Текст книги "Объединяя усилия (ЛП)"
Автор книги: Сабрина Пейдж
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)
42
Грейс
Я снова пишу сообщение Ви, лишь вполуха слушая, как организатор выборной кампании моего отца даёт мне инструкции.
Ты застряла с лоббистом? Мой папа опаздывает. Теперь мне нужно будет выйти на сцену чуть раньше.
– Вы просто первой начнёте своё выступление вместо вашего отца. – Организатор выборной кампании – я не помню её имени; мой отец только что уволил свою старую и заменил более преуспевающей – стоит передо мной в строгом шёлковом костюме и руководит одним из своих помощников. – Дай ей микрофон. Нет, только не этот. Почему ты принёс ей тот, с которым у нас были проблемы сегодня вечером? Ради всего святого, найди такой, который работает. – Она поворачивается ко мне, её голос звучит тихо: – Клянусь, эти стажёры из колледжа не отличат своих голов от задниц.
– Я уверена, что мои родители будут здесь через несколько…
Дверь открывается, и на пороге появляется Ви. Слава Богу.
– Можно я украду её на минутку? Я её дизайнер, и мне нужно поправить её платье. – Ви задаёт вопрос таким тоном, будто и не спрашивает вовсе.
– Отлично, – произносит координатор, когда молодая девушка в чёрном коктейльном платье проносится мимо Ви с аккумулятором и микрофоном. – Мы просто подключим тебя и…
– Я могу позаботиться о микрофоне, – говорит Ви, мило улыбаясь. – Мы будем через пять минут. Это всё, что потребуется. Это действительно деликатный вопрос, и я уверена, что Первая Дочь предпочла бы немного уединения.
– Окей. – Женщина держит аккумулятор. – Тумблер находится сзади. Уверена, что вы пользовались ими миллион раз. Вы выйдете и пройдёте по коридору, где мы будем ждать, чтобы сопроводить вас на сцену. Не включайте микрофон – мы сделаем это, когда всё будет готово. В любом случае, пока мы вас не представим, не будет прямой трансляции. У меня будет ещё один микрофон для вас, на случай, если этот окажется никчёмным. Клянусь, сегодня вечером у нас только технические проблемы. – Она резко оборачивается, увлекая за собой испуганного стажёра и выбегая за дверь.
Как только она уходит, Ви забирает у меня из рук микрофон.
– Я помогу тебе надеть это, но здесь есть кое-кто, кто хочет тебя видеть.
Моё сердце бешено колотится.
– Они не могут находиться здесь, Ви, ты должна сказать им, чтобы они уходили.
– Две секунды, – говорит она, и её тон не оставляет места для споров. – Брукс и Дэвис уберут их отсюда ещё до того, как твои родители приблизятся к зданию.
– Я не хочу делать это здесь…
– Просто выслушай их, и всё. – Она долго смотрит на меня. – Ты сама призналась, что уходить было ошибкой. Ты испугалась. А они делают тебя счастливой. Помирись с ними, вернись домой, вынеси им мозги и будь счастливой.
Она подходит к двери и открывает её, чтобы пропустить Ноя и Эйдена внутрь.
Моё сердце замирает на несколько ударов при виде их обоих в смокингах, и я мгновенно возбуждаюсь.
– Дайте мне одну секунду, чтобы прицепить этот микрофон на неё, а потом я предоставлю вам немного уединения, – произносит Ви, подходя, чтобы поправить моё платье.
– Ты уверена, что он выключен, да? – шепчу я, пока Ви прячет аккумулятор под заднюю часть моего платья.
– Он определённо выключен. Я даже не уверена, что он вообще работает. Лампочка не загорается. Я возьму для тебя новый. – Ви выбегает из комнаты, даже не дождавшись моего ответа.
– Мне нужно выйти через десять минут, – предупреждаю я их. – Мои родители опаздывают. Я должна кое-кого представить и…
– Мы не долго, а потом уйдём, – отвечает Ной. – Нам просто нужно кое-что сказать, хорошо?
