Текст книги "Обман, или Охота на мачо"

Автор книги: Сара Мэйсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

Глава 28

– Она такая тяжелая, – громко говорю я. Мама медленно моргает. – Видишь? Я думаю, она притворяется.

– Холли, – говорит обескураженный Джеймс. – Твоя мама упала в обморок. Лучше принеси ей воды, вместо того чтобы отпускать бессмысленные комментарии.

С угрюмым выражением лица я наливаю немного воды из стоящего на столе графина и подаю Джеймсу. Он сворачивает свой пиджак и подкладывает ей под голову. Вокруг нас собирается небольшая толпа. Это, наверное, из-за драматических возгласов, которые то и дело мама издает. Она напоминает мне горниста из книги Питера Селлерса.

– Так, значит… – говорит стоящий поблизости Бен.

Я и забыла, что он здесь.

– Бен! – кричит Джо. – Расскажи мне о твоей команде регби; ты не возражаешь, если мы напишем о вас репортаж?

Джо кладет ему руку на плечо, и они уходят. Я облегченно вздыхаю. Слава Богу, все кончилось хорошо. Смотрю на маму, которая, кажется, уже приходит в сознание.

– Это просто чудо, – иронически замечаю я.

Джеймс пристально смотрит на меня.

– Это был твой бывший парень? – присвистнув, спрашивает он. – Я думал, ты встречаешься с мамой.

– Так и есть. Он появился здесь случайно.

– Ах, – произносит мама.

Она слегка выпрямляется и кладет руку себе на лоб.

– Как вы себя чувствуете? – с беспокойством спрашивает Джеймс.

– Сколько пальцев ты видишь? – спрашиваю я, демонстрируя ей указательный и средний пальцы – знак победы.

– Простите, сама не знаю, что со мной случилось. Наверное, по фэн-шуй я села в неблагоприятном месте, – восклицает она.

– Холли, помоги маме дойти до машины. Надо отвезти ее домой. Машина припаркована справа от входа, – доставая ключи, говорит Джеймс. – А я пока оплачу ваш счет.

Медленным шагом мы с мамой выходим из здания, я обнимаю ее за талию, но отпускаю, когда мы выходим на улицу.

– Мне просто не верится! – раздраженно говорю я.

– Дорогая, мне тоже. Бен плохо подействовал своими словами и на меня. Это абсолютно непростительно.

– Нет, я не о том, – выпаливаю я. – Почему ты упала в обморок?

Мы подходим к машине.

У мамы вид шокированного человека. Понятно, что играет она отлично.

– Потому что Бен намеревался рассказать всем о том, что ты влюблена в Джеймса, разумеется! Когда он начал говорить об этом, я увидела, как в бар заходит сам Джеймс.

– Мне казалось, ты хочешь, чтобы Джеймс обо всем узнал!

– Но не так, дорогая. Ведь с нами сидел Джо. Это было бы ужасно. Кроме того, я знала, что ты не хочешь ничего говорить Джеймсу. Я сделала это ради тебя.

Я слегка замедляю шаг. Чувствую, что веду себя слишком жестоко по отношению к маме:

– Понятно. Э… прости меня. Ты думаешь, Бен сболтнет лишнее?

– Не-ет. Джо сам из него все выжмет, пообещав написать о его команде или о чем-нибудь еще. Разве Джо сможет отказать себе в удовольствии придумать собственный финал твоего «Дневника»?

* * *

Время на этой неделе тянется мучительно долго и монотонно. Мои воспоминания о последних днях работы в полиции как бы замутнены и полны сумбурных эмоций. Каждый раз, когда Флер звонит Джеймсу, у меня внутри все обрывается. Флер. (Флер. Я обнаруживаю, что, если произнести ее имя быстро, получается такой звук, как будто меня сейчас вырвет).

Лиззи и Алистер все еще не могут прийти в себя от обрушившегося на них счастья. Я много думаю о Терезе и Бене, а когда мне хочется по-настоящему помучить себя (это что-то вроде мазохизма), я представляю Флер или Робин в объятиях Джеймса. У меня ощущение, что я очень хорошо знаю Джеймса. Я всегда чувствую, где он находится в данную минуту, и понимаю, насколько он близок мне. Иногда я ощущаю тепло его тела и энергию его рук, если он случайно дотрагивается до меня.

