Текст книги "Пленники судьбы"
Автор книги: Санта Монтефиоре
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 26 страниц)
Глава 25
Уже стемнело. Соленый ветер срывался с моря и ворошил непослушные волосы Розы, обдавая ее прохладой. Она шла по пляжу, покрытому галькой, и в ее глазах стояли слезы. Роза слышала отдаленный гул, доносящийся с вечеринки, внезапный взрыв смеха, звуки безудержного веселья, – все это, как назло, еще больше подчеркивало состояние ужасного недовольства, которое она сейчас испытывала. Она села на берегу, плотнее натянув на себя кардиган, и устремила взгляд на море. Ночной небосвод был весь усыпан звездами, мерцающими в темноте, словно светляки, а яркая луна освещала морскую гладь, раскинувшуюся до линии горизонта.
«Совсем не такая, а лучшая доля должна быть уготована мне, – с горечью думала Роза. – Я не должна была родиться в этом маленьком провинциальном городке, чтобы вести никчемное существование, а потом умереть в безвестности. А моя сестра Козима крадет у меня будущее, которое, возможно, было предназначено мне судьбой. Она, а не я, отправится в Лондон, будет путешествовать по миру, носить дорогие одежды и бриллианты».
Испытывая досаду, Роза швырнула камешек в море.
Внезапно на противоположной стороне пляжа она заметила призрачную фигуру. Перестав кидать камни, Роза напрягла зрение, чтобы рассмотреть ее получше. Ей показалось, что это какой-то мужчина. Он выглядел взволнованным, хотя из-за большого расстояния она не могла различить выражение его лица. На какое-то мгновение ей показалось, что он, как совсем недавно ее кузина, идет в воду с одной-единственной целью – утопиться. Разумеется, в планы Розы совершенно не входило бросаться за ним в воду – она даже отпрянула назад, чтобы он случайно ее не заметил. Сначала мужчина немного побродил взад-вперед по берегу, зайдя по щиколотку в море. А потом вдруг направился к маленькой тропинке, которая, извиваясь, шла вверх по крутому склону, ведя к замку, а точнее к флигелю.
Роза стремительно вскочила на ноги и, обуреваемая любопытством, поспешила вслед за незнакомцем. Она знала эту тропинку как свои пять пальцев, безошибочно ориентируясь в многочисленных изгибах, поворотах, подъемах и спусках. Опасаясь, как бы мужчина ненароком не догадался о ее присутствии, она крадучись бежала по камням с грацией кошки. Похоже, незнакомец тоже прекрасно знал дорогу. Он шел, не раздумывая, не спотыкаясь, двигался ровно, несмотря на темноту.
Роза следовала за ним, держась на безопасном расстоянии. Она была начеку, готовая спрятаться в гущу деревьев, если он вдруг обернется, но мужчина, словно находясь в состоянии транса, продолжал свой путь. Казалось, ничто не могло отвлечь его от цели. Наконец он исчез в чаще деревьев. Роза, притаившись за большим кустом, стала терпеливо ждать. Она услышала звук шаркающих шагов, донесшийся со стороны флигеля, вероятно, он заглядывал в окна, проверяя, нет ли там кого-нибудь. Затем послышался скрип повернувшегося в замке ключа. Затаив дыхание, она почувствовала, как волнение поднимается в ее груди. Сейчас ей выпал шанс разнообразить свою жизнь настоящим приключением. В конце концов, Валентине удалось сделать то же самое.
Сквозь щели в ставнях Роза различала нежный свет свечи, озаряющий в темноте силуэт незнакомца. Итак, незваный гость все же существовал на самом деле, и он определенно не был привидением. Тогда кем же он был и почему там оказался? Роза почувствовала, как бешено стучит кровь в висках, а затем, повернув ручку, открыла дверь.
Козима давно уже привыкла спать урывками, не находя покоя даже во сне, поскольку горе стало таким же постоянным спутником ее жизни, как и воспоминания о погибшем сыне.
