Текст книги "Пленники судьбы"

Автор книги: Санта Монтефиоре

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

Глава 31

Добравшись до дома Козимы, Люк выскочил из машины и пустился бегом по склону. Беата находилась на террасе в компании Розы и ее детей, которые уплетали за обе щеки огромные порции макарон. При его появлении лицо Розы сделалось каменным. Люк догадался, что здесь что-то не так.

– Добрый вечер, – сказал он Беате, которая улыбалась ему, ни о чем не подозревая. Роза встала и пошла на кухню. Люк последовал за ней.

– Роза, что происходит?

Она стремительно повернулась и, уперев руки в бока, ни с того ни с сего закричала на него:

– Как ты посмел предать мою сестру? Мы все не смогли устоять под действием твоих чар. Что ж, и поделом нам, провинциальным дурам.

– Да о чем ты говоришь?

– А теперь почему бы тебе не развернуться и не убраться к черту из нашего дома, поскольку с этих пор ты здесь больше не желанный гость. Если бы Фалько был жив, он бы точно убил тебя прямо в твоем замке!

– Я ничего не понимаю. Я никого не предавал.

Роза рассмеялась, хотя это было больше похоже на кудахтанье, чем на человеческий смех.

– Не лги мне! Я видела тебя.

– Видела меня. Но где? – И тут Люк все понял. – Ты видела меня на берегу вместе с Фрейей?

– Так вот как ее зовут? Прекрасно!

– Но это совсем не то, что могло показаться на первый взгляд.

– А так всегда и бывает. Все мужчины такие предсказуемые. Ну почему бы для разнообразия не придумать что-нибудь новенькое вместо того, чтобы повторять избитые фразы?

Юджин вошел как раз в тот момент, когда они оба стояли молча.

– Я не помешал?

– Не беспокойся, Люк как раз собирался уходить.

– Но ведь нельзя же вот так выставлять меня, даже не выслушав моих объяснений.

– Если Роза просит тебя покинуть дом, значит, так и надо сделать, – холодно произнес Юджин.

– Да все в порядке, Юджин. – Роза театрально вздохнула и, отвернувшись, направилась к выходу, на прощание бросив Люку: – Интересно, неужели у тебя и в самом деле есть какие-то веские оправдания?

Внезапно Люк вынул из кармана маленькую коробочку. Роза подозрительно взглянула на нее.

– Это та самая вещица, которую ты вручил Фрейе.

– Да, так оно и есть. Но если бы я хотел, чтобы коробочка осталась у нее, то не держал бы ее сейчас в своей руке.

Роза открыла коробку.

– Мадонна! – воскликнула она, показывая ее мужу.

– Это предназначено для Козимы. Я собираюсь просить ее руки.

– Тогда зачем ты отдал ее Фрейе?

– Я не отдал, а просто показывал ей.

– Очень забавно – демонстрировать обручальное кольцо другой женщине!

– Фрейя мой давний друг, – терпеливо объяснил Люк. – Она уехала на время от своего мужа, потому что он завел роман на стороне. Просто ей больше некуда идти. Я не мог рассказать ей о Козиме сразу. Не думаю, что справедливо делиться хорошими новостями, когда у твоего друга беда. Поэтому я решил подождать до тех пор, пока не почувствую, что настал подходящий момент. Фрейя очень обрадовалась за меня. Мы обнимались как друзья, Роза.

– Тогда почему же ты не рассказал Козиме, что она приезжает?

– Потому что боялся, что ей это не понравится.

Роза недовольно нахмурилась.

– Что ж, это, по крайней мере, честно, и ты прав: ей это не понравилось.

– Послушай! Я бы никогда не предал Козиму, потому что люблю ее.

Роза возвратила ему кольцо.

– Тебе лучше любить ее всем своим сердцем и душой, и не приведи Господь хоть чем-то обидеть ее, а не то, уж поверь мне на слово, ты горько об этом пожалеешь. Кровная месть у нас в традиции.

– А теперь не могла бы ты мне сказать, где Козима сейчас?

– Даже не знаю.

