Текст книги "Только герцогу это под силу"
Автор книги: Сабрина Джеффрис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)
Глава 19
Дорогой кузен,
Увидев, как Фоксмур смотрел сегодня на Луизу в тюрьме, у меня появилась надежда, что их брак может однажды оказаться браком по любви, если они в состоянии воздержаться от обсуждения политики. Луиза говорит мне, что её муж отнюдь не восторге от нашего выбора в качестве кандидата Чарльза Годвина.
Ваша упрямая кузина,
Шарлотта
Луиза резко, в панике, отвела взгляд. Святые небеса, Саймон был здесь. Как он выяснил?
Лорд Трасбат, конечно. Она должна была знать, что её поймают. О чём она думала? Её муж уж точно ей это не простит. Он непременно увезёт её в Италию, и её надеждам на Лондонских женщин придёт конец.
Но что ей было делать, когда леди Трасбат появилась со своей канарейкой, возжелав отправиться в Ньюгейт? Сказать, что Саймон запретил? Она не могла уничтожить зарождающийся интерес баронессы к Лондонским женщинам раньше, чем у него появился шанс расцвести.
Луиза вздохнула. Как бы он теперь поступил? Вытянул её прочь? Отчитал перед её друзьями? Приказал Раджи сплясать на её голове?
– Раджи, – произнёс Саймон, и добавил команду на хинди.
Обезьянка мило поклонилась детям, потом начала маршировать как солдат, лапкой отдавая честь.
Когда детишки расхохотались, Луиза метнула взгляд на Саймона. Он наблюдал за ней, но не выглядел рассерженным. Вид у него был как у проказника, взирающего сквозь витрину магазина игрушек на то, чего не мог иметь.
Это был самый волнующий взгляд, преследующий её, усмиряющий гнев. Гнев, который таял в течение нескольких дней, каждый раз, когда она слышала его шаги в спальне, или видела, как он с перекошенным галстуком и изнурённым лицом сосредоточенно изучал бумаги.
Не сказать, конечно, что, что-то из этого было сравнимо с тем, что он сделал ей. И всё же…
Следует заметить, что теперешняя измена Саймона очень сильно отличалась от прошлой, семилетней давности. Прежде всего, он всё-таки женился на ней. Учитывая, что он уже скомпрометировал её и уничтожил репутацию, ему не было нужды заходить так далеко, чтобы убрать её из политики.
И он сказал, что женился из-за того, что хотел её. Видимо, это было правдой, иначе он бы не вышел из себя, когда она отказала ему в постели. Он бы просто помчался искать любовницу.
Луиза сглотнула. Откуда ей знать, что он этого не сделал?
О, ей никогда не следовало говорить тех слов. Несмотря на его поступок, думать, что Саймон делит постель с другой, было мучительным.
И это было лишь наименьшее, что он мог бы сделать, если бы захотел. Другой муж, вероятно, запер бы или избил её – такое случалось, даже в самых лучших домах. Он даже мог применить силу, требуя своих супружеских прав. Её ничтожное предостережение убить его, настоящего тирана не остановило бы.
Но Саймон вовсе не был тираном. В его заблудшей душе интригана где-то жил благоразумный человек – она это точно знала. Человек, о котором она беспокоилась. Вопрос в том, как ей добраться до этого человека? Просто уступить? Простить ему его непростительное поведение?
Ей надо что-то делать. Он был её мужем, нравилось ей это или нет. Действительно ли ей хотелось такого же официального брака, который терпели её родители?
Луиза ещё раз тайком взглянула на него, её сердце забарабанило, когда она увидела тоску на его лице, в то время как он уставился на неё.
Когда их взгляды сцепились, Саймон хрипло произнес:
– Раджи, стоп.
Когда обезьянка подчинилась, он добавил что-то на хинди и Раджи переметнулся к ней. Она глянула вниз и обнаружила, что славное создание протягивало крошечную лапку. В замешательстве, Луиза взяла ее, и у неё перехватило дыхание, когда он поцеловал руку.
Когда детишки восхищенно завизжали, она снова взглянула на Саймона. В его глазах было столько желания, что её пульс бешено застучал.
– Ваша светлость! – окликнул голос позади Саймона и лорда Трасбата, и Саймон повернулся в направлении зова.
