Текст книги "Невысказанное (ЛП)"
Автор книги: Сара Риз Бреннан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)
Глава 19
КОЛОКОЛ, ТУМАН И НОЖ
«Колокол и Туман» представлял из себя высокое, узкое здание из красного кирпича, построенное на маленькой мощенной возвышенности, так что пол был неровным. На перекошенном полу танцевало около одиннадцати человек и почти все стулья были заняты. Почти также захватывающе проходили все будние вечера в Разочарованном доле. Ночь выдалась неплохой. В дополнение ко всему здесь была Холли, сидящая на барном стуле сияя и явно довольная своим нахождением здесь, которая наполняла радостью все это мероприятие.
– Похоже, моя последняя девчачья ночевка была, когда мне было одиннадцать, – сказала Холли. – У Николы Прендергаст. – Она пожала плечами. – А потом у меня выросли сиськи.
Кэми с Анджелой обменялись неловкими взглядами. Они помнили, как это было: Холли стало гораздо комфортнее тусоваться с парнями, которым она вдруг стала нравиться намного больше, чем торчать с девчонками, которым она неожиданно стала нравиться намного меньше.
– Ах, Никола, – вздохнула Кэми. – Та потерянная сказочная страна. Она перестала приглашать меня, потому что я говорила… – Кэми остановилась. – Говорила без умолку. Но жизнь подшутила над ней, потому что теперь, ей приходится самой покупать выпечку. – Она бросила быстрый взгляд на другую сторону бара, где находилась Никола со своими друзьями.
Кэми даже не была приглашена на пижамную вечеринку, о которой упомянула Холли, хотя прежде она всегда занимала почетное место лучшей подружки. Она посмотрела на Анджелу, язвительную в красном шелке, и Холли, радостную в своих розовых блестках. Подруги, которым было наплевать на её странности, какими бы они ни были; если подумать, то Никола сделала Кэми одолжение.
– До этого вечера я всегда подумывала о том, чтобы потусить с Николой и остальными, – сказала Холли, проследив за взглядом Кэми. – Но сегодня я счастлива там, где я есть. – Она осмотрела бар. – Одно точно, когда это девичник, парни смотрят также, но возомняют себе гораздо меньше. Внося приятное изменение.
Было бы сложно не возомнить, когда Анджела, отклонившись на своем стуле, с предупредительным смыслом водит по горлу алым ногтем, обращаясь к парням, которые по ее мнению пялятся слишком долго.
– Я почти уверена, что парень просто хотел пакетик арахиса, – весело сказала Кэми.
– Если только ты держишь арахис в своем лифчике, – сказала Анджела.
– Я, вообще-то, чего только не храню в своем бюстгальтере, – сказала ей Кэми. – Всегда немного шокирует, если я забываю свой сотовый в нем, а он начинает вибрировать.
– Думаю, Энджи права, так оно и бывает, – сказала Холли. – Парень ни за что на свете не станет думать об арахисе. Но это классное платье.
Кэми пожала плечами.
– Ну, я работаю с тем, что есть. Мне так выглядеть, как вы, девочки, в джинсах, – можно только мечтать.
– Не глупи, ты хорошенькая, как все маленькое, – сказала Холли. – Разумеется, Энджи специализируется в том, чтобы все остальные выглядели так себе.
– Не надо меня ненавидеть потому, что и тэ дэ, и тэ пэ, – пробормотала Анджела, но уши у неё порозовели. Кэми ни за что не собиралась сообщать Анджеле об этом небольшом качестве, которое ее выдает.
Кэми немного успокаивало признание Холли, что она чувствовала себя также несколько неуютно из-за классной внешности Анджелы, особенно после реакции Джареда (точнее заметного отсутствия таковой) на её платье.
– Я вернусь через секунду, – сказала Холли, указывая на дверь, которая вела в уборную. – А после я полагаю, вы, милые дамы, будете должны мне танец.