Днем присутствие Люка придавало ей мужества и дарило надежду, а ночью, оставаясь наедине с нахлынувшим на нее отчаянием, она чувствовала, что стремглав летит в глубокую пропасть. Люк, казалось, был ей дарован судьбой, как спасательный круг, но разве она могла бы уехать с ним отсюда? Она ни за что не покинула бы Франческо и родную Инкантеларию, где глубоко в земле были похоронены ее самые сокровенные воспоминания. Козима была уверена, что ей суждено жить в Инкателарии до тех пор, пока она не умрет, с Люком или без него.
Под утро она наконец впала в забытье. Глубокий сон освободил ее на время от беспорядочных мыслей. Она была окружена светом и в этом божественном свете почувствовала присутствие своего сына. Он явился ей таким, каким был при жизни – с широко распахнутыми глазами, улыбающийся, с нежной смуглой кожей, с румянцем цвета восходящего солнца. Франческо прижался к ней, и она обняла его. Козима чувствовала нежный ванильный запах его волос, ощущала гладкую кожу на своих губах, тепло его тела, и впервые за последние три года почувствовала себя счастливой.
И вдруг Франческо отпрянул. Он глядел на нее любящим взглядом мудрого старого человека.
– Ты должна вернуться к жизни.
– Не заставляй меня уходить!
– Ты должна. Твое время еще не наступило.
– Но я хочу остаться с тобой! – взмолилась она.
Он улыбнулся, словно сама идея о том, что они находились врозь, была абсурдной.
– Ты же знаешь, что я всегда с тобой.
– Но я не могу тебя видеть!
– А ты просто верь, мама. – Он начал медленно исчезать. – Верь.
Она протянула к нему руки сквозь слабый свет.
– Я люблю тебя, Франческо! Не покидай меня, Я не могу без тебя жить. Не покидай меня! Пожалуйста, вернись!
– Все в порядке, дорогая. Тебе просто приснился кошмар. – Альба стояла, склонившись над ней в своей белой ночной рубашке. Козима в панике оглянулась по сторонам. Франческо исчез. Альба гладила ее по голове, приговаривая: – Все хорошо. Ты уже проснулась.
– Но я не хочу просыпаться. – Козима закрыла глаза, испытывая желание возвратиться в эти удивительные белые небеса.
– Это всего лишь сон, – успокаивала ее Альба.
– Нет, все было по-настоящему. Он был здесь. Я могла его обнимать, чувствовать его запах. Он был настоящим. – Она заплакала. Альба включила свет, и Козима поморщилась.
– Выключи!
Но Альба, не обращая внимания на ее слова, села на кровать.
– Это был дух Франческо.
Козима сжала плечи Альбы, широко открыв глаза.
– Люк сказал, что нет средства, которое могло бы помочь мне обнять моего мальчика. Но он недооценил моего сына. Франческо все-таки нашел способ.
Альба выключила свет и оставила Козиму одну. Чем старше она становилась, тем больше убеждалась в том, что мир духов существует. Все эти годы она постоянно ощущала в этом доме присутствие призрака Валентины – и тогда, когда только приехала сюда, и даже тогда, когда Иммаколята наконец упокоилась с миром.
Она снова забралась в постель к Панфило, которого ничуть не потревожили жалобные стоны его племянницы, и легла на спину. Мысли перескакивали с одного на другое, и Альба уже готова была уснуть, как вдруг услышала снаружи странный звук. Это мог быть свист ветра или крик совы. Звук становился все громче и приближался к дому. Заинтригованная, она выбралась из постели и подошла к окну. Шокированная, она увидела, что это, радостно пружиня шаг, шла Роза. Альба сразу же подумала о Юджине. Если бы он обнаружил, что его жена возвращается домой в такое время, то разразился бы грандиознейший скандал. Альба накинула халат и поспешила вниз, столкнувшись с дочерью как раз тогда, когда та, крадучись, входила через боковую дверь, словно грабитель.
– Где, скажи на милость, тебя носило? – требовательно спросила Альба, уперев руки в бока. Ее лицо казалось бледным при свете луны, слабо светившей сквозь окна в кухне.
– Я гуляла.
– Ночью?
– Это мое любимое время.
– Ты, наверное, пьяна.
– Я не брала в рот ни капли. Просто я счастлива! – таинственно улыбнувшись, сказала Роза.
– От чего можно быть счастливой, когда твой муж спит один в постели, а дети…
– Они никогда не просыпаются ночью.
