Текст книги "Невысказанное (ЛП)"
Автор книги: Сара Риз Бреннан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)
Кэми прикусила губу.
– Я счастлива, что ты здесь.
На вкус это было ложью, а они прежде никогда не лгали друг другу. Кэми невольно отвернулась от него. Её взгляд упал на её сцепленные руки, хотя она и знала, что сейчас, больше, чем когда-либо, она была похожа на врушку.
Она не была врушкой. И не была несчастлива от того, что он здесь: просто, все было сложно. Он был таким надежным у неё в голове, её постоянный спутник. А теперь он ворвался в её жизнь, незнакомец, со своей жизнью, отдельной от её, чьи эмоции были так крепко переплетены с её, некто, кого она едва знала и некто, кто порой кажется таким жестоким. Она не могла не бояться его: он мог причинить ей вред, больше, чем просто незнакомец, и она не знала, решиться ли он на такое.
– Ты не счастлива, – сказал Джаред, невыразительным голосом, и направился к задней двери.
– Вот еще, ну, конечно, счастлива, – сказала Кэми. – Мы же собираемся вместе бороться с преступностью. И мне просто жизненно необходимо, чтобы ты был материальным.
Он уже держал дверь открытой, но, когда она заговорила, то почувствовала, как он потянулся к ней. Она потянулась в ответ, и ощутила его небольшой шок признания, будто он только что заметил её в толпе. Через их связь хлынули облегчение и радость. Она точно не знала ему ли принадлежали эти эмоции или ей.
– Я мог бы повыкидывать ради тебя головорезов из твоего окна, – предложил он, и в его голосе снова слышалась жизнь.
– Я и сама могу выкинуть головорезов, – сообщила ему Кэми. – Но возможно, ты можешь для меня раздобыть ключи. Ну, знаешь, ключи, которые прячут на высоких полках.
Джаред рассмеялся. – Ты не счастлива. Пока, – сказал он. Послеполуденное солнце превратило его в яркую витиеватую тень, которая уже удалялась. – Но будешь.
Глава 13
ВЕРА И НЕВЕРИЕ
Задняя дверь тихо и постепенно открывалась навстречу темноте. Лунный свет сформировал туманный нимб вокруг светлых волос и женский силуэт тихо, словно тень, скользнул в помещение.
– Бу! – сказала Кэми, которая, словно часовой, стояла около посудомоечной машины.
Ее мама коротко вскрикнула и уронила пакет с выпечкой.
– Кэми! Ты меня напугала, – сказала она, когда Кэми опустилась на колени и начала подбирать содержимое пакета.
– Ты меня избегала, – резонно возразила Кэми. – Так что я решила тебя подождать.
Мама знала Кэми с тех пор, как та родилась, поэтому просто вздохнула по поводу ее блестящей логики. А Кэми отлично понимала, что это логично: "У Клэр" одновременно было пекарней, которую мама открывала в шесть утра, и рестораном, который закрывался только в полночь. В перерывах мама забегала домой, чтобы проведать мальчиков, но последнее время в эти моменты Кэми была в штабе своей газеты. Так что единственным выходом была полуночная засада.
На ее решение также слегка повлиял тот факт, что мама всегда приносила домой угощения. Коробка с выпечкой была практически невредимой, а выпечка, упавшая на пол, все равно хорошо выглядела. Кэми отдала матери коробку, а затем подобрала с пола шоколадное печенье.
– Не ешь его, – сказала мама.
Кэми вгрызлась в него. – Ммм, упавшее печенье, – она прислонилась к кухонной тумбе и сказала: – Выкладывай.
Мама положила коробку на тумбу. – О чем ты говоришь? – осторожно спросила она.
– Мам, – сказала она, – ты меня что, не знаешь? Ты говоришь мне оставаться подальше от кого-то и ожидаешь, что я скажу "О, да, мама, конечно, больше никаких вопросов" и буду сидеть в саду и плести венки из ромашек?
– Я бы не отказалась услышать "О, да, мама, конечно, больше никаких вопросов", – сказала мама, вздохнув, – Хотя бы разок, – она наклонилась вперед, встретив взгляд Кэми в темноте кухни так, словно они собирались заключить бизнес-сделку. – Хорошо, Кэми, я немного просчиталась. Я была немного взвинчена. Такое иногда случается, когда тебе звонят со словами о том, что твой ребенок свалился в колодец. Ты что, просто не можешь поверить мне, что эти люди опасны?
