Текст книги "Провальный план (СИ)"

Автор книги: Самат Сейтимбетов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

Глава 39

11 день 8 месяца 879 года, храм Филоры в Королевском Лесу

Иааиуиэль шагнула через порог храма и на нее неожиданно пахнуло детством. Не в буквальном смысле, все же в лесах светлых росли иные деревья и травы, да и сами они пахли иначе. Но ощущение! Полутьма и свет, пробивающийся сквозь кроны деревьев, ветки и листья, ощущение единения с природой, словно ты часть мега-дерева, а оно часть тебя.

В детстве Иааиуиэль не слишком охотно ходила в храм Филоры – там, дома, в южных джунглях – предпочитая сбегать и качаться на лианах, прыгать с ветки на ветку, носиться взапуски с другими детишками или воображать себя могучей и отважной исследовательницей, пробирающейся сквозь дикий лес, полный монстров и опасностей. Лес, где не ступала нога живого.

Но здесь и сейчас этот привет из детства, напоминание о доме неожиданно умерили пыл и ярость Иааиуиэль, смягчили страдания. Не убрали до конца, но Иааиуиэль стало легче.

– Благодарю тебя, Утешительница, – пробормотала она под нос, сотворяя знак Филоры.

Богиня не ответила, да Иааиуиэль и не ждала ответа. Сама знала, что она плохая верующая, негодная. Молилась мало, вспоминала о Филоре только время от времени, регулярно отзывалась о богах в ехидном ключе, да и угодных Филоре дел практически не творила, скорее даже наоборот, рубила деревья, жгла их в кострах.

Воинственный Терун орков, пожалуй, был ей ближе, чем мягкая покровительница растений и утешительница Филора. Возможно, не получи Иааиуиэль в детстве веры в Филору, так и осталась бы не верящей ни в кого, как Бран.

Продолжая возвращение в детство, Иааиуиэль обняла статую Филоры, словно росток, припавший к могучему древу, и забормотала:

– Вечнозеленая Филора, тебе угодна любая жизнь.

Да, плохая верующая, тут же остановилась Иааиуиэль, предавшись сомнениям. Ордалия, богиня целительства и любви – разве не она отвечала за жизнь. Или Алианна, богиня зверей и птиц? Эльфы почитали Алианну меньше Филоры, но все же, пожалуй, выше остальных богов.

– Ты утешаешь и ободряешь, помогаешь расцвести, – снова забормотала Иааиуиэль, ощущая, что слова остаются пустыми.

Мгновение возвращения в детство мелькнуло и ушло. Пустота вместо веры, разочарование вместо поддержки. И дело было даже не в низком значении атрибута Веры самой Иааиуиэль – все когда-то начинали с нуля в нем. Просто пустота и понимание, что Филора никогда не услышит ее и не ответит. Чтобы боги отвечали, требовалось самому верить и молиться, прежде чем просить, следовало давать, а Иааиуиэль ничего этого не делала.

Она произносила привычные, заученные в детстве слова, но те оставались пусты.

– Во мне нет веры и я, наверное, тот самый дурной росток, который следовало бы прополоть, – заговорила она, просто изливая душу статуе. – Та сухая ветка, которая лишь занимает место на общем стволе. Зараженный гнилью плод, портящий все вокруг.

Монстра кусок, если уж говорить прямо. Наверное, дело в этом, подумала Иааиуиэль, ощущая, как на глаза наворачиваются слезы. Как мог старый герой полюбить ее, зная, что тело – лишь монстра кусок? Кто угодно, но только не Бранд!

Жгучие слезы катились из глаз, в этот раз не смешиваясь с кровью, но словно разъедая плоть.

– Недостойно, пожалуй, с моей стороны молить тебя об утешении и указании нового пути, – продолжала Иааиуиэль, – потому что на нем надо будет верить, а я не чувствую в себе веры.

Гатар бы, пожалуй, никогда не оказался в такой ситуации. Какой еще кризис веры, когда и так все ясно, вот он путь Воина, следуй ему и Терун вознаградит тебя! Марена ступила на этот путь, взыскуя возмездия и справедливости и неудивительно, что Грознейшая Эммида ответила ей.

– А что ты чувствуешь в себе? – неожиданно прозвучал вопрос.

