Текст книги "Опаленные крылья любви"

Автор книги: Самсон Агаджанян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 28 страниц)

– А вы не знали?

– Если бы знал, не спросил бы.

После недолгого колебания Евгений Константинович рассказал, что делала Наташа в Москве. Умар был поражен услышанным. Когда тот замолчал, Умар произнес:

– Я действительно ничего не знал. Не знал и о завещании.

– Умар Анварович, я предлагаю вам поехать на квартиру Наташи и прочитать завещание.

– Ключей от дома у меня нет.

– Это не проблема. Квартира находится на охранной сигнализации и в отделе охраны есть запасные ключи.

– А вы без меня не можете открыть квартиру и ознакомиться с завещанием?

– Юридически мы самые близкие ее родственники и имеем полное право войти в квартиру, но учитывая, что вы ее муж, без вас это невозможно.

– Вы, наверно, забыли, что у Наташи была еще одна квартира?

– Нет, не забыли.

Умар понял, что родне Наташи по мужу не терпится скорее добраться до состояния покойной, и, больше не сдерживая себя, грубо произнес:

– Вам не терпится поскорее расхватать имущество Наташи. Позвольте вас спросить: где была вся ваша орава, когда после смерти мужа и сына она нуждалась в поддержке?

– Я понимаю ваше возмущение, но эмоции к юридическим документам не пришьешь. На наследство Наташи много претендентов, и они требуют вскрыть завещание, которое она оставила. Чтобы решить этот вопрос и успокоить мою родню, нам надо поехать на ее квартиру и узнать содержание завещания. Я думаю, это и в ваших интересах.

Умару был неприятен разговор на эту тему. Ему казалось, что это кощунство: не успели похоронить Наташу, а родне уже не терпится разделить имущество. Евгений Константинович продолжал настойчиво убеждать, что Умару надо обязательно ехать на квартиру, чтобы всем пересудам положить конец.

Умар повернулся к Рустамову, который стоял в стороне и ждал его. Он подозвал его к себе.

– Мы сейчас поедем на квартиру, где жила Наташа, потом поедем в аэропорт.

– Мне тоже с вами?

– Если у тебя в Москве нет дел, можешь поехать с нами.

– Дело одно есть. У меня здесь, в Москве, служит мой однокашник. Если вы не против, заеду к нему, а оттуда прямо в аэропорт. Я вас там буду ждать.

– Хорошо. Встретимся в аэропорту у справочного бюро.

После формальной проверки документов в отделе вневедомственной охраны Умар и Евгений поехали на квартиру к Наташе. При понятых, соседях Наташи, они открыли квартиру. На столе лежал пакет. Евгений Константинович вскрыл его. И прежде всего увидел письмо, адресованное Умару. Умар взял его, отошел к окну и стал читать. Прочитав несколько строк, он почувствовал, как защемило сердце, и не смог читать дальше.

Евгений Константинович, сидя за столом, внимательно изучал завещание. Умар молча ждал. Наконец Чеботарев поднял глаза, свернул завещание и вложил его в пакет.

– Поздравляю. Все, что имела Наталья Дмитриевна, согласно завещанию, принадлежит вам. Завещание юридически оформлено грамотно и не к чему придраться. Моя родня, узнав об этом, будет в «диком восторге». Держите.

Умар, не читая, что там написано, положил пакет на стол.

– Умар Анварович, может, поедем к нам? Посидим, а утром я вас отвезу в аэропорт.

– Спасибо, за приглашение, но мне хочется побыть одному.

Когда все ушли, Умар подошел к стене, где висел портрет Володи, и долго смотрел на него.

– Я знаю, что ты обо мне думаешь. Но сын, которого родила твоя жена от меня, будет носить твое имя. Считай, что это и твой сын.

Он сел на диван. Некоторое время, ни о чем не думая, он неподвижно смотрел перед собой, потом из кармана достал письмо Наташи.

ДОРОГОЙ МОЙ УМАРЧИК!

Ради Бога, прости меня, что так вышло. Но другого выхода у меня не было, и я не жалею, что умерла.

