думал о друзьях – верны они ему будут или нет?

Капитан между тем продолжал:

– Вчера вечером и сегодня сюда звонили ваши знакомые, не все называли себя... Интересовались вашей судьбой.

Он говорил таким бесстрастным тоном, что Худдыков понял: никакие звонки на капитана не окажут давления.

– Теперь к делу, – Хаиткулы перевернул страницу протокола допроса. – Двадцать пять ящиков – это пятьсот бутылок водки, так ведь? Если перевести на деньги...

Худдыков выпалил:

– Тысяча восемьсот десять рублей ноль-ноль копеек! Не тратьте чернил...

– Если прибавить к ним стоимость реализованной водки, сколько будет всего?

– Какой такой реализованной?

Хаиткулы извлек из ящика стола папиросу, прикурил от зажигалки и только потом достал из папки лист бумаги и начал читать:

– «Из привезенной партии я продала два ящика, а деньги отдала Багы Худдыковичу Худдыкову...»

– Клевета!

Капитан поднялся, открыл дверь и поманил кого-то рукой. Осторожной походкой в кабинет вошла Гырмыза. Она остановилась перед завмагом и прямо посмотрела ему в глаза. Она не сказала ему ни слова, не он сразу понял, что отпираться в этом положении – значит навредить себе.

– Расскажу все...

* * *

Худдыков признался в том, что присвоил двадцать семь ящиков водки, которые привез экспедитор горпищеторга Кузыбаев, обещавший ему за «реализацию» двести рублей. Успели продать только два ящика. На допросе Худдыков утверждал, что Кузыбаев раньше подобных сделок ему не предлагал, с друзьями Кузыбаева также дел не имел.

В камеру его провожал тот же сержант. Худдыков шел как побитый, еле передвигая ноги, и сердце его болело от сознания того, как просто его провели: «Глупая девчонка, не знаешь жизни... К тебе с добром... Как говорят в народе: нож свою рукоятку не режет, а ты...» Всегда ему везло с такими девчонками, а тут надо ж! Он помнит тот разговор Гырмызы с начальницей отдела кадров, свидетелем которого оказался. Девушку перевели к ним из другого магазина, не сработалась она там с директором, а перед этим у нее был конфликт еще в одном месте.

– Если они там нечисты на руку, как я могу быть равнодушной? – с жаром твердила девушка «кадровичке».

– Видно, у тебя неуживчивый характер, – говорила начальник отдела кадров, – Что, если перевести тебя на другую работу?

– Нет, буду работать только по своей специальности.

Багы Худдыкович вмешался:

– Направьте девушку ко мне старшим продавцом.

Начальник отдела кадров сомнительно покачала головой:

– Смотри, не сработаешься ты с ней, Багыджан.

– Будьте спокойны, все будет в порядке, сработаемся...

Как ошибся ты, Худдыков! Девушка оказалась не из тех, к каким ты привык. Стычка между ними произошла сразу же, лишь только Худдыков велел ей продать те два ящика. Она сразу смекнула, в чем дело, отказалась наотрез, да еще пригрозила:

– Лучше уберите из магазина эти ящики, не то сообщу куда следует. Не обижайтесь на меня.

Багы Худдыков тогда только рассмеялся, ему в голову не могло прийти, что девушка все это говорит всерьез. Надо же!

II

Выписка из документов:

№ 65

17 октября 197... г.

Городскому финансовому отделу.

В связи с экстренными обстоятельствами городской отдел внутренних дел городского Совета депутатов трудящихся просит Вас произвести безотлагательную ревизию склада спиртных напитков Горпищеторга. Результаты ревизии просим выслать срочно в письменном виде.

Начальник городского отдела внутренних дел

Подпись: Д. Джуманазаров.

III

После окончания оперативного совещания в кабинете начальника горотдела внутренних дел остались трое: его хозяин – Джоракулы Джуманазаров, начальник угрозыска Хаиткулы Мовламбердыев и начальник следственного отдела Каландаров, назначенный следователем по этому делу.

