Текст книги "Пленники судьбы"

Автор книги: Санта Монтефиоре

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

Обойдя дом, они направились к флигелю.

– Если вы интересуетесь историей, это уж точно не оставит вас равнодушной, – с гордостью произнесла Ромина. – Хотя никаким художественным вкладом я похвастаться не могу. Я оставила это строение в таком виде, в котором впервые увидела. – Повернув ключ, она толкнула дверь внутрь. Хотя Денис отрапортовал ей, что не обнаружил ни единой улики, указывающей на присутствие здесь привидений или вурдалаков, Ромина на всякий случай внимательно осмотрела кровать. Заметив, что постель такая же ровная, как в тот раз, когда она поправила ее сама, Ромина с облегчением вздохнула.

Фийона осматривала каждую деталь интерьера с присущей ей наблюдательностью.

– Этот дом был построен для Валентины? – спросила она, легонько касаясь серебряной щетки для волос и хрустальной баночки из-под крема для лица на туалетном столике, прямо возле зеркала времен королевы Анны. – Она вела опасную игру. Не представляю, чтобы она, сидя вот здесь и расчесывая свои волосы, когда-нибудь могла подумать, что в конце концов погибнет от руки любовника. Эта комната предназначена для любовных утех. Как она вам?

Ромина, похоже, испытывала неловкость.

– Не знаю, что и сказать, – ответила она, пробежав рукой по шелковым занавескам, которые свисали с четырех столбиков.

– Вот в чем дело! Волшебное ощущение, которое испытываешь, попадая сюда, напрямую связано с сексом. – Фийона заметно оживилась. – Как же мне это нравится!

– Вероятно, мне все же следовало кое-что здесь изменить. Что теперь прикажете делать со строением, когда-то предназначенным исключительно для удовлетворения нездоровых сексуальных фантазий старого маркиза?

– Даже не думайте об этом. Это музей. Ничего в нем не меняйте!

Ромина хотела рассказать ей о таинственном госте, но во флигеле, похоже, никто не появлялся вот уже несколько дней. Существовала большая вероятность, что незнакомец исчез навсегда.

В ту ночь Люк, взяв ключ от флигеля, встретился с Козимой у ворот церкви, как они и условились. Она по-прежнему с суеверным страхом относилась к их бурно развивающимся отношениям, почему-то считая, что они будут иметь продолжение только в том случае, если она изо дня в день будет ставить свечки и молиться за Франческо, дабы уверить его в том, что ее материнская любовь к нему никогда не угаснет. Ощущать себя счастливой ей было крайне неловко, ибо она все еще скорбела по своему маленькому сыну. И лишь когда Козима оказывалась в объятиях Люка, она могла дать волю своим чувствам. Когда они занимались любовью, она, словно вор, крала минуты наслаждения, чувствуя себя недостойной такой роскоши. Когда они расставались, она прятала свою радость, словно бесценный бриллиант, боясь, чтобы никто его не увидел, будто он мог засиять в темноте, случайно выдав ее. И хотя эта темнота была привычной, Козима все же надеялась и жаждала света.

Она испытала огромное облегчение, увидев, что Люк, стоя в тени платана и засунув руки в карманы, терпеливо ждет ее. Подойдя к нему, Козима, словно лиана, обвила его шею, почувствовав, как он своими сильными руками прижал ее к груди.

– Ты в порядке?

– Да. Я так рада видеть тебя.

– Куда мы едем?

– Может, вдоль побережья?

– Да куда хочешь.

– Тогда туда, где мы могли бы побыть наедине. – Внезапно сообразив, где она находится, и опасаясь, что их в любой момент могут увидеть, Козима отпрянула, скрестив руки на груди. – А где твоя машина?

Они поехали вдоль побережья, крепко держась за руки, а теплый ветер, врываясь через открытые окна, обдувал их лица. Они нашли небольшой ресторанчик в маленьком средневековом городишке, в котором Козима никогда раньше не бывала. Он имел очень живописный вид – побеленные дома с крышами, покрытыми розовой черепицей, и маленькая церквушка, увенчанная красивой колокольней, взметающейся в пурпурное небо.