К ним приближался охранник с повязкой на глазу, и Саймон расплылся в улыбке.
– Капитан Куин!
Когда он подал руку, капитан Куин энергично её затряс.
– Я услышал, что вы здесь, сэр. Подумал, что должен прийти и поблагодарить вас. Мистер Браун рассказал, что именно вы порекомендовали меня на эту должность, несмотря на мой никудышный глаз.
Саймон улыбнулся.
– А почему нет? Ваш один зрячий глаз, наверное, вдвое острее двух у любого другого.
– Я пришёл к выводу, что он острее глаз, что были у моего предшественника, – мрачно произнес капитан Куин. – Оказывается, негодяй взял за правило прикидываться, что ничего не замечает, пока арестанты регулярно насилуют женщин. Брал деньги с заключённых-мужчин, конечно. Должно быть, за это его и выгнали.
– Уверяю вас, мистера Трикла уволили не только за это, – отрезал Саймон.
У Луизы перехватило дух. Задиру Брута уволили? Видимо по наущению Саймона, иначе как бы он смог предложить замену?
К тому же, у капитана Куина несомненно имелась совесть. Значит, пока она готовилась к их свадьбе, Саймон налаживал дела в тюрьме.
В её животе медленно разрасталось тепло. Он, должно быть, сделал это ради неё. Видит бог, у него не было иного повода.
– Откуда вы знаете герцога, капитан Куин? – спросил лорд Трасбат.
– Мы с его светлостью были вмести в битве при Кирки, сэр. Никогда не видел, что бы кто-то сражался так упорно или долго, не имея и толики военной подготовки. Его светлость владеет саблей с убийственной точностью. Но не его сабля одержала победу, а его воодушевляющая речь. Именно она повернула битву вспять.
Луизе никогда не приходилось наблюдать у Саймона более неловкого вида.
– Ерунда, – строго сказал он, – это ваши парни и ваше яростное сражение переломили ход.
– Сипаи сбежали бы, не приободри вы ребят и не присоединись к ним потом. Только еще один генерал-губернатор сражался бок о бок с ними – Веллингтон, а он был обученным солдатом, – капитан Куин расширил взгляд, чтобы охватить их всех. – Герцог был героем, рубивший саблей и отражавший атаки, как безумный…
– Простите, вы еще не виделись с моими друзьями, не так ли, сэр? – вмешался явно натянутым голосом Саймон.
Луиза внимательно наблюдала за ним, пока он представлял Трасбатов. Почему он испытывал неудобство всякий раз, когда речь заходила об Индии? Газеты уже прославили его поступок при Кирки. Был ли он просто слишком скромен, чтобы признать это?
Саймон повернулся к Луизе.
– А это, капитан Куин, моя жена.
– Ваша светлость, – прошептал капитан Куин, поклонившись.
Луиза подавила рвавшийся смешок. Она так долго была мисс Норт, что нелегко будет привыкнуть к герцогине Фоксмур.
– Я рада знакомству с любым другом моего мужа, сэр, – сказала она, протянув руку.
Лицо капитана Куина засветилось такому проявлению сходства.
– Нет, это я рад, мадам, – схватив её руку, он затряс её так же яростно, как и Саймону. – Я всегда говорил, что его светлость, видимо, ожидает в Англии некая исключительная особа, раз он так сдерживался в Индии.
Когда румянец залил её щеки, Саймон хрипло произнес:
– В самом дела, капитан, зачем бы мужчина смотрел на какую-то другую женщину, когда его мысли занимает такая леди, как моя жена?
Вчера, этот комплемент возмутил бы. Но сегодня…
Сегодня, она безрассудно надеялась, что он думает так всерьез.
Когда капитан Куин вернулся к своим обязанностям, Луиза отчасти ждала, что муж предложит какой-нибудь предлог и выставит её прочь. Вместо этого, Саймон спросил, как он с лордом Трасбатом может помочь.
С гулко бьющимся сердцем, Луиза сказала ему, что он бы мог развлечь младших детей, так как леди Трасбат вознамерилась показать мужу тюремную камеру и объяснить, что дамы пытаются улучшить.
Луиза угомонила детей постарше для урока чтения, пока Саймон, с умостившимся на его плече Раджи, вырезал для младших простеньких обезьянок и птичек. Время от времени она поглядывала на то, как он искренне слушает щебет какого-то трехлетнего ребенка.