С того момента, когда ты мне рассказал, как на самом деле погибли Володя и Андрей, телом и душой я давно была рядом с ними. На этом свете меня удерживал еще не родившийся сын…

Прости, что в письме о своей любви к тебе я не промолвила ни слова, ты должен понять почему. Для меня ты останешься таким же преданным другом, каким был для моего мужа. Но я не жалею, что произошло между нами…

Спасибо тебе, что ты похоронил меня рядом с мужем и сыном. Знаю, что ты первым делом прочитаешь мое письмо. Когда закончишь, вскрой пакет. Все, что завещаю, это тебе и нашему сыну. Первое время тебе будет трудно с ним, но когда подрастет, он станет твоим большим другом и заменит старшего Владимира.

На прощание у меня к тебе последняя просьба. Я знаю, что ты будешь против, но прошу, выслушай меня. Когда ты ездил к Любе за разводом, то вернулся и сказал мне, что она дала развод. По твоим глазам я поняла, что ты сказал неправду. Она тебе никогда развода не даст. Прошу тебя, помирись с ней. Часть вины за разрыв между вами лежит и на твоей совести. Быть женой кочующего офицера очень трудно, и некоторые не выдерживают… Ты заметил, что на моих похоронах были одни лишь родственники Володи, которые проживают в Москве? А ведь у нас с Володей было много друзей. Они сейчас живут в разных регионах бывшего Советского Союза и трудно оповестить и собрать их, да и адреса позабыты. Я знаю твой характер, но ради сына сумей переступить через него. Помирись с ней, она поможет тебе вырастить твоего сына…

Р. S. Помнишь, однажды я как-то тебе шутя сказала: если умру, ты никогда не должен прикасаться к женщинам. Но с твоим темпераментом и любовью к женскому телу тебе будет трудно сдерживать себя. Я снимаю свой запрет, но с одним условием: она должна быть такая же красивая, как я, и с такой фигурой, от которой ты был бы без ума.

Наташа

Предательский комок застрял в горле. Умар почувствовал, что задыхается. Он расслабил узел галстука, подошел к окну, распахнул его. Холодный морозный воздух ударил в лицо. Внизу по широкой трассе в несколько рядов беспрерывным потоком мчались машины. В огромном городе, среди миллионов людей, со своей болью он был один на один…

Умар закрыл окно, позвонил в операторскую вневедомственной охраны, поставил на сигнализацию квартиру. У него не было желания оставаться здесь дольше. Воспоминания тяжелым камнем давили на сердце. Он взял такси и поехал в аэропорт.

Подходя к справочной, увидел Рустамова. Тот читал газету. Умар подошел к нему.

– Давно ждешь?

– Нет. Только что приехал.

– Друга видел?

– В гробу видал я такого друга, – в сердцах бросил Рустамов. – Я ему по телефону позвонил. Думал, он обрадуется моему звонку, а он безразличным таким голосом, как будто видел меня вчера, спрашивает: «Ты откуда звонишь?» «Из Москвы». «А что ты здесь делаешь?» Я ему коротко рассказал. Он меня выслушал и говорит: «Ну, будь здоров. Будет время, заходи». Вот сволочь! В училище без меня ни шагу не делал. Однажды, на марш-броске, на своей спине я его километр протащил. А сколько я ему помогал в учебе? Делился последним. А он спустя двадцать лет даже не захотел меня увидеть. Он мне в душу плюнул.

– Чем твой незабвенный товарищ в Москве занимается?

– Директор какой-то коммерческой фирмы. Дослужился до майора, ушел из армии, занялся бизнесом. Вот негодяй, еще бравирует, что у него две иномарки…

Умар молча смотрел на разгневанного друга и не мешал ему вдоволь выплеснуть наружу свою обиду и боль. Когда он замолчал, Умар спокойно произнес:

– Он не был твоим другом. В училище он просто нуждался в твоей поддержке, а тебе показалось, что он питает к тебе дружеские чувства. Выбрось его из головы. Он не достоин, чтобы расстраиваться из-за него. Пошли в ресторан!

Когда они сели за столик, к ним подошла размалеванная официантка. Скучновато посмотрела на угрюмые лица военных, спросила:

– Что будете заказывать?

Рустамов, невольно бросив взгляд на ее полуобнаженную грудь, сказал:

– Две бутылки коньяка и хорошую закуску под наши комплекции.

– Это будет стоить очень дорого.

