Текст книги "Опаленные крылья любви"

Автор книги: Самсон Агаджанян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 28 страниц)

– Как ты думаешь, сколько времени у нас еще будет такая любовь?

– Не знаю, как ты, но я в девяносто лет еще буду ходить петухом.

Наташа фыркнула.

– В девяносто лет, дорогой мой супруг, из тебя песок посыплется.

– Ты глубоко ошибаешься. Я из рода долгожителей. Ты видела моего деда?

– Да. Я даже с ним танцевала.

– А ты знаешь, сколько ему лет?

– Наверное, под семьдесят.

Он громко засмеялся.

– Это моему отцу за семьдесят. Деду скоро будет сто. Поняла?

– Ты обманываешь меня.

– Когда поедем ко мне домой, покажу его паспорт, сама убедишься, что это истинная правда.

– А танцевал, словно ему пятьдесят!

– Там был еще один седобородый старик, ты должна его вспомнить. Видный такой. Постоянно в черкеске ходит. Так ему сто десять!

– А знаешь, почему у вас на Кавказе мужчины такие долгожители? – спросила Наташа.

– Знаю. Они в меру употребляют спиртное, едят острую пищу, дышат чистым воздухом и пьют чистую воду.

– Что касается спиртного, я бы так не сказала. Пьют будь здоров! А насчет пищи, воды и воздуха я согласна. Но не это основная причина. Основная причина долгожительства ваших мужчин заключается в удовлетворении своих собственных духовных и физических потребностей.

– Что-то ты ученым языком заговорила, а по-простому нельзя?

– Можно подумать, что ты не понял.

– Я действительно не понял.

– У вас, кавказских мужчин, женщина в доме рабыня. Она во всем прислуживает мужу, а он, как жирный кот, сложив руки за спиной, ходит по дому и ждет, когда его позовут к столу. У него не жизнь, а малина. Таким макариком можно не только в сто лет танцевать, а детей иметь. Когда я была у вас в доме, все это я увидела собственными глазами. Поэтому ваши женщины к сорока годам выглядят старухами.

– А ты что, хочешь, чтобы в доме мужчина мыл посуду?

– А почему бы и нет? Что здесь зазорного? Не чужому помогает, а родной жене. Ты же мне помогаешь.

– Я обрусел, поэтому помогаю.

Наташа нахмурила брови. Его слова задели за живое, и она с яростью набросилась на него:

– Ты нашего русского мужика не трогай! До такой степени, до какой вы унижаете своих жен, он не додумается!

– А кто тебе сказал, что мы жен унижаем?

– Я сама это видела. Почему вы не разрешаете женщинам сидеть за столом рядом с вами?

– Обычаи такие.

– У вас дурацкие обычаи. Вы женщину за человека не считаете. За столом ее вообще не слышно и не видно. Бедолага согнет голову и испуганно поглядывает в сторону мужа. Даже выпить не имеет права.

– Женщине не положено пить.

– Вам можно, а ей нельзя?

– Да, именно нельзя, и не надо сравнивать себя с мужчинами. Бог справедливо распределил роли между мужчинами и женщинами.

– Твой Аллах, когда распределял роли, забыл, от кого сам родился!

Умар удивленно посмотрел на нее.

– Ты что так разошлась? Какая тебя муха укусила?

– Не хочу, чтобы ты чернил русского мужика.

– Наташа, да у меня и в мыслях такого не было.

– Не оправдывайся. Если вслух не говоришь, все равно в мыслях держишь.

– Честно говоря, ты меня обижаешь, если обо мне так думаешь, – отозвался он.

Она поняла, что сильно его задела, и, чтобы установить мир, сказала:

– Пошли завтракать!

– Спасибо! Уже по горло сыт твоими словами.

– Ты что, обиделся?

– Ведро помоев на голову вылила и еще спрашиваешь!

– Если ты мои слова так близко принял к сердцу, иди в ванную, прими холодный душ.

Он хмуро посмотрел на нее, но увидев улыбку на ее лице, вздохнул,

– Ты меня с ума сведешь.

– Можно уточнить? Чем? Своей любовью или своей правдивостью?

– Я отвечу на твой вопрос, если нальешь сто граммов.

– Я не возражаю.