– Я… – начинаю я. Мне тоже есть что сказать. Я хочу рассказать им, что мне не следовало так убегать.
– Сначала я, – говорит он. – Я должен был сказать тебе о том, что рассматривал все возможные предложения. По правде говоря, я собирался это сделать, но потом всё закрутилось с тобой – с нами тремя – и я не знал, что, чёрт возьми, происходит. Сначала я думал, что всё происходящее просто забава – и к тому времени, когда я понял, что это может быть чем-то большим, было уже слишком поздно рассказать тебе. Я уже скрыл информацию и думал, что если откроюсь, то наверняка всё испорчу. А Даллас и Майами совсем недалеко, и я не думаю, что это была ложь.
Он проводит рукой по волосам, на его лице появляется страдальческое выражение.
– Мне не следовало просто так убегать оттуда. Я просто… мне казалось, что ты намеренно пытаешься скрыть это, когда все остальные в мире знали. Так что я чувствовала себя просто глупой девчонкой, с которой вы трахаетесь и держите в неведении этой шутки.
Они подходят ближе ко мне, и я резко вдыхаю их близость и запах. От одного их аромата у меня кружится голова, и я вспоминаю, что уже два дня не была в их постели. Каждая частичка моего тела возбуждается при мысли о том, чтобы оказаться между ними.
Ной скользит пальцами под мой подбородок, поворачивая моё лицо к себе.
– Ты не глупая девчонка, с которой мы трахаемся.
– Мы по-королевски облажались, не сказав тебе, – произносит Эйден, его рука поднимается к моим волосам, заправляя непослушную прядь за ухо, прежде чем коснуться моей шеи ладонью, посылая мурашки по коже. – Я облажался не меньше, чем он. Тебе следовало бы знать всё с самого начала.
– Это просто… всё это было безумием, – отвечаю я, мне уже не хватает воздуха. Я закрываю глаза, когда рука Эйдена скользит вниз по моей руке, и моё тело мгновенно реагирует на их прикосновение. – Вы здесь за кулисами – на благотворительном вечере, где в любую секунду могут появиться мои родители. Вам нельзя быть здесь. И я не думаю, что даже рискнула, если бы знала, что вы просто уйдёте и…
Они не дают мне договорить до конца. Ной кладёт руки по бокам моего платья, поднимая его вверх по моим бёдрам, когда я издаю небольшой визг, затем поднимает меня и несёт к ближайшей стене, сильно прижимая меня спиной к ней. Аккумулятор впивается мне в спину, но мне всё равно.
У меня перехватывает дыхание, когда он прижимается губами к моим губам, и моё тело отзывается на его прикосновение. Я застонала, когда он опустился на колени в своём смокинге, раздвигая мои бёдра ещё шире. Его пальцы касаются ткани, покрывающей мою киску.
– Твои трусики полностью промокли, – шепчет он, но это больше похоже на стон.
– Я промокла, и мне нужно уходить через десять – восемь – минут, – шепчу я. – И никто из вас не должен быть здесь.
– Мы хотим… Нет, нам нужно… извиниться, – говорит Эйден. Стоя рядом со мной, он поворачивает моё лицо к своему, чтобы сильно поцеловать меня в губы, его язык ищет мой, а Ной скользит пальцем под ткань моих трусиков. Я издаю долгий, отчаянный стон прямо в рот Эйдену.
– Мне нужно извиниться на коленях, – рычит Ной. – Мне нужно ощутить твой аромат. Мне нужно попробовать тебя на вкус. Мне нужно заставить тебя кончить.
О, боже мой.
Это неправильно – так неправильно – что я даже подумываю сделать это прямо сейчас. Через несколько минут мне нужно будет выйти на сцену, и я появлюсь там взъерошенная и пропахшая оргазмом? И я здесь с ними, когда меня так легко могут поймать и… О, чёрт, Эйден скользит пальцами по моему платью, открывая мой сосок, а Ной отодвигает мои трусики в сторону, его тёплый рот между моих ног.
Как я могу мыслить рационально, когда они так делают?
