Текст книги "Провальный план (СИ)"

Автор книги: Самат Сейтимбетов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

Глава 41

Лучшее средство от всего – упорный труд! Отцовская мудрость опять пришла на выручку, и Марена сейчас упорно трудилась, поднимая над собой на руках Моростона и одновременно с этим увеличивая его. Раз-два! Раз-два! Пот тек по ее лицу, мышцы потихоньку начинало ломить, а мана постепенно убывала, несмотря на естественное восполнение.

Марена знала – надо повышать Мудрость, чтобы маны было больше, чтобы она восстанавливалась быстрее, просто чтобы глубже понимать жизнь вокруг, как того хотел дедушка. Но Мудрость – это завтра, а сегодня она просто упорно трудилась.

Сила +1!

Умение «Переноска тяжестей» +1 – получен 34-й уровень! Выносливость +1!

Ну и еще немножечко повышала себе Атрибуты, благо Моростона пока хватало с запасом. Увеличь она Питомца до предела, так, пожалуй, и не удержала бы на руках. Моростон источал ощущение радости и довольства близостью с хозяйкой и где-то фоном слал пожелание, чтобы ему как следует поскребли панцирь.

– Раз-два! – выдохнула она, еще раз выживая Моростона на руках. – Спасибо, бабушка!

С Моростоном теперь не так страшно, некогда копаться в себе, надо заботиться о питомце. Можно встать на него и ха-ха, взирать на всех свысока! Можно поднимать его, повышая Атрибуты, а можно залезть внутрь и закрыться, словно в домике.

– А тебе идет, – вальяжно заявил появившийся Минт. – Мышцы напряжены, грудь очерчена, на лице такое грозное выражение. Был бы я скульптором, вырезал бы тебя в камне! Девушка с черепахой! Хотя нет, черепаху вырезать трудно, еще скажут, зачем она булыжник над головой держит? Давай лучше – девушка с молотом! И сверху можно такой кусок камня пристроить, как будто в него молния бьет!

– Да ты ж не скульптор, – выдохнула Марена, опуская и уменьшая Моростона.

Пожалуй, хватит на сегодня, решила она. Дело шло к вечеру, а она еще хотела пройтись и полюбоваться эльфийским городом, спуститься вниз с мега-дерева и пройтись по обычному лесу, посмотреть, как живут здесь светлые эльфы.

Чем не урок жизни?

– О да, но я – человек Искусства! – горделиво заявил Минт, поигрывая бровями.

Рядом с хлопком появился светлый эльф, в каких-то пышных одеждах, склонился в поклоне.

– Госпожа Кладис, Светлейшая королева Оаэлиниииэ приглашает вас в гости, – сказал он на чистом общем.

– Но я... не готова, – Марена обвела себя руками.

Встречаться с королевой ей как-то не хотелось, хватило и Джерарда Третьего. Тот посадил в тюрьму, эта светлейшая посадила в тюрьму, как бы не кончилось все точно так же!

– Вспотела после тренировки и одежда не слишком подходящая, – попятилась она, стараясь поставить между собой и магом Моростона.

Детская, наивная хитрость, если не глупость, конечно. Против мага такого высокого уровня ее не спасла бы и армия черепах-скалогрызов.

– Я могу потереть тебе спинку, – приглашающе прошептал в ухо Минт.

– Прибью, – огрызнулась Марена.

– Боюсь, госпожа, что Светлейшая будет очень расстроена, если я вернусь с пустыми руками, – с обаятельной улыбкой сообщил маг.

Но при этом Марена ощущала его страх, скрытый где-то глубоко внутри. Особенность единства с миром иногда давала удивительные результаты, словно бы демонстрирующие обычно скрытую изнанку мира. Похоть, самодовольство Минта, желание защитить Марену и быть героем, гнев Моростона и его желание защитить хозяйку – были понятны и привычны.

Страх такого высокоуровневого мага – нет.

– Очень расстроена, – повторил маг, делая жест этими самыми руками.

В мгновение ока она, Минт и Моростон вместе с магом оказались на какой-то открытой всем ветрам террасе. За изящным и невесомым на вид столиком сидела Светлейшая королева эльфов с длиннющим непроизносимым именем, держа в руке бокал с каким-то напитком. Рядом с ней не столько сидела, сколько расползалась по креслу аморфной массой Ираниэль.