Ошеломленная Иааиуиэль чуть отпрянула от статуи, на пару мгновений решив, что богиня заговорила с ней. Ее слезы оставили дорожки и теперь казалось, что это плачет деревянная статуя Филоры, целомудренно украшенная деревянными же побегами плюща и такими же листьями.

Но затем опыт наемницы взял верх, сдернул Иааиуиэль на землю с божественных высей. Сообщения перед глазами, дескать «Богиня Филора обратилась к вам!» не было. Следовательно, кто-то обращался к ней, кто-то с божественным голосом, сумевший подобраться незаметно.

Иааиуиэль развернулась, чуть ли не прыжком, оказавшись лицом к лицу с королевой Алавии. Светлейшая Оаэлиниииэ, Защитница Лесов, Опора Кроны и кто-то там еще, смотрела спокойно, изучающе. Иааиуиэль согнулась в низком поклоне.

– Ваше Величество, – почтительно произнесла она.

Но тут же обида и злость вспыхнули в груди, ломая привычное поведение и отключая разум. Жизнь наемника может и весела иногда, но отнюдь не так легка, как о том поют дурные барды. Умение кланяться нанимателям и аристократам, сильным мира сего, иначе останешься без денег, а то и без головы. Иааиуиэль не без оснований считала, что хорошо справляется, не раз гасила пожар опасных ситуаций, вызванных в том числе и тем, что Гатар отказывался кланяться.

Большая грудь и готовность к постельным утехам тоже помогали.

– Я! – воскликнула Иааиуиэль, дерзко вскидывая голову и руку.

Пальцы на руке согнулись, разве что когти не вылезли. Ударить, расцарапать, побить соперницу! Из полутьмы храма вокруг стремительно, легко выступили несколько Хранителей, готовясь покарать нарушительницу. Но за мгновение до этого Светлейшая переменилась. Не физически, конечно, королеве, надо полагать, не было нужды поедать куски монстра, чтобы получить способности трансформации.

Изменилось ощущение, исходящее от Светлейшей.

Величие. Мощь. Власть.

Оаэлиниииэ словно бы засветилась изнутри и Иааиуиэль ощутила, что задыхается. Стоящая перед ней воистину была королевой, имела право приказывать, казнить и прощать, каждое слово ее было благом и милостью, любое внимание – бесценной наградой.

Проверка Воли провалена!

Иааиуиэль упала на колени, словно перед богиней, осознавая собственную ничтожность, испытывая сильнейшее раскаяние за то, что посмела поднять руку на Королеву. Хранители тоже остановились, снова скрылись в тенях и полутьме храма.

– Встань, дитя мое, – прозвучал с небес ласковый голос.

Иааиуиэль поднялась. Она еще пыталась бороться, напоминала себе, что Бран пару раз показывал нечто очень похожее, приотпускал Волю на волю. Тщетно. Злость на Брана, на королеву, на себя таяла и исчезала, растворялась в радости того, что на нее обратили внимание.

Светлейшая была прекрасна, Иааиуиэль теперь видела ее словно бы глазами Брана и понимала, что за такую женщину действительно можно умереть. А любовь ее – словно подарок богов, за который вдвойне не жалко умереть.

– Я могла бы сейчас получить от тебя все ответы, – произнесла Светлейшая, подходя ближе.

Рука ее коснулась подбородка Иааиуиэль и по телу темной эльфийки прокатилась волна возбуждения.

– Но не буду, – улыбнулась Оаэлиниииэ уголками губ.

Наваждение схлынуло, перед Иааиуиэль снова стояла пожилая эльфийка. Властная, бледная, с какой-то легкой тиарой а-ля корона на голове, но все же – обычная живая. Не светящаяся богиня, за взгляд которой можно умереть.

Безумие эмоций ушло, вернулись осторожность и рассудок. Надо было что-то сказать, но что? Любые слова сейчас выглядели как хождение по тоненькой веточке над пропастью. Напасть на королеву? Но в глубине души она знала ответ. Не королеву, не было в тот момент перед глазами Иааиуиэль никакой королевы. Вот соперница, отнявшая любимого мужчину, была. Не разум, инстинкты и ревность требовали расцарапать сопернице лицо, порвать платье, повалить на пол и унизить, в общем, сделать не привлекательной.

