Текст книги "Опаленные крылья любви"

Автор книги: Самсон Агаджанян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)

Ей захотелось выпить, залить свою тоску водкой, забыться от бремени этого мира. Она достала из бара бутылку коньяка, налила полный фужер, поднесла его к губам, и тут словно кто-то схватил ее за руку. «А ребенок?» – спросил внутренний голос.

В прихожей раздался звонок. Она вздрогнула и пошла открывать дверь. На пороге стояла соседка Мария Петровна.

– Здравствуй, голубушка! Можно к тебе?

Наташа обрадовалась ее приходу и пригласила в дом. Мария Петровна вошла, внимательно посмотрела на ее опухшие глаза.

– А где Умар?

– Домой улетел.

– Что-нибудь случилось?

Наташа рассказала ей причину его отъезда и, не выдержав, высказала свое опасение, что отец не позволит ему развестись с Любой. Мария Петровна не согласилась с ней:

– Может, я и ошибаюсь, но мне кажется, что ты еще недостаточно твердо почувствовала его любовь к тебе.

– Мария Петровна, я была там и видела, что у них за обычаи. Против воли отца он ни при каких условиях не пойдет!

– Я знаю Умара, его отношение к тебе и этого для меня достаточно, чтобы верить ему. Зря не расстраивайся, скоро он… – она увидела на столе бутылку коньяка и полный фужер, вопросительно посмотрела на Наташу.

Наташа вылила коньяк из фужера в раковину и, словно оправдываясь, объяснила:

– Хотела тоску залить, но передумала.

– Правильно сделала. Тебе надо думать о ребенке. Знаешь, что сегодня я прочла в журнале «Вокруг света»? Одна 95-летняя женщина, я даже ее имя запомнила, Фатима Эдиргер, в 1964 году от 127-летнего мужа родила двойню. Ты можешь себе представить такое? Старику 127 лет, а он еще на что-то способен, Наши мужики в пятьдесят лет помирают, а тот еще петухом ходит, Я принесу журнал, ты почитаешь… Умар у тебя сильный, за ребенка не переживай и меньше слушай врачей. Они тебе такое наговорят, что и жить не захочешь. Самый главный врач для тебя – это ты сама. Если сильно захочешь ребенка, значит, родишь. Природа тоже не дура, она живая и знает, кому отплатить добром, а кому злом. У твоего Умара столько энергии, что на целый гарем хватит, а за будущего своего ребенка не бойся. Он у тебя родится богатырем. Ты не улыбайся, а слушай, что я тебе говорю. Слова на ветер не бросаю, говорю сердцем. Я знаю, ты хочешь сына. Вот и роди его. Ты этого заслуживаешь.

Мария Петровна замолчала и, лукаво улыбаясь, посмотрела на Наташу. Та увидела, как у старушки заблестели глаза.

– Знаешь, какая красивая я в молодости была?

– Почему вы это говорите в прошедшем времени, вы и сейчас красивая.

– Что ты, голубушка! От той красоты одни морщинки остались. Я тебе покажу свои фотографии, когда я еще студенткой была, тогда и оценишь. В институте за мной ухаживал один видный преподаватель. Однажды, когда он попытался поцеловать меня и я ему не разрешила, обиделся и говорит: «Для тебя большая честь, что я хотел тебя поцеловать». Меня словно обухом по голове ударили. Когда я пришла в себя, то в долгу не осталась и ответила: «Если кто прикоснется к моему платью, пожелает видеть и мрамор моего тела. Я наполнена любовью, как корабль грузом. Вся я из сандала, стоит только потереть немножко, и ты узнаешь, что я – утеха мира».

Наташа удивленно посмотрела на нее.

– Откуда у вас такие слова?

– Не знаю, наверное, где-то прочитала, но запомнила на всю жизнь. Нас, женщин, природа наградила необыкновенно красивой фигурой, а мы не умеем ею воспользоваться и порою позволяем мужчинам грубо над нею глумиться.

– Мария Ивановна, а что он ответил?

– Кто?

– Тот преподаватель.

– Ничего не ответил. Женился на мне.

Наташа, слушая ее, почувствовала себя легко. Они пили чай и в разговоре незаметно пролетело время. Поздно вечером, проводив Марию Петровну, она включила телевизор, легла на диван и незаметно для себя уснула.

