Текст книги "Пленники судьбы"
Автор книги: Санта Монтефиоре
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)
– А что случилось с маркизом?
– Его убили прямо там, в вашем замке. – Танкреди провел в воздухе линию на уровне своей тонкой, как у цыпленка, шеи. Люк быстро перевел Карадоку его слова.
– Узнай у него, было ли это убийство «делом чести»? – попросил Карадок, от волнения выглядевший сейчас так, будто сбросил пару десятков лет.
Танкреди пожал плечами. Его лицо вытянулось.
– Никто не знает правды. Но мой дядя был в этом городе карабинером, и я слышал, как он проговорился, что маркиз убил Валентину, свою любовницу, а за это ее брат лишил жизни его самого.
– Значит, это все-таки было «делом чести», – произнес Люк. – Неудивительно, что никто не хочет об этом говорить.
– Известие о смерти Валентины попало в те времена на первые полосы газет, поскольку на момент гибели она находилась в машине в компании печально известного мафиози, Люпо Бианко, который, как и она, тоже был тогда убит. Первая красавица провинциального городка, украшенная бриллиантами и дорогими мехами, нашла свою смерть посреди ночи по дороге в Неаполь. – Старик поднял брови, явно получая огромное удовольствие от того, что открыл грязные подробности этого дела. – Можете себе представить, какую сенсацию произвело это происшествие. Дочь Валентины Альба живет здесь же, в Инкантеларии. Она такая же англичанка, как и вы. С той лишь разницей, что она приехала сюда тридцать лет назад и так и не вернулась обратно в Англию. Вот что происходит с людьми, которые оказываются здесь. Они больше не уезжают отсюда. Но вы не заставите говорить ее о том происшествии. Это было так давно. Никто не любит вспоминать неприятный эпизод из прошлого. Маркиз получил по заслугам. Валентина была словно луч света в Инкантеларии, а он взял и потушил его.
– И это все? – недоуменно произнес Люк. – Это и есть причина, по которой никто не хотел покупать замок?
Взгляд Танкреди вдруг стал загадочным.
– В нем обитает привидение.
– Привидение? Маркиза?
– Его самого.
– А откуда вам это известно?
– Это знает каждый. Долгие годы в замке никто не жил. Маркиз оставил его человеку по имени Неро, который, не оказывая строению должного внимания, очень скоро поверг его в полнейшее запустение. А потом уехал и Неро. Думаю, у него просто закончились деньги, да никто бы и не купил замок. Даже не знаю, что с ним сталось. Но после его отъезда в течение многих лет темными ночами можно было наблюдать, как в комнатах замка мерцает свет от свечи. Полицейские частенько наносили в замок визит, пытаясь изучить происходившие там непонятные явления, но каждый раз им ничего не удавалось обнаружить. – Он глубоко затянулся, намеренно растягивая время для пущего эффекта. – Конечно же, ходили легенды о том, что кто-то что-то видел, а также слышал крики и шум, доносившиеся оттуда. И теперь никто даже не сомневается, что дух маркиза находится все еще там, на холме.
– Ну что ж, теперь-то мама получит свою историю, – сказал Люк, возвращаясь вместе с профессором к машине.
– Так значит, настоящее убийство! – воскликнул Карадок. – А вдобавок ко всему еще и привидение. Меньшего и не стоило ожидать от южной части Италии. Истинно удовлетворительная детективная работа. Отлично, мой мальчик!
– Эта Валентина очень сильно напоминает азартного игрока.
– Скорее, настоящую девушку, – ответил Карадок, усмехнувшись. – Война вынуждала людей идти на крайности. Было ощущение вседозволенности. Терять было нечего. Я сражался за короля и страну. Это было жестоко и романтично одновременно. Смерть подстерегала тебя на каждом шагу, а девушки были доступны в каждом порту. Потом я вернулся домой и женился на подруге своего детства по имени Миртл.
– И что случилось с Миртл?
– Она умерла… от рака.
– Мне жаль.
– Лучшая смерть – умереть молодым.
– А дети есть?
– Четверо. Все уже взрослые. А я, с тех пор как вышел на пенсию, путешествую. Ничто не доставляет мне большего удовольствия, чем возможность повидать мир. Думаю, что на какое-то время я пришвартуюсь на отдых здесь. Как сказал Танкреди, люди приезжают в Инкантеларию и никогда ее больше не покидают.