Умар посмотрел на нее. Та, встретив его взгляд, молча кивнула головой и поспешно отошла. Не прошло и минуты, как она принесла коньяк и закуску. Рустамов разлил напиток в большие бокалы. Они встали, молча посмотрели друг на друга и без слов опустошили свои бокалы.

На следующее утро они прилетели в Ташкент. Умар прямо из аэропорта хотел поехать в роддом, чтобы повидать сына, но неожиданно почувствовал, что боится встречи с ним, и решил отложить ее до следующего дня.

Дома он первым делом решил позвонить в Волгоград и узнать, почему на похороны не приехала мать Наташи. Ему никто не ответил. Дозвонился до Волгограда Умар только вечером. Ему ответил нежный девичий голосок. Умар догадался, что это Зоя, про которую рассказывала Наташа.

– Добрый вечер. Зоя, это вы?

– Да, я.

– Из Ташкента Умар беспокоит. А где Людмила Петровна?

– Она в больнице.

– Что с ней?

– Она получила от вас телеграмму, что Наталья Дмитриевна умерла, ей стало плохо, и «скорая» увезла ее в больницу.

– Как она себя чувствует сейчас?

– По-прежнему неважно.

– Зоя, я постараюсь сегодня или завтра к вам прилететь. Расскажи, в какой больнице она лежит и как мне ее найти.

Утренним рейсом он полетел в Волгоград, а после обеда уже сидел в палате, в которой лежала Людмила Петровна. Та спала. Он взял стул, сел рядом, вытащил фрукты, положил на тумбочку и стал ждать, когда та проснется.

– Вы будите ее! – посоветовала одна из больных. – Она уже долго спит.

– Неудобно.

Женщина подошла и потрясла спящую.

– Петровна, просыпайся. К тебе пришли.

Та открыла глаза и некоторое время молча смотрела на сидевшего рядом военного. До нее дошло, кто он, и по ее щекам потекли слезы. Умар, опустив голову, ждал, когда та успокоится. Постепенно Людмила Петровна перестала плакать. Полотенцем вытирая слезы, слабым голосом спросила:

– Ребенок хоть живой?

– Да.

– Кто родился?

– Мальчик.

– Кто же будет за ним ухаживать?

– Я.

Она с укором посмотрела на него.

– В ее смерти вы виноваты. Разве в таком возрасте можно рожать?

Он не отвечал на ее упреки. Она попросила:

– Когда выйду из больницы, привезите внука ко мне. Я сама за ним буду смотреть.

Вечером, попрощавшись с ней, Умар зашел к лечащему врачу и поинтересовался состоянием здоровья Людмилы Петровны. Из его слов он понял, что есть надежда на скорое ее выздоровление. Пора было ехать в аэропорт. Билет на обратный рейс у него был в кармане, до отлета самолета оставалось больше часа. Умар попытался остановить одну машину, вторую, но те на большой скорости проскакивали мимо. Он обеспокоенно посмотрел на часы: «Опоздаю!» Минут через десять возле него остановились «Жигули». За рулем сидел молодой парень, рядом девушка. Умар нагнулся к водителю.

– Я на самолет опаздываю. Заплачу любую сумму.

Тот увидел на груди генерала Звезду Героя, сказал:

– Садитесь, товарищ генерал. Я вас и без денег довезу.

Машина на большой скорости, лавируя в потоке машин, помчалась в сторону аэропорта. Умар сам был любитель быстрой езды, но то, что творил этот парень, его не только поразило, но и вызвало определенную тревогу. Девушка, в зеркале увидев выражение лица Умара, повернулась к нему:

– Вы не бойтесь. Валера чемпион города по автогонкам. Все будет нормально.

Когда машина подъехала к центральному входу аэропорта, Валерий повернулся к генералу.

– Не опоздали?

– Нет, – ответил Умар и полез в карман за деньгами.

– Товарищ генерал, я же вам сказал, что повезу без денег!

Умар, не слушая его, положил деньги на сиденье. Тот взял их, протянул генералу.

– Если не возьмете, оскорбите нас.

Умар забрал деньги.

– Ты в каких войсках служил?

– В артиллерии.

– А я подумал, в десантных. Спасибо тебе большое. Будьте счастливы!