После завтрака они пошли в парк погулять. Когда сели на скамейку под деревом, она пристально посмотрела ему в глаза и неожиданно спросила:

– Расскажи, как погибли Володя и Андрей. Только правду.

От такого вопроса Умар опешил. Наташа заметила растерянность в его глазах и еще больше засомневалась в правдивости версии гибели мужа и сына, которую он рассказал ей на похоронах. Умар молчал. Она настойчиво потребовала:

– Какой бы ни была горькая правда, я хочу знать только ее.

Он по-прежнему молчал и мучительно думал, что делать. Рассказать о том, что душманы отрезали голову ее сыну, а муж погиб на теле сына, подорвав себя гранатой? Прекрасно понимая, что если расскажет правду, это может повлиять на ее беременность, Умар лихорадочно искал выход. Наташа сказала:

– Я знаю, почему ты молчишь. Боишься за нашего ребенка, и все-таки давай рискнем. Прошу тебя, расскажи, как было все на самом деле. У меня разные мысли в голове. Я хочу ясности.

– В Москве ты, наверное, встретила знакомого Володи?

– Да.

– И что он тебе наговорил?

– Он сказал, что Володя не имел права так поступать. Я хочу знать, что он имел в виду.

– А ты не спросила у него, что за неправильный поступок совершил Володя?

– Нет. Вначале я его не поняла, а когда до меня дошло, то мы уже расстались. Умарчик, я знаю, что тебе трудно говорить, но ради меня ты обязан сказать правду. Я знаю, Володя на трусость и предательство не способен, но я не хочу теряться в догадках. Прошу тебя, не мучай меня. Говори! Я имею право знать все!

Опустив голову, Умар молча смотрел себе под ноги. Перед глазами встала картина гибели друга. Наташа увидела, как побелело его лицо, она поняла, что он снова переживает то, что пережил уже однажды. Не поднимая головы, Умар заговорил. Когда закончил рассказ, посмотрел на нее. По щекам Наташи текли крупные слезы. Она хотела что-то сказать, но лишь пошевелила губами. Он с напряжением ждал, что с ней может случиться непоправимое, и с опаской наблюдал за выражением ее глаз. Она, думая о чем-то, неподвижно смотрела перед собой и неожиданно произнесла:

– Ты, Грачев, не прав! Он поступил, как настоящий офицер и отец!

Услышав фамилию Грачева, Умар вопросительно уставился на нее. Наташа, не замечая его недоуменного взгляда, достала из сумочки платок, вытирая слезы.

– Спасибо за правду, Умар. Надо было раньше ее сказать.

– Наташа, ты произнесла имя Грачева. При чем тут он?

– Ты, наверное, ослышался, – ответила она, взяла его под руку и они медленно пошли по парку.

Несколько дней Наташа не могла прийти в себя от услышанного. Всеми силами пыталась отогнать от себя жуткую картину гибели мужа и сына, но не могла. Ей казалось, что она сходит с ума. Словно наяву, она увидела, как бородатый моджахед ножом режет горло ее сыну… Она вскочила, подбежала к бару, схватила бутылку коньяка и прямо из горлышка выпила полбутылки. Обессиленно опустилась на диван и неподвижно уставилась на хрустальную вазу. Немного погодя она вновь сделала два глотка и почувствовала тошноту. Она еле успела добежать до ванной. Ее вырвало. Приподняв голову, увидела в зеркале незнакомое лицо. На нее смотрела чужая женщина с потухшими глазами. Пошатываясь, она вышла из ванной, подошла к телефону.

– Умарчик, мне плохо, – всхлипнула она в трубку.

– Наташа, что случилось?

Она выронила трубку и медленно стала оседать на пол.

– Наташа, ты слышишь меня?

Она не отзывалась. Он вскочил, стремительно выбежал из кабинета и помчался к выходу. Все, кто видел его, удивленно смотрели ему вслед. Умар выскочил на улицу, подбежал к своей служебной «Волге», резко открыл дверцу. В машине за рулем мирно дремал его водитель. Увидев внезапно появившегося генерала, он испуганно уставился на него.

