Текст книги "Брешь (ЛП)"
Автор книги: Сара Файн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)
Брешь
Переводчик: Lianak
Редактор: svetik99
Вычитка:Lianak
ГЛАВА 1
Моя тюремщица тяжело вышагивала по коридору, а я сидела на деревянном стуле, прислонённом к стене. Сердце тяжело билось о рёбра в такт моим примитивным животным мыслям: бежать, бежать, бежать.
Моя рациональная сторона, подавленная инстинктом, каким-то образом ухитрилась прошептать, что это не такая уж опасная для жизни ситуация. Я выберусь оттуда живой. Я надеюсь.
Я наклонилась вперёд и поставила ноги на пол, прикидывая, сколько секунд потребуется, чтобы добраться до выхода.
Свирепый взгляд тюремщицы явно сказал мне, что она думает о том же самом. Она остановилась перед дверью и скрестила руки на груди.
– Даже не думай об этом, детка. Я отвечаю за тебя. Это очень серьёзно.
Я откинула голову назад и тихонько стукнулась ею о стену.
– Только потому, что ты сама всё усложнила.
Диана издала свой универсальный мм-мм-мм звук неодобрения.
– Ты только что пережила нечто серьёзное, а теперь...
Я была спасена от нравоучений стуком в дверь, но понимание того, кто это был, заставило моё сердце биться быстрее. Я встала на дрожащие ноги, когда Диана повернула ручку и широко распахнула дверь.
Я всё никак не могла привыкнуть к его виду в обычной одежде, а не в доспехах и униформе. Неделю назад он появился в школе, выглядя, как обычный ученик старшей школы, а не как смертоносный Страж. Ну, "обычный", наверное, не совсем подходящее слово. Он не мог выглядеть обычным, даже если бы попытался. А он старался. Сегодня на нём были джинсы и серая толстовка на молнии. Его лицо было угловатым и суровым, с оливковой кожей, обрамлённой чернильно-чёрными волосами; его глаза, которые были такими тёмными, что казалось, будто они выполнены из эбонитового дерева. И его взгляд... я уже видела ранее.
Он изо всех сил старался выглядеть безобидным, но у него это плохо получалось. Он всё ещё выглядел так, словно мог убить кого-то, даже не вспотев.
А может, потому, что мог.
– Мисс Джеффрис? – несмотря на то, что он прекрасно говорил по-английски, каждая согласная прозвучала твёрже, каждая гласная глубже, и это усиливало его чёткий акцент, который идеально соответствовал его внешности. Он протянул свою руку. – Малачи Сокол. Очень приятно познакомиться.
Я как раз вовремя остановилась рядом с Дианой, чтобы заметить, как она вскинула брови. Всю свою карьеру она проработала надзирателем в тюрьме среднего уровня безопасности, поэтому у неё было очень острое чувство опасности. Малачи явно вызвал у неё тревогу. Она пожала ему руку и отступила назад, пропуская его в прихожую.
– Я тоже рада с тобой познакомиться. Лила сказала, что ты совсем недавно приехал в Штаты?
– Да, это короткая программа по обмену. Прекрасная возможность познакомиться с американской культурой перед окончанием учёбы, – ответил он, но его внимание уже переключилось с Дианы.
На меня.
Его улыбка была убийственным изгибом губ, а его взгляд встретился с моим. Из-за спины он достал небольшой букет цветов – несколько жёлто-белых и бледно-зелёных бутонов, завернутых в целлофан.
– А это тебе.
Несколько секунд я пребывала в состоянии шока, но мне удалось заставить свои руки и пальцы сотрудничать и взять цветы из его руки.
– Спасибо, – сказала я, но благодарность прозвучала как сдавленный шёпот.
Малачи нахмурился, и в его глазах промелькнуло беспокойство, прежде чем он снова повернулся к Диане.
– Я хотел бы представить вам моего приёмного отца, – он указал на ступени.
Рафаэль, одетый в брюки цвета хаки и свитер, шагнул в прихожую и протянул руку.
– Мисс Джеффрис. Я Джон Рафаэль. Большое спасибо, что пригласили нас на ужин. Я был очень рад услышать, что Малачи уже обзавёлся другом.