К самолету он успел вовремя, уже шла посадка.

В Ташкенте Умар из аэропорта поехал сразу в роддом. Когда машина остановилась возле приемного покоя, он посмотрел на входные двери и представил, как из них выходит Наташа с сыном на руках. Ему стало не по себе, и, чтобы отогнать видение, быстро вышел из машины, направился в приемный покой, но на полпути неожиданно почувствовал страх. Сын, которого еще и в глаза не видел, пугал его. «Завтра приду», – решил Умар и вернулся к машине.

Но и на следующий день, и в последующие он не пошел. Он даже не выходил из дома. Целыми днями лежа на диване, без всяких мыслей, до отупения смотрел в потолок.

Однажды днем, когда он лежал на диване и, как обычно, не думал ни о чем, раздался звонок. Он нехотя поднялся, подошел к телефону.

– Простите, пожалуйста, с кем я разговариваю? – спросил женский голос.

– А вам кого надо?

– Мне нужен Кархмазов.

– Я слушаю.

– Вы думаете своего ребенка из роддома забирать?

Умар не знал, что ответить.

– Алло, вы меня слышите?

– Слышу.

– Вы не ответили на мой вопрос.

– Когда его надо забрать?

– Его еще вчера надо было забрать. Кроме того, малыш до сих пор без имени.

– Почему? – не думая, машинально спросил он.

– Это у вас надо спросить, вы же его отец.

Некоторое время Умар лихорадочно рассуждал: «Заберу, а что я с ним буду делать? Чем я его буду кормить?»

– Алло! Ну что вы молчите? Вы будете забирать ребенка? Или нам отдать его в дом малютки?

– Куда?.. – протяжно спросил он.

– В дом малютки.

– Нет. Я его заберу,

– Тогда приезжайте.

Умар положил трубку и беспомощно окинул взглядом зал. Что же надо для ребенка? «Надо срочно купить коляску», – осенило его.

В «Детском мире» он долго выбирал коляску, но так и не смог выбрать. Подошел к молодой девушке, которая тоже что-то покупала в этом отделе.

– Вы не поможете мне выбрать коляску?

Та посмотрела на него, улыбнулась.

– Для внука?

Слово «внук» больно врезалось в сердце, хотелось ответить «да», но он ответил:

– Нет, для сына.

Та недоверчиво посмотрела на него, но тут же показала на одну из колясок.

– Лично мне вот эта нравится. Правда, слишком дорогая.

– Спасибо.

Он подошел к продавщице.

– Девушка, я хочу купить вон ту коляску.

Одна проблема была решена. Здесь же, в отделе для новорожденных, Умар приобрел все, что посоветовали ему продавцы и сердобольные покупательницы.

Через час, с огромным букетом роз, бутылкой шампанского и коробками с подарками для медперсонала, Умар подъезжал к роддому. Там, когда прошел слух, что генерал приехал за сыном, все сотрудники вышли посмотреть на него. В кабинете, куда направили Умара, он увидел симпатичную женщину. Поздоровался и скромно остановился у двери. Врач, доброжелательно улыбаясь, попросила его присесть. Умар сел. Прямо против него на стене висел плакат, на котором была изображена женщина, кормящая грудью ребенка. «Наташа!» – снова кольнуло в сердце.

Врач достала бланк и стала задавать ему вопросы. Первым делом она спросила:

– Как вы назвали сына?

– Владимир, – не задумываясь, ответил Умар.

Врач заполнила все данные, поставила печать на справке, отдала ему.

– Мальчик у вас просто прелесть. Он в нашем роддоме рекордсмен. Такого богатыря у нас еще не было…

Когда она замолчала, Умар нерешительно попросил:

– Вы не могли бы рассказать мне, чем его кормить?

Врач некоторое время удивленно смотрела на него.

– А вы что, дома один?

– Да.

Она встала, ни слова не говоря, вышла. Минут через пять вернулась с молодой девушкой.

– Вот наша сотрудница. Если не возражаете, первую неделю она будет вам помогать. За это время, я думаю, вы найдете женщину, которая будет ухаживать за вашим ребенком.