– Просто поверить? – сказала Кэми. – Конечно, я могу тебе поверить. Я просто хочу знать причины.
Внезапно мама стала выглядеть более уставшей, чем раньше.
– Я надеялась, что они никогда не вернутся, – прошептала она. – Многие из нас надеялись.
– Что бы ни сделали Линбёрны, – сказала Кэми. – Джаред и Эш не несут за это ответственности. Их тогда еще даже не было.
Ветка стукнула в окно, ее листья серебрились в лунном свете. И Кэми, и ее мама обе подпрыгнули.
– Дело не в том, что Линбёрны сделали, – очень тихо сказала мама. – Дело в том, кем они были. Кем они и сейчас остаются – созданиями красного и золотого. Они держали в ужасе весь город. Лилиана Линбёрн мнила себя королевой каждой былинки в Долине, а Розалинда смотрела сквозь тебя, словно ты был слишком незначительным, чтобы хотя бы заметить. А если она и замечала тебя, то холод пробирал до костей. Но родители Роба Линбёрна были мертвы, а отец близнецов болел задолго до того, как умер. Все то время, пока мы росли, Линбёрны теряли свою власть над землями, а затем Розалинда уехала, а остальные последовали за ней. Я была так рада, что они исчезли.
Кэми всегда считала, что ее мама обладала лицом женщины с картины прерафаэлитов. Она не выглядела как Анджела, всегда модно одетая и безупречно накрашенная. Клэр Глэсс обычно тихо сопротивлялась своей красоте, собирая волосы наверх, и нося свободные джинсы и толстовки. Кэми никогда раньше не видела, чтобы ее мама выглядела трагично.
– А что с Робом Линбёрном? – спросила Кэми. – Папа сказал, что он был тем, кого ты лучше знала. Он сказал, что у него был офис над "У Клэр" и обедал там, поэтому мог с тобой разговаривать. Ты боялась его?
– Роба? – повторила мама, ее голос звучал испуганно. – Боялась, но лучше его понимала. Ты не понимаешь, как люди относились к Линбёрнам в то время. Мы были запуганы, но и очарованы ими. Было множество людей, которые последовали бы за Линбернами, куда бы те не направились. Роб Линберн был привычен к толпе девочек, бегающим за ним, и ему нравилось внимание. Он ожидал его ото всех нас. Он приходил и обедал со мной, как обычно делают мужчины, которые хотят, чтобы ты их заметила, – она разговорилась, когда откинула крышку коробки с выпечкой, чтобы понять, какой вред причинен ее содержимому.
Было бы неплохо денечек побыть убийственно красивой, подумала Кэми, но затем сказала себе, что учитывая, как все с ней обычно происходит (без ее в этом вины), она, возможно, начнет войну, как Елена Троянская. Быть красивой значило бы слишком много склок.
– Значит, Робу Линбёрну ты нравилась, – сказала Кэми, – И все девочки бегали за ним, а все мальчики – за близняшками. Так Линберны те еще блондинистые штучки? Как-то это не пугающе.
– Неважно, кто бегал за близняшками. Лилиана никогда ничто не волновало, а Розалинду никогда не волновал никто, кроме Роба.
– Мужа ее сестры! – завопила Кэми.
– Ну, тогда он им не был, – снисходительно сказала мама.
– Мама Джареда была влюблена в отца Эша?
Мама подняла бровь. – Это было небольшим сюрпризом, когда Роб женился на Лилиане, особенно для Розалинды. Мы все думали, что это было причиной ее отъезда с тем американцем: ужаленная гордость, разбитое сердце. Если у кого-то из Линбёрнов и было сердце. Я надеялась, что мальчики поведут себя так, как обычно ведут себя Линбёрны: будут держаться подальше от нормальных людей. Что ты сможешь держаться от них подальше.
– Мама! – воскликнула Кэми. – Ты не знаешь ни Джареда, ни Эша.