– Оно, по-видимому, не будет простым, – продолжал тему совещания полковник Джуманазаров. – Следы начинаются в магазине и ведут на винзавод. Думаю, что главных участников следует искать именно там. Худдыков наверняка не единственная ветвь, должны быть и другие. Сейчас, конечно же, узнав, что одна ветка срублена, временно перестанут красть.

– Или же будут продолжать, но с большей осторожностью, – заметил Хаиткулы. А Каландаров внос предложение:

– Пожалуй, что так. Аппетит у них все же большой. Есть у меня одна идея, которая может показаться рискованной, и если б удалась, то ускорила бы розыск мошенников. Хорошо бы пристроить на винзавод одного из сотрудников.

Джуманазаров помолчал некоторое время, потом ответил:

– Так сказать, вынужденная мера?.. Я согласен. Только пойдет ли кто из наших? Город небольшой, все друг друга в лицо знают. Нужен совсем новый человек.

– Такой есть. Хайдаров Бекназар. Направлен к нам но путевке комсомола. Закончил в Чарджоу пединститут, прошел специальный курс. Как говорится, рвется в бой. Думаю, что не откажется...

– Действуйте. Но соблюдайте во всем такт, не оскорбите ненароком людей, непричастных к махинациям.

IV

Выписки из документов:

1.

«Начальнику уголовного розыска

от старшей продавщицы Н-ского магазина

Сосниной Татьяны

Объяснение

Причиной моего ухода из магазина Худдыкова послужило то, что завмаг хотел толкнуть меня на преступление. Два месяца тому назад, 20 августа, в магазин привезли сверх фактуры 15 ящиков водки, которые он велел мне продать, а деньги вручить лично ему. Я отказалась, на что Худдыков заявил мне: «Все ревизоры в моих руках. Если не сделаешь то, о чем прошу тебя, мигом вылетишь не только из магазина, но и из этого города». Я испугалась, потому что у него действительно много друзей. За три дня продала эту водку, а выручку 1086 рублей отдала ему. Он хотел мне дать тридцать рублей, но я их не взяла. В тот же день подала заявление в отдел кадров о переводе меня в другой магазин. Меня задержали на два месяца, объяснив, что в других точках свободных мест нет. Что происходило в других сменах, не знаю. Объяснение написано собственноручно.

Т. Соснина.

22.Х.197... г.».

2.

«...Полностью признаю сказанное Сосниной. Не признавался в этом раньше, потому что забыл о том случае. Вспомнить смог лишь при очной ставке со свидетелем. Кузыбаев тогда водку привез с винзавода. Оставил без фактуры пятнадцать ящиков, сказав: «Продашь – четвертая доля будет тебе, две – заводским». Кого он имел в виду, не знаю. 1086 рублей я передал Кузыбаеву. Взял и свою долю. Из своей доли хотел тридцать рублей отдать Сосниной, но она не взяла...

Худдыков Багы.

23.Х.197... г.».

3. Выписка из официального письма КРУ.

«20 октября 197... г.

Начальнику отдела внутренних дел

Согласно Вашего письма от 17 октября с. г. произведена ревизия склада горпищеторга. Сообщаем, что на день ревизии излишков продуктов (спиртных напитков) не обнаружено. Установлено, что спиртные напитки завозятся на склад в том случае, когда в магазинах имеется достаточное их количество, в основном они прямо с завода доставляются в торговые точки, минуя склад. Первый экземпляр акта прилагаем к письму.

Начальник контрольно-ревизионного

управления горфинотдела (подпись)».

V

Ветер неистово гонял листья по двору, срывая и те, последние, что оставались еще на голых деревьях.

Мегерем метлой сгребал листья в кучу, но ветер раскидывал их, и он ругал его всеми ругательствами на всех языках, каким выучился за свои пятьдесят лет. Он был зол на ветер и на жену, которая пропадала неизвестно где. Он почти ослеп от ярости и не заметил жены, которая вдруг выросла перед ним.

– Ты меня позоришь, Миша. В каком виде ты ходишь?