В кабинет вошла пожилая женщина, на руках которой был укутанный в одеяло ребенок. Улыбаясь, она подошла к Умару, протянула ему сверток. Его охватило волнение и вместе с ним страх. Он боялся взять сына на руки. Он встал и растерянно посмотрел на врача. Она улыбнулась и кивнула ему, словно разрешала взять сына.

Умар осторожно взял сверток в руки и впервые увидел лицо сына. Тот, сладко причмокивая маленьким ртом, вертел головой. И ничего, совсем ничего не хотел знать…

Умара и ребенка провожал весь медперсонал. У многих женщин на глазах были слезы. А на улице Умара ждала группа генералов и офицеров, и среди них – министр обороны Байбагулов. Увидев их, Умар растерялся. Полковник Рустамов открыл шампанское. К Умару подошла медсестра, сопровождавшая его, забрала ребенка и пошла к машине. Из окон роддома за ними наблюдали десятки женских глаз.

Байбагулов поднял бокал.

– В твой дом, Умар, одновременно ворвались горе и радость. Не хочу говорить утешительных слов. Знаю, ты мужественный человек и сумеешь выдержать тяжелое испытание, которое выпало на твою долю. За это и выпьем.

Министр осушил бокал, обнял Умара и уехал со своей свитой. С Умаром остался Рустамов. Когда министерский кортеж выехал за территорию роддома, он обратился к Умару:

– Умар Анварович, моя жена просила, чтобы вы с ребенком приехали к нам. Она хочет с вами поговорить.

– Спасибо, Мирсадык, но сегодня я чертовски устал. Приеду завтра.

– Но она нас ждет! Это касается вашего сына.

Умар вопросительно посмотрел на него.

– Дело в том, что моя дочь, как вы знаете, месяц тому назад тоже родила сына. У нее очень много молока, и она согласна кормить грудью вашего сына.

Умар обескураженно посмотрел на него. К такому повороту событий он не был готов и не знал, что ответить. Рустамов настаивал:

– Поехали прямо к нам, и вы сами поговорите с ней.

– Как-то неудобно, – замялся Умар.

– Может, для вас неудобно, а малышу будет очень удобно кушать настоящее молоко, а не пить искусственное. Поехали?

Умар обернулся к медсестре.

– Вы слышали наш разговор?

– Да.

– Что вы об этом думаете?

– Надо соглашаться. В роддоме женщины уже кормили вашего малыша своим молоком.

– А как вы?

– Я вернусь в роддом. Если вам будет нужна моя помощь, позвоните врачу и я приеду.

– Хорошо. Пусть так и будет.

Девушка протянула ему сына, Он бережно взял его и сел на заднее сиденье. Рядом с водителем разместился Рустамов.

Через полчаса они подъехали к добротному частному дому. Не успели выйти из машины, как открылась калитка и вышли две женщины. Жена Рустамова Фатима подошла к Умару, радушно улыбаясь, взяла из его рук ребенка и передала дочери. Та молча забрала ребенка и поспешно ушла. Фатима пригласила Умара в дом, усадила мужчин за стол, а сама ушла. Рустамов открыл бутылку коньяка, разлил по рюмкам, поднялся из-за стола.

– Умар Анварович, прошу вашего разрешения слово сказать.

– Твой дом, ты здесь хозяин, тебе по праву и слово.

– Мой дом – это ваш дом, поэтому на правах младшего я прошу слова.

Умар молча кивнул.

– Во время Великой Отечественной войны вот в этом доме жила украинская семья. Их приютили мои покойные родители. У Надежды Степановны было пятеро детей: трое ее, а двоих она подобрала по дороге, когда немцы разбомбили колонну беженцев. Хлебом и солью мои родители делились с ними поровну. После войны Надежда Степановна забрала детей, уехала на родину. Десять лет тому назад она умерла, но с ее детьми мы поддерживаем хорошие отношения. Два раза мы с Фатимой ездили к ним на Украину. Словами не передать, как они нас встречали. Мне казалось, что мы, узбеки, самый гостеприимный народ на свете, но я ошибался. Украинцы в этом нам не уступают…

К чему я это рассказываю? Чтобы вы знали, что наш дом – действительно ваш дом и чтобы у вас не возникла мысль, что ребенок доставит нам лишние хлопоты. Я поднимаю этот бокал за вашего сына. Пусть над его головой всегда будет мирное и безоблачное небо и на его жизненном пути встретятся только хорошие люди, а недруги обойдут его стороной.