– И тебе ничего не приходит в голову?

– Она просто убежала.

Люк вынул из кармана телефон.

– Оставь эту затею, она не захочет с тобой говорить.

– Но я должен найти ее.

– Роза? – Юджину стало очень жаль Люка. Он ведь тоже не понаслышке знал, каково это – сильно любить.

– Ну хорошо. У меня есть предположение, куда Козима могла пойти.

– И куда же?

– Поедем со мной. Я покажу. Юджин, а ты поведешь машину.

Фитц вернулся в замок вместе с Розмари, Фрейей, Роминой, Ма, Нэнни и Карадоком. Всю обратную дорогу он выглядывал из окна, терзаясь сожалением, что так и не смог побеседовать с Альбой наедине. Розмари все болтала о том, насколько красивы здешние пейзажи, только бы не говорить об Альбе. Ромина как будто читала мысли Фитца, которые были для нее так же прозрачны, как чистое стекло.

– Я, пожалуй, пойду немного отдохну перед ужином, – сказал профессор и нетвердой походкой направился в холл.

– Мне бы не помешало сделать то же самое, – произнесла Ма. – Какой же утомительный выдался день! Все же достаточно изнурительное занятие пребывать в постоянном отпуске.

– Может, поиграем в карты? – спросил Нэнни у Фитца. Фитц обратился к жене:

– А чем бы ты хотела заняться, дорогая?

Ромина тут же встряла в их разговор:

– Розмари, милочка, у меня созрело предложение, которое вам с Фрейей наверняка покажется интересным. Здесь есть очень милый магазинчик, в котором полным-полно великолепных индийских ручных изделий, которые вам обязательно понравятся. Большинство вещей, которыми вы так восхищались в моем доме, куплены именно там. Магазин называется «Каза Джованна». Он расположен вдали от большой дороги. Вообще-то он открывается только завтра, но если я позвоню Имельде, она сможет обслужить нас прямо сейчас. Ну, что вы скажете на это?

– С превеликим удовольствием. – Розмари подумала, что после того, как она вынуждена была битых два часа сидеть вместе с Фитцем в компании его бывшей возлюбленной, ей совсем не помешает получить небольшую разрядку, потратив деньги.

– Я не думаю, что Люк скоро вернется, – задумчиво произнесла Фрейя. – Надеюсь, у него все в порядке.

– Он придет вовремя, к ужину, – сказала Ромина, открывая дверь. – Пойдемте же, не будем терять ни минуты! – Она поймала взгляд Фитца и заговорщически ему подмигнула.

– Так как насчет одной карточной партии? – не унимался Нэнни.

– Пожалуй, сыграем позже. А сейчас я хотел бы пройтись по тропе воспоминаний.

– Ну что ж, позже так позже, – сказал Нэнни, нагнувшись, чтобы потрепать Порчи по спине.

Фитц стоял на посыпанной гравием дорожке, размышляя, что делать дальше. Он был не в силах выкинуть Альбу из головы. Фитц прекрасно знал путь к ее дому, а также помнил старую башню и оливу, под которой была похоронена Валентина. Некоторым воспоминаниям никогда не суждено померкнуть. Он пройдет мимо флигеля, а потом спустится вниз по тропинке. Хотелось надеяться, что он застанет ее дома.

Альба была в подавленном состоянии. Она почти ненавидела жену Фитца, которая не позволила им побыть наедине. Вполне закономерно, что Фитц связался именно с такой женщиной. Должно быть, он женился на ней по глупости. Розмари было трудно любить – она была слишком темпераментной и властной. Этой женщине нравилось всеми управлять. Слишком хорошо зная Фитца, Альба догадывалась, что его могло вполне устраивать такое положение вещей. Возможно, он даже был по-своему счастлив, однако она бы голову дала на отсечение: его счастье оказалось неполным.