– Скажите, Карадок, а как вы смотрите на то, чтобы чего-нибудь выпить в каком-нибудь кафе на набережной?
– Я бы сказал, что это просто отличная идея, молодой человек. Здесь есть милое заведение под названием «Траттория Фиорелли». Там, прямо на террасе, подают кофе эспрессо, да и девушки очень симпатичные.
– Похоже, это именно то, что мне надо, – сказал Люк, поддерживая профессора под руку.
Глава 6
Альба с дочерью стояли в тени, когда двое мужчин присели за стол на террасе.
– Это тот самый человек, – сказала Роза, с видом знатока смерив незнакомца оценивающим взглядом своих выразительных глаз. – Козима говорила, что он высокий, темноволосый и к тому же красавец.
– Я рада, что она заметила это, – произнесла Альба. – Самое время начать жить дальше. Как-никак прошло уже три года.
– Он просто великолепен! Если бы я не была замужем…
– Глядя на ваши отношения с Юджином, просто диву даешься, что вы вообще еще женаты. Грызетесь как кошка с собакой.
– Зато примирение бывает таким сладостным, – с улыбкой возразила на это Роза.
– Интересно, а с кем это он пришел? Со своим отцом?
– Ты имеешь в виду старика? Кажется, этот англичанин бывал здесь и раньше, – он из замка.
– Обслужи-ка их лучше ты, Роза. Не будем возлагать это на Фиеро. Я бы хотела узнать об этих людях поподробнее.
Альба возвратилась в кухню, где Альфонсо пыхтел над котлом с супом, а его сын Романо, одетый в белый фартук и колпак, крошил овощи за специальной стойкой в центре комнаты. Сев за маленький деревянный стол в углу, синьора потерла лоб. В свои пятьдесят шесть лет она все еще была красивой женщиной. Ее блестящие волосы ниспадали на спину густыми волнами, а кожа имела оттенок густого меда. Со временем на очарование былой молодости наложился отпечаток житейской мудрости. Ее серые глаза, столь редкостного цвета для такого ярковыраженного средиземноморского типа, казалось, еще многих способны пленить. Ее тело было таким же роскошным и возбуждающим желание, как созревший персик. Когда-то Альба отличалась довольно резкой манерой говорить, однако годы сделали ее мягче, а с появлением детей она стала нежнее, все резкие черты характера пообтесались, и со временем она обрела дар душевной щедрости, так что стала всеми любима и уважаема в этом маленьком уголке Италии. Она вздохнула. Все, что происходило в замке, внушало ей беспокойство. Альба любила Инкантеларию такой, какой она была – тихой, замкнутой, заброшенной. Не оставалось сомнений в том, что от новичков, поселившихся в замке, следует ожидать одних неприятностей. С тех пор как они переехали сюда, в город хлынул непрекращающийся поток туристов. Как молодых, так и пожилых, и все как один в поисках развлечений. Конечно, приезд нескольких человек только на руку для их бизнеса. Однако большее количество уже представляло угрозу укладу их жизни. Неужели они превратили замок маркиза в гостиничный отель? Альба вдруг представила себе ночные клубы и вечеринки на пляже, и ужасных застройщиков. Ну почему они не приобрели место в каком-нибудь более фешенебельном городе, который уже снабжен всей необходимой инфраструктурой, чтобы предоставлять жилье постояльцам?
– Только через мой труп, – прошептала она. – Ну, и где же это привидение, когда его появление так необходимо?
Покачивая бедрами, Роза плавной, скользящей походкой вышла на террасу, ее ягодицы выступали, подчеркивая изящный изгиб спины. Фигуру плотно облегало красное платье с глубоким вырезом, а блестящие каштановые волосы ниспадали на плечи темными волнами. У нее были такие же, как у матери, светлые глаза и черные ресницы, то же дерзкое выражение губ, а от отца достался волевой подбородок и широкое заостренное лицо. Она прекрасно знала, что красива. Большинство разборок, на которые она провоцировала своего мужа Юджина, случались из-за того, что она безбожно кокетничала со всеми подряд. Юджин становился таким привлекательным, когда злился, и жизнь была бы скучна без огня перепалок и сладости примирения.