Умар тоже встал.

– Спасибо, Мирсадык. В трудную минуту ты бескорыстно протянул мне свою руку. С этого дня считай, что у тебя не одно сердце, а два.

Они выпили. В комнату бесшумно вошла Фатима, на большом подносе она несла ароматный плов.

К концу месяца с курорта вернулась Мария Петровна. Умар был дома, когда в прихожей раздался звонок. Мария Петровна держала в руках большой сверток.

– Добрый день, Умар Анварович. Наташа дома?

Он пропустил ее, завел в зал и молча показал на портрет Наташи, окаймленный черной лентой. Та в первое время не поняла, что это значит. Глаза ее округлились, и, не веря увиденному, она прошептала:

– Умерла?

Умар рассказал ей все. Вытирая слезы, Мария Петровна упрекнула его:

– Почему вы меня не поставили в известность?

– Мне трудно ответить на этот вопрос. Все произошло настолько неожиданно и неправдоподобно, что я долго не верил в реальность происходящего.

Она стала настаивать, чтобы Умар привез сына домой, она будет за ним ухаживать. С большим трудом он убедил соседку, что ребенка надо оставить у Рустамовых, где его кормят грудным молоком. Мария Петровна нехотя согласилась.

Незаметно пролетел год. Володя по-прежнему воспитывался в доме Рустамовых. Однажды, вернувшись из длительной командировки, войдя во двор Рустамовых, Умар увидел стоявшего на ногах сына. Он не поверил своим глазам. «Как он подрос!» – подумал он и, опускаясь на корточки, протянув руки, позвал:

– Вовочка, подойди ко мне.

Малыш, вылупив свои глазенки, уставился на него, но не сдвинулся с места.

– Сынок, ты что, не узнаешь папу?

Малыш продолжал с любопытством смотреть на него, потом на его лице появилась улыбка, и, размахивая ручонками, он сделал несколько быстрых шагов и чуть не упал. Умар успел поймать его. Высоко подняв сына, он сказал:

– Учись, сынок, крепко стоять на ногах! Впереди у тебя трудная дорога… Но пока, как я вижу, тебе совсем неплохо, – он ухватил своими пальцами его пухлую щечку. – Ты очень похож на хомяка. Тебе надо похудеть. Понял?

Малыш, не слушая отца, упорно пытался стащить с его головы фуражку. Умар надел фуражку на его голову, рассмеялся.

– Нет, генеральская фуражка тебе не идет. Когда вырастешь, будешь ходить в шляпе. Так будет лучше.

К ним незаметно подошла Фатима.

– Наконец он дождался вас. Вовчик, скажи: па-па.

Малыш, улыбаясь, потянулся к ней. Она взяла его на руки.

– Скажи: па-па.

– Папа, – быстро произнес малыш.

Умар взял его на руки и крепко расцеловал.

– Соскучились? – спросила Фатима.

– Не то слово.

– Подрос?

– Я его не угадываю. Если он такими семимильными шагами будет расти и дальше, к восемнадцати годам обгонит меня… Он вам еще не надоел? Только честно…

Она с укором посмотрела на него. Он понял свою оплошность.

– Прости, сестра, ляпнул языком и сам не рад. Скоро у меня отпуск. Вначале мы полетим в Волгоград, пусть бабушка посмотрит на своего внука, а от нее поедем к моим родителям. Они даже не подозревают, что у меня родился сын.

– И вы столько времени об этом молчите? – изумленно глядя на него, спросила Фатима.

Он не стал оправдываться перед ней, говорить, что это очень сложный вопрос, только молча кивнул.

– А когда у вас отпуск?

– В мае. Фатима, я хотел с вами посоветоваться по поводу сына. Я знаю, вы будете возражать, но, думаю, вы поймете меня. Рядом с моим домом круглосуточный детский садик. Я хочу его определить туда.

– Вы думаете, там ему будет лучше, чем у нас? – с обидой спросила женщина.

