Текст книги "Опаленные крылья любви"

Автор книги: Самсон Агаджанян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 28 страниц)

– Вовочка, пошли домой.

Услышав это имя, Люба вздрогнула и пристальнее посмотрела на мальчика. «Не может быть!» – про себя подумала она, но ясно теперь увидела в мальчике черты Наташи. Сердце учащенно забилось. Она почувствовала сухость во рту.

Старушка подошла к ребенку, взяла его за руку и повела к подъезду. Они вошли в подъезд, а Люба еще долго находилась в оцепенении. Она сидела в беседке до самых сумерек и все смотрела на окна квартиры Умара и ждала, когда зажжется свет. Но в окнах по-прежнему было темно. «Наверно, я ошиблась», – подумала она и медленно пошла к автобусной остановке. У себя в номере она долго не могла заснуть. Перед глазами стоял тот мальчик. Она с трудом дождалась рассвета и опять поехала к дому Умара. Вновь она уселась в беседке и стала наблюдать за подъездом в надежде увидеть ту старушку с ребенком. И когда они вышли, Люба последовала тут же за ними. Старушка завернула за угол дома. Чтобы не потерять их из виду, Люба ускорила шаг. За углом дома она увидела детсадик, куда направилась старушка. Она остановилась и стала ждать, когда та вернется. Спустя некоторое время Люба вновь увидела ее. Старушка возвращалась без ребенка. Все ясно: ребенок посещал детский сад. Теперь оставалось выяснить, точно ли это сын Умара и где Умар и Наташа.

У себя в номере Люба позвонила в справочное бюро, узнала номер телефона приемной министерства обороны, позвонила туда.

– Здравствуйте, Вас беспокоит мать солдата Егорова. Я приехала из Бухары и по поводу своего сына хочу встретиться с генералом Кархмазовым.

– Генерал Кархмазов в данный момент находится в командировке.

– А вы не скажете, когда он вернется?

– Не раньше понедельника.

– Спасибо.

В ее распоряжении было достаточно времени. «Наташа тоже, наверное, куда-то уехала, – решила она. – Аллах помогает мне». Теперь предстояло выяснить, что тот ребенок именно Умара. Немного подумав, она поехала в садик, узнала его номер, вернулась в гостиницу и позвонила заведующей.

– Я вам сегодня привела внука, Вову Кархмазова. С утра у него была температура. Если вам не трудно, узнайте, пожалуйста, как он себя чувствует.

– Это Мария Петровна? Одну минуточку. Я сейчас узнаю.

В трубке стало тихо. По лицу Любы пробежала улыбка. «Значит, старушку зовут Мария Петровна. Наверно, мать Наташи».

– Мария Петровна…

– Слушаю.

– С ним все нормально. Воспитательница сказала, что утром он позавтракал хорошо… Но у меня к вам просьба. Когда придете за ним, загляните, пожалуйста, ко мне. Мне ваша помощь нужна.

– Хорошо. Я обязательно зайду.

Люба положила трубку и, злорадно улыбаясь, вслух произнесла:

– Зайду, еще как зайду! Только от этого тебе будет несладко.

Она быстро собрала свои вещи, вышла на улицу. Возле парадных дверей стояла молодая девушка. Люба окинула ее взглядом. «Проститутка», – определила она и тут же получила подтверждение. Мимо девушки проходил мужчина. Она обратилась к нему:

– У вас не найдется закурить?

Мужчина, не останавливаясь, хмуро бросил на нее взгляд и прошел мимо. Люба подошла к ней.

– Сильно хочется курить?

Та, удивленно посмотрев на незнакомую женщину, ухмыльнулась ее наивности, достала из сумочки пачку сигарет, сунула одну в рот.

Люба, в свою очередь, достала из сумочки пачку долларов, показала ей и положила обратно. У той, при виде «зелененьких», жадно заблестели глаза. Это не ускользнуло от Любы, она взяла ее под руку.

– Пошли, немного пройдемся. Мне нужна твоя помощь. Я поссорилась с зятем и он запрещает мне встречаться с внуком. А я очень соскучилась по нему. Он сейчас в садике. Помоги мне его увидеть. За это я тебя отблагодарю.

Та недоверчиво посмотрела на нее. Люба вытащила пятьдесят долларов, протянула ей.