Когда Люк поднял глаза, ее сердце замерло в груди. Он был чертовски красив.
– Добрый день, – очень приветливо произнесла она. Ее безукоризненный английский сразу же сразил Люка и профессора.
– Боже праведный! – воскликнул Карадок. – Итальянская красавица, которая говорит на английском, как наша королева.
– Мне очень приятно слышать, что вы так считаете. Моя мать англичанка, а отец – итальянец.
– Это многое объясняет, – сказал профессор. – Ну что я тебе говорил, Люк? Девушки здесь хорошенькие, не правда ли?
– Мой друг рассказывает, что у вас делают хороший кофе.
– А разве он вам не отец? – спросила Роза.
– Вообще-то, мы братья, – остроумно пошутил Карадок. – Вы разве не видите сходства?
Роза захихикала.
– Ну конечно же. Какая же я глупая, что сразу не догадалась! Два кофе, братишки?
– И покрепче, с горячим молоком, поданным отдельно, – сказал Люк. – Очень-очень горячим.
– Вы не привели с собой жену? – простодушно спросила она.
– У меня ее просто нет. – Он привык к таким женщинам, как она, однако Розе на вид было не более двадцати пяти лет.
– Какая досада, – произнесла она с сочувствующей улыбкой. – Скажите мне, вы ведь из замка, не так ли?
Профессор кивнул головой.
– Привидения нас еще оттуда не выжили.
– А, это чушь! – Она закатила глаза. – Позвольте мне сначала принести вам кофе. А потом я расскажу вам все, что вы хотите знать об этом месте. Мою бабушку звали Валентина, вы, наверное, уже знаете об этом. – Роза заметила, как глаза молодого человека зажглись интересом.
Альба вышла из кухни.
– Ну и кто они такие?
– Того, что помоложе, зовут Люк. Они не приходятся друг другу отцом и сыном. Люк обращается к нему «мой друг». – Лукаво улыбнувшись, она добавила: – И он не женат.
– Точнее, разведен, – заметила Альба.
– Откуда ты знаешь?
– Интуиция. У него взгляд человека, которого протащила через суд алчная женщина.
– Он просто великолепен! – с придыханием произнесла Роза, подставляя две чашки под кран аппарата для приготовления кофе эспрессо. – Я могла бы сделать его счастливым.
– Будь осторожнее, – предупредила Альба. – Своим поведением ты только расстроишь Юджина, и я не думаю, что выиграю что-то благодаря вашим ссорам.
– Мы переедем, если хочешь, – угрюмо произнесла Роза.
– Не говори глупостей! Ты что, хочешь бросить меня одну с Козимой?
– Она стала похожа на ведьму, постоянно одеваясь в черный цвет.
– Да, но она в трауре… Это ее выбор и ее право.
– Однако это действует угнетающе на тех, кому приходится жить с ней под одной крышей. Знаешь, мои дети за глаза называют Козиму колдуньей.
– Если они так ее называют, дорогая, то только потому, что постоянно слышат это слово от тебя. Имей же хоть немного сострадания.
– Его проявление, на мой взгляд, будет совсем не актуально. Как ты сама заметила, прошло уже целых три года.
– Потеря, подобная той, которую пережила твоя кузина, может остаться с человеком на всю жизнь, – почти гневно сказала Альба. – Моли Бога, чтобы это несчастье не случилось с тобой. А теперь отнеси-ка кофе, – ты должна обслуживать посетителей, а не флиртовать с ними.
– Интересно, в кого я пошла?
– Не будь такой нахальной.
– Папа говорил, что ему пришлось немало потрудиться, чтобы добиться тебя.