– Ваш дом даже самый престижный садик не заменит. Просто хочу почаще быть с сыном. На ночь в садике я его буду оставлять только лишь тогда, когда буду в командировках. В остальные дни после работы буду забирать домой. Надо начинать учить его разговаривать на родном языке, чтобы мне не пришлось краснеть перед отцом. В этом вопросе он очень строг. Русский он и так будет знать, а вот чеченский не должен забывать.

– Вы правы, сын должен знать родной язык отца. Но пусть он еще немного побудет у нас. Я так уже привыкла к нему, что порою кажется, что это мой сын.

– Спасибо, сестра. Я его заберу через месяц.

Он поцеловал сына, поставил его на ноги, из сумки достал две коробки игрушек с моделями автомобилей. Одну протянул Вове, вторую дал Фатиме.

– А сейчас мне пора.

– Умар Анварович, пойдемте в дом. Я стол накрыла.

– Спасибо, сестра. Через час у меня совещание.

– Вечером придете?

– Постараюсь.

Отец наклонился к сыну.

– Вова, я ухожу.

Но тот был занят своей машинкой. Умар поцеловал сына, потрепал его полные щеки и не спеша исправился к машине. Возле калитки остановился и, обернувшись, посмотрел на сына. Тот по-прежнему был занят своей игрушкой.

Глава третья. ЧЕРНЫЙ ВОРОН, Я НЕ ТВОЙ…

Смерть Наташи и рождение сына на какое-то время отодвинули на второй план события, происходившие з Чечне, и тревогу за судьбу Аслана. Кроме того, события в Таджикистане, где мятежные войска оппозиции пытались свергнуть президента Рахмонова, наступление армии талибов в Афганистане и приближение к южным границам Узбекистана требовали от замминистра обороны генерала Кархмазова больших усилий для перегруппировки войск, для укрепления своих границ. Вызывало беспокойство и то, что возникли трения между Россией и Узбекистаном по вопросу коллективной безопасности участников стран СНГ в азиатском регионе. Умару, непосредственно отвечавшему за состояние боеготовности армии, приходилось нелегко. Требования, которые он предъявлял к командному составу армии (в частности, поддержание воинских частей в постоянной боеготовности), порой не находили поддержки и в самом аппарате министерства обороны. Работа осложнялась тем, что между ним и замминистра по личному составу генерал-лейтенантом Сафаровым часто возникали разногласия по проблемам боевой подготовки армии. В марте от должности министра обороны был освобожден Байбагулов, после его ухода Кархмазов почувствовал, что тучи сгущаются и над его головой. Он не боялся, что его снимут с должности, и готов был к этому. Но там, вверху, все-таки сочли, что боевой генерал нужен узбекской армии, и его оставили на занимаемой должности…

Умар ехал в машине и обдумывал предстоящий разговор с новым министром обороны. Разговор предстоял тяжелый, и он заранее готовил себя к нему. Важно было не позволить себе сорваться. А основания для этого были веские. При внезапной проверке мотострелковой дивизии, расквартированной в районе города Карши, были выявлены вопиющие отступления в системе планового обучения личного состава. Дивизия в полном составе, забросив учебу, с утра до вечера работала на хлопковых плантациях частных фермеров. Повторилась прошлогодняя картина с полковником Юсуповым. Кархмазов из штаба дивизии позвонил министру обороны Дустумову и доложил об этом. Тот, выслушав его, спокойно произнес: «Умар Анварович, хлопок – это наш хлеб. Надо помочь людям». Такой ответ обескуражил Умара, и он, с трудом сдерживая себя, сказал: «Тогда вместо плановой боевой подготовки дивизии надо в расписание включить сельхозработы и проверять личный состав на искусство владения лопатой и кетменем». Министру не понравился его ответ и он холодно ответил: «По возвращении из командировки мы с вами на эту тему поговорим».

Все это гнетуще действовало на нервы. Короткое свидание с сыном немного развеяло мрачное настроение. Прикрыв глаза, Умар представил сына, стоящего на ногах. На его лице появилась улыбка. Раз стоит на ногах, значит, уже мужчина!

Министр обороны молча выслушал его доклад и спокойно произнес:

– Готовь приказ о снятии с должности командира пятой дивизии полковника Урузбаева и подбери кандидатуру на его место.