Кэми отпила свой напиток и глянула на Анджелу. Анджела наблюдала за тем, как Холли маневрировала в толпе на своих высоких серебристых туфлях на каблуках, улыбаясь и вежливо проходя мимо какого-то парня, несмотря на то, что он очевидно пытался задержать её. При взгляде на Холли глаза Анджелы становились нежными, но затем она уничижительно посмотрела на поклонника Холли, а после и на остальных в баре.
– Почему парни такие назойливые? – захотела узнать Анджела, спустя продолжительное молчание, во время которого она, по-видимому, размышляла над этим риторическим вопросом.
– Сложно сказать, – ответила Кэми. – Я списываю это на их неотразимое обаяние и искрометный юмор и стараюсь двигаться дальше. Хотя у моих ног так и валяются эти самые назойливые ухажеры, и шагу не дают ступить. – Она достала соломинку из своего напитка и провела ею по бару, изображая, как идет по бару и спотыкается, спотыкаясь о поклонников, которые на самом деле являлись картонными подставками.
Анджела приподняла идеальную бровь: – Искрометный юмор?
– Анджела, не расстраивайся, – сказала Кэми. – Ты ведь знаешь парней. Им только одно и нужно. Остроумная беседа. Даже сосчитать не могу сколько раз мужчины восхищались моим отточенным остротам. Поверхностные сопляки.
– Что-то Холли куда-то запропастилось; я собираюсь сходить и найти её, – сказала Анджела, поднимаясь со своего табурета в одно простое, вращательное движение. – Но запомни эту мысль. Я обдумываю кое-какую остроту по поводу своего лифчика и она собирается выйти очень недурственной.
Кэми отмахнулась и сделала еще один глоток своего напитка. Она оглянулась на Николу, которая трепалась с каким-то парнем, а затем на свое собственное отражение в затемненном стекле бара, позади бутылок. Взгляд у неё был мечтательным, помершим и странным, словно она избегала собственного взгляда. Именно это вызывало у людей смешанные чувства к ней и Джареду – их глаза выглядели так, будто смотрели они на что-то, находящееся не здесь.
Холли и впрямь отсутствовала уже довольно долго.
Кэми слегка приподнялась на своем табурете, потому что так была намного выше, чем если бы встала с него. Она не видела ни Холли, ни Анджелы.
Затем она услышала крик и узнала голос Холли. Её крик чертовски серьезный по сравнению со всем смехом, пресек беззаботный шум бара. Кэми спрыгнула со своего табурета и начала пробираться сквозь толпу в направлении дверей в уборную. Она была уже на полпути туда, используя свои локти, как весла в бушующем море, когда дверь распахнулась. На пороге стояла Холли. Волосы растрепаны, с губ едва не срывается еще один крик и размахивает каблуком туфли на подобие меча.
Анджела оказалась рядом с Холли раньше Кэми, которая даже не поняла откуда она появилась, и схватила Холли. Её руки сомкнулись вокруг шеи Холли, и та уткнулась лицом в красное шелковое плечо Анджелы.
Кэми добралась до них и задала вопрос, который интересовал весь паб. Её голос был ясным и Холли подняла голову, услышав: – Что случилось?
– Я выходила уже из уборной, – неуверенно начала рассказывать Холли. – Как вдруг свет погас. Я положила руку на стену и продолжила идти на ощупь. Ладонью я чувствовала кирпич, а потом – я дотронулась до чего-то другого, чего-то теплого. Человека. Я отскочила, пока, кто бы это ни был, не схватил меня, так что этот кто-то успел поймать только мое запястье. И им не удалось добраться до… – Холли откашлялась, прижав руку к горлу. – Моего горла, – прошептала она. – Я почувствовала кончик. Кто бы это ни был, у него был нож.
Весь паб замер вокруг них, как будто слово “нож” было камнем, брошенным в центр озера, от чего поверхность воды пошла рябью, распространяя звенящую тишину.