– Но всегда существует вероятность, что они проснутся, и что тогда? Юджин спросит, где ты была.
– Я все время гуляю по ночам. – Прислонившись к буфету, Роза скрестила руки на груди. – Я люблю побродить в темноте вдоль утесов, а затем спуститься к морскому побережью. От этого я становлюсь счастливой, мама. Я вырываюсь из дома, который держит меня в четырех стенах и не хочет выпускать, и дышу полной грудью. А сегодняшняя ночь была особенной. Я стала счастливее, чем когда-либо. Даже не подозревала, что могу быть настолько счастлива.
Лицо Альбы стало темнее тучи.
– С кем ты была?
– Да ни с кем. С призраками.
– О чем ты говоришь?
– Я общалась с духами. То есть с привидениями. – Она покачала головой, словно ее мать была слишком глупа, чтобы это понять. – Да не волнуйся ты. Я просто дурачусь и очень устала. Так что если ты не против, я, пожалуй, пойду спать.
– Смотри не попадись Юджину, когда убегаешь из дома посреди ночи.
– Да он спит как бревно.
– Но в один прекрасный день бревно может вдруг проснуться, и тогда у тебя будут крупные неприятности.
– Я знаю, как надо вести себя с собственным мужем. Все мужчины одинаковы.
Альба с беспокойством слушала беззаботную болтовню дочери.
– Проблема в том, Роза, что ты не ценишь того, что имеешь.
– А тебе-то откуда об этом знать? Ты ведь никогда меня ни о чем не спрашиваешь. Все время только и слышно: Козима, Козима, Козима. Что-то не припомню, когда ты в последний раз интересовалась, как у меня дела. Но какое это имеет значение? – Она направилась к лестнице. – Кстати, Козима и Люк любовники.
– Я знаю.
– Ну конечно же, знаешь. Ведь вы с Козимой как два заговорщика.
Поднимаясь по лестнице, Роза чувствовала, что Альбу начинает трясти от злости.
– Что бы ты там ни думала, я твоя мать и это мой дом. Постарайся смотреть дальше своего носа, Роза. Ты всегда была эгоисткой!
Девушка хотела хлопнуть дверью ванной комнаты, но побоялась разбудить Юджина. Она оперлась ладонями на раковину и глубоко вздохнула, чувствуя, как ее ноздри раздуваются от гнева. Да как ее мать посмела разговаривать с ней в таком тоне? И разве она действительно была эгоисткой, как утверждала Альба? Она лишь хотела привлечь внимание своей матери. И уж, конечно, она имела на это полное право. Однако Козима заняла ее место, а с тех пор как утонул Франческо, еще больше преуспела в этом. Роза уставилась на свое отражение в зеркале, узнавая в своих чертах Валентину, смотрящую оттуда на нее.
Теперь существовала большая вероятность того, что Козима вместе с Люком переедет в Англию. Что ж, чему тут удивляться – он был от нее без ума. Однако Розе больше не хотелось, чтобы Люк оказался тем сказочно богатым принцем, который увез бы ее прочь из этого провинциального городка. Сегодня ночью она вдруг поняла, что все, чего ей так не хватало в жизни, находилось прямо здесь, в Инкантеларии, и причем было тут всегда.
В очередной раз она забралась в постель, наивно полагая, что ее муж спит, и будучи абсолютно уверенной, что он не слышал ее разговора с матерью. И снова сердце Юджина больно сжалось в груди.
Наступило воскресное утро. Во время завтрака Роза, не скрывая загадочной улыбки, то и дело весело напевала что-то себе под нос, в отличие от Козимы, которая ела, не произнося ни слова и думая только о Франческо. Позднее Панфило пошел на мессу вместе с Тото, Беатой, Розой, Юджином и их детьми и двоюродными братьями и сестрами, оставив Альбу дома вместе с Козимой, которая ожидала прихода Люка.
Перед тем как выйти, Панфило нежно поцеловал свою жену, посоветовав ей не принимать близко к сердцу ссору с Розой.
– Ума не приложу, откуда у нее такой характер, – сказал он, засмеявшись. На его красивом лице проступили глубокие морщинки.