Измученный, потный, но сразу же успокоившийся Мегерем-Миша смотрел на нее широкими глазами:

– Ты или с неба свалилась, или из-под земли вылезла, – и добавил на смешанном тюркско-российском наречии: – Ханум, мэн опускадаям лазым дейил лап якчи гейинимэк. Я же в отпуске, Ханум. Зачем мне одеваться прилично. Я прах у твоих ног...

– Хватит! Хватит! Не могу жить с таким разгильдяем! – Она кричала так громко, чтобы слышали все соседи. – Хватит!..

Мегерем немного растерялся от выходки жены, но, зная, что это не первый большой скандал у них в доме, который начинала именно она, и разглядев всю ее – элегантную и красивую, решил не спорить с ней. Он посмотрел на жену, на ее лакированные туфли, на которых не были и пылинки (на машине прибыла!), на ее новенький плащ и медленно, гневно сказал:

– Ханум, не хочу больше с тобой ссориться. Оставайся в этом доме одна, пользуйся имуществом, всем, что здесь есть. Живи здесь, как сова, без мужа. Я ухожу к сыну!

Мегерем не сдерживал своего гнева. Сбежавшиеся на шум соседи с их, Докторской, улицы давали какие-то советы, уговаривали, но он ничего не слышал. Повернувшись к дому спиной, вышел со двора на улицу...

VI

Выписки из документов:

«...Обстановка на заводе спокойная. Расхитителей, видимо, насторожил арест Худдыкова. Экспедитор Кузыбаев в дружеских отношениях с завскладом готовой продукции. Похоже, что главный бухгалтер тоже в их компании. Частенько остаются втроем. При посторонних разговоров не ведут...

Грузчик».

Через несколько дней:

«...Чувствуется некоторое оживление. Привыкают и ко мне. Надо проверить работу лаборатории. На проходной слабо поставлена работа по проверке вывоза продукции... Ходят разговоры о том, что директор Ханум Акбасова разошлась с мужем, но отношения между ней и экспедитором, завскладом и бухгалтером сугубо официальные...

Грузчик. 30 октября».

VII

Как часто вторгается в нашу жизнь случай, переворачивая ее всю до самого дна. Если бы этой встречи не произошло!..

После обеденного перерыва он помогал грузить ящики, передавая их напарнику в кузов грузовика, как услышал сзади знакомый голос:

– Бекназар?!

Ему бы уйти сразу же, не оглянувшись, не реагируя! Но какая-то властная сила заставила Бекназара обернуться, и ему ничего не оставалось, как сделать приветливое лицо...

– Здравствуй, Реджепбай, – Бекназар хотел, но не. мог сдвинуться с места. А надо, надо было увести Реджепбая подальше от стоявших рядом людей! Но тот уже навел на Бекназара объектив и щелкнул затвором фотоаппарата.

– Тебя что, уже выгнали из милиции? Что здесь делает работник следственных органов? Вот это новость! Я тебя сфотографировал, если захочешь иметь снимок, загляни ко мне завтра вечером. Если будет, конечно, желание... – Последние слова он произнес с каким-то особым смыслом и сразу отвернулся от Бекназара, чтобы продолжать свой разговор с директором, стоявшей рядом.

На окружающих слово «милиция» произвело впечатление, это было заметно. Но Бекназар сейчас думал не столько о них, сколько о фотографе, которого надо догнать и шепнуть только одну фразу! «Я вынужден так поступать, так выглядеть...» Поздно! Бекназар собрался с духом и, не обращая внимания на вопросительные взгляды экспедитора и завсклада, как на грех, тоже оказавшихся здесь, нашел в себе силы продолжать работу до тех пор, пока все машины не были нагружены и не покинули заводской двор. И тут же бойкая секретарша с «конским хвостом» на голове (когда-то у нее были пышные русые косы) позвала его к директору. «Ах, Реджепбай! Ну чего ты еще трепанул ей?!» – с этой тревогой он переступил порог директорского кабинета.