Когда он улыбнулся, его лицо превратилось из ничем непримечательного в неизгладимое, из обычного в... ну, ангельское. Всякий раз, когда Рафаэль улыбался, я жалела, что у меня нет фотоаппарата, чтобы запечатлеть это.
Напряжение схлынуло с Дианы, и она пожала Рафаэлю руку. Её лицо расплылось в тёплой улыбке.
– Я тоже была счастлива за Лилу, – сказала она.
И я едва не рассмеялась, потому что сегодня днём у нас состоялся яростный спор о том, могу ли я пойти погулять с Малачи сегодня вечером. Это был первый раз, когда я попросила о свидании с парнем, вообще-то, первый раз, когда я упомянула о нём и, судя по тому, как она схватилась за грудь, когда я это сделала, это и правда застало её врасплох. Особенно учитывая, что всё было очень ужасно с тех пор, как Надя покончила с собой. Диана никак не могла понять, как я смогла “вырваться” из своего горя буквально за прошлую неделю.
Она не знала, что я последовала за Надей в преисподнюю. Что я снова увидела свою лучшую подругу. Что я не только подозревала, что Надя была в лучшем месте – а знала это до мозга костей. Да и вообще, я сама лично об этом позаботилась.
Я продала свою свободу ради этого.
Пока Диана и Рафаэль болтали о радостях воспитания подростков, я пошла на кухню с цветами, уставившись на эти бутоны с тонкими прожилками. Моё горло сжалось. Я открыла шкафчик, чтобы вытащить пластиковую вазу, и когда я закрыла его, Малачи стоял рядом со мной.
– Тебе не понравились цветы? – поинтересовался он.
Я покачала головой.
– Я обожаю их. Просто... никто никогда раньше не дарил мне цветы.
Я повернулась спиной, перекатывая тонкие стебли между пальцами. Это был один из тех дешёвых букетов из продуктовых магазинов. Тиган, новая королева красоты старшей школы Варвика после смерти Нади, насмехалась бы над уже повядшими стеблями и маленькими тощими лепестками. Но для меня ...
Малачи пальцами скользнул по моему плечу.
– А я никогда раньше не дарил девушке цветы, – он тихо рассмеялся. – Скажу больше, я не видел цветов вблизи в течение очень долгого времени.
Последние несколько десятилетий он провёл в обнесённом стенами городе из цемента, стали и слизи, где росли только гноящиеся желания мёртвых, скорбящих людей, пойманных там в ловушку. Там всегда стояли сумерки или полночь, никогда не была дня, ничего зелёного, никакой буйной растительности, ничто настоящее не могло вырасти в этом месте. Ну, это было не совсем так. Там в том городе зародилось нечто между нами.
Я повернулась к нему и взяла его за руку. Я пока не привыкла к этому ощущению, к праву прикасаться к нему. Его кожа была такой тёплой. Истинной. Здесь и сейчас.
– Невероятно, – прошептала я.
Он ухмыльнулся и притянул меня к себе, но в этот самый момент в кухню вошла Диана. Малачи отпустил меня и отступил назад, прочищая горло.
– Надеюсь, ты любишь пасту, – сказала она ему. Её тон был расслабленным, но она бросила на него взгляд. Его предупредили.
– Подозреваю, мне понравится всё, что вы приготовите, – ответил он.
В правдивости его слов я не сомневалась. Малачи не ел нормальной еды с тех пор, как умер, где-то в начале 1940-х годов.
Мы с Малачи накрыли на стол, а Рафаэль налил нам по стакану лимонада. Устроить ужин было идеей Дианы. Она настояла на встрече с Малачи и его “людьми”, прежде чем позволить мне пойти с ним на свидание. Она всё время прищуривала глаза, словно спрашивала себя, не пришёл ли он вооружённым. Я думала о том же самом. И хотя я видела, как Малачи убивает Мазикина с убийственной точностью и могучей грацией, я редко видела, чтобы он делал что-то настолько приземлённое, как раскладывание вилок на столе. Судя по тому, как он следил за своими руками и аккуратно расставлял каждый столовый прибор, вероятно, он тоже думал об этом. Я умирала от желания спросить его о том, что происходит у него в голове, чтобы, наконец, лучше узнать его настоящего. Может быть, теперь, когда мы здесь, в мире смертных, а не заперты в аду, у нас будет на это время.