– Ты единственная, кто не знает, – сказала мама. – Ты не знаешь, каково это быть в руках Линбёрнов.
– Они – не монстры!
– Монстры, – прошептала ее мама.
Кэми обошла стол, чтобы приблизиться к матери. – Мам, – спросила она, – что Линбёрны заставили тебя сделать?
– Не говори отцу, – прошептала она.
Внезапно на кухне вспыхнул верхний свет.
– Печеньки! – завизжал Томо и пронесся по кухне.
Создалось ощущение, словно не свет, а мир изменился. Их яркая, обыкновенная кухня резко контрастировала с секретами темноты.
– Не пытайся съесть пять штук за раз, Томо…вспомни тот раз, когда ты недооценил лимонное безе, – сказала мама, расслабившись, и взъерошила шелковистые черные волосы Томо.
Томо был маминым любимчиком. Он еще был малышом, и его легче было осчастливить. Кэми полагала, что он придавал маме уверенности, как матери: благодаря ему, она всегда улыбалась. Она и сейчас улыбалась, правда слабо, когда протянула руку и похлопала Кэми по руке.
– Пожалуйста, просто держись подальше от него, – сказала она и Кэми поняла, что Джаред был именно тем Линбёрном, которого ее мама боялась больше всех.
– Кем бы он ни был, я соглашусь с твоей мамой, – сказал папа, входя на кухню. – Держись от него подальше. Держись от них всех подальше, пока не достигнешь возраста для замужества. Когда дорастешь до милых и взрослых пятидесяти четырех, джентльменам здесь будут рады.
Тен выскользнул из-за него, и пробрался к коробке с выпечкой, откуда вежливо стащил единственное брауни, прямо из-под носа Томо.
– Камилла, Генри, Томас, вы – прожорливые монстры, – сказал папа, – ни крошечки отцу не оставили? Вот оно, вы – не мои дети. Вы – просто несчастные, лысые мартышки, которых я выиграл в покер у циркачей.
Тен отступил со своим призом и снова прислонился к отцовской ноге. Он разломил брауни пополам и, молча, предложил половинку папе.
– Что ж, – признал папа. – Полагаю, что хотя бы ты – мой ребенок.
Тен улыбнулся своей редкой, маминой улыбкой, а затем спрятал ее за папиной рубашкой. У Тена были мамины бронзовые волосы, коричневые с проблеском золотого, и мамины серые глаза на худом лице. Он последовал за отцом, когда тот переместился к тумбе, словно печальная луна в очках, двигающаяся по орбите своего солнца.
Папа взял обеими руками лицо мамы и притянул на пару дюймов, что поцеловать. – Клэр, – сказал он.
– Джон, – сказала мама, – прекрати называть наших детей именами, отличными от их собственных.
Папа отпустил маму и усмехнулся. – Это не их имена? Я бы мог поклясться, что они их.
Именно мама настояла на прославлении японского наследия своих детей. Кэми была уверена, что мама почерпнула имена Кэми, Тенри и Томо из книг, потому что папа и Собо всегда вели себя так, словно все это было немного глупо.
– Позволь рассказать мне о том, как я провел день, Клэр моего сердца, – сказал папа. – Во-первых, заказчик Галлахеров решил, что они хотят сменить логотип. Твой рыцарь, неустанно сражающийся ради тебя с графическим дизайном, не пришел в уныние, а затем, еще даже до перерыва на чай…
Мама улыбнулась. Кэми не знала, было ли воспоминание последней прошептанной в темноте фразы "Не говори отцу" причиной тому, что Кэми стало интересно, насколько хорошо мама знала Роба Линберна.
Тен топтался на месте, и папа привлек его к себе, положив руку на плечо. Папа больше любил Тена, потому что Тену нужен был кто-то, любящий его больше.
Кэми стояла с другого конца кухонной тумбы и смотрела на свою семью, в которой, как она думала, никто и никогда не будет хранить секретов друг от друга, на своих родителей, стоящих каждый со своим любимым ребенком, и чувствовала себя немного уныло.
"Ты – моя любимица", – сказал ей Джаред.
Кэми выглянула из окна своей теплой кухни и притворилась, что сквозь лес, сверху на холме, она может различить огни Дома Ауример.
