Текст книги "Пленники судьбы"

Автор книги: Санта Монтефиоре

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)

Глава 13

Люк последовал за Козимой через холл, выложенный плиткой терракотового цвета, а потом вверх по лестнице. Его обдувал прохладный бриз, заставляя неприятно ежиться. Капли пота, словно бусинки, собрались на носу и на лбу. Козима открыла дверь в свою спальню. Возле дальней стены находилось специально отведенное место для того, чтобы помнить усопших. Там горела лампадка, освящая фотографию Франческо.

Люк медленно вошел внутрь, испытывая страх перед этим ликом, помещенным в рамку. И все же он должен был увидеть его. Он должен был знать наверняка. Сжавшись, Люк подошел ближе и взглянул на фотографию. На него смотрел тот самый маленький мальчик, которого он видел на берегу, в траттории, на площади и, наконец, в церкви, тот самый мальчишка, который совсем недавно стоял в лучах солнечного света снаружи, держа в руках белое перо. Но как такое возможно? Он выглядел таким же живым, как и любой другой ребенок в Инкантеларии.

– Теперь вы понимаете, почему я хочу умереть. – Козима неподвижно стояла между Люком и дверью. – Я не могу жить с ощущением вины. Зачем вы спасали меня? – От ее голоса повеяло ледяным холодом.

– Я не мог поступить иначе.

– Как вы узнали, что я направилась к морю?

– Увидел, как вы выбежали из церкви.

– Но вы ведь не последовали за мной, а остались в церкви.

– Да.

– Как же вы тогда узнали? Кто сказал вам? – Она стояла позади него, беззвучно требуя, чтобы он повернулся и посмотрел ей в глаза.

Люк смущенно потер лоб.

– Кажется, я схожу с ума.

– Вы ведь видели маленького мальчика, не так ли? – настойчиво спросила она. – Того, что держал перо в руках?

Обернувшись, Люк посмотрел на нее. Он не хотел давать ей ложных надежд, но врать тоже не мог.

– Я видел Франческо.

Глаза Козимы наполнились слезами, губы задрожали.

– О Боже, – прошептала она, крестясь. – Как же я хочу поверить вашим словам, но кто мне скажет, что вы не лжете?

– По-вашему, я не должен доверять своим глазам?

– Никто не видел ребенка в церкви. Только вы.

– Я не могу этого объяснить. На мой взгляд, он выглядел вполне обычным.

– Но мой сын мертв! Вы не можете шутить со мной подобным образом! Хорошенько посмотрите на его лицо! Вы уверены, что это был он?

– Я знаю, что видел! Я еще не выжил из ума. Боже, я ведь не виноват, что вижу то, чего не видят остальные.

– Вы видите их все время? Я имею в виду мертвых людей?

– Духов?

– Да.

Он сделал глубокий вздох. Ему ни с кем не доводилось обсуждать это прежде, даже с Фрейей. Но он догадывался, что Козима нуждается в объяснении.

– Еще будучи ребенком я видел духов, хотя и не понимал, что они собой представляют. Я часто слышал голоса. Они пугали меня. Однако моя мать говорила, что я сумасшедший и что она отправит меня туда, где место для ненормальных людей, поэтому я вытеснил духов из своего сознания. Постепенно они исчезали, их посещения стали менее частыми, пока наконец я вовсе не перестал их видеть.

– Но почему вы увидели Франческо?

– Не знаю, Козима. Мне трудно это объяснить. Я видел его на берегу в тот день, когда прибыл сюда. Вы гуляли вместе, он был рядом с вами, о чем-то говорил, но вы, казалось, совсем его не слушали. Я еще подумал, что вы просто не обращаете на него внимания. – Крупная слеза упала на большой палец ее руки. Козима тотчас смахнула ее. – После этого я увидел его в траттории вместе с Розой и в церкви, пока вы ставили свечу. Помните, как я пытался поговорить с вами?

– Да, помню.

– Он играл на площади. Когда вы пошли прочь, он побежал за вами.

– Но я была одна. – Она покачала головой, не веря его словам. – Я всегда одна.

Люк положил свою ладонь на ее руку. Машинальный жест, возможно, даже дерзкий, однако он не убрал руки.