Выглядела она мертвецки пьяной, не контролирующей себя, и оскал широчайшей улыбки на лице выглядел жутковато. В ощущениях Ираниэль была немногим лучше, словно не контролировала себя. Осознание, обида, ревность, злость и страх, на фоне пульсирующего, жгучего, ноющего и тянущего в животе плотского желания. Ко всем: королеве, Минту, самой Марене и даже к Моростону.

– Алилуэилилилилуэиилилилилиуэ, – торопливо выпалил маг, сгибаясь в поклоне.

– Ничего страшного, – с легкой улыбкой ответила ему королева на общем.

Маг исчез, снова согнувшись в поклоне, а Марена все медлила, словно оглушенная. К сумятице чувств Ираниэль добавлялось и смятение Моростона. Питомца разрывало противоречивыми чувствами. Он хотел защитить хозяйку и наказать ту, что так напоила Ираниэль, всегда угощавшую его вкусными камнями, но у Моростона просто лапы не поднимались и ему хотелось спрятаться в панцирь, от страха и благоговения перед этой белой живой за столиком.

– Ми-и-и-и-инт! – неожиданно заорала Ираниэль радостно.

Она попробовала встать, споткнулась, словно действительно напилась, упала на барда и при этом охватила его руками и тут же впилась ему в губы сочным, страстным поцелуем, словно хотела высосать досуха.

– Я обещала тебе! – заорала Ираниэль, отрываясь от барда. – В новую жизнь – без долгов! За честную любовь!

С этими словами она ухватила барда, чуть ли не швырнула к стенке дерева, на ходу срывая рубашку с него и обнажаясь сама.

– Не будем мешать им, – снова улыбнулась королева, поводя рукой.

Побеги и ветки взметнулась, скрывая Ираниэль и Минта. Марена торопливо отступила на шаг, не в силах вынести такой бури плотского желания. Прав был дед, подумала она, Особенности еще как могут быть проклятием.

– Что вы с ней сделали, Ваше Величество? – хмуро спросила она.

Пускай эта Светлейшая и не дотягивала до бабушки и тем паче деда Брана, но Марена прекрасно представляла, что такая высокоуровневая может сотворить, не вставая с места. Даже спрячься она в Моростона, королева могла бы стереть их в порошок движением пальца.

Но и отступить Марена не могла.

Взор Справедливости активирован!

Умение Взора постепенно росло, сила его тоже повышалась – вослед растущему атрибуту Веры. В описании умения говорилось, мол, сама Эммида взирает вашими глазами, выискивая несправедливость, и каждый раз Марена вздыхала и стискивала зубы, клялась быть достойной Грознейшей. Достичь таких высот, чтобы описание соответствовало правде, увидеть всю несправедливость вокруг, как ее видела Эммида.

Но сейчас вокруг не было ничего, ни малейшего багряного всполоха несправедливости.

– Сказала правду, – ответила королева. – Помогла ей увидеть и принять правду.

С губ ее сорвалось заклинание, Марену словно омыло волной свежести. Пот, грязь, усталость – все ушло, даже одежда из повседневной словно бы превратилась в нарядную праздничную, засияла новыми красками.

– Она любит Минта? – удивилась Марена машинально, оглядываясь на завесу веток.

Она ничего не видела и не слышала, но почему-то ей очень хотелось видеть и слышать.

– Она любит твоего дедушку, – просто ответила королева. – И еще дала обещание, а твой дедушка очень не любит тех, кто нарушает обещания.

– Да, – вырвалось невольно у Марены, – дед такой.

– Я помогла ей, объяснила, как направлять силу своего внутреннего зверя, пускай у нее внутри и монстр. Так она сумела преодолеть себя.

Все так же ни одного багряного сполоха. Умение, конечно, не было призвано распознавать ложь, но иного оружия в арсенале Марены не имелось. Да и сходилось вроде все, в здравом уме Ираниэль так на Минта не напрыгнула бы, постаралась бы вильнуть задом и увильнуть.