Однако прошедшая неделя не дала нам много возможностей. То немногое время, что мы провели вместе, мы потратили на то, чтобы убедиться, что у Малачи есть базовые навыки, необходимые ему для функционирования в современном мире, такие как работа с микроволновой печью и использование мобильного телефона. Я провела остаток своего времени после школы, послушно посещая ряд назначенных Дианой встреч с врачами, она хотела убедиться, что я не нуждаюсь в психиатрической больнице. Как только я убедила её, что у меня всё в порядке, я спросила, могу ли пойти куда-нибудь с Малачи. Мы больше не могли позволить себе ждать.
– Откуда ты родом? – спросила Диана, как только мы сели за стол.
– Братислава, – ответил он. – Словакия.
– Чем занимаются твои родители?
Моё горло снова сжалось, когда я увидела, как он одарил Диану лёгкой, грустной улыбкой.
– Мой отец владеет обувным магазином, – медленно произнёс он. – А мама домохозяйка. Она очень хорошо готовит, – он на секунду склонил голову. – Я скучаю по её еде.
Резкие черты лица и голос Дианы сразу смягчились.
– Ты скучаешь по дому, бедняжка.
Малачи сглотнул и перевёл дыхание.
– Всегда. Но я счастлив быть здесь. И счастлив, что встретил Лилу.
– Спасибо, что разрешили Лиле сесть за руль, – сказал Рафаэль, передавая Диане чесночный хлеб и отвлекая внимание от Малачи, давая ему возможность прийти в себя после упоминания о его родителях, погибших от рук нацистов.
– Вообще-то, я считаю, что Лиле полезно водить машину, – ответила Диана.
Как-то раз она сказала мне, что хочет, чтобы у меня была возможность бросить Малачи и уехать, если он станет “распускать руки".
Рафаэль был очаровательным компаньоном за ужином, и ему не составило труда заставить Диану рассказать о себе, своей семье, своей гордости за то, что я поступила в колледж. Пока он поддерживал с ней разговор, я наблюдала, как Малачи ест. Каждый кусочек походил на акт поклонения. Он уже раз десять говорил Диане, как это вкусно. Она, наверное, посчитала, что он пытается её умаслить, но я знала, что это была абсолютная правда. Еда в тёмном городе полный отстой.
– Если мы хотим успеть на фильм, то нам нужно скоро уже выходить, – сказала я, когда мы закончили есть.
Я была более чем готова сделать перерыв и побыть наедине с Малачи.
– А в какой кинотеатр вы идёте? – спросила Диана. – Только не в Провиденс-Плейс, ладно?
Туда-то мы и идём.
– Нет, но это не такая уж и большая...
Она сжала вилку, как оружие, и сердито посмотрела на меня.
– Эти психи были засняты на видео всего в десяти милях отсюда. Ты и близко не подойдёшь к той части города, пока их не поймают.
Она была не единственной, кто сходил с ума. Мы жили в Варвике, но Род-Айленд был размером с чайную чашку, и весь штат гудел из-за этого зрелища.
Рафаэль вытер рот салфеткой.
– Я видел репортаж в новостях. Кадры были настолько размытыми, что это могла быть даже бешеная собака.
Диана посмотрела на Рафаэля так, словно он её предал.
– Собака в джинсах и кроссовках? – Она положила в рот немного пасты, её челюсть работала сильнее, чем нужно было. Она сглотнула и произнесла: – Я не говорю, что это оборотень или что-то в этом роде. Я не сумасшедшая. Но парень, бегающий вокруг на четвереньках? Наверное, наркоман. Поверьте мне, эти люди непредсказуемы. В любом случае, эти двое должны держаться подальше.
– Кинотеатр находится здесь, в Варвике, мисс Джеффрис, – сказал Малачи, заслужив кивок Дианы.
Мы отрепетировали эту часть, и он выглядел довольным, что всё сделал правильно.
– Что вы будете смотреть? – спросила она, наконец, расслабившись.
– «Ночная охотница», – продекламировал он. – У этого фильма отличные отзывы.