Это было настолько неожиданно, что Умар опешил и не знал, как на это реагировать. Министр с усмешкой посмотрел на своего зама. Умара выручил телефонный звонок. Министр поднял трубку. Умар увидел, как в угодливой улыбке растворилось его лицо, и понял, что звонок сверху. Он не ошибся. Звонил помощник президента Каримова. Дустумов больше молчал, а в знак согласия все время кивал головой и коротко произносил: «Понял». Закончив разговор, министр положил трубку и некоторое время, думая о чем-то, смотрел на Кархмазова, как на пустое место, потом спросил:

– На чем мы остановились?

– На подборе кандидатуры командира дивизии.

– Вот и займитесь ею. Меня вызывает президент. Я включен в состав делегации для поездки в Штаты. Приказ должен быть подписан сегодня. Вопросы есть?

– Нет, товарищ генерал-лейтенант.

У себя в кабинете Умар быстро набросал проект приказа о снятии с должности командира дивизии полковника Урузбаева и о назначении на его место… Кого? Над этим вопросом он думал недолго, сделал один телефонный звонок, и через несколько минут в кабинет вошел Рустамов. Умар с ходу спросил его:

– Как ты смотришь на то, если мы тебе предложим генеральскую должность? Есть вакантная должность командира пятой дивизии. Ты согласен?

Рустамов удивленно посмотрел на него.

– Там же командиром дивизии полковник Урузбаев!

– Был. Вот проект приказа. Он снят с должности. Ну что, согласен?

Рустамов задумался. Умар угадал его мысли.

– Менять Ташкент на дыру – это очень трудно, но я советую тебе согласиться. Тебе пора получить генерала, и вот выпал шанс. В следующий раз такое может не повториться. Как русские говорят: «Куй железо, пока горячо!» Ну что, согласен?

– Дайте подумать.

– Нет. Думать не дам. Я знаю, что ты сейчас позвонишь Фатиме и будешь советоваться с ней. Она к этому отнесется отрицательно. Ее как женщину можно понять, а тебя как офицера при отказе не пойму. Я жду ответа: да или нет.

Рустамов невольно улыбнулся.

– Я вспомнил ваши слова: «Настоящий мужчина на любую просьбу должен твердо сказать «да», а после «нет».

– Если ты скажешь «нет», с тобой разговаривать не буду. Или ты вечно будешь ходить в полковниках, или…

– Я согласен.

– Вот это мужской разговор. Записываю: «Командиром пятой дивизии назначить полковника Рустамова». Через час приказ будет подписан. Готовь плов!

Когда Кархмазов понес отпечатанный приказ министру, тот долго читал его. Умар в душе побаивался, что он может не согласиться с кандидатурой Рустамова, и не ошибся.

– А не рановато для молодого полковника такая должность? Может, другую кандидатуру подберете?

– Товарищ министр, есть много достойных офицеров, но самая подходящая кандидатура Рустамов. Офицер грамотный. Академию имени Фрунзе закончил с отличием…

Министр поднял руку, этим показывая, что достаточно слов. Он взял авторучку и не спеша поставил подпись, Умар с облегчением вздохнул. Он искренне был рад за Рустамова.

Из кабинета министра он пошел прямо к другу. Рустамов с напряжением смотрел на него. Умар понимал его состояние и улыбнулся.

– У нас, на Кавказе, за хорошую принесенную новость дарят подарки. А как у вас, узбеков?

– Что, подписал? – не поверил Рустамов.

Умар раскрыл папку, положил перед ним приказ министра. Тот прочитал и вместо ожидаемой радостной реакции сказал:

– После работы поедем к нам вместе. С Фатимой будете разговаривать вы.

– А я и не подозревал, что ты такой трусливый. Не переживай, жена у тебя умная, она поймет.

Вечером Фатима, увидев Умара, обрадовалась и стала накрывать на стол. За столом ели молча. Рустамов все поглядывал на Умара в надежде, что тот первым скажет о назначении. Но Умар нарочно оттягивал разговор. Когда Фатима вышла, Рустамов не выдержал:

– Долго будете молчать?

– А я думал, что ты сам обрадуешь ее, – делая наивные глаза, ответил Умар.

Когда Умар сообщил Фатиме о назначении ее мужа на генеральскую должность, та, к общему их удивлению, молча выслушала и спокойно спросила: