Текст книги "Обман, или Охота на мачо"
Автор книги: Сара Мэйсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)
Глава 18
– Вот это да! – выдыхаю я. – Даже не верится, что мы напали на след.
– Не радуйся раньше времени, Холли. Может быть, это простое совпадение. Речь идет о крупной компании, и вполне возможно, что они специализируются на больших домах или на антиквариате или на том и другом. Нужно будет съездить туда. Я позвоню нашему мистеру Мэйкину.
Спустя десять минут он кладет трубку и говорит:
– Мистер Мэйкин сегодня утром уехал на конференцию на несколько дней, поэтому я назначил встречу на утро в четверг.
– Но ты даже не сказал, что это полиция.
Джеймс закатывает глаза:
– Если он организатор преступлений, то не очень хорошая идея – предупредить его о том, что мы сели ему на хвост.
– А, да. Возможно, ты прав.
Джеймс уезжает разбираться со старыми делами и не возвращается до полудня, так что, напечатав новый фрагмент «Дневника», я оставляю на его столе записку со словами «Увидимся завтра» и еду в газету сдавать материал. Глядя через море голов и компьютеров, замечаю Джо и радостно машу ему рукой, стараясь добиться его расположения после моей катастрофы на телевидении. Кажется, он и так уже забыл об этом, потому что идет ко мне с довольной улыбкой. Просто ужас, как быстро у мужчин меняется настроение.
– Холли! Пришла сдавать материал?
Я киваю, и он говорит:
– Великолепно! Продолжай работать в том же духе!
Я хмурюсь: а как же «жуткий позор» и «абсолютная неразбериха»? Впрочем, у меня нет времени на все это, потому что сегодня вечером я иду кое-куда. На выходных позвонила Флер и предложила встретиться с ней и выпить что-нибудь вместе. Естественно, я с готовностью согласилась. Мне действительно очень хотелось бы узнать ее получше, но я понятия не имею, зачем ей нужно со мной общаться. Может быть, все дело в том, что в Доме милосердия, где она работает, ей недостает женской компании? Мы встречаемся в шесть на Уайтледис-роуд, так что я уже должна ехать. А затем ко мне приезжает Лиззи, как это обычно бывает по понедельникам.
Я поспешно загружаю файл со своими материалами в главный компьютер, предупреждаю об этом нужных парней и бегу к выходу. Несколько минут спустя я выхожу на свет Божий. Тристан прекрасно себя вел, пока мы не доехали до Парк-стрит, а потом стал фыркать и сбрасывать скорость. «О, пожалуйста, Тристан. Только не здесь и не сейчас. Я же опоздаю», – кричу я. Раздраженно стучу руками по рулю и в отчаянии обещаю свозить его в автосервис. Издав громкий хлопок, Тристан возвращается к жизни. Целыми и невредимыми мы доезжаем до Уайтледис-Роуд, опоздав на несколько минут, и я отчаянно ищу, где можно припарковаться. В этой части города в любое время дня трудно найти место для парковки. Наконец я останавливаюсь рядом с «порше», извинившись перед Тристаном за то, что оставляю его рядом с такой изящной машиной, и, надеясь, что они все же поладят, иду к бару. Опаздываю всего на две минуты.
Флер уже сидит за стойкой и болтает с барменом. Привожу себя в порядок, приглаживая волосы рукой, и расправляю плечи. Одного взгляда на нее достаточно, чтобы понять, что выглядит она сногсшибательно – так, словно только что вышла из салона красоты. Флер сидит, сложив нога на ногу. На ней короткое платьице и пиджак. Мотает головой и смеется в ответ на слова бармена. Ее гладкие черные волосы блестят в искусственном свете. Я залезаю на барный стул рядом с ней.
– Флер! Привет! Прости, что опоздала.
Она поворачивается ко мне:
– Холли! Ты не опоздала. К тому же меня тут развлекали! – Она улыбается бармену.
– Что будете заказывать? – спрашивает тот меня.
– Водку и имбирный эль, пожалуйста, – говорю я, погружаясь в неизведанное пространство любителей водки.
– Как прошел день? – спрашивает она.
– Хорошо.
Интересно, что ей можно рассказывать, а что нельзя? То есть я знаю, что они с Джеймсом собираются пожениться, но он, скорее всего, не посвящает ее в подробности уголовных дел.