– Я слышала, там реки крови, – проворчала она, начиная убирать со стола.
Я сдерживала своё полуистерическое хихиканье, помогая убрать посуду в раковину.
– Спасибо за ужин. И за то, что ты такая классная.
Она пожала плечами и хмыкнула.
– Ты заслужила моё доверие, детка. Сохрани его, ладно?
– Без проблем, – сказала я. – Тебе не обязательно ждать меня.
– Хорошая попытка. Завтра же в школу. Тебе повезло, что я вообще тебя выпускаю. Возвращайся к десяти, – Диана высунулась из кухни и подозрительно посмотрела на Малачи. – Тебе лучше позаботиться об этой девушке, молодой человек.
Малачи сократил расстояние между нами и взял меня за руку.
– Мисс Джеффрис, клянусь вам, я буду защищать её ценой своей жизни.
Диана рассмеялась. Если бы она только знала, что он уже делал это, по меньшей мере, дюжину раз.
Она отпустила нас с минимумом суеты, хотя и не позволила Рафаэлю уйти без объятий, которые он, казалось, был достаточно счастлив дать ей. Независимо от того, что она думала о Малачи, было очевидно, что она сочла Рафаэля хорошим человеком, что очень помогло в нашей ситуации. Как только мы отошли на безопасное расстояние, Рафаэль повернулся к нам и сказал:
– Повеселитесь сегодня вечером, вы двое. Я нужен в другом месте. Позовите меня, если вам понадобится моя помощь.
– Ты нам не понадобишься, – сказал Малачи, сжимая мою руку. – Но всё равно спасибо.
– Вообще-то, – сказала я, – мог бы ты помочь мне с Дианой? Мне повезло, что она вообще меня выпустила, но этот комендантский час …
Рафаэль кивнул.
– В дни без ночной смены, что вполне соответствует вашему расписанию патрулирования, мисс Джеффрис будет спать очень крепко.
Я прикусила губу. Мне ненавистно было поступать так с Дианой, но у меня не было выбора.
– Спасибо.
Как только Рафаэль отъехал от тротуара на своём заурядном сером седане, мы с Малачи сели в мою потрёпанную старую "Короллу". Я сидела там секунду, моё сердце подпрыгивало, не в силах поверить, что я была в машине с Малачи, ошеломлённая полной обыденностью момента, независимо от того, насколько странными были обстоятельства. Я оглянулась, чтобы оценить его реакцию, но увидела, что он пристально смотрит на меня.
– Что случилось?
Уголок его рта приподнялся.
– Я хочу поцеловать тебя.
И с этими простыми словами температура в салоне повысилась примерно на тысячу градусов.
– Да? – спросила я с придыханием.
Он медленно наклонился вперёд.
– Можно?
– Мы не должны... нам нужно ехать... и, возможно, Диана...
Затем он пальцами скользнул вдоль моей линии подбородка, разрушая моё сопротивление.
– Только один, – прошептала я.
У меня не было времени сказать что-то ещё, его губы встретились с моими, воспламеняя меня, заставляя чувствовать, что земля уходит из-под ног. Я рукой скользнула к его шее, к гладкому, с серебряными завитками шраму, который был подарком от Джури, смертоносного Мазикина и первого человека – точнее существа – которого я когда-либо убивала. Язык Малачи проследовал за моим, когда наш поцелуй углубился, и мои мысли рассеялись, оставив меня только с его вкусом, прерывистым ритмом нашего дыхания и расплавляющим кости голодом. Он запутался в моих непослушных кудрях и придвинулся ближе. Я положила руку ему на грудь, где ощутила гром его сердца на своей ладони. Но когда мои пальцы скользнули к его животу, они не нашли тех твёрдых мускулов, которые я ожидала ощутить. Малачи почувствовал, как дрожь смеха пробежала по мне и вырвалась из моего рта.
– Мне нужно было их куда-то спрятать.
Я посмотрела в сторону передней части дома, ожидая увидеть Диану, выглядывающую из-за занавески, но её нигде не было видно. К тому же солнце уже опустилось за горизонт, и я решила, что уже достаточно темно. Я потянула его толстовку вверх, открывая шесть метательных ножей в кобуре на его торсе.