– Нет, Козима. Вы не одна.

А внизу на террасе Альба и другие члены семьи напряженно ждали развязки.

– Как вы думаете, что они делают там, наверху? – гневно спросила Роза, явно испытывая чувство ревности. – Да сколько же можно показывать ему фотографию?

– Роза, – пожурила ее Альба. – Если они говорят о Франческо, то это очень хороший знак. Пусть их беседа длится столько, сколько надо.

– А что там было за перо, Роза? – спросил Панфило. От его взгляда не ускользнуло то, что при упоминании о нем Люк вдруг побледнел.

– Да ничего особенного, – ответила Роза, пожав плечами. – Просто Люк говорит, что видел маленького мальчика с пером в руке в церкви на празднике в день святого Бенедикта. И что этот же мальчик якобы предупредил его о том, что Козима собирается утопиться в море.

При этих словах Альба прищурила глаза.

– Да, он действительно что-то говорил о маленьком мальчике.

– И что из этого? – спросил Панфило.

– Никто, кроме него, его не видел, – продолжала Роза.

– Так ты полагаешь, что этот ребенок был не кто иной, как Франческо? – спросила Беата.

– Ну не знаю. То есть я хочу сказать, нет, это не совсем так. Но если Козима поверит в обратное, это будет очень хорошо, не так ли?

– Боже правый! – вырвалось у Альбы. – Так ты хочешь сказать, что Люк медиум?

Панфило заулыбался.

– Это не имеет значения. Если ему удастся помочь Козиме, какая разница, кто он.

– Нет, он обладает экстрасенсорными способностями, – настаивала Альба.

В этот момент из-за угла показался Юджин, явно уставший от подъема на склон на велосипеде.

– Что все это значит? – спросил он с удивленным выражением лица. Детишки бросились к нему, уткнулись в его бедра и обхватили его своими ручонками. – Привет, мартышки! Разве вам не пора отправляться в постель? – Он взглянул на Розу, надеясь получить объяснение.

– Мы пригласили к себе Люка, чтобы отблагодарить его, – сказала она. Юджин нахмурился, не сразу вспомнив, о ком идет речь.

– Это мужчина, который спас Козиму, – пояснил Тото.

– Они сейчас наверху. Кажется, прошла уже целая вечность, а они все не спускаются, – раздраженно сказала Роза. Она взглянула на свою мать. – Как ты думаешь, может, мне пойти проверить, все ли у них в порядке?

– Нет, – ответила Альба. – Пусть сами разберутся. Хорошо, что у Козимы появилась возможность поговорить с человеком, который не является членом ее семьи.

Козима не собиралась открываться первому встречному. Она хорошо запомнила Люка с того самого момента, когда он впервые заговорил с ней на площади, но отмахнулась от него, отнесясь к нему как к привлекательному чужестранцу, которому нельзя доверять. Однако, несмотря на это, сейчас она вдруг почувствовала, что хочет рассказать ему все о Франческо и Риккардо, его отце.

Люк слушал. Он выглядел заинтригованным, а Козима заметно оживилась, рассказывая историю о том, как она, глупая девушка, влюбилась по уши в женатого мужчину, который не собирался уходить из семьи. Она похорошела на глазах. За час беседы к ней вернулся здоровый цвет лица, и хотя на Козиме была черная одежда, траурный наряд больше не портил ее.

– Видите ли, Франческо был частичкой Риккардо, он полностью принадлежал мне. Он заполнил пропасть в моем сердце, которая осталась после того, как Риккардо объявил, что не признает моего сына и не хочет иметь со мной ничего общего. Тогда меня это просто убило, однако я носила в чреве ребенка, который был только моим. Франческо любил меня. Он бы меня никогда не покинул.

– Он и не покинул вас, Козима. Вы просто не можете видеть, что он рядом.

Она скользнула взглядом по комнате.

– А сейчас он здесь?

– Нет.

– Вы говорили с ним?

– Да, но он мне не ответил.

Она осторожно улыбнулась.

– Не могли бы вы повторить попытку, когда он появится в следующий раз?

– Я сделаю все, что в моих силах.