– Выходи! – резко скомандовал Умар и, не дожидаясь, когда тот выйдет, схватил его за плечи и, как пушинку, вытащил из машины. Умар сам сел за руль. Машина, визжа колесами, рванула с места и через газоны понеслась к трассе, проходящей мимо здания министерства обороны. Солдат с разинутым ртом смотрел вслед удалявшейся «Волге».

Выскочив на трассу, Умар набрал скорость и, лавируя в потоке машин, понесся к дому. На перекрестке дорог, когда впереди загорелся красный светофор, он, не сбавляя скорость, проскочил его и чуть не врезался в фургон. На обочине стояла машина ГАИ. Гаишник поднял жезл, но «Волга» проскочила мимо. Он вскочил в машину, включил сирену и понесся догонять «Волгу». Умар заметил погоню и, боясь, что его могут остановить и он потеряет время, включил фары и, ревя сигналом, выскочил на встречную полосу. Возле своего подъезда он резко остановил машину и стремительно вбежал в подъезд. Гаишник, который всю дорогу преследовал «Волгу», увидел генерала и удивленно посмотрел ему вслед. Тот скрылся в подъезде, а буквально через несколько минут, появился снова с женщиной на руках. Гаишник сразу понял, в чем дело и, быстро открыв дверцы машины, спросил:

– Товарищ генерал, в какую больницу?

– В роддом!

Гаишник заскочил в свою машину и, включив сирену, помчался впереди «Волги».

Вечером Мария Петровна, проходя мимо квартиры Умара, увидела открытые двери. Прислушалась. Стояла тишина. Она, заглядывая внутрь, позвала:

– Наташа…

Но никто не отозвался. «Странно», – подумала она и вошла. В прихожей на полу увидела телефонную трубку, в зале на диване – пустую бутылку из-под коньяка. Ее охватило беспокойство. Она позвонила Умару на работу, но трубку никто не поднимал. Подозрение, что с Наташей могло что-то случиться, еще более возросло. Позвонила в «скорую помощь». Там сказали, что Кархмазова Наталья Дмитриевна к ним не поступала. Она дозвонилась до дежурного по министерству обороны, который объяснил ей, что генерал Кархмазов в данное время находится в роддоме у жены.

Наташа приходила в себя с трудом. Несколько раз она пыталась открыть глаза, но они предательски смыкались, а когда наконец ей это удалось, то увидела в тумане чье-то лицо. «Голубушка…» – словно из глубины вселенной услышала она голос и вновь провалилась в черную бездну. Мария Петровна, поглаживая ее руку, горестно вздохнула.

– Молю Бога, чтобы с тобой и с твоим ребенком все было хорошо.

В палату вошла медсестра, подошла к больной, потрогала пульс.

– Пульс нормальный. Пусть спит.

– И долго она будет спать?

– Чем больше, тем лучше для нее. Нервы быстрее успокоятся.

Проспала Наташа до следующего утра. Когда открыла глаза, увидела Марию Петровну. Та, сидя рядом, мирно дремала. Мария Петровна, словно чувствуя на себе ее взгляд, открыла глаза.

– Доброе утро, голубушка! Знаешь, сколько часов ты проспала?

Наташа отрицательно покачала головой.

– Ты представить себе не можешь. Больше суток! Мне бы так.

– Как он? – тихо спросила Наташа.

– Смотря кого имеешь в виду. Если большого, то он по коридору ходит, а если маленького, то с ним все в порядке.

Наташа рукой провела но животу и тихо заплакала.

– А вот слезы здесь не к месту. Прежде чем плакать, подумай, как твой малыш это воспримет. Он прекрасно чувствует твое настроение. Пока ты его не родишь, об этом никогда не забывай.

– Мария Петровна, пожалуйста, позовите Умара.

Та вышла, и минут через пять вошел Умар. Он сел рядом, взял ее руку.

– Я разговаривал с врачом. Он сказал, что это у тебя от нервного напряжения и что…

– Я хочу домой! – не слушая его, сказала Наташа.

– Когда подлечишься, тогда и поедешь домой. А пока я тебе куриный суп сварил. Думаю, ты по достоинству оцепишь мои кулинарные способности.

Он достал из сумки кастрюлю, поставил на тумбочку. От крыл крышку и, вдыхая аромат, блаженно закрыл глаза.

– Не суп, а мечта!

Наташа, глядя на него, невольно улыбнулась.

