Текст книги "Невысказанное (ЛП)"
Автор книги: Сара Риз Бреннан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)
Кэми с грохотом захлопнула ящик шкафа. Она тут же пожалела о созданном шуме и сильно прикусила губу.
Отступать было нельзя. Кэми вскочила на ноги и выдвинула верхний ящик. Здесь находились дела о правах собственности! Она пролистывала их, узнавая дома и фермы, поля и леса.
"Может, ты хочешь убраться оттуда", – посоветовал Джаред. – "Эти люди не уходят. Если они заметят тебя через окно…"
"Ну, так сделай что-нибудь!" – велела Кэми.
"Например?" – требовательно спросил Джаред.
"Да что угодно! Я что ли должна обо всем думать?" – спросила Кэми, пробегая руками по папкам. Это имущество принадлежало на праве совместной собственности Робин, Лиллиане и Розалинде Линберн, и это, и это… «Разыграйте большой мелодраматический разрыв!»
"Что ж", – сказала Джаред, спустя минуту, – "хорошо".
У Кэми не было времени беспокоиться о том, что её раскроют или переживать о буйном взрыве ликовании со стороны Джареда. Он любил попадать в неприятности.
Кэми любила добиваться результата. Она не представляла сколько всего в Разочарованном доле принадлежит Линбёрнам. Должно быть половина города. Во истину, помещики.
Она не была удивлена, когда обнаружила, что они являются владельцами земли, на которой стояла хижина. Это не особо произвело на неё впечатление. Линберны владели почти всем лесом. Её пальцы двигались автоматически, вынимая следующую папку с документами. Это были бумаги, касающиеся дома Глэссов.
Он тоже принадлежал Линбёрнам.
Кэми окаменела.
Бабушка Кэми несколько лет назад сказала, что она осталась в доме Глэссов вместе со своим сыном, отцом Кэми, потому что это была единственная собственность, которой она владела. Свободно и неограниченно. Родители могли солгать Кэми для её же блага, как это обычно бывает с родителями, но Собо никогда не лгала. Она верила в суровую правду жизни.
Такой была и Кэми. Но это не имело смысла. Этого не могло быть правдой.
Кэми заставила свой мозг быстро соображать. Она достала из ящика бумаги, сложила их и сунула в карман своих джинсов. Затем она пригнулась и, чуть ли не припав к полу, побежала к уборной. Она взгромоздилась на туалет, а затем, подтянувшись, взобралась на подоконник. Поспешив, она дала маху и приземлилась на руки и колени на полоску травы между зданием и стеной.
Кэми понадобилось несколько мгновений, чтобы отдышаться. Затем она поднялась, голова все еще кружилась, и посмотрела на лица Холли с Анджелой. Они озирались по сторонам, стоя позади здания. Светлые кудряшки Холли перемешались с черным водопадом локонов Анджелы. Они обе покатывались со смеху.
"Бог ты мой, что ты учудил?" – потребовала ответа Кэми. Она направила свою речь к фасаду здания, где на верхней ступеньке стоял Джаред, весьма довольный собой.
У подножья лестницы стоял Эш с разбитой губой, окруженный восторженными зеваками.
– Здрасте, миссис Томпсон. Здрасте, мистер Стерн. Господи ты Боже мой, Джаред, нашел время?! – громко спросила Кэми. – Нам нужно идти!
– А что у нас со временем? – спросил Джаред, расплываясь в ослепительной улыбке. Улыбка и чувство, последовавшее за ней промелькнуло вспышкой в Кэми, словно солнечный свет.
Кэми приподняла брови. "Думаю, скорее всего часы Джареда говорят нам, что пора дать деру", – сказала она. – "Как только я выясню, что ты сделал".
Они преодолели полпути вверх по улице, до статуи Мэттью Купера, героически погибшего где-то в 1480 году, а затем все повалились на землю. Холли с Анджелой упали рядом у подножья статуи, Эш прислонился к ней, а Джаред облокотился на перила, которые бежали вдоль гостиницы, и улыбался будто дьявол.
– Он совершенно безумен, – сказал Эш, в то же самое мгновение, когда Холли заявила с той же убежденностью: – Это было уморительно.
– Что случилось? – спросила Кэми требовательным голосом.
– Перед офисом остановились какие-то люди, – сказала Анджела. – Хотя, не думаю, что они что-то заподозрили; они просто смотрели как парни Линберн сходят с ума.