– Спасибо. – Какое-то время они сидели в тишине. Однако между ними не чувствовалось неловкости. Они были связаны чем-то, чего другим не понять. – Скажите мне вот что, – наконец произнесла она. – Когда вы утверждали, что бабочка принадлежала Франческо, что именно вы имели в виду?

– Франческо был в траттории. Он играл с пером, прыгая со столбика. А потом у него появилась эта прекрасная бабочка. Когда он подошел ко мне, она перелетела с его руки на мою и оставалась сидеть там до тех пор, пока не показались вы и она не упорхнула на ваше платье.

Козима встала и прошла к своему комоду с зеркалом.

– Бразильский голубой морфо, – сказала она, показывая ему бабочку в овальном стеклянном футляре. – Его любимица. Этот вид встречается только в Бразилии, – сказала она. – Он не водится в Италии.

Люк возвращался в замок бодрым шагом. У него голова шла кругом от мыслей о Франческо. Сейчас он понимал, что единственный видел этого ребенка-привидение. Мальчик всегда держался особняком, словно был отгорожен стеклом от своей матери и других детей, среди которых он играл. Никто ничего не видел, кроме Люка. Было ясно, что Франческо хотел, чтобы его мать знала, что он находится рядом с ней. Теперь, когда ей стало об этом известно, появится ли он снова?

Карадок и Ма сидели на террасе с родителями Люка, попивая вино в меркнущем вечернем свете. Маленькие ночные бабочки и мошкара роились вокруг стеклянных масляных фонариков, слегка ударяясь своими бесцветными крылышками о стекло. Вентура поставила маленькие свечки, которые обычно зажигались во время вечернего чая, по краю террасы, и они мерцали в сумерках, словно светлячки.

– Ну, как все прошло? – с нетерпением спросила Ма.

Люк сел в одно из удобных кресел и зажег сигарету.

– Очень неожиданно. – Он был не в силах скрыть улыбку, появившуюся на лице.

– Ты спас прелестную девицу?

– Возможно, – уклончиво ответил Люк. Отец передал ему бокал вина.

– Ну же, дорогой, не томи нас ожиданием! – воскликнула Ромина.

– Как выглядит их дом? – спросил Билл.

Ромина закатила глаза.

– Да как любой другой итальянский фермерский домишко, милый. Не мешай Люку рассказывать! Я им так горжусь!

– Домик простой, но симпатичный, с него открывается вид на море, – сказал Люк, обращаясь к отцу. Затем перевел взгляд на мать. – И я познакомился с твоим великолепным Панфило Паллавичини.

– Не может быть!

– Может. Он приходится Козиме дядей и женат на знаменитой Альбе.

– Ага, – негромко произнес профессор. – Английская дочка Валентины. Ну что ж, ты определенно попал в нужное место.

– А как он выглядит? – не унималась Ромина, испытывая любопытство.

– Панфило? – Люк пожал плечами. – Думаю, красивый. Длинные седые волосы, крепкое телосложение, то есть такой, каким ты его и ожидала увидеть.

– А когда он приезжает?

– Он не сказал.

– Но он ведь приедет?

– Да, мама, он обязательно приедет.

– Но что насчет Козимы, Люк? – спросила Ма. – Как твои дела с ней?

– Скажем так, она теперь со мной разговаривает.

– Узнаю своего мальчика. Настойчивость и дипломатия, – сказал профессор.

Ма улыбнулась уголками губ.

– Так она больше не будет бросаться в море?

– Думаю, что нет, – сказал Люк.

– Не зарекайся… – предупредил Карадок. – У ее семьи очень невеселая история.

– Козима невезучая, – прибавила Ма.

– Я сочиню собственную историю, вот увидите, – сказал Люк и с удовольствием отпил вина.

Ромина не слушала.

– Перемотай назад, дорогой. Скажи мне, как такое возможно, чтобы самый известный фотограф в Италии жил в простом фермерском доме?