Спустя два дня, когда Наташа на кухне готовила еду, в прихожей раздался звонок. «Кто бы это мог быть? – промелькнуло в голове. – У Умара свои ключи». Но на пороге с огромным букетом роз стоял все-таки Умар.

– Можно к вам? – официальным тоном спросил он.

– Можно, – в тон ему ответила она. – Но только с одним условием, если вы признаетесь, что любите меня и вернулись с хорошими новостями.

– А без этого признания в дом не пустите?

– А как вы думаете, господин генерал?

– Я думаю, что генерал должен признаться, что безумно любит эту красивую женщину. Вы довольны его ответом?

– Да! – воскликнула она и кинулась ему в объятия.

Они долго стояли в обнимку, и губы их в сладостном поцелуе не хотели отрываться друг от друга. Когда с трудом разорвали объятия, Наташа забрала цветы, понесла в зал. Умар последовал за ней.

– Как родители? – спросила она.

– Нормально Отец благословил наш брак.

Он увидел, как засияли ее глаза, и неожиданно пришла мысль, от которой ему самому стало легко.

– Люба согласилась на развод. Вчера мы официально расторгли брак.

– Правда? – возбужденно спросила Наташа.

– Да.

– И она так легко тебя отпустила?

– Я сам удивился, – вдохновенно врал Умар. – Когда я сказал, что собираюсь жениться, она даже бровью не повела. Говорит: «Мне безразлично, что ты собираешься жениться. Ты для меня – никто».

– А не спросила на ком?

– Нет. Даже не поинтересовалась.

– Аслана видел?

– Нет.

– Надо было его повидать. А мне почему-то чисто по-женски Любу жалко.

Умар удивился.

– Если не секрет, могу я узнать причину этой жалости?

– Она не виновата, что так сложилась ваша судьба. Вот, к примеру я. Однажды я посчитала, что за двадцать пять лет замужества за Володей мы вместе, в общей сложности, прожили всего семь лет. Остальные годы он посвятил своего долгу. Так и у Любы. Ну посуди сам, какая женщина выдержит, если муж целыми днями пропадает в солдатских казармах? А смена места жительства? А контейнеры, от воспоминания о которых становится дурно?

– Я с тобой не согласен. Если бы муж целыми днями где-то кутил, то э го другое дело. Но если он офицер, то по-другому не может. Будет крутиться вокруг юбки жены – останется вечным капитаном. Военная карьера требует самопожертвования.

– А нельзя совместить семью с вашим самопожертвованием?

– Честно говоря, даже не знаю, что ответить. Хотя я с тобой согласен, что и на семью надо обратить внимание, но это теоретически. В большинстве случаев служба офицера так втягивает в работу, что порою он забывает, что у него есть семья.

– Ничего хорошего в этом не вижу. Все, что делает мужчина, а тем более женатый, все должно быть подчинено интересам семьи. Скажи мне, что есть на свете выше семьи? Только без высоких патриотических слов.

– Раньше я бы ответил на этот вопрос, а сейчас затрудняюсь.

– Раньше у вас с Володей была Родина, а сейчас у вас ее отняли. Нет семьи, нет Родины. С чем вы, господин генерал, остались?

– Как с чем? С тобой, – улыбаясь, ответил он. – Наташа, может на бракосочетание пригласим нескольких близких друзей?

Она вопросительно посмотрела на него.

– Ты же сам сказал, что никого не надо.

– Я передумал.

– Нет, Умарчик, мы будем одни. Хочу, чтобы мы были только вдвоем. Вот когда родится сын, тогда пригласим весь Ташкент.

– Хорошо, пусть будет по-твоему.

– Спасибо, милый.

Она налила в вазу воду, поправила цветы, подошла к нему и, прижавшись к его мощной груди, тихо произнесла:

– Если бы ты знал, как мне с гобой хорошо.

– Мне тоже.

– Давай примерим твой костюм, в котором в загс пойдешь.

– А может, я в форме пойду? Как-никак, генерал. Так солиднее.

– Нет. При виде твоих лампасов заведующая загса в обморок упадет. Она не знает, что ты генерал.

Из шкафа Наташа достала его костюм, когда-то подаренный ею.