VIII

– Садитесь, молодой человек. – Акбасова вышла из-за стола и указала Бекназару на стул. Она была красива, и Бекназару было приятно на нее смотреть. Улыбаясь, она подошла к грузчику и, глядя ему прямо в глаза своим лучистым взглядом, доверительно заговорила:

– Ваш друг, корреспондент, рассказал мне о вас... Впрочем, я и раньше догадывалась о том, кто вы на самом деле и зачем пришли к нам работать. Знайте, молодой человек, что здесь, на заводе, вас никто не тронет без моего ведома. Я вызвала вас, чтобы сказать: работайте спокойно. И если нужно... я вам помогу. И пожалуйста, все-таки будьте впредь осторожны. Вы свободны!

Бекназар понял, что разговор окончен, потому что Ханум Акбасова стояла, не собираясь сесть в свое кресло. Он почувствовал, как ярость на себя, на друга, на директора поднимается в нем: «Нет, со мной так просто не выйдет. Я не уйду с завода, пока не размотаю все узлы, завязанные здесь. И если ты, ханум[5] 5
  Xанум – женское имя, а также почтительное обращение к женщине.


[Закрыть], тоже к ним причастна, то берегись... Но сначала исправим ошибку, попробуем выскочить из капкана...»

– Товарищ директор, вы придумываете бог знает что, – Бекназар поднялся со стула. – Я простой рабочий и больше ничего. Я сейчас напишу заявление об уходе и прошу вас подписать его. Работу найду везде...

– Нет, работайте как работали. Никуда я вас не отпущу, вы хороший работник.

– Или вы мне поверите и я останусь у вас, или прошу все же не задерживать меня. – Бекназар притворился разгневанным, одновременно делая вид (он бросил нескромный взгляд в глубокий вырез ее платья), что его интересует внешность директора. Он не знал, куда ого заведет эта игра, но решил использовать все возможности и продолжал:

– Тот корреспондент – старший брат моей невесты (то была правда). Он, как вы знаете, работает спецкором в городской газете. Его брат – инженер. Отец возглавляет какую-то организацию. Все они мнят себя людьми «при должностях». Считают позором выдать сестру за простого рабочего, такого, как я. Когда наши пришли свататься, они поставили свои условия: во-первых, я должен устроиться на работу в приличное учреждение, например в милицию. Во-вторых, должен поступить учиться. (Я потом окончил пединститут.) В-третьих, одеваться прилично: черный костюм, черные туфли, такой же галстук и белая сорочка.

Директор неожиданно заинтересовалась и села за свой стол, положив белые полные руки на полотенце, расстеленное на нем.

– Садитесь и говорите спокойно.

– После института я твердо решил – иду в милицию! Растрезвонил об этом будущим родственникам, но в последнюю минуту призадумался: почему я должен это делать? Знаете, как опасно работать в милиции. Ну а корреспондент, конечно, помнил мои слова о будущей службе, вот и ляпнул: «Выгнали тебя?»

Лгать Бекназар не умел и потому покраснел от подбородка до кончиков ушей. Директор истолковала это по-своему: такие молодые ребята всегда заливаются краской от смущения в присутствии красивой женщины. «Если же врет, то пойдет далеко», – прибавила про себя.

– Значит, женитьба твоя теперь под вопросом? – спросила участливо, неожиданно перейдя на «ты».

– Выходит, что так, не вовремя Реджепбай явился к вам. Но цыплят по осени считают.

Ханум про себя сравнила все, что слышала от корреспондента о Бекназаре, и то, что он рассказал ей. Она не знала, кому из них больше верить, но исповедь Бекназара показалась ей искренней. «Молод, хорош собой. Надо его приблизить к себе, если... докажет свое алиби».

IX

Бекназар ушел, директор приняла следующего посетителя, но отпустила его очень быстро, нажала кнопку звонка. В окно ей виден был двор, по которому шел завскладом. Ханум так пристально следила за его перемещением, что не заметила вошедшую секретаршу и не обратила внимания на то, что палец ее изо всех сил нажимает кнопку и звонок пронзительно звенит на всю приемную.

– Скажи посетителям, что я занята. Позови завскладом и главбуха!

Те вошли так быстро, как будто знали, что их ждут, и, плотно прикрыв за собой дверь, без приглашения опустились на стулья.

Ханум озабоченно спросила:

– Новый грузчик на работе или ушел с завода?