– Как продвигается дело Лиса?
– Кажется, мы вышли на след.
Точно ли можно ей рассказать?
– Правда?
– Да. А как у тебя дела?
– О, прекрасно.
Обычная словесная мишура. Мой первоначальный энтузиазм пропадает, и я задаюсь вопросом, насколько удачным будет это знакомство. Должно быть, у нас не так много общего. Кроме Джеймса Сэбина, конечно. Хватаясь за эту тему, я говорю:
– Джеймс уехал сегодня днем, я не видела его со времени ленча.
Великолепно, Холли. Просто великолепно. Возникает небольшая пауза, когда бармен приносит мне выпивку, а Флер настаивает, чтобы мой заказ включили в ее счет.
– Ну, как обстоят дела со свадьбой?
Несмотря на небольшой опыт в свадебных делах, я тем не менее знаю, что это излюбленная тема всех невест.
Она рассказывает мне о подружках невесты и о церкви, а затем говорит:
– Прости, тебе, наверное, скучно это слушать.
– Нет, вовсе нет.
– Я с нетерпением жду медового месяца, ведь это возможность побыть с ним вдвоем какое-то время. Джеймс много работает, поэтому свадебными вопросами занимаюсь я.
Я понимающе киваю и мысленно задаюсь вопросом, сколько времени Джеймс потратил на Робин.
– Да, я хотела тебя спросить. В списке гостей есть мистер и миссис Колшеннон. Это случайно не твои родственники? Они друзья моего отца.
Я подозрительно хмурюсь. Как я уже говорила, Колшеннон – не слишком распространенная фамилия.
– А ты знаешь их имена?
– Э, не могу вспомнить. Кажется, имя одного из них похоже на название растения…
– Соррел [5]5
Sorrel (англ.) – щавель.
[Закрыть].
– Да! Точно!
– Это моя мама, – уныло говорю я.
Конечно, мои родители не смогут отказать себе в удовольствии пойти на эту свадьбу. Им обязательно нужно туда заявиться. Флер смотрит на меня широко раскрытыми глазами:
– Твои родители будут на моей свадьбе! Поразительно, правда? А как зовут твоего отца?
– Патрик.
– Мой отец какое-то время оказывал финансовую поддержку театру, там он и познакомился с твоей мамой. Вообще, по-моему, я даже видела их однажды на вечере. Я помню ее… – взволнованно говорит она и начинает услаждать мой слух историями о том, насколько замечательные и обаятельные люди мои родители. Я, конечно, не против того, чтобы погреться в лучах их славы, но это уже слишком. Пока Флер говорит, я не перестаю удивляться, как это им удалось добиться приглашения на свадьбу Джеймса. Невероятно, правда? Подумать только, Джеймс Сэбин встретится с моими родителями. Интересно, что он подумает о них? Из задумчивого состояния меня выводит странная, как будто звенящая тишина. Похоже, я должна рассмеяться. Я доброжелательно смеюсь. Флер улыбается в ответ:
– Правда, это было очень забавно! Слушай, ты обязательно должна прийти!
– Куда? – озадаченно спрашиваю я.
– Что значит «куда»? На свадьбу, конечно!
Потрясенная, я смотрю на нее. В этом есть что-то странное – смотреть на то, как Джеймс женится. Я понимаю, что нужно что-то ответить на это великодушное, хоть и слегка неуместное предложение.
– О, прекрасно! Но не слишком ли поздно приглашать еще кого-то?
– Чепуха, чем больше народу, тем лучше! Я уверена, что Джеймс тоже захочет видеть тебя на свадьбе!
Уверена, что нет.
– Черт возьми, ну что ж, спасибо! – Больше мне нечего сказать.
– И на девичник тоже приходи, хорошо?
Честно говоря, хуже не придумаешь. Девичник – это самое жуткое изобретение человечества. Еще ничего, если на него приглашены твои подружки, и вы вместе напиваетесь и веселитесь. Но шумная комната, заполненная пьяными незнакомками… Я невольно поеживаюсь. Проблема в том, что я не могу придумать хорошей отговорки, а глаза Флер с надеждой смотрят на меня.
– Великолепно!
– Девичник будет в следующий понедельник.
– Так скоро?
– Да, а свадьба состоится в субботу, через две недели.