– Сама будешь есть или мне покормить?

– А как тебе хочется?

– Я хочу, чтобы ты ела сама.

– А я хочу наоборот.

– Ваше желание для меня закон, моя госпожа.

Он помог ей удобно облокотиться на подушку, постелил перед ней полотенце и, набрав полную ложку супа, поднес к ее рту. Вторую ложку он поднес ко рту неудачно и половину супа разлил. Наташа засмеялась, отобрала у него ложку, зачерпнула ею суп и поднесла к его рту.

– Ешь.

– Я не буду. Я ел, – запротестовал он.

– Ну, пожалуйста, хоть одну ложечку.

– Я сказал «нет».

– Ты очень вредный.

Она поела немного супа, поставила кастрюлю на тумбочку.

– А где Мария Петровна?

– Она поехала домой кормить свою собачку. Обещала к вечеру приехать.

– Умарчик, забери меня домой.

– Врач сказал, что тебе минимум две недели надо полежать и подлечиться.

– Я здорова.

– Это тебе так кажется. Врач знает лучше.

Через две недели Наташу выписали из больницы. Дома Умар пообещал:

– В следующий раз в роддом повезу только тогда, когда будешь рожать. Поняла?

– А если что-нибудь случится?

– Вот этого «что-нибудь» и не должно быть. Ясно?

Глядя на его сердитое лицо, Наташа не могла сдержать улыбку.

– Слушаюсь, господин генерал!

Он хмуро посмотрел на ее улыбающееся лицо и недовольно спросил:

– А посерьезнее можешь?

Она вплотную подошла к нему, обвила руками его шею.

– Можно и посерьезнее, – и сразу же прильнула к его губам.

С его стороны ответной реакции не было. Она отодвинулась и вопросительно посмотрела на него.

– Наташа, я боюсь за тебя. Ты можешь это понять?

– Пойму, если поцелуешь.

Он хотел отчитать ее, но раздался телефонный звонок. Звонили с работы.

– Товарищ генерал, вас срочно вызывает министр обороны.

– Что случилось?

– ЧП, товарищ генерал.

– Что именно?

– Массовая драка между солдатами 24-го мотострелкового полка. Два солдата погибли. За вами уже выехала машина.

Наташа поняла: что-то произошло. Умар положил трубку, посмотрел на нее.

– Мне надо ехать.

– Что-нибудь серьезное?

– Ничего особенного. Внеплановая проверка боеготовности некоторых частей.

– Когда вернешься?

– Не знаю.

Когда Умар вышел, Наташа подошла к окну. Машина, в которую сел Умар, с места набрала скорость и рванула как на пожар.

«Что-то серьезное у них произошло», – обеспокоенно подумала она.

В кабинете у министра обороны собралось несколько генералов и полковников.

Встал Байбагулов.

– Итак, оперативный штаб в полном составе. Довожу до вас оперативную обстановку. Вчера, после отбоя, во второй роте 24-го мотострелкового полка группа солдат таджикской национальности вызвала в туалет сержанта узбекской национальности и стала с ним проводить разборку по поводу его предвзятого отношения к таджикам. Они учинили расправу над ним. Тот, окровавленный, вырвался, забежал в– казарму и позвал на помощь своих земляков. В казарме вспыхнула массовая драка. Двое солдат сломали дверь в комнату хранения оружия, забрали два автомата и на глазах своих сослуживцев расстреляли двух сержантов. Обстановка осложнилась тем, что драка из ро ты перекинулась в другие подразделения. Солдаты, которые расстреляли сержантов, заблокировались на крыше клуба и никого к себе не подпускают. В настоящее время в полку находится командир дивизии полковник Тохтамышев и помощник военного прокурора области. Мною дано распоряжение: силами соседнего полка заблокировать 24-й полк и не дать возможность дерущимся вырваться за территорию полка. Оперативный штаб возглавляет генерал Дустумов. Со мной в полк вылетают: генералы Кархмазов, Сафаров, полковники Мазуров, Рахимов, Салдамов. О случившемся я доложил президенту Каримову. Он выразил крайнюю озабоченность состоянием дел в армии. Через десять минут выезжаем в аэропорт. Вопросы есть?

Все молчали.

– Пока свободны… Генерал Кархмазов, задержитесь на минуту.

Когда все ушли, Байбагулов посмотрел на Умара.

– Я не стал при всех передавать подробный разговор с президентом. Он пообещал всех нас отправить, как он выразился, на «перезаслуженный» долгосрочный отдых. Ты к этому готов?

– Я, товарищ генерал-полковник, давно с чемоданным настроением живу и ко всему готов…

Зазвонил телефон. Байбагулов поднял трубку.

– Слушаю.

Умар наблюдал за выражением лица министра. Тот, иногда поддакивая, слушал собеседника. Постепенно от негодования лицо его покрылось пятнами. Он несколько раз пытался что-то сказать, но собеседник не позволял ему это сделать. Умар понял, что звонит высокопоставленное лицо, и не ошибся. Собеседник по ту сторону телефонной связи так и не позволил министру вставить ни одного слова. Байбагулов положил трубку.

– Знаешь, с кем я разговаривал?

– Наверное, с премьер-министром?

– Ошибаешься. Тот не позволил бы себе так по-хамски говорить со мной. Звонил помощник президента Халилов. Он утверждает, что мои часы пребывания в должности министра обороны сочтены, что он готовит специальный Указ президента о снятии меня с должности.

– Думаю, президент на это не пойдет. Он достаточно хорошо знает вас и высоко ценит тот вклад, который вы внесли в организацию новой узбекской армии.

– Президент сделает то, что ему нашепчет его окружение. А оно давно охотится за мной. На эту должность им надо поставить своего, «нужного» человека. Просто так снять меня они не решались, а теперь у них появился удобный повод.

Умар видел, что министр сильно расстроен и решил морально поддержать его.

– Если вас снимут с должности, я тоже подам в отставку.

Байбагулов грустно посмотрел на него.

– Ты хочешь их обрадовать? Да они только этого и ждут. – Он посмотрел на часы. – Пора ехать.

К вечеру министр обороны и его свита подъехали к мятежному полку. Все подступы к нему были заблокированы солдатами. Неподалеку от контрольно-пропускного пункта стояло несколько гражданских. У одного из них в руках была видеокамера. Умар догадался, что это репортеры. Не успели они выйти из машины, как оператор направил в их сторону видеокамеру, а второй, с микрофоном в руке, подбежал к министру и, нахально подсовывая под нос микрофон, задал вопрос:

– Центральное телевидение. Господин министр, как вы оцениваете происходящее? Это межнациональный конфликт?

Байбагулов остановился, свирепо сверкнул глазами и неожиданно для всех громко рявкнул:

– Пошел вон!

На лице репортера появилась невозмутимая улыбка. Он повернулся к оператору.

– Уважаемые телезрители, вы только что слышали, как министр обороны военным языком высказал свое мнение на заданный мною вопрос. А тем временем в полку продолжается массовая драка между солдатами двух национальностей…

Он говорил таким тоном, словно драка между солдатами его совершенно не волновала, а была для него удачным поводом преподнести зрителям очередную сенсацию из жизни армии. Умар не выдержал и вплотную подошел к репортеру.

– Послушай, умник, может, хватит?

Тот повернулся и глядя снизу вверх, не моргнув глазом, подсунул микрофон генералу под нос и попытался задать вопрос:

– Господин генерал…

Но не успел договорить. Генерал схватил его обеими руками за пояс и оторвал от земли.

– Если ты сейчас же не уберешься отсюда, сотру в порошок. Это я тебе обещаю.

Умар разжал руки и тот шлепнулся на землю. Его коллега аккуратно заснял этот эпизод. Умар подошел к нему. Тот, опасливо поглядывая на огромного, разъяренного генерала, спрятал камеру за спину.

– Дай кассету!

– Товарищ генерал, но это моя работа. Я обязан доводить до людей, что происходит в армии.

– Я повторяться не намерен!

Оператор молча подал ему кассету. Кархмазов забрал ее и, думая о чем-то, молча уставился на молодого оператора. Тот выжидательно смотрел на генерала. Неожиданно Умар возвратил ему кассету.

– Раз это твоя работа, снимай, как оно есть.