Глупость? Колоссальная.

– Следуй за мной, – сказала Светлейшая, разворачиваясь.

Иааиуиэль последовала, понимая, что не последует, так ее подхватят под темны рученьки Хранители и понесут. Возможно даже без сознания. В то же время возродившийся внутри мелкий злой голосок нашептывал, что это все Бран виноват. Стал, понимаешь ли, героем, никому не кланяется, всех бьет, с королевами спит, да еще и других заражает своим дурным примером!

Маг-портальщик переправил их куда-то и какое-то количество шагов спустя они оказались на небольшой уютной террасе, балконе-уступе на теле мега-дерева. По высоте где-то две трети ствола, прикинула на глаз Иааиуиэль, бросив взгляд вниз.

– Это, можно сказать, мои личные покои, – сказала Оаэлиниииэ с легкой улыбкой. – Когда мне хочется отдохнуть, я сижу здесь, вдыхаю аромат дерева и горячего ягодного пунша, а также любуюсь закатом.

Иааиуиэль молчала, по-прежнему не зная, что говорить. Кидаться на королеву? Глупо и бессмысленно. Прыгать за балкон? Глупо и самоубийственно. Молчать и все отрицать? Так ее снова очаруют и она сама все выдаст.

– Садись, раздели со мной этот пунш и ответь, так что ты чувствуешь в себе?

– Я, я не понимаю, – презирая себя за этот жалкий лепет, ответила Иааиуиэль. – Что вы хотите услышать?

Она пыталась вызвать в себе прежнюю злость, ревность, ярость, напоминала, что вот он прекрасный шанс избавиться от соперницы! Падения с такой высоты, чуть ли не в восемьсот футов не переживет никто. Пыталась, но искра злобы не разгоралась в пожар, гасла в трусливых напоминаниях и дрожи тела.

– Что я хочу услышать, – задумчиво повторила Оаэлиниииэ, отпивая глоток пунша. – Ох, деточка, в этом-то и проблема. Когда ты королева – легко сделать так, чтобы говорили только то, что ты хочешь услышать. Слышать только приятное, упиваться этим нектаром восхвалений, за которым потом придет жестокое похмелье реальности.

Она провела изящным пальчиком по краю бокала, посмотрела на Иааиуиэль с легкой улыбкой.

– Живые стремятся говорить не правду, а то, что звучит правдоподобно и при этом, по их мнению, будет приятно моему слуху. Меньше шансов, что казнят за плохие новости или указание на ошибку, больше шансов получить какую-то награду, титул, просто благосклонную улыбку. Я задаю вопрос, рассчитывая на правдивый ответ, а живые вместо этого начинают лихорадочно потеть и соображать "что же она хочет услышать?"

– Простите, Ваше Величество, – пробормотала Иааиуиэль, прикрываясь бокалом пунша, словно тот мог скрыть ее смущение.

Да, королеве светлых было далеко до Брана, но при превосходстве в сотню уровней, Иааиуиэль уж точно была для нее открытой книгой, прячься хоть за бокал, хоть под стол.

– Никаких величеств, – заявила Оаэлиниииэ, опираясь локтями на стол и кладя голову поверх рук. – Я же объяснила, между королевой и подданными не бывает правдивых и честных разговоров, а мне нужна правда и искренность. Ты напала на меня, значит, способна отстраниться от образа королевы. Представь себе, что я твоя подружка. Или любимая тетушка, от которой у тебя нет тайн.

Странные какие-то желания, подумала Иааиуиэль настороженно, да кто поймет этих высокоуровневых во власти? Мысль о том, что Бран поплевывал на них и их желания сверху, неожиданно доставила какую-то извращенную радость.

– Честность и искренность? – переспросила задумчиво Иааиуиэль, небрежно разваливаясь в мягком древесном кресле.

Только бы не переиграть! Не забыться! Не впиться в лицо этой бледной стерве! Оправдание есть – сделав так, она подведет Брана, тот уже никогда на нее не посмотрит. Но тело за последние дни столько раз подводило Иааиуиэль, что расслабляться, пожалуй, не следовало.

– То есть в пунше ничего не было? – спросила она. – Для честности?