– Я так и знала, что ты придёшь подготовленным, – сказала я.
– Тебе я тоже кое-что принёс. – Он вытащил с заднего сиденья рюкзак. – Михаил оставил их нам сегодня днём, а Рафаэль спрятал их здесь, когда мы приехали вечером.
Я расстегнула молнию рюкзака на несколько дюймов и заглянула внутрь, оценивая ножи, две дубинки и... Боже правый...
– Он дал нам гранаты?
– Воспользуемся мы ими или нет, зависит от тебя. В конце концов, ты же капитан, – сказал он, возвращаясь к своей стороне машины и наблюдая, как я несколько раз прерывисто вздохнула. – С тобой всё будет в порядке, Лила. Я здесь, чтобы помочь тебе.
Я сунула ключи в замок зажигания.
– Моё первое настоящее патрулирование в качестве Стража, – тихо сказала я, желая, чтобы произнесённые вслух слова прозвучали реально, а не безумно.
Хотела бы я почувствовать себя храброй, а не окаменевшей, гордой, а не разъярённой на Судью Святилища, которая, как я была почти уверена, хладнокровно манипулировала мной, чтобы я возглавила её “полевой отряд” здесь, в мире смертных. Хуже того, она понизила Малачи в должности и отправила его сюда вместо того, чтобы дать ему то, что он заслужил за десятилетия службы: мирную вечность в Элизиуме. Конечно, я не совсем злилась, что он был на задании, мне нужно было быть с ним, но я всё равно чувствовала себя виноватой. Он пошёл на это ради меня.
Малачи поставил рюкзак у своих ног, затем откинулся назад и улыбнулся мне. Как будто он ни в малейшей степени не сожалел о своих обстоятельствах.
– Давай поохотимся.
ГЛАВА 2
Я выехала из своего района и направилась к шоссе. Малачи заёрзал на сиденье, когда я начала набирать скорость на Вест-Шор-Роуд.
– Ты в порядке? – спросила я.
– Да. Просто это так... быстро.
Я мельком взглянула на него. Он держался за потолочную ручку так, что побелели костяшки пальцев.
– Всё ещё не привык ездить на машинах?
– Ещё нет. Я ездил пару раз в Братиславе, но машины были совсем не такими. – Он внимательно осматривал дорогу, тротуары и магазины, заправочные станции и офисные здания. – Ничего подобного.
– Прости. – Я коснулась его руки, когда остановилась на красный свет. – Легко забыть, как всё для тебя ново и необычно. До сих пор ты держался молодцом.
Он наградил меня сексуальной улыбкой.
– Потому что у меня есть ты, чтобы показать мне всё вокруг. Кстати, куда мы едем?
Я крепче вцепилась в руль.
– В восточную часть Провиденса. Камера, заснявшая Мазикина на видео, находится к северу от кампуса Университета Брауна, и двое видевших его людей были студентами.
Если что-то случится с темнокожим студентом, это станет национальной новостью, поэтому была задействована полиция. А это сильно усложняло нашу работу.
Малачи кивнул.
– Это густонаселённый район?
– Провиденс более современен, чем Варвик, но не так многолюден, как тёмный город. Но ты же видел, что земля живых совсем другая. Люди замечают разные вещи и друг друга. Они не бродят с опущенными головами, полностью поглощённые собой. – Я перевела взгляд на тротуар, где прогуливались несколько человек, их лица освещались светом мобильных телефонов. – Ладно, иногда они так делают, но не всегда.
Загорелся зелёный свет светофора, и я снова прибавила скорость, на этот раз чуть медленнее, и свернула на шоссе I-95 на север.
– Странно, – сказал Малачи, наблюдая за проплывающим мимо пейзажем, – что это именно то место, где ты жила раньше, и именно здесь появились Мазикины.
– Вот именно. Кто мог подумать, что портал из ада откроется в Род-Айленде. – Я задумалась, а потом решила высказать вслух то, что меня беспокоило. – Я думаю, Судья знала, откуда они вылезут, как только пройдут сквозь стену рядом со Святилищем. Я думаю, что она могла бы... – я замолчала, чувствуя себя глупой и параноиком.