"Да", – ответила она ему второй раз за день, – "Я знаю".
* * *
В Ауримере по ночам было так холодно, что Джаред постоянно ожидал, когда же он выйдет в один из коридоров и обнаружит, что тот превратился в один из продуваемых тоннелей, какими становились зимой улицы Сан-Франциско.
Джаред залип с планом "трех остановок" больше, чем на неделю: спальня – кухня – за дверь. Теперь же он сошел с проторенного маршрута. Эта извилистая лестница была частью пустующей колокольни, присоединенной к Ауримеру. Каменные ступени были глубокими, края некоторых были отколотыми, но каждая ступень была очередным шагов в темноту. Но Джаред привык к прохождению лестниц вслепую. Шаг за шагом он, моргая, вышел в помещение, которое сначала показалось ему очередным холодным коридором.
Затем он обнаружил, что в упор смотрит на пару ледяных голубых глаз. Холодные глаза Эша были мгновенно узнаваемы, даже нарисованные масляной краской, потемневшей от времени, на лице мужика, одетого в напудренный парик и синее сатиновое пальто. На мгновение Джаред усмехнулся, представив в этом наряде Эша, а затем пошел дальше.
В галерее рядами тянулись картины предков с порицающими взглядами. Они висели двумя рядами с обеих сторон от него, все одетые в богатую одежду и заключенные в богатые рамы. Они выглядели словно история, люди, достаточно важные, чтобы изменить будущее и быть сохраненными во времени. Они смотрели на него сверху вниз так, словно он не принадлежал к этому месту.
Джаред посмотрел на их лица. Он уже понял это. Его нахождение здесь было смехотворным. Вся их квартира в Сан-Франциско трижды поместилась бы в одну эту портретную галерею. Он чувствовал себя так, словно все холодные тени в доме хотели, что он использовал выход для прислуги.
Джаред продолжал идти вниз по коридору мимо вереницы мертвых аристократов, ища кое-кого. Затем он увидел ее имя "ЭЛИНОРА ЛИНБЕРН", написанное потускневшим золотым цветом на черном дереве. Она выглядела еще страннее, чем чувак в белом парике. На ней был надет конусообразный головной убор с вуалью и, кажется, она была лысой, к ее огромному несчастью.
"Замужние женщины в те времени не должны были показывать волос", – сказала ему Кэми, ее сознание дотронулось до его, сонное, но заинтересованное. – "Возможно, она их сбривала. У нее есть брови?"
"Конечно, у нее есть брови!" – сказал Джаред, заступаясь за своего предка, хотя англичане и были ненормальными и, вероятно, женщины целенаправленно стриглись налысо.
В какое бы время он ни проснулся или ложился спать и в любой момент днем, он ловил себя на том, что мысленно тянется к Кэми, проверяя, где она и все ли с ней в порядке. Теперь все было по-другому, потому что она была настоящей девушкой, лежащей в настоящей постели.
Брови Элиноры были подняты, а рот изображен прямой линией. Она выглядела так, словно была в каком-то смысле раздражена тем, что застряла на картине, словно у нее есть дела получше.
– Эй, Элинора, – тихо сказал Джаред, – Я знаю, где ты спрятала колокола.
– Что? – спросил голос матери позади него.
Джаред подавил импульс подпрыгнуть. Показать слабость – отличный способ добиться того, что ее из тебя выбьют.
Она сидела в нише, ее длинная юбка разлетелась по мраморному сидению в небольшой каменной чаше окна. Большое мозаичное окно уже было тронуто росой, окаймляя ночь серебром. Оно выходило на темный сад.
Внизу лунный свет отражался от двух светловолосых голов. Дядя Роб и Эш, которые совершали снаружи одну их своих родственных прогулок отца и сына. Пару раз дядя Роб приглашал Джареда, отчего Эшу он стал неприятен еще больше.
– В этой семьей никто не спит? – требовательно спросил Джаред.
Она скользнула по мраморному сидению, отодвигаясь подальше от него.
– Мы знакомы с ночью, – сказала она с живой уверенностью, которую он узнал, как тон, который она использовала при цитировании: – уже очень долгое время.