– Садись, дитя мое, – с улыбкой произнесла королева, делая жест рукой.

Марена села, поблагодарив в ответ, потому что помнила уроки бабушки и короткие выезды "в свет", а также общение с другими героями. Прямое сопротивление не имело смысла, да и желала ли им королева зла? Но при этом она могла преследовать какие-то свои цели и под видом помощи, например, опоить Ираниэль, а потом выдать правдивую побасенку о внутреннем звере.

Ведь она приглашала в гости только Марену, а при этом все равно одурманила Ираниэль!

– Не надо подозревать меня в дурном, прибудь ты одна, я услала бы твою подругу на встречу с этим молодым и пылким бардом, дабы прорастали ростки новой жизни, – улыбнулась ей королева.

Вот-вот, подумала Марена, растягивая губы в улыбке и отпивая глоток воды. Эти высокоуровневые вечно видят тебя насквозь.

– Правду, – пробормотала она. – Дедушка однажды демонстрировал нам правду героев. Она никому не понравилась.

Ее так и тянуло обернуться в сторону завесы, за которой сплетались два тела. Такова правда королей?

– Правда вообще редко кому нравится, – заверила ее королева, – но при этом правителям, если они действительно правители, ее всегда не хватает. Ты стала паладином Грознейшей Эммиды, Карающего Меча Небес, как ты думаешь, когда ты будешь изрекать справедливую правду, всем ли она понравится?

Марена не стала спешить с ответом, отпила еще воды.

– Думаю, что нет.

– А ведь ты приняла пожизненный квест. Всю жизнь ты будешь нести им правду, а живые будут лишь плеваться тебе вслед.

Стану героиней и не буду, мрачно подумала Марена. Обрисованная королевой картина выглядела... не так красиво, как в ее воображении там, в Сечете, перед храмом.

– Похоже, королевская правда тоже не слишком приятна, – проворчала Марена и осеклась.

Охотница и Бард, темная эльфийка и человек, Ираниэль и Минт, там, за завесой, точно не согласились бы с ней. Если бы королева эльфов уговорила Гатара и Марена оказалась бы с ним за покровом веток, стала бы она жаловаться на такую правду?

– А, ты начинаешь понимать и это хорошо. Я тоже хочу понять, но только твоего дедушку, этого нового, незнакомого мне Бранда, – королева отпила глоток и добавила. – Мы можем помочь друг другу, это будет справедливо.

– Я не предам дедушку! – вырвалось у Марены. – Делайте со мной, что хотите, но я его не предам!

– Филора с тобой, дитя мое! – всплеснула руками королева.

Пахнуло свежестью и мощью лесов, мелькнуло сообщение о благословении Филоры и Марена ощутила, как успокаивается, уподобляясь вековым деревьям.

– Я искренне надеюсь, что смогу обращаться так к тебе еще не раз, как к своей внучке.

Если бы не обретенное спокойствие леса, Марена бы, пожалуй, чем-нибудь да подавилась бы. Семью она очень хотела, правда, старалась не слишком думать о том, откуда та возьмется, если дед-герой за всю жизнь не обзавелся детьми, родной клан от нее отвернулся, а сама она, как верно заметила королева эльфов, дала обещание пожизненного квеста. «Не знать покоя» как-то плохо соотносилось с семьей, уютом и детьми. Разве что найти мужа, который будет странствовать с ней... но как же дети?! Рожать в походах, выкармливать в перерывах между несением справедливости?

– Я могу помочь тебе с Гатаром, – сказала Светлейшая, недвусмысленно поводя глазами в сторону завесы из веток. – Мы поможем друг другу и это будет справедливо.

Марена молчала, не зная, что сказать. Кричать про обман? Королева заверит ее, что скажет лишь чистую правду. Да так оно и будет, можно не сомневаться, а Гатара потом перекосит, как Ираниэль. И дед! Она предаст его за зеленый мускулистый живот и все остальное? Королева, конечно, скажет ей, что это не предательство, а просто помощь друг другу. По-родственному. Ее бабушка – королева светлых эльфов!!!

Бабушка?