– Это тебе задаток.

* * *

Командировка подходила к концу. Умар был доволен работой, которую проделала группа офицеров, входящих в состав комиссии, так же, как и самой дивизией, которую они проверяли. По итогам работы комиссии министерства обороны в актовом зале штаба дивизии шло совещание, когда в зал заглянул капитан, дежурный по дивизии: генерала Кархмазова по ВЧ вызывал министр обороны. Умар извинился перед офицерами, сказал, что через десять минут вернется, и поспешил к аппарату ВЧ.

– Здравствуй, Умар Анварович. Как идет проверка? – это говорил министр обороны.

– С офицерами дивизии подвожу итоги, товарищ министр.

– Каковы предварительные результаты?

– Дивизией, товарищ министр, я очень доволен. Думаю, командир дивизии полковник Рустамов заслуживает поощрения.

– Рад, что ты впервые даешь такую высокую оценку. Думал, опять поставишь «неудовлетворительно»… У меня для тебя приятная новость. Может, догадаешься, о чем пойдет речь?

– Мне, товарищ министр, будет приятнее услышать это из ваших уст.

В трубке раздался смех.

– Ты начинаешь по-восточному льстить. Поздравляю тебя! Указом Президента Каримова тебе присвоено воинское звание генерал-лейтенант!

– Спасибо, товарищ министр.

– Одним «спасибо» ты не отделаешься! – добродушно посмеиваясь, произнес министр.

– Понял, товарищ министр.

– Если понял, желаю удачи.

Умар положил трубку, вышел. Возле двери его ждал капитан, на лице которого сияла улыбка.

– Поздравляю, товарищ генерал-лейтенант!

Умар удивленно посмотрел на него.

– Телеграф сработал?

– Так точно, товарищ генерал-лейтенант!

– Спасибо, капитан. У нас на Кавказе за хорошую весть дают подарок. Говори, что ты хочешь?

– Мне ничего не надо, товарищ генерал-лейтенант.

– Когда тебе майора положено?

– Через год, товарищ генерал-лейтенант.

– Через неделю ты будешь майором. Только у меня к тебе просьба: пусть наш разговор останется между нами.

– Я вас понял, товарищ генерал-лейтенант! – широко улыбаясь, радостно произнес капитан. – Спасибо, товарищ генерал-лейтенант!

Не успел Кархмазов войти в актовый зал, как офицеры без команды вскочили со своих мест и громко зааплодировали.

– Я вижу, в дивизии четко налажена телеграфная связь, – с улыбкой сказал Умар. – Прошу садиться…

В субботу вечером Умар вернулся в Ташкент и прямо поехал в садик. Ему не терпелось поскорее увидеть сына. Когда он вошел, детишки, прекратив ужинать, повернули головы в его сторону. Сына среди них не было. К нему подошла воспитательница. Умар поздоровался, протянул ей коробку конфет.

– Умар Анварович, мне уже неудобно, – забирая коробку, произнесла та. – А Вову еще три дня назад забрали.

– Тогда я пошел. До свидания, Юлия Семеновна.

Не заходя к себе в квартиру, он поднялся к Марии Петровне. Та радушно встретила его:

– С приездом, Умар Анварович!

– Добрый вечер, Мария Петровна. А где Вова? Спит?

– Он в садике.

– Только что я был там и мне воспитательница сказала, что три дня назад вы его забрали.

– В ту субботу на ночь я его забирала, а утром сама отвела в садик и лично вручила воспитательнице.

Умар почувствовал что-то неладное. Мария Петровна тоже насторожилась.

– Здесь что-то не то, – тихо сказала она. – Пошли в садик!

Мария Петровна сразу же подошла к воспитательнице.

– Кто забирал Вову в последний раз?

Та, побледнев, испуганно посмотрела на нее.

– Девушка забирала.

– Какая девушка?

– Вика.

– Почему вы незнакомому человеку отдали ребенка?

– Она сказала, что ваша соседка и вы просили ее, чтобы привела Вову домой, так как у него температура. До этого приходила заведующая, тоже интересовалась, нет ли у Вовы температуры.

– Заведующая у себя?

– До обеда была, а сейчас не знаю.

Мария Петровна посмотрела на Умара.

– Надо срочно звонить в милицию.