Придя домой, Альба присела поболтать с Беатой. Та поведала ей, что Роза и Юджин, а с ними и Люк исчезли в неизвестном направлении, причем они очень торопились. Беата сказала, что слышала, как Роза кричала на кухне, однако не знала, в чем было дело. Альба закатила глаза. Она сразу же подумала о Козиме. Альба ощущала постоянную ноющую боль в сердце при мысли о том, что ее племянница может выкинуть какую-нибудь глупость. Она уже так привыкла к ее ранимости, что всегда была готова к худшему. Однако Беата не имела ни малейшего понятия, куда запропастилась Козима.

– Может, она пошла прогуляться, – предположила Альба, вставая. – Пойду-ка я приму душ. День сегодня выдался очень долгим.

– Ты была в траттории целый день?

– А ты знаешь, кто туда заявился? Фитц. Ты помнишь его?

– Ну конечно, помню. Какая приятная неожиданность. А что он здесь делает?

– Он остановился в замке.

– А ты туда пойдешь?

– Конечно, нет. Меня туда и на аркане не затащишь!

– Он женат?

– Да, на настоящей террористке. – Хорошо, что можно было поделиться своими чувствами с Беатой. – Эта глупая особа так и не оставила нас наедине. Я очень хотела поговорить с Фитцем с глазу на глаз. Ума не приложу, почему его жена так его ревнует, ведь прошло уже тридцать лет.

– Потому что ты все еще очень красивая женщина, Альба.

– Далеко уже не такая красивая…

– Неправда. Годы милосердны к тебе, поскольку ты прожила счастливую жизнь.

– Я же не собираюсь уводить Фитца! Его жена могла бы проявить хоть немного великодушия, предложив нам остаться наедине. Так нет же. Это с трудом можно было вынести. Она должна была околачиваться тут же и слушать. Хотя, мне кажется, она вряд ли поняла, о чем мы говорили.

– Бедняга Фитц. Его всегда влекло к властным женщинам.

– Однако его любви ко мне оказалось недостаточно, чтобы последовать за мной в Италию. И в этом он виноват сам. Никто не заставлял его жениться на Розмари.

– Но у тебя есть Панфило. И ты имеешь то, что заслуживаешь, Альба, – то есть самое лучшее.

Альба пошла наверх, чтобы принять душ. Воспоминания нахлынули на нее, словно бурный поток. Она стала что-то тихонько напевать, прокручивая в памяти картины, которые не приходили ей на ум уже столько лет, и получая от этого огромное удовольствие. Она вспомнила плавучий домик в Челси и свои любимые голубые замшевые сабо от торговой марки «Биба». В памяти всплыли воспоминания о козе, которую она когда-то привязала к лодке своей подруги Вив. Какое же возмущенное было у Вив лицо, когда она обнаружила, что глупое животное нагло поедает траву и цветы, так любовно высаженные и взлелеянные ее собственными руками. Интересно, где Вив сейчас и продолжает ли кто-нибудь утруждать себя чтением ее книг? В то время Альба была совершенно другим человеком.

Приняв душ, Альба, перед тем, как одеться, втерла в кожу масло розового дерева. В ванной стало жарко. Через открытое нараспашку окно доносилось стрекотанье сверчков. Застегнув пуговицы на платье, Альба пошла посмотреть на сад и море, раскинувшееся внизу. А потом вдруг услышала низкий мужской голос. Его ни с чем невозможно было спутать. Человек говорил на ломаном итальянском языке с Беатой, которая терпеливо слушала его. Это был Фитц.

Альба сбежала по лестнице, однако, взяв себя в руки, задержалась на какое-то время на кухне, чтобы не спеша выйти на террасу.

– А, это ты, Фитц! – воскликнула она, делая вид, что удивлена.

– Да я вот… – Он собирался было выдумать историю о том, что случайно проходил мимо, однако прекрасно понимал, что Альба все равно бы не поверила. – Я очень хотел увидеть тебя, – просто сказал он.

– А где же твоя жена?

– Пошла по магазинам.

– Ты хотел бы прогуляться? Мы могли бы пойти к старой сторожевой башне.

– С удовольствием.

– Беата, ты не могла бы побыть здесь до тех пор, пока не придет Роза?