– Ты думаешь, что Судья намеренно заманила тебя в тёмный город, чтобы заставить служить себе.
Похоже, он отнюдь не считал эту идею нелепой.
– Да. Если это правда, то у неё забавные идеи о том, как заполучить хорошего Стража.
Малачи усмехнулся.
– Ты себя недооцениваешь, Лила.
– Будем надеяться, – пробормотала я, когда в поле зрения появились огни Провиденса.
Я съехала с шоссе и направилась вверх по Викендену, мимо тату-салона, где мне выбили лицо Нади в память о ней. Я проехала по узкой улочке и свернула налево, на дорогу, которая должна была привести нас вглубь восточной части Провиденса. Малачи, прищурившись, смотрел в окно, изучая тени. Я нашла место для парковки в стороне от главной дороги, под низко свисающими ветвями дерева и вне света уличных фонарей. Малачи тут же положил гранаты себе на колени.
– Нам придётся поговорить об этом оружии, – сказала я.
Он озадаченно посмотрел на меня.
– Нельзя ходить по улице с парой гранат, пристёгнутых к груди. Кроме того... Я не очень хочу таскать с собой эти штуки.
Малачи кивнул.
– Потому что ты ещё не привыкла к ним. Всё изменится, как только ты получишь должную подготовку.
– Я знаю, но...
Он сунул руку в рюкзак и вытащил оттуда знакомый на вид ремень. Он был частью амуниции, из чёрный кожи и очень офигенный, его для меня сделал Михаил, когда я была за Суицидальными Вратами.
– Надень это и возьми нож. – Он поднёс нож к свету. У него был тонкий изгиб вместо прямого края. – Он не предназначен для метания, – объяснил он. – У этого ножа прямое снижение, он лучше режет, чем прямой клинок, но не настолько изогнут, чтобы помешать заколоть кого-то. Я попросил Михаила сделать его для тебя.
– Эм, спасибо. – Я взяла ремень, но не сводила глаз с ножа в его руке. С таким ножом, я могла и запросто заколоть саму себя. – Но мы можем никого не найти...
– Нет причин не быть осторожными. – Он пристегнул нож вместе с ножнами к поясу, а затем приподнял мой подбородок пальцами. – Если Мазикины когда-нибудь поймают тебя, это будет для них настоящим призом. Ещё до того, как Сил и Джури узнали, как много ты значишь для меня, ещё до того, как тебя назначили нашим капитаном, они уже жаждали тебя. И я не хочу думать о том, как они могут праздновать, если заполучат тебя. Прошу.
Без дальнейших споров я обернула пояс вокруг талии, натянула на него свою флисовую куртку и вышла из машины, чтобы присоединиться к Малачи на тротуаре.
– Итак...
Теперь, когда этот момент настал, у меня не было ни малейшего представления о том, как на самом деле патрулировать.
Малачи закинул рюкзак на плечи. Его внимание уже блуждало по улице; а его тело уже было напряжено от осознания происходящего.
– Лила, всё нормально. В тёмном городе нам часто приходилось бродить по улицам, высматривая подозрительную активность. Иногда мы целыми днями ничего не видели. Это такая же хорошая зацепка, как и любая другая.
– Может, нам лучше разделиться?
Я знала, что он часто патрулировал сам по себе, и я не хотела быть мёртвым грузом.
Малачи вздохнул.
– Как капитан, ты должна принять это решение. Разделившись, мы могли бы обследовать больше территории. Однако, – сказал он, подходя достаточно близко, чтобы дотронуться до меня, так близко, чтобы заставить моё сердце учащенно биться, – я буду чувствовать себя намного лучше, если ты позволишь мне остаться с тобой. – Он поцеловал меня в лоб, и от ощущения его губ на моей коже глубоко внутри меня свилось густое тепло. – И как твой кавалер, я был бы очень признателен, если бы смог сдержать обещание, данное твоей приёмной матери.
– Мой... кавалер? – Я не смогла сдержать смешок.
Малачи выглядел очень растерянным и немного смущённым.
– Прости. Я знаю, что я твой лейтенант, но я... я просто думал, что мы были...
– Нет! Нет. Это не то, что я имела в виду. Малачи, то есть ты говоришь, что хочешь быть моим парнем?