Господи, неужели? Кажется, я только вчера пришла в полицейский участок и начала работать с Джеймсом! Две недели… Это означает, что мне осталось меньше трех недель вести «Дневник»!
Смотрю на свой стакан. Я в самом деле искренне удивлена: недели летят так незаметно.
– На девичнике будет Тереза.
– Тереза? Тереза Фотерсби?
– Да! Она говорила, что знает тебя!
– Да, можно так сказать, – мрачно говорю я.
– Мы с ней вместе работаем. Рассылка приглашений оказалась очень трудным делом. Кого-нибудь забудешь пригласить, и человек обидится, так что папа посоветовал мне приглашать как можно больше людей. «Так будет проще!», – сказал он.
Умный папочка.
Мы заказываем еще выпивку. Что-то у меня сегодня сильная жажда. Заберу Тристана утром. Уверена, он поймет, что у меня экстренный случай.
За последние полчаса на мою голову свалилось столько информации, что, кажется, я вот-вот утону в ней. Быстро моргаю, стараясь сконцентрироваться. Вот что мне нужно – сменить тему разговора.
– А у вас с Джеймсом будет большая семья?
Я знаю, этот вопрос не принес бы мне золотой медали на соревновании по спортивной болтовне, но, поверьте, я делаю все, что могу.
– Господи, нет!
Она выпрямляется. Я удивленно смотрю на Флер. В детских мечтах о замужней жизни я всегда представляла себе детей. Детей, Плиту и Кастрюли. Что-то в этом роде. Звучит банально, и такая мечта не согласуется с моим образом жизни, но она очень обнадеживает меня.
– Я не могу так издеваться над своей фигурой! – продолжает она.
Я вспоминаю про свою фигуру и втягиваю живот.
– Подумай о растяжках, Холли! Геморрое! Отвисшем животе!
Ее передергивает. Я тоже поеживаюсь, с ней за компанию.
– Нет, я никогда на это не пойду!
С интересом подаюсь вперед, желая услышать, что же она предложит взамен. Если есть какой-то другой способ завести маленьких шалопаев, кроме как родить их, то я только за! Сегодня наука способна на удивительные вещи.
– А каким образом тогда вы заведете детей?
– А мы не хотим детей! Прекрасно себя чувствуем и без них!
– Вот как?
Я в тупом недоумении хмурю брови, и мы начинаем говорить о чем-то другом.
От большого количества выпитого наши языки развязываются, так что мы на удивление хорошо проводим время. Флер спрашивает меня о Бене, и хотя я не знаю ее достаточно хорошо, чтобы делиться информацией о темных пятнах своей биографии, я все ей рассказываю. Мы ведем разговор в чисто женской манере, разговариваем о всякой всячине, но о чем конкретно, я не смогла бы вам объяснить. В половине девятого, к большой досаде бармена (он сделал на нас неплохие деньги), я смотрю на часы и понимаю, что опаздываю на встречу с Лиззи. С усилием слезаю с удобного барного стула.
– Флер, я должна идти. Ко мне должен кое-кто приехать.
– Да, я тоже пойду. Джеймс будет нервничать, куда я пропала.
У входа в бар мы прощаемся и договариваемся встретиться в понедельник на девичнике. Я отказываюсь от ее предложения поехать вместе на такси, поскольку до моего дома десять минут ходьбы, и решаю прогуляться по свежему воздуху. Она мужественно пытается поймать такси, а я ухожу в сторону Клифтона – домой, к Лиззи.
Бреду по засыпанной листвой аллее, не предпринимая особых усилий, чтобы ради Лиззи идти побыстрее. Я уже сильно опаздываю, но утешаю себя мыслью, что несколько минут ничего не решат. Бессмысленно вороша ногами опавшие листья, я думаю о том, что мои родители поедут на свадьбу Джеймса. Просто поразительно, что их пригласили. Я вспоминаю, как мама рассказывала, что они скоро пойдут на свадьбу и на несколько дней остановятся у меня.
Повернув за угол, я вижу Лиззи, угрюмо сидящую на лестнице у моего дома. Слегка ускоряю шаг. Интересно, как обстоят у нее дела с Алистером после моего звонка?
– Привет! – кричу я.
Лиззи сидит, положив голову на руку, другой рукой растирая палец на ноге. Услышав мой голос, она поднимает глаза:
– Где ты была?