Роза кипела от злости. Уложив детишек в постель, она пошла в свою спальню и стала думать о сегодняшнем вечере. Она вспомнила, как Козима и Люк наконец спустились вниз. Для женщины, которая три года скорбела, ее кузина, конечно же, быстро пришла в чувство. Ее лицо покрылось румянцем, глаза сияли, губы налились и порозовели. Черное платье, казалось, лишь украшало ее и уже не выглядело таким мрачным. Роза видела, как Люк смотрел на ее кузину, его взгляд был таким же нежным, как у любовника. А голос Козимы был интимноприглушенным, словно она благодарила его за ночь страсти. К Люку относились как к старому доброму другу семьи, и никто не вспоминал, что именно Роза первой с ним познакомилась.

– Роза? – Юджин закрыл за собой дверь. – С тобой все в порядке?

– На что это похоже?

– Что случилось?

– Козима!..

Юджин вздохнул, готовясь к очередной ссоре.

– Что бедняжка сделала на сей раз?

– Козима вовсе не бедняжка. Она влюбилась в Люка.

– Тогда ты должна за нее порадоваться.

– Ах, выходит, что я стерва, да?

– Разве ей запрещается любить вновь?

– Конечно же, нет. Только все случилось слишком уж быстро, тебе не кажется? Козима играла на наших нервах как на скрипке на протяжении последних трех лет. Разве ты не понимаешь? Я что, единственный человек в этом доме, который не слеп? Я день и ночь работаю в траттории не покладая рук, пока она преспокойненько ведет бухгалтерские счета. Это отдых по сравнению с тем, что делаю я. Прошло целых три года, три! А она по-прежнему на особом положении!

– Козима не только ведет бухгалтерский учет.

– Тебя нет поблизости, чтобы видеть это, Юджин! – Роза поставила руки на свои соблазнительные бедра. – Козима бродит, изображая из себя страдалицу, искусно вызывает у всех жалость, а мама носится с ней как курица с яйцом. Когда Козима жалуется, что наши дети взяли игрушки Франческо из ее комнаты, я оказываюсь виноватой. Клянусь своей жизнью, наши дети тут ни при чем! Я чувствую себя посторонней в этом доме. Козима большая черная кукушка, которая выталкивает меня из гнезда! Если кто и должен уйти, то это она. Почему бы ей не отправиться жить с Беатой, Тото и Паолой? Они ее настоящая семья.

Юджин присел на кровать и медленно снял свои туфли.

– Ты ведь прекрасно знаешь, что Альба ей как мать.

– Она моя мать!

– Она заменила мать Козиме.

– Почему бы моей кузине не наладить отношения со своей мачехой?

– А ты смогла бы ужиться с Паолой?

– Мне незачем это делать.

– И ей тоже. Послушай, Козима выросла в этом доме. Тут она чувствует себя вполне комфортно. Здесь же рос и ее Франческо. Посмотри правде в глаза, Роза: ничего не изменится.

Она вдруг расплакалась, и Юджин понял, что жена как всегда провоцирует его на скандал.

– Ты меня больше не любишь, да?

– О Пресвятая Мадонна! Ты же знаешь, что это не так.

– Тогда докажи мне! – С этими словами она прыгнула на колени к мужу, притянув его голову к своей груди. – Скажи мне, что я красивее, чем Козима. Она сухая и старая, а я молодая и полна жизни… – Роза стала осыпать его лицо поцелуями. Юджин сразу же возбудился от приятной влажности теплых женских губ.

– Ты прекраснее, чем Козима, – безропотно проговорил он. – Ты прекраснее любой женщины, живущей в Инкантеларии.

Юджин чувствовал, что его жена улыбается, прильнув губами к его губам. Ловкими движениями рук она сначала расстегнула его рубашку и спустила ее с плеч. Затем, откинув голову назад, подставила свою великолепную грудь для поцелуев, и он принялся языком ласкать ее соски, пока они не стали твердыми и горячими. Сидя на нем, Роза стала двигать бедрами, стимулируя его желание до тех пор, пока муж уже не мог сдерживаться. Он бросил Розу на кровать, расстегнул штаны и со стоном вошел в нее.

Ярко-красные ногти вонзились ему в спину, а потом Роза вдруг представила, что она обнимает Люка, что это его щетина царапает ее шею, его губы целуют ее грудь, его руки жадно скользят по ее телу. Она почувствовала, что от возбуждения ее бросило в жар. Как бы она смогла разбогатеть, ведя столь же безрассудную, полную опасности жизнь, какая была у ее бабушки Валентины! Подняться над обыденностью Инкантеларии, как это сделала она, почувствовать руки состоятельных и опасных мужчин, ласкающих ее тело, осыпающих ее бриллиантами. Роза целовала своего мужа и представляла в своих фантазиях другого мужчину.