Кархмазов подошел к министру. Тот слушал доклад командира полка подполковника Тошева. Из доклада Умар уловил, что солдаты заблокировали проходную контрольно-пропускного пункта и ворота. В ротах продолжаются стычки между узбеками и таджиками. Два солдата с автоматами находятся на крыше и периодически открывают бесцельный огонь. Выслушав командира полка, Байбагулов повернулся к Кархмазову.

– Умар Анварович, какое решение примем?

– Если вы, товарищ генерал-полковник, разрешите мне действовать самостоятельно и в одиночку, то ровно через час мятежный полк будет стоять на плацу.

Байбагулов недоверчиво посмотрел на него. Умар, боясь, что тот не согласится с ним, поспешно произнес:

– Танк без проблем протаранит и разнесет ворота, спецназ готов к действиям, но это приведет к ненужным жертвам. Прошу вас дать мне ровно час. Через час я вам доложу, что полк построен на строевом плацу.

Байбагулов, обдумывая, как поступить, молча смотрел на генерала. Потом перевел взгляд на спецназ. Здоровые, специально обученные солдаты, вооруженные до зубов, ждали приказа. «Эти наломают дров, будь здоров», – подумал он, повернулся к Кархмазову и, в знак согласия, молча кивнул головой. Кархмазов обратился к командиру полка:

– Как фамилии солдат, которые с автоматами на крыше?

– Рядовые Юлдашев и Бабаджанов.

– Сколько они прослужили?

– По два месяца, товарищ генерал-майор.

– Сержантов они расстреляли?

– Так точно.

– Выяснили причину?

Подполковник молчал.

– Я задал вопрос, извольте отвечать.

– По всей вероятности, сержанты издевались над ними.

– Подполковник, ваш ответ «по всей вероятности» меня не удовлетворяет. С момента беспорядка в полку прошло около шести часов, за это время вы сами лично должны были пойти к солдатам и попытаться уговорить их сложить оружие.

– Мне, товарищ генерал-майор, жизнь еще не надоела, чтобы по-глупому под пули лезть.

Умар, свирепо глядя на подполковника, с трудом сдерживая ярость, чтобы не врезать по его лоснящейся от жира физиономии, сквозь зубы процедил:

– Вон с моих глаз, чтобы духа твоего здесь не было!

Подполковник трусливо отошел в сторону. Кархмазов подозвал к себе капитана, в руках которого был мегафон. Умар забрал мегафон и широкими шагами направился к воротам. Подойдя к ним, он подпрыгнул, руками уцепился за козырек, подтянул тело и перемахнул через ворота. Прыгнув вниз, Умар коленом ударился о железную трубу. Прихрамывая, он медленно направился к строевому плацу, не теряя из вида казармы. Оттуда изо всех окон на него смотрели солдаты. Он встал посередине плаца, взглянул в сторону клуба. На его крыше увидел двух лежащих солдат с автоматами. Стволы автоматов были направлены в его сторону. Он моментально оценил обстановку. Мозг спокойно работал. «Пока они на крыше, солдаты из казарм не выйдут. Надо в первую очередь разоружить их!» – размышлял он.

Умар направился к клубу. Из окон казарм сотни солдат провожали его взглядами. Он остановился возле клуба. Отсюда были четко видны лица солдат на крыше. Умар поднес мегафон ко рту.

– Рядовые Юлдашев, Бабаджанов! Перед вами стоит Герой Советского Союза, генерал-майор Кархмазов. Я заместитель министра обороны. По его поручению я обращаюсь к вам и прошу, чтобы вы сложили оружие. Я знаю, что вам это трудно сделать, но это единственный правильный выход. Другого выхода у вас нет… На размышления даю вам ровно минуту. Через минуту я ухожу, но после этого мы привезем ваших родителей и они пойдут впереди спецназа. Еще не все потеряно. Ради своих матерей вы должны сделать то, что я сказал. Даю слово генерала, никто вас пальцем не тронет. А теперь пошел отчет минуте…

Он смотрел на часы. Секундные стрелки как никогда быстро бежали по циферблату. «Неужели не послушаются?» – лихорадочно подумал Умар. Он посмотрел на крышу: там никого не было. А когда в дверях клуба показались виновники переполоха, Умар с облегчением вздохнул. Солдаты подошли, молча положили автоматы у ног генерала и, покорно опустив головы, стали ждать, что скажет генерал. Кархмазов, глядя на молодые лица солдат, неожиданно почувствовал жалость к ним. Он взял их автоматы.