Кабинет заведующей был открыт, но ее не было. Мария Петровна позвонила отсюда в милицию.

Учитывая внушительный пост отца похищенного ребенка, в поиск были брошены лучшие сыщики министерства внутренних дел республики и комитета государственной безопасности. Не осталась в стороне и военная контрразведка министерства обороны. Все эти дни Умар неотлучно находился в своем кабинете. Однако шли пятые сутки поисков, но результатов не было.

Вечером к Кархмазову зашел начальник отдела военной контрразведки полковник Лукин. Тот сел напротив него и неожиданно сказал:

– Мне кажется, что твоего сына надо искать в Чечне.

Умар вздрогнул. Некоторое время он молча смотрел на Лукина, потом вскочил и возбужденно заходил по кабинету.

– Ты прав! Его надо искать в Чечне. Я знаю, кто его похитил.

Лукин увидел, как в гневе сверкнули глаза Умара. Огромные его кулаки так сжались, что побелели косточки.

– Это могла сделать только она!

Лукин ждал, что Умар скажет, кто это «она», но тот надавил на кнопку пульта управления.

– Слушаю, – раздался бархатный голос министра обороны.

– Генерал Кархмазов. Товарищ министр, можно зайти к вам?

– А разве двери моего кабинета для тебя закрыты?

– Понял, товарищ министр.

– Если понял, тогда жду.

Умар направился к выходу, но вспомнил, что он не один, повернулся к Лукину.

– Александр Филимонович, ты посиди у меня, я сейчас приду.

В кабинете министра состоялся такой разговор:

– Если вы не возражаете, я бы хотел взять отпуск, – сказал Умар.

– Я не возражаю. Что ты собираешься делать?

– Поеду домой.

Министр вопросительно посмотрел на него.

– Моего сына надо искать там, – объяснил Умар.

Он был уже у двери, когда министр окликнул его. Он повернулся.

– Возвращайся с сыном, – сказал министр. – Ты мне нужен как заместитель и как порядочный офицер.

Умар вернулся в свой кабинет. Лукин по-прежнему сидел там. Умар тоже сел и, устало глядя на Лукина, тихо произнес:

– Сына похитила моя бывшая жена. Она увезла его к себе домой.

– Это твои предположения или уже есть данные?

– Данных нет, но я уверен, что это дело рук моей бывшей жены. Или ее братьев.

– Но по описанию воспитательницы, вашего сына увела молодая русская девушка!

– По всей вероятности, Люба подкупила ее… Министр разрешил мне уйти в отпуск. Если успею на самолет, то сегодня же полечу домой.

– Умар Анварович, дружеский совет: не горячись Будь осторожен.

– Да, ты прав. В волчьей стае надо действовать осторожно.

Умар повернулся к пульту управления связи.

– Оперативный дежурный полковник Черных, – раздался голос в динамике.

– Генерал Кархмазов. Закажите мне билет на сегодня в Минводы. Если самолет улетел, то на завтра.

– Понял, товарищ генерал-лейтенант.

Лукин ушел. Умар, сжав кулаки, молча смотрел перед собой. Он вновь увидел озлобленное лицо Любы и услышал ее слова: «Придет время – и ты передо мной будешь ползать на коленях!» Приподняв кулаки, он грохнул ими о стол и угрожающе произнес:

– Бисмиллах! Я не завидую тебе!

В пульте управления раздался щелчок и голос дежурного:

– Товарищ генерал-лейтенант!

– Слушаю.

– Самолет на Минводы вылетает через полтора часа. Если мы возьмем билет, вы успеете собраться?

– Успею.

Уже закончилась посадка пассажиров, и стюардесса собралась закрыть дверь, как к трапу на большой скорости подъехала машина. Из нее выскочил огромного роста генерал.

* * *

Люба купила большую коробку конфет, подробно объяснила Вике (так звали девушку), что она должна сказать воспитательнице, и отправила ее в садик, а сама стала ждать, когда та приведет ребенка. До самого последнего момента она не верила, что это произойдет, и когда увидела девушку с ребенком, не поверила своим глазам. Люба быстро достала пачку денег и сунула ей в руку.

– Поезжай на Черное море, отдохни.