Последние два вечера, купаясь в чувстве жалости к себе, я занимаюсь тем, что просматриваю свою коллекцию музыкальных дисков и отбираю те песни, которые заставят меня плакать. Слушаю Джорджа Майкла, «Ю-Ту» и даже старого доброго Робби в компании с группой «Тейк зет». Мне кажется, что это избавит меня от боли, но все, чего мне таким образом удается добиться, – это заплаканные глаза и несколько мокрых носовых платков.

Но есть и приятные воспоминания об этих днях. Сегодня, например, случилось много хорошего. А также наступил последний день моей работы над «Дневником». Пятница.

Я приехала в участок в привычное время. Меня долго приветствует Дэйв – не такой уж сварливый и мерзкий (как мне теперь кажется) сержант в окошке, а также весь шумный отдел. Честно говоря, все это очень нехарактерно для меня – рано встать, съесть кекс и в восемь утра отправиться на работу, но в последние несколько недель мне приходилось делать это каждый день. Правда, теперь я уже с трудом представляю себе утро, которое начиналось бы иначе. Сегодня я была очень занята. Мы работали над делом о поджоге ветеринарной аптеки, а еще я занималась написанием последнего фрагмента «Дневника». Джеймс же большую часть своих дел свалил на беднягу Келлума.

Около пяти я ушла из участка, собираясь поехать в редакцию, чтобы сдать последний эпизод «Дневника». Я попрощалась с теми ребятами из участка, которых не увижу завтра на свадьбе. Джеймс помог мне отнести картонные коробки с вещами (откуда у меня столько барахла?) к Тристану. Он поставил последнюю коробку в багажник, и мы погрузились в неловкое молчание.

– Ну что… – сказала я.

Он посмотрел на свои руки:

– Ну что…

– Увидимся завтра.

– Да, – медленно произнес он. – Увидимся завтра. Ты знаешь, я бы предложил пойти чего-нибудь выпить – все-таки это последний день, но у нас с ребятами сегодня мальчишник.

– Все в порядке, – быстро говорю я.

Он открыл дверь машины, и я запихнула свое усталое тело внутрь.

– Мы ведь увидимся снова, правда, Холли?

– Не думаю, что это было бы мудрым решением.

Он нахмурился:

– Не понимаю, почему.

– Я знаю, что ты не понимаешь, – сказала я слабым голосом, с силой захлопнула дверь машины, помахала ему и уехала, пока он не заметил слез, текущих по щекам.

Несколько моих коллег из редакции звали меня в бар выпить чего-нибудь, но мне, честно говоря, совсем ничего не хотелось. Ну, вот я и дома. Мама приносит мне водки с тоником. У нее есть новости о свадьбе. Сегодня она была у Майлзов. Раздается звонок в домофон. Мама берет трубку и кричит, что пришла Лиззи. На этой неделе Лиззи регулярно появлялась, чтобы подбодрить меня. Она настолько счастлива, что не может говорить с нами ни о чем, кроме своей свадьбы. В этом вся проблема. Если в начале недели мама вынашивала хитроумные планы того, как свести меня с Джеймсом, то теперь, вняв моим просьбам, она об этом даже не упоминает.

Едва войдя в дверь, Лиззи кричит:

– Холли! Как ты?

Всем своим существом она источает любовь и счастье.

– Все нормально, – отвечаю я и улыбаюсь.

Очень приятно видеть ее такой счастливой после стольких недель страдания, но я не была бы человеком, если бы меня это немного не раздражало.

– Сегодня последний день, да?

– Да, последний день.

Дурацкое начало для разговора.

– Холли, незадолго до твоего прихода мы с Лиззи разговаривали по телефону и решили выехать в город, – говорит мама.

– Сейчас?

– Ну, мне нужно купить колготки на завтра. А еще вышел новый выпуск свадебного журнала, и я хочу его приобрести, – говорит Лиззи.

– Вы собираетесь бросить меня на весь вечер?

– Не говори глупости. Мы ненадолго. С тобой побудет отец.

Я вздыхаю и смотрю на отца. Он подмигивает мне.

– Ох, ну ладно.

Они быстро собирают сумки и, болтая, уходят, не оглянувшись.

Только мы с отцом собираемся садиться ужинать, как звонит телефон.

Беру трубку.

– Холли? Это Флер.

– Привет, Флер. Как дела? – медленно спрашиваю я.

Зачем она звонит мне?

– Все хорошо. Слушай, ты не заедешь ко мне сегодня? Мы могли бы выпить чего-нибудь.

– Сегодня? Но у тебя же завтра свадьба! – удивленно говорю я. – Разве ты не должна готовиться?

– За меня все сделает координатор. Ты приедешь?

– Нет, не могу, – говорю я, переводя взгляд с тарелки на отца. – Может быть, после того, как вы вернетесь из путешествия?

Надеюсь, к тому времени я уже буду далеко в горах.

– Я очень хочу встретиться с тобой именно сегодня. – В ее голосе слышатся напряженные нотки. – Приезжай, пожалуйста. Ради меня.

– Э… О'кей.

– Я у родителей. Помнишь, как ехать?

– Вроде бы да. Приеду через полчаса.

Мы прощаемся, и я задумчиво кладу трубку.

– Пап, мне нужно съездить кое-куда.

Глава 29

Я нервничаю. Собрав сумку, быстро прощаюсь с отцом и спешу вниз к Тристану. Кручу в руке ключи, пытаясь понять, почему Флер так хочет меня видеть. Случайно уронив их, я нагибаюсь и бросаю взгляд на свою одежду. Ужас. Я выгляжу, как ходячая реклама стиля гранж. Вернувшись с работы, я напялила на себя самые старые и самые неудобные вещи. На мне древние выцветшие ботинки, которые приобрели странную окраску после моих экспериментов с отбеливателем, и старый джемпер, который передавался от старших представителей моего семейства к младшим. Джемпер в таком жутком состоянии, что от него отвернулись бы даже владельцы секонд-хэнда. Он весь испещрен дырами от моли, которая вдоволь полакомилась, и сквозь эти дыры просматривается великолепная белая футболка. Кошмар! Смотрю на часы; возвращаться уже поздно. В таком виде я вряд ли понравлюсь Флер.

Я завожу Тристана, и мы с визгом отъезжаем. Счетчик отсчитывает пройденные километры, я спешу в пригород, к дому Флер. Почему она позвонила мне? Ей одиноко? Она хочет со мной о чем-то поговорить? О чем и почему именно со мной? А как же ее многочисленные подруги? Не считая родителей и огромного количества прислуги. Неужели она не может пообщаться с ними? Да и координатор свадьбы, должно быть, славный малый. Кроме того, мы с ней познакомились недавно, и я вряд ли успела попасть в список ее друзей. Зачем я беру на себя чужие проблемы? Я просто ребенок, вот кто я такая.

Может быть, она хочет видеть меня по какой-то серьезной причине? Перед моим внутренним взором начинают мелькать изображения мрачного особняка. Кажется, там отключили электричество и вся прислуга загадочным образом исчезла. Я представляю, как вхожу в одну из комнат и вижу там Флер – милую, безмятежную, вижу отблеск свечи, играющий на ее лице. Она подходит ко мне и – о ужас! – в маленькой ручке с ухоженными ногтями она держит топор! Я невольно хватаюсь рукой за свою не очень тонкую шею, чувствуя, что моя душа ушла куда-то в ботинки, где ей теперь очень уютно. «Она просто хочет поговорить, – бормочу я сама себе. – Всего лишь поговорить. Не стоит драматизировать ситуацию».

Спустя примерно двадцать минут я подъезжаю к огромным воротам, выхожу из машины и нажимаю на звонок. Запинающимся голосом сообщаю в домофон, кто я, и ворота медленно открываются, как бы приглашая меня в ад. Не драматизируй, не драматизируй, говорю я себе. С чувством страха подъезжаю к дому и замечаю огромный лимузин, стоящий недалеко от входа. Паркуюсь рядом с ним. На сей раз не видно ни «БМВ», ни «ауди», которые здесь красовались в прошлый уикэнд. Мотор моей машины издает последние рычащие звуки и останавливается. Я выглядываю наружу. Все в порядке, свет в доме есть. Хорошее начало.

Подхожу к парадной двери и жму на звонок. К моему удивлению, дверь открывает сама Флер:

– Холли! Как дела? Спасибо, что приехала!

– Нет проблем.

Мы целуемся, едва прикасаясь друг к другу щеками, и я иду за ней через огромный холл. Ее туфли на каблуках слегка цокают по паркету, а я топаю за ней в своих огромных башмаках (мне даже нравится выглядеть фаном гранжа). Она отворяет дверь в комнату – в ту самую, где совсем недавно сидели Джеймс, Лиззи, Алистер и я. На этот раз в камине горит огонь. Потрескивают дрова, и вся комната озарена теплым и мягким светом.

– Выпьешь чего-нибудь?

– Да. Налей что-нибудь.

Флер проходит в угол комнаты и наливает янтарную жидкость из хрустального графина в бокалы. Похоже, она с нетерпением ждала моего появления. Пока хозяйка занимается выпивкой, я быстро окидываю взглядом комнату в поисках спрятанного оружия. Заглядываю под диван, за дымовую трубу, недоверчиво смотрю на висящие на стене часы и так далее.

Когда Флер возвращается, я поспешно подвигаюсь на край дивана. Она протягивает мне бокал и элегантно присаживается на краешек другого дивана, изящно положив ногу на ногу. Проклятье. Вот что случается, если ты не учишься в институте благородных девиц. Ощущаю себя детенышем слона, в то время как Флер подобна пантере.

– Ну? – говорю я, чувствуя, что пора уже начать разговор. – Волнуешься?

Я стараюсь придать своему голосу оттенок сочувствия, но слова застревают у меня в горле при виде голубых глаз Флер. Удивительно, что я раньше не замечала, какой у нее холодный взгляд.

– Думаю, тебе не стоит приходить завтра, Холли, – спокойно произносит она, глядя на свой бокал.

Пауза. Я стараюсь понять причину перемены ее настроения. Делаю быстрый глоток. Огненный виски обжигает мне горло и разливается теплом по всему телу.

– Почему? – спрашиваю я севшим от крепкого напитка голосом.

Не было необходимости задавать этот вопрос, она и так мне все объяснит.

– Думаю, ты сама знаешь почему. Я видела твое интервью по телевизору и следила за «Дневником».

Флер резко встает и подходит к камину. Положив руку на каминную полку, она поворачивается ко мне. Это, очевидно, еще одна поза, которой ее научили в школе.

– Сплошная патетика, как в любовных письмах. Ты действительно думаешь, что он предпочтет тебя мне?

Своим холодным, как сталь, взглядом Флер окидывает меня с головы до ног. Ах. Я понимаю, о чем она говорит. Флер затронула ту самую тему, которая не давала мне покоя всю последнюю неделю. Не совсем натуральная блондинка-репортер с несколькими фунтами в кармане, со странными родителями и хаосом в голове вряд ли составит ей конкуренцию. Да, я понимаю, о чем она говорит, – о том, что последнее время постоянно волнует меня. Не давая мне времени на размышления, Флер продолжает:

– Понимаешь, я думаю, что твое присутствие завтра будет мешать нам с Джеймсом. У нас будет особый день, и я не хочу, чтобы ты испортила его своими томными взглядами и вздохами.

Я вздрагиваю, будто меня ударили в самое больное место.

– Все дело в том, что Джеймс не хочет показаться неучтивым; он не хотел ничего говорить тебе.

– Вы с ним обсуждали это? – говорю я тихо. Очень тихо, едва слышно.

– Да, и довольно часто. Не обижайся, он не испытывает к тебе неприязни, нет. Как же он назвал тебя вчера вечером?

Не знаю. Жирной? Тупой? Неуклюжей?

Вдруг она начинает звонко смеяться, должно быть, вспомнив их веселый разговор. Меня все это раздражает.

– Изворотливой! Точно, он сказал, что ты изворотливая!

Я пожимаю плечами. Когда тебя называют изворотливой – это не так уж страшно! Вообще-то, быть изворотливой – это даже хорошо. Интересно, что он имел в виду? Что я необычная и оригинальная или что я сдвинутая? Кстати, заметила ли Флер, что у меня дрожат колени?

Она подходит к камину, наклоняется и достает кочергу, затем оборачивается, держа ее в руке.

– Понимаешь, Холли, я люблю его. Люблю до безумия и не хочу, чтобы ты испортила нам свадьбу.

Флер непринужденно размахивает кочергой, как бы подтверждая жестами свои слова. Она размахивает ею туда-сюда, туда-сюда, и я постепенно начинаю впадать в гипнотический транс.

– Да, завтра у вас счастливый день, – с жаром бормочу я, как загипнотизированная. – Ты встретила Джеймса в Доме милосердия, да? После смерти Роба?

Ее лицо становится добрее, она улыбается, вспоминая прошлое:

– Да, он приходил к нам каждую неделю в течение двух месяцев. В свой последний визит он забыл у нас бумажник. Я могла бы догнать Джеймса и отдать его, но вместо этого решила позвонить ему и договориться о встрече. Так в один прекрасный день мы встретились после работы, и он в благодарность пригласил меня в бар. А дальше, как говорится, все пошло как по маслу.

Флер приседает на корточки и ворошит угли кочергой. Поняв, что она не станет убивать меня этой железякой, я облегченно вздыхаю. Флер прислоняет кочергу к стене так, будто она ей еще пригодится, и продолжает свой рассказ:

– Поначалу он был скрытным; в то время он расставался с другой женщиной.

«С Робин, очевидно», – думаю я.

– И ему все это не нравилось.

Она делает широкий взмах рукой:

– Но я заставила его изменить отношение к себе и своему дому. Понимаешь, человек, который находится в таком подавленном состоянии, легко уязвим.

Я напрягаюсь, представив себе Джеймса, убитого горем.

– Такие люди, как он, нуждаются в заботе и внимании, и я знала, как управлять им, потому что это часть моей работы.

Флер одаривает меня самодовольной улыбкой.

– Значит, ты управляла им? – с возмущением спрашиваю я.

О, похоже, я сказала что-то обидное. Она снова тянется за кочергой. Я делаю заинтересованное выражение лица.

– Холли, – нравоучительным тоном говорит Флер. – Я управляю не только им, а каждым, с кем сталкиваюсь. Ты думаешь, это просто – быть богатой? А?

Только я открываю рот, чтобы ответить, что это не просто легко, это элементарно – все равно, как встать на голову, – но тут же закрываю его, испугавшись кочерги.

– Прошли те старые добрые времена, когда тебе все кланялись и делали реверансы, уважая только за то, что у тебя есть деньги. Сейчас ты должен объяснять, откуда они у тебя взялись. Я в таких случаях ссылаюсь на судьбу.

Взволнованная, она подходит к окну.

– Люди думают, что если ты владеешь деньгами, то у тебя нет проблем. Если ты скажешь что-нибудь неприятное или оскорбительное, тебя тут же назовут богатенькой сучкой. – Флер пожимает плечами. – Мне это надоело, поэтому я решила быть со всеми милой и доброй.

– Поэтому ты и пошла работать в Дом милосердия? – тихо говорю я.

– В общем, да.

Она пристально смотрит на меня, очевидно ожидая осуждения с моей стороны. Но мне просто жаль ее.

– Мне безумно наскучили богатые принцы, которых отец постоянно подсовывал мне. Все, что мне было нужно, – это хороший человек, но я просто не знала, где его встретить. У меня было несколько вариантов работы, где не требовалось специального образования. Работа в Доме милосердия была моей третьей попыткой. Мне нравилось и нравится этим заниматься. А что касается хорошего мужчины, то его очень трудно найти, Холли. Ты должна это знать.

Оцепенев, я киваю. Я действительно это знаю. Знаю, что шанс встретить такого мужчину, какой встретился ей, выпадает лишь раз в жизни.

Флер накручивает прядь волос на палец, мечтательно глядя в пространство.

– И такого доброго и честного, – отрывисто произносит она и смотрит на меня. – А если к этому добавить то, что он великолепен в постели, то можно сказать, что он просто уникум.

Я опускаю глаза. Она говорит, и ее слова бьют меня наотмашь. Господи, хорош в постели? Не то чтобы он сильно возбуждал меня, но мне интересно слушать об этом. Я хочу знать, что теряю. Флер поворачивается ко мне спиной и смотрит в окно:

– Мы будем проводить больше времени вместе, когда он уйдет со своей работы.

– Уйдет со своей работы? – эхом отзываюсь я.

– Папа хочет предложить ему неплохую должность в своей компании.

– Но Джеймсу это не понравится! Он любит свою работу! – восклицаю я.

– Поживем – увидим.

От этой фразы у меня в голове все переворачивается. Как она собирается уговорить Джеймса бросить работу? Мне не хочется об этом думать.

Я встаю, собираясь уходить. Мне трудно сразу переварить столько информации. Я ставлю свой бокал на край стола. Услышав звон бокала, Флер поворачивается.

– Даже и не думай о том, чтобы рассказать ему об этом, Холли. – Он сейчас на мальчишнике, и ты не найдешь его. И не вздумай приходить завтра, иначе я попрошу охрану выгнать тебя. Тебе это не понравится, хоть ты и любишь оказываться в неловком положении.

Будучи не в силах вымолвить хоть слово, я мотаю головой.

– И не смей встречаться с ним после свадьбы. Я скажу ему, что ты патологическая лгунья. Он поверит мне, а не тебе.

Пауза. Флер с вызовом смотрит на меня, ожидая реакции. Поняв, что реакции не последует, она отворачивается.

– Впрочем, это все неважно. Джеймс – человек слова. – На ее губах играет надменная улыбка. – У настоящих мужчин есть одна особенность: если они берут на себя обязательство, то его выполняют.

– А зачем же ты хотела подружиться со мной?

Она пожимает плечами.

– Я хотела, чтобы мы сблизились. Ты… – Флер медленно опускает глаза, – …довольно обаятельная.

Спотыкаясь, я выхожу из комнаты. Слезы застилают мне глаза. С яростью я хватаюсь за ручку огромной дубовой двери, выскальзываю на улицу и бегу к Тристану, моему чудному Тристану. Нащупав в кармане ключи, я достаю их, вставляю и молюсь, чтобы мотор завелся. Тристан сейчас – мой спасительный островок в море отчаяния. «Он подобен хрупкому замку из песка», – добавляю я про себя, когда глушитель издает несколько громких хлопков. Мотор замирает. Ну же, Тристан! Охваченная злобой, я стучу по панели приборов. Увези меня отсюда! Я почти физически ощущаю на себе взгляд Флер. Снова пробую завестись, и на этот раз мотор тихонько, как бы извиняясь, начинает ворчать. Я включаю первую передачу, и мы с Тристаном лихо выруливаем на дорогу, ведущей к шоссе.

Между мной и Флер уже несколько километров, поэтому мне удается расслабиться. Неудивительно, что эта сука дружит со Святой Терезой. Парочка девушек, союз которых был заключен еще на небесах. Флер, без сомнения, актриса, она обманывала меня все то время, пока мы были с ней знакомы. С такими актерскими способностями она может легко дать фору моей маме.

Я должна рассказать все Джеймсу. Я должна как-то разыскать его и выложить ему все. Эта идея придает мне решимости, и я с силой жму на газ. За окном проносятся живые изгороди, которые постепенно уступают место городскому ландшафту. Тут в моем мозгу возникает мысль, которая заставляет меня сбавить скорость. Что, если Джеймс не захочет ничего знать? Надо смотреть правде в глаза: то, что я собираюсь ему рассказать, – это последнее, что он захочет услышать накануне свадьбы. Представьте: какая-то непонятная блондинка (разве что не сидящая на коне и не трубящая в рог) говорит, что хочет вас спасти. Не думай, Холли Колшеннон, что он поблагодарит тебя за дурные новости, которые ты хочешь ему сообщить, тут же позвонит туроператору и улетит с тобой на медовый месяц. Можешь распрощаться со своими фантазиями; он назвал тебя изворотливой, помнишь? И Флер, со всеми ее разговорами об обязательствах, права в одном: Джеймс относится к своим обещаниям очень серьезно. Он наверняка считает, что уже связан обязательствами, и переубедить его за оставшиеся пятнадцать часов практически невозможно.

Поразмыслив в этом направлении, я прихожу к заключению: нужно все рассказать Джеймсу. Даже если он после этого никогда не заговорит со мной, даже если сказанное мной покажется ему не столь важным, он должен все узнать. Хотя бы раз в жизни я должна поступить правильно. Мы с Тристаном направляемся в центр города.