Он являл собой такую странную картину здесь в тюрьме, одетый в изящный сюртук темно-зеленого цвета и темно-желтые брюки, с безукоризненно завязанным галстуком и поникшими от сырости кончиками накрахмаленного воротника.
Её муж, герцог, помогает в Ньюгейте. Это было трудно понять.
Они отбыли два часа спустя. Регина согласилась подвезти Трасбатов обратно в Вестминстер, чтобы забрать их экипаж. Отчего Луиза с Саймоном остались один на один, усевшись в свой экипаж, в то время как Раджи устроился с кучером наверху.
Как только они тронулись, последовало неловкое молчание. Теперь появилась возможность отчитать её, однако Саймон сидел напротив нее, уставившись в окно в глубокой задумчивости. Следует ли спросить, что он намерен делать с ней?
Нет, если она не хотела напомнить ему, что ослушалась его запрета. Поэтому, взамен, она попыталась завести светский разговор.
– Капитан Куин кажется хорошим. Явное улучшение по сравнению с мистером Триклом.
– Да.
Луиза сплела руки на коленях.
– Полагаю, именно ты уволил Задиру Брута.
– Я действительно упорно подстрекал мистера Брауна в этом направлении.
– Спасибо, – мягко произнесла она.
Взгляд Саймона обратился к ней, серьёзный, напряженный.
– Пожалуйста.
– Капитан Куин будет явным улучшением.
Слабая улыбка тронула его губы.
– Ты уже это говорила.
Луиза нервно облизала губы.
– Кажется, он совершенно тобой восхищен. Ты должен поведать мне, что случилось в Кирки – это, похоже, захватывающий рассказ.
Лицо его стало замкнутым, и он, нахмурившись, еще раз посмотрел в окно.
Нельзя было так говорить. Она не хотела его сердить. Она больше не хотела иметь с ним разногласий. Саймон, развлекающий детей в тюрьме, был тем человеком, с которым он могла бы жить… если он прекращает быть деспотом в отношении её деятельности.
– Саймон, я знаю, что ты, вероятно, очень зол на меня за…
– Вызов мне? – он обратно метнул на неё взгляд. – Отправляешься в тюрьму за моей спиной? Берешь Раджи в место, где он никогда не бывал без меня?
Сердце Луизы упало от резкости в его голосе.
– Раджи прекрасно себя вёл, ты же знаешь. Более того, ты это начал, сговорившись с королем. Уверена, ты понимаешь, что это было гадко, – когда он сжал челюсти, она застонала. – Но это не то, что я хотела сказать.
– Нет, уверен, что нет, – съязвил Саймон. – Вероятно, ты хотела отметить ещё раз, как ужасно я поступил, женясь на тебе и разделив с тобой свое имя, состояние и связи…
– Я хочу пирога, – выпалила Луиза. Когда он моргнул, она добавила мягким голосом: – Вот что я хотела сказать. Я хочу пирога. Для нас обоих.
Глава 20
Дорогая Шарлотта,
Мужчина может с нежностью смотреть на свою жену, но это не значит, что, столкнувшись с важными решениями, позволит ей повлиять на себя. Я бы не возлагал слишком большую надежду на нежный взгляд, моя милая.
Ваш откровенный кузен,
Майкл
На секунду, Луиза засомневалась, что Саймон её понял. Потом такое неистовое, дикое желание промелькнуло в его чертах, что у неё перехватило дыхание. И прежде, чем она смогла даже подумать, он протянулся через экипаж и перетащил её к себе на колени.
– Что ты делаешь? – воскликнула она, мельком взглянув в окно.
– Ем пирог, – пробормотал Саймон. Затем его рот завладел её губами.
Луиза забыла о многолюдных улицах за окном экипажа. Забыла о своём гневе, о его махинациях, и своем отце. Был только Саймон, опустошающий её рот, как мародёр-завоеватель, были его руки, собственнически гуляющие по её телу, его горячее и тяжелое дыхание над её лицом.
Он остановился, чтобы закрыть занавески, но когда снова наклонился к её рту, она прижала палец к его губам. Когда Саймон сердито свёл брови, она торопливо сказала:
– Я хочу убедиться, что мы пришли к согласию. Мы оба получаем пирог. А значит, ты позволяешь мне принимать участие в Лондонских женщинах.