– Идите за мной.

Не оглядываясь, он направился к центру строевого плаца. Солдаты понуро побрели за ним. Умар остановился, окинул взглядом казармы. С чего и с кого начать, чтобы полк послушался его? Неожиданно он вспомнил, как в военном училище курсовой офицер их учил находить выход из безвыходного положения, когда подчиненные не подчиняются командиру и ситуация выходит из-под контроля. Умар приставил мегафон ко рту и громовым голосом скомандовал:

– Заместители командиров взводов, ко мне!

Пошли томительные секунды и минуты ожидания. Из казарм никто не выходил. Умар знал, что если он повторно обратится с этим же приказом, то проиграет. И когда увидел, как из казармы появились три сержанта, он понял, что за ними выйдут и остальные. Он не ошибся. Из казармы вереницей потянулись остальные. Все они нерешительно остановились в отдалении от генерала. Умар подозвал к себе двух сержантов, передал им автоматы двух сдавшихся солдат и приказал отвести тех на КПП. Затем, окинув всех взглядом, вызвал старшего сержанта. Когда тот подбежал к нему, он жестко приказал:

– Стройте сержантов в одну шеренгу!

Когда сержанты стали в одну шеренгу, Умар обошел строй. Сержанты боязливо прятали глаза.

– Поднять головы и смотреть на меня! – резко скомандовал Умар.

Те вытянулись перед ним. Внушительная фигура генерала со Звездой Героя магически действовала на них.

– Даю вам десять минут. За это время вы должны разобрать баррикаду у КПП и построиться на плацу. Вопросы есть?

Сержанты молчали.

– Если вопросов нет, выполняйте приказ.

Сержанты гурьбой побежали к КПП и стали растаскивать завал. Умар молча наблюдал за ними. Его не радовало, что он без крови сумел усмирить полк, потому что мысленно представил лица матерей двух погибших сержантов, матерей у цинковых гробов своих сыновей…

Сержанты, быстро разобрав завал, бегом вернулись назад, построились в одну шеренгу и молча уставились на генерала.

– Даю вам еще десять минут. К этому времени ваши подчиненные отделения, взводы должны стоять на плацу. Разойдись!

Он так громко гаркнул, что сержанты пулей понеслись к своим подчиненным. Спустя несколько минут со стороны казарм раздались голоса сержантов: «Второй взвод, стройся! Первое отделение, становись!»

Он стоял и молча смотрел, как сотни солдат безропотно выполняли команды сержантов. За всю свою службу он ни разу не обвинил своих подчиненных, если те допускали нарушения воинской дисциплины. В этом он винил только самого себя. В академии твердо запомнил суворовскую мудрость: «Если солдат чувствует, что командир о нем проявляет заботу и заменяет ему мать и отца, за таким командиром он пойдет в огонь и в воду, и в момент опасности для жизни своего командира, не задумываясь, прикроет его своим телом!»

Умар посмотрел на часы. До истечения часа, испрошенного у министра, оставалось еще пятнадцать минут.

Когда полк выстроился, Умар окинул взглядом личный состав.

– За воротами КПП находится министр обороны генерал-полковник Байбагулов. Приведите себя в порядок.

Солдаты стали поправлять обмундирование. Генерал молча ждал. Потом резко скомандовал:

– Смирно!

Солдаты приняли строевую стойку. Стало тихо. Генерал широким шагом направился в сторону КПП. Выйдя за ворота, он подошел к министру и будничным голосом доложил:

– Товарищ генерал-полковник, личный состав полка построен!

Байбагулов протянул ему руку и дрогнувшим голосом тихо произнес:

– Спасибо, Умар Анварович.

Министр пошел к воротам, за ним двинулась вся его свита. Умар, заметив нацеленную на себя видеокамеру, подошел к оператору. Тот, опасливо поглядывая снизу вверх на генерала, опустил камеру.

– Не надо меня снимать. Ты лучше дай мне закурить, – попросил Умар.

Тот вытащил пачку сигарет, молча протянул генералу. Умар взял одну, сунул в рот.