Когда Джаред был очень маленьким, она много цитировала. Она говорила ему, что ее зовут Розалин, а не Розалинда, но никто не написал истории Розалин. Тогда Джаред не понимал, что она говорила о Шекспире, но ему нравилось сидеть и слушать, как она рассказывает историю, которую никто не написал. Но затем он стал большим и грубым и они прекратили читать вместе. Когда однажды отец разорвал в клочья ее книгу и выбросил в огонь, мама взвыла, как раненная. Она никогда не кричала так, когда он бил Джареда.
"Розалин же была бывшей Ромео в "Ромео и Джульетте", да?" – спросил Джаред у Кэми.
"Ромео сначала полюбил ее", – ответила Кэми, – "Но потом он познакомился с Джульеттой и подумал, что она симпатичнее. История Ромео и Джульетты вообще-то не такая уж и романтичная, как все думают".
– Ты была влюблена в дядю Роба? – спросил Джаред у матери.
Взгляд матери оставил ночной сад и сосредоточился на нем. Мгновение она молчала, а затем медленно ответила: – Я никогда не любила никого кроме него и моей сестры.
– Я не… – начала Джаред, но остановился, потому что все слова, которые приходили ему на ум, могли ее отпугнуть, а его тошнило от этой мысли. – Тогда я не понимаю, почему ты не ушла от отца, если не любила его.
Мама отвернулась от него обратно к ночному саду. Ее бледная кожа светилось в лунном свете, словно лед.
– Куда бы я пошла? Все везде одинаково. И большого сюрприза в этом не было. Он сказал, что любил меня. Я уже узнала, что любовь предает тебя, – Она отошла от диванчика у окна, отступая вниз по длинному коридору, пока между ними не образовалась дистанция, которую она предпочитала. – Кроме того, – сказала она. – Мне не пришлось уходить от него, правда же? Ты об этом позаботился.
Злость снова накатила на него, желание трясти ее до тех пор, пока она не возьмет свои слова обратно. Он заставил себя прислониться к стене и просто смотрел на нее.
– Ты разговаривал с дочерью Клэр Глэсс, – сказала мама. – Я думала, мы договорились, что больше ты этого делать не будешь.
– Не говори о ней! – прорычал Джаред и обрадовался, увидев, как она вздрогнула. – Она тебя не касается!
– Ты ничего не знаешь, – прошептала его мама.
– Ты никогда мне ничего не говорила! – закричал Джаред. – Ты никогда не говорила мне ничего об этом!
"Успокойся", – сказала Кэми. Она окончательно проснулась и потянулась к нему, но он не ответил. Он не хотел, чтобы ей раскрылось что-то из этого, чтобы она узнала какие-то новые ужасы о нем или какие-либо секреты его семьи.
– Для тебя было лучше не знать, – сказала мама. – Как ты думаешь, почему я уехала? Лилиана была неправа, вернув нас сюда. У нашей семьи никогда не было склонности к счастью и ничто не изменится так, как этого хочет она. Все возвращается на круги своя. На этот раз мы разрушим весь город.
Она отвернулась и убежала. Он не последовал за ней, она не любила, когда за ней бегают.
Джаред хотел сесть на мотоцикл и сбежать в ночь. Но ему некуда было идти, и, на самом деле, он не хотел уходить. Он должен был остаться и раскрыть секреты этого дома, полного теней, леса, озер, скрывающих что-то золотое в своих глубинах.
Больше он не был сам по себе. Теперь нужно было думать еще и о Кэми.
ЧАСТЬ 3. ПРОЛИТЬ СВЕТ
Пожалуй, знаю, чей сей лес
– Роберт Фрост
Глава 14
ПРЕСТУПНАЯ ЖИЗНЬ
Еще не было восьми утра четверга, а Кэми уже опаздывала на собственное собрание, когда Эш, тоже, кстати, опаздывающий, перехватил её на лестнице и спросил: – Найдется минутка?
Кэми помедлила: – Да, – ответила она. У тебя есть ровно одна минута. Говори быстро.
Эш выглядел так, будто у него стресс от того, что он ограничен во времени, но медлить не стал.
– Я сожалею о том, что сказал про Джареда. Должен признать, я растерялся, насколько вы оба спелись буквально за пять минут знакомства, но даже, если мне не нравится этот парень, очевидно, что он знавал трудные времена, и хорошо, что у него есть с кем поговорить.
Кэми пришлось накинуть ему несколько баллов за зрелость. Он посмотрел на неё, его голубые глаза были такими серьезными, что заставило её подкинуть в его копилку еще больше очков за обаяние.
– Так между нами все в порядке? – спросил Эш.
– Да, – сказала Кэми. – В порядке. Ну что, а теперь не хочешь ли подняться наверх и стать частью моей неудержимой следственной команды?
Эш склонил голову.
– Ага, не вопрос. Так… – Он умолк.
– Время истекает, – призвала Кэми. – А то скоро и по нам колокола пробьют.
Он последовал за ней, идя слегка вприпрыжку, в то время, как Кэми поспешила вверх по лестнице.
– Ты сказала, что хотела бы взять интервью в Ауримере? Я пока не нашел старомодной белой рубахи, но я вот, тут подумал, может ты зайдешь сегодня вечером?
– Конечно, если у меня будет время, после того, как мы вломимся в адвокатскую контору.
– Прости, – сказал Эш. – Что?
Кэми придержала дверь в штаб открытой.
– Входи. Я хочу объяснить свой план нашей группе.
Эш вошел внутрь, бросая на неё взгляд наполовину удивленный, а наполовину подозрительный. Его шаги по пути к столу замедлились, когда он попал под взгляд Джареда.
Эш одарил того ледяным взглядом, а затем продолжил идти к своему столу.
Джаред обратил все своё внимание к Кэми.
"Ты хочешь с ним встречаться?"
"Мы согласились оставаться в стороне от подобного, когда нам было по четырнадцать. Ты помнишь, когда нам было четырнадцать!"
Кэми закрыла и заперла дверь. Она рассчитывала, что её замечание Джареду произведет эффект захлопывающейся двери, но вместо этого по ней ударили чувства Джареда, заставляя повернуться и взглянуть на него. Он подался вперед, руки сложены на столе. Кэми обнаружила, что так и стоит в дверном проеме и глядит на него.
"Да", – сказал Джаред. – "Я помню, когда нам было четырнадцать".
Анджела кашлянула в руку.
Кэми поняла, что, судя по всему, в течение последних двух минут они с Джаредом потерялись в глазах друг друга. Она привыкла к моментам глубокой неловкости, связанным с воображаемым другом. Она быстро отбросила это в сторону, а затем хлопнула в ладоши и бросила оценивающий взгляд на свою команду. Холли взгромоздилась на стол Анджелы, лицо светлое и напряженное. Анджела откинулась на своем стуле, с безысходностью взирая на всю вселенную и на Кэми в частности. Эш выпрямился на своем стуле, глядя вежливо и заинтересовано.
Мысленно Кэми чувствовала и ожидание Джареда. Он знал, что она собиралась сказать. Она рассказала остальным о найденной в лесу пансионной карточке.
– Итак, мы собираемся выяснить, кто останавливался в ночь убийства лиса в Верном постояльце, – заключила Кэми. – И я подумала еще кое о чем, что мы могли бы сделать: я хочу знать, кому принадлежит земля, на которой стоит хижина. Возможно, та была построена с определенной целью. – Она всех оглядела. – Ребята, разве это не здорово? Две зацепки в расследовании!
Никто не выглядел так взволнованно, как бы ей хотелось.
– Ты хочешь знать, кто владеет землей, поэтому мы вломимся в адвокатскую контору? – спросил Эш.
– Вижу, Эш, что у тебя есть кое-какие сомнения относительно этого плана, – сказала Кэми. – И мне импонирует твоя осторожность. Но я уже попытала счастья в библиотеке и интернете, и мы ведь не хотим, чтобы кто-нибудь узнал, о чем мы расспрашиваем то тут, то там, ведь так? Я имею в виду, что раз меня уже столкнули в колодец. К тому же, тебе не стоит переживать, что что-то пойдет не так. Я когда-то играла в конторе мистера Прендергаста с его дочерью Николой.
Пока Никола не решила, что Кэми слишком странная, чтобы быть её подругой.
– У мистера Прендергаста есть документы практически на всю собственность в городе. Они лежат в третьем ящике шкафа, – сказала Кэми. – И так уж вышло, что в воскресенье по дороге домой, я постучалась к нему в дверь и попросилась в уборную и оставила небольшую картонку в окне ванной, чтобы оно до конца не закрылось. Так что это дело будет проще простого!
– Это преступление будет проще простого, – уточнила Анджела, закатывая большие карие глаза.
– "Преступление" – это сильно сказано, Анджела, – сказала Кэми. – Мы расследуем преступление. Если бы мы могли прояснить эти вопросы у полиции, уверена, что они взглянули бы на эти документы, но мы не можем. Поэтому мы вынуждены – да вынуждены! – взять всё в свои руки. С моральной точки зрения это законно.
– С законной точки зрения – не особо, – заметила Анджела, выпрямив ноги. – Ладно, давай притворимся, что я достаточно глупа, чтобы пойти с тобой.
– Ты и в самом деле считаешь, что нам впятером удастся вломиться в адвокатскую контору и нас при этом не поймают? – скептически спросил Эш.
– Нет, – поспешила заверить его Кэми. – Я единственная туда вломлюсь. Я имею в виду – проникну. Через окно. Я не собираюсь ничего ломать. – Она милосердно всем улыбнулась. – А вы все ребята постоите на стреме.
Анджела выглядела смирившейся. Холли – заинтригованной. Эш выглядел неуверенным, но в то же время так, будто он не хотел отступать. Кэми поняла, что и этого было вполне достаточно. Она поборола мгновение замешательства и взглянула на Джареда. В его сумасшедших серых глазах плясали огоньки. Её пронзила дрожь, пульсацией восторга. У неё снова возникли те ощущения, что и у Луж Слёз, и в её доме, трепет обмена со своей тайной душой и наличие кого-то, кто считает, что это замечательно.
– Ой, – сказал он. – Как это тебе достанется все веселье?
Единственная проблема с конторой мистера Прендергаста состояла в том, что она находилась на Главной улице. На большинстве открыток в сувенирной лавке "Кристалл" изображалась часть главной улицы Разочарованного дола, с домами медового цвета на улице или позади низких каменных стен, блестящими стеклами оконных переплетов. Самые старые здания были подточены погодой, в пятнах лишая, как гостиница, «Колокол и Туман», и букинистический магазин подержанных книг под управлением миссис Пайк. Большая часть зданий была выстроена из приглушенно-золотистого котсуолдского камня, контрастирующего с ярко-голубым небом, которое прорезалось случайными башенками и спокойно вращающимися флюгерами.
Все это было очень красиво, но большинство людей в Разочарованном доле видели это тысячу раз, так что вряд ли это вызывало у них восторг. И все же Кэми заметила на улице несколько большее количество людей, чем то, которое ее полностью устраивало. Однако она также заметила, что несколько человек бросали на их группку странные взгляды, но она не была уверена, было ли это из-за парней Линбернов или это было связано с её угрызениями совести.
Кэми вспомнились слова её матери, как в городе относятся к Линбёрнам. Казалось, люди отвечали им с благоговением или страхом, но ни то, ни другое не имело никакого смысла. В частности, благоговение в отношении Джареда, что выглядело вроде как странно.
– Ты в порядке? – спросила Кэми, замедляя шаг, чтобы идти в ногу с Холли, чтобы она могла дать ей руку и сжать, а также шепнуть ей на ухо.
– Да, – решила Холли спустя мгновение и улыбнулась. – Просто, в отличие от тебя, я не закаленная для преступной жизни.
– Дай только время, – сказала Кэми. – Итак, мне нужна парочка соглядатаев, один с фасада, а другой у задней двери, может ты могла бы… – она понизила голос – составить пару Джареду?
Холли, казалось, была ошарашена, её рот прошел через несколько трансформаций прежде, чем остановиться на удивлении.
– О, а Эш, значит для тебя, да?
– Что? – спросила Кэми. – Нет. – Она обнаружила, что краснеет, но это не было совершенно ужасным чувством. Она была удивлена тем, насколько весело было говорить о мальчиках с подругой. Устойчивая неприязнь Анджелы к большей части мира означала, что она презирала все предыдущие влюбленности Кэми.