– И что ты сделала? – спросила Анджела. Кэми видела, как руки Анджелы дрожали – Анджелы! – и она мысленно прижалась к Джареду, чтобы получить его, не заставившую себя ждать, поддержку и заботу.
– Я закричала "Не трогай меня" и попыталась сделать так, чтобы мой голос был весь такой дрожащий, сжалась, в общем вела себя, как напуганная девушка в фильме ужасов, – сказала Холли, запинаясь. – Может, это было глупо, но это единственное, что я придумала. И когда я сжалась, то сняла туфель и ударила вперед каблуком. Думаю, я попала в лицо, кому бы то ни было. Я слышала крик после удара. Они были выше меня, это я точно могу сказать, но я не знаю был ли это мужчина или женщина. А потом я убежала.
Анджела, все еще дрожащими руками, погладила Холли по волосам: – Как думаешь, ты угодила им в глаз?
– Нет, – призналась Холли.
– Печалька, – расстроилась Анджела. – Значит, в другой раз.
Кэми положила руку на спину Холли и сказала: – Думаю, ты поступила по-настоящему умно. – Она обернулась, чтобы посмотреть на остальных в повелительной манере, потому, если она притворялась, что контролирует себя, это заставляло ее чувствовать себя в большем контроле, но менее напуганной и бесполезной. – Кто-нибудь видел незнакомцев? – спросила она, думая о Генри Торнтоне из Лондона.
Входные двери "Колокола и тумана" распахнулись и Кэми, вместе с остальными посетителями бара, обернулась, увидев двоих Линбернов, обрамленных темнотой ночи.
Толпа людей в баре стояла, следя за Джаредом и молча обвиняя его.
"Ты просто потрясающе вовремя, – сказала ему Кэми. – И под этим я имею в виду, что потрясающе восхищена".
* * *
Джаред посмотрел на нее, стоящую в небольшом пространстве среди толпы, словно крошечный, вертящийся сержант. Облегчение отделилось от него и направилось к ней, словно волна к побережью. Она была в безопасности. И тогда мимо него протиснулся Ржавый. Джаред взглянул на Анджелу и Холли, которые болтались друг на друге. Он понял, что это было плохим знаком, потому что Анджела была выращена, как барракуда. Джаред вновь посмотрел на Кэми.
Ржавый хорошо справлялся с тем, что Джаред по-настоящему его возненавидел, когда подошел к Кэми и обнял ее. Ее руки обвились вокруг влажной шеи Ржавого и она повисла на нем. Слабо знакомая рыжая девушка выступила из толпы и подошла к двери, где стоял Джаред, ее драгоценности звенели, словно крошечные колокольчики.
– Линберн, – сказала она, словно Джаред и Эш были единым целым, словно она взывала к идолу или богу, а не разговаривала с простым человеком.
– Да? – мягко сказал Эш, когда Джаред ткнул его локтем.
Джаред нарыл в сознании Кэми, что девушку звали Никола. Он видел, что Кэми отцепилась от Ржавого и направилась через танцпол к нему.
– Люди в этом городе должны быть в безопасности! – Никола смотрела прямо на Джареда. Ее горло дернулось, когда она сглотнула. Она видела в его глазах что-то, чего боялась, подумал Джаред. Она отвела взгляд к Эшу. – Разве не в этом состояла сделка? Разве не это было обещано?
– Что ты имеешь в виду? – спросила Кэми, о которой Джаред думал, что она наполовину ведет себя, как журналист, а на половину влезает между Джаредом и Николой. Словно одним взглядом могла убедить людей не опасаться его.
Никола одарила Кэми сожалеющим взглядом и покачала головой, ее рыжий хвост развевался от ветра, задувающего из открытой двери. Она отступила в объятия своих друзей, которые приветствовали ее так, словно она только что вернулась с войны. Ее взгляд был прикован к Эшу, умоляющий и обвиняющий.
– Что она имела в виду? – спросила Кэми.