Я раздвигаю свои бёдра шире для Ноя, застонав, когда он засовывает свои пальцы в мою мокрую киску, прежде чем накрыть мой клитор своим ртом.
– О Боже, – выдыхаю я. Моё тело мгновенно – слишком быстро – реагирует на это ощущение, и тот факт, что прошло уже два дня с тех пор, как я в последний раз ощущала их между ног, сразу же становится очевидным.
Я так стремительно приближаюсь к кульминации, что едва могу сдержаться.
– Это всего лишь прелюдия, – произносит Ной, снова и снова проводя языком по моему клитору. Я так промокла, что, кажется, у меня течёт по ногам, когда Эйден тянется к моей спине, нащупывая молнию на платье. Он выдёргивает аккумулятор.
– Я снимаю это, – рычит он. – Я хочу, чтобы твои сиськи были у меня во рту.
– Ты… не можешь, – выдыхаю я. – О, Боже мой! Я должна идти, и ты не можешь выставить меня такой, будто меня…
– Оттрахали? – рычит Эйден. Он бросает аккумулятор на пол.
– Оттрахали. Да, – выдыхаю я. – Чёрт возьми.
Эйден стягивает ослабленную ткань моего платья по моей груди и языком ласкает мой сосок, а Ной всё сильнее трахает меня пальцами.
– Когда ты закончишь с этим политическим дерьмом, Грейс Салливан, ты сразу же отправишься в нашу постель, а я кончу в эту милую …
Ной толкается в меня пальцами.
– Боже.
– Тугую…
Снова толчок.
– Твою идеальную маленькую киску, – говорит Ной, прижимая кончики пальцев к чувствительному месту внутри меня.
– А я собираюсь кончить в твою тугую, маленькую, почти девственную задницу, – подхватывает Эйден.
– О, чёрт, – выдыхаю я. – Чёрт, чёрт, чёрт, чтоб меня. – Эйден заглушает мой стон своим ртом, но это не совсем помогает, когда я кончаю так сильно с лицом Ноя между моих бёдер.
Дверь резко распахивается.
Я продолжаю кончать, когда в комнату вбегают Брукс, Дэвис и Ви. Пальцы Ноя по-прежнему находятся у меня между ног, моя киска всё ещё сжимается вокруг него, и я чувствую головокружение, настолько сильное, что даже не понимаю происходящего.
– Ви! Да что с тобой?! Убирайся отсюда! – вскрикиваю я.
– Ничего не говори! – приказывает Ви, и её голос звучит пронзительно. – Не говори больше ни слова! – она движется в своей юбке и туфлях на каблуках, хватая с пола микрофон и выдёргивая из него шнуры, прежде чем рвануть через всю комнату и бросить всё это в кувшин с водой.
– Мэм, вы должны пойти с нами, – говорит Брукс размеренным голосом, как будто каждый день она входит в дом дочери Президента, занимающейся сексом с двумя футболистами.
– Чёрт, – шепчу я, и меня охватывает паника. – Отвернитесь!
Они все отворачиваются, и Ной убирает свои пальцы, встаёт и опускает мою юбку, когда наступает полный хаос. Брукс и Дэвис быстро выводят нас с Ви из комнаты, а Ноя и Эйдена тут же сопровождают другие агенты спецслужбы.
Я едва могу отдышаться, моё сердце бешено колотится.
– Что, чёрт возьми, происходит? – я задаю этот вопрос, хотя у меня есть слабое подозрение, основанное на поведении Ви с аккумулятором от микрофона.
Но я не хочу произносить эти слова.
Брукс и Дэвис подталкивают нас к внедорожнику, но Ви поднимает руку.
– Чёрте что происходит, – говорит она напряжённым голосом. – Кто-то уже сообщил парковщику, чтобы тот подогнал мою машину, Грейс.
– Мэм, нам нужно, чтобы вы пошли с нами, – твёрдо произносит Брукс. – Ваш отец…
– Мой отец хочет, чтобы я села в машину? – я оглядываюсь в поисках Ноя и Эйдена, но не вижу их. Я смотрю на Ви. – Где твоя машина?
