Текст книги "Обман, или Охота на мачо"

Автор книги: Сара Мэйсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

– Безоговорочно.

– То есть вы не думаете, что кто-то из них взял лекарства сам или нарочно оставил шкаф открытым?

– Определенно нет.

– Я пошлю полицейских, чтобы они опросили тех, у кого были ключи, и, возможно, провели общий опрос всего отделения, а также и больницы в целом, чтобы узнать, не видел ли кто-либо нечто подозрительное.

Я перестаю писать и получаю возможность полюбоваться на красавца доктора. Тот растерянно проводит рукой по своим коротким черным волосам. Я ловлю себя на мысли, что хотела бы иметь такие волосы. Поражаюсь сама себе, поражаюсь тому, насколько далеко может зайти мое порнографическое воображение. «Но он такой хорошенький», – мечтательно думаю я. Действительно, красивый. Поток моих мыслей нарушает голос:

– Мисс Колшеннон! Эй!

Это выводит меня из сладострастных размышлений. Я поворачиваюсь к Джеймсу Сэбину:

– Да?

– Мы уходим.

– А, хорошо.

Поспешно беру свою сумку и стою, виновато краснея. Бедняжка, за последнее время у меня было слишком много потрясений.

– Я провожу вас, – говорит доктор Кирпатрик.

Мужчины направляются к двойной двери, а затем доктор немного отстает, чтобы поравняться со мной.

– Так, значит, вы работаете в полиции?

– Нет, вообще-то я репортер. Я прикреплена к детективу, для того чтобы вести шестинедельный «Дневник» для газеты.

– Первый раз о таком слышу.

– Да, это новинка. Сегодня мой первый день.

– На какую газету вы работаете?

– На «Бристоль газетт».

– Я ее читаю.

Дальше мы идем молча, и мой мозг судорожно подыскивает тему для разговора. Пауза затягивается. Наконец я говорю:

– Значит, вы доктор?

Отличный ход, Холли. Разговорное харакири.

– Говорят, что да, – он улыбается и прищуривается.

Наверное, он часто улыбается. Я ищу другую тему и с радостью выкапываю ее из глубин своего сознания:

– Вы помногу часов в день работаете?

– Да, работаю я много, а вот платят мне мало. Зато я часто встречаю приятных людей.

Он сверкнул на меня глазами, и сердце мое замерло. Находясь в некотором эмоциональном беспорядке, я едва не спотыкаюсь об инвалидную коляску и несколько пар костылей, оставленных кем-то у стены в коридоре.

Когда мы доходим до главного входа в больницу, доктор Кирпатрик сперва пожимает руку Джеймсу Сэбину, а затем мне.

– Рад был видеть вас, Холли. Снова. Я имею в виду, не по профессиональному поводу.

Мы с Джеймсом Сэбином идем к машине.

– Прошлая неделя была не из лучших, я правильно понял? – спрашивает он.

– Я в порядке, даже лучше, чем обычно. Просто мне немного не повезло.

Я глупо улыбаюсь, вспоминая доктора Кирпатрика.

– Потрясающе, – бормочет он.

Мы удаляемся от больницы, и я спрашиваю:

– Так что вы думаете?

– Я отправлю полицейских опросить персонал. Должно быть, кто-то из них причастен к делу. Хочу просмотреть ваши записи, прежде чем они попадут в газету. Я не хочу, чтобы дело было испорчено.

– Вы мне уже достаточно понятно все объяснили.

– Ну, вы же знаете репортеров. Человек говорит одно, а им слышится совершенно другое.

По пути в полицию мы останавливаемся у закусочной, чтобы выпить кофе. Джеймс Сэбин неохотно спрашивает, взять ли мне. Я соглашаюсь. Он заходит в кафе, а я сижу в машине и жду его. Работает рация. Она как будто разговаривает со мной. Я думаю о том пункте нашего договора, где мне запрещается вести с кем-либо разговоры касательно работы. Но ведь Зеленые Глазки могут на меня разозлиться, если мы что-нибудь упустим.

Рация продолжает говорить.

В качестве эксперимента я нажимаю кнопку и говорю:

– Привет.

– Это семнадцатый? – сквозь помехи спрашивает голос.

– Э… возможно.

– Вы репортер, да?

Каждая реплика сопровождается большой паузой.

– Да, это я!

– Где семнадцатый?

– Э… ушел за кофе.