– Мне понадобились годы, чтобы угомониться и стать мягче, – произнесла Альба, сдержанно улыбаясь в ответ.
– Так, вероятно, произойдет и с Розой. Она еще молода и вспыльчива. Но давай поговорим об этом позже, хотя ей все-таки нужен свой собственный дом.
– И на что они его купят? На жалованье полицейского?
– Нет, на мое!
Откровенно говоря, Альба не хотела, чтобы Роза и Юджин куда-то переезжали. И когда бы ни заходил об этом разговор, она выдумывала всевозможные причины, чтобы только отговорить их от подобного шага. Она советовала подождать до тех пор, пока они не насобирают достаточно денег, чтобы хватило на хорошее просторное жилье. А когда Панфило предложил помочь детям, она урезонила супруга, сказав, что его предложение наверняка заденет самолюбие Юджина. Кроме того, говорила она, разве плохо всегда иметь под рукой няню. Ведь трое малышей были сущим бедствием, но под неусыпным оком их бабушки нести бремя воспитания было значительно легче. А еще жить всем семейством под одной крышей считалось неотъемлемой частью итальянской культуры. Именно так жила Иммаколята, а они лишь следовали ее примеру. В душе Альба опасалась, что без Розы и ее семьи это место просто осиротеет и станет совершенно безрадостным, особенно если учесть, что Панфило не так уж часто бывает дома. Дочь, ее муж и дети стали душой этого места, и Альба старалась всеми силами их холить и лелеять. Она обожала своих внуков, и, укладывая их каждую ночь в постель, читала детишкам рассказы, сама получая от этого огромное удовольствие. А еще она любила наблюдать, как они резвятся в оливковой роще. Однако самым главным было то, что они помогли ей справиться с тяжелой утратой. Если бы не Роза и ее семья, то Альба, обезумев от горя, наверняка скатилась бы, как и ее племянница, в пропасть. Ее сердце было разбито. Но Альба не позволяла чувствам взять над собой верх.
Козима стояла у раковины, моя посуду, и вспоминала свой сон. Неожиданно в окне появилось лицо Люка. Войдя внутрь, он обнял ее и поцеловал в щеку. Альба отвернулась, не желая нарушать их общения – столь интимного и исполненного нежности.
– Я хочу увезти тебя куда-нибудь отсюда хотя бы на один день, если, конечно, твоя семья отпустит тебя.
Лицо Козимы раскраснелось от удовольствия, и сердце Альбы радостно вздрогнуло.
– Конечно, поезжайте. Ты заслуживаешь того, чтобы немного поразвлечься.
Выпустив Козиму из объятий, Люк прислонился к буфету.
– С утра моя мама невыносима. Я должен срочно куда-нибудь исчезнуть.
– А что с ней?
– Она очень взволнована, ожидая приезда Панфило, ее нервы просто не выдерживают. Она то и дело сидит в позе лотоса на террасе, пытаясь хоть как-то успокоиться. А ведь это совсем не просто, когда прямо за стеной моему отцу и профессору так нравится устраивать ожесточенные политические дебаты! – Люк вздохнул. – Завтра в замок нагрянет целая армия флористов, стилистов, визажистов и их помощников, поэтому мне нужно срочно куда-нибудь исчезнуть на это время.
– Ты мог бы помочь нам в траттории, – улыбнувшись, предложила Козима. – Розы не будет, она вызвалась помочь Панфило.
– Насчет этого можно было и не сомневаться.
Альба, вспомнив дерзкую выходку своей дочери, вдруг подумала: а что, если Люк с Козимой знают то, что неизвестно ей.
– Ума не приложу, какой Панфило от нее толк, – сказала Альба, закидывая удочку.
– Да Роза просто очарована этим местом, – сказала Козима. – Мне почему-то кажется, что по ночам она тайком ходит к флигелю.
– А зачем ей это надо?
– Да просто так, ищет приключений…
– В этом старом здании?
– Для нее оно по-прежнему полно жизни.
Альба покачала головой.
– Уверена, ты ошибаешься.
– В любом случае, – сказал Люк, – кто-то там периодически бывает, и моя мать поручила мне выяснить, кто именно.