– Надень.

Она придирчиво осмотрела его со всех сторон.

– Ты рассматриваешь меня, словно готовишь на выставку.

– Что-то костюм маловат стал.

– Я так не думаю.

– Ну сам посмотри, пуговицы еле застегиваются. Ты просто пополнел. Пошли в магазин, купим новый.

– Наташа, костюм нормальный. Я просто плотно поел.

– Не спорь со мной. Этот костюм вышел из моды. Мы купим другой.

Он долго отговаривал ее, но она настояла на своем. В фирменном магазине Наташа перебрала все костюмы, пока наконец не нашла то, что ей понравилось.

В день бракосочетания рано утром Наташа пошла в парикмахерскую. Умар, чтобы убить время, включил телевизор. Зазвонил телефон. Он поднял трубку.

– Здравия желаю, товарищ генерал. Оперативный дежурный подполковник Исмаилов. Министр просил, чтобы вы позвонили ему домой.

– Что-нибудь случилось?

– По войскам все нормально, товарищ генерал.

– Хорошо, сейчас я позвоню.

Министр словно сидел у телефона, ожидая его звонка.

– Здравствуй, Умар Анварович. Ты чем занят?

– Пока ничем.

– Не хочешь мне составить компанию?

– Прошу извинения, товарищ генерал-полковник, но я не могу. Ко мне сегодня жена приехала.

– Вот и прекрасно! Заодно ты меня с ней и познакомишь. Кроме того, нам надо кое-какие вопросы решить. Ровно в шесть вечера я жду вас у себя на даче. Договорились?

– Так точно, товарищ генерал.

– Умар Анварович, ну сколько я тебя просил, чтобы в обычной обстановке обращался ко мне по имени. Вечером жду.

Когда пришла Наташа, он рассказал ей о приглашении. Вначале она расстроилась, но потом успокоилась.

Через час они уже были в загсе. Возле дверей заведующего Наташа остановилась, посмотрела на Умара. Тот был совершенно спокоен.

– Мне страшно, – тихо сказала она.

Умар рчень серьезно спросил:

– Ты думаешь, мы не выйдем оттуда живыми?

Она хотела ему сказать, что ей не до шуток, но не успела, он открыл дверь. За большим столом сидела не по годам грузная узбечка. Оформив соответствующие документы, заведующая, держа в руках «Свидетельство о браке», хотела произнести заранее заготовленные казенные слова, но передумала и вместо них очень искренне сказала:

– Больше десяти лет я работаю заведующей, но впервые вижу такую очаровательную пару. Будьте счастливы!

– Спасибо, – произнес Умар и из кармана достал коробочку, протянул ей.

– Это от нас.

Та протестующе замахала руками.

– Нет, нет, спасибо! Ваша жена и так меня отблагодарила.

Умар положил коробочку на стол. Они распили по бокалу шампанского. А дома их встретила соседка Мария Петровна, которая испекла в честь «молодых» королевский торт. Они по-семейному посидели за столом втроем. А к вечеру поехали на дачу к министру обороны.

По дороге Наташа неожиданно спросила:

– Что было в той коробочке?

Он удивленно посмотрел на нее.

– В какой?

– В той, которую ты подарил толстушке.

Умар, прижав ее к себе, засмеялся.

– Бриллиантовое кольцо.

– Серьезно?

– У нас за такую красивую невесту пришлось бы не только кольцо отдать, а целое состояние.

К великой радости Умара, министр на даче был только с женой. Байбагулов встретил их по-домашнему, в пестром, расшитом серебряными нитями, халате. На голове красовалась узорчатая, тоже расшитая серебром, тюбетейка. По-восточному поприветствовав гостей, он повернулся к Умару.

– Скажи, если не секрет, где такую бриллиантовую звезду встретил?

– Военная тайна, товарищ генерал-полковник, – улыбаясь, ответил Умар.

Байбагулов повернулся к Наташе и сделал еле заметный поклон.

Наташа с очаровательной улыбкой протянула руку министру.

– Наталья Дмитриевна. Я рада с вами познакомиться.

Он взял ее руку и чуть пожал.

– Тохтасын Урузбаевич. Наталья Дмитриевна, генерал вас не обижает?

– Пока нет.