– Нет. Я могла бы подавить свою волю твоей, обаять, запугать, но это ненадежные методы. Попытки угодить ответом или избежать боли, это почти то же самое, что попытки угадать "что же она хочет услышать?" То же самое касается различных зелий и снадобий.

Тон королевы изменился. Закрыть глаза, так и правда, беседа с любимой тетушкой.

– А вам нужна честность. Зачем?

– Чтобы понять.

Иааиуиэль от удивления приоткрыла один глаз, посмотрела на "любимую тетушку".

– Никогда Бранд не интересовался семьей, не заводил детей, на нем всегда была защита, которую так никто и не смог снять, – заговорила Оаэлиниииэ, глядя вдаль. – И вдруг он дедушка! Как?! Как у Платы это получилось?!

У Иааиуиэль была одна идейка, но вслух ее сказать – без головы остаться. Да и давать советы сопернице? Соблазнить ее и через нее подобраться к Брану? Иааиуиэль вспомнила, как стояла на коленях, разве что хвостиком не виляла и отказалась от идеи.

– Никогда Бранд не интересовался молодежью, да еще такой низкоуровневой. Не издевался, не унижал, ничего такого, просто не замечал – не его уровень. А если и находился кто-то наглый и безмозглый, вроде вашего барда, так убегал прочь опозоренный. Своего последнего ученика Бран убил собственноручно и поклялся больше не брать учеников. И вдруг он возится с вами, словно и правда стал старым дедом с кучей внуков. Вот что я хочу понять, как он так изменился? Почему?

Так-так-так, счастливо запело что-то в груди Иааиуиэль и тут же оборвалось. Чему она радуется? У соперницы проблемы? Так она хотя бы Брана заполучила, а сама Иааиуиэль и того не добилась!

– И зачем вам все это? – спросила Иааиуиэль.

Вышло грубовато, но ведь королева сама настаивала на равном общении? Пусть получит! Потом наверняка отомстит, но то потом!

– По той же причине, что и у тебя. Кручу своими эльфийскими прелестями, добиваясь того, чтобы любимый мужчина, с которым я готова провести всю свою жизнь и которому готова нарожать детей, остался со мной.

Иааиуиэль словно молотом Марены между ушей влупили, а Оаэлиниииэ лишь улыбнулась слегка печально, с ностальгией, и откинулась на спинку кресла, уставилась на закат, ожидая, пока темная эльфийка придет в себя.

Глава 40

12 день 8 месяца 879 года, Амадия

В здании Службы Безопасности Короны Бран провел больше времени, чем собирался, и когда выскользнул наружу, уже перевалило за полночь и начался новый день. Мос и Бос сияли в небесах зеленым и золотистыми глазами, светили фонари, налетал ветерок, и в этой игре теней и света Бран легко скользил незамеченным по улицам столицы Дарнии.

Ему было о чем подумать.

Полностью сбрасывать подозрения было еще рано, но по совокупности косвенных признаков Служба выглядела чистой и не причастной к интригам хозяина подземелий. Отчеты из различных источников сходились друг с другом, без признаков подчисток и подделок, и подземной маной нигде не воняло. Слабые доказательства, конечно, рядовые сотрудники наверняка не были посвящены ни во что и трудились добросовестно, а что касается маны, так Бран при личной встрече с Хорторном до последнего ничего не почуял.

Гораздо важнее было другое: отсутствие суматохи и приказов по поводу Брана сотоварищи. Бумаги из Тайной Канцелярии имелись, Статусы, описания, перечисление злодеяний, правда, упор в них делался на Марену, как внучку Платы. Косвенно шли намеки, дескать, пользуясь таким родством, может подобраться к героям и ударить их в спину.

Не слишком хитрый ход, но и не самый глупый.

Прилагались и послания от Подгорной Палаты, без прямых улик, но косвенно создающие впечатление, что "группа Марены" те еще злодеи мирового масштаба. Омонстрение подземелий, убийства живых, Прорыв Бездны, покушения на разных лиц во власти (Хорторн тоже упоминался) и так далее. Будь глава Службы или кто-то из его помощников слугой хозяина, вряд ли упустил бы такую возможность развить бурную деятельность по поиску и поимке Марены Кладис и остальных. Предлог тот же самый, что и у королевы эльфов, узнать, чем так насолили Стордору – причем предлог вполне понятный и симпатичный каждому дарнийцу.