Джаред повернулся, чтобы посмотреть на Эша. Открытая дверь была прямоугольником, наполненным темнотой, разрезаемой серебристыми крапинками дождя. Эш исчез.
– Я не знаю, – медленно сказал Джаред. – Эш говорил о чем-то, что произошло…где-то. В каком-то месте. В Монксхуде.
Кэми свела брови вместе, ее темные глаза пылали. – Аббатство Монксхуд – это заброшенное поместье за городом, – сказала она. – Примерно в двенадцати милях. Оно годами пустует.
Джаред поднял брови. – Должно быть, дети туда постоянно ходят.
– Нет, – пробормотала Кэми. – Нет, я не думаю, что они когда-либо туда ходили. Мы не ходили.
– Думаю, это идея, чтобы осуществить наш отход, – сказал Ржавый, появляясь сбоку от Кэми. – Твой друг выбрал неудачное время, чтобы почтить нас своим присутствием, – сказал он ей на ухо. – Люди ищут кого бы обвинить в том, что произошло с Холли. А он – Линберн.
– Что это значит? – требовательно спросил Джаред. – Что ты знаешь?
Ржавый поднял на него глаза и настороженность тут же исчезла с его лица, выравнивая черты его лица, будто кто-то подул на зеркало. Её сменило привычно ленивое настроение.
– Ничего, – ответил Ржавый тягучим приятным голосом. – Но с другой стороны, мы ведь живем здесь всего шесть лет. Дол так просто не раскрывает свои тайны. – Он огляделся в поисках своей сестры. Анджела продвигалась к ним, Холли спешила за ней и её слегка покачивало. Похоже, у неё был сломан каблук.
Джаред улыбнулся Холли. – Привет, принцесса-воительница.
Холли расцвела в ответ, улыбаясь лучезарно и при этом кокетливо, как будто ей было легче флиртовать, нежели не делать этого. Она шагнула к нему и Джаред слегка приобнял её. Каскад её белокурых волос щекотал его голую кожу на руке.
– Извини, я весь мокрый, – сказал он.
Холли в ответ на это улыбнулась.
– Тебе идет.
Её глаза скользнули по комнате, чтобы убедиться, что все видели, как заплаканную жертву обнимает Линберн. "Холли поступила отлично", – подумал Джаред, когда она отступила и пошла, чтобы повиснуть на руках у Анджелы.
– Каков наш следующий шаг? – спросил он Кэми.
– Свалить из паба, – сказал Ржавый, нетерпение проникло в его медлительную речь. – Сейчас же.
Как только они вышли на улицу в дождь, девочки тут же натянули свои пальто и куртки. Кэми накинула капюшон, из которого торчали медвежьи ушки. Она шла рядом с Джаредом, их свисающие запястья разделала четырехдюймовая стена дождя.
– А дальше мы получим ответы, – сказала Кэми. – Никола Прендергаст что-то знает. Я заставлю её рассказать мне. – Её голос был деловым и веселым, но Джаред ощутил пульсацию тоски, прошедшую через неё. – Раньше мы все время болтали.
– Кембридж, а я могу заставить тебя поговорить со мной? – спросил Ржавый.
Джаред одарил Ржавого своим взглядом, а затем поздравил себя с тем, что оказался самым глупым человеком на свете, когда сонный затуманенный взгляд Ржавого стал снова острым. Кэми не понравилось, если бы он противоборствовал с Ржавым.
Джаред стал идти еще медленнее настолько, что оказался позади группы, склонив голову от дождя. Эта близость к Кэми позволяла чувствовать то, что чувствовала она, как если бы он сидел у неё на плече. Он смог различить то, что говорил Ржавый, до него сквозь дождь долетели несколько хорошо различимых слов.
– …я старше тебя, – сказал Ржавый. – Знаю я таких парней.
– …познакомил меня с Клодом, – сказала Кэми.
– ….да это хуже Клода, – сказал Ржавый. – …просто идиот. Когда какие-то парни молчаливы и одержимы…Я видал по-настоящему скверные ситуации. Кэми, будь осторожна.