– Передайте семнадцатому, что у нас код «пять» на двенадцатой Хэнберри-роуд.

– Да, скажу, э… десять четыре, – отвечаю я, подражая героям детективов.

Мой первый диалог по рации! Я так взволнована! Джеймс Сэбин возвращается к машине и вручает мне дымящуюся чашку с долгожданным кофе. Я беру чашку и говорю:

– Нас вызывали по рации!

– Вызывали не нас, а меня. И что вы ответили? Вам напомнить правило номер один? Не разговаривать. Ни с кем. И какого черта они вообще стали что-то говорить вам по рации? Это же секретные переговоры!

Я думаю о том, что стоит подождать, пока он не примет немного кофеина, прежде чем рассказывать дальше. Я пью кофе, демонстративно отвернувшись к окну. Чувствую, что он смотрит на меня.

– Ну? Так чего же они хотели? – нетерпеливо спрашивает он. Я подавляю детское желание попросить о волшебном слове.

– Они сказали о каком-то коде «одиннадцать» на пятой Хэнберри-роуд.

– Код «одиннадцать»? Вот черт! Выбрасывайте кофе! Выбрасывайте! Прямо в окно!

Наш первый вызов! О Боже! Мы в пути, сирена воет, ныряем в толпу машин и выныриваем из нее. Ух! Мы едем быстрее всех! Это фантастика! Люди уступают нам дорогу… В моем сознании всплывает мысль. Вы думаете, что это… Я возвращаюсь к прелестям нашей езды, но чувство дискомфорта нарастает, пока наконец у меня не возникает ужасная мысль. Ведь мне сказали не о коде «одиннадцать»! Вы думаете, номер важен? Сказать ему сейчас? Я говорю слабым-преслабым голосом, тайно надеясь, что он не услышит меня:

– Э… детектив Сэбин. Речь шла не о коде «одиннадцать», а о коде «пять».

– Что?!

Я в «Макдоналдсе», стою в очереди, чтобы заказать кофе. Он был очень зол на меня. Чуть было не познакомила его с фруктово-овощной системой брани. Оказывается, у него есть целый набор правил по ведению слежки, которые он незамедлительно привел в исполнение.

Глава 6

Одним из условий договора между шефом полиции и моей газетой является то, что я должна держать Робин в курсе того, о чем пишу в своем «Дневнике». Помня об этом, отправляюсь к ней в офис во время ленча. Знакомым путем мы с ней идем в столовую, чтобы съесть по сэндвичу.

– Мне, пожалуйста, тунец на булочке, без майонеза, с листьями салата, – энергично говорит она даме за стойкой, глядя на нее стальным взглядом. – Что ты будешь, Холли? – спрашивает Робин.

– Простой сэндвич с тунцом, спасибо.

Мы садимся за один из пластмассовых столов и ждем свои сэндвичи. Робин спрашивает:

– Ну, как прошел первый день?

– Отлично.

Я рассказываю ей о происшествии с рацией, и она смеется:

– Дальше будет легче. Он привяжется к тебе.

Да, точно. Потом не отвяжешься.

Я говорю о некоторых идеях, касающихся своего «Дневника».

– Звучит великолепно, Холли! Только помни о нашем соглашении. Следи за тем, что пишешь, иначе мы обе вылетим отсюда, прежде чем…

Она останавливается на полуслове и пристально смотрит на меня, понимая, что сказала лишнее. В этот момент нам приносят сэндвичи, и я делаю вид, что не обратила внимания на ее слова.

Дама из столовой со стуком ставит перед нами тарелки с одинаковыми кусками хлеба «Гордость хозяйки» и тунцом, политым майонезом. Она уходит, не сказав ни слова.

– Эх, вернуться бы в Лондон, – бормочет Робин, глядя на свой с маленьким листиком салата политый майонезом сэндвич толщиной в дюйм.

И вновь я недоумеваю, зачем она уехала из Лондона, если ей так не терпится туда вернуться.

Я возвращаюсь к своему рабочему столу спустя полчаса. Келлум машет мне, когда я прохожу мимо. Растерянно отвечаю ему тем же. Положив ноги на стол, он разговаривает по телефону и одновременно ест банан.

Я сажусь, чтобы написать вступительную часть «Дневника». Стараюсь тщательно обдумать стиль. Должен он быть серьезным или нет? Может быть, стоит добавить немного юмора? О чем людям будет интересно читать? В раздумьях я грызу карандаш и делаю пару вращений на стуле, чтобы заставить серое вещество работать.