Глаза его засверкали обжигающей лазурью.
– Ты будешь делить со мной постель? И перестанешь говорить прислуге, чтобы они кормили меня ненавистной едой? И вернёшь мне мои сигары?
Луиза затряслась от смеха.
– Не думала, что ты заметил.
– Конечно, заметил. Как заметил подносы у твоей комнаты, и твое отсутствие за обедом, и холодное, пустое место в моей кровати… – его душившие горло слова также пленительно действовали на неё, как и поцелуи, которыми он осыпал её щёки, нос и лоб.
– Лондонские женщины, – проскрежетала она, пока ещё была в силах говорить. – Ты позволишь мне…
– Уж не бросаешь ли ты мне опять вызов? – парировал Саймон.
– Могла бы, – она сердито посмотрела на него. – Если ты делаешь несправедливые заявления.
– Неверный ответ, – прорычал он.
Луиза уже открыла рот, чтобы возразить, когда почувствовала, как его руки расстёгивают ей платье на спине.
– Ради бога, мы не можем делать это здесь!
– Ещё как можем, – Саймон был возмутительно сведущ в расстёгивании её одежды. – На этот раз я не намерен рисковать с тобой, дорогая. Я хочу сделать тебя своей, прежде чем ты передумаешь. Не могу я ещё одну ночь провести в постели один-одинёшенек, представляя, как ты одиноко лежишь в своей.
Хотя его слова сильно взволновали её, она хотела услышать другое.
– Но ты ещё не согласился…
– Если хочешь обговорить условия, поощри меня как-нибудь, – сняв с Луизы перчатки, он одним движением стянул вниз её платье с сорочкой и корсетом, чтобы оголить грудь, потом прошёл по ней жадным взглядом, до безумия взбудоражив ей кровь.
Когда она, к его явному восторгу, разгорячилась, Саймон наклонил голову и накрыл ртом её грудь, и начал так чувственно посасывать, что девушка выгнулась у него на коленях.
Он терзал сначала одну грудь, потом другую, в то время как она зарылась руками в его густые волосы, чтобы быть к нему ближе.
– Вот это, дорогая, – хрипло произнес он, остановившись на мгновение, чтобы коснуться языком соска, – то, что я называю пирогом.
Пирог, да. Проклятый соблазнитель заставил её забыть о пироге.
– Лондонские женщины, Саймон, – прошептала Луиза, хотя говорить стало труднее, когда он скользнул руками ей под юбку. – Ты позволишь мне участвовать?
– Обещаешь никогда не бросать мне вызова? – парировал он.
– Зависит от…
– Снова неверный ответ, – Саймон нашёл ноющее местечко между её бёдер и так нажал на него большим пальцем, что она задохнулась. – Ты моя жена. Я не позволю тебе действовать за моей спиной. Это ясно?
– Да, но…
– Никогда больше не обманывай меня, если я о чём-то попросил, чтобы какой-нибудь лорд не упрекнул меня, что я не держу слова, потому как моя жена ему солгала.
Луиза вздрогнула. Ей, пожалуй, не следовало говорить лорду Трасбату, что её муж встретит их в тюрьме. Но откуда ей было знать, что он помчится к Саймону?
– Это понятно, Луиза? – он легонько коснулся губами её уха, когда стал вдруг возмутительным образом исследовать её внутри указательным пальцем.
Она стала извиваться, чтобы освободиться, но только сделала ещё хуже; у неё перехватило дыхание, когда Саймон, нежно лаская, провёл пальцем вдоль её расселины. Луиза изогнулась к нему, стремясь снова почувствовать это.
Дыхание Саймона участилось, когда он распростёр её на коленях, чтобы было проще добраться до её груди.
– Понятно, Луиза? – повторил он, потянувшись зубами к соску. – Никуда не отправляйся у меня за спиной.
Когда свое требование он подчеркнул сводящей с ума лаской внизу, Луиза прошептала:
– Да… о, святые небеса, да…
Потом, осознав, что он вынудил её произнести, замерла. Саймон пытался соблазнить её, чтобы она согласилась с ним. И у него получалось.