Козима стояла возле старой каменной крепости, служившей когда-то наблюдательным пунктом для того, чтобы предупреждать вторжение врагов, приплывавших со стороны моря, и смотрела на ровную водную гладь. А вдруг Франческо все-таки не поглотила морская пучина? Что, если его душа продолжала жить дальше, как в это верил Люк. Интересно, что Франческо чувствовал, когда видел ОТТУДА, как она оплакивала его в таком отчаяньи? Если он на самом деле обратился к Люку за помощью, тогда он не хотел, чтобы она присоединилась к нему в смерти, а желал, чтобы она продолжала жить?

Она улыбнулась при мысли о Люке, его добрых голубых глазах, несколько самоуверенной ухмылке, а также о том, с какой нежностью он коснулся ее руки, пытаясь заверить в том, что она не одинока. Козима испытывала непривычный страх и волнение одновременно, а еще робкое предчувствие счастья, уже давно забытое. Ее слезы не были привычными слезами отчаяния, сейчас это были, скорее, капли ее оттаивающего сердца. Женщина глядела вдаль, на черный горизонт, и трепетала от ожидания. Возможно, за темнотой все-таки что-то было?

Чуть ниже, под оливой находилась могила Валентины. Альба регулярно ухаживала за ней, выдергивала сорняки, которые прорастали в земле, и время от времени высаживала цветы из своего сада. Она верила, что ее мать на самом деле не лежала в сырой земле, а находилась в мире, не подвластном сознанию обычных людей. И Альба была настолько в этом убеждена, что это даже вызывало зависть Козимы. Но сколько Альба ни пыталась внушить это племяннице, Козима отказывалась верить в то, что не могла увидеть воочию. Теперь, после смерти Франческо, религия перестала иметь для нее какое-либо значение. Для Козимы она была чем-то вроде просроченного торта, присыпанного сахарной глазурью. Но если Люк говорил правду, то, возможно, торт все-таки не был просроченным.

Когда Козима вернулась домой, там было темно, лишь в холле горел свет. Все легли спать, или так, по крайней мере, казалось. Она уже направилась к двери, как вдруг услышала голос.

– Ты вернулась? – Это была Альба.

– Извини. Я не хотела тебя тревожить. Думала, что ты легла спать.

– Последние три года я постоянно о тебе беспокоюсь. Каждый раз, когда ты идешь вниз по тропинке, ведущей к утесам, я боюсь, что ты не вернешься. Перед тем как опустить голову на подушку, я должна быть уверена, что ты в безопасности.

– Мне так жаль, что вам всем пришлось из-за меня столько выстрадать.

– Присядь. – Альба наклонилась вперед, уперевшись локтями в стол. – Что тебе рассказал Люк?

– Что он видел Франческо. Именно так он узнал, что я тону.

– Ты ему веришь?

– Мне бы очень этого хотелось.

– И я тоже хочу, чтобы ты поверила. Пытаться объяснить, что такое вера, тому, кто верит только в материальный мир, все равно что пытаться объяснить содержание картины слепому человеку. Только благодаря вере у тебя возникнет желание жить. Осознание того, что твой сын находится рядом с тобой, – единственный способ смириться с потерей. Твоя жизнь – это полоса препятствий. Иные препятствия ты должна перепрыгнуть, а некоторые дадут тебе великое счастье. Франческо уже преодолел все препятствия на своем жизненном пути, и пришло время пересечь финишную черту. Он сейчас покоится с миром и хочет лишь того, чтобы ты преодолела барьер своего отчаяния.

– Я чувствую, что смогу преодолеть этот барьер, – сказала Козима с улыбкой.

– Тогда надень красивое новое платье. Черный наряд тебе совершенно не к лицу. – Альба взяла ее за руку. – Я куплю тебе что-нибудь новое. Желтый цвет идет тебе больше всего.

– Это любимый цвет Франческо.

– Совершенно верно.

Козима осторожно улыбнулась.