– Кто оставил их вместе перед зданием? – спросила Кэми, обвиняюще глядя на Холли.
– А ты не сказала, кто с кем и куда должен был идти, – спокойно возразила Анджела. – Мне не нравится Джаред и я равнодушна к Эшу, так что я заставила Холли идти со мной. И не моя вина, что нет такого понятия, как идеальное преступление. Короче, я рада, что так поступила, потому что я…и он… – Лицо Анджелы, как правило, имело вид строгой красоты. И было странно видеть, как она давится от смеха.
Пока Кэми озиралась в поисках ответов, Анджела положила голову Холли на плечо.
– Он ударил меня по лицу, – сказал Эш, который, по понятным причинам, совсем не находил данную ситуацию смешной. – А потом начал орать на меня, дескать, что я сплю с нашим личным тренером!
– Мне говорили, что публичный разрыв отношений – отличный способ отвлечь народ, – сказал Джаред, изображая наивность.
– Эш выглядел таким удивленным, – сказала Холли. – Он понятия не имел, что происходит. Он сказал: "Я не сплю с нашим личным тренером! У нас даже нет личного тренера!"
Анджела с Холли захихикали. Эш провел тыльной стороной ладони по своему окровавленному рту и свирепо на всех посмотрел.
Джаред все еще лыбился как маньяк.
– В таком случае, – торжественно сказал он Эшу, – я подумаю над тем, чтобы забыть обо всем.
Кэми вздохнула.
– Вы – худшая команда помощников, которая когда-либо была у криминального авторитета.
Глава 15
ГОРЕТЬ ИЛИ ТОНУТЬ
Кэми бежала домой, чтобы переодеть свои джинсы криминального вдохновителя на платье (которое, вроде как спорно, но можно было считать предназначенным для свиданий) для Эша. Как только она оказалась у двери, её окликнул папа.
– Кэми дозвонись до погрузчиков и скажи им, что все те же проблемы: у нас на полу расположился спящий Монтгомери.
Кэми выглянула из-за двери, удивляясь, как это Анджеле так быстро удалось оказаться у неё. Вместо подруги она обнаружила Ржавого, растянувшегося на коврике, заложив руки за голову.
– Что за мерзкий объект, – сказала Кэми. – Что ты здесь делаешь?
– Я покупаю дробовик, – объявил папа. – Я живу в сельской местности. А дробовик разумное приобретение.
Кэми плюнула на проблему вторжения в их дом Ржавого, чтобы вбежать наверх и надеть черное платье в белый горошек, а под него красные колготки. Потом ей пришлось вернуться в гостиную, потому что лучшее зеркало висело именно там над камином, а ей хотелось поправить блеск на губах.
– Ржавый, папе нужно работать, а я собираюсь уходить, так что ты за няньку.
– Мне нравится это слово, – сказал Ржавый, пристраиваясь, чтобы вздремнуть. – Ну же, малыши. Давайте посидим вместе.
Томо занял свободное пространство рядом с головой Ржавого и начал дергать парня за волосы. Ржавый, не открывая глаз, блаженно улыбался.
– Дочь моя, почему ты намазала губы блеском? – спросил папа. – Ради путешествия до библиотеки? В монастырь? Слышал женские особенно хороши в это время года.
– Никакого свидания; я все еще помню Клода, – сказал Ржавый и схватил её за лодыжку. – Я запрещаю.
– Это ты познакомил меня с Клодом, – заметила Кэми.
– Я плохой человек, – пробормотал Ржавый. – И делаю гадости.
– Кэми, это правда? Ты идешь на свидание? – трагическим голосом спросил папа. – В этом? Разве не лучше вместо этого надеть бесформенный джемпер? Дорогая, ты обалденна в бесформенном свитерке.
– Я не иду ни на какое свидание, – сказала Кэми, почти веря, что это правда.
Ржавый дергал её за лодыжку, пока она не присела рядом с ним.
– Он кажется хорошим, – будто сонно пробормотал Ржавый. – И может быть, он отвлечет тебя от преследования маньяков по лесу. Я за тебя переживал.
– Ты же знаешь, я выше этого, – сказала Кэми. – Я на задании. А ты что-то не похоже, чтобы потерял сон от переживаний.
Ржавый приподнялся на локтях и открыл глаза. Его глаза сияли от огня в камине; он казался почти взволнованным.