– Ерунда, я отдала ему свое сердце, как только увидела его на причале. – Альба наблюдала, как Роза, соблазнительно виляя бедрами, прошла по террасе. Она увидела, как взгляд молодого мужчины, скользя по телу ее дочери, задержался на какое-то мгновение на ложбинке между грудей, прежде чем он встретился с Розой глазами. Альба смиренно опустила голову. Да, он очень привлекателен. Перед глазами вдруг встал образ Фитцроя Давенпорта, – мужчины ее молодости, за которого она чуть было не вышла замуж, и так, вероятно, и произошло бы, если бы у него хватило мужества последовать в свое время за ней. Она вспомнила об их приключениях в замке, когда они, крадучись, бродили среди руин, надеясь отыскать доказательства гибели ее матери, которая умерла при довольно загадочных обстоятельствах. С каким же интересом и азартом в поисках этих улик рылись они в сырых комнатах, почти полностью заросших плющом и плесенью. А потом была встреча с изможденным Неро, от которого исходил запах алкоголя и смердящей плоти, – он практически заживо разлагался в замке, оставленном ему маркизом. Почему же Неро в конце концов все-таки решился его продать? Альбу взбесил этот поступок. Природа со временем взяла бы свое, полностью разрушив это строение, вместе с ним поглотив мрачное прошлое, а также тьму, которая окутывала тайные посещения этого места ее матерью, когда она отдалась маркизу в этой нелепой вычурной постройке около замка. Сама мысль о том, что эти незнакомцы возвели замок снова, совершенно не считаясь с прошлым, и стерли следы истории, разукрасив стены краской и наклеив обои, было оскорблением памяти ее матери. Неро следовало бы позволить замку полностью разрушиться, оставив его духу маркиза, который наверняка все еще бродил по этим коридорам, не в силах вырваться из адского места своих же пороков и грехов.
А что до Фитца, то она очень любила его. Но все же Италию и свою племянницу Козиму она любила больше. Альба часто думала о Фитце, задаваясь вопросом о том, чем он сейчас занимается, а главное, – вспоминает ли о ней. Она разбила его сердце. Уехав из Англии, она начала новую жизнь. Однако никогда не сожалела об этом. Двое из ее детей переехали на север, в Милан, но осталась Роза со своими тремя малышами, которые были постоянным источником радости. И если бы не Козима и не трагические события ее жизни, Альба сказала бы, что она абсолютно счастлива. Она вспомнила свою бабушку по имени Иммаколята, ее молельный уголок, освещенный тусклой лампадкой, который та прямо в доме соорудила для поминания своих усопших детей – дочери Валентины и сына, пропавшего на войне. Альба все еще ощущала запах ладана, витавший в комнатах и проникший, казалось, в остов всего дома, который она унаследовала. Иммаколята тогда чуть не умерла от горя, а сейчас Козима рискует сделать то же самое. Альба поручила ей вести учет доходов и расходов в их семейном ресторанчике, всячески стараясь отвлечь женщину от мыслей о ее страшной потере. Франческо олицетворял для нее все: солнце, луну, звезды. Без него дни Козимы были полны скорбной печали и отравлены чувством собственной вины. Ведь если бы она тогда не упустила его из виду, он, возможно, и не утонул бы.
Роза присела на стул, который пододвинул ей профессор.
– Профессор Карадок Макослэнд, – представился он, протягивая изуродованную артритом руку. Она едва коснулась ее кончиками пальцев, словно это заболевание было заразным.
– Роза Амато, – ответила она. Однако Люк не протянул ей руки. Он не хотел давать ей ни малейшего повода, несмотря на то что она была просто прелесть. Судя по кольцу на пальце, она была замужем, а ее выступающий кругленький животик явно указывал на то, что у нее есть дети.
– Люк, – просто сказал он, добавив горячее молоко в свой кофе.
– Итак, джентльмены, как вам живется наверху? – спросила Роза, при этом ее глаза округлились от любопытства.
– Просто чудесно, – ответил Карадок. – Мать Люка обладает прекрасным вкусом.
– Мой двоюродный дедушка Фалько знал маркиза, – первой затронула тему Роза. – Тот вступал в сексуальные связи со своими любовниками, причем не чураясь ни мужчин, ни женщин. Вот старый извращенец!
Они отвлеклись от разговора, внезапно ощутив порывистое дуновение ветра, и в следующий момент мимо их столика как вспышка промелькнул чей-то черный силуэт, исчезнув внутри ресторана.
– О боже, это моя двоюродная сестра Козима. У нее не очень-то счастливый вид.
Люк узнал таинственную незнакомку из церкви.
– Она приходится вам родственницей?
– Да, моя бабушка и ее дедушка были братом и сестрой. А разве мы не похожи? Хотя я не люблю черный цвет. – Роза встала. – Лучше пойду посмотрю, что случилось на этот раз. Уверена, я снова окажусь крайней! – Она ушла, а оставшиеся изо всех сил прислушивались, о чем шла речь за стеной.