Они присели под навесом на соломенные стулья. В центре стола мерцала лампа, вокруг которой, образуя кольцо, лежали ярко-красные цветы. Люк и Козима пили белое вино и держались за руки.

После ужина Люк, вытащив маленький бархатный мешочек из кармана своего пиджака, протянул его Козиме.

– Я не смог удержаться, – пояснил он. – Я был сегодня в Неаполе и увидел это в магазине. Я прекрасно понимаю, что мы знакомы не так давно, однако хочу, чтобы ты знала, насколько серьезно я к тебе отношусь. Я играл сердцами многих женщин, но ты – другая. Тебе единственной удалось достучаться до потаенного уголка моей души, о котором я даже не подозревал. Поэтому это – для тебя. Потому что ты особенная.

Козима едва сдерживала слезы.

– Я не заслуживаю твоей любви. Я чувствую себя виноватой в том, что так счастлива.

– Не надо, милая. Ну же, открой его.

Очень осторожно, словно делая это в первый раз, она ослабила маленькую веревочку и заглянула внутрь. Лежавший там подарок засверкал, пронзая темноту. Это было ювелирное украшение с настоящими бриллиантами. Боже! Он купил для нее такую дорогую вещь! Разжав руку, Козима положила содержимое мешочка на ладошку. А увидев размер драгоценных камней, просто онемела от изумления. Козима уставилась на сережки, напоминающие по форме две капли, да такие, что их трудно было отличить от настоящих.

– И ты купил их мне? Да они просто потрясающие.

– Это антиквариат. Надень.

Дрожащими от волнения пальцами Козима сняла свои золотые гвоздики, сменив их на новые бриллиантовые серьги. Камешки сияли, сверкая на фоне ее кожи – цвета кофе с молоком, подчеркивая белоснежные зубы и голубоватые белки глаз. Теперь эти грушевидные капли свисали с мочек ушей, покачиваясь в такт движению головы.

– Подними волосы наверх, – сказал Люк, испытывая огромное желание покрыть поцелуями нежную кожу ее шеи. Она в мгновение ока завязала волосы на макушке в «конский хвост».

– Теперь они выглядят еще прекраснее.

Не в силах сдержать переполнявших ее эмоций, Козима, обойдя стол, бросилась к Люку, чтобы обнять его.

– Я должна увидеть их. Пойду взгляну в зеркало в ванной комнате. Буду через минуту!

Люк закурил сигарету и улыбнулся, явно испытывая огромное удовольствие. Еще никогда вручение подарка не доставляло ему столько радости.

Возвращаясь обратно, Козима шла не спеша. Изгиб ее талии и бедер выгодно подчеркивало облегающее хлопчатобумажное платье. Она прислонилась к столу, и в ее глазах Люк прочел откровенное желание.

– Пойдем скорее в наш флигель… Я хочу тебя, Люк… – выдохнула она гортанным, почти хриплым голосом.

Люку не нужно было лишних слов. Он оплатил счет, и они ушли, почти бегом направившись к машине, словно парочка тинэйджеров. Перед тем как усадить Козиму в салон, он прижал ее к дверце и поцеловал, скользя губами по шее и за ухом, там, где сверкали ее новые бриллиантовые серьги. Он чувствовал жар ее тела и то, как взволнованно поднималась и опускалась ее грудь. Запах лимонов, который исходил от ее разгоряченной кожи, воспламенял его до крайности.

Поездка к замку только еще больше раззадорила их. Люк припарковал машину недалеко от парадных дверей, и они, крадучись, пошли среди деревьев. Луна сияла в небе, освещая им путь через влажный лес, пока наконец они не добрались до флигеля. Сейчас Люк был слишком разгорячен желанием, чтобы беспокоиться о незваном госте. Он зажег свечу, пока Козима откидывала шелковое покрывало, расстегивала молнию на платье и снимала трусики. Теперь она стояла перед ним обнаженная, освещенная отблеском новых бриллиантовых сережек и светом любви, струившимся из ее счастливых глаз. Люк снял пиджак, но дальше раздеться не успел, потому что Козима порывисто двинулась к нему и расстегнула рубашку, быстро стянув ее с плеч. Затем она прижалась головой к его груди, целуя каждый дюйм его тела. Аромат лимонов, смешанный с запахом воска, распалял их наслаждение, которому они с неистовством предавались в этом маленьком домике, сконструированном для любви.