Публике интересно читать о реальных людях. Пусть «Дневник» будет абсолютно честной хроникой шести недель, проведенных с Джеймсом Сэбином, и пусть в нем будет присутствовать сарказм. Зная, что ему не очень-то нравится вся эта затея, я изменю его имя. Он будет просто Джеком. (Джек – кличка одного из котов моей мамы. У него самый плохой характер.)

А знаете что? Я расскажу читателям все как есть. Покажу все недостатки, которых, по моему мнению, много, и так далее. Проблема в том, что неплохо бы выведать что-нибудь личное относительно Джеймса Сэбина, чтобы читатель мог получше его представить.

Я задумчиво смотрю в одну точку. Напротив меня сидит Джеймс Сэбин. Он плечом прижимает телефонную трубку к уху и одновременно пытается достать сэндвич из целлофановой упаковки. Делает паузу, а затем начинает горячо спорить, жестикулируя одной рукой. В конце концов, разгневанный на производителя сэндвичей за неподдающуюся упаковку, он подходит к своему шкафу, достает оттуда ножичек и со злостью закалывает сэндвич насмерть. Я улыбаюсь про себя и перевожу взгляд на экран компьютера. Этому парню определенно нужен отпуск.

Почти два часа я работаю над вступлением к «Дневнику», в то время как детектив Сэбин мучается с бумажной работой и телефонными разговорами. Наконец он встает. Испугавшись, что он уедет без меня, я спрашиваю:

– Вы куда?

Джеймс пристально смотрит на меня. Вспомнив судьбу сэндвича, я вздрагиваю.

– Иду в туалет. Желаете пойти со мной? Может быть, возьмете пару блокнотов?

– Нет-нет. Я подумала, что вы собираетесь куда-то ехать, – смущенно бормочу я.

Кровь приливает к лицу.

– К сожалению, мисс Колшеннон, несмотря на то что мне это не нравится, наш уважаемый шеф запретил мне отправляться без вас куда-либо, кроме разве что туалета. Так что поверьте мне, когда придет время куда-то ехать, вы будете первой, кто узнает об этом.

– Рада слышать, – сухо отвечаю я, глядя на экран своего компьютера.

– Почему у него ко мне такая неприязнь? спрашиваю я у Келлума, когда он, несколько минут спустя, подходит ко мне спросить, не желаю ли я выпить чаю.

– Не принимай близко к сердцу.

– Но он на это и рассчитывает.

– Ничего подобного. Я тебе уже говорил, он терпеть не может репортеров.

– Почему?

– Прошлое всегда возвращается к нам, чтобы нас мучить, – загадочно произносит он. – Положить сахар?

Вот отрывок из вступления к «Дневнику»:

«День за днем. Происшествие за происшествием. Вы всегда будете в центре событий с нашим корреспондентом Холли Колшеннон. Настоящий «Дневник» Дика Трейси. Мы начинаем с понедельника…»

Я задумчиво гляжу на текст и, подумав немного, закрываю приложение, прикрепляю файл с текстом к письму и по электронной почте отправляю Джо.

Я договорилась встретиться с Лиззи и Беном после работы в «Сквэйр-баре». Поэтому, сухо попрощавшись с Джеймсом Сэбином, завожу Тристана, и мы едем вверх по Парк-стрит. После недолгих поисков находим довольно узкое место для парковки.

«Сквэйр-бар» – шикарное местечко, расположенное в подвале дома на одной из старинных площадей Бристоля. Мне нравятся старинные площади; они напоминают о прошедших временах, когда вельможи разъезжали в своих экипажах.

На этой площади снимали фильм «Дом Элиота». Да, на этой самой площади. Я знаю это, потому что случайно проходила здесь в один из съемочных дней. Камеры вращались, дети, одетые в костюмы времен Эдварда, играли с обручами, у одного из домов стояла карета. Раньше я никогда такого не видела. Я прогуливалась прямо по площади, и вдруг разгневанный режиссер выкрикнул: «Стоп!» Это сразу же вернуло меня к реальности.

Я спускаюсь по ступенькам в бар и заглядываю внутрь. Слава богу, Лиззи уже сидит там, заняв сразу два барных стула, которые были с трудом отвоеваны у толпы посетителей.

Я прорываюсь к ней, чмокаю в щеку, бросаю сумку в ноги и неуклюже усаживаюсь на стул. Угадав мое желание, она молча передает выпивку, и я делаю пару больших глотков.

– Ну, как твой криминальный бизнес? – спрашивает она.

– Не фонтан.

В срочном порядке она подзывает бармена и заказывает еще два бокала. Затем поворачивается ко мне:

– Что, так плохо?

– Не думаю, что может быть хуже.

– Что случилось?

Я начинаю возбужденно разглагольствовать о сарказме Джеймса Сэбина, о происшествии с рацией, а затем рассказываю, как нас вызвали в больницу по поводу кражи лекарств.

– Ни за что не угадаешь, кого я там встретила, – Лиззи усмехается, представляя себе картину моего рабочего дня. – Доктора, с которым мы имели дело на прошлой неделе. Ха-ха!

Я поднимаю брови, и улыбка сползает с ее лица.

– Ты шутишь?

– К сожалению, нет. Именно его мы допрашивали по поводу кражи. Мне было так стыдно, – говорю я, делая глоток водки с лимонадом.

– Я забыла, как его звали?

– Доктор Кирпатрик.

– О, Господи! Ну и дела! Я подумала, что ты там встретила Терезу – нашу Священную Корову.

Голос сзади прерывает наш разговор:

– Привет, Холли, привет Лиззи. Боже мой! Потрясающий сюрприз – встретить вас в баре!

Это Священная Корова Тереза. Вот ревень!

Мы здороваемся с ней очень тихо, потому что она застала нас немного врасплох и, возможно, услышала слова про Священную Корову.

– Каким ветром вас сюда занесло? – спрашивает она.

Лиззи кисло отвечает:

– Вообще-то, у нас небольшой праздник. Холли недавно получила новую работу.

– Как здорово, – говорит Тереза, едва шевеля губами, стоит ли говорить, что даже без намека на улыбку.

– Да, это точно.

– И чем она теперь занимается?

– Осваивает новую почву, расширяет горизонты, намечает новые проекты, и все в таком духе.

– Лиззи, не преувеличивай, – цежу я сквозь зубы. Лиззи уж слишком раззадорилась, черт возьми.

– Да. С понедельника в газете появится ее новая хроника. Тебе стоит взглянуть, – продолжает она.

Я резко ударяю Лиззи по ноге, потому что, честно говоря, она сказала слишком много из того, что не стоило говорить Терезе. Потому что, как нам подсказывает опыт прошлого, чем меньше Тереза знает, тем лучше. Лиззи вздрагивает, но, к счастью, Тереза ничего не замечает и поворачивается ко мне.

– Это так смело с твоей стороны, Холли, – заняться чем-то новым. Искренне надеюсь, что у тебя все получится.

Ага. Точно.

– Тереза, а что ты здесь делаешь? – многозначительно осведомляюсь я.

– Я здесь вместе с членами Библейского общества. У нас тоже праздник, поэтому перед собранием мы зашли выпить немного белого вина. К нам только что присоединилось двое новичков. Это так прекрасно, когда человек осознает бренность своего пути, начинает видеть суетность обыденной жизни – жизни, в которой много мужчин, алкоголя и мыльных опер, жалкой жизни.

В этот момент в бар заходит Бен и, оглядев его, пробирается к нам сквозь толпу. На моем лице появляется благодарная улыбка. Он пришел как раз вовремя. Бен, как всегда, выглядит абсолютно великолепно. Он лениво улыбается, приглаживая свои мягкие волосы, целует меня и Лиззи в щеку, а затем поворачивается к Терезе:

– Извините, нас не представили друг другу. Я Бен.

От слащавой мины Терезы начинает тошнить. Она разве что не падает к его ногам, подобно ласковому щенку, впущенному в дом к новому хозяину. Ее каменное лицо расплывается в улыбке. Просто удивительно, насколько красивой она могла бы быть, если б улыбалась чаще. Бен всегда производит на людей хорошее впечатление.

– Тереза. Тереза Фотерсби. Я школьная подруга Холли и Лиззи, – говорит она, быстро протягивая руку.

Лиззи делает очередной глоток спиртного и женственно, с придыханием шепчет:

– Чертовски хороша, правда?

– Хотите выпить, Тереза? Я собираюсь взять себе что-нибудь.

– Спасибо, Бен. Это было бы прекрасно.