Но нет, вместо этого в бумагах царила тишина, если можно так выразиться. Стандартное указание об аресте и все. Разведка Стордора и творящегося там, засылка агентов в Альбанд, рапорты о войне Занда с пиратами, донесения об очередном расколе среди кентавров и настроениях орков в северных частях степей – вот над чем сейчас трудилась Служба. Пара мелких заговоров среди дворян в западных областях, граничащих с Урдаром, слухи, готовящееся покушение на Дариуса Двенадцатого – если брать внутренние дела самой страны.

Опять же, ничего серьезного или необычного, рутина.

– Ты чего дергаешься? – донесся до него возглас.

– Кто-то к нам шел, – последовал ворчливый ответ. – Показалось, похоже.

Легкий скрип намекал, что эти двое трудятся над замком.

Бран проследовал дальше, отметив только, что воришки явно не робкого десятка. Как и во многих других странах и городах, район вокруг королевского дворца (или места обитания градоправителя) являлся "золотым", элитным. Тут и стражи было больше, и патрулировали не в пример лучше, а самое главное дома защищали основательнее.

Советник Свентус тоже жил неподалеку от дворца. Раньше он обитал в самом дворце, так как активно помогал королю, являлся чуть ли не правой рукой. Но годы, годы взяли свое – ведь Свентус был фактически ровесником Брана – и советник удалился "на покой", в пожалованный ему особняк неподалеку. Разумеется, власти и влияния у Свентуса поубавилось, но Дариус Двенадцатый все так же прислушивался к его советам и приглашал в особо важных случаях для консультаций.

И самое главное – Бран был знаком со Свентусом.

Не настолько хорошо, чтобы полностью доверять ему или вваливаться, как к себе домой, но достаточно, чтобы знать, насколько сильно Свентус радеет за Дарнию и ее благополучие. Удивительное дело, думал Бран, незаметно обходя очередной патруль за спиной, насколько часто в обычной жизни встречалось полностью противоположное. Пословицы, поговорки, житейская мудрость, советы предков – все твердили, что самое главное выбрать основную профессию по душе, чтобы повышать уровни и умения с радостью, чтобы дело спорилось в руках и голове.

В итоге Бран регулярно встречал королей, не желающих править, пекарей, мечтающих о том, чтобы махать мечом, укротителей, вздыхающих о собственном садике и ненавидящих монстров, всяких там градоправителей, только и ждущих момента, чтобы просадить все деньги в чаде кутежа, после чего сбежать и податься в пираты. Встречал стражников, которые по ночам выходили на большую дорогу грабить, встречал и жрецов, предавших своего бога, даже солдат, не переносивших вида крови, да кого только не встречал Бран, и всех их объединяла одна общая черта – они занимались не тем, что им нравилось.

Казалось бы, вот, сам мир или боги, дали тебе возможность – занимайся любимым делом и получишь профессию, а с ней и первые два умения, затем еще и еще, будешь расти над собой, но нет. Положение в обществе, традиции, родители, отсутствие учителей, да что угодно, в оправдание занятиям нелюбимым делом.

Какой-нибудь герцог может хотел бы Портным стать, ан нет, не выйдет, учили другому, потом другие аристократы не поймут, долг перед страной и королем, и так всю жизнь. Какая-нибудь измученная работой Прачка и хотела бы бросить все, стать кем-то вроде Ираниэль – весело разъезжать по разным странам, спать со всеми подряд и бросаться монетами – да не выходило. Страх и боязнь что-то менять, отсутствие денег, понимание – надо будет сражаться, резать, убивать, и Прачка, вздыхая, мечтала о новой жизни, но никуда не сдвигалась с места.

Даже среди героев (правда профессии таковой не имелось) такие тоже встречались и даже не сказать, что реже, чем в других занятиях. Чтобы прыгнуть выше других, выше самого себя, требовалось не просто сражаться, а сражаться с теми, кто сильнее тебя. Рисковать и побеждать, раз за разом, чтобы стать лучшим. Некоторые, осознав это, вовремя уходили, большинство остальных, так и не понявших, просто гибло. О тех, кто выжил и пробился наверх, пели песни и с придыханием рассказывали восхищенные байки. Наслушавшись их, приходили новички и все повторялось.