Внезапно их встревожил какой-то звук за окном. Потом дребезжащий шум ключа в замочной скважине, безуспешно старавшегося повернуться в замке. Затем шарканье чьих-то шагов. Люк и Козима замерли. Они лежали на кровати, едва дыша. Присутствие человека, который ходил возле постройки и, возможно, шпионил за ними через окна, испугало влюбленных не на шутку.

– Он может нас видеть? – прошептала Козима.

– Надеюсь, что нет.

Если бы Люк был одет, он распахнул бы дверь, чтобы встретиться с нежданным посетителем лицом к лицу, будь то женщина или мужчина. Однако без одежды он выглядел бы нелепо. К тому времени, как он оделся, незваный гость давно ушел бы.

– Что нам делать? – чуть слышно прошептала Козима.

– Ничего. Мы будем вести себя очень тихо. – Она хотела было что-то сказать, но он предупредил ее, поднеся палец к ее губам. – Тихо, дорогая. Ничто не испортит нам эту ночь.

Глава 23

На следующее утро, когда Люк не спустился вниз, Ромина повела Фийону в тратторию в надежде найти Розу. Если кто и мог помочь в ее расследовании, так это очаровательная и словоохотливая дочь Альбы.

Был пасмурный день. Серые тучи наползали с востока, угрожая дождем. Фийона переоделась в джинсы, розовые сандалии, белую футболку и джинсовую курточку. Ее огромная сумка свисала с плеча, словно на нее наложили епитимью. Ноздри Ромины раздувались от мускусного запаха ее духов. Фийона выглядела так, словно ей совсем не помешало бы тщательнейшим образом помыться с мылом и щеткой. «Что это еще за новый тип англичанки? – возмущенно подумала Ромина. – Такое впечатление, будто она хронически грязная».

Они нашли Розу на террасе в компании Фиеро. Увидев Ромину, она улыбнулась и помахала рукой.

– Буон джорно.

– Буон джорно, Роза. Я привела человека, который хотел тебя увидеть. – Ромина жестом показала Фийоне, чтобы та подошла.

– Меня зовут Фийона Притчетт. Я журналистка «Санди таймз», – сказала она на чистом итальянском языке.

Роза была под впечатлением.

– Вы говорите очень хорошо!

– Стараюсь, как могу, – скромно ответила Фийона. – Мне нравится практиковаться. Единственная возможность, которой я пользуюсь с этой целью в Лондоне, это перекинуться несколькими фразами с официантами. – Она посмотрела на Фиеро, и глаза молодого человека загорелись, радостно ответив на ее немое послание.

– Кофе, синьорина? – спросил он, улыбаясь ей в ответ.

– Пожалуйста, чашечку черного.

– И мне то же самое, Фиеро, – сказала Роза.

Фиеро, повернувшись на носках, быстро исчез в здании.

– Так вы, я слышала, пишите статью о замке? – спросила Роза. – Может, нам присесть? Завтрак за счет заведения, – с важным видом добавила она. – Я знаю абсолютно все, что касается того места. Мою мать зовут Альба, она дочь Валентины. Так что спрашивайте. Это моя любимая тема для разговора.

– А я вынуждена вас оставить, – сказала Ромина, глядя на часы. – У меня масса дел дома. Вы же понимаете, столько людей…

– Дайте нам один час, если это устраивает Розу, – предложила Фийона.

– Да хоть все оставшееся утро, – ответила Роза. – Сегодня немного народу, да и Фиеро, если что, поможет. – На какое-то мгновение ее лицо стало угрюмым. – Козима вряд ли объявится здесь сегодня. Она вернулась домой в четыре часа утра и до сих пор в постели! Какая внезапная перемена! Какое разительное перевоплощение. Она поистине заслуживает «Оскара»!

Ромина сощурилась, вдруг вспомнив: около четырех она услышала, как подъехало к замку авто, а немного позже раздалось радостное посвистывание сына. Так вот, оказывается, из-за кого Люк так бодро разгуливал в столь ранний час.

– А ваша мама согласится поговорить со мной? – Поставив магнитофон на стол, Фийона нажала кнопку.