Вика, обрадованная таким легким заработком, тут же испарилась. Малыш с любопытством уставился на незнакомую женщину. Люба с ненавистью взглянула на него и, с трудом переборов свои чувства, опустилась на корточки, искусственно улыбаясь, спросила:

– Вовочка, как папу звать?

– Умар, – достаточно четко для своего возраста ответил ребенок.

– А маму?

Тот молча смотрел на нее.

– Ты что, не знаешь, как маму звать?

Малыш молчал. Она прижала его к себе и погладила по голове.

– Я твоя бабушка. Понял?

Тот кивнул.

– Сейчас мы поедем в магазин и я куплю тебе игрушку. Ты что любишь?

– Машинки.

– Вот и купим тебе машинку.

Она взяла его за руку и повела. По дороге остановила машину, но пути заехали в магазин, где Люба купила набор игрушечных машинок, и поехали в аэропорт. Спустя пять часов он уже сидели в самолете. Когда самолет оторвался от земли, она наконец расслабилась. Все это время нервы были на пределе, ей казалось, что ее вот-вот задержат.

Домой приехали ночью. Не заходя к себе, Люба направилась в дом соседей Тарусиных. Открыла дверь ключом, вошла. Хотела включить свет, но передумала и на ощупь пошла в глубь дома. Она заранее подыскала место, где будет держать ребенка. В чулане она включила свет, опустилась на корточки и, с ненавистью глядя ребенку в глаза, произнесла:

– Вот мы, гаденыш, и приехали, – и со всего размаха ударила его по щеке.

Вова упал на пол. Лежа на полу, не понимая, что произошло, он испуганно смотрел на «бабушку». Та приподняла его за волосы и начала бить по лицу. Он громко заревел. Не обращая внимания на его вопли, словно озверев, она продолжала беспощадно бить ребенка. Тот, пронзительно крича, захлебнулся в слезах.

Отведя вдоволь душу, Люба кинула малыша на пол и пошла домой. Родители спали, она не стала их будить и, не раздеваясь, легла на кровать. Злорадно улыбаясь, она представила состояние Умара и Наташи, когда те узнают, что их ребенок похищен, Насладившись своей местью, с улыбкой на губах Люба спокойно заснула.

Утром Ахмед тихо, чтобы не услышали родители, спросил:

– Привезла?

Она отрицательно покачала головой. Люба еще в дороге решила, что об этом не должен знать даже брат.

После завтрака она помогла матери по дому, завернула в газету кусок хлеба и незаметно вышла. Дойдя до дома Тарусиных, оглянулась по сторонам. На улице было пусто. Она быстро вошла во двор, поднялась на веранду, прислушалась. В доме было тихо. За дверью чулана, где находился ребенок, тоже стояла тишина. Она открыла дверь, включила свет. На полу калачиком спал Вова. Некоторое время она молча смотрела на него. Где-то в глубине души что-то дрогнуло, но это длилось доли секунды и, чтобы отогнать жалость, Люба со всего размаха ударила ребенка ногой. Тот, скорчившись от боли, открыл глазенки и испуганно посмотрел на нее. Она еще раз пнула его ногой. Вова заплакал. Она кинула ему в лицо кусок хлеба, вышла. Через минуту вернулась с чашкой, наполненной водой. Вова продолжал хрипло плакать. Она поставила чашку на пол, схватила его за волосы и лицом ткнула в нее.

– Лакай, собачье отродье!

Вова захлебнулся. Она приподняла его голову. Тот широко раскрытыми глазенками, в которых отражался ужас, смотрел на нее.

– Что, гаденыш, смотришь? – зашипела она и шлепнула его по лицу.

От ребенка шел специфический запах. Штанишки были мокрые.

– Ты думаешь, я твое говно буду убирать? Ты в нем и захлебнешься. Это я тебе обещаю.

Напоследок она еще раз пнула его ногой, вышла. Βо дворе дома полуоткрыла калитку, подождала, когда на улице никого не стало. «Надо приходить по ночам», – решила она.

Поздно вечером, когда в доме все уснули, Люба снова пошла к Тарусиным. В чулане присела на корточки и увидела нетронутый хлеб. Воду мальчишка тоже не пил. Она схватила его за волосы, усадила на пол, взяла хлеб и сунула ему в рот. Но тот, крепко зажав зубы, мотал головой. Она схватила его за ухо и истерично закричала:

– Ешь, гаденыш, или убью!