– Ты помнишь показ мод, который мы устроили, когда я была маленькой?

– Твой отец был так горд, а ты была взволнована и кружилась, как балерина.

– Ты купила мне столько платьев в магазине для карликов!

– Ты не могла выбрать, тебе понравились все. И ты плакала, потому что никто никогда не покупал тебе столько вещей.

– У нас было мало денег.

– Но у меня они были, и впервые в жизни я думала о ком-то больше, чем о себе. Мне кажется, что ты была первым человеком, который научил меня отдавать.

– А что случилось с карликами?

– Они выросли.

Козима посмотрела на нее с изумлением.

– Ты ведь не серьезно говоришь.

– Совершенно серьезно. Они выросли. Не думаю, что в их семье остался хоть один карлик. Без них Инкантелария уже не такая, как прежде. Но я найду красивое платье в бутике Гайя Раболлини.

– Это очень дорого.

– Считай это подарком. Самое время, чтобы Инкантелария увидела, какая ты красивая.

Глава 14

В конце следующей недели Люк отправился на машине в Неаполь, чтобы встретить там своих дочерей, прибывающих из Англии, в сопровождении их няни Сэмми. Он ехал по дороге, петляющей по краю красных прибрежных утесов, размышляя о Валентине, провинциальной красотке, поплатившейся где-то здесь, на этом самом отрезке пути, своей жизнью за то, что она рискнула сыграть в большую и опасную игру. Люк задавался вопросом: а что, если душа маркиза, убитого в замке, каким-то мистическим образом все еще бродит по этому месту точно так же, как Франческо задержался возле своей мамы. Вместо того чтобы отбросить подобные мысли, Люк дал им полный ход. Хотел он этого или нет, но мир духов всегда был рядом с ним. Трудно было понять, почему он мог видеть их в детстве и почему эта способность к нему вернулась. Вероятно, она никогда и не покидала его. Просто он не разрешал себе видеть духов.

Его мысли неизбежно возвращались к Козиме. Она не была такой красивой, как ее кузина Роза, однако у нее был шарм, который не имел ничего общего с губной помадой и модными платьями, а главное, в ней чувствовалась способность любить. Люк вспомнил, как ее карие глаза оживились, когда она заговорила о Франческо и о том, что он значил для нее. Любовь, которую она испытывала по отношению к нему, не имела границ. С его утратой эта любовь не уменьшилась, а стала еще сильнее. Эта женщина была уязвима. И Люку так хотелось заключить ее в объятия, чтобы защитить. Он хотел получить частичку ее для себя.

Люк не испытывал ни малейшего желания возвращаться в Лондон. Он нисколько не скучал по своим коллегам по работе и друзьям. Он не испытывал потребности в притоке адреналина, часто возникавшему у него, когда удавалось заполучить новых клиентов и сделать их богаче. Люк сошел с беговой дорожки и наконец мог прислушаться к своим мыслям, с нетерпением ожидая момента, когда он сможет показать Коко и Джун окрестности Инкантеларии. Однако его счастье было смешано со страхом, ведь на самом деле он не знал своих дочерей, понятия не имел, что они любили, а что нет. Люк видел их очень редко; как правило, он возвращался с работы, когда они уже спали. Их краткие посещения по выходным были такими же искусственными, как и симпатичная витрина магазина, демонстрирующая множество игрушек. Это был ненастоящий дом, и он вел себя не как настоящий отец. Люк даже не помогал им выполнять домашнее задание. Сэмми приезжала с девочками, чтобы заполнить пустоту. Теперь же все время принадлежало только ему одному, и Люк недоумевал, что он будет делать со своими детьми.

Он припарковал машину в аэропорту и размашистой походкой направился в зал. Он ждал, наблюдая, как люди выходят, заталкивая сумки в тележки, ища глазами в толпе своих друзей или членов семьи. Люк видел, как лица людей проясняются и расплываются в широкой улыбке, когда они узнают встречающих, как они обнимаются. Он не мог вспомнить, когда последний раз его встречали с таким же волнением или когда он целовал любовницу с такой страстью. Люк засунул руки в карманы и отвернулся.