– Нет, она не желает даже приближаться к замку. Ее бесит то, что его восстановили. Думаю, ей бы очень хотелось, чтобы этому зданию позволили разрушиться до основания. Ей вряд ли понравится то, что я сейчас разговариваю с вами, однако она забывает, что Валентина была моей родной бабушкой. Вы знаете, я на нее невероятно похожа.

– К сожалению, не сохранилось ни одной фотографии… – начала было Фийона.

– Однако есть портрет. Постойте, я сейчас принесу его. – Как только Роза бросилась за портретом, вернулся Фиеро с чашечкой кофе для Фийоны.

– Может, желаете еще чего-нибудь? – спросил он.

– Я бы очень хотела, чтобы ты поговорил со мной. Ведь только так мне удается попрактиковаться в итальянском языке, – ответила она, кокетливо улыбаясь. Фийона обхватила сигарету своими яркими губами. Фиеро тут же щелкнул зажигалкой. Она подалась вперед, поддерживая его руку своей.

– Ты очень молод, Фиеро.

– Мне двадцать пять, – ответил он, совершенно обезоруженный хищным выражением ее лица. Она, не стесняясь, оглядывала его с головы до ног.

– Итальянские мужчины более искусны в амурных делах, чем англичане. Скажи, ты хорош в постели?

Фиеро облизал верхнюю губу.

– Вы ведь сами прекрасно знаете, какие мы, итальянцы, любовники. Можно сказать, что мы живем только ради того, чтобы заниматься любовью. Мы живем ради женщин.

– Жаль, что я здесь совсем ненадолго, иначе мы могли бы заключить сделку. Я бы учила тебя английскому языку, а ты меня – итальянскому. Понимаешь, к чему я клоню? – Он закивал, от волнения раздувая ноздри, как паруса. – Но, пожалуй, мы сделаем это как-нибудь в следующий раз.

Вернувшись с картиной, которая висела прямо в доме, с изображением полулежащей обнаженной женщины, Роза, вероятно, даже не заметила похотливого блеска в глазах Фиеро. Она протянула полотно Фийоне.

– Сейчас никто не обращает на него внимания. Но это и есть портрет Валентины, который нарисовал мой дед.

Фийона прочитала надпись внизу: «Валентина. Томас Арбакл, 1945».

– Ну разве она не прекрасна?

– Она очень привлекательна, – сказала Фийона. – Порочная улыбка. Вы с ней чрезвычайно похожи, – добавила она, улыбаясь Розе.

Роза была счастлива, как дитя.

– Я не столь порочна, как она. Но в глубине души завидую той жизни, которую вела моя бабушка.

– Вы замужем?

– Да, и у меня трое детей. Одним словом – все как у всех!

– Валентина вряд ли стала бы грешить, если бы не испытание войной. Она заводила любовников исключительно для того, чтобы выжить.

– Не думаю, что она встречалась с Люпо Бьянко с той же целью. Он был для нее билетом в аристократическое общество Неаполя. Находясь рядом с ним, она могла бы стать совершенно другим человеком.

– Простая деревенская девчонка, которую нашли мертвой в бриллиантах и мехах, – сказала Фийона, вспомнив, что писали газеты об этом убийстве. – Какое ужасное потрясение для вашего дедушки.

– А ведь в тот роковой день они должны были пожениться. Какая романтика – неожиданно увлечься прекрасным иностранцем! Вы знаете, говорят, что статуя Христа впервые за все годы существования не замироточила именно тогда, словно предрекая ужасную трагедию.

– И вы верите в это?

– Не совсем. А еще говорят, что она снова прольет слезы лишь в том случае, если все духи упокоятся с миром.

– Неужели люди все еще верят, что дух старого маркиза бродит по замку?

Роза вдруг стала очень серьезной.

– За эти годы произошло много странного. Мой муж полицейский. Перед тем как Ромина приобрела этот замок, десятки жителей нашего городка неоднократно наблюдали, как в комнатах мерцали огни свечей, а также слышали странные звуки и шум, доносившиеся оттуда. И никто, кроме Юджина, не отважился пойти туда. Он необыкновенно смелый человек.