Главбух посмотрел в окно:

– Там он... Непонятный какой-то тип...

В кабинете распространился легкий запах перегара. Ханум недовольно смотрела на обоих подчиненных, извлекла из стола бутылку гранатового сока, налила полстакана, выпила залпом. Увидев, что завскладом сглотнул слюну, строго произнесла:

– Просила же не пить на службе.

И тут же посыпались ее вопросы:

– Что слышно о Худдыкове? Что Кузыбаев? Что думаете делать дальше?

Вошла секретарша и принесла пиалы и чайники зеленого чая. Мужчины разлили себе и, прихлебывая, отвечали директору:

– Ханум, Худдыков в изоляторе. Кузыбаев как слепой, потерявший свою палку. Ревизия на складе горпищеторга прошла, но там все в порядке, – скороговоркой докладывал бухгалтер. После небольшой паузы он сказал просительным тоном: – Может, пока оставим все? Я совсем сон потерял. А?

Завскладом презрительно прищурился:

– Слабое у тебя сердце. Зачем тогда с самого начала согласился? Как копейку считать, так ты храбрый.

Директор не обращала внимания на обмен репликами:

– Худдыков не продал нас, значит, все в порядке. Кузыбаева так просто не возьмешь. Отбрешется. Скажите мне лучше: будем устраивать антракт или нет? – Она крутила золотое кольцо на указательном пальце: – Что, если использовать другие точки? Их много – ревизию во всех не проведешь, а мы бы избавились от излишков, и все надолго затихло бы.

Завскладом, человек решительный, не размышляя согласился:

– Обязательно! Пусть он сейчас же оформляет документы. Мешкать не следует.

У бухгалтера был растерянный вид, но неожиданно для самого себя он поторопился согласиться:

– Ладно, сделаю... Можно реализовать и декалитров сто спирта.

Ханум заинтересовалась:

– Каким образом?

– Сбавить градусы у части продукции. Не у той, что продается в городе или рядом с ним, а в отдаленных местах. Чистая прибыль с перевыполнением государственного плана.

Ханум на все была согласна. Завскладом достал из внутреннего кармана пачку банкнот.

– Осталось от последней партии. Надо поделить...

Он что-то подсчитывал, бухгалтер подозрительно косился на него, но принял кучу денег, не проверяя. То же сделала Ханум – она была уверена в честности завмага перед ней.

Из другого кармана он извлек вчетверо сложенный лист, развернул его и предложил бухгалтеру расписаться:

– Моя ведомость. Деньги счет любят.

Бухгалтер поморщился, но поставил подпись-закорючку. Директору поставить подпись завскладом не предложил.

Завскладом показал на стопку мелких купюр, оставшихся после дележа:

– Мелочь. Передам в лабораторию.

Он собрался было встать, решив, что беседа у директора окончена, но она задержала его и попросила бухгалтера:

– Набери-ка ноль-два – милицию – и спросите, как разыскать Бекназара Хайдарова, их работника.

Бухгалтер помедлил, потом трясущимся пальцем набрал номер, попросил Хайдарова.

В милиции тоже помедлили, потом ответили, что сотрудника с такой фамилией у них нет.

Ханум задумалась на минуту.

– Все же наблюдайте за ним. Мало ли что... И вообще узнайте, о чем судачит народ.

Завскладом сжал кулаки:

– Пусть кто-нибудь трепанет что попусту – в лепешку превращу!

Главбух про себя усмехнулся: «Это точно, тебе ж достается львиная доля».

Ханум смотрела на них и думала о своем: «Совсем совесть потеряли, завидуют, наверное, мне, а ведь знают, что отвечать-то буду в первую голову я. Сколько скрыли от меня прибыли, не проверить. Хорошо хоть праздники дома устраиваю – несут подарки».

Улыбнувшись приветливо, сказала:

– В субботу у меня день рождения. Приглашаю к себе.

Бухгалтера это приглашение как обухом по голове:

– Спасибо, ханум... Только, помнится, отмечали не так давно.

Директор шутливо упрекнула его:

– А тебе разве неприятно отметить мой день рождения еще раз?