Вова от боли захрипел. Он уже не мог плакать. Она пальцами разжала ему рот и затолкала в него хлеб. Тот выплюнул его. Она отшвырнула мальчика от себя, встала.

– Подыхай…

Одурманенная животной ненавистью к Умару и к Наташе, она вновь набросилась на ребенка, схватила его за волосы и стала таскать по полу. Поиздевавшись вдоволь, ушла.

На следующую ночь она застала мальчишку скрюченным на полу, глаза его были закрыты. Она схватила его, стала трясти, но тот не открывал глаз. Он весь горел. «А вдруг умрет?» – промелькнула мысль. Некоторое время Люба молча обдумывала, что с ним делать. Возникла мысль отнести его в погреб и там живого закопать, но она передумала. «Нет, гаденыш, так рано я тебе не дам подохнуть! Твои родители мне сделали больнее!»

Она взяла чашку с водой, пальцами разжала его рот и стала медленно вливать воду.

* * *

Глубокой ночью, стараясь быть не замеченным соседями, Умар постучал домой. Огец, увидев сына, обрадовался, но потом понял, что тот чем-то встревожен.

– Сынок, что случилось?

– Похитили моего сына.

Умар рассказал все как было. Когда он закончил, Анвар, ни слова не говоря, подошел к серванту, достал коробку с патронами, потом подошел к стене, где на ковре вместе с кинжалами висело двуствольное ружье, зарядил его.

– Пошли!

– Погоди, отец. Возможно, я ошибаюсь и Люба здесь ни при чем, да и ружьем ее не напугаешь. Будем действовать по-другому. В первую очередь надо выяснить, уезжала ли Люба или ее братья из дома в дни похищения сына.

– На той неделе я видел обоих братьев, а Любу что-то не видел… Но если похитила она, куда могла спрятать?

– Наверно, держит дома.

– Нет, дома она не будет его держать. Я хорошо знаю ее отца Азнаура. Несмотря на нашу вражду, он не позволит ей такое. По всей вероятности, она прячет его в горах, где база ее брата Ахмеда, и родители об этом могут не знать. Завтра я увижу Азнаура и попытаюсь все выяснить.

К вечеру Анвар пошел к магазину, возле которого собирались старики близлежащих домов и обсуждали происходящее не только в Чечне, но и во всем мире. Туда постоянно приходил и Азнаур. Несмотря на натянутые отношения между их семьями, фронтовые друзья при встрече приветствовали друг друга и иногда перекидывались несколькими словами. Когда Анвар подошел к магазину, старики с жаром вели спор о ночной бомбежке Грозного. Они ответили на почтительное приветствие Анвара и продолжили свой жаркий спор.

Анвар украдкой посмотрел в сторону Азнаура. Тот, кивая седой головой, молча поддерживал спорщика, который на чем свет стоит яростно поносил Ельцина за то, что начал войну против собственного народа. Анвар подошел к Азнауру.

– У тебя закурить не найдется?

Тот удивленно посмотрел на него.

– С каких это пор ты стал курить?

– Зуб болит.

Азнаур вытащил кисет, молча протянул ему. Анвар насыпал щепотку махорки на газету и стал закручивать. Азнаур молча наблюдал за ним. У того не получалось. Он не выдержал, забрал у него газету, закрутил и молча протянул ему. Анвар сунул самопал в рот, прикурил у Азнаура, сделал глубокую затяжку и тут же надрывисто закашлял. Азнаур, посмеиваясь, смотрел на него.

– Как такую гадость куришь? – переведя дыхание, спросил Анвар.

– Кому гадость, а кому мед.

После второй затяжки Анвар выбросил самопал на землю, посмотрел на Азнаура.

– Завтра обещали плиту на могилу Аслана привезти. Ты не хочешь посмотреть?

Тот ответил вопросом на вопрос:

– Ты что, плиту заказал?

– Да.

– А ты когда последний раз был у него на могиле?

– Две недели тому назад.

– Тогда сходи и посмотри.

– Хочешь сказать, что плита уже стоит?

– Вот именно.

Анвар обескураженно покачал головой.

– А что же мне делать с этой плитой?