– Если обидит, вы мне обязательно позвоните. Я ему с ходу объявлю самое строгое взыскание.

– Если не секрет, какое?

– Никакого секрета. Отправлю в командировку дней на десять в пустыню. Пусть он там, как роза без воды, сохнет от тоски по своей бриллиантовой звезде.

– Против такого наказания я возражаю, – рассмеялась Наташа. – Вы его лучше накажите так, как в царской армии наказывали провинившихся офицеров: объявите десять суток домашнего ареста.

– Тогда все мои офицеры специально будут нарушать законы, чтобы получить такое взыскание.

На веранде показалась полная женщина. Радушно улыбаясь, она подошла к гостям.

– А вот и моя лучезарная супруга, – представил ее министр.

Супругу министра звали Зухра. С первых же минут знакомства между женщинами завязалась дружеская беседа, словно они знали друг друга давно.

Байбагулов повел Умара в сад, где под чинарой был накрыт стол. В медном котле парился рис с кусками баранины. На столе белел овечий сыр, рядом курчавилась свежая зелень, стояли глиняные чаши с кислым молоком, на фаянсовом подносе блестела пятнистой чешуей вареная рыба: глиняный кувшин с холодным красным вином высился над грудами лепешек. Байбагулов налил в глиняные чашки вино, протянул Умару.

– Давай поднимем наши бокалы за то, чтобы всегда над нами было чистое небо и чтобы мы, военные, всегда были без работы.

Они чокнулись и молча осушили свои чаши.

– Пока вино не ударило в наши головы, хотел бы с гобой посоветоваться. Вчера я был у премьер-министра и он поинтересовался состоянием вооружения армии. Я доложил ему, где и по какой цене мы закупаем вооружение. Он посоветовал нам закупать оружие у Пакистана.

– Но у нас же контракт с Россией! Мы не можем в одностороннем порядке расторгнуть его. Это чревато для нас.

– С Россией сейчас дело иметь дохлый номер. Ей не до нас. Да и далековата она стала. Нам надо сближаться с южными соседями, завязывать с ними более тесные военные контакты. В советское время мы были от них отторгнуты, а сейчас наступили другие времена. Нам нужна своя военная доктрина, ориентированная на юго-восточных соседей.

Слушая министра, Умар неожиданно почувствовал тоску по родине. Министр говорил о России как о чужом государстве… В сердце защемило. Он никак не мог привыкнуть к мысли, что уже нет той Родины, во имя которой не раз рисковал жизнью и имя которой произносил с трепетом и гордостью.

Байбагулов замолчал и вопросительно посмотрел на Кархмазова.

– Что скажешь?

– Я думаю, что Россия нас неправильно поймет. В данный момент и в будущем ее нельзя сбрасывать со счетов. Россия была и останется могущественной державой. Сейчас у нее временный спад, но он пройдет, и если мы пойдем на конфронтацию с ней, мы жестоко проиграем, Я понимаю премьер-министра. Его интересует сближение с Пакистаном и Ираном не столько с экономической точки зрения, сколько с политической. Бывшие республики Советского Союза кинулись в объятия к своим западным и южным соседям. Рады, что те им дают кредиты и завалили прилавки товарами. Простому человеку что надо? Чтобы он мог без блата и длинных очередей свободно купить любой товар. Но простой человек не может просчитать, каковы будут последствия такого дружеского «объятия» капиталистов. А они любят считать деньги и за красивые глазки, просто так, ни цента не дадут. Придет время, и они потребуют возврата долгов. А где их взять, когда своя экономика не работает? Россия выдержит, что нельзя сказать о бывших ее союзных республиках, Допустим, мы на выгодных условиях закупим у Пакистана оружие. Но что будет, если между нами возникнет политическое разногласие, и Пакистан прекратит поставку оружия и комплектующих частей? К кому мы повернемся? Опять к России? Но простит ли она нам наше предательство? Думаю, а я в этом твердо убежден, что единственный верный и надежный союзник для Узбекистана – только Россия. Да, она сейчас переживает не лучшие свои времена. Она раздирается политическими междоусобицами, но недалек тот день, когда в России зазвонят колокола и несдобровать тем соседям, которые в трудные годы ее предали.

Байбагулов, пристально глядя ему в глаза, неожиданно спросил:

– Тоскуешь по Родине?