– Интересно, она замужем? – спросил Люк.
– Наверняка у Розы есть муж, – улыбнувшись, ответил профессор, а дальше стал цитировать:
«Розы цвет,
Ты той, что душу извела,
Неси привет.
Напомни, что она мила,
Как роза, пышно расцвела».
– Я говорю не о ней, а о ее кузине, той, которая в черном.
– Эти строки принадлежат Эдмунду Уоллеру. Ты знаком с его поэзией? Настоящий гений! Таинственная незнакомка в черном одеянии, да? Я думаю, она вдова и поэтому всегда в трауре!
Люк удивленно приподнял брови.
– Вы действительно так думаете?
– А, мой мальчик, ты хочешь занять вакантное место?
– Она очаровательна.
– Это потому, что кажется тебе недоступной?
– Ничего, недоступных не бывает…
Профессор покачал головой.
– С такой самонадеянностью тебе никогда не добиться расположения женщины, которую ты по-настоящему хочешь.
Козима говорила так быстро, что ее слова напоминали пулеметную очередь.
– Они опять трогали его вещи! Они разбросаны по всему дому! – отчаянно жестикулируя руками, кричала она. – Мне что же теперь, запирать двери на замок от детей своей собственной кузины? Сколько еще раз я должна повторять: им нельзя входить в мою комнату! Нельзя трогать его вещи!!! Ведь это все, что у меня осталось. Если они будут валяться где попало, то могут потеряться, а с ними потеряюсь и я. Разве вы не понимаете? Неужели никто не способен этого понять?! – Она заплакала.
– Присядь, Козима, – нежно сказала Альба, помогая ей устроиться на стуле. В эту минуту появилась Роза. Она явно была раздражена.
– В чем дело? – спросила она, пытаясь придать своему голосу взволнованный оттенок.
– Это опять твои дети!!! Они снова трогали вещи Франческо.
Роза приготовилась к обороне.
– Это неправда. Они знают о том, что туда нельзя входить.
– Но если это не они, то кто же еще?
– Я не знаю, – отрезала Роза, скрестив руки. – Но мои дети не имеют к этому никакого отношения. Клянусь!
– Мы спросим их, когда вернемся домой, – дипломатично произнесла Альба.
– Прекрасно. Спрашивайте, сколько хотите. Однако я знаю, что я права. Ведь нельзя же каждый раз обвинять моих ребятишек в том, что какая-нибудь из безделушек Франческо ни с того ни с сего появилась вдруг в гостиной.
– Ну же, дорогая, вряд ли в этом можно обвинить твоего отца, Юджина или Тото.
– Мне не нравится то, что вы меня все время упрекаете. – Глаза Розы заблестели. – Я уже и так на цыпочках хожу по дому, постоянно опасаясь сделать или сказать что-то не так. Мне все время кажется, что это, возможно, мои дети обижают тебя или еще чего похуже. Задуй же, наконец, свечу, которой ты никак не даешь потухнуть. Ведь прошло уже три года, Козима.
Козима пристально посмотрела на сестру.
– Три года? – медленно произнесла она. – Ты думаешь, что три года – это достаточно долгий срок? Что ж, позволь мне тогда сказать, что каждый день я прилагаю усилия, чтобы прожить его. Каждая секунда – это настоящая пытка. Каждый момент своей жалкой жизни я чувствую свою утрату, как будто лишилась ног… Я живу с одной мыслью, чтобы все поскорее закончилось и я смогла присоединиться к нему, где бы он ни находился. Но я боюсь. Потому что не знаю, есть ли что-нибудь после смерти.
– О Козима, – вздохнула Альба, прижимая ее голову к своей груди. – Франческо пребывает с Господом.
– С меня хватит! – оборвала Роза. – Я сыта по горло обвинениями в свой адрес. Мы переедем отсюда, как только найдем себе жилье. Становится до боли смешным жить всем вместе под одной крышей. Мы уже давно напоминаем консервную банку с кильками…
– Роза, не глупи! – начала Альба, но та уже, тяжело ступая, направилась в кухню.
– Мне жаль, Альба, – засопела Козима. – Но она не понимает.
– Она еще слишком молода и наивна. Ей никогда не приходилось, как нам с тобой, испытать горечь потери. Мы все в конце концов уходим из этого мира, и уверяю тебя – в лучшее место. Твой Франческо продолжает жить, только находится в другом измерении.