– Ты что-то там вещала о людях, которые проводят ритуалы, чтобы получить то, чего они хотят, – сказал он, – Если не считать того, что эти обряды не работают, потому как они чокнутые и магии не существует. Мне не нравиться думать о том, как же разочаровываются эти сумасшедшие.
Кэми хранила молчание, потому что знала то, чего не знал Ржавый. Она знала о себе и Джареде и об их связи. Если это было настоящим, кто знает, что еще могло быть правдой? Если ритуалы срабатывали для того, что они и делали, то чем еще эти люди готовы были пожертвовать?
– Я буду осторожной, – наконец сказала она. – Я просто хочу взять интервью.
Ржавый рухнул на спину, растянувшись на коврике.
– Повеселись, но приди домой не поздно. Мне же, как няньке, полается ужин, да?
– Завтра же покупаю дробовик, – сказал папа. – Если уж мы тебя кормим, Ржавый, можешь также позвонить своей сестре. Кэми, а тебе бы надо присесть и больше рассказать мне об этой неразумной светской вылазке…
– Мне пора! Люблю тебя, пока! – сказала Кэми и убежала.
"У тебя днем была своя забава", – выговорила сурово Кэми Джареду. – "Под которой я подразумеваю, что ты врезал своему кузену в лицо. Что в свою очередь означает, что я собираюсь побродить вокруг Дома Ауример и заставить Эша рассказать мне все, что он знает о Линбёрнах".
Эш пригласил Кэми посетить Ауример. Если он хотел показать ей окрестности и провести при этом с ней немного времени, она посчитала, что это было справедливо. У него выдался плохой день. А если в процессе он прольет свет на какие-нибудь мрачные семейные тайны, то она будет готова их выслушать. В конце концов, она же занимается расследованием. Репортеры должны делать то, что должно, чтобы раздобыть стоящую историю. Но это не ранит её эго, с учетом того, что она похоже на самом деле нравится Эшу. Поэтому Кэми проигнорировала плохое настроение Джареда, просунула руку через сгиб руки Эша и позволила ему показать усадьбу.
Ауример весь состоял из длинных коридоров и огромных комнат. Эш провел её в комнату, которая вся была заполнена светом, потому что одна стена состояла из окон. Маленькие прямоугольные окошки простирались от каменного пола до белого потолка, все они дважды выкрашены золотом, но скорее были полупрозрачными, нежели полностью просвечивающими.
Потолок был выкрашен в белый, но его поверхность была украшена лепниной, покрыта разнообразными фигурами и символами. Кэми разглядела звезды, цветы, сатиров и женский лик, повторяющиеся снова и снова, пока потолок не оканчивался сложными потолочными карнизами с каждой из четырех сторон. При взгляде на потолок она испытала смутное чувство тревоги. Кэми посмотрела на Эша, который улыбнулся ей.
– Знаю, – сказал он. – Он прекрасен.
Кэми моргнула и утешилась тем, что не каждый парень мог читать её мысли.
– Переезд дался легко? – спросила она, когда Эш повел её по короткой лестнице в другую комнату. Которая оказалась самой необычной гостиной в мире. Там стояли диваны с алым пологом.
– Я всю свою жизнь мечтал здесь оказаться, – сказал Эш. – Еще с самого детства помню, что мама с папой только об этом и говорили. Как только мама разыскала тётю Розалинду, мы отправились домой в Разочарованный дол. Мы нигде надолго не задерживались, да и мне и не хотелось. Мы все время стремились попасть домой. – Он улыбнулся ей своей очаровательной улыбкой. – Просто добирались в обход.
– Твоя семья жила здесь с незапамятных времен, – ободряюще сказала Кэми. – Должно быть, ты знаешь много всяких историй. – Или какие-нибудь компрометирующие секреты или типа того.
– Ты всю свою жизнь живешь в Разочарованном доле, – в свою очередь, вежливо поощряя её, сказал Эш. – Ты тоже должна немало знать.
– Я-то? Не, вряд ли. Лучше ты что-нибудь расскажи, – сказала Кэми. – Кажется, твой папа когда-то был знаком с моей мамой. Клэр Глэсс?
Эш покачал головой: – Он никогда ее не упоминал.
Она прошли через коротенький коридор с арочным потолком. Люстра, свисающая в центре потолка, представляла из себя сферу, чашевидную форму которой придавали руки, сложенные кольцом.