– Да. Но только не знаю, по какой Родине. Дудаев предлагал перейти к нему на службу, когда я отказался, обозвал предателем. Россия тоже от меня отказалась. Выходит, никому я не нужен.

– Почему не нужен? Нам нужен, – подал голос Байбагулов. – Здесь твой дом.

– А надолго? – пытливо глядя в глаза министру, неожиданно спросил Умар.

Байбагулов, не ждавший такого прямого вопроса, уклонился от ответа и философски произнес:

– Все мы временные гости на этой земле. Аллах дал нам жизнь и забыл про наш разум. Вот и куролесят народы между собой… Давай еще по чарочке, что-то мне захотелось выпить. Давно такого желания не испытывал.

Из кувшина Умар разлил вино по чашечкам, подал Байбагулову. Тот взял, но не спешил пить, а вместо этою сказал:

– Мне нравится твоя честность и твой ход логических мышлений. Но мы с тобой люди военные и должны подчиняться тем, кто нами сверху повелевает. Я тоже сторонник дружбы с Россией и уверен, что ни в коем случае нельзя пренебрегать этой дружбой, но, к сожалению, времена наступили другие и диктуют другую политику по отношению к нашим соседям. Что касается предложения премьер-министра по поводу закупок оружия, завтра на военном совете мы этот вопрос подробно обсудим и свои соображения доложим премьер-министру… А теперь еще об одном, что касается лично тебя, генерал. По своей служебной деятельности тебе уже не раз приходилось бывать на различных мероприятиях высшего эшелона гражданской власти. Когда зампрокурора республики пригласил нас на шашлык, я уже беседовал с тобой на эту тему, но, видно, ты не до конца понял, чего я от тебя хотел. Я надеюсь, ты не обидишься на меня, если вновь вернусь к этой теме. Думаю, это пойдет тебе на пользу. Тебе надо основательно научиться вести себя с гражданскими чиновниками высшей власти. Умный человек, прежде чем перейти реку, покрытую льдом, попробует лед на прочность и, убедившись, что он выдержит, только тогда делает первый шаг. В общении с ними тебе нужен именно такой подход. Мы с тобой люди военные, порою сами проявляем нетерпимость и грубость к подчиненным и те покорно и терпеливо сносят наше хамство. До сих пор не могу забыть случай, который произошел со мной. Будучи командиром полка, я был вызван к командиру дивизии генералу Зайцеву. Проехал по бездорожью пять часов и усталый, как черт, зашел к нему в кабинет. В это время он по телефону на повышенных тонах с кем-то разговаривал. Стоя у двери, я терпеливо ждал, когда он закончит разговор и обратит на меня внимание. Он закончил разговор, с яростью опустил трубку на аппарат и, зло сверкая глазами, уставился на меня. Я, как положено по уставу, представился: «Товарищ генерал-майор, полковник Байбагулов по вашему приказанию прибыл». Он выпучил на меня глаза и рявкнул: «Пошел вон! Завтра придешь». Пришлось возвращаться обратно в часть. На следующий день я вновь предстал перед ним. Он посмотрел на свои ручные часы и недовольным голосом говорит: «Полковник, вы опоздали на пять минут. На первое время объявляю замечание». Самодур высшей категории и ничего не поделаешь. Это я к чему? Вчера, когда мы с тобой были у помощника премьер-министра и он задавал тебе вопросы, я обратил внимание на то, что ты не слишком почтительно отвечал на его вопросы. Я понимаю тебя: этот человек далек от проблем армии и вопросы порою задавал недостаточно квалифицированные, но ты не должен был забывать, с кем имеешь дело. Ты, дорогой мой генерал, по стойке смирно его не поставишь, а он тебя в два счета поставит! Одно его слово – и ты с космической скоростью распрощаешься со своей должностью.

На лице Умара промелькнула улыбка, и это не ускользнуло от Байбагулова.

– По твоей улыбке вижу, что ты не очень прислушиваешься к моим советам.

– Моя улыбка, товарищ министр, вызвана самыми добрыми чувствами к вам за полезные советы. Думаю, что после нашей беседы я сделаю соответствующие выводы.