Бен понимает, что нам с Лиззи тоже не помешает выпить, и отходит на несколько шагов, чтобы сделать заказ. Тереза следует за ним. Мы с Лиззи обмениваемся многозначительными взглядами. Я бесстыдно наблюдаю за каждым их движением.

Он что-то рассказывает ей, она смеется и держит его за руку. Я делаю пренеприятную гримасу. А как же старая добрая христианская мораль, а, Тереза? Никакого секса до свадьбы и все такое? Я говорю об этом Лиззи.

– Она просто хочет показать нам, что все может, если только захочет, – говорит Лиззи. – Демонстрирует свою способность завладеть мужчиной в любой момент. О, Господи, она еще и белые носочки надела!

– Бен не слишком-то старается избавиться от нее, правда? Он не отмахивается от ее руки, как от назойливой осы, да?

Все это меня порядком раздражает, потому что Тереза не просто воображает, что может заполучить любого выбранного ею мужчину, но также думает, что может заполучить мужчину, принадлежащего мне.

– Не смотри на них. Она знает, что ты на них пялишься, и это еще больше распаляет ее. Говори со мной. Так что, доктор Кирпатрик узнал тебя?

– Почти сразу, – хмуро отвечаю я, переводя взгляд на Лиззи. – Какой он все-таки милый. Если бы не вон тот Казанова, мне бы очень захотелось снова попасть к нему на прием.

Бен возвращается к нам с выпивкой в руках.

– Как вы? Все нормально? Эта Тереза приятная девушка, да?

Секунду я смотрю на него, затем ловлю взгляд Лиззи и улыбаюсь. Мужчины так непроницательны, не правда ли?

– Она ушла?

– Пришли люди, которых она ждала. У них там что-то вроде общества. Как прошел первый день?

Поколебавшись мгновение, я отвечаю «хорошо» и улыбаюсь ему. Я могла бы рассказать ему про Джеймса Сэбина, но пока что с меня хватит разговоров о полиции. Кроме того, мужчины необычайно беспомощны в разговорах такого рода. Они все сводят к ерунде типа «Хочешь, я набью ему морду?».

Тут Бен встречает своих коллег по работе и отходит к ним – поболтать. Мы с Лиззи снова остаемся одни.

– С тобой все в порядке? – спрашиваю я. – Ты выглядишь немного унылой.

Весь вечер она слегка подавлена. А когда улыбается, ее глаза остаются серьезными. Не глядя на меня, она поднимает и снова опускает голову, затем делает глоток спиртного.

– Да все хорошо.

– Ты уверена?

– Ну, просто… – она слегка пожимает плечами.

– Что?

– Я не знаю. Алистер все время занят и, хотя я понимаю, что он работает, я расстроена, что его не было рядом в прошлые выходные, после истории с больницей.

Я похлопываю ее по руке:

– Мне очень жаль. Уверена, что он был бы рядом с тобой, если бы только мог.

– А у одной девушки с моей работы сегодня свадьба. Она выглядела такой счастливой. И я подумала, как далеки мы с Алистером друг от друга в последнее время. Прости, не хотела поднимать эту тему.

– Все нормально, – я обеспокоенно смотрю на нее, не зная, что сказать.

– Я боюсь, что больше не нужна ему, а он просто не может это сказать и прячется за работой. Вначале все было так прекрасно. Не знаю, как все вернуть.

Мне тоже не верится, что он так занят работой.

– Если все дело в том, что он просто не может положить всему конец, я бы хотела, чтобы он сам это сделал.

– Бедняжка. Все-таки мне кажется, что ты не должна сидеть и ждать, пока это произойдет. Почему бы тебе самой не проявить инициативу?

Я снова похлопываю ее по руке, а она с видом отчаявшегося человека смотрит в бокал:

– Да, возможно, ты права. Я подумаю об этом. Вы с Беном сегодня собираетесь в пиццерию?

– Да. Пойдем с нами.

– Мило с твоей стороны, но я буду грустным попутчиком. К тому же вам с Беном нужно побыть вдвоем. Лучше приму ванну и пораньше лягу спать.

– Ладно, – говорю я, хотя оставлять ее одну мне не хочется. На мгновение у меня возникает желание попросить Бена отменить наш поход в ресторан. Я смотрю на него. Почувствовав мой взгляд, он поднимает глаза и показывает на часы. Кивнув, я встаю.