– Розе известно о моем отношении к замку. – Альба вдруг побледнела. Она не хотела затрагивать эту болезненную тему, не говоря уже о том, насколько трудно ей было вообразить, что ее дочь находит удовольствие в трагедии прошлого. Роза ведь знала, что прошлое для нее священно.
– Кстати, мама пригласила к себе еще одну супружескую пару, – произнес Люк, сменив тему разговора.
– Да у вас там настоящий отель, – сказала Альба. Ее голос прозвучал резче, чем она того хотела.
– Похоже, замок действительно все больше становится похожим на гостиницу, – согласился Люк. – Полагаю, профессор и Ма Хемпл буквально сроднились с ним, став неотъемлемой частью интерьера. Наверняка они захотят остаться там до конца лета. Даже не представляю, как мои родители могут мириться с тем, что посторонние люди постоянно слоняются по их дому.
– И кого же они пригласили на сей раз? – поинтересовалась Козима, отставив в сторону тарелку, которую она только что вытерла.
– Одного очаровательного малого, которого зовут Фитцрой Давенпорт. – Люк произнес фразу медленно и явно с определенным умыслом, хотя тут же пожалел, понимая, что плохо играет, делая вид, что ему ничего не известно об отношениях, которые когда-то связывали Альбу и Фитца. Лицо пожилой женщины исказилось недоумением.
– Фитцрой Давенпорт?
– Он самый, – ответил Люк. – А вы знаете его?
– Да, мы были любовниками.
Козима внимательно посмотрела на свою тетушку. Искреннее признание Альбы шокировало ее.
– Любовниками? Но когда?
Альба засмеялась.
– Задолго до того, как я встретила Панфило. Когда ты была еще маленькой девчушкой. Тогда я приняла очень мудрое решение, о котором никогда не жалела. Я стояла перед выбором – или ты, Козима, или Фитцрой, я не могла иметь сразу двоих.
– Бедный Фитц, – произнес Люк.
– Но ведь он же в конце концов женился. Кто его избранница?
– Розмари, – ответил Люк. – Очень… рациональная особа.
– Ты имеешь в виду напористая. О, надо же, Фитц всегда умудрялся выбирать именно такой тип. И он всегда шел на поводу у подобных женщин! И когда же они приезжают?
– На следующей неделе.
– Просто жду не дождусь. Увидеться спустя столько лет! Интересно, а он будет удивлен?
Люку вдруг вспомнился его грустный взгляд и то, с какой невероятной нежностью он заговорил тогда о ней.
– Я бы даже сказал, приятно удивлен, – сказал Люк, делая ударение на предпоследнем слове.
На мгновение ему стало очень жаль Розмари, ведь Альба была намного красивее, однако он не стал произносить этого вслух. Вместо этого он повел Козиму на свежий воздух. Он и так вмешался в чужие дела, предупредив Альбу о скором приезде Фитцроя.
Они лежали вместе с Козимой на траве. Над ними возвышалась старинная смотровая башня. Козима смотрела перед собой безучастным взглядом, казалось, ее мысли витали где-то далеко. Люк скользил рукой по ее волосам, перебирая их пальцами, и касался губами ее кожи.
– О чем ты размышляешь?
– Я видела прошлой ночью сон, – ответила она, робко улыбаясь. – Я не знаю, что о нем и думать.
– А о чем был сон?
– О Франческо.
Глава 26
Нэнни и Фийона, следуя инструкциям Карадока, сидели на скамейке, расположенной на площади, прямо перед церковью. На небе ярко светило солнце, в гуще деревьев весело щебетали неугомонные птицы. Они садились на землю, прыгали по траве и клевали хлебные крошки, оставленные им ребятишками, а церковный колокол настойчиво звал горожан к началу мессы. Пожилые женщины и мужчины, одетые в черное, наводнили площадь, словно крабы, выползшие из щелей в скале. Их головы были покрыты темными шляпами и вуалями, а в карманах они несли четки, которые использовались в основном при чтении молитв и которые сейчас издавали дребезжащий звук. Молодые пары бодро шли через площадь, ведя за руки детишек: девчушки были наряжены в самые красивые платья из своего гардероба, а мальчишки блестели, как новые монетки. Казалось, город, оставив все свои дела, устремился в одну маленькую церковь. Все кругом было закрыто, кроме отеля, напротив которого стояла, поджидая такси и внимательно изучая путеводитель по Южной Италии, парочка американских туристов с камерами, свисающими с плеч.