– В баре! Привет!
Я усмехаюсь, и она мило улыбается мне в ответ.
– По работе? – интересуется она.
– Нет, я была с Флер, невестой Джеймса.
– Хорошо провели время? – спрашивает Лиззи.
Я вытаскиваю из сумки ключи, и мы заходим в дом.
– Да, но, к несчастью, меня пригласили на девичник.
– Какой ужас.
– Это точно.
Мы подходим к квартире.
– Как дела? – спрашиваю я.
Лиззи сегодня не такая жизнерадостная, как обычно. Не смотрит мне в глаза и, кажется, упоминание Флер не производит на нее никакого впечатления. Она пожимает плечами:
– Алистер?
Я вставляю ключ в дверь своего святилища. Она кивает.
Когда мы усаживаемся, я спрашиваю:
– В субботу было что-то не так?
– Все пошло не по плану.
– Что случилось?
– Ну, собственно говоря, ничего особенного. В этом вся проблема. В полдень, после твоего звонка, я получила цветы и ждала, что он либо придет в ярость от ревности, либо потребует объяснений, либо упадет на колени и признается мне в вечной любви. Это было бы хорошим финалом. Но ничего подобного не произошло; Алистер просто спрятался в свою раковину. Не спросив, кто звонил, кто прислал цветы, он просто отдалился от меня. И чем дальше, тем становилось хуже. Я заготовила для него целую речь, но мы с ним толком не виделись, потому что он все время работает.
Лиззи чуть не плачет. Я иду на кухню и приношу ей полотенце, потом сажусь рядом с ней на диван и говорю:
– Продолжай.
– Я пыталась поговорить с ним, Холли, действительно пыталась. Спросила его, что не так, все ли с ним в порядке, не хочет ли он о чем-то со мной поговорить, но он тут же ретировался. Это было ужасно.
У нее на глазах появляются слезы, и вот они уже текут по щекам. Это окончательно меня отрезвляет.
– Я даже начала лепетать, что цветы мне прислала мама, но он явно не поверил мне. Когда Алистер пошел спать, я подумала, что, возможно, к утру все изменится, но я ошиблась. Хоть мы и находились в нескольких футах друг от друга, было ощущение, что нас разделяют целые мили. Утром он ушел, так ничего и не сказав. Все это было так глупо.
– Почему ты не позвонила мне? – беря ее за руку, спрашиваю я.
– Ну, я знала, что у тебя Бен, и, честно говоря, мне было немного стыдно. Я была уверена, что все изменится к лучшему; я уже не рассчитывала на то, что он напрямую спросит меня, но думала, что он, по крайней мере, выразит как-то свои чувства.
Я обнимаю Лиззи и даю ей возможность выплакаться. Потом приношу ей вина. Дрожащей рукой Лиззи берет бокал и делает несколько глотков. В такие моменты нам обеим хочется курить.
– Знаешь, что самое ужасное, Холли?
– Что?
– Боль, которая была в его глазах. Не злость и не любовь, а боль. По-моему, он все же дал мне понять, что чувствует, разве нет?
Я киваю.
– И теперь я потеряла его.
– Это неправда! С чего ты взяла? Что было сегодня на работе?
– Он не разговаривал со мной весь день. Поэтому-то я и думаю, что потеряла его. При этом сегодняшний день не отличался особой загруженностью и большим количеством деловых встреч. Я несколько раз проходила мимо его кабинета, надеясь, что он заговорит со мной, но все напрасно.
Я жду, когда Лиззи выговорится. Потом начинаю рассказывать ей о том, как прошел день у нас с Джеймсом. В комнате царит особая атмосфера, и я говорю больше, чем обычно. Рассказываю ей все подряд: происшествия, наши разговоры. Временами она посмеивается, и мне кажется, что ей становится легче. Лиззи остается у меня ночевать, потому что не хочет возвращаться в свой пустой дом. Осушив две бутылки вина, мы идем спать. На часах половина третьего ночи.
Перед тем как погрузиться в объятия Морфея, я вспоминаю, что в четверг мы встречаемся с мистером Мэйкином. В мой нетрезвый сон то и дело врываются полицейские машины, антикварные часы и Джеймс Сэбин.