В ответ сквозь шум дождя раздался резкий голос Кэми: – Ты не понимаешь.
– И такое я уже слышал от девушек.
– От меня ты такое не слышал, – сказала Кэми, его девочка, и холод проник сквозь его рубашку, холод понимания, что кто-то, такой славный малый, как Ржавый, мог просто смотреть на него и понять, что он был так или иначе непоправимо искажен, но ничего из этого не имело значения. – Поверь мне, я знаю, что лучше для меня, Ржавый Монтгомери, или я поколочу тебя.
– О, нет, только не это, пожалуйста, спаси и сохрани, – сказал Ржавый теперь уже более высоким голосом, больше не шепча предупреждения.
– Кроме того, – сказала Кэми. – Все со всем не так. И никогда не будет.
* * *
Они молча шли вместе какое-то время, пока Кэми не вытащила свою ладонь из его руки. Ржавый прежде, чем отпустить руку Кэми, сжал её ладонь. Видеть, как липнет Ржавый, было также пугающе, как и видеть дрожащую Анджелу, подумала Кэми. Ей хотелось защитить их обоих, позволить им расслабиться и позволить им быть отрешенными, какими они обычно бывали, чтобы никто не смог причинить им боль.
Её не волновало, что кто-то может навредить ей, поэтому она пошла обратно к Джареду сквозь дождь, который падал на её волосы легко, словно лепестки.
Она прошла по мокрой мостовой городской площади, мимо статуи Мэттью Купера. Джаред поднял глаза на звук её шагов, под светом уличных фонарей его глаза были яркими и бледными.
– Чего тебе? – огрызнулся он. Он мысленно отпрянул от неё: она не могла дотянуться до большинства его эмоций. Единственное, что ей удалось уловить, – это настороженность, как будто у неё в руках трепетала дикая пичужка, сердце и крылья которой не переставая бились.
Кэми сказала: – Я хочу знать правду.
– А не хочешь быть несколько более точной?
– Я хочу, чтобы ты рассказал мне о том, что утаиваешь от меня, – сказала Кэми. – О своем отце, о своей матери, о своей семье. Ведь есть же что-то. Я это чувствую. Узнав, что происходит, я смогу с этим справиться.
– Ты всегда считаешь, что со всем сможешь справиться. – Проговорил он это медленно, но не сомневаясь.
Она чувствовала его страх за нее и его веру в неё, протекающую между ними.
– Ты тоже так думаешь, – сказала Кэми. – Ну же, Джаред. – Вот так она и стояла, глядя на него, возле статуи под уличным фонарем. Он повернул голову в сторону, к треугольному церковному шпилю, виднеющемуся на фоне дождевого неба.
– Может быть, это все пустяки, – наконец, сказал он. – Она же моя мать.
Кэми безмолвствовала, желая, чтобы он продолжал и зная, что он это чувствует.
– Это было давно, – продолжил он. – Я был совсем маленьким. Я даже не помню, где мы жили или сколько мне было лет. Я только помню, что слышал мамин плач, доносившийся с кухни, а сам находился в спальне родителей. Она оставила открытой дверцу своего шкафа. Она не носила красивых вещей, но в шкафу они имелись. Мне нравилось прикасаться лицом к её изысканной шубе и представлять её счастливой. Я был всего лишь глупым ребенком.
Кэми потянулась к нему. Он же избегал её физического прикосновения, но позволил прикоснуться мысленно, создавая комфортное единение между ними, похожее на переплетение рук, но не совсем.
– Позади ей шуб и красивой обуви стоял ящик. Длинный такой, сделанный из бледной желтой древесины, как гроб для ребенка. Я знал, что мне не нельзя было этого делать. Она бы не разрешила. Но я открыл ящик.
Дождь был таким легким, что Кэми едва чувствовала его, но теперь она была насквозь вымокшей. Её пальто и платье были тяжелыми от воды. Она продрогла до костей.