Наконец появилась Сэмми с двумя девочками. Она выглядела очень привлекательно, русые волосы выскользнули из заколки, а щеки разрумянились от жары. Джуно широко улыбнулась, увидев отца, а вот у Коко был усталый и скучающий вид.

– Привет, девочки! – воскликнул Люк, поднимая Джуно и целуя ее в мягкую щечку. Девочка потерла своей пушистой игрушечной гусеницей о его лицо.

– Я взяла с собой Гриди, – сказала она. – Ну разве он не приятно пахнет?

Люк осторожно отстранил игрушку от лица.

– Очень вкусно, как торт. Ты ему нравишься больше. – Он обратился к няне. – Привет, Сэмми. Все в порядке?

– Летаем в самолетах без конца и каждый раз как первый, с удовольствием! – сказала она. Коко прислонилась к ней и зевнула.

– Что, уже хотим спать? – спросил Люк, пытаясь ее приободрить.

– А мама приедет? – спросила Коко. Он взглянул на Сэмми, которая закатила глаза, отреагировав на столь явную попытку ребенка покапризничать.

– Твой папа будет полностью в твоем распоряжении, – сказала няня. Австралийский акцент придавал ее голосу уверенность.

– Куда мы едем? – спросила Джуно, очень счастливая потому, что ее несут на руках.

– В замок, – ответил отец. Он повел дочерей через зал аэропорта, а Сэмми, толкая тележку перед собой, шла позади.

– А это настоящий замок?

– Настоящий, а ты и Коко будете там настоящими принцессами.

– Я не взяла с собой костюм принцессы, – вздохнула Коко, – который подарил мне Джон. Наряд розовый, искрящийся. Ничего красивее я еще не видела.

– Уверен, бабушка что-нибудь обязательно придумает, чтобы тебе помочь.

– А бабушка тоже здесь? – спросила Коко. Ее голос заметно оживился.

– Бабушка Ромина, – поправила Сэмми.

– Ну да… – Коко вряд ли помнила, как выглядит бабушка Ромина. Сэмми посадила их на заднее сиденье машины, пристегнув ремни безопасности, а сама села впереди. – Хорошо, что мы не взяли с собой слишком много багажа, – сказала она, недовольно оглядывая салон автомобиля.

– Эта машина принадлежит моей матери, – объяснил Люк. – Для дорог этой местности она просто незаменима.

– Поверю вам на слово.

Джуно принялась болтать с Гриди, а Коко смотрела в окно. Она уже была в Италии, причем бессчетное количество раз. А вот в новый замок ехала впервые и поэтому просто сгорала от любопытства.

– Как там Клер? – поинтересовался Люк.

– У нее все хорошо, она в восторге от Барбадоса. Хотя наверняка будет скучать по малышкам. Но мы тоже неплохо проведем время, правда, девочки?

Ромина была очень счастлива увидеть своих внучек. Джуно с радостью позволила заключить себя в объятия, окунувшись в ароматное облако бабушкиных духов и зарывшись в складках ее платья. Коко же, напротив, вся напряглась и сделала недовольное лицо, ожидая, когда же наконец закончится эта неприятная процедура.

– Как же они прелестны! – восторженно произнесла Ромина. – Я прикажу Вентуре показать детям их комнаты.

Коко восхищенно оглядела замок широко раскрытыми глазами.

– А в нем водятся привидения?

– Ну конечно же нет! – ответила Ромина. – На свете не существует привидений.

– А вот и неправда, – сказала Коко. – Во всех замках обитают привидения.

– Вперед, девочки! – скомандовала Сэмми, когда Вентура исчезла внутри. – Давайте сначала распакуем наши вещи, а потом уже будем решать остальные вопросы.

Ромина озадаченно взглянула на Люка.

– Тебе следует быть построже с Коко, – предупредила она. – Клер с ней явно не справляется….

– У девочки богатое воображение, – сказал Люк, вступаясь за старшую дочь.

– Я не собираюсь поощрять разговоры о привидениях. Это глупо. Мне достаточно Вентуры, с которой постоянно приходится спорить по этому поводу.

Люк проводил мать на террасу, где профессор читал стихи Ма, вышивающей какой-то замысловатый узор. Диззи в это время находилась возле бассейна, а Максвелл был поглощен деловыми звонками в Вену и Лондон.