– Нет, – поднялась Марена, – это не будет справедливо. Я воззвала к Эммиде, ища мести за свою настоящую бабушку, Плату Укротительницу! Я не предам деда, не предам своей семьи!

– Сядь! – хлестнул ее голос королевы.

Проверка Воли провалена!

Ноги Марены словно сами собой подогнулись и она почти упала обратно в кресло. Моростон зашипел что-то из панциря. Королева эльфов переменилась, стала грозной, куда там Эммиде! Ни дюйма росточка в ней не прибавилось, но она словно бы выросла, нависла над Мареной огромным стофутовым гигантом.

– Не глупи! – снова хлестнули слова. – Никто никого не предает!

Марена не могла поднять рук и заткнуть уши, поэтому сделала единственное, что еще могла – начала молиться Эммиде.

– Ты – эмпат! – горячо заговорила королева эльфов, снова изменив тональность слов. – Ты должна меня понять!

Грозная повелительница исчезла, сменившись просящей, умоляющей женщиной. Не такой, как Марена, но все же в чем-то странно схожей. Понимая, что она пожалеет об этом и все же не в силах отказаться, Марена снова задействовала свою Особенность. Казалось бы, изначально речь шла о животных и птицах, но нет, Марена ощущала единство со всеми живыми вокруг.

Даже с королевой эльфов, глухо тоскующей о семье и несбывшейся любви.

– Я понимаю вас, – через силу произнесла Марена.

Воля +1!

– А вот вы меня – нет, – добавила она.

– Но я хочу тебя понять! Хочу понять твоего дедушку! – горячо воскликнула королева.

Нет, сейчас она, пожалуй, не была королевой, лишь влюбленной женщиной, не знающей, как ей быть, что делать.

– Ты очень дорога мне, просто самим фактом своего существования, того, что ты его внучка! – вскричала королева, заламывая бледные руки. – Ты не хочешь помощи с Гатаром? Хочешь, я подарю тебе древона?!

– Нет, вы не понимаете меня, – Марена снова поднялась, упрямо, назло. – И вы хотите не понять деда, а понять, как лучше его удержать! Я еще слишком мала и юна, чтобы остановить вас, но помогать не буду, потому что вы задумали нечестное дело!

Вера +1!

Вот и зря, устало подумала Марена.

– И когда вернется дед, я все ему расскажу!

– Конечно, – вздохнула королева с непритворной горечью.

Но все же ощущение, что ее обвели вокруг пальца, так и не покинуло Марену, только окрепло.

Глава 42

12 день 8 месяца 879 года, окрестности Амадии

Главная проблема с «Отводом глаз» и прочими схожими способностями и умениями заключалась в том, что все они были известны, изучены и против них выработаны меры противодействия. К счастью, ни в одних воротах Амадии ничего такого не использовалось, поэтому Бран на своем пути за стены города тихо заглянул, проверил и скрылся в ночи, никого не потревожив. Из розыскных листов у стражников имелся только Статус Марены, да и тот погребенный в углу под другими бумагами.

Бран, подумав, что правильно оставил всех на попечении Оа (которая, несомненно, тут же начнет лично вертеть и крутить свои интриги для контроля), быстро добрался до последней цели на эту ночь. Замер на границе леса, оценивая хорошо видное в лучах двух лун огромное здание храма Серканы.

Пустое пространство между храмом и лесом сразу показалось каким-то зловещим.

– Можно было ожидать, – пробормотал Бран, сливаясь с деревом и продолжая вглядываться.

Главный храм на всем континенте, храм богини тайн и секретов. Конечно, он был украшен знаками Серканы и увешан благословениями, словно подарочное дерево конфетами. Для внутреннего взора Брана храм не просто светился, практически пылал, как будто горел огнем веры.

Храм Теруна был бы набит воинами, их Бран сумел бы обойти. Храм Ордалии наводняли жрецы исцеления, способные излечить и от жизни, но и их Бран обошел бы. Но как обходить божественную защиту, реагирующую на любые тайны и секреты? Особенно, когда на тебе Покров Тайны, поставленный с помощью чемпиона той же Серканы?