– Побереги, может, тебе самому понадобится, – беззлобно посмеиваясь, произнес рядом стоявший старик.

Азнаур недовольно посмотрел на него.

– Придержи язык.

Анвар все обдумывал, как выведать у друга про Любу, и после долгого раздумья спросил:

– Как Люба поживает?

Азнаур тяжело вздохнул.

– Для нее сейчас не жизнь, а ад. На той неделе к подруге в Майкоп ездила. Мы думали, она немного отвлечется от своего горя, но вернулась еще больше обозленная. Ночами бродит по улицам… Не знаю, что с ней делать. Наверно, придется показать врачу. Видно, у нее с головой что-то не ладно. Тяжело на нее смотреть…

Сославшись на зубную боль, Анвар вскоре покинул общество стариков. Дома он сказал сыну:

– На той неделе Люба ездила к подруге в Майкоп, но я думаю, что она там не была.

– Кто тебе сказал?

– Азнаур.

– Он не догадался, что ты…

– Нет. И ребенка в его доме нет. Это я понял по его глазам. Он сказал, что Люба вернулась от подруги злая, и еще сказал, что она по ночам бродит по улицам. Нам надо установить слежку за ней. Если она похитила ребенка, то должна с ним встречаться. По соседству с их домом жили Тарусины, они, как и наши соседи, бросили дом, уехали. Тебе надо незаметно пробраться туда, подняться на крышу и оттуда вести наблюдение. Она…

– Отец, ты словно в разведке служил.

Тот хмуро посмотрел на сына.

– Не перебивай, когда я говорю.

– Виноват.

– Так вот, она обязательно придет…

Умар молча слушал отца.

Когда наступила ночь, Умар надел черное трико, вышел из дома. Он уже спускался с веранды, когда позади раздался голос отца.

– Погоди!

Он повернулся. Отец протянул ему ружье.

– Возьми, может, пригодится.

– Не надо, отец. Я справлюсь и без него.

К дому Тарусиных Умар подошел никем не замеченный. Да и не было на улицах людей: с наступлением темноты город замирал, люди боялись выходить на улицу. Иногда ночную тишину нарушали выстрелы. Калитка была закрыта на замок. Он перелез через забор, окинул взглядом крышу дома. «Надо лестницу поискать», – подумал он и направился в сад. При тусклом свете луны, за углом дома, возле стены увидел лестницу. Он приставил ее к стене и полез наверх. Залез на крышу и втянул за собой лестницу. На чердаке он вытащил черепицу, чтобы видеть и дом Любы, высунул голову. Внутренний двор хорошо освещался лампочкой. Во дворе никого не было. Предстояло ждать…

Он ждал и молил Аллаха, чтобы тот сохранил жизнь сыну. Впервые он обращался к Нему, как к действительно реально существующему Богу…

Люба появилась так неожиданно, что при виде ее он вздрогнул. Она быстрыми шагами проскочила дворик. «Уходит!» – промелькнула мысль, и боясь, что может потерять ее из вида, схватил лестницу и стал быстро спускаться вниз. Не дойдя до середины лестницы, услышал, как открылась калитка во двор Тарусиных. Умар замер и напрягся. Он понял, что это Люба. Он бесшумно закончил свой спуск, пригнувшись, пробежал под окнами и выглянул из-за угла дома. При лунном свете он узнал ее. Люба вошла в дом и закрыла за собой дверь.

В висках отбойным молотком стучал пульс. Такого напряжения Умар не испытывал даже в Афганистане. Осторожно ступая, он медленно стал приближаться к веранде. Поднялся на веранду, взялся за ручку двери, ведущей в дом. Дверь изнутри была закрыта. Возникла мысль плечом выбить ее, но было бы много шума, и Умар стал ждать, когда Люба выйдет.

Ее долго не было. Наконец он услышал внутри шаги, щелканье замка. Дверь открылась, но Люба не успела выйти: Умар в одном прыжке подскочил к ней, крепко зажал ее рот рукой и затащил в дом. Та настолько была парализована случившимся, что даже не смогла оказать сопротивления. Умар снял ремень, крепко завязал ее руки за спиной, поднял половую тряпку, оторвал кусок и засунул Любе в рот. За все это время женщина не проронила ни слова. Она по-прежнему была в шоке.

– Где мой сын? Покажи!