– И что ему удалось выяснить?

Роза пожала плечами.

– Ровным счетом ничего. Я там тоже побывала много раз. Это место не пугает меня. От замка, лежащего в руинах, веяло чем-то прекрасным. Сейчас он уже совсем не такой, как был тогда.

– Не думаю, что вам приходилось встречаться лицом к лицу с призраком, – сказала Фийона, выпуская дым.

– Я не верю в привидений. – Роза, отмахнувшись, засмеялась. – Но я бы не исключала из списка подозреваемых живого призрака, который ходит крадучись и пытается напугать людей. Ромина жаловалась на то, что кто-то частенько бывает в их флигеле. Она рассказала моему мужу, что кто-то спит внутри постройки, и убедила его прийти и взглянуть на все собственными глазами.

– Ромина, бесспорно, эксцентричная особа, однако она не произвела на меня впечатления чересчур суеверного человека.

– Но ведь она же родом из Северной Италии. А это, знаете ли, совершенно другое дело. Люди, живущие здесь, мыслят очень примитивно.

– Так вы не верите в то, что маркиз слоняется ночью по замку, раскаиваясь в том, что убил свою возлюбленную?

– Ну конечно же нет! Просто кто-то решил пошутить. А может, жители Инкантеларии придумали все это для того, чтобы не позволить никому приобрести замок и превратить его в отель. Они ценят покой и очень гордятся своей историей. Люди хотели сохранить это строение в его первозданном виде, устроив тут место поклонения. Однако они просчитались.

– Можно мне процитировать ваши слова?

– Цитируйте меня по своему усмотрению. Можете даже напечатать мою фотографию. В конце концов, я ведь копия Валентины.

– А нельзя ли воспользоваться рисунком вашего дедушки?

– Ни за что! – захлебываясь, произнесла Роза, убирая портрет. – Если только вы не хотите, чтобы в Инкантеларии произошло очередное убийство.

– А это правда, что ваш двоюродный дядя убил маркиза из мести?

– Да, прямо там, в замке.

– Вы знаете, где именно?

– В гостиной, когда он сидел на кожаном стуле. – Роза медленно провела рукой по шее. – Они зарезали его, как свинью.

– Они?

Девушка вздрогнула.

– Я хотела сказать, он, – поправилась она, зардевшись. – То есть Фалько.

Фийона призадумалась.

– А… понимаю.

– Собственно, полиция никогда и не занималась тщательным расследованием убийства Валентины. Они решили, что она очутилась не в том месте и не в то время, став жертвой вооруженных разборок мафиози. Они и представить себе не могли, что это, напротив, Люпо оказался не в том месте и не в то время и что он просто стал случайным свидетелем того, как маркиз расправился с Валентиной. – Она с заговорщическим видом подалась вперед. – На самом деле он убил бедняжку, не желая, чтобы мой дед увез ее в Англию. Вероятно, считая, что если она не может принадлежать ему, то другому и подавно. Думаю, старый маркиз был проницательной бестией. Держу пари, он прекрасно знал о существовании других любовников и вряд ли имел что-либо против. Помню, моя мама рассказывала мне о его страсти к коллекционированию красивых вещей. Он слыл настоящим эстетом. И Валентина просто была его очередным приобретением. Но когда она влюбилась в моего дедушку, маркиз не мог с этим смириться. И в порыве гнева, действуя себе же во вред, он убил это бедное создание, которое так любил, чтобы она не досталась никому. Странно, что эта история еще не экранизирована.

– После того как люди прочитают мою статью, вполне возможно, в скором времени она появится на экране. Журнал должен выйти двухмиллионным тиражом.

Глаза Розы округлились.

– Вы хотите сказать, что два миллиона людей будут читать обо мне?

Фийона тут же поспешила подлить масла в огонь ее тщеславия.

– Да, два миллиона людей будут читать о вас и о вашей семье.

– О Мадонна! Подумать только! А знаете, я ведь всегда мечтала сыграть в кино, из меня бы вышла замечательная актриса.

– Не сомневаюсь, – совершенно искренне сказала Фийона.

Роза вдруг стала задумчивой.

– Как бы мне хотелось, чтобы какой-нибудь заморский красавец осыпал меня бриллиантами и увез отсюда подальше.