– Пойдём, – произносит Ви, беря меня за руку и увлекая за собой. Камердинер подъезжает на её машине как раз в тот момент, когда мы достигаем её, и Ви отъезжает от здания, как только закрывает дверцу своей машины. – Твоя охрана последует за нами, но это лучше, чем оказаться в ловушке вместе с твоими родителями в президентском самолёте или ещё где-нибудь.
– Ной и Эйден… – начинаю я, глядя в боковое зеркало.
Ви качает головой.
– Они отправились в противоположном направлении, – продолжает она.
Я тяжело выдыхаю.
– Пожалуйста, скажи мне, что сейчас не произошло то, о чём я подумала, – говорю я дрожащим голосом.
– Мне очень жаль, Грейс.
– Как?
– У координатора кампании был какой-то тупой стажёр, ведущая прямой эфир, и девушка включила его рано, кажется. Твой микрофон даже не выглядел работающим, когда я уходила, так что не уверена, как вообще пропустила что-то подобное…
В моей голове вспыхивает образ Эйдена, бросающего на пол аккумулятор.
– Боже. Должно быть, что-то случилось, когда он бросил его или нажал на кнопку включения… О, нет. Нет, нет, нет, нет, нет. – Полное осознание того, что все, должно быть, слышали, обрушивается на меня внезапно, и я тяжело откидываюсь на спинку сиденья.
– Они слышали только часть… секунд тридцать, наверное. Но это были последние тридцать секунд, когда Ной и Эйден говорили тебе…
Боже. Говорили мне то, что они хотели со мной сделать.
Я думаю, что моё сердце действительно перестаёт биться.
Все слышали это и… всё остальное…
Меня сейчас стошнит.
– Нет, – шепчу я.
Рука Ви взлетает ко рту.
– Мне так жаль, Грейс, – повторяет она. – В зале прозвучала прямая трансляция того, как два футболиста довели дочь Президента до оргазма.
Всё вокруг вращается. Мне кажется, я сейчас упаду в обморок. Ви что-то говорит сейчас, но это звучит так, будто она говорит издалека, как будто находится в туннеле. Мой телефон звонит, звонит и звонит, мелодия звонка переплетается с голосом Ви снова и снова.
– Грейс? – зовёт Ви. – Грейс?
Всё вокруг погружается во тьму.
43
Грейс
– Спрятаться здесь было правильным решением – единственным правильным решением, которое ты приняла за долгое время, – хмуро говорит мама. Она в белом костюме стоит посреди просторной, современной, полностью белой комнаты в одном из особняков бывшего Ви на Стар-Айленд, где она практически сливается с гостиной.
Ви вывезла нас из Колорадо в Майами – почти три полных дня пути – где её очень богатый бывший (я бы назвала его бойфрендом, но Ви не нравится это слово) отвёз нас в свой закрытый комплекс, и мы прятались там весь прошлый день. Мы выбросили наши мобильные телефоны по дороге и были заперты с тех пор, как приехали, так что никто, кроме моей охраны, следящей за мной, и Белого дома не знает нашего местонахождения. По крайней мере, сейчас.
Я тяжело выдыхаю. Я очень устала. Может быть, у меня и нет доступа к интернету или телефону, но я видела заголовки газет и жёлтой прессы, которые принесла сегодня утром подруга Ви. Я хотела своими глазами увидеть, что там произошло.
Всё было так плохо, как я и боялась. Сегодняшние утренние заголовки гласят: «Оргазм, Услышанный Во Всём Мире!» и «Дочь Президента Жертвует Живое Порно Для Сбора Средств На Предвыборную Кампанию!» Люди уже продают мой оргазм в качестве грёбаного рингтона.
Все статьи были обо мне. С таким же успехом у меня на лбу может быть нарисована буква «Ш» от слова шлюха, потому что именно так меня и называют: распутная дочь президента. Или психически больная дочь президента.
Ни одна из статей не упоминала Ноя или Эйдена по имени. Пока. В каждой статье их называли моими безымянными любовниками. Или моими насильниками, в зависимости от того, кто написал статью.