Фийона и Нэнни поджидали прохожих, как пара гиен. Находясь в компании Фийоны, Нэнни преобразился. Он снова чувствовал себя мужественным и сексуальным. Выставив вперед свой огромный живот, он закурил сигарету. Однако Фийону, похоже, больше интересовали молодые мужчины, такие смуглые и красивые, отмеченные средиземноморским налетом беззаботности, которая так сильно волновала ее. Фийона, не в силах совладать с собой, улыбалась им, и они в ответ тоже дарили ей улыбки, безошибочно читая в ее глазах похоть, столь же понятную им, как и знак «открыто», висящий на двери магазина.
Обхватив сигарету губами, журналистка зажгла ее и выпустила дым маленькой струйкой из уголка рта.
– Этот город полон стариков, – сказала она. – Они все должны что-то знать.
– Нам только нужно найти подходящего человека, – произнес Нэнни. – На самом деле мало кто из них захочет говорить. Южане не очень любят откровенничать.
– Чего никак нельзя сказать о молодежи, – заметила Фийона, вспомнив о Фиеро и об их откровенном флирте прошлой ночью.
– Молодые ничего не знают.
– А твоя сестра с мужем знали историю замка, приобретая его?
– Они влюбились в замок с первого взгляда. Их мало интересовало его прошлое.
– А сейчас все-таки интересует?
– Сейчас оно интересует каждого. – Он стряхнул пепел на землю.
– Так Ромину не волнует тот факт, что старика убили в ее собственном доме?
– А с чего бы это? Ведь все случилось так давно.
– Интересно, как относится Альба и ее семья к тому, что твоя сестра отреставрировала замок?
– Если бы Альба возражала против этого, она не осталась бы здесь. Кроме того, она никогда не знала своей матери. Валентина погибла, когда Альба была совсем ребенком.
– Но ее родной дядя убийца.
– Он просто отомстил за смерть своей сестры.
– Все равно он убийца. Уверена, Альба предпочла бы, чтобы об этом никто не вспоминал.
– Не забывай, Фалько ведь так и не предъявили обвинения в убийстве. Полиция возложила всю вину на мафию. И дело было закрыто.
– Так Фалько действовал один или у него был соучастник? – поинтересовалась журналистка, вспомнив, как у Розы сорвалось это с языка.
– Сколько людей надо, чтобы убить маркиза? – Нэнни усмехнулся. – Может, их было трое, кто теперь скажет?
– Но я хочу знать, – настаивала Фийона, делая ударение на предпоследнем слове. – Мне нравится получать информацию. Вот что делает из меня хорошую журналистку.
– А я-то думал, что все дело в честолюбии. Большинство журналистов, которых я знаю, просто все выдумывают.
После мессы горожане стали гуськом выходить из церкви. Фийона внимательно изучала их лица и даже попыталась заговорить кое с кем, однако люди в ответ с ужасом смотрели на нее и шаркающей походкой брели прочь, что-то чуть слышно шепча себе под нос.
– Да… это будет задачка не из легких.
– А я ведь предупреждал тебя, никто не захочет говорить с незнакомым человеком.
– Как же в таком случае твоему племяннику удалось разговорить местных жителей? – Фийона сделала еще одну неудачную попытку, а потом вдруг увидала знакомое лицо и тотчас его узнала. – Роза! – Встретившись взглядом с молодой женщиной, она махнула ей рукой.
Роза подошла к ним.
– Здравствуйте, Фийона. Что вы здесь делаете?
– Мы пришли на мессу, – ответила Фийона. Роза удивленно подняла брови. – А это Нэнни, брат Ромины. – Роза пожала ему руку. – Это твои малыши? – спросила Фийона, когда семья Розы приблизилась к ним.
– Да. Мой муж Юджин, мой отец Панфило и мой дядя Тото. А это его жена Паола и его мать Беата.
– У тебя большая семья, – сказала Фийона, изображая на лице самую сердечную улыбку, на которую она была способна.
– А ведь я вам не представила и половины своих родственников! – засмеялась Роза. – Чтобы разместить все наше семейство, пришлось бы занять большую часть церкви.