Да-да, то самое "мир вокруг полон смерти", в том числе и по вине живых, занимающихся не своей профессией. С этими мыслями Бран приблизился к ограде особняка, в котором проживал Свентус Пальмон, и замер на несколько мгновений.

На прогулке днем Бран примерно оценил охрану, но теперь стоило перепроверить, возможно, ночью добавлялось что-то еще? Особенность "Взгляд Ветерана" подсвечивала шары-украшения на заборе – опорные узлы магической сети, с заклинанием обнаружения живых. Прутья зачарованы Шоком, где-то ниже земли сигнализационный слой – нарушь его при попытке подкопа и в особняке поднимется тревога.

Стандартно, просто, труднопреодолимо, легко охранять.

Бран убрал одежду, перешел в алмазное тело, слегка сплющив себя в толщину. Втиснулся между прутьями забора, ощущая легкую щекотку в местах касаний. Никакого срабатывания, он не был живым, он не проводил магию, так что и сигнализация тоже не сработала. Заклинания, улавливающие тепло, запахи и сеть, реагирующая на живых, тоже не срабатывали на алмазном теле, так что и вторую линию защиты Бран прошел легко.

– Свежа защита, да справляется с трудом, – пробормотал под нос Бран обычное присловье, оглядывая особняк.

И ведь находились, находились умельцы, которые в собственных телах проникали в такие места! Смеси, отбивающие запахи, заклинания, скрывающие тепло, зачастую какой-то артефакт или специально развитое умение, дабы видеть магическую "сеть". Третьей линией – тоже стандартно – шла защита против нежити, демонов и големов, единая, простая в установке и потому преодолимая легче всего. Достаточно было снова перекинуться в живого, оценить – нет ли здесь дополнительной ловушки как раз на живых (убаюканных мнимой безопасностью) – и уже входить в особняк.

В саду заклинание обнаружения звуков отсутствовало, это Бран уже проверил.

– И тут стандартно, – пробормотал он, оглядывая все "Взглядом Ветерана".

Артефакты и магия, свойства и возможности, Особенность подсвечивала и показывала информацию. Имейся в поле зрения Брана охранники, он и про них узнал бы многое. Не полный Статус, но и не куцая Оценка, с общим уровнем и профессией.

Магические замки, на принципе "размыкания ключом", заклинания опознания "свой-чужой", какие-то охранные модификации, срабатывающие по тревоге. Ничего такого, с чем бы ни справилось Алмазное Тело, даже отмычки не потребовались бы, оценил Бран, суй палец в замок и тот откроется. Воришки и грабители в таких случаях использовали специальные отмычки, полагаясь на умения и опыт.

Зачастую их так и находили под дверью, уже остывшими.

– И охрана тоже, – вынес он вердикт.

Два, нет, три охранника, бодрствующих по очереди. При налаженной системе охраны более чем достаточно от обычных живых. Против героев же вообще зачастую пасовало многое из обычной безопасности, что в тюрьмах, что в таких особняках, что на границах стран.

Бран спокойно пошел по особняку к покоям Свентуса.

Да, советник Дариуса занимался тем, что ему нравилось, управлял и направлял, радел о безопасности и процветании родной страны и, собственно, так Бран с ним и познакомился, много-много лет назад. Соперничество Стордора и Дарнии могло быть относительно мирным, в моде, красоте королев, подвигах героев, могло сопровождаться открытыми войнами, во время которых безлюдели целые области. Могли быть просто драки за клочок пограничной земли или выставление друг другу таких торговых пошлин, что дешевле было за океан сплавать и там что-то купить.

Всякое бывало, но соперничество оставалось неизменным.

Именно на это и рассчитывал сейчас Бран. Свентус, радеющий за благополучие своей страны, был дарнийцем до последнего волоска на голове, впитал соперничество со Стордором вместе с молоком матери. Услышь он, что Стордор превратился в угрозу, старыми костьми ляжет, извернется, но сделает все, чтобы Дарния оказалась первой, кто будет бороться с этой самой угрозой.