Но Люба стояла неподвижно. Он резко ударил ее по щеке, Люба отлетела к стене и, не удержавшись на ногах, упала на пол. Он подошел к ней, схватил за плечи, резко приподнял.

– Последний раз спрашиваю: где он?

Но она лишь смотрела на него глазами, полными ужаса. Он схватил ее за волосы и потащил за собой. Поочередно зажигая свет в комнатах, Умар искал сына.

Он нашел его в чулане. Вова лежал на полу без всяких признаков жизни. Он бросился к нему. Люба воспользовалась моментом и рванулась к двери, но он успел подставить ей подножку, и она с грохотом упала на пол. Умар поднял сына на руки. Все лицо у мальчика было в кровоподтеках и сильно опухло. Умар приложил ухо к груди сына, но ему мешало биение собственного сердца. Наконец он с трудом уловил слабое биение. Он вынес сына в зал, положил на диван, вернулся к Любе. Та, сидя на полу, с ненавистью смотрела на него. Умар снял с нее платье, сделал из него жгут и привязал им Любу к отопительной трубе. Какое-то время он молча смотрел на нее, обдумывая, как с ней поступить. Лицо Умара в этот момент было чернее тучи. Какая злая ирония судьбы, что именно этой женщине-убийце Наташа доверяла в своем прощальном письме воспитание их сына. Ах, Наташа, Наташа, как плохо ты разбиралась в людях!

Умар вышел и вернулся с плоскогубцами. Люба сразу поняла, что он собирается делать, и, мотая головой, замычала. Он подошел к ней.

– Я не стану тебя убивать, это слишком легкое наказание. Ты за свое злодеяние заслуживаешь другого…

Он обмотал ее волосы вокруг своей руки и зажал голову между коленями…

* * *

С того момента, когда ушел Умар, Анвар не сомкнул глаз. Он с волнением ждал возвращения сына и, когда с улицы донеслись шаги, выбежал навстречу. Это был Умар, несшей на руках сына.

– Живой? – спросил Анвар.

– Да, но надо срочно его в больницу.

– Отнеси в дом, а я побегу за машиной.

Мать, увидев сына с ребенком на руках, вскрикнула, подбежала к нему и забрала у него малыша. Надо было срочно снять с него мокрую одежду. Умар сел на диван и, зажав руками голову, заскрежетал зубами.

– Сынок, принеси тазик с водой, – попросила мать.

Они вместе выкупали бесчувственного ребенка. С улицы донесся шум машины.

– Мама, заверни малыша в простыню. Я отвезу его в больницу.

Когда они сели в машину, сосед Асламбек, сидевший за рулем, повернулся к Умару.

– Давай его отвезем к русским. Это за городом. У них там развернут полевой госпиталь.

Не успела машина тронуться с места, как Анвар громко скомандовал:

– Стой! – он повернулся к сыну. – Иди переоденься в свою форму.

– Отец, надо спешить…

– Делай, что я тебе говорю! В генеральской форме и со Звездой Героя тебе с русскими легче будет разговаривать.

Умар послушался отца. Через час они были у контрольно-пропускного пункта. Умар с ребенком вышел из машины. Прапорщик, увидев генерала, быстро открыл перед ними ворота…

Анвар в ожидании сына нервно прохаживался возле машины. Он остановился, поднял голову, посмотрел на звездное небо. «О Аллах, милостивый и милосердный! Пожалей ни в чем не повинное дитя. Лучше возьми мою жизнь!»

Под утро из КПП вышел Умар.

– Врачи сказали, что будет жить. Минут через двадцать за нами пришлют вертолет.

– Где Люба? – спросил отец.

– В доме Тарусиных.

– Ты убил ее?

– Нет. Она сидит в чулане, привязанная к трубе. Я попрошу Асланбека, чтобы он развязал ее… Отец, выслушай меня внимательно. Я знаю, ты будешь возражать, но другого выхода у нас нет. Когда Любины братья узнают, что я с ней сделал, не миновать кровной мести. Сейчас ты поедешь домой, заберешь маму и сразу же вернешься сюда. С собой ничего не берите. Возьмите только документы. Я вас повезу в Москву. Там у меня две квартиры.

– Ты все сказал? – недовольно глядя на него, спросил Анвар.