Странно, что все ворота и стены Амадии не украшены подобным, подумал Бран. Никто не смог бы проскользнуть в город, не оставшись незамеченным. Он попытался вспомнить, рассказывал ли что-то Ролло о конфликте жрецов Серканы с королем Дарнии, и ничего не вспомнилось. Кроме самого Ролло, который когда-то вырос в этом самом храме, получил свою первую профессию, да так и пронес благодарность богине через всю свою жизнь.

Обычное дело, после очередной войны, нашествия каких-нибудь омонстревших животных или легионов очередного Короля Ночи, оставалась масса сироток, искалеченных стариков, просто увечных, больных и проклятых. Их подбирали, давали приют в храмах, утирали носы, детей учили какой-нибудь профессии. Не обязательно той, которая была им по душе, но неизменно полезной в жизни.

Паства увеличивалась, вера росла, профессии поднимались.

Бран хмыкнул, вспомнив, что и правда, Ролло был дарнийцем. Никогда это не мешало их дружбе, возможно, потому что встретились они уже взрослыми и зрелыми героями, переросшими детские обидки своих стран. Так, изредка безобидно подкалывали друг друга и все. Но в молодости все было всерьез, Бран ходил в рядах армии Стордора воевать с Дарнией и дрался всерьез, тогда же получил свою первую Особенность.

Бессмертный, по классификации героев, которой Бран тогда еще не знал, тот, кто желал сделать себя еще мощнее, неуязвимее, обойти старость и так далее. Для них он был просто чудищем, монстром, жравшим их товарищей и они сражались, не жалея своих жизней. Выжил только Бран, чудом, можно сказать, поскользнулся на выпущенных кишках твари, которая все никак не хотела умирать, влетел в брюхо да вспорол его изнутри, искупавшись в ядовитой крови. Получил "Адаптивное Сопротивление", спасшее его от ядовитой крови и позднее, когда Дармаус, тогда еще не Камень, измолотил Брана и весь их отряд, даже не особо вспотев.

Профессия Воина, "Мастер Оружия" на 100-м уровне, первые шаги к геройству.

– Да я и правда старею, – проворчал Бран под нос. – Воспоминания, бормотание под нос, нежелание куда-то идти. Осталось только ворчать на всех, поучать непрерывно и рассказывать о распущенности нынешней молодежи.

С этими словами он вышел из леса, прошел к дороге, ведущей к храм. Зашагал по ней, неспешно, сложив руки за спиной, словно на прогулке после обеда. Желание Брана тайно пробраться внутрь храма богини тайн все же уступило необходимости дела.

Ворота раскрылись перед ним, и привратник склонился в глубоком поклоне.

– Верховный Жрец ожидает вас, – произнес он.

Наверное, этого тоже можно было ожидать, подумал Бран, проходя внутрь храма. Существовали ли для богини секретов секреты? Но если она знала все заранее, то почему не прислала весточку с ответом на вопрос Брана?

– Прошу вас, следуйте за мной, – из темноты выскользнул еще один жрец.

Ох уж эти умения, основанные на Вере, думал Бран, следуя за жрецом. Они мощнее, непредсказуемее, провожатого своего он заметил только в последнюю секунду, несмотря на разницу в уровнях. Но и оступись только, сойди с выбранного пути и с небес тебя покарают. Обоюдоострое оружие, делающее тебя сильнее, но способное и убить тебя же.

Заемная, чужая сила. Одна из причин, почему Бран предпочитал обходиться без веры.

– Верховный Жрец ожидает вас, – склонился жрец, открывая огромную дверь.

Главный зал, с алтарем и статуей Серканы. Лицо, как всегда, закрыто вуалью, потому что Серкана это тайна и никто не знает, как она выглядит. Так Брану объяснял Ролло и неизменно добавлял, что Госпожа Вуали Небес прекрасна, как никто другой. Бран не спорил, хотя всегда думал, что Адрофиту, богу любви, полагалось бы быть прекраснее всех.

Дверь закрылась за спиной Брана, а в зале вспыхнули фонари.

Еще статуи Серканы и небольшие двери, ведущие в места, где можно было не только помолиться уединенно, но и раскрыть все свои тайны, выговориться, зная, что никто их не услышит, кроме богини. Некоторые раскрывали свои тайны и секреты жрецам Серканы и те хранили их в себе до самой смерти.