Некоторое время Бран разглядывал Свентуса, мирно похрапывавшего в постели. Морщины, дряблая кожа, трясущиеся даже во сне руки. Старческая деградация накатывала на Пальмона, грозя сожрать его в ближайшее время, оставив лишь трясущуюся оболочку.

Пожалуй, обычный разговор тут не годился. Свентус, скорее всего, понял бы все, но вот сохранить в тайне, скорее всего, не сумел бы. А какого-то странного незнакомца он точно слушать не будет… если только к нему не явится посланец бога. Богини Серканы, если уж быть точным. Имелось у Брана на этот счет умение, но, подумав, он решил вообще не показывать себя.

Больше соответствует образу посланца богини тайн и секретов, да и риск раскрытия ниже.

Воздействие Харизмой тут не годилось, ведь Свентус спал, но еще у Брана имелось Темное Очарование. Самое то, для воздействия во тьме, усмехнулся Бран. Потребовалось какое-то время на воздействие, за которое Бран успел обдумать детали.

Решив, что момент настал, он дернул рукой, вскидывая кровать и сбрасывая Свентуса на пол. Ночной фонарик в спальне он заранее потушил, да и сам скрылся за поставленной на спинку кроватью. Присел, чтобы голос шел по низу, словно Свентуса навестил полурослик-коротышка, не добравший и трех футов роста, и еще дополнительно исказил голос. Обе спинки кровати он заранее раскрасил особой смесью, которая теперь вспыхнула во тьме, словно гигантская огненная челюсть.

– Свентус Пальмон, граф Адварка, доверенный советник короля Дариуса Двенадцатого! – глубоким, отдающимся эхом между стенок, голосом произнес Бран. – Слушай и запоминай, ибо Ведающая Всё посылает тебе откровение!

Не Харизма, нет, немного Воли, чтобы Свентус ощутил присутствие кого-то могущественного. Но доброжелательного (спасибо Темному Очарованию), как и подобает посланцу Серканы, богини тайн и секретов. Она не была официальной покровительницей Дарнии, но все же не зря крупнейший ее на всем материке храм находился именно здесь.

– Я готов, о Таинственная! – провозгласил Свентус, выпрямляясь.

Говорил он спокойно, смотрел в темноту с достоинством, но в бодрствующем состоянии знаки деградации стали еще заметнее. Хоть и не были они близкими друзьями, да и выступал Свентус против Стордора, но все же Брана это неожиданно резануло.

– Хозяин подземелий угрожает смертью Дарнии, – пророкотал Бран.

– Хозяин Подземелий? – переспросил Свентус недоуменно, тем самым проходя нехитрый тест. – Кто это? Я никогда не слышал о нем!

– Он хитер и скрытен, порабощает и омонстряет подземелья и живых, превращая их в своих слуг. Он уже завладел верхушкой Стордора и готовит удары по всем соседям. Альбанд, столица Тарбада, пал жертвой его козней, и недавно чуть не оказался уничтожен Орск. У вас пока все спокойно, но уже завтра удар может прийтись и по Амадии.

Бран выдержал паузу, дабы подчеркнуть дальнейшие слова.

– Особенно, если вы начнете открыто рассказывать о хозяине подземелий и его злодеяниях.

Свентус уже взял себя в руки и теперь лишь подергивал головой, украшенной жиденькими волосиками, старательно запоминая откровения «посланца богини Серканы».

– Я все понял, Госпожа Вуали Небес, – склонился Свентус в темноте. – Я раскрою откровение только королю Дариусу и мы подготовимся, не дадим врагу осквернить Амадию и твой храм, о Ведающая Всё!

Надо же и правда все понял, мысленно одобрил Бран. Может, Атрибуты, отвечающие за тело, у него деградировали больше тех, что определяли крепость разума?

– Жизнь Дарнии в твоих руках, Свентус Пальмон! – изрек Бран напоследок.

Метнуться к советнику и ударить, аккуратно, чтобы не повредить ничего, только оглушить на короткое время. Вернуть кровать в исходное положение, стереть «пылающую» краску, а самого советника уложить обратно под одеяло. Когда придет в себя, пусть думает, что откровение пришло ему во сне.

Как и подобает посланию от богини.

После чего Бран покинул особняк, так же незаметно, как и приходил, и устремился к храму Серканы.