Глава 19
Весь прошедший день я носилась между полицейским участком, редакцией и Лиззи. Судя по всему, их отношения с Алистером стремительно ухудшаются. Во вторник днем она зашла в его кабинет в последней попытке все объяснить, но он не захотел ничего слушать. Просто сказал ей, что все кончено, и захлопнул дверь прямо перед ее носом. Я предложила позвонить ему и сказать, что это я послала цветы и звонила по телефону. Но Лиззи сказала, что это бесполезно – он все равно не поверит. Я даже пыталась найти квитанцию, которую мне должны были дать в цветочном магазине, но потом вспомнила, что платила наличными и квитанцию не взяла. В конце концов, я поняла: все, что я могу сделать, – это быть рядом с Лиззи. Мы запаслись носовыми платками, вином и мороженым, и она практически переселилась ко мне на диван. Я отменила все свои дела и с воскресенья не виделась с Беном. Ничего страшного, потому что для чего еще нужны друзья?
«Дневник» в последние дни был не слишком интересен. Мы с Джеймсом проводим целые дни в работе над ограблениями, общаемся с полицейскими и разбираемся с теми делами, которыми Джеймс был занят еще до того, как я стала криминальным корреспондентом. Джеймс был ужасно зол на меня, потому что все люди, которых мы в последнее время допрашивали в связи с ограблениями, интересовались, попадут ли их имена в газету. Я не принимала участия в этих допросах и, по сути, просто разъезжала с Джеймсом туда-сюда. Хотя, думаю, Джеймсу нравится, что кто-то ездит с ним, – он любит компанию.
Как-то я заскочила в редакцию повидать Эмми из рекламного отдела и спросила ее о результатах последнего опроса общественного мнения.
– Результаты великолепные! – воскликнула она.
– Правда?
– Я думаю, что все дело в фотографиях. С их помощью мы узнаем детектива Сэбина намного лучше! – добавила она, подмигнув, и легонько толкнула меня локтем.
– Эмми! Он женится через несколько недель, – ответила я.
– Знаю, – вздохнула она, – мы все немного расстроены этим.
– Так, значит, результаты опросов хорошие? – повторила я свой вопрос, желая сменить тему.
– Да. Хотя несколько людей сказали, что им не поправилась юбка, которую ты надела в четверг.
Она обращается к своим записям.
Я хмурюсь:
– А что это была за юбка?
– Бежевая с маками.
– А мне она нравится! – воскликнула я.
– А какая-то женщина сказала, что тебе стоит постричься. Она считает, что если ты пострижешься, то будешь больше нравиться детективу.
– А что не так с моими волосами? Да я, собственно, и не хочу нравиться детективу, – с жаром отвечаю я и краснею.
– А еще…
– А как насчет него? Что люди говорят о нем?
– Ну, кое-кто спрашивал его номер телефона. Некоторые интересовались, женат ли он, но, как ты знаешь, Джо не хочет, чтобы стало известно о свадьбе Джеймса.
– Я начинаю понимать почему, – мрачно отвечаю я.
– Еще были вопросы, наступит ли хеппи-энд.
– Он наступит, – ворчу я. – Когда мы с ним разбежимся.
Количество писем, приходящих Джеймсу от поклонниц, увеличилось. Сейчас он в среднем получает по два-три письма в день, которые каждое утро, заметно веселясь, ему вручает Дэйв – сержант в окошке. Полученные конверты присоединяются к кипе писем в ящике стола, и кто-то при виде их обязательно разыгрывает обморок. Келлум говорит, что он организовал фан-клуб Джеймса, а сам носит бейджик со словами «Джеймс Сэбин – моя любовь» и «Дик Трейси, будь нашим президентом». Их копии попали даже в прекрасные руки Винса, и он, радостный, появляется каждое утро с одним таким бейджиком на шляпе и с другим – слева или справа на груди, в зависимости от настроения. Сначала Джеймс воспринимал все эти забавы с раздражением, затем с гневом, но в конце концов смирился. Он просит их снять эти надписи, что оба и делают, но тут же вешают их обратно, когда Джеймс отворачивается.
– Как письма от поклонников, детектив? – спросил Винс вчера.
– Я не читал их.
Винс надул губы:
– Я потратил целую вечность, чтобы написать письмо. У меня ушло на это несколько часов.
– Винс, только не говори мне, что ты принадлежишь к числу моих поклонников.