– А разве вам тут не нравится?

– Здесь такая тоска. Я прекрасно понимаю, почему Валентина ступила на скользкую дорожку. Даже если бы не было войны, она все равно попыталась бы сделать так, чтобы ее жизнь била ключом.

В двадцать минут двенадцатого Ромина приехала за Фийоной. Роза и журналистка все еще беседовали. Фиеро кружил над ними, словно мотылек, привлеченный пламенем Фийоны.

– Вы еще не закончили? – спросила Роза.

– Уже закончили, – ответила Фийона, выключая магнитофон. – Благодарю вас, Роза, вы были очень интересной собеседницей. – Она помахала Фиеро. – Увидимся позже.

У Розы был обиженный вид.

– Вы хотите взять интервью и у Фиеро?

– Мне бы хотелось поговорить с как можно большим количеством людей. Не люблю, когда от меня ускользает хоть малейшая информация.

– Ему ничего не известно.

Фийона покачала головой.

– Я думаю, что каждый что-нибудь да знает. – Она подмигнула Фиеро. – Увидимся сегодня вечером.

Вернувшись в машину, Ромина спросила у журналистки, удалось ли той услышать что-нибудь интересное.

– И немало, – весело ответила она. – Звезда Валентины снова взошла на небосклоне.

– Наивность молодости. Роза не хочет замечать, насколько омерзительна эта история, ее прельщает лишь ее очарование.

– Рассказ Розы станет превосходным материалом для публикации.

– И все же вам следует пообщаться с ее матерью.

– Она явно не захочет ни о чем говорить.

– А жаль. Уверена, ее видение случившейся трагедии пролило бы свет на события минувших дней.

– Роза случайно намекнула на то, что в убийстве маркиза принимал участие не один человек.

– А я-то думала, что Фалько действовал в одиночку.

– Возможно, у нее это случайно сорвалось с языка.

Ромина пожала плечами.

– Я спрошу у своего сына. Думаю, он сблизился с этой семьей теснее, чем можно предположить.

– Эта деталь является очень существенной для написания статьи. Мне хотелось бы получить факты, полностью соответствующие действительности.

– О, положитесь на меня.

В полдень, когда Роза вернулась домой, Козима все еще находилась в спальне. Роза прождала все утро, чтобы поговорить с ней, но наконец ее терпение лопнуло. Дойдя до последней ступеньки, она услышала, как ее кузина что-то тихонько мурлычет себе под нос. Роза даже не потрудилась постучать, а просто потянула за ручку двери и зашла внутрь.

Козима сидела за туалетным столиком, разглядывая свое отражение в зеркале. В ее ушах сверкали роскошные бриллиантовые сережки. Роза так и ахнула от изумления, охваченная порывом неконтролируемой зависти и гнева одновременно.

– Тебе следовало бы постучаться! – воскликнула Козима и, тотчас закрыв мочки руками, попыталась спрятать украшение.

– Да я их уже заметила, дура! Не думай, что мне неизвестно о ваших с Люком отношениях. Я видела вас вместе. Так это он подарил тебе бриллиантовые серьги?

– Да, – сказала Козима, взяв себя в руки.

– Я рада за вас, – живо произнесла Роза.

– Неужели?

– А почему бы и нет? Я не испытываю к Люку никаких чувств. Конечно, мне нравится флиртовать с ним, но это ничего не значит, – я ведь замужняя женщина.

– Что ж, сейчас мне искренне жаль, что я ничего не рассказала тебе раньше.

– А с какой стати тебе было рассказывать? Я-то ведь не считаю себя обязанной делиться с тобой сокровенными тайнами.

Козима не могла не заметить того, что Роза напряжена. Ее кажущееся спокойствие, наверняка стоившее ей невероятных усилий, приводило ее в замешательство. Козиме показалось, что кузина готова чем-нибудь в нее запустить.

– Люк подарил мне их прошлой ночью, – призналась Козима.

– А можно на них взглянуть? – Роза присела рядом на кровать. Козима с минуту колебалась, затем сняла серьги и протянула своей кузине. Роза быстренько продела серьги в уши и устремила взгляд на свое отражение в зеркале, умиляясь, как малое дитя.