У меня никогда не было парня. Но... Мне вроде как понравилась эта идея.
– Парнем? – Его «что за фигня» взгляд только усилился. – Я никогда бы не предположил... но мы не... я бы не хотел, чтобы люди думали, что ты...
Он откашлялся и уставился на тротуар, и я поняла, что у нас могут возникнуть некоторые проблемы с переводом. Или проблема взросления-в-разных-столетиях.
– Так кто я? Я не знаю, о чём ты думаешь, но "парень" просто означает, что мы... – Дерьмо. Это очень напоминало то, как слепой ведет слепого. – Это значит, что мы вместе. Что мы, эм, ходим на свидания. Друг с другом. И... ни с кем другим. Но не всерьёз, – быстро добавила я, чувствуя, как горят мои щёки.
Малачи одарил меня улыбкой, в которой сквозила неуверенность.
– Ты можешь называть меня как угодно, если это означает, что я могу прикасаться к тебе.
Он пальцами провёл по моей щеке.
– Хорошо, – мне пришлось оторвать взгляд от его губ. «Сосредоточься, Лила. Теперь это твоя работа». – Их видели примерно в шести кварталах отсюда, – выпалила я, указывая на Хоуп-Стрит.
Температура моего тела упала до медленного кипения.
– Так чего же хотят Мазикины? – спросила я Малачи, когда мы тронулись в путь. – Если бы мы это знали, то могли бы предсказать, что они здесь будут делать, верно?
– Сомневаюсь, что их желания столь сложны, – ответил он. – Во время моих допросов, все Мазикины, которых мы вылавливали в тёмном городе, говорили одно и то же: они хотят покинуть своё царство. Все до одного. Они считают свою родину тюрьмой.
– Думаешь, они пытаются переселить всё своё население? – Дрожь, пробежавшая по моему телу, была вызвана не холодом, но я всё равно обхватила себя руками. – Как ты думаешь, сколько их всего?
– Однажды я спросил Рафаэля. Он сказал, что первоначально их было только двое, так что вполне ясно, что они размножаются, и теперь их могут быть сотни тысяч. Может быть, миллион. И это было много лет назад. Больше он мне ничего не сказал.
– Хм. Он обычно такой общительный.
– И правда, – рассмеялся Малачи. Он искоса взглянул на меня, и его улыбка исчезла. – Лила, в тёмном городе они всё-таки были окружены городскими стенами. Но здесь...
– У них весь мир, – сказала я, и эта идея осела в мой желудок, словно камень. – Они могут разделиться и уехать куда угодно. Единственное, что мешает им украсть тела миллионов живых людей... это мы.
Малачи взял меня за руку, когда мы проходили мимо группы парней, выходящих из спортивного комплекса. Он провёл большим пальцем по моим пальцам, и мне пришлось заставить себя сосредоточиться на его словах, а не на его прикосновении.
– Возможно, у нас есть немного времени, – сказал он. – Мазикины как вьючные животные. Им нравится оставаться вместе. Только однажды за всё время моего пребывания в тёмном городе я обнаружил одновременно два гнезда, и то потому, что их население стало чересчур большим. Во всё остальное время они выбирали одно место, одну базу и действовали оттуда. Вполне вероятно, что они и здесь также поступят, пока не найдут самый быстрый способ увеличить свою численность. Как и мне, им есть чему поучиться.
Я сжала его руку, надеясь, что они не научатся этому так же быстро, как он.
– Так как, по-твоему, быстрее всего увеличить их численность?
– Пока не знаю, но Сил прошёл сквозь стену в тёмном городе, так что он будет отвечать за их решения здесь. А он, к сожалению, самый умный Мазикин из всех, кого я когда-либо встречал. Есть причина, по которой он является их лидером. Ибрам и Джури, скорее всего, также будут привлечены к работе в качестве исполнителей. Как группа, они будут нуждаться в пище, крове и безопасном месте для своих жертв. Они постараются сразу же устроить себе гнездо.
– Если их так много, то, как же они решают, кого привести, чтобы завладеть телами людей, которых они захватили? У тебя получилось это выяснить?