– Что было внутри? – шепотом спросила она.
Джаред ответил: – Ножи. Там лежали два длинных золотых ножа с прорезями вдоль лезвий. У них были резные рукояти, увитые плющом, кажется, и тот, что был побольше, был похож на скимитар[4]4
Скимитар – это тяжелая арабская сабля.
[Закрыть]. Обнаружив нечто такое, я должен был бы испугаться. Но не испугался. Я потянулся к ним. Мне захотелось к ним прикоснуться. Только тут вошла мама и оттащила меня.
Когда Джаред сказал, что хотел к ним прикоснуться, Кэми пробрала дрожь до костей. Она прямо смогла почувствовать о чем он говорил, будто он все еще хотел дотронуться до тех клинков.
– Когда я стал постарше, я задал ей вопрос о тех клинках, – сказал Джаред. – Она ответила мне, что они – семейная реликвия. Она сказала мне, что выкинула их.
Кэми не спросила, поверил ли Джаред матери. Она не стала говорить, что у напавшего на Холли был нож, или заниматься домыслами, что это за семья такая, у которой реликвии в виде ножей. Джаред уже выглядел измотанным, плечи и торс напряжены, как будто ему хотелось сбежать, как тогда в лифте, где они впервые встретились. Мысленно он воздвиг стены и спрятал что-то от неё, что-то произошедшие с ним, когда он был ребенком.
Кэми задумалась, что еще он скрывает. Она ошибалась: ей было страшно, что ей могут причинить боль, и ей было страшно ранить его. Это были настолько близкие вещи, что казалось одним и тем же.
– Спасибо, что рассказал, – вымолвила она, наконец, твердым и ясным голосом, стараясь ради них обоих отогнать страх. – Слушай, может, ты и не заметил, но благодаря своим исключительным сыскным способностям, я обнаружила, что на улице дождливо. Нельзя ли леди проводить до дому или как?
У Джареда искривился один уголок рта.
– Окажите мне честь сопроводить Вас до дому, – сказал он в тон её непринужденному голосу. – Или типа того.
Легкий дождик превратился в искрящийся туман над мостовой и заставил ее волосы стать темным облаком. Кэми подумала о ножах и не смогла сдержать дрожь.
– Вот, – сказал Джаред.
Вместо непринужденного обвития рукой ее плеч, как бы это сделал Ржавый, Кэми ощутила тяжесть его жакета. Подкладка куртки была теплой благодаря его телу, и, хотя он был достаточно близко, чтобы его дыхание слегка всколыхнуло её волосы, когда он говорил, он не коснулся её. Она мысленно потянулась к нему и почувствовала в нем сильный, спокойный прилив облегчения.
Он был рад, что она больше ни о чем его не спросила.
Глава 20
ЗАБЫТЫЕ ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЯ
Следующим утром Кэми обнаружила Джареда, прислонившегося к ее садовым воротам.
– Я не нуждаюсь в сопровождении до школы, – строго сказала она ему.
– Прошлым вечером на Холли напали, – сказал Джаред.
– Тогда почему ты не у дома Холли? – требовательно спросила Кэми.
– По многим причинам, – сказал Джаред. – Во-первых, у Холли есть мотоцикл и она может переехать любого, кто попытается на нее напасть. Конечно же, если бы ты поехала со мной на моем мотоцикле…
– Слишком опасно. Твой мотоцикл не оборудован для езды по льду, – сказала ему Кэми. – Которого, как я понимаю, будет много, потому что в аду снег пойдет, когда я сяду на эту штуковину. Я предпочитаю прогулки до школы через лес.
Воздух был прохладным и свежим, ветерок проносился сквозь листву. Они шли под деревьями, некоторые ветки которых изгибались, взывая к небу, а некоторые тянулись прямо, словно пытались что-то поймать. До прихода в школу, до появления мыслей о том, что практически случилось с Холли, до выслеживания и допроса Николы, это утро могло бы быть просто утром. Они обменивались чувством удовлетворенности, формируя петлю, которая питалась от них обоих. Кэми ни за что не предположила бы, что Разочарованный дол так хорошо подойдет Джареду.