– Я пробуду здесь столько, сколько тебе нужно, моя милая. А ты иди. Желаю приятно провести время. – Беата понимающе улыбнулась, ведь она была не настолько стара, чтобы позабыть, как это здорово – находиться в компании привлекательного мужчины.

Фитц, засунув руки в карманы, пожелал ей доброй ночи, а затем последовал за Альбой, чтобы, миновав оливковую рощу, направиться к утесам. Солнце садилось, окрашивая небо в темно-красный и золотой цвета прямо над горизонтом.

– Это место совсем не изменилось, правда? – сказал он, взглянув на свою спутницу. – Как и ты, Альба.

– Мы изменились только внешне. Когда я с тобой, мне снова двадцать пять.

– Мне следовало бы приехать к тебе.

– Ты поступил так, как посчитал правильным.

– Нет, это оказалось неправильно. Ты для меня самое главное. У меня такое ощущение, что последних тридцати лет как не бывало. Даже не знаю, почему мне не хватило тогда мужества.

– И как скоро после моего отъезда ты познакомился с Розмари?

– Спустя несколько недель.

– Так быстро? Неужели тебе не было хоть немного грустно?

– Я чувствовал себя опустошенным и так сильно по тебе скучал. Я уже собирался было ехать вслед за тобой, как на горизонте появилась Розмари. И ей каким-то образом удалось убедить меня, что я не буду счастлив в Италии. Она сказала, что если бы ты меня действительно любила, то выбрала бы меня, а не Италию.

– Но ведь дело было не просто в Италии, Фитц. Здесь осталась Козима. Ты же знаешь, она мне как дочь. И я ни разу не пожалела о том, что вернулась сюда.

– А я миллион раз раскаялся, что не последовал за тобой.

– Но ты ведь счастлив с Розмари?

– По-настоящему я был бы счастлив только с тобой. Розмари меня просто устраивает, она хорошая женщина и всячески заботится обо мне. Но наши отношения лишены страстности, которая нас когда-то связывала, и мы с ней никогда так не смеялись, как с тобой. – Он нежно посмотрел на нее. – Ты любовь всей моей жизни, Альба. И второй такой уже никогда не будет.

– Я польщена. Мы прекрасно проводили время вместе, не правда ли? – Она вдруг почувствовала необычайную легкость. Находясь рядом с Фитцем, она чувствовала себя озорницей, как будто снова стала молодой и игривой, и уж никак не ощущала себя бабушкой, которая вынуждена считаться с грузом своих лет.

– На протяжении этого времени я часто думал о тебе. И мне было невероятно трудно представить тебя в роли бабушки. Ты запечатлелась в моей памяти такой, какой была, когда покидала Англию.

– Боюсь, я стала намного старше и толще, чем была когда-то.

– Нет, ты сейчас даже красивее, поскольку на твоем лице лежит отпечаток глубокой мудрости. И уж поверь мне на слово, ты стала как-то мягче, что ли…

– А откуда ты знаешь?

– Когда я впервые встретил тебя, ты была жуткой эгоисткой.

– Нет, не была!

– Ты не отличалась особой разборчивостью в своих знакомствах, была ужасно своенравной, упрямой и необузданной. Тебе нравилось, чтобы окружающие тебя мужчины сходили по тебе с ума. Но именно поэтому я и влюбился в тебя: ты была словно дикое животное. Так кому же удалось приручить тебя, Альба?

– Одному фотографу по имени Панфило.

– Прекрасное имя, – признал Фитц.

– И прекрасный человек.

– Он сделал тебя счастливой? Или все же это вышло только у Фитца?

Она игриво подтолкнула его.

– Боюсь, я не могу сказать тебе того, что ты хочешь услышать. Скажу так, как есть: Панфило любовь моей жизни. Кто знает, что сталось бы с нами, если бы мы дожили до глубокой старости, однако с Панфило я обрела счастье.

Фитц изо всех сил старался скрыть разочарование.

– Я предпочел бы, чтобы ты сказала, что была несчастной все эти тридцать лет!

– И что тогда? Ты бы ушел от Розмари, а я покинула бы Панфило и мы бы начали жить вместе? Ты ведь прекрасно знаешь, что это невозможно.