– Вы живете здесь, в городе? – поинтересовалась Фийона.
– За его пределами, в том самом доме, где когда-то жила Валентина, – прошептала Роза, чтобы Беата ничего не смогла услышать.
– В этом наряде вы еще больше стали похожи на нее. – Фийона явно хотела ей польстить.
– Вы бы хотели что-нибудь выпить?
– С превеликим удовольствием, – ответила Фийона. – А можно взять с собой и Нэнни?
– Ну конечно. – Роза обратилась к отцу: – Я пригласила их к нам домой. – Лицо Панфило тотчас стало суровым. – Не смотри на меня так, папа! Ведь мама очень щепетильна насчет замка, – пояснила она.
Фийона быстро нашлась, что ответить, пустив в ход все свое очарование.
– Не волнуйтесь, мы не хотим навязываться. Мы так рады встретить всех вас. Какая у вас дружная и замечательная семья, Панфило! Вы должны гордиться этим.
Панфило, похоже, сильно смутился. По своей натуре он был вежливым человеком.
– Ну что вы, что вы, пожалуйста. Я от всей души рад видеть вас в своем доме, – сказал он. Фийона, торжествующе взглянув на Нэнни, взяла Розу под руку и пошла вместе со всеми к машине Панфило.
Альба наводила порядок в детской, аккуратно складывая одежду, убирая на место карандаши, книги и игрушки. Затем она решила прогуляться к старинной башне, где под оливой была похоронена ее мать.
Она вспомнила, как ходила по этой самой тропинке, будучи еще юной девушкой, грезившей о Фитце. Она оказалась перед непростым выбором, который ей предстояло сделать: остаться в Италии с Козимой или возвратиться обратно в Англию с Фитцем. Какая-то хищная птица кружила бесшумно над головой, по-видимому, высматривая на земле мышей и кроликов. Альба вдохнула аромат дикого чабреца и розмарина, окинула взглядом склон, на котором пышно росли маленькие желтенькие цветочки в высокой траве. Ее душа пела. Альба знала, что никогда не устанет от этого пейзажа. Его красота будет всегда держать ее в плену.
Ее охватило волнение при мысли о том, что она скоро увидит Фитца. Изменился ли он? Почувствует ли она что-нибудь к нему или ее любовь будет не больше чем разрушенная временем иллюзия? Вспомнив о том, что Фитц женился на Розмари, Альба разразилась громким смехом, очередной раз подумав, к какой напористой женщине угодил он в руки. Фитц всегда был вежливым, очаровательным и мягким, словом, прекрасной мишенью для сильной и решительной женщины. Уехав, Альба оставила его с разбитым сердцем, но пообещала, что будет ждать. И сначала она действительно ждала, однако он так и не приехал. Италия заполнила пустоту, образовавшуюся в сердце Альбы, а благодаря Козиме она поняла, что любовь многолика. В конце концов, Козима нуждалась в ней больше, чем Фитц. Глаза маленькой девчушки, наполненные слезами, и ее недоверчивая улыбка лишний раз убедили Альбу в том, что она поступила правильно, возвратившись в Италию. А потом на горизонте появился Панфило, и она влюбилась. Однако со временем чувство влюбленности потускнело, уступив место более прочным, глубоким и постоянным отношениям. Альба часто задавалась вопросом: как бы сложилась ее жизнь, если бы она не вернулась сюда, а вышла замуж за Фитца и осталась в Лондоне. Смог бы Фитц удержать ее? А вдруг он наскучил бы ей и она стала бы искать приключений на стороне? И что, если бы жизнь в Англии поглотила ее? Кем бы она стала в конце концов?