В конце концов, Кэми сказала: – Мне жаль, что так получилось со Ржавым.
– В общем-то мне тоже.
"Он не понимает, что когда ты смотришь на меня и молчишь, на самом деле, ты скорее отпускаешь невероятно тупые шуточки у меня в голове, чем считаешь количество моих ресниц".
"Сто семнадцать", – сказал Джаред и из-за его веселого настроения уголки губ Кэми поднялись.
– Серьезно, если бы я могла читать твои мысли, – сказала Кэми, – были бы призваны правоохранительные органы. Немедленно.
Они прошли через долину черных деревьев, покрытых красно-фиолетовой листвой. Когда она подняла глаза на Джареда и их взгляды встретились, появилось то потрясение, к которому она уже привыкла. Их осведомленность друг о друге жужжала в воздухе.
Движение, которое Кэми увидела краем глаза, не должно было привлечь ее внимания. Это было просто трепетание наверху, в ветвях дерева. Но ее поразила мысль, что что-то неправильно, и она обернулась и стала подкрадываться ближе к дереву, а Джаред шел рядом с ней. К тому времени, когда они могли уже поверить своим глазам, они подошли очень близко.
На ветке взгромоздилось маленькое и ужасное создание, выполненное полностью из глаз. Размером оно было в половину дрозда. Оно должно было выглядеть глупо, тело создания сотрясалось так, как не могло тело ни одного другого, потому что по большей части оно состояло из желе, но вместо этого оно тревожило.
"Так, либо мы оба напились перед завтраком, либо это предвестие", – сказал Джаред.
"Хякуме, – подумала Кэми. – Собо рассказывала мне истории. Стоглазое создание".
Больше лес не казался безопасной гаванью. Кэми медленно отступила на шаг назад, затем еще один. Затем она побежала через лес, а Джаред бежал рядом с ней. Они бежали до места, где свет прорывается сквозь деревья, на краю леса. Там они, тяжело дыша, остановились, находясь посреди дороги.
Джаред взглянул на нее и мысленно они вместе оценили ситуацию, включив все чувства, чтобы убедиться, что они в порядке. Их дыхание замедлилось и синхронно пришло в норму. Вместе они направились вверх по холму к школе, навстречу безопасности.
Кэми первой прошла сквозь школьные ворота и они увидели, что ни от чего не избавились. Ужас волной накатил на нее, а от нее к Джареду и обратно. Кэми утопала в ужасе, она не могла дышать.
Никола Прендергаст лежала, раскинув руки, на карусели на детской площадке. Карусель была покрашена в синий и желтый, жизнерадостные цвета. На ней все еще была одета та же одежда, что и прошлым вечером, хотя она и была порезана или разорвана, чтобы показать ее кожу, алое на белом.
Здесь было так много крови.
Темнота мелькнула перед глазами Кэми, словно она моргнула. Лицо Николы отпечаталось в темноте. Она думала о шестилетней Николе, наливающей грязную воду в чашку для Джареда, до того, как она переросла выдуманных друзей и Кэми предпочла ей Джареда.
Джаред отвернул Кэми от вида Николы, слегка потянув ее за талию, и она была благодарна ему за это. Неуверенным прикосновением он осторожно привлек ее к себе, ни один из них не смел совершать много движений. Кулак Кэми сомкнулся, захватив кожаную куртку Джареда. Джаред наклонился и прислонился лбом ко лбу Кэми и Кэми смогла дышать.
Она смогла только один раз отчаянно вздохнуть и этот один вздох они сделали вместе. Затем Джаред отпрянул от нее. Кэми повернулась лицом к стене, окружавшей школу, сделанной не из кирпичей и цемента, а из собранного вместе сланца, так что они никогда не рухнут. Она смотрела на камни и стояла спиной к Джареду и мертвой девушке, когда звонила в полицию.