– Я никогда ничего красивее не видела, – прошептала она. – Они, должно быть, стоят целое состояние. Столько же, сколько и дом. Люк наверняка миллионер. Поверь, ты нашла настоящего богача.

– Я вообще никогда не ставила целью найти мужчину, – взволнованно сказала Козима.

– А мне следовало бы быть немного похитрее, но, выходя замуж за Юджина, я была слишком молода и простодушна… Я ничего не понимала в жизни, и мне просто не хватило мудрости зрелой женщины, которая сейчас есть у тебя. – Роза вздохнула. – Прекрасно. Но где ты собираешься носить это украшение? Неужели Люк увезет тебя в Неаполь?

– Нет. Я буду надевать эти серьги для него.

– А что, если он увезет тебя в Лондон?

Козима пришла в ужас.

– Я ни за что не уеду из Инкантеларии.

– Почему бы и нет? Я бы все, что угодно отдала, лишь бы навсегда покинуть этот сонный городишко.

– А я не могу! – надломленным голосом сказала Козима.

– Но почему бы тебе все-таки не подумать над этим?

– Потому что я ни за что не покину Франческо.

Все утро Люк провел в постели. На дворе небо затянули серые тучи, предвещая дождь, но его душа ликовала и пела. Люк просто не мог поверить в свое счастье, радуясь тому, что так внезапно и круто, почти на 180 градусов, повернулась его жизнь и что причиной этому стала одна-единственная женщина из волшебного маленького городка. Покидая Англию, Люк бежал от своего никчемного двадцатилетнего существования. Он был совершенно потерян и опустошен, не знал, как жить дальше, словно поплавок, бесцельно покачивающийся на волнах. Но теперь его существование приобрело смысл, который он видел в том, чтобы дарить любовь Козиме и своим детям. Именно этого чувства ему так не хватало все эти годы. То, что Люк переживал сейчас, не имело ничего общего с эгоистическим проявлением любви, которую он когда-то испытывал к Клер, и тем более даже отдаленно не было похоже на то, что он ощущал по отношению к своим дочерям. Это новое охватившее его чувство называлось истинной любовью, любовью с большой буквы, которая способна заставить человека пожертвовать ради нее собственными интересами, которая учит любить другого больше, чем себя. И осознание этого вселило в него невероятную энергию. Люк больше не мог лежать в постели и, прихватив с собой полотенце, отправился поплавать в маленькой бухточке.

– Он влюблен, – сказала Ма, наслаждаясь вкусом «Кровавой Мэри», которую подали перед ленчем.

– Но не в мою девушку, – радостно добавил Карадок. – Держу пари, что его избранница – печальная вдова.

– Та, которая потеряла маленького сына?

– Да… Вот уж никак не думала, что Люк раскусит этот крепкий орешек, – произнесла Ма.

– Люк очень красивый и обаятельный, – сказала Стефания. – Так что я совсем не удивлена. А официантка из траттории просто сходит по нему с ума.

Глаза Карадока загорелись.

– Так это и есть моя девушка! Она и от меня без ума!

– Пофантазируйте, пофантазируйте… – фыркнула Ма. – Ну что за глупый старик!

– Мечтать никогда не поздно, – возразил Нэнни, размышляя о том, куда подевалась эта моложавая журналистка с шаловливыми глазами.

– Надеюсь, они поженятся и он подарит ей другого ребенка, – задумчиво произнесла Стефания.

Отец похлопал ее по колену.

– Ты навсегда останешься неисправимым романтиком, Стефанула!

– У этого семейства дурная наследственность, – мрачно произнесла Ма. – На месте Люка я бы держалась от него как можно дальше. Подумать только, родной дедушка Козимы совершил убийство прямо здесь, в этом замке, зарезав маркиза, как свинью! А ее двоюродную тетушку, которая заводила романы направо и налево и в итоге обвела вокруг пальца всех любовников, убили по пути в Неаполь. Я бы триста раз подумала, прежде чем совать свой нос в это корыто!

Карадок покачал головой.

– Да у всех нас в семье не без урода. Однако человека нельзя осуждать только за то, что его предки когда-то согрешили.