– Ты уверена, что с тобой все в порядке? – с сомнением спрашиваю я у Лиззи.

– Со мной все нормально. Иди. Вас с Беном ждет прекрасный вечер.

Мы втроем выходим в тихую прохладу вечерней улицы и прощаемся с Лиззи. Я крепко обнимаю ее и обещаю позвонить завтра. Она идет через площадь к своей машине, а мы с Беном, взявшись за руки, отправляемся в ресторан.

Глава 7

Просыпаюсь в пятницу утром с чувством похмелья. Увидев скомканное мокрое полотенце в ванной, понимаю, что Бен уже ушел на работу.

Вопреки своей привычке, сразу же начинаю приводить себя в порядок. Своего рода защита против колкостей Джеймса Сэбина.

Я отправляюсь в полицейский участок, купив по пути фруктовый пудинг вместо завтрака. Благодаря острому языку детектива Сэбина мое самолюбие изрядно уязвлено. Пудинг на завтрак определенно должен поднять мне настроение.

Я паркуюсь у полицейского участка в привычном уже месте, успешно выползаю из Тристана и вдыхаю свежий утренний воздух. В окнах здания отражается солнце, а у воздуха сладкий привкус.

– Доброе утро, – бодро приветствую гадкого, грубого, глаза намозолившего сержанта Дэйва. Он окидывает меня взглядом, чинно кивает и пропускает через охраняемую дверь.

Заглянув по пути в отдел по связям с общественностью, обмениваюсь с Робин дежурными любезностями и иду в свой офис. Он наполовину пуст, так как многие офицеры приходят на работу позже. Келлум уже тут как тут, приветствует меня словами:

– Доброе утро! Как дела? Что-то ты грустная. От озорной красотки, которая появилась здесь два дня назад, не осталось и следа. Это все из-за грубияна детектива Сэбина, не так ли?

Я улыбаюсь и, наклоняясь к его столу, шепчу:

– Нет, все намного, намного хуже. Мне приснилось, что меня привязали к диким лошадям и пустили по ухабам. В это время какой-то ямайский житель напевал хиты группы «Абба», а детектив Сэбин издевался надо мной, говоря разные гадости.

Он широко улыбается и бормочет:

– Очень живая картинка. А ты случайно была не в бикини? Я имею в виду во сне.

Я выпрямляюсь:

– Нет, определенно нет. Насколько помню, я была одета, как монахиня.

– Да. Нет в мире совершенства.

Я улыбаюсь про себя, продвигаясь между столами к своему рабочему месту. Келлум напоминает мне шумного Лабрадора, и он, несомненно, умеет поднимать настроение. Джеймс Сэбин сидит на своем месте напротив меня. Он говорит по телефону и кивком предлагает мне присесть. Осознание того, что мне придется весь день иметь с ним дело, убивает всю радость от беседы с Келлумом с той же скоростью, с какой она появилась. Я смирно сижу на своем стуле. Я должна казаться безучастной и в то же время быть готовой к действию. Должна держаться уверенно.

* * *

Мысленно я возвращаюсь к работе. Искренне надеюсь, что мне сегодня будет о чем написать, будет, во что вцепиться зубами, так как все события, которые произойдут сегодня, будут описаны в «Дневнике» Дика Трейси и опубликованы сегодня вечером. Хорошо бы произошла какая-нибудь драматическая облава или, по крайней мере, погоня. Впрочем, я могла бы начать с кражи в больнице, случившейся в первый день. Наблюдаю за своим героем, воображаемым Джеком. Он кладет телефонную трубку и начинает копаться в бумагах. Мне становится интересно, чем он планирует заняться сегодня. Арест преступника был бы неплохим началом для «Дневника».

– Вы арестуете кого-нибудь сегодня, детектив Сэбин? Хоть кого-нибудь? – вежливо интересуюсь я.

Он останавливает на мне взгляд.

– Ну, я не знаю. Должен свериться со своим расписанием. Если хотите, могу арестовать вас, – он встает. – Поехали. В районе Клифтона произошла кража со взломом.

– Прекрасно! – восклицаю я, вскакивая с места.

– Мисс Колшеннон. Не хотелось бы этого говорить, но кража со взломом – дело опасное. Очень опасное.

Я стараюсь сохранить на лице выражение понимания и участия.

– Да, конечно, я знаю, – лепечу я, хватая сумку и вылетая следом за ним из офиса, стараясь подавить желание подпрыгнуть от радости, подобно газели.