– Я не нуждаюсь в лекции, мама. Ты пришла сюда по какой-то причине или просто, чтобы отругать меня?
– Отругать тебя? – спрашивает она, и её голос поднимается на октаву выше. – Отругать тебя?! Ты не испачкала мороженым своё платье, Грейс Монро Салливан. Нет, ты вела себя как обычная шлюха и трахалась с двумя мужчинами в прямом эфире во время сбора средств на кампанию твоего отца!
– Да пошла ты, – выпаливает Ви. – И к чёрту твою шлюхо-осуждение, и к чёрту твою кампанию по сбору средств.
Если бы голова моей матери могла вращаться по кругу, думаю, что это произошло бы прямо сейчас.
– Ты, – прошипела она. – Ты больше не произнесёшь ни одного чёртова слова. Если ты думаешь, что я не знаю, какое влияние ты оказала на мою дочь…
– Твоей дочери двадцать шесть, а не двенадцать, – говорит Ви. – И она уже достаточно натерпелась.
– Как ты смеешь так со мной разговаривать! – моя мать визжит.
– Ви, – предупреждаю я, наконец, обретая дар речи. Вот только мой голос звучит примирительно. – Это… я облажалась.
– Ты чертовски права, ты облажалась, – кричит мать. – Ты всё испортила для своего отца. Ты это понимаешь? Его показатели популярности упали на двадцать два процента за последние сорок восемь часов. Его рейтинги рухнули на тринадцать пунктов! Ты всё исправишь или я за себя не отвечаю.
– Грейс! – произносит Ви, глядя на меня широко раскрытыми глазами. – Скажи ей, пусть катится к чёрту.
– Но она права. Мне не следовало этого делать на сборе средств для кампании моего отца, – признаюсь я. – Это было импульсивно. И необдуманно. И мне очень жаль, что это попало в прямой эфир, что все слышали. Чёрт возьми, я сожалею об этом больше, чем ты, можешь себе представить. Мне очень жаль, что меня поймали. – Я делаю глубокий вдох и решаю сказать то, что собираюсь сказать, сжимая челюсти и глядя на мать с вызовом. – Но я не жалею, что так получилось.
– Ты будешь более чем сожалеть, понимаешь? – орёт мать. – Ты не хочешь думать о карьере своего отца? Хорошо. Не хочешь задуматься обо всём хорошем, что ему ещё предстоит сделать в течение следующих четырёх лет? Ладно. Не хочешь думать о том, что ты полностью разрушила свою жизнь навсегда, что тебя будут помнить, как «ту девушку» всю оставшуюся жизнь? Прекрасно. Но ты будешь вдвойне сожалеть, когда твои любовники потеряют свои контракты, всё, ради чего они работали, из-за твоей неспособности держать ноги сомкнутыми!
– Ты что, угрожаешь мне? – в ужасе спрашиваю я. Моя собственная мать?
– Позволь мне быть предельно ясной. У нас есть посредники, которые кое-чем занимаются в этот самый момент – исправляют всё то, что относится к этой неудачной интрижке. Сейчас уже ничего нельзя сделать, чтобы предотвратить распространение твоего голоса повсюду – были мобильные загрузки тебя, записанные на телефоны во время сбора средств в течение нескольких секунд после того, как это произошло. Но есть то, что может сильно повлиять на твоих бойфрендов, если они будут раскрыты.
– Не слушай, Грейс, – перебивает её Ви.
– Заткнись, – огрызается мама. – Твои соседи, твои коллеги, твой персонал в лагере – везде, где эти люди могли быть замечены вместе с тобой – все опрашиваются, пока мы говорим. Чтобы сохранить их молчание, даются взятки, делаются одолжения. Подписываются соглашения о неразглашении информации. Всё делается для того, чтобы, по крайней мере, твои бойфренды оставались анонимными. И если ты хочешь, чтобы они оставались таковыми, ты будешь делать именно то, что я скажу.
– Их молчание… они не захотят этого… – начинаю я, но мой голос затихает, когда я думаю о контракте, который Ной собирается подписать – о контракте, который только что подписал Эйден. Там ведь есть пункты о морали, не так ли? Требования к поведению. Ной и Эйден сказали, что они должны встать на путь истинный.
Если бы они не смогли играть в футбол…
Если бы моя семья – если бы было связано со мной – стала причиной того, что они не смогут играть в футбол до конца своих дней, они возненавидят меня навечно. Я бы у них всё отняла.
Я не могу быть причиной их полного уничтожения. И не буду.
Поэтому я заключаю сделку с Дьяволом.
44
Эйден
Прошло уже тридцать три дня после того случая.
Прошло уже тридцать дней с тех пор, как нас подобрали на внедорожнике без опознавательных знаков за пределами тренировочного лагеря (потому что посреди всего этого дерьма начались сборы) вооружённые агенты в костюмах и вывезли из города на посадочную полосу, где нас встретила Первая Леди и велела нам отступить.
— Моя дочь была уничтожена в средствах массовой информации, — холодно говорит она. — Она была разорвана на части. Последний срок пребывания моего мужа на этом посту и его предвыборная кампания теперь омрачены этим отвратительным инцидентом.
– Где Грейс? — требовательно спрашиваю я. Мне наплевать на предвыборную кампанию президента или на его грёбанный последний срок пребывания на этом посту.
– Грейс ложится на реабилитацию, — отвечает нам Первая Леди. — Об этом будет объявлено завтра. Эта маленькая интрижка, которую она имела с вами двумя, будет списана на побочный эффект нервного срыва, вызванного стрессом из-за работы над кампанией её отца и управлением фондом.
– Что, ты её похищаешь? — усмехается Ной. — Это просто смешно.
Первая Леди удивлённо поднимает брови.
– А, понятно. Вы думаете, что её удерживают против её воли? Как странно. Я полагала, что вы оба были немного более догадливыми.
– Она бы ни за что не легла на реабилитацию, — говорю я.
Она прищуривает глаза.
– Неужели вы действительно думали, что дочь Президента Соединённых Штатов собирается продолжать роман с двумя спортсменами? — Женщина практически выплёвывает это слово. — Вы же не думали, что это долго продлится, не так ли? Конечно, вы двое не настолько наивны. Она никогда бы не выбрала вас вместо своей семьи — вы ведь понимаете это, не так ли? Первая Дочь не собиралась выбирать даже одного из вас из-за своего имиджа, своей семьи, своей карьеры и своей страны. Она определённо не собиралась выбирать вас обоих.
– Мы хотим поговорить с ней, — рычит Ной.
– О, ты хочешь поговорить с ней? — Первая Леди издевается над ним. — Это бы чудесно сказалось на её репутации, не так ли? Если ты хоть немного заботишься о ней, то оставишь Грейс в покое, чтобы она смогла собрать воедино остатки своего достоинства.
Если мы хоть немного о ней заботимся, то оставим её в покое…
Первая Леди была права. Грейс была полностью уничтожена в средствах массовой информации – а мы нет, хотя должны были упоминаться в тех же самых статьях. Вместо этого нас описали как её безымянных любовников.
В течение последнего месяца мы с Ноем оба были на взводе, почти не разговаривали друг с другом. Ной бродит по дому, сердитый и угрюмый, и практически дышит огнём. Мы попали в неприятности из-за грубой игры на тренировках. Ноя оштрафовали после того, как он сказал репортёру, чтобы тот съебался и ушёл с интервью.
Мама Эшби позвонила сразу после сбора средств. Слухи распространяются быстро, даже в Вест Бенде. Она спросила, всё ли в порядке с Грейс, и сказала, что в следующий раз, когда увидит нас – отвесит обоим подзатыльники. Это было до тех пор, пока мы не сказали ей, что мать Грейс убедила её лечь на реабилитацию, или что Грейс выбрала реабилитацию (и её семью, и её имидж) вместо нас. Бесс настаивала, что это не соответствует той Грейс, которую она встретила в Вест Бенде, но кто, чёрт возьми, её знает? Ещё несколько недель назад я бы подумал то же самое. Но Грейс – дочь президента.
Моя сестра звонила пару недель назад. Она пропустила большую часть новостей, пока путешествовала. Её первый вопрос был о том, были ли мы теми таинственными парнями Грейс. Её больше всего бесило то, что мы скрывали от неё наши отношения.
— Я не собираюсь говорить с сестрой о том, с кем трахаюсь, Анни!
– Совсем другое дело, когда она дочь президента! — кричит она в ответ по телефону. — Я как раз сейчас читаю об этом в таблоиде!
– Всё это дерьмо в бульварных газетах скоро прекратится, если никто не будет продолжать это подкармливать.
– Вы с Ноем действительно были с Первой Дочерью, — недоверчиво говорит она. — Ну, например, вы трое. Вместе… вместе?
Я тяжело выдыхаю.
– Чёрт возьми, Анни, я больше ничего не знаю, ясно? — восклицаю я. — Я думал, что мы были. Я думал, что она была с нами.
– Она была твоей девушкой? — спрашивает Анни, и её тон смягчается.
– Я так думал. Но, очевидно, ошибался.
– Значит, вы с Ноем оба её любите? Ты её любишь?
– Я не знаю, Анни, — простонал я. — Какого хрена мы вообще об этом говорим?
– Это не трудный вопрос, Эйден, — произносит она. — Я не спрашивала тебя, как расщепить атом. Я спрашивала, любите вы её или нет. Либо да, либо нет.
– Чёрт возьми, Анни, да, хорошо? Я люблю. Я почти уверен, что Ной тоже. Это делает тебя счастливой? Твой брат-шлюха наконец-то влюбился — в девушку, которую он должен разделить — и она предпочла лечь на реабилитацию, а не публично признаться, что она с нами.
Анни на мгновение замолкает.
– Нет, это не делает меня счастливой, кретин, — отвечает сестра. — И это, очевидно, также не делает счастливым и тебя. Так почему бы тебе не набраться мужества и не сделать что-нибудь с этим — тебе и Ною?
– Её увезли из Белого дома, чтобы она притворялась, будто где-то прячется, Анни, — говорю я усталым голосом. — Мы понятия не имеем, где Грейс, чёрт возьми, и никто не даёт нам эту информацию. Кроме того, даже если бы мы знали, то не смогли бы вломиться и заставить её поговорить с нами.
– Ну, тогда будьте креативными.
Ви появляется на нашем пороге, врывается в дом без единого слова и идёт прямо в гостиную, как будто она здесь хозяйка.
– Классное местечко, – комментирует она. – Так по-взрослому для спортсменов.
– Ты пришла сюда, чтобы прокомментировать наше внутреннее убранство, или у тебя есть новости о Грейс? – спрашиваю я.
Ной скрещивает руки на груди.
– Например, где она, чёрт возьми?
– Она дома, – отвечает нам Ви.
– Она дома? – переспрашиваю я. Невероятно. Она молчала целый месяц, а теперь вернулась домой – не более чем в ста ярдах от нас – и мы с ней почти не общались. Ни текстовых сообщений, ни электронной почты, ничего. – Например, прямо-рядом-с-этим-местом домом?
Ви кивает.
– Она не знает, что я здесь.
Ной стонет от разочарования:
– Значит, она исчезает на месяц, а потом возвращается в свой дом, который находится совсем рядом с моим домом, и даже не утруждает себя сказать, о, я не знаю… «Привет, простите, что исчезла, я вернулась»?
– Слушай, не злись на меня, – произносит Ви. – Как я уже сказала, она даже не знает, что я здесь. На самом деле, мне было категорически запрещено разговаривать с вами.
– Почему, чёрт возьми, тебе запрещено разговаривать с нами? – спрашиваю я. – Я могу понять, что Грейс расстроилась из-за случившегося – чёрт, пресса уже всё об этом написала. Она была в каждом чёртовом таблоиде страны. Но она не может злиться на нас за то, что мы не признались, что были с ней, когда она решила лечь на какую-то дерьмовую реабилитацию за последний месяц…
Ви перебивает меня:
– Родители убедили её сделать это, – отвечает она.
– Да, мы это уже поняли. С нами встречалась Первая Леди, – ворчит Ной. – Она ясно дала понять, что мы никогда не должны были ожидать, что Грейс будет жить в трущобах с такими парнями, как мы. Спортсмены-отребье не связываются с такими девушками, как она, верно? Грейс явно выбрала свой путь, и это то, что она хочет. Так что, если у тебя есть ещё что-то, что не подразумевает втирания этого факта нам в лицо, говори и убирайся к чёрту из моего дома.
– Грейс вовсе не собиралась жить в трущобах вместе с вами, как ты красноречиво выразился, – говорит Ви. – Она решила не разрушать вашу карьеру вместе со своим имиджем.
– Что, чёрт возьми, это значит? – спрашиваю я.
– Неужели вы действительно думали, что Грейс решит уйти от вас, потому что вы спортсмены, а не миллиардеры или политики? – интересуется Ви. – Вы не можете быть таким тупыми.
– Она могла бы прийти к нам, – отвечаю я. – В ту ночь ты уехала вместе с ней. Ты могла бы привести Грейс сюда, и мы бы её защитили. Вместо этого ты сбежала с ней, и следующее, что мы слышим, было от Первой Леди. И из этих чёртовых газет. Всё остальное – полная тишина… от вас обеих.
– Я её лучшая подруга, – произносит Ви. – Но она уже большая девочка и сама принимает решения. И она решила поступить так, как будет лучше для вас.
– Я даже не знаю, что это значит, чёрт возьми, – громко говорит Ной. – Как это было лучше для всех, кроме её родителей?
Ви громко выдыхает:
– Первая Леди заставила всех, кто хоть что-то знал о вас троих, замолчать… я имею в виду, не убила, а просто заплатила – в обмен на то, что Грейс согласилась с историей о «нервном срыве».
– Зачем ей это понадобилось? – спрашиваю я. – Мы бы появились как парни, вовлеченные в это дело. Я ни хрена не стыжусь всего этого!
– Очевидно, из-за ваших контрактов, – отвечает Ви. – Грейс знала, что Ной собирается подписать контракт стоимостью в миллионы долларов…
– Я уже подписал его, – перебивает Ной.
– Что? – спрашивает Ви.
– Я уже подписал контракт. Это была одна из тех вещей, которые я собирался сказать ей на благотворительном вечере перед тем, как мы… перед тем, как всё произошло. Я уже подписал контракт. Это было решенное дело. Она согласилась на это, потому что думала, что этим защитит нас?
– Такая Грейс, – произносит Ви, вздыхая. – Конечно, она согласилась с этим. Она всегда беспокоится о том, чтобы помочь кому-то до себя. Это её самый большой недостаток.
– А почему бы ей просто не прийти и не поговорить с нами об этом? – спрашиваю я.
– Потому что, если уж на то пошло, она не хотела, чтобы вам пришлось выбирать между ней и вашей карьерой. Она не хотела, чтобы вы обижались на неё из-за этого, – выдыхает Ви. – И я не была против, потому что именно этого она и хотела. Но Грейс не счастлива, и я надеюсь, что вы тоже не счастливы.
– Конечно, мы, чёрт возьми, не счастливы, – огрызаюсь я.
– Ну, тогда сделайте что-нибудь с этим. Она живёт совсем рядом.
– Значит, мы должны выломать дверь и вразумить её? – спрашивает Ной хриплым голосом.
– Ну, я бы посоветовала сделать это чуть более тонко, – предлагает Ви. – Может быть, она и ошиблась, но всё равно считает, что, держась от вас подальше, она защищает вас. И она прошла через адский месяц. Было достаточно трудно убедить её вернуться в свой дом, вместо того чтобы прятаться весь следующий год или переезжать на другой конец света.
Я думаю о том дерьме, через которое прошла Грейс – о статьях, написанных о ней, о том, как её называли – и понимаю, что мы с Ноем не сталкивались ни с чем подобным.
И она сделала это, потому что думала, что защищает нас.