– Не могу отрицать, что не думал об этом.

– Не говори глупостей.

– Теперь я старик. Я имею право предаваться мечтам.

– Ты вовсе не старый! И для такого рода мечтаний нет оправдания. Раз уж ты сделал кровать, будь добр, лежи на ней.

Дойдя до оливы, они присели передохнуть.

– А как там поживает Вив?

– Она умерла, Альба.

– Боже правый! – Альба побледнела, услышав печальную новость о своей давней приятельнице.

– Это случилось около десяти лет назад.

– Вив была моим единственным настоящим другом. Она прошла со мной через все радости и невзгоды, и только с ней я могла всем делиться. Жаль, что мы потеряли друг с другом связь. Но не будем о плохом. Расскажи мне лучше об Англии. Прошли годы с тех пор, как я уехала оттуда. Расскажи о себе. – Альба прилегла на бок, подперев голову рукой. – Я слушаю. И не хочу пропустить ни единого слова. Это единственная возможность, которая у нас есть.

– Ну, даже не знаю. Если вдруг Розмари нас здесь застукает, то в нашем распоряжении окажется вся моя оставшаяся жизнь.

Юджин въехал в ворота «ла Мармеллы».

– А почему ты думаешь, что она здесь? – спросил Люк у Розы.

– Если ее здесь нет, то даже не знаю, где она еще может быть.

– О боже! – почти простонал он. – Если я ее тут не найду, то перережу себе глотку!

Машина загрохотала по подъездной дороге. Лимоновые деревья тускло поблескивали в свете заходящего солнца. Среди листвы роилась мошкара. Стайки маленьких птичек взлетали в небо. Люка от волнения стало подташнивать. Он прекрасно знал, насколько ранимой была душа Козимы. Наверняка она теперь думает, что он предал ее и что он отпетый лжец. И что он использовал Франческо лишь для того, чтобы подобраться к ней, ведя себя, словно циничный мошенник. Люк стал молиться про себя, чтобы Козима оказалась здесь, с Манфредой, единственным человеком, который мог бы поручиться в искренности его благих намерений.

Как только машина остановилась у парадного входа, Люк вышел и нажал на звонок. От нетерпения он переступал с ноги на ногу. Казалось, те несколько минут, которые потребовались Манфреде, чтобы дойти до двери, длились целую вечность. Когда она наконец отворила, Люк практически ввалился внутрь.

– Манфреда! – воскликнул он. – Она здесь?

– Ну конечно же, здесь, – спокойным голосом ответила старушка. – Входи. – Она посторонилась, дав ему пройти. – Привет, Роза, Юджин. – Манфреда усмехнулась. – Вы привезли всех сразу!

– Как она?

– В порядке, – с серьезным выражением лица сказала Манфреда. – Однако вам, молодой человек, многое придется объяснить, – добавила она, пригрозив ему своим костлявым пальцем.

– Я знаю. Где она?

– На террасе.

Затем старушка обратилась к Розе.

– Виолетта приготовила отменный лимончелло. Пойдемте, попробуете. Это на кухне. – И она повела их прочь. Роза оглянулась через плечо, сожалея о том, что не сможет присутствовать при примирении. А вот Юджина это волновало меньше всего. Перспектива отведать стаканчик лимончелло казалась ему куда более заманчивой, чем сцена воссоединения Козимы и Люка.

Люк вошел на террасу. Там за столом сидела Козима и… Франческо. Люк опешил. На долю секунды ему показалось, что ребенок живой, настоящий, но затем он обратил внимание на то, что мальчик весь светился и, будто сотканный из прозрачной материи, переливался словно радуга. Однако Люк решил, что сейчас не самый подходящий момент, чтобы упоминать о его присутствии.

Козима взглянула на него с отсутствующим видом. Между ними будто выросла стена, за которой она теперь отчужденно сидела, словно незнакомка.

– Мне так жаль, Кози. Все же следовало рассказать тебе о Фрейе.

– Я внимательно слушаю.