Пока Кэми пыталась придумать наводящие вопросы, она увидела семейный герб Линбёрнов над дверью. По форме напоминающий четырехугольник, в верхней левой части которого виднелись очертания Дома Ауример на холме, а в верхней правой – лес. В нижнем левом углу – квадрат бледно-голубого цвета, а в правом – женский профиль. Герб пересекала рукоять меча с обернутой вокруг нее рукой. Ниже герба позолоченными буквами было написано: HAUD IGNEUS, HAUD UNDA.
– Боже, – сказала Кэми, самым невинным голосом, будто вовсе не знает латынь. – Что это?
– Это фамильный девиз, – сказал Эш.
– Ой, только не говори мне, дай догадаюсь, – сказала Кэми, когда Эш не проявил никаких признаков, что собирается рассказать ей, что это значит. – Блондинам всегда веселее.
Другим возможным девизом Линбернов, если верить её матери, был "Смерть сексуальным блондинам".
– Лично я считаю, что брюнетки очень милы, – сказал Эш. – Девиз – это что-то вроде ни огнем, ни водой. Думаю, оно предназначено для того, чтобы передать такой смысл – Нас ни утопить, ни сжечь. Конечно, это могло означать, что все были рождены для того, чтобы быть вздернутыми на виселице.
Кэми взглянула на него. Его лицо было непривычно серьезным.
– Сомневаюсь, что тебя бы вздернули, – сказала Кэми и сжала руку Эша.
– Ну, спасибо, мэм, – сказал Эш с нарочито преувеличенным южным акцентом. Кэми радостно рассмеялась несмотря на то, что в следующее мгновение Эш снова стал серьезным. – То, как родители всегда говорили об этом месте и о том, что означает быть нашей семьей… – Он замялся.
– И? – подтолкнула его Кэми, хлопая ресницами, как бы говоря: "Ну дай же мне зацепку, ты большой и сильный красивый мужчина".
– Это большая ответственность, – все, что сказал Эш. – Я хочу сделать все правильно.
Кэми вздохнула: – Уверена, что так и будет.
Когда они исследовали особняк дальше, Кэми видела комнаты, которые показали, сколько времени Ауример пустовал. В гостиной, где Эш решил сделать остановку и присесть у окна, Кэми заметила, что персиковые занавески были слегка изодраны. Здесь не было ни диванов, ни кресел, а встроенные книжные полки пустовали, но перед большим резным камином стояла каминная решетка и деревянная фигурка женщины в средневековом платье с пятном посреди лба, напоминающим дыру от пули.
– Теперь ты увидела практически все помещения в доме, где есть необычные вещи, вроде настоящей мебели, – сказал Эш. – Большую часть своих выходных я провожу с родителями на блошиных рынках. Дикость, знаю.
Кэми улыбнулась ему. Он улыбнулся в ответ. Его волосы сияли в солнечном свете, а сад буйствовал цветом.
Эш улыбался ей и начал подниматься, повернувшись к ней лицом, и в этот момент произошли два события: Кэми почувствовала острый укол недовольства Джареда и увидела, как кто-то шагает через сад.
Кэми отвернулась.
– Кто это?
– Мой папа, – сказал Эш.
– Ой, я хочу с ним познакомиться, – тут же заявила Кэми. – Не в смысле, я хочу познакомиться с твоими родителями, потому что хочу от тебя детей, а я хочу взять у него интервью! Погнали!
Эш изящно взял ей за руку, когда она предложила свою, и виновато ей улыбнулся. Он позволил ей потащить себя за собой от оконных сидений обратно к каменным ступеням.
Свет проникал через черную железную дверь, которая вела в один из коридоров. Первое, что Кэми бросилось в глаза на этой двери – это цветы, крошечные цветы и линии, словно цветы плыли по реке, но потом в правом нижнему углу она разглядела профиль женщины. Она тонула, а цветы запутались у неё в волосах.
Когда Кэми толкнула дверь, то обратила внимание, что дверная ручка была сделана в виде сжатого кулака. Ей не захотелось воскликнуть: "Ничего себе, ну и жуткий архитектор тут порезвился". И уже в который раз, она подумала, как же здорово, что этот парень не может читать мои мысли. Кэми просто продолжала улыбаться ему, когда они вышли в сад, и она увидела приближающегося к ним высокого, широкоплечего, светловолосого мужчину с голубыми глазами Эша, который толкал перед собой тачку.