– Отец…

– Молчать! – резко оборвал Анвар. – Убегать из своего дома, где жили мои предки и где они похоронены? Даже перед лицом смерти я не позволю себе этого… Скажи, что ты с ней сделал?

Опустив голову, Умар старался не смотреть на гневное лицо отца.

– Я жду ответа!

Умар по-прежнему молчал.

– Ты что, оглох?

Умар поднял голову и, глядя прямо отцу в глаза, сказал:

– Я вырвал ей ноздри!

Анвар ладонью шлепнул Умара по шее.

– Надо было ее убить, а не изуверством заниматься!

– Отец, для нее смерть была бы слишком легкой карой.

– Не забывай, из какого ты рода и кто ты есть, и никогда не позволяй себе так низко опускаться. Ты должен был…

– Отец, как прикажешь поступать с волчицей, когда она терзает…

– Не перебивай, когда я разговариваю! Да, она совершила большой грех, и по закону Шариата ты обязан был ее убить…

Умар покорно склонил голову перед отцом, а когда тот замолчал, вновь обратился к нему:

– Отец, прошу тебя: забери маму и поехали со мной. Я не могу оставить вас беззащитными.

Анвар, задетый словами сына, недовольно посмотрел на него и резко сказал:

– Я не беззащитный! Но если мне придется умереть, то только на пороге своего дома. Я не разучился держать оружие в руках и еще в силах защитить очаг своего дома. Ты лучше побереги сына, чтобы змеиный яд вновь не настиг его.

Он прижал к себе Умара.

– Прощай!

– Отец…

Но Анвар молча отстранил его от себя и направился к машине. Не успел он открыть дверцы, как Умар подбежал к нему.

– Отец, я поеду с тобой!

Анвар выпрямился и строго посмотрел на него.

– Аслан у нас был единственной надеждой, он должен был продлить жизнь нашему роду, но его путь на земле оказался коротким. Ты лучше побереги сына и не дай погаснуть очагу нашего рода.

Машина, поднимая пыль, понеслась по полевой дороге. Умар смотрел ей вслед, и как только она скрылась из вида, почувствовал угрызения совести. Перед ним стоял нелегкий выбор: вернуться к полуживому сыну, лежавшему под капельницей, или подставить плечо отцу, чтобы защитить его от кровной мести, которую уже невозможно было остановить.

Умар отошел подальше от КПП, сел на землю, зажав голову руками, готовый зарычать от бессилия, как рычат раненые звери. Перед его взором, кадр за кадром, как в кино, промелькнула прожитая жизнь. Он увидел молодое лицо матери, наклонившееся над ним: ласково улыбаясь, она пела ему колыбельную песню… Сильные руки отца подбросили его высоко в небо: «Сын мой, лети орлом!» Первая любовь, счастливые влюбленные глаза и трепетный поцелуй… Чеканный шаг в парадном строю по Красной площади… Пламя войны Афганистана, разрушенные кишлаки, слезы афганских матерей, окровавленное тело друга и мертвое лицо Наташи…

Он увидел себя орлом, высоко парящим над землей. Ему хотелось подняться все выше и выше к солнцу, чтобы насладиться лучами славы. «Остановись, безумец! – раздался с земли громовой голос. – Ты же опалишь крылья!» В ответ он горделиво окинул взглядом тех, кто внизу, и взметнулся еще выше. Мечтая о славе, он летел к солнцу и не сразу увидел, как пламя охватило его крылья, а когда почувствовал это, с сожалением посмотрел в сторону недосягаемого солнца и, сложив горящие крылья, устремился вниз.

Земля стремительно приближалась. Он увидел острые грани скал и, чтобы избежать падения на них, расправил крылья, но сквозь обгоревшие перья проносился поток воздуха.

– Я же разобьюсь! – крикнул он и в последний момент, избегая столкновения с землей, открыл глаза.

Видение исчезло. Вытирая вспотевшее лицо, Умар глубоко втянул в себя свежесть прохлады утреннего воздуха. Невыносимая тоска одиночества удавкой сдавила шею. Он окинул взглядом далекие горы седого Кавказа.

Из-за горных вершин медленно поднималось кровавое зарево дневного светила.

notes

Примечания

1

Хади – так тогда называлась служба госбезопасности Афганистана.