Ура! Ограбление. Никогда еще так не радовалась росту преступности в Бристоле. Это, конечно, не высокоскоростная погоня на машинах, но тоже ничего. Мы выходим на автостоянку, мысли в моей голове несутся с сумасшедшей скоростью. Будем надеяться, что появится серия подобных грабежей. Если так и будет, я смогу как-то назвать их. Как-нибудь броско. Надеюсь, он разрешит мне опубликовать побольше интересных подробностей.

Мне в голову приходит одна мысль, и я догоняю детектива Сэбина.

– Э… детектив Сэбин, – кричу я.

– Что? – отвечает он через плечо.

– Вы говорите что-нибудь, когда производите арест?

Внезапно он останавливается. Даже слишком внезапно. Я сталкиваюсь с ним, подобно персонажу из мультфильма.

– У-ф-ф-ф. Простите. Вы слишком резко остановились.

Он оборачивается и пристально смотрит на меня:

– Что значит, говорю ли я что-нибудь? Разумеется, я зачитываю преступнику его права.

– Нет, я имею в виду, говорите ли вы что-нибудь от себя? Хоть что-нибудь? – с интересом спрашиваю я.

– Что именно? Даю ли я советы?

– Ну да, или что-нибудь в этом роде.

– Что конкретно вы имеете в виду?

– Я просто подумала, что было бы очень мило с вашей стороны что-то, э-э… говорить. Ну, не конкретно с вашей стороны, а со стороны героя моего «Дневника».

– Что говорить? – произносит он тихо, но с небольшой долей угрозы. Судя по всему, он не очень проникся моими словами.

– Ну, знаете, что-нибудь типа коронного высказывания, фразы – визитной карточки. Как у Грязного Гарри [2]2
  Грязный Гарри – главный герой серии полицейских кинобоевиков.


[Закрыть].

Он смотрит на меня тяжелым взглядом, но я держусь храбро и продолжаю, хотя голос мой становится тише:

– «Вперед, панк, неплохо для начала».

– Вы просто невыносимы, – говорит он и идет дальше.

– Точно! Что-то вроде этого. Но я имела в виду нечто чуть более пугающее, – выкрикиваю я, семеня за ним.

Слегка запыхавшись, я появляюсь на стоянке на две минуты позже него. Он стоит в дальнем углу, разговаривает с офицером в униформе и хмурится. Как только я подошла, он поворачивается ко мне:

– У вас есть машина?

– Да, а что?

– Все полицейские машины на выезде, брошены этим утром на одно происшествие в городе. Мы можем воспользоваться вашем автомобиле?

– Хм-м… – я начинаю колебаться. Не то чтобы я возражала против поездки на моей машине, просто Тристан не славится своей надежностью, и я уже давным-давно не проверяла его.

– Эта поездка также и в ваших интересах. Либо мы берем вашу машину, либо ждем появления служебной, а когда она появится, я не знаю.

Звучит убедительно. Я должна попасть на место ограбления. С Тристаном все будет хорошо, он обычно ломается только на автострадах.

– Нет проблем! – весело отвечаю я и направляюсь к Тристану.

Изо всех сил стараюсь залезть в него элегантно. Это непросто. Задницу поместить легко, чего не скажешь о конечностях. Моя правая нога каким-то образом переплетается с левой, затем обе ноги застревают где-то внизу, и в результате я не могу сдвинуться с места.

– Одну секунду! – кричу я, с трудом затаскивая в машину свою несчастную ногу.

– Что вы сказали? – Он обходит машину и подходит ко мне.

– Я говорю, подождите секунду.

Мне очень хочется, чтобы он остался с другой стороны машины. Зрители мне не нужны.

– Что вы делаете? – с удивлением спрашивает он, глядя на меня.

– Пытаюсь забраться в машину, – заносчиво отвечаю я, все еще борясь с Тристаном.

– Правда? – с оттенком недоверия говорит он.

Я стискиваю зубы и выдавливаю из себя:

– Детектив Сэбин. Если бы вы… – Говоря это, я прикладываю нечеловеческие усилия, чтобы освободить свою несчастную конечность, и вдруг – бац! – мое колено ударяет мне прямо между глаз.

– Господи! – восклицает он, присаживаясь на корточки рядом со мной. – Вы в порядке?