– Привет, сынок, – сказал Роб Линбёрн. – Кто твоя подруга?
– Кэми Глэсс. – Кэми протянула руку.
Роб поставил тачку и пожал Кэми руку. Его мозолистая рука скорее принадлежала фермеру, чем хозяину поместья. Когда он улыбнулся, то Кэми увидела, откуда Эш унаследовал свое обаяние, хотя отец был менее элегантен. Она и не ожидала, что Линберны могут выглядеть так обыденно.
– Вот так вот, – сказала Роб. – А не дочь ли ты Клэр Сомервилль?
– Да, – благодарно ответила Кэми: наконец-то, информация поманила за собой! – Я её дочь.
– Конечно, конечно, – сказал Роб. – Взгляни-ка на себя, вижу, ты также хороша собой, как Клэр.
– Да не очень-то, – сказала Кэми. – Мама рассказывала, что у Вас до переезда был офис над пекарней "У Клэр".
– Между нами, – признался Роб, – не столько офис, сколько убежище. Порой мужчине нужно уединение, и неважно насколько милы те дамы, с которыми он живет. С Рози и Лиллиан всегда было так. Разумеется, у меня была ежедневная приятная компания в виде твоей мамы за обедом. Клэр Сомервилль! – Он повернулся к сыну. – Мы ведь объездили почти всю Америку, не так ли?
– Практически всю, – подтвердил Эш.
– И за все это время, я не встречал такого лица, как у Клэр Сомервилль.
В отличие от его замечания о том, что Кэми так же хороша собой, как и ее мама, этому Кэми поверила. Она уже сталкивалась с тем, как мужчины не могли забыть ее маму и Анджелу, всегда возвращаясь, лишь бы еще раз на них взглянуть, словно у каждого из них был компас, а красота была точкой географического севера.
"Только не говори папе", – попросила мама. Кэми уже в сотый раз ломала голову: Чего не говорить-то?
– Мама сказала, что вы были очень хорошими друзьями в прошлом, – вдохновенно врала Кэми. – У Вас, наверное, есть множество забавных историй, произошедших до нашего рождения.
– Ой, всего ничего, – сказал ей Роб. – Кстати, мой другой мальчик упоминал пару раз твое имя. Кэми, да?
– Верно, – сказала Кэми, пойманная врасплох чувством вины, возникшим при упоминании Джареда, и одновременной радостью о том, что Роб назвал Джареда «мой другой мальчик» так непринужденно.
Она улыбнулась Робу.
Он же воспользовался мгновением её слабости, чтобы сбежать.
– Передавай своей маме мои наилучшие пожелания. Эш, подсоби мне с этими обломками, а потом я верну тебя твоей даме.
Эш повиновался, бросив на Кэми извиняющийся взгляд. Кэми уже была довольно удручена нехваткой навыков ведения расследования, так что она, не возражая, смотрела, как они уходят. Она пошла вдоль стены рокария[3]3
Рокарий – «сад камней» (пейзажная архитектура); сад с декоративными каменными горками.
[Закрыть], считая камни и обдумывая вопросы для интервью, которые могли бы дать некую новую информацию. Рокарий закончился, и началась лесенка для роз. Кэми пустилась пересчитывать бутоны.
И тут у неё за спиной раздался голос: – И кто, позволь спросить, ты такая?
Кэми дважды обернулась вокруг своей оси, да так, что у неё закружилась голова, когда увидела, что лесенка для роз на самом деле была аркой, нечто вроде беседки из роз в глубине сада Линбёрнов. Среди роз и теней виднелась фигура женщины. Если Розалинда Линберн напоминала призрак, то эта была живой женщиной. Никто не говорил Кэми, что Лиллиана с Розалиндой были однояйцовыми близнецами.
Лилиана Линбёрн продолжала сидеть, скрестив ноги. Само воплощение элегантного спокойствия. Возможно, Эш и унаследовал очарование от отца, но изящество – это у него от Лиллианы. И все же она не напоминала Кэми Эша или свою близняшку. Её манера присутствия была не такой, как у Розалинды, она скорее была свойственна Джареду. Чувства нахлынули с такой силой, будто Кэми ударили по лицу.
Бледная вуаль волос Лиллианы – Розалинды были забраны наверх в гладкий шиньон. Мягкие губы Розалинды были накрашены красным и поджаты, в нетерпение, ожидая ответа Кэми.