– Я ждал вас, – произнес верховный жрец, откидывая капюшон с головы.

Человек и человек. Пожилой, но волосы все еще густые, черные, практически не тронутые сединой. Уровень неплохой, 210, но ничего такого сверхвыдающегося. По крайней мере, пока он не начал бы взывать к богине, потому что у Верховного Жреца одной из Тринадцати просто не могло быть мало веры. Вот, кстати, у кого бы Марене вере поучиться, у Ролло, подумал невпопад Бран, подходя ближе. Ничего, если его затея удастся, вскоре он найдет старого друга.

– Именно меня? – уточнил Бран.

– Только моя госпожа ведает всё, – спокойно ответил верховный, – а мне было явлено лишь откровение, что в ночи явится важный гость и я должен лично встретить его в главном зале.

Мгновение спустя Бран сообразил, зачем, но было уже поздно. Статуя, высокая, упирающая практически в потолок, словно вспыхнула и вместе с ней вспыхнули глаза верховного. Могучий ветер, вызывающий дрожь в теле и слабость в коленках, промчался по залу, окутывая его божественной Вуалью Тайн.

– Вот мы и встретились снова, Бранд, как и было обещано, – изрек верховный, сейчас выступающий лишь сосудом, проводником воли своей богини.

– Мне казалось, что это будет Ролло, – пожал плечами Бран.

Таинственность, секреты, ощущение божественной мощи, давящей на тело и разум. Поздновато, пожалуй, было падать на колени и ударяться в веру, так что Бран остался стоять, как делал это всю жизнь.

– Разве есть разница, чьими устами вещает богиня? – вопросил верховный.

Казалось, что он оторвался от пола и сейчас висит в воздухе. Впрочем, сейчас, выступая аватарой богини, верховный мог практически все. Боги могли вселиться в кого угодно из своих верующих, но мало кто из них смог бы выдержать такое божественное присутствие. Для большинства воплощение стало бы последним деянием в жизни, физическая оболочка не выдержала бы. Поэтому боги, по крайней мере из числа Тринадцати, старались вселяться только в своих верховных жрецов и чемпионов, тех, кто мог выдержать и остаться в живых.

По крайней мере, так объяснял Ролло.

– Наверное, нет, – пожал плечами Бран, – не разбираюсь в таких тонкостях.

Снова повисла тишина, Бран и богиня в теле верховного разглядывали друг друга.

Боги не помогали просто так – еще одна причина, по которой он избегал веры – они всегда выставляли какую-то цену и получали свое. Молитвами, увеличением количества верующих, поступками и деяниями, новыми храмами, иногда просто богатыми дарами. Но цена была всегда, пускай иногда казалось, что ее и нет.

Пауза в разговоре напомнила Брану затишье перед схваткой двух героев или героев с кем-то могущественным. Нельзя нападать слишком рано, ты можешь недооценить врага, но и тянуть нельзя, можешь попасть под воздействие какого-то умения или способности, требующей время на активацию. Нельзя нападать первым, но и медлить тоже.

– Раз ты ведаешь всё, о Таинственная, то ты знаешь, зачем я пришел? – спросил Бран.

Личного явления богини он, конечно, не ожидал. Думал пробраться внутрь, спросить Верховного или кого-то из близких к нему, где же Ролло. Разглядевшие Покров Тайны уж наверное поверили бы Брану, сумели бы сохранить его визит в тайне.

– Даже боги не всеведущи, – последовал неожиданный ответ. – Но ты нагло притворился моим посланцем и я сумела понять, что ты навестишь мой храм, подготовила тебе встречу.

Ну вот, с досадой подумал Бран, так и знал, что надо было просто поговорить со Свентусом. Чем проще, тем надежнее.

– Но если хочешь, я помогу тебе воплотить твою ложь в жизнь, – предложила богиня. – Ты станешь моим чемпионом, как и твой друг, сможешь смело говорить, что ты мой посланец.

А вот и цена, подумал Бран. Хочешь – плати, не хочешь – пошел вон. С самим верховным было бы легче договориться.

– Ты же знаешь, что мне делали подобные предложения, – выпятил челюсть Бран, – и знаешь, что я ответил.