– Вот помяните мои слова, профессор. Не забывайте, впервые вы услышали это именно здесь, из моих уст. Из этих отношений не выйдет ничего хорошего.

Когда Люк вернулся с пляжа, с разрумянившимся от плавания лицом и мокрыми волосами, стоявшими торчком, Ма отложила в сторону очки, полная решимости первой задать ему вопрос.

– Привет, Люк. А мы тут судачим о тебе, – сказала она своим громким голосом.

Он бросил в ее сторону озадаченный взгляд.

– И по какому поводу?

– Да вот интересуемся, что тебя так настойчиво манит в город? Наверняка не чашка кофе, – произнесла Ма. Он улыбнулся всем, очень похожий сейчас на школьника, который собирается объявить, что он выиграл приз.

– Эта улыбка объясняет все! – прокомментировал Карадок. – Ты напоминаешь кота, которому достались все сливки!

– Ты однозначно влюблен. Вопрос только в кого именно? – спросила Ма.

– Не говори ей, – засмеявшись, посоветовал Нэнни, покуривая сигарету. – У настоящего джентльмена память коротка.

– Наверняка это вдова, – сказал Карадок. – Я ведь прав, не так ли?

Люк сел.

– Неужели мои чувства столь очевидны, что о них можно так легко догадаться?

– Счастье очень заразительная штука. И твое не оставило нас равнодушными.

– Более того – мы ужасно завидуем тебе, – сухим тоном добавила Ма.

Люк беспомощно взглянул на Стефанию.

– Что же мне делать?

– Вы взываете за помощью ко мне?!

– Ты молода. Скажи-ка, хотелось бы тебе, чтобы твоя личная жизнь обсуждалась вот этой компанией эксцентричных людей?

– Ну если бы они обсуждали это доброжелательно, то я была бы не против.

– Хорошо, сдаюсь, – ответил Люк. – Да, я влюбился и готов трубить об этом на весь белый свет, но она хочет сохранить наши отношения в тайне.

Ма сощурила глаза.

– На твоем месте я бы не на шутку разволновалась.

– Волноваться? С какой стати?

– А зачем ей таиться? Она что, замужем?

– Нет, уж точно не замужем, – сказал Люк.

– Ага, так это все-таки вдова! – Карадок, ликуя, захлопал в ладоши, вскинув свои изуродованные артритом старческие руки.

В этот момент появилась Ромина, только что вернувшаяся из города. При виде ее очаровательной спутницы Нэнни натянулся как струна. Он с сожалением отметил, что на Фийоне уже не было ажурных колготок, вместо них она надела джинсы. Старик почувствовал, что его бросило в жар, но это ощущение было невероятно сладостным. Сделав глоток мартини, Нэнни с вожделением уставился на журналистку.

Казалось, Фийона никогда не теряла бдительности, напоминая настороженную лисицу. Она устремила на Нэнни взгляд своих миндалевидных зеленых глаз, соблазнительно облизнув губы.

– Скажи-ка, Нэнни, а как ты смотришь на то, чтобы немного пройтись перед ленчем? Я бы с превеликим удовольствием помочила пальчики в море.

Как только Фийона исчезла в стенах замка, чтобы переодеться для прогулки, внезапно появилась Вентура, держа в руках телефон.

– Просят синьора Люка.

Он взял трубку, полагая, что звонит Клер. К его удивлению, это была Фрейя.

– Привет, дорогая, какая приятная неожиданность!

– Как твои дела? – спросила она натянутым голосом.

– Отлично. Я словно в раю. А когда ты собираешься приехать сюда?

– Возможно, скорее, чем ты думаешь.

– О…

– Помнишь, когда мы последний раз виделись, ты поблагодарил меня за то, что я оказалась рядом в трудную для тебя минуту?

– Конечно. Для этого и существуют друзья. Но ты ведь не попала в беду, правда?

– Ты ошибаешься, Люк. И теперь настала твоя очередь подставить мне плечо.

Он почувствовал, как у него внутри что-то тревожно оборвалось.

– Тебе нужна моя помощь? Но что случилось?

– Майлз закрутил роман на стороне.

Люк сначала хотел рассмеяться над абсурдностью этой мысли, однако ее голос был таким печальным, что он взял себя в руки.