– Ой, – сказала Кэми. – Ой, здрасте. Я – Кэми Глэсс.
Лиллиана приподняла темные, казалось вылепленные брови, и это, похоже, означало, что это имя ей ни о чем не говорит.
– Пусть так, – сказала она. – Что ты здесь делаешь?
– Меня Эш пригласил, – неуверенным голосом сказала Кэми.
– Неужели, – сказала Лиллиана, с каким-то неопределенным налетом удивления, который Кэми нашла оскорбительным.
– Вы знали моих родителей, – пошла дальше Кэми. – Джон Глэсс и Клэр Сомервилль?
Лицо Лиллианы оставалось совершенно пустым и безразличным.
– Скорее они знали меня, нежели я их, – высказалась она. – Я ведь Линберн. – Её дерзость позволяла говорить подобные вещи так холодно, что Кэми чуть было не рассмеялась. Лиллиана приподняла брови; они были единственными чертами лица, которые выражали ее эмоции.
– Моя мама была права на счет Вас, – сказала Кэми.
– И что же она обо мне говорит? – осведомилась Лиллиана.
– Она сказала, что Вы считали себя чуть ли не королевой каждой чертовой травинки в Доле… – Кэми осеклась, в ужасе от себя.
Красный рот Лиллианы искривился в улыбке.
– Все еще так и есть.
Ее взгляд переместился в точку над плечом Кэми. В её глазах промелькнуло тепло, словно проблеск солнечного света на замершем озере, что не удивило Кэми и, обернувшись, она увидела Эша. Она была также не удивлена, увидев его встревоженным. Эш положил руку Кэми на спину, когда подошел к ней, будто извинялся за все, что наговорила ей Лиллиана. Этот жест был так естественен, что она начала понимать, что он был добрым от природы, а это куда лучше, чем быть просто очаровательным.
– Мама, это – Кэми, – сказал Эш.
– Да меня ежеминутно информируют, – пробормотала Лиллиана.
– Кэми, мама, – сказал Эш приглушенным голосом. – Давай, пройдемся еще по саду, – добавил он и рукой, лежавшей на спине Кэми, повел её прочь.
– Я просто очарована садоводством, – серьезно сказала Кэми. – Эш, прошу тебя, расскажи мне еще об удобрениях.
– Я прямо не знаю, мы не настолько хорошо друг друга знаем, чтобы говорить о столь пикантных вещах, – сказал Эш.
Они пошли прогулочным шагом к другой стороне сада, Эш хотел ей показать нечто особенное, где Роб занимался подрезкой деревьев и кустов, не столько из-за того, что там была на что посмотреть, а скорее, чтобы быть подальше от Лиллианы. На той стороне стояли ворота. Кэми выглянула в них и увидела низину и склоны полей у подножья холма.
Всё владения Линбернов, а она в этом нисколько не сомневалась, и ей вспомнился листок бумаги, который остался лежать дома в кармане её джинсов. Она оглядела всю землю и заметила темный объект, торчащий снизу, справа от ворот. Это была рука размером в натуральную величину, которая являлась частью ворот. Её пальцы тянулись в сторону Кэми, будто взывая.
Кэми отступила на шаг назад.
– Эш, а ты замечал, что в большинстве случаев, в основе декора в вашем доме лежат человеческие руки?
– Гммм, нет, – озадаченно сказал Эш.
Кэми начала перечислять примеры: дверная ручка в виде руки, рука, держащая эфес меча, люстра в виде рук, а теперь еще вот это. Она воздержалась от упоминания того факта, что другой тематикой Линбернов была утонувшая женщина.
Они стояли у стены особняка. Эш рассматривал свои руки, держа их перед собой, отпуская комментарии Робу себе через плечо, пока его отец занимался садом, когда Кэми почувствовала острое желание обернуться. Словно ментальный толчок.
"Кэми", – сказал Джаред и тут же последовал настоящий шепот: – Кэми!
Кэми продвинулась к башне, которая высилась совсем рядом, соединенная с поместьем, но в то же время, как бы находясь особняком, яркая колонна с дверью во тьму. Когда она сделала шаг, то увидела Джареда стоящего в тени стены.
– Иди сюда, – сказал он и улыбнулся.