К счастью, боги не принуждали к вере насильно, иначе даже он, пожалуй, не устоял бы. Возможно, боги договорились об этому между собой, чтобы не устраивать войн? Пожалуй, стоило спросить Ролло, когда он его найдет. Или Оа, она все-таки была не последней среди жриц Филоры.

– Пока ты не мой верующий, я не знаю, что ты хочешь спросить и как хочешь ответить, – отозвалась Серкана.

Вот и отлично, пусть так и остается, подумал Бран. Ворчать вслух было опасно. Пускай боги и не принуждали к вере, но легко могли ударить чем-нибудь из своего арсенала, только начни дерзить в лицо. Все равно, что Минт, привязавшийся к нему самому, ведущий себя нагло и развязно и рискующий получить по голове.

Не стоило уподобляться Минту.

– Задай вопрос и ты получишь ответ, узнаешь тайну, – продолжала богиня.

– А цена?

– Поможешь верующим в меня, окажешь им услугу, какую попрошу. Одна тайна – одна услуга.

Не хватало еще богине задолжать, мрачно подумал Бран. Ладно, Оа, не слишком приятные, но хотя бы посильные запросы, от которых еще, к тому же, можно увильнуть. Иное дело – богиня, там не сбежишь, не откажешься.

Но каков соблазн!

Снятие Покрова Тайны было первым, что приходило в голову, ведь оно открывало столько возможностей. Зачем спрашивать о тайне Марены, когда можно убрать Покров и узнать, не залезая в долги?

И тут же раскрыть себя перед хозяином подземелий. Не напрямую, но само появление Бранда встревожит его. Громоптах в Альбанде не встревожит – там был прорыв, туда слетелись герои, все понятно. Но сильнейший герой Стордора, бегающий по Дарнии? Даже если снять Покров и тайно убраться из Дарнии, Бранда все равно заметят, по дороге к Провалу.

Слухи и новости о героях всегда разносились, подобно лесному пожару.

Нет уж, Покров Тайны пусть и дальше висит, до встречи с Ролло. Старый друг не откажет, а богиня не разгневается, если продолжать сравнения с Минтом. Даже если Ролло не найдут, потом будет время объявить о себе, предъявить доказательства, в конце концов показательно, на виду у многих сразиться с Громоптахом в его поединке мести.

Слухи разнесутся и Ролло сам приедет в гости.

Тайна Марены подождет, снова подумал Бран. Хозяин подземелий – вот что важно. Спросить о его тайне? Кто он такой? В чем его сила? Прорывы Бездны? Что-то царапало Брана внутри и он понял, что. Раньше он даже не задумался бы о таком и не подумал бы прибегать к помощи жрецов и богов.

Пожалуй, весь визит в храм был одной большой ошибкой.

– Ничего, сам как-нибудь справлюсь, – ответил Бран.

– Как всегда, гордыня и наглость, – в голосе верховного слышались интонации заботливой мамочки, ласково разговаривающей с неразумным дитём.

Бран набычился, сжал челюсти.

– Неужели ты не хочешь узнать тайны, почему боги делают тебе такие предложения?

– Воин не болтает попусту, – ответил Бранд, цедя слова сквозь зубы. – Сам справлюсь.

Не слишком последовательно – ведь именно пришел в храм за помощью. Но зато царапающее чувство внутри исчезло, очень уж Бран не любил, когда на него давили и к чему-то вынуждали. Пускай не слишком разумно, но зато и в долгах у Серканы не окажется, а та не сможет на него давить.

– Эту тайну я дарю тебе бесплатно, Бранд Алмазный Кулак, – изрекла Серкана устами верховного. – Слуга хозяина подземелий с куском кристалла подземелий внутри, барон Астатус Килонам, главный поставщик и снабженец армии Дарнии, доверенное лицо короля Дариуса Двенадцатого. Сейчас он находится неподалеку от границы со Стордором, к северу от Мисании, с инспекцией войсковых складов.

Бран не удержался от гримасы. Не туда смотрел, ох не туда!

Он не стал кланяться и благодарить, стремительно покинул храм, пока верховный приходил в себя.