Отлично, обольщение было игрой для двоих, не так ли? Пока он дразнил её сосок своим коварным языком, она развязала и отбросила его галстук, затем расстегнула жилет и рубашку. Он ненадолго отстранился, чтобы всё это снять.
Луиза заморгала. Вот и грудь – вся в мускулах, как и должно быть у мужчины. Она смотрела во все глаза, так как впервые видела обнаженное тело своего мужа. Русые волосы начинались от шеи, расширяясь и заполняя всю грудь, окружив его соски, затем сужались в тонкую линию на плоском, упругом животе и исчезали под брюками. Где имелась значительная выпуклость.
Еще сильнее выпирающая от её взгляда.
– Не надо просто смотреть, дорогая, – хрипло произнёс Саймон. – Прикоснись ко мне.
Покраснев, она с трудом перевела взгляд на его лицо.
– Ч-что?
– Приложи ко мне свои сладкие ручки, – он практически рывком расстегнул пуговицы на брюках и панталонах. – Куда-нибудь. Всюду. Здесь.
Он схватил руку Луизы и попытался направить себе в панталоны, но она, вспомнив о своей цели, стала сопротивляться.
– И где же мой стимул, муж? Я тоже получаю пирог, помнишь?
С затуманенным взглядом, Саймон еще раз провёл рукой у неё под юбками, но она остановила его свободной рукой.
– Пропади ты пропадом, не такого рода стимул. Раз я согласилась никуда не отправляться без твоего ведома, ты должен согласиться не ограничивать мою деятельность с Лондонскими женщинами.
Когда его лоб нахмурился, Луиза скользнула рукой под панталоны, чтобы поласкать ему бедро. Его обнаженное, мускулистое бедро. Саймон резко вдохнул.
Обрадовавшись, что оказывает на него такое воздействие, она плавно придвинула руку поближе к его яичкам, обводя рукой вокруг них, легонько касаясь… дразня.
– Ты же пообещал мне это, когда мы решили пожениться, помнишь.
Саймон со стоном закрыл глаза.
– Да, но… это было до того, как выяснил, что ты оказываешь внимание… радикалам.
– По словам моего отца, – произнесла она, лаская всюду, за исключением его отвердевшей плоти, – ты знал об этом. Ты сказал, что потому и женился на мне. Чтобы меня остановить.
Он извивался под её рукой. Луиза скользнула пальцем по его сильно возбужденной плоти, но когда он рванулся к её ладони, она отстранилась.
Его глаза внезапно открылись и сверкнули на неё.
– Чего ты от меня хочешь?
– Наше первоначальное соглашение – что ты не будешь препятствовать моей деятельности с Лондонскими женщинами, – она поласкала его стержень, и Саймон застонал.
– Ладно, чтоб тебя, – плавно передвинув Луизу с себя на сиденье, он коленями стал на пол меж её ног, затем притянул её ближе. – Можешь получить своё первоначальное соглашение.
Она широко улыбнулась ему.
– Спасибо. Это всё, что я хотела.
– Правда, у меня есть одно условие, – с сияющими глазами он оттеснил юбки, оголяя её ниже талии.
Луиза схватилась за его плечи.
– О?
– Так как, позволив тебе водить компанию с радикалами, я, вероятно, испорчу свое политическое будущее, ты обязана позволить мне консультировать твою группу при выборе кандидата. Ты мне это должна, как минимум.
– Советовать. Не стращать.
– Советовать, – повторил он, затем наклонил голову, чтобы пососать грудь. – Да ладно, жена, я сама любезность, и ты это знаешь.
– Хорошо, хотя я явно об этом пожалею.
– Я позабочусь, чтобы это не случилось, – потом по лицу Саймона прошла озорная улыбка, и он сбросил с себя брюки и панталоны.
– О, господи, – произнесла Луиза, когда неожиданно высвободилось довольно отрезвляющих размеров орудие. Значит, этого… зверя она и ласкала? На ощупь он не был таким огромным. Какая же женщина в здравом уме могла «просто лежать и позволять мужчине делать то, что он хочет», когда он кидается на неё с этим?
– Гм, ещё одно…
– Переговоры окончены, – отрезал Саймон, когда нацелился толстым жезлом плоти ей между ног. – Единственное, что я хочу слышать из твоих уст в течение следующего часа это: «Да, Саймон… ещё, Саймон… пожалуйста, Саймон…»
– Пожалуйста, Саймон, – прошептала Луиза, когда он верхушкой плоти задел её завитки. – Постарайся не лишить меня жизни этим своим зверем.
– Зверем? – Саймон задержался, уставившись на неё, затем задохнулся от смеха. – Бог мой, ты девственница.
– Конечно! – она выпрямилась. – Ты на самом деле не поверил моей болтовне в лесу о том, что у меня были другие мужчины.
– Естественно нет, – торопливо ответил он. – Просто, когда я с тобой, забываю… я хочу сказать, что ты так чертовски…
– Распутна?
– Изумительна, – Саймон ткнулся носом Луизе щеку. – Меня занесло, и я забыл.
Он поместил свой член между её бедер: горячее, мощное напоминание о том, что они собирались делать. Когда он стал ласкать им у неё между ног, потирая вверх и вниз по влажным завиткам, Луиза затаила дыхание, разрываясь между удовольствием, которое он давал, и болью, которую предвещал.
– На протяжении семи лет, – продолжал Саймон, – мы с тобой так часто занимались любовью в моих грёзах… что я вынужден напоминать себе – на самом деле ты этого не делала.
– Ты правда мечтал обо мне? – теперь он раскрывал её разгорячёнными пальцами, смазывая её собственной влагой. – Это были не пустые слова, чтобы усыпить мою бдительность?
– Господи, ты понятия не имеешь, – прохрипел он, скользнув внутрь её.
Чтобы не думать о странном и скорее неудобном вторжении, Луиза спросила:
– Что же именно я… делала в твоих грёзах?
– Ты искушала меня своими волосами, и грудью, и животом. Ты тёрлась своими сосками о мою грудь…
– Вот так? – прошептала она, исполнив, что сказал Саймон.
Он резко рассмеялся.
– Да, Клеопатра, именно так, – его глаза блеснули. – И ты клала свои руки на мой э… мой зад. Попробуй и это.
Хоть и покраснев, она выполнила его приказание, но когда пошла дальше и сжала крепкие ягодицы, он запульсировал внутри неё. Луиза инстинктивно напряглась, чтобы почувствовать его полноту внутри себя.
– Все хорошо, делаешь то, что надо, – сипло произнес Саймон. Он просунул руку между ними и нашёл местечко, которое, кажется, всегда жаждало его прикосновений. Когда он погладил его, она расслабилась, позволяя даже проскользить глубже.
С его губ сорвался стон.
– Именно так, дорогая, позволь мне войти. Это даже лучше, чем я мечтал.
– Я мечтала совсем не об этом, – сухо произнесла Луиза.
– А о чём? – Саймон продолжал ласкать её в месте их соединения, чтобы было легче выдержать пребывание в ней.
– Я-я не знаю, – она вспомнила, как Регина однажды описала ей это. – Ангелы… арфы… как это было, когда ты… проделывал те вещи ртом со мной в спальне. Только лучше.
– Дай возможность, и у тебя опять это будет. Но сперва… – Он отстранился, чтобы с сочувствием воззриться на неё. – Говорят, что для девственниц страдание предшествует блаженству.
Луиза недоверчиво взглянула на него.
– Страдание? – она слышала всевозможные рассказы о девственной боли. Точно так, как и о родах. И богу известно, насколько правдоподобными были некоторые из них. – Или преисподняя?
– Ты расскажешь мне, – не давая ей времени напрячься, Саймон глубоко погрузился в неё.
Боль была внезапной, сильной… и короткой. Через несколько мгновений она прошла. Потом Луиза осела напротив него, успокоенная, что хуже не было.
Он запечатлел лёгкий поцелуй у неё на лбу.
– Ну?
Луиза повертелась ради эксперимента, но почувствовала лишь затухающую боль.
– Определенно страдание, – заявила она.
– Хвала господу, – Саймон крепко прижал её к себе. – Так как после семи лет, остановиться сейчас было бы для меня равносильно аду.
Он начал двигаться, и у неё перехватило дыхание. Это было… мягко выражаясь, захватывающе. Довольно… вдохновляюще.
Потом он продвинулся особенно глубоко, и пульс её участился. О, боже. Луиза никогда не ощущала ничего похожего, даже в ту ночь в спальне. Было что-то настолько… изумительное в подобном слиянии с ним.
Теперь Саймон целовал её, его язык горячий и сильный, двигался у неё во рту в таком же ритме, как он двигался в её теле, и Луизу, волна за волной, затопляло море ощущений. Он совершал толчки в такт раскачиванию кареты, стуку копыт… биению её сердца. Немного погодя дикий ритм ускорился, усиливаясь, нарастая, уносясь с ней…
– Ты хочешь меня, Луиза? – прорычал он, оторвав свои губы, напоминая ей тот день в спальне, когда заставил её умолять.
– Да… я хочу тебя, Саймон.
Застонав, он увеличил темп. Чтобы удержаться, Луиза схватилась за его ягодицы, еще плотнее соединяясь с ним. Он входил в неё снова и снова, пока она не завертела головой, а тело её не начало подниматься ввысь, и ничто не могло удержать её на земле…
– Да, дорогая, да, – проскрежетал Саймон, полностью погрузившись в неё. – Да!
И в этот миг открылись небеса, и от ангелов с арфами на неё полилась музыка, заполняя всё вокруг, смешиваясь с её криками.
И Саймон с гортанным криком излился в неё, прижимая её так сильно, что Луиза уже не знала, где начинается он, и где кончается она.
На мгновение она почувствовала, что повисла в небесах, неразрывно и навечно соединённая с Саймоном, пока его семя заполняло её, и сердце её колотилось в безумном ликующем ритме.
Потом сердце Луизы стало колотиться медленнее, а дыхание Саймона успокаиваться. Скрип экипажа вторгся в её мысли, вместе с осознанием, что они были в дюймах от города, переполненного людьми, которые и понятия не имели об их занятии.
Немного смущенная, она отцепилась от него.
Но Саймон был не готов.
– Теперь ты моя жена, – порывисто прошептал он, всё еще прижимая её к себе. – Ты моя, Луиза. Моя жена. Скажи это.
– Твоя жена, – повторила Луиза, чувствуя, что эти слова больше походили на клятву, чем все слова, произнесённые ею на свадьбе. – Я – твоя.
Черты его немного смягчилось, и он зарылся лицом у неё в шее; она едва дышала под его столь крепкими объятиями.
– Никогда больше не отказывай мне в постели. Думаю, что дважды мне такого не вынести.
Луиза погладила ему волосы, дикая боль в голосе Саймона тронула ей сердце. Их слияние для него было явно больше, чем просто любовные ласки, и она раскаялась, что была так сурова прежде.
– В этом нет нужды, – прошептала она.
Помимо того, сегодняшний день заставил её осознать, какой риск она взяла на себя. Мужчина, лишённый возможности удовлетворить свои желания, вероятно, нашел бы им выход в другом месте. Особенно такой мужчина, как герцог Фоксмур, который мог иметь любую женщину, какую захочет. Луизе стало дурно от самой мысли, что он совершает нечто подобное с другой женщиной.
– С этого часа ты будешь мне настоящей женой, – произнес Саймон.
– Да.
Она колебалась, но должна была убедиться.
– До тех пор, пока ты мне настоящий муж.
Он отпрянул и с опаской взглянул на неё.
– Что ты хочешь сказать?
– Я не потерплю любовницу, Саймон. Не уверена, что даже позволю тебе посещать бордель.
Облегчение на его лице сменилось изумлением.
– Разве всего несколько дней назад ты не советовала мне поступить именно так?
Луиза с негодованием посмотрела на него.
– Теперь послушай…
– Я всего лишь дразню тебя, – произнес Саймон, легонько поцеловав её в нос. – Поверь мне, в борделе ты найдешь меня в последнюю очередь.
Он произнес это так убедительно, что она поверила.
– А любовница? У тебя её не будет?
Его изумление перешло в серьёзность.
– Нет, даже если ты прогонишь меня из своей постели навсегда?
Луиза сглотнула, не вполне уверенная, что поверила ему.
– Почему так?
В его глазах затеплился огонь, когда он поднял руку, чтобы накрыть её грудь.
– Потому что мне нравится лишь один вкус у пирога, дорогая, – Саймон поцеловал ей шею. – Твой.
Когда он нащупал пальцем её сосок, Луизу снова обдало жаром. О, она истинная дочь своей матери