По виду он только что катался на мотоцикле: волосы взъерошены, грудь вздымалась и опускалась, а на шее блестели тонкая цепочка и струйки пота. Он нервно дрожал. Его переполняло ощущение открытия, нечто дикое, нечто, что проникло и в её кровь.
"Я не могу", – машинально сказала она и посмотрела в сторону Эша.
"Кэми", – возразил Джаред, настолько же машинально.
Кэми снова взглянула на него, а затем еще раз на Эша. Взглянув на эту пастораль, а потом вот на это, подумала она, так посчитаешь, что это сцена из пьесы о Злом и Добром братьях.
Поразительный контраст между Эшем, стоящим в свете солнца и смеющимся и перекрикивающимся с отцом, и Джаредом в полутьме лестницы, будто притаившейся тенью Эша, бледным шрамом в темноте. Самым худшим было то, что и Джаред увидел то же самое, её глазами, увидел кого-то похожего на ангела и кого-то иного.
С унылым порывом чувств, напоминающим ледяную реку, где его мысли, натыкающиеся на острые камни, были скованы холодом, Джаред даже не винил её, он подумал: "Не удивительно".
Кэми бросилась в тень и к лестнице. "Это не то, что я имела в виду, не то", – говорила она ему, хватая за пиджак.
Джаред оторвался от неё и побежал во тьму вверх по крутой кривой лестнице. Кэми бросилась за ним вдогонку. Едва они поравнялись, как в буквально еще секунду назад ясном небе разразилась буря и на окне отразились дрожащие, бледные отблески молнии, которую Кэми еще даже не увидела. Последовал гром, а они продолжали бежать, хотя Кэми чувствовала, что буря в любое мгновение может встряхнуть башню. И в этом беге для её клокочущего разума это имело какой-то смысл: с Эшем было солнечно, а с Джаредом сверкали молнии.
Они, пыхтя и задыхаясь, добрались до самого верха колокольни. У Кэми кружилась голова от количества винтов лестницы. В связи с тем, что колокол находился в реке, это была просто комната с четырьмя незастекленными окнами. Дождь потоками обрушивался со всех сторон. Джаред и Кэми стояли в центре помещения.
– Я очень быстро ехал на своем байке и увидел вот это, – пробормотал Джаред, все еще пытаясь отдышаться. Он ткнул пальцем и Кэми увидела то, о чем он говорил. Темный лес изогнулся идеальной запятой от самого основания холма, на котором стоял Ауример, протянувшись до маленького домика на другой стороне. Прямиком к дому Кэми, которым владели Линбёрны.
– Что это значит? – спросила Кэми.
Джаред ответил: – Не знаю.
Внимание Кэми привлек движущийся огонек, который находился гораздо ближе. Она подошла к стене колокольни и вгляделась в пелену проливного дождя, чтобы получше рассмотреть. Она увидела, как внизу Роб Линберн позабыл про свою тачку, Лиллиана вышла из своего алькова, Эш поднял взгляд, а из дома выбежала Розалинда.
Почти все Линбёрны собрались в своем саду и, застыв на месте, дрожали меж темнотой штормовых облаков и волнами наводящего ужас бледного света. Их лица были обращены вверх, похожие на крошечные луны, отражающие молнии, руки раскинуты, приветствуя бурю.
Кэми взглянула на Джареда и увидела, что его глаза стали бледно серыми, бледнее молнии. Его страх затопил её, как призрачный свет колокольню.
"Что с ними? А если с ними что-то не так, как это отразится на мне?"
– Джаред! – воскликнула она, перекрикивая бурю. Когда он не ответил, она снова схватила его за куртку, на этот раз обеими руками, не позволяя ему вырваться, и громко орала на него и вслух, и мысленно, пока он не повернул своё блестящие от дождя лицо к ней. – Слушай меня! Я не знаю, что происходит. Я понятия не имею, что все это значит. Но я как минимум знаю, что это не важно. Ты не один из них. И никогда не был. Ты не их. Ты мой.
Джаред склонил к ней голову, посмотрел ей в лицо и успокоился, словно нашел толику уверенности, которую Кэми никак не могла отыскать в себе.
– Да, – сказал он ей то же, что она уже дважды говорила ему. – Я знаю.
Они испытывали прямо-таки электрический дискомфорт, держась друг за друга, даже не смотря на то, что у неё в руках была только его куртка. Они так и стояли вместе в пустой колокольне, пока бушевал шторм, а в саду танцевали Линбёрны.