Его рот кривится в легкой улыбке.

Тру ушибленное место, удивляясь, как я умудрилась ударить саму себя по лбу.

– Да, все нормально, – со злостью бормочу я.

– Вы, э… ударили себя по лицу. Своим собственным коленом. – Он делает ударение на слове «коленом» и продолжает кривить рот.

– Я в курсе. Не так-то просто залезть в эту машину, детектив. Почему бы вам самому не попробовать?

Он обходит машину и с легкостью олимпийского гимнаста запрыгивает внутрь.

– Новичкам везет, – огрызаюсь я. Спокойнее, Холли, спокойнее. Без нервов.

Молча пристегиваем ремни. Мне хочется снова потереть ушибленное место, но я передумываю, чтобы не привлекать внимания.

– Теперь понятно, почему вы частый гость в больнице, – весело отмечает он.

Я не удостаиваю его ответом.

– Как ваша голова? – спрашивает он, не слишком стараясь скрыть свой смех.

– Нормально, спасибо, – раздраженно отвечаю я. Надеюсь, удар был не настолько сильный, чтобы оставить синяк, который долго бы напоминал нам с Джеймсом Сэбином об этом инциденте. Я твердо и решительно хватаюсь за руль, думая о том, чтобы Тристан не подвел меня, включаю первую передачу, и мы со свистом отъезжаем. Впервые с того момента, как мы сели в машину, я оглядываю салон, чтобы оценить, в каком он состоянии.

– Черт возьми! – говорю я, глядя на ботинки детектива, практически скрытые в груде мусора. Банки из-под диетической колы, пустые пакеты от чипсов и фантики от конфет – кажется, они валяются всюду.

– Простите, я не успела выбросить все это, – я нагибаюсь в попытке разгрести мусор.

– Ничего страшного. Осторожно!

Я резко перевожу взгляд и вижу, что мы чуть не врезались в бордюр. Выруливаю.

– Все нормально. Честно, – напряженно, с раздражением говорит он. – Вы, главное, держите руль.

В следующую минуту я внимательно слежу за дорогой. И стараюсь глубоко дышать. Всегда знала, что многие часы, проведенные на диване за просмотром программы «Богиня», не пропадут зря. Вдох… выдох, вдох… выдох, вдох… выдох. Видите? Все просто. Наконец, я вполне прихожу в себя, чтобы спросить:

– Куда мы едем?

Он указывает мне направление, и мы мчимся к Клифтонскому мосту.

Пока я веду машину по трассе с односторонним движением, Джеймс Сэбин осматривает машину:

– И часто ломается этот драндулет?

Я начинаю заводиться. Мы похожи на двух враждующих рыцарей, и он только что проделал большую брешь в моих латах. С радостью принимаю его вызов:

– Тристан не драндулет!

– Тристан? – с оттенком насмешки повторяет он и приподнимает бровь.

Черт. Я никогда не говорю чужакам, что у моей машины есть имя – это совсем не модно.

– Его так называли, когда я покупала его, – взрываюсь я.

– Вы эту машину купили?

– Вообще-то, это очень ценный раритетный вещь!

Ну ладно, это не совсем правда. Вещь не слишком ценная.

– Ценные авто обычно не ломаются, мисс Колшеннон, – говорит он, доставая из бардачка карточку члена Королевского автомобильного клуба, которую я всегда держу под рукой. Он машет передо мной этой карточкой как доказательством своей правоты. Черт бы побрал его детективные навыки.

Я быстро меняю тему разговора:

– А почему вас вызвали на это дело? Вряд ли детективы занимаются простыми ограблениями.

– Офицеру в униформе не справиться в одиночку. Поэтому он вызвал меня.

Он вынимает из кармана пиджака блокнот и начинает изучать свои записи. После нескольких минут молчания я, желая выудить у него хоть что-то из личной жизни, спрашиваю:

– Как ваша будущая жена относится к вашей работе?

– Это никого не касается, – говорит он, даже не взглянув на меня.

– А ваша семья? Домашние беспокоятся за вас?

– Не важно. Здесь нужно повернуть.

Он делает знак рукой, и мы подъезжаем к нужному дому. Я тяну за ручник.

– Вы и дальше планируете служить в полиции?

Он поворачивает голову ко мне.

– Ну… – поколебавшись, произносит он. Я ныряю в сумку за блокнотом. – Шеф на днях сообщил мне кое-что интересное.