Винс подмигнул мне, улыбнулся и, махнув рукой, зашагал прочь.
Сегодня четверг. Утро. Я принимаю душ, быстро одеваюсь, бужу Лиззи, наливаю ей чашку чая и выхожу на улицу, наполненную свежим утренним воздухом. Сегодня мы поедем допрашивать загадочного мистера Мэйкина, и я жду этого с нетерпением. В восемь с небольшим вхожу в участок. Угрюмый мерзавец Дэйв не кажется мне таким уж мерзавцем. Хоть он все еще не разговаривает со мной, мы обмениваемся улыбками. Отлично. Речь не идет о широкой приветливой улыбке, но, тем не менее, это хоть что-то. Улыбающийся старина Дэйв пропускает меня, и я бегу по лестнице в офис.
Проходя через лабиринт столов к своему не слишком еще привычному рабочему месту, я здороваюсь с несколькими офицерами. Вижу знакомую картину: Джеймс Сэбин сидит, прижав к уху телефонную трубку. Он приветствует меня. Мы улыбаемся друг другу, я ставлю на стол ноутбук, кладу сумку и спешу выполнить наш каждодневный ритуал: приношу два стакана кофе из автомата. К тому времени, как я возвращаюсь, держа в руках два горячих пластиковых стаканчика, Джеймс, повесив трубку, уже что-то пишет.
– Ну что? – говорю я, откинувшись на стуле и сделав глоток. – Мистер Мэйкин?
– Да! – говорит Джеймс, повторяя мои движения. – Мистер Мэйкин.
Секунду мы задумчиво смотрим друг на друга.
– Ты действительно считаешь, что он может быть причастен к четырем ограблениям?
– Чем больше я думаю об этом, тем больше убеждаюсь, что может. Возможно, наш мистер Мэйкин обеспечивает кого-то информацией – того, кто совершает все эти ограбления. От него преступники могли получить точные планы домов, стоимость вещей, информацию о сигнализации. Фактически им не нужно было ничего узнавать самим, потому что мистер Мэйкин сделал это за них.
В течение нескольких секунд он смотрит перед собой, собираясь с мыслями:
– Вперед, нам нужно идти. Мы встречаемся с ним в девять.
Быстро допиваем кофе, и я жду, пока Джеймс соберет свои бумаги.
Ровно в девять мы подъезжаем к офису мистера Мэйкина. Паркуя машину, Джеймс закидывает руку за мое сиденье и через плечо смотрит в заднее стекло. Я чувствую резкий сладковатый запах его лосьона после бритья. Запах довольно приятный, как приятно и то, что он почти обнимает меня рукой. Не успеваю обдумать эту ситуацию, как слышу его голос:
– Вперед, Колшеннон! Хватит пялиться на бардачок, я обещаю, что он никуда не денется, пока нас не будет.
С этими словами он выходит из машины и с нетерпением ждет, пока я вылезу. Я беру сумку, и мы вместе идем к зданию, в котором располагается офис мистера Мэйкина.
Страховая компания «Элефант» находится на втором этаже красивого здания. В холле мы видим полноватую секретаршу средних лет, с равнодушным выражением лица что-то печатающую на машинке. Когда мы входим, она быстро поднимает глаза. Джеймс представляется, не упоминая о том существенном факте, что он работает в полиции, и говорит, что у нас назначена встреча с мистером Мэйкином. Она поджимает матово-розовые губы, бормочет что-то насчет того, что не ждала нас (в это нам верится с трудом), и исчезает. Мы с Джеймсом садимся на стулья у стены.
– Когда я буду беседовать с ним, ничего не говори.
– Я и так никогда ничего не говорю, – возмущенно отвечаю я.
– По-моему, «никогда» – это преувеличение, – бормочет он.
Секунду мы сидим молча. Я смотрю то на обои в цветочек, то на старый стол, за которым сидела секретарша, то на древнюю пишущую машинку – ее уже давным-давно стоило списать и заменить компьютером. В воздухе чувствуется легкий запах затхлости, и вообще мне кажется, что страховая компания «Элефант» переживает не лучшие дни.