– Разговор я завел неспроста. Ты должен понять значение занимаемого тобой поста. Ты не просто генерал, а генерал правительственного значения. В случае моей болезни или ухода в очередной отпуск, по Уставу тебе положено замещать меня, соответственно ты автоматически становишься членом правительства… Я тебе это к чему говорю? На днях, в беседе с японским министром иностранных дел, я такое ляпнул своим языком, что переводчик вынужден был мне сказать: если он досконально переведет мои слова, то это может вызвать политический резонанс. Восток – это тебе не Запад. Здесь все воспринимается по-особому. Прежде чем слово сказать, надо подумать, как оно будет воспринято собеседником и каковы будут его последствия для тебя… Вчера, когда мы уехали от помощника премьер-министра, не успел я войти в кабинет, как раздался звонок премьер-министра и он высказал свое недовольствие по поводу твоего разговора с его помощником. Знаю, тебе с твоим взрывным характером трудно…

Умар, склонив голову, молча слушал его. К ним подошла Наташа.

– Я вам не помешаю?

Байбагулов, восхищенно глядя на нее, галантно ответил:

– Ваше присутствие, Наталья Дмитриевна, для нас полная чаша янтарного вина.

– Спасибо за комплимент.

Байбагулов взял ее под руку, подвел к костру, где в медном котле варился плов.

– Наталья Дмитриевна, как вы думаете, кто должен готовить плов, мужчина или женщина?

– У нас, у русских – женщины, а у вас, думаю, наоборот.

Байбагулов весело засмеялся.

– Вы правы. Настоящий плов – дело только мужских рук. – И с увлечением стал рассказывать о тонкостях приготовления восточного плова, родиной которого, по его убеждению, является Узбекистан. Министр так был увлечен, что не слышал, как его позвала жена.

– Тохтасын Урузбаевич, вас жена зовет, – подал голос Умар.

Тот замолчал и посмотрел в сторону крыльца, где стояла жена.

– С вашего позволения, уважаемая Наталья Дмитриевна, на несколько минут я покину вас. Если я еще не надоел, потом продолжим наш разговор.

Когда он ушел, Наташа, глядя ему вслед, сказала:

– Ни за что бы не подумала, что он министр. Он похож на… – она замолчала, словно подбирая подходящее слово.

– На шеф-повара? – подсказал Умар.

– Да, именно так!

– Если бы ты увидела его в рабочей обстановке, у тебя сложилось бы другое мнение. Я сам его в первый раз вижу таким. На работе он неприступен. К нему многие генералы боятся заходить. Очень жесткий и требовательный.

– Не пойму вас, мужиков. На работе вы одни, дома другие. Где ваше подлинное лицо?

– Наверно, дома, – улыбнулся Умар.

– Вот и плохо, что это так. Надо везде иметь собственное лицо, а не менять его на маску по обстоятельствам.

– Без этой маски человек не сможет жить. Вот к примеру: приходит муж поздно домой, жена, естественно, интересуется, где он задержался. Муж, не мигая, спокойно отвечает, мол, был у друзей. Или приводит массу других причин, хотя на самом деле он был у любовницы. Видишь, как сработала маска? Не будет же он правду говорить! Если бы все говорили правду, от стыда мир бы перевернулся.

– Миры перевертываются не от правдивых слов, а от лживых поступков, – изрекла Наташа и гут же спросила: – Ты этот пример привел из опыта своей жизни?

– Нет, дорогая моя. У меня такого еще не было.

– Еще не было… – повторила Наташа. – Хочешь сказать, что все еще впереди? Умар, а ты мог бы изменить мне?

Умар не отделался шуткой, как ожидала Наташа, а, нахмурив брови, жестко произнес:

– Впредь не смей мне такие вопросы задавать. Это тебя не украшает.

Она поняла, что сильно задела его, и чтобы сгладить свою вину, обхватила его шею руками и попыталась поцеловать. Умар уклонился от поцелуя.

– Они же могут увидеть нас!

– Ну и пусть видят! Это же прекрасно!

– Не забывай, у кого мы находимся.

– А я и не предполагала, что ты такой трусливый. Поцелуй меня.

Она вновь хотела обвить его шею руками, но позади послышались шаги. К ним шел Байбагулов.

– Дорогие гости, прошу к столу!