– Полагаю, что у них, в самом деле, есть некая система. – Он недоверчиво покачал головой. – Самые сильные Мазикины, и особенно их лидеры, побывали в нескольких человеческих телах, поэтому они довольно хорошо чувствуют себя в них. У некоторых из них даже развиваются предпочтения. Вспомни, например, Джури предпочитает восточноевропейских мужчин.
Он нахмурился, и его хватка на моей руке усилилась. Его конфликт с Джури вышел за рамки противостояния Стража и Мазикина. Это было что-то личное, и после того, что Джури пытался сделать со мной в тёмном городе, я подозревала, что Малачи с нетерпением ждал возможности снова сразиться с ним.
– Значит, у некоторых из них есть свои предпочтения, – сказала я, стремясь увести разговор подальше от Джури. – А как насчёт остальных?
– Мазикин, обитающий в своём первом человеческом теле, скорее всего, будет вести себя как животное, и чем слабее или старше тело, тем больше вероятность, что оно будет двигаться как Мазикин в своей истинной форме.
– Анна как-то говорила, что они больше похожи на животных, чем на людей.
Он кивнул.
– Чтобы вести себя как люди, они нуждаются в практике и целеустремлённости.
Вот почему на них обратили внимание. В дополнение к записям с камер наблюдения, на YouTube появилось, по крайней мере, одно видео с мобильного телефона.
– Думаю, нам на руку, что они пока ещё не натренировались в новых телах, и что некоторые из них ведут себя странно.
Мы оба остановились, когда какой-то парень перебежал улицу, неся на спине девушку. Его руки обвились вокруг её колен, а она обхватила руками его шею. Она поцеловала его в щёку и вскрикнула, смеясь, когда её шарф развернулся позади них, как знамя.
Малачи уставился на парочку.
– Даа, – тихо сказал он. – Странные.
Мы шли, обсуждая идеи, обходя кварталы, проходя мимо клубов и баров, поднимаясь по переполненной главной улице и спускаясь по узким жилым улочкам. Я подсчитала, сколько раз полиция города и кампуса проезжала мимо, задаваясь вопросом, что, по их мнению, они ищут. Ведь они понятия не имели с чем столкнулись на самом деле. Как бы я хотела оставить эту задачу им и отправиться в кино с Малачи.
Мой напарник-Страж, казалось, не был обременён такими мелочными мыслями. Он пригвождал каждого прохожего таким свирепым взглядом, что некоторые из них теснились к краю тротуара, проходя мимо. Он был идеальным Стражем, готовым ко всему, абсолютным профессионалом. Я старалась делать своё дело и оставаться бдительной, но по мере того, как тянулись часы, на нас с молчаливой жестокостью обрушивался поздний мартовский холод. Мои пальцы онемели, и я начала спотыкаться о разбитые, неровные кирпичные тротуары на западной стороне кампуса. Когда я потёрла руки и подула на них, пытаясь отогнать холод, Малачи сомкнул руку вокруг моей ладони и засунул её в карман своей толстовки.
– Надо было взять перчатки, – сказал он, прижимая мою ладонь к своему телу. – Твои пальцы как маленькие сосульки.
Я на секунду закрыла глаза, наслаждаясь этим странным, незнакомым ощущением, этим нежным прикосновением и тем, что оно означало: он беспокоится обо мне. А когда я открыла глаза, он смотрел на меня так пристально, что по моей коже пробежали электрические разряды жара.
– Я... должна была всё спланировать заранее, – пробормотала я.
Внезапно мне стало не по себе. Я не хотела быть здесь. И в кино уже не хотелось. Я хотела оказаться где-нибудь в уединение и уюте с Малачи, где я смогла бы исследовать этот безумный голод, и возможно, получить контроль над ним.
Потому что прямо сейчас я не контролировала себя. Малачи вопросительно вскинул брови, когда я вытащила руку из его кармана, а затем его глаза распахнулись, когда я скользнула пальцами под его рубашку. Мы оба резко выдохнули, стоило моей коже соприкоснуться с его кожей. Он склонил голову и закрыл глаза.
– Твоя рука такая холодная, – прошептал он, обхватывая за шею и притягивая к себе.
– Прости.
Я не сожалела, но я начала убирать руку.