Я оглядываюсь на Джеймса. Он спокойно обозревает пространство перед собой. Сегодня, видимо готовясь к встрече, Джеймс надел ярко-голубую рубашку с галстуком и летние хлопчатобумажные брюки. Со своей короткой стрижкой он выглядит как мальчишка, что совсем не соответствует духу этого помещения. Заметив мой взгляд, он смотрит на меня и улыбается:
– Что случилось?
Я быстро отвожу глаза:
– Ничего. Я просто немного нервничаю.
Мысленно даю себе оплеуху. Господи, па мгновение я захотела его. «Пожалуйста, не ставь себя в глупое положение», – твердо говорю себе. Через несколько недель он женится на Флер, Робин при этом производит впечатление «Женщины французского лейтенанта», и что, ты туда же? Прийди в себя. Он едва терпит меня, а о том, чтобы понравиться ему, не может быть и речи.
Матово-розовая секретарша возвращается и говорит, что мистер Мэйкин ждет нас. Мы встаем и следуем за ней в офис. Джеймс спрашивает, не является ли мистер Мэйкин владельцем компании, и она отвечает утвердительно. Комната, в которую мы входим, абсолютно не похожа на холл, где мы только что сидели. Под лепным потолком висит сверкающая люстра, окна занавешены портьерами. Джентльмен – судя по всему, это мистер Мэйкин – встает из-за антикварного стола, на котором лежит ноутбук, и идет к нам, протягивая руку. Он радостно улыбается:
– Доброе утро! Как дела?
На вид ему пятьдесят с лишним лет. У него редкие волосы, под глазами ужасные мешки, лицо красное. По-моему, все это говорит о том, что он злоупотребляет алкоголем. В воздухе чувствуется едва заметный запах сигар. На нем темного цвета костюм-тройка в узкую полоску, из верхнего кармана торчит красный носовой платок. Пожав ему руку, Джеймс раскрывает свое удостоверение:
– Я детектив Джеймс Сэбин, а это Холли Колшеннон.
Он ждет реакции и, по всей видимости, не напрасно. По лицу мистера Мэйкина пробегает ужас, он стоит, открыв рот:
– Что-то случилось с моей женой?
He думаю, что это та реакция, на которую рассчитывал Джеймс, не говоря уж обо мне. Что касается меня, я уже почти приговорила мистера Мэйкина.
– Нет, мистер Мэйкин, – быстро говорит Джеймс. – Мы здесь по другому делу. Мы договаривались о встрече.
Мистер Мэйкин облегченно вздыхает и несколько секунд смотрит в пол. Затем он достает из кармашка платок и вытирает лоб.
– Слава Богу! Я думал, вы скажете, что с моей женой произошел несчастный случай или что-нибудь в этом роде.
– Простите, что напугал вас, сэр, – отвечает Джеймс.
Кажется, мы взяли не того парня – я наивно полагала, что он протянет руки для наручников и скажет: «Вы раскусили меня, начальник».
Ничего подобного мистер Мэйкин не делает. Он быстрым шагом идет к двери и открывает ее. В кабинет тут же влетает секретарша. Игнорируя ее чрезмерный энтузиазм, он, с высоты своего положения, спокойно говорит:
– О, мисс Ренни! Будьте так любезны, принесите нам кофе.
Та быстро кивает и бежит выполнять поручение. Мистер Мэйкин возвращается за свой стол и смотрит попеременно то на меня, то на Джеймса:
– Боюсь, я смогу уделить вам не больше получаса, поскольку у меня назначена встреча. Так чем могу вам помочь?
– Черт. Черт возьми, – в ярости говорит Джеймс, когда мы выходим на улицу и направляемся к машине.
– Он не выглядел виноватым.
– Да, не выглядел.
Джеймс садится за руль и смотрит перед собой. Я ничего не хочу говорить, поскольку мне кажется, что он близок к разгадке. Помните, как мисс Марпл сначала рассказывает о всякой ерунде типа вязания, а потом вдруг говорит, кто убийца! Минута сменяет минуту, и я уже начинаю беспокоиться о том, не думает ли он о своем новом свитере.
– Э, Джеймс?
– Гм?..
– Что-то не так?
– Да, что-то не так, – бормочет он.
Я даю ему возможность подумать еще немного. Проходит несколько минут, и я уже не в силах выносить это:
– Что? Что не так?
Он всем телом поворачивается ко мне.
– Ничего. С первого взгляда кажется, что ничего. Вот только… Ты заметила часы в его кабинете? – вдруг спрашивает он.