Когда все уселись, Байбагулов поднялся из-за стола, взял кувшин, разлил по чашкам вино и окинул взглядом присутствующих.

– По закону старшинства, по годам и по должности мне первому слово. Вы не возражаете?

– Нет, – за всех ответила Наташа.

– Только не утомляй нас своей длинной речью, – посмеиваясь, попросила Зухра.

Байбагулов с укором посмотрел на нее и нравоучительно произнес:

– Запомни, алмаз души моей, что говорит твой верный супруг и друг. Пятеро утомляют себя и надоедают другим: ищущий истину в спорах с глупцами; невежда, поучающий мудреца; путешественник, едущий на ленивом осле; глупый слуга глупого хозяина и тот, кто ищет недосягаемого и невозможного. Но никогда, алмаз души моей, и ни в какие времена ты и наша очаровательная гостья, не будете нам надоедать и утомлять. Самое сладкое вино в мире – это вино, выпитое из ваших женских уст…

Зухра, удивленно глядя на мужа, спросила:

– Тохтасын, что с тобой? Какая тебя сегодня муха укусила?

– Молчи, женщина, когда я говорю! – взмахнув рукой, театрально произнес Байбагулов.

– Пей, иначе ты невыносим, – добродушно поглядывая на мужа, потребовала Зухра.

– Бисмиллах! – с пафосом воскликнул Байбагулов. – Восьмерых Аллах наказал недогадливостью и в том числе тебя, алмаз души моей. Купца, любящего вино…

Зухра не выдержала, оборвала мужа:

– Тохтасын, гости устали от твоего многословия.

Наташа, поглядывая на Байбагулова, улыбалась. Он ей нравился. Тот тяжело вздохнув, покорно склонив голову перед женой.

– Слушаюсь и повинуюсь, алмаз души моей! Тогда позвольте мне произнести тост.

Некоторое время он задумчиво смотрел на чашу вина, потом тихо сказал:

– Я поднимаю этот бокал, чтобы над нами всегда было ясное и чистое небо. Чтобы на столе всегда были хлеб, соль и чаша янтарного вина и чтобы за столом всегда сидели настоящие друзья!

Медленно, наслаждаясь ароматным вином, он выпил его до дна и с улыбкой окинул взглядом гостей.

– Пейте и ешьте, мои дорогие! Мой дом – ваш дом!

Ужин длился допоздна. Наташа была приятно удивлена, когда Зухра принесла домбру и попросила мужа, чтобы тот что-нибудь спел. Байбагулов взял домбру, пальцами пробежал по струнам, замер, устремив взгляд вдаль. Потом его пальцы ударили по струнам и, разрывая ночную тишину, он приятным голосом запел.

Зухра, наклонившись к Наташе, тихо переводила:

…Узнал я сегодня так много печали и зла.

Я вспомнил о милой, о той, что навеки ушла.

Лейли сказала: <В разлуке суровой и длинной

Ты стал стариком – голова совершенно бела»

Наташа посмотрела на Умара. Его взгляд был задумчив и сосредоточен. Она слегка пожала его руку. Умар в ответ грустно улыбнулся.

Лишь поздно вечером они вернулись домой. Умар спросил:

– Ты довольна прошедшим днем?

– Да, милый.

* * *

Люба после разговора с Умаром долго находилась в шоковом состоянии. А когда пришла в себя, схватила со стола хрустальную вазу и грохнула об пол. Громкий звон разбитого хрусталя не успокоил ее. Она в ярости заметалась по комнате, потом бросилась на диван и дико, как волчица, завыла. Боль и обида от того, что Умар не вернется к ней, как удавка, душили шею. Развод с ним не входил в ее планы. Она верила, что придет день и они вновь начнут совместную жизнь.

Проплакав до самого вечера, она немного успокоилась и стала думать, как отомстить ему. Долгими бессонными ночами она строила планы и, словно наяву, представила, как душит его жену. Но и этого ей казалось мало, и она придумывала новые пытки. «Нет, я выцарапаю ей глаза!» И представив, как та слепая будет ходить держась за руку Умара, от наслаждения злорадно засмеялась. Но немного погодя вновь думала о новой мести. Она хотела большего: чтобы не только она, но и он страдал. Каждую ночь у нее возникали все новые и новые планы мести.