– Она мой очень-очень давний друг. Но я, признаться, дурно повел себя, когда мы виделись с ней последний раз. Я никогда не испытывал особой симпатии к ее супругу. Он осел. Поэтому я флиртовал с Фрейей, хотя прекрасно знал, что она замужем и не может мне принадлежать. Я сказал ей, что она единственная женщина, которую я когда-либо любил, и что теперь, находясь в разводе, я понял, что та, которую я всегда искал, все это время находилась прямо у меня под носом. А потом я приехал сюда и встретил тебя. – Люк потянулся к Козиме, однако она отдернула руку, положив ее на колени. Но он настойчиво продолжал: – А сейчас, когда Фрейя узнала, что ее муж завел роман на стороне, я пригласил ее к себе, чтобы хоть немного приободрить. Я не сказал тебе об этом лишь потому, что не хотел тебя расстраивать, и мне необходимо было выбрать подходящий момент, чтобы рассказать Фрейе о тебе, но так, чтобы не огорчить ее. Похоже, мне хотелось угодить вам обеим, а закончилось все тем, что я причинил боль женщине, которую люблю больше всего на свете. Там, на берегу, я признался Фрейе, что мое сердце больше не свободно, поскольку принадлежит только тебе. – Он перевел дыхание. – Не думал, что все получится именно так, – сказал Люк, вынимая небольшую коробочку для драгоценных изделий. – Я рисовал в своем воображении, что это событие произойдет в куда более романтичной обстановке. – Козима посмотрела на маленький футляр. – Я показал это Фрейе. Просто хотел, чтобы она знала, насколько серьезны мои намерения относительно тебя. – Затем он пододвинул к ней свой подарок. – Я люблю тебя, Кози. И никогда не лгал и не собираюсь лгать тебе. Я хочу провести остаток жизни с тобой.

Франческо наблюдал, как его мама взяла футлярчик. Козима прикусила губу, размышляя над тем, что делать дальше, но любопытство все же взяло верх, и она открыла коробочку. Не дожидаясь разрешения, Люк взял ее левую руку и надел кольцо на безымянный палец.

– Пожалуйста, прости меня, любимая. – Крупная слеза скатилась струйкой по щеке женщины. – Умоляю, скажи, ты выйдешь за меня?

Но Козима, отрицательно покачав головой, сняла кольцо и осторожно вернула его на прежнее место.

– Я не могу стать твоей женой.

Люк почувствовал, как земля уходит у него из-под ног.

– Не можешь? Но почему?

– Потому что я не смогу жить ни в каком другом месте, кроме этого.

– Почему?

– Потому что я не могу покинуть Франческо! – сказала Козима, с трудом сглотнув.

Призрачный Франческо печально смотрел на нее. Затем он взглянул на Люка своими карими огромными глазами, словно умоляя его о чем-то.

– Франческо сейчас сидит рядом с тобой, – мягко произнес он. – Вон там, на стуле.

Козима взглянула на пустое место возле себя.

– Перестань, Люк. Не надо…

– Но он здесь, клянусь, – настаивал он.

– Не терзай мою душу! – Ее лицо побледнело от ярости. – Не смей использовать моего сына, чтобы манипулировать мной.

Закрыв глаза, Люк сделал глубокий вдох. Он попытался абстрагироваться от всех мыслей, так, чтобы они не мешали духу мальчика заполнить образовавшийся вакуум.

– Поговори же со мной, Франческо, – сказал он. – Ты очень нужен сейчас своей маме, да и мне тоже.

Люк стал ждать. Козима, оставаясь безмолвной, недоверчиво смотрела на него. Сначала он слышал лишь, как стук его сердца с глухим шумом отдается в ушах. Если ему не удастся установить связь с духом ее сына, то Козима лишится последней надежды. Он просто обязан поговорить с Франческо, поскольку от этого зависит его судьба.