Козима обвила руками Альбу, всхлипывая у нее на груди.
– Жаль, что мне не хватает мужества положить конец своим страданиям.
– Поверь мне, гораздо большее мужество продолжать жить.
Люк и профессор беседовали на террасе до обеда. В ресторане становилось все многолюднее. Наконец появилась Роза, однако она выглядела напряженной. Казалось, она больше не желала вести разговоры о замке. Когда она принесла им счет, Люк благожелательно ей улыбнулся. Расплатившись, он не позабыл дать щедрые чаевые. В знак благодарности Роза ответила ему кивком головы, а затем направилась к остальным посетителям. Спустя какое-то время появилась Козима. От слез ее лицо покрылось красными пятнами, а бледная кожа выделялась на фоне мрачного черного платья. Даже если она и увидела Люка, то просто не обратила на него внимания.
– А вот и твоя прекрасная вдова, – заметил Карадок, снова цитируя стихи:
«Слепое горе делает нас злыми.
И я был слеп… но слава Небесам,
Что вовремя прозрел и ныне
Желаю только счастья вам».
А это, друг мой, написал Перси Биши Шелли.
Когда они встали из-за стола, Люк заметил маленького мальчика, стоявшего в дверях ресторана и таращившего на него свои круглые, как блюдца, глазенки. Люк подал Карадоку его трость, подождав, пока тот немного разомнет свои ноги, и когда снова посмотрел в сторону малыша, то увидел, как тот медленно вынул руку из кармана и, разжав пальцы, продемонстрировал прекрасную голубую бабочку, покорно сидящую на его ладони. Расправив крылья, она вся затрепетала, словно наслаждаясь прикосновением теплых солнечных лучей, направленных прямо на нее. При виде этой картины Люк улыбнулся. Однако эта улыбка только испугала мальчугана, который, похоже, хоть и надеялся на внимание, однако, получив его, очень сильно удивился. Люк попытался заговорить с ним, но ребенок шмыгнул за угол, в тенистое место, освободив проход для Розы, которая появилась с подносом, уставленным горячими блюдами.
В этом мальчике было что-то необычное. Он производил впечатление несчастного и страдающего от одиночества существа. Люк поймал себя на мысли, что, возвращаясь в замок, он всю дорогу думал о маленьком незнакомце.
– Ну и что же вам удалось узнать, профессор? – спросила Ма, отложив в сторону вышивку и посмотрев на него поверх очков. – А может, к вам лучше обращаться Шерлок Холмс?
Профессор сел за стол, который уже был сервирован к ужину. Терраса казалась пустынной, здесь никого не было, кроме поросенка Порчи, который семенил по каменистому полу, подыскивая себе какое-нибудь прохладное место для отдыха.
– Ничего, что могло бы меня удивить.
– Как неинтересно, – сказала Ма. – Я бы предпочла сюрпризы.
Карадок ухмыльнулся, как школьник.
– Только и всего, что пара убийств, запретная любовь да привидение.
– Уже не так скучно. Продолжайте.
Профессор рассказал ей, что им удалось разузнать. Ма слушала, не скрывая восторга, но когда он закончил, она слегка фыркнула.
– Не думаю, что следует рассказывать об этом Ромине. Она все никак не может успокоиться, узнав, что кто-то спит в ее экзотической постройке. Она обвиняет Билла, но он отрицает свою причастность к этому. И если она будет думать, что там наверху поселилось привидение, то просто скончается на месте.
Карадок усмехнулся.
– Что ж, подобная мысль вызывает у меня дискомфорт, я ведь только начал чувствовать себя здесь как дома.
– Я тоже, – согласилась Ма, заерзав в шезлонге, ее переливающийся оттенками голубого восточный халат с поясом ниспадал, как вода, на каменный пол. – Но не забывай, Ромина ведь итальянка, и, хотя она утверждает, что не придает ни малейшего значения примитивным суеверным выдумкам своего народа, это у нее в крови. Кстати, она сказала мне, что на следующей неделе состоится знаменитое празднество в честь дня святого Бенедикта. Это что-то вроде религиозного ритуала, который проводится в церкви. Мраморная статуя Христа когда-то, согласно легенде, мироточила кровавыми слезами, якобы предвещая обильный урожай. Но этого не происходит вот уже пятьдесят семь лет, хотя, похоже, это никак не отражается на богатом урожае оливок и лимонов. Они расцветают буйным цветом, насколько мне известно. Я собираюсь туда, просто чтобы посмотреть, что там к чему. Может, вы захотите пойти со мной, Карадок, так, просто ради любопытства?