Холли улыбнулась, как будто она тоже находила это забавным. Она понизила голос, словно хотела сообщить Кэми приятный секрет.
– Знаешь, тебе не обязательно выбирать одного из них прямо сейчас.
– Гмм, – сказала Кэми, – не настолько я сексуальна, чтобы жонглировать двумя парнями сразу… – Холли издала протестующий звук. Кэми улыбнулась ей и продолжила: – Но спасибо за саму идею. Хоть она и не верная. Я совсем не нравлюсь Джареду в этом смысле. Он сказал мне, что ты была восхитительной.
– Бывает, – сказала Холли, так привыкшая слышать подобное, что даже не покраснела. Она задумчива, посмотрела на Джареда.
– Подумай об этом, – сказала Кэми и поспешила догнать остальных.
Джаред бросил на неё взгляд через плечо, когда она догнала их.
"В вашей маленькой кондитерской висит объявление о том, что в хорошие руки отдадут помесь померанских щенков", – заметил он
"Что ты хочешь этим сказать?"
"Я не щенок", – сказал Джаред. – "Ты не можешь вот так запросто избавиться от меня".
Когда они добрались до офиса мистера Прендергаста, Кэми с Джаредом все еще мысленно спорили. Кэми махнула в сторону широкой лестницы, которая вела к крыльцу дома и мемориальной доске, мерцающей на солнце, и к задней части дома, где вокруг маленькой пустоши ютились несколько зданий. Две пары часовых могли выбрать себе места по вкусу. У Кэми же были дела, как, например, взлом с проникновением в офис. Она не могла решать все мелочи.
"Ты же посчитал, что она великолепна. Что так и есть. Она великолепна и у неё есть мотоцикл. Холли – твоя идеальная женщина, а я просто пытаюсь помочь".
"Что ж, не надо", – мысленно ответил Джаред.
Окно в уборную находилось на левой стороне здания, пойманное в тень офиса и маленькой каменной стены, где камни были нагромождены, вместо того, чтобы быть скрепленными цементом. Кэми взобралась на стену и пошевелила окно. Хотя оно и не было заперто, но слегка застряло в раме.
А потом оно открылось.
"Ну и ладно, раз ты совершено неблагодарный и ненавидишь всякие классности, то не буду", – подумала в ответ Кэми. Она уперлась руками в подоконник и подтянула себя наверх. В один момент её бедра застряли в оконном проеме и ей пришлось проскользнуть над унитазом, используя его обод в качестве поручня. В итоге, она триумфально закончила своё проникновение, усевшись на полу в ванной.
"Победа!" – ознаменовала Кэми, вскочив с пола, и побежала в кабинет, раскинув руки, словно крылья самолета. – "Если бы я не собиралась стать знаменитейшим на весь мир журналистом и не испытывала такого уважения к правде и справедливости, то могла бы превратиться в потрясного криминального авторитета".
"Я все еще не понимаю, почему тоже не могу вломиться внутрь", – жаловался Джаред.
"Удачи тебе в проникновение через окно, учитывая, что у тебя одного плечи, словно двоих человек рядом поставили", – подумала Кэми. – "Вот почему из меня вышла бы такая классная преступница. Я ведь такая маленькая и проворная. Да я просто создана для кражи со взломом!"
Она чуть ли не ловко споткнулась о коробки с документами мистера Прендергаста, которые стояли на полу, и решила, что должна сосредоточится на своем первом в жизни преступлении, а не на мысленном выстраивании своей преступной империи.
На третьем шкафу для документов, зажатым между двумя окнами, имелся желтый стикер, подписанный крючковатым почерком мистера Прендеграста, который гласил "ДОГОВОРЫ". У Кэми возникло ощущение скудности обстановки. Белые пластмассовые жалюзи выглядели очень неосновательными.
Кэми обошла стол мистера Предеграста и, упав на колени у шкафа с документами, выдвинула нижний ящик. Она нашла кое-какие договоры об аренде и мельком их просмотрела, чтобы убедиться, что никто не арендовал хижину в лесу.
"Перед зданием стоят двое", – взволнованно сообщил Джаред. – "Они подозрительно на нас поглядывают".