– Что ты собираешься делать с девочками? – спросила Ромина.

– Не знаю. Пока что пускай немного освоятся… Им наверняка понравится купаться.

– Билл очень обрадуется. Он ведь решил установить бассейн специально для них.

– Будем ездить каждый день в город на чашечку чая.

Ромина взметнула брови, подозревая, что движет им на самом деле.

– Это хорошая мысль, дорогой. Может, и я поеду с вами. Я бы хотела показать девочкам гавань с симпатичными маленькими лодочками. Уверена, они будут в восторге.

– Не думаю, что Коко может что-то привести в восторг.

– Дай ей время. Магия Инкантеларии обязательно сработает. Я считаю, что еще есть время исправить ее характер, даже если эта возможность безвозвратно упущена для ее матери. – Ромина обеспокоенно взглянула на Порчи, мирно спящего под столом. – Очень странно. Порчи не притрагивался к еде вот уже несколько дней, но, похоже, совсем не похудел. Интересно: а что, если прислуга подкармливает его тайком?

– Еды остается столько, что можно было бы накормить целую свиную ферму, – ответил Люк.

– Слугам было приказано не давать ему ничего в промежутках между едой, однако это брюшко, кажется, наелось до отвала.

Сэмми появилась вместе с девочками. На плече у нее была пляжная сумка с купальными костюмами и полотенцами. Няня переоделась в модное летнее платье голубого цвета и шлепанцы. Ее гладкая кожа была покрыта красивым загаром. Максвелл, заметив девушку, невольно задержал на ней взгляд.

– Ну разве здесь не чудесно?! – воскликнула Сэмми.

– Выпейте чего-нибудь, вы, должно быть, изнываете от жажды, – предложила Ромина. – Джуно, дорогая, иди-ка сюда и покажи бабушке свою гусеницу. Как ее зовут?

Джуно без колебаний приблизилась к бабушке, а Коко оставалась верна себе, продолжая стоять возле Сэмми, словно ее приклеили к месту.

Ромина стала представлять гостей.

– Это Максвелл.

Сэмми протянула руку.

– Рада с вами познакомиться. – Ее улыбка была такой обаятельной и лучезарной, что Максвелл преобразился буквально на глазах. Он будто проснулся после зимней спячки и помолодел на пару десятков лет.

– Добро пожаловать. Можно мне налить вам напиток?

– Дайте сначала что-нибудь детям, – сказала Сэмми, усаживаясь. – Бедные крошки, им пришлось проделать такое долгое путешествие.

Вдруг Коко заметила под столом Порчи. Визжа от радости, она позвала сестру, и обе девочки в мгновение ока очутились возле спящего поросенка, который тут же проснулся. Максвелл налил два стакана лимонада.

– Что вы будете пить?

– Мне то же самое, пожалуйста.

– А вы надолго приехали?

– На недельку.

– Вам наверняка здесь очень понравится. Ромина и Билл просто исключительные хозяева.

– А сколько времени здесь находитесь вы?

– Достаточно долго! Мы гостим у Ромины вот уже несколько недель, используя это место в качестве отправной точки для исследования южной части Италии.

Ма с изумленным видом наблюдала за тем, как Максвелл пытается заигрывать с Сэмми, хотя той, похоже, было все равно.

– Она весьма привлекательна, но Максвелл рискует оказаться полным идиотом. Вот придурок! – Ма злорадно усмехнулась при появлении Диззи в прозрачном розовом пеньюаре, который едва прикрывал ее бикини.

– Да, похоже, скоро будет весело, – сказал Карадок, откладывая в сторону томик стихов.

– Диззи, – произнес Максвелл неестественно высоким голосом. – Познакомься с детишками Люка.

Диззи, небрежно взглянув на девочек, презрительно уставилась на Сэмми.

– Привет, – холодно произнесла она. Было видно, что высокомерная синьора не собиралась пожимать руку какой-то там простой наемной нянечке.

– Приятно с вами познакомиться. Ну что, самое время пойти поплавать, а?

Диззи, встав позади мужа, взяла его стакан с лимонадом и сделала маленький глоток. Она властно положила руку на его плечо.