– Сочту за честь, – сказал он. – Я возьму молодого Люка в качестве переводчика.
– И больше никому не проговоритесь об этом. Я просто не вынесу вида этой смехотворной Диззиной собаки. Она выглядит как пуховка для нанесения пудры, и что это за имя – Смидж? Гораздо больше этой псине подошла бы кличка «леденец» или «крысокролик». А вот хозяйке вполне соответствует ее имя. Я расскажу ей, куда девать все эти углеводы, о которых она то и дело болтает. Если она станет еще худее, то скоро просто превратится в скелет. – Она сделала паузу, какое-то время размышляя. – Да, это было бы очень смешно. Я вообще не могу понять, что такого Ромина нашла в этой странной парочке. Их разговоры напоминают пустую болтовню пассажиров первого класса в зале аэропорта, бессмысленный треп, заслуживающий лишь медали за банальность. Нет, решено, мы отправимся туда только втроем. Но смотрите, никому об этом не проболтайтесь.
– Итак, кто из вас посмел взять вещи Франческо из комнаты Козимы? – Альба сурово взглянула в глаза трем маленьким ребятишкам. Перед ней стоял семилетний Алессандро с каштановыми, как шоколад, волосами и шелковистой кожей такого же оттенка, пятилетняя Оливия, унаследовавшая красоту своей матери, и трехлетняя Доменика, такая же смуглянка, как ее брат, и шаловливая, словно белка. Подняв свои широко раскрытые глаза, они совершенно невинно глядели на бабушку.
– Вот видишь, – произнесла Роза. – Они ни в чем не виноваты.
– Тогда кто же это сделал?
– Откуда мне знать? Козима, возможно, сама это сделала, но не может вспомнить.
– Вы ведь знаете, что вам не разрешается входить в комнату Козимы, не правда ли? – снова напомнила им Альба. Дети закивали головками, а затем стремглав выбежали наружу.
– Тебе придется выбрать между мной и Козимой, – серьезным тоном произнесла Роза.
– О чем ты говоришь?
– Я не могу больше жить с ней под одной крышей. Она напоминает привидение, принявшее облик человека. Честно говоря, смотреть, как она, полуживая, бродит вокруг, очень неприятно.
– Не смей говорить подобные вещи!
– Да ладно, мама! Неужели ты хочешь, чтобы твои внуки росли в атмосфере постоянного напряжения?
Шагнув к окну, Альба внимательно посмотрела на сад. Она ощутила сладкий аромат эвкалипта и жасмина, который принес легкий бриз, и увидела солнце, покоящееся на морских волнах.
– Когда я впервые приехала сюда, я была ненамного старше тебя, – задумчиво произнесла она. – Твоя прабабушка Иммаколята очень напоминала Козиму – она тоже носила траурный наряд и была похожа на черную ворону, шаркающую по земле, а ее лицо выражало вечное страдание. Она потеряла свою дочь – мою мать, и одного из сыновей. Ее словно носило между адом и раем, совсем как твою кузину. А еще у нее было два уголка для молебна, освещенных свечами, и она каждый день обращалась к Богу. Атмосфера в доме была давящей и совсем невеселой. Однако она не была одинока. У нее оставался ее сын Фалько со своей женой Беатой и их сыном Тото, а также правнучка Козима. – Повернувшись к дочери, она взяла ее за руки. – Дело в том, дорогая, что Козима очень нуждается в нас. Мы ее семья. Мы та сила, которой ей так недостает. И если каждый день – это борьба, то мы должны сделать все возможное, чтобы ее выиграть. Настанет день, и Козима захочет жить дальше. А может, даже снова полюбит. Она еще не старая, и ей не поздно рожать детей. Ведь так, как сейчас, не может продолжаться вечно. Но ты должна набраться терпения. Только представь на минутку себя на ее месте. – Роза потупила взгляд. – А если бы тебя постигла подобная утрата?
– Мне об этом даже страшно подумать.