– Спички есть?

Парень достал зажигалку. Умар затянулся и тут же закашлялся.

– Первый раз в жизни курю, – сказал он. – Как ты такую гадость употребляешь?

Тот неопределенно пожал плечами, Сделав еще одну затяжку, Умар отбросил сигарету в сторону, посоветовал оператору:

– Пока не поздно, бросай курить. – Он повернулся, чтобы уйти, но позади раздался голос оператора;

– Товарищ генерал! Можно задать один вопрос?

В знак согласия Умар кивнул головой.

– Вам не страшно было, когда вы пошли к вооруженным солдатам? Ведь им по-существу нечего было терять. Они прекрасно понимали, что трибунала им не миновать и могли бы по вам открыть огонь.

По лицу генерала скользнула усмешка.

– Ты в армии служил?

– Нет. Я освобожден по болезни.

Умар недоверчиво посмотрел на его крепкую фигуру. Парень понял значение его взгляда.

– У меня с детства порок сердца.

Умар сочувственно посмотрел на него.

– Если бы ты служил в армии, такой вопрос не задал бы… Дело в том, что преступление солдаты совершили необдуманно. Все произошло в порыве всеобщей возбужденности. Овладев оружием, они в какой-то момент потеряли контроль над своими действиями и отомстили своим непосредственным командирам, которые систематически издевались над ними. Я боялся, что, совершив преступление, они могут покончить с собой или оказать сопротивление при попытке их разоружить, но, к счастью, все закончилось благополучно. А что до того, страшно мне было или не страшно… Нет, я не боялся, что солдаты начнут стрелять в меня. Я немного знаю психологию солдата. Ни при каких обстоятельствах по генералу он стрелять не будет! В армии генерал для солдата – фигура большая, и у него просто не поднимется рука.

Он повернулся, чтобы уйти, но остановился и пристально посмотрел на оператора, который нацелил на него видеокамеру. Тот мгновенно опустил ее.

– Как тебя величать?

– Александр.

– Саша, у меня к тебе просьба. То, что случилось в полку… Не надо «такое жаркое» телезрителям преподносить. Я понимаю, это твоя работа, но чужое горе преступно рекламировать.

– Понял, товарищ генерал. Спасибо за совет.

Умар направился в сторону КПП, но на полпути остановился и побрел в поле. Отойдя на значительное расстояние от расположения полка, он опустился на землю. На душе было муторно. «Чужой среди чужих и среди своих!» – вслух произнес он и с тоской посмотрел на голубое небо, под которым все явственнее чувствовал себя неуютно. Он увидел офицера, тот бежал к нему.

– Товарищ генерал! Вас министр вызывает.

* * *

Наташа с волнением ждала возвращения Умара. Когда он вошел в дом, она сразу заметила непомерную усталость на его лице. Она прижалась к нему.

– Я очень соскучилась по тебе.

Некоторое время они молча стояли, обняв друг друга. Первой тишину нарушила Наташа:

– А у меня новость.

Он посмотрел ей в глаза.

– По твоим глазам вижу, что новость хорошая. Может, поделишься?

– А ты сам догадайся.

– Я не умею читать мысли.

Она взяла его руку, положила себе на живот.

– Слышишь?

Умар отрицательно покачал головой.

– Наверно, уснул. Когда проснется, я скажу… А сейчас прими ванну, пока я накрываю стол.

Они сели ужинать, Наташа стала рассказывать, как по ночам малыш не дает ей спать. Умар слушал ее рассеянно.

– Умарчик, ты явно чем-то расстроен.

– Все нормально. Просто немного устал.

– Не успокаивай меня, а лучше скажи, что тебя тревожит?

Но он оставил без ответа ее вопрос. Некоторое время она молча смотрела на него, потом на ее лице появилась азартная улыбка и, аккомпанируя себе пальцами по столу, она весело запела:

Спустилась с гор девушка

Ясная, как заря.

То ли Маринка, то ли Заринка, не говорит…

Это было настолько неожиданно для Умара, что первые минуты, не веря своим ушам, он удивленно смотрел на Наташу.

– Где ты это выучила?

Она увидела, как у него оживились глаза.

– Ты же сам меня учил этой песне.

– Что-то я такого не помню.