– Часы?
– Да.
Он пристально смотрит на меня.
– Да, я видела несколько.
– В его кабинете было пять разных часов.
– Правда? Может быть, он часто опаздывает.
Джеймс нетерпеливо смотрит на меня и вздыхает.
– Прости, – говорю я. – Ну? Что ты намерен делать? – добавляю я чуть позже. Мне уже начинает надоедать его молчание.
– Я хочу узнать, с кем он собирается встретиться.
– Хорошо. И как мы это узнаем?
– Будем сидеть здесь и посмотрим, куда он пойдет.
– Я так и думала.
Джеймс заводит машину и отъезжает, поскольку из окна на нас смотрит секретарша. Мы объезжаем здание и останавливаемся чуть подальше, так что нас из окна офиса теперь не видно, а мы можем наблюдать за всеми, кто выходит.
– А может быть, в этом доме есть черный ход?
– Я посчитал количество дверей в каждой комнате, – объясняет он терпеливо. – Меня этому учили в школе детективов.
– То, что мы сейчас делаем, называется «сидеть в засаде»? – с волнением спрашиваю я.
– Если тебе нравится, называй это так. Вообще-то в слове «засада» есть свое очарование, но я не думаю, что можно назвать очаровательным десятиминутное пребывание в машине.
– А вдруг нам придется просидеть здесь несколько часов!
Спустя полтора часа я звоню в редакцию, а также Лиззи и Винсу и начинаю печатать на ноутбуке очередной фрагмент «Дневника». Джеймс тоже звонит сначала в участок, затем Флер, потом снова в участок. Воспользовавшись минутным молчанием, я говорю:
– Будешь кофе? Могу пойти поискать.
– Это было бы замечательно.
– А есть хочешь?
– Я голодный. Сегодня утром мне не удалось позавтракать.
– Что ты будешь?
– Удиви меня чем-нибудь.
Он достает бумажник и протягивает мне десятифунтовую банкноту.
– Поторопись, потому что если Мэйкин выйдет, мне придется уехать без тебя. И еще: не ходи мимо его офиса.
– Может быть, я и не училась в школе детективов, но я не дура, – высокомерно отвечаю я.
Иду вниз по улице и, пройдя около трех сотен ярдов, нахожу на углу маленький магазинчик. Накупив продуктов, иду обратно к машине.
– Кофе не было, – говорю я, бросая покупки. – Но я принесла… банановый коктейль!
Победоносно достаю его из сумки.
– Спасибо.
Джеймс берет у меня коктейль и энергично встряхивает его, как человек, который знает, как обращаться с банановыми коктейлями. Его взгляд прикован к двери, ведущей в офис мистера Мэйкина.
– Чипсы есть?
Я бросаю ему пакет чипсов с солью и сырные булочки.
– А как же «Монстр Манч»? – спрашивает он.
– Запах «Монстр Манча» сделает невыносимым наше пребывание здесь.
Я подгибаю под себя ноги, и мы сидим в тишине.
– Флер сказала, что на нашу свадьбу придут твои родственники.
– Да, прости. Они всегда оказываются там, где меньше всего ожидаешь их увидеть.
– Я буду с нетерпением ждать…
Джеймс останавливается на полуслове, заметив человека, который размахивает чем-то черным. Говоря литературным языком, я чуть не выпрыгиваю из кожи вон и рефлекторно прижимаю к себе сумку (оказавшись в беде, на нее всегда можно рассчитывать). Джеймс выпрыгивает из машины, огибает ее и, прежде чем я успеваю понять, что произошло, прижимает фигуру к багажнику машины. Этот тип почему-то начинает хихикать. На нем красивые кожаные брюки и розовая рубашка.
Джеймс вталкивает его в машину. Это Винс.
– Что происходит? – театрально произносит он.
– Винс! – с жаром кричу я и ударяю его сумкой. – Дурак! Ты напугал меня. Мы же сидим в засаде.
– Как интересно! Можно я тоже посижу?
Джеймс возвращается на свое место.
– Винс, что, черт возьми, происходит? Мы пытаемся сделать так, чтобы нас не заметили.
– Я тоже могу быть незаметным, – возмущенно отвечает Винс.
– Нет, не можешь. Ты громко разговариваешь, и твой внешний вид бросается в глаза.