Дойдя до оливы, Альба присела на траву. Она вспомнила, как Фитц приехал в Инкантеларию просить ее руки – сначала она этому невероятно обрадовалась, но потом ее вдруг охватил ужас при мысли о том, что придется расстаться с семьей, которую она только недавно обрела. Не позабыла Альба и об их невероятной прогулке в замок, о том, как они перелазили через ворота, покоробившиеся от времени и покрытые ржавчиной от частых дождей, как они крадучись шли по подъездной дороге, заросшей кустарниками и колючими растениями и устланной большими и маленькими ветками деревьев, которые давным-давно никто не убирал. Непомерно разросшийся сад буквально поглотил замок, с коварством змеи проникнув в каждую щель, образовавшуюся в потрескавшихся стенах, а лютый холод, пронизывающий это место, наталкивал на мысль о том, что оно располагалось на вершине горы с присущими только ей одной особыми климатическими условиями. Всюду чувствовался запах гниющей растительности и ощущение полной заброшенности. Однако Фитц не отходил от Альбы ни на шаг, идя позади, и его присутствие вселяло в нее уверенность.
В конце концов они добрались до комнаты, которая, казалось, была совершенно не похожа на остальные помещения замка. В ней чувствовалась жизнь. На каминной решетке все еще тлели догорающие угли, указывая на присутствие здесь человека. Напротив камина стояло кожаное кресло. В тот момент у них появилось странное чувство, что они не одни. И они оказались абсолютно правы.
Альба вспомнила и белесого Неро. Того самого, которого маркиз усыновил еще маленьким мальчишкой, привезя его из Неаполя. У Неро был болезненный вид и не доставало передних зубов, он медленно спивался, терзаемый чувством раскаяния и сожаления, тоскуя по человеку, которого очень любил при жизни и которого теперь утратил навсегда. Именно из-за Неро замок оказался во власти губительного действия природы. Здание просто осыпалось вокруг него, пока наконец единственным уцелевшим местом не оказалась комната, в которой жил он сам. Комната, в которой когда-то был убит маркиз. Неро горько зарыдал, когда Альба сказала, что приходится дочерью Валентины, да и сама она тоже расплакалась, узнав, что маркиз убил ее мать. Фитц помог сложить воедино кусочки той трагической головоломки, воспроизведя окончательную картину любви, ревности и мести.
После этого Альба дала себе клятву, что никогда больше не посетит это место. В то время как ее отец наивно полагал, что Валентина любит его, она во флигеле предавалась любовным утехам с маркизом. Валентина даже подарила ему свой портрет, на котором Томас изобразил ее обнаженной. Маркиз повесил его над кроватью. Позже Альба решила возвратить полотно отцу. Увидев картину после стольких лет, Томас был потрясен, ведь он когда-то очень переживал из-за ее внезапного исчезновения. Однако он больше не хотел, чтобы что-то напоминало ему о женщине, так жестоко предавшей его, и возвратил портрет дочери. Альба никогда не забудет огонька, появившегося в его глазах, стоило ей сообщить, что они с Фитцем стали настоящими детективами, разгадав тайну убийства маркиза. И хотя Фалько взял всю вину за содеянное на себя, Альба поняла, что и ее отец был причастен к этому преступлению. Роза замечала только романтический ореол своей бабушки. Однако Альба знала правду: Валентина была вульгарной и непорядочной. Она причинила боль тем, кто любил ее больше всего на свете. Томас так никогда и не оправился от ее вероломства. Он отомстил мерзавцу, вонзив в его горло кинжал, но воспоминание о торжествующей улыбке и последних словах маркиза навсегда запечатлелось в сердце: «Можешь убить меня, но не забывай, что я убил тебя первым».
После того как Альба узнала правду об отце, они очень сблизились. Между ними больше не было никаких секретов, они ничего не таили друг от друга. А со временем она поведала обо всем, что случилось, членам своей семьи. Ведь было неправильно скрывать друг от друга правду. Она знала это по собственному опыту.
Сейчас Альба вдруг подумала о Панфило и его согласии участвовать в фотосессии. Ее путал интерес, который проявила Ромина, восстанавливая это старинное здание. А теперь вот намечалась еще и статья во всемирно известном журнале, проливающая свет на тайны прошлого, которые никто не имел права выставлять на всеобщее обозрение. Люди, движимые любопытством, будут приезжать в Инкантеларию, чтобы посетить место, где произошли драматические события. Эта история станет принадлежать всему миру. Отец доверял ей, и теперь она вправе требовать того же от членов своей семьи. Однако у нее не было уверенности в том, что в этом деле она может рассчитывать на своих домочадцев. Ее очень сильно тревожила Роза, унаследовавшая гены Валентины.