В пустоте его разума, освобожденного от всяческих мыслей, стали появляться слова, которые затем складывались в предложения, к которым Люк явно не имел никакого отношения. Медленно он начал повторять все то, что сейчас слышал. Он даже не открывал глаза, боясь прервать спиритический сеанс, и даже не думал о реакции Козимы, сосредоточившись исключительно на удержании потустороннего голоса. Люк весь трепетал от волнения, радуясь, что ему наконец-то удалось пообщаться с ее сыном.

– Я разбрасывал игрушки по всему дому, надеясь привлечь твое внимание, мама, но ты всегда винила в этом моего двоюродного братика и его сестер. Ты даже на минутку не могла вообразить, что это был я. Я изо всех старался заявить о своем присутствии. Я постоянно нахожусь рядом с тобой, каждый день и каждую ночь, не отходя от тебя ни на секунду, однако ты не видишь меня, и это меня очень огорчает. Мне так жаль, что я побежал тогда за перышком. В мгновение ока я очутился в воде, но уже в следующую минуту закричал тебе с берега, однако ты меня не увидела и не услышала. Я хотел сделать как лучше, поэтому и положил свою бабочку на твою подушку, но ты рассердилась на Алессандро, думая, что это сделал он. Ты не знала, что это был я и что таким образом я хотел попросить у тебя прощения. Алессандро видел меня, однако он побоялся признаться тебе в этом. Я попросил его передать тебе желтую розу, но ты так и не догадалась, что это от меня. Разве ты не помнишь, что желтый цвет мой любимый? Я положил белое перышко на столик для свечей в церкви, а также у твоих ног, когда ты молилась, опустившись на колени. Я уже исчерпал все возможности, пытаясь достучаться до тебя. Один Люк может видеть меня, да и то он сам не знает почему. Некоторые дети тоже меня видят, и это очень здорово, поскольку я чувствую себя таким одиноким. Я пытаюсь достичь света, но настолько отягощен твоей печалью, что не могу подняться достаточно высоко. Однажды ты тоже поймешь, что смерть – это не конец, а начало жизни, только в несколько ином виде. Теперь я знаю, что в тот роковой день настал мой час возвращаться домой. И это было предопределено судьбой задолго до моего появления на свет. Единственная вещь, которую мы уносим с собой из этого мира, это любовь. А твоя любовь, мама, всегда со мной. Она живет в моем сердце.

Франческо замолчал. Глаза Люка стали влажными от слез. Он взглянул на Козиму. Она сидела, приложив руку к губам. Ее пальцы дрожали. Никто из них не произнес ни слова.

Внезапно Франческо, пошевелив рукой, дотронулся пальцами до коробочки. Когда он стал толкать ее, перемещая по столу, движение этой вещицы сначала было едва заметным, но затем скорость немного увеличилась. Маленький футляр двигался прямо на их глазах, будто сам по себе, пока не замер, остановившись перед Козимой.

Франческо поднял глаза, взглянув на мать.

– Я так хочу, чтобы ты была счастлива, – произнес он.

Люк попытался заговорить, но вместо слов вырывались лишь какие-то хриплые звуки. Прочистив горло, он повторил то, что сказал Франческо.

– Спроси его кое-что, – шепотом попросила Козима. – Как называется его любимая бабочка?

Люку даже не нужно было спрашивать. Франческо уже отвечал:

– Мой морфино.

Козима заплакала.

– Он придумал это название специально для нее. Морфино… Скажи ему, что мне очень хочется надеяться, что на Небесах водится много таких же бабочек.

– Франческо говорит, что однажды ты тоже попадешь туда и убедишься в этом сама.

Открыв коробочку, Козима, не колеблясь, надела на палец кольцо.

– Я тоже хочу быть счастливой, – произнесла она. – Однако я не желаю покидать Инкантеларию.

– Так ты выйдешь за меня?

– Да, но при условии, что ты останешься здесь, со мной.

Люк взял ее за руку.

– Если ты хочешь остаться здесь, то поступай так, как тебе нравится. Мое счастье напрямую зависит от твоего, Кози. – Он засмеялся, когда Франческо положил свою ручонку поверх их. – Мы получили благословение твоего сына. Давай никому ни о чем не будем говорить, пока не получим благословения и моих дочерей.