* * *
Полиция держала Джареда в участке намного дольше, чем Кэми, которую коротко опросил добрый, жестковолосый сержант Кенн. Сержант сделал ей чашку чая и похлопал ее по руке, сказав, что ее показания были очень полезными.
Они продолжали спрашивать Джареда о его прошлом, о его отце, о его отношениях с Николой, несмотря даже на то, что они оба сказали, что он едва знал ее, что они ни разу даже словом не обмолвились. Все слышали истории о его отце. Полиция полагала, что именно он напал на Кэми. А без доказательств Кэми не смогла бы никого убедить, что Джаред невиновен.
Очевидно, сегодня учиться никто не будет. Отец Кэми забрал ее и отвез домой, а она сказала, что хочет побыть одна и выскользнула через заднюю дверь.
Она пошла в библиотеку. Дороти не работала за своим местом, так что Кэми не могла спросить ее о новых законах Линбернов. Но это и не было важно. В этот раз убили не животное. На этот раз убили человека, а мертвые люди означают заведение уголовных дел.
Кэми нашла толстые переплетенные тома под названием "Местная История" с прикрепленными к тяжелому картону старыми газетами, на манер фотографий в альбоме. Она вспомнила слова Дороти: "Бабушка и дедушка этого парня издали закон, что никто не будет обижать людей Дола". Она пролистала газеты на пятьдесят лет назад, а затем еще на несколько лет, пока не нашла крошечную запись в некрологе, где было написано: "Адам Фэйрчайлд", даты его рождения и смерти, а ниже "Его будут помнить за принесенную им жертву". Практически каждый год до этой даты в газете были одинаковые некрологи.
Жертвоприношение.
Кэми прекратила делать записи для статьи, ее список всех этих смертей. Она положила ручку и вспомнила детскую считалочку, ту самую, которую они пели на той самой детской площадке, где она нашла Николу.
"Почти все стареют и умирают".
Она вспомнила историю Джареда о ножах, которые были фамильной ценностью Линбернов, и то, как ее мама назвала Линбернов созданиями красного и золотого: красная кровь на их золотых ножах. Она вспомнила, как Никола просила о защите от Линбернов…но защите от кого или чего? В конце концов, Николу ни от чего не защитили.
Она долгое время сидела, склонив голову над некрологами. Затем встала и вернулась в полицейский участок.
Розалинда не пришла в участок, чтобы забрать своего собственного сына.
"Тебе не стоит находиться здесь", – сказал Джаред. Кэми продолжала сидеть на скамейке снаружи участка, потому что он говорил это, по крайней мере, уже тысячу раз.
"Кэми, – сказал Джаред. – Посмотри наверх". Кэми подняла глаза и вот он, здесь, стоит перед ней, выглядя усталым, и, когда он потянулась к его разуму, там было чувство пустоты.
Он не казался удивленным тому, что они подумали, что он мог сделать это. Джаред присел на землю рядом со скамейкой, близко к ее ногам, словно сторожевой пес, но не сидя рядом с ней. Кэми сидела, скрестив руки, и они оба молчали, находясь снаружи полицейского участка. Проходящие мимо люди знали, что Никола мертва. Все в городе знали, и те, кто бродил по территории школы, и те, кто закрылись в своих домах, как семья Кэми.
Только Кэми и Джаред знали, что здесь может быть замешана магия. Свет в воздухе, невозможное создание в лесу, возможность с помощью разума разговаривать с мальчиком. У них было то, что казалось невинными вещами, магией, которая не может причинить боль, что Кэми могла бы опустить, даже если бы не смогла им объяснить. Пытки животных были чем-то нездоровым и неправильным, но это было ужасающим.
– Завтра мы прогуляем школу, – сказала Кэми. – Нам нужно поехать в Лондон и найти Генри Торнтона.