Однажды, в очередной раз мысленно поиздевавшись над своей будущей жертвой, Люба неожиданно задала себе вопрос: «Интересно, а на ком он собирается жениться? Неужели все-таки на Наташе? Так вот зачем она приезжала! Хотела убедиться, вернусь я к Умару или нет. Ах ты русская свинья! Погоди, ты у меня еще будешь скулить по-собачьи и валяться у моих ног!» Теперь она четко видела лицо своей жертвы.

Как-то ночью ей приснился кошмарный сон. Ей снилась Наташа. Та, насмешливо поглядывая на нее, говорила: «Он выбрал меня, потому что я красивее тебя!» Она прогнулась в поту, села на кровати и поклялась себе: «Я оболью ее красивое лицо кислотой!» Представив обезображенное лицо Наташи, громко засмеялась, откинулась на подушку и, впервые получив истинное наслаждение от придуманной мести, спокойно заснула. На следующий день она достала пол-литровую банку кислоты и спрятала под кровать. Ей не терпелось скорее поехать в Ташкент и привести в исполнение задуманное. Но прежде она решила поговорить с сыном и рассказать ему, с какой целью приезжал отец. Она заранее предвидела реакцию сына: тот ни за что бы не простил отцу его предательства. Однако проходили дни и недели, а Аслан не появлялся. Все тревожнее становилось в Грозном. По телевизору показывали президентский дворец, где многотысячная толпа оппозиционеров открыто выступала против Дудаева.

Однажды Люба увидела отца Умара. Тот стоял с сельчанами и о чем-то оживленно говорил. Люба встала в стороне, решив подождать, когда тот обратит на нее внимание. Ей хотелось подробнее узнать насчет женитьбы Умара. Анвар Мусаевич заметил Любу, подошел к ней.

– Здравствуйте, папа, – скромно опустив глаза, тихо поздоровалась она. – Как здоровье? Не болеете?

– Спасибо. Как видишь, жив-здоров. Аслан приезжал?

– Нет.

– Когда приедет, пусть зайдет к нам. В прошлый раз был, так и не зашел.

– Он спешил. Даже домой ко мне не зашел. Как Фатима живет?

– Болеет.

– А что с ней?

– Сама не знает.

– Может, ей лекарства надо? Я достану.

– Спасибо. В доме полно всяких лекарств. Умар привез.

– А как Умар поживает? Он еще не женился?

– Не знаю. Как уехал, так с тех пор ни одного письма не прислал.

– А вы не знаете, на ком он собрался жениться?

– Не знаю.

– А разве он вам не говорил?

– Нет. Я спросил, но он промолчал. – Анвар Мусаевич пристально посмотрел на нее, та, не выдержав его взгляда, опустила голову. – Люба, добрый тебе совет: забудь Умара, к тебе он больше не вернется.

– А как же сын? Аслан любит его.

– Он-то любит, а ты?

– Я не виновата, что вместо меня он выбрал свою службу.

– Надо было за ним поехать. Ты же жена, это твоя священная обязанность – покорно и безропотно всюду следовать за мужем. А ты как поступила? Ты опозорила его и вместе с ним наш род. В нашем роду разводов веками не было. Стыдно людям в глаза смотреть!

Когда старик отошел, она с ненавистью посмотрела ему вслед и прошептала вдогонку: «Чтоб он подох, ваш проклятый род Кархмазовых! Чтобы мужского корня не осталось в вашем роду»! И тут же испугалась собственных слов: сын Аслан был из рода Кархмазовых.

К концу месяца приехал Аслан. Когда Люба рассказала ему, что отец приезжал за разводом и собирается жениться, лицо его побелело. Зло сверкнув глазами, Аслан крикнул:

– Я убью его!

Люба, увидев выражение глаз сына, испугалась.

– Сынок, он недостоин того, чтобы ты запачкал о него руки. Забудь его. Он давно тебе не отец.

Аслан со стоном произнес:

– Он не имел права предавать нас!

– Я сама разрешила ему жениться, – неожиданно даже для самой себя соврала Люба.

Аслан недоверчиво посмотрел на нее.

– Да, ты не ослышался. Он мне не нужен. Я знаю, тебе больно слышать это, но ты уже взрослый и должен понять, что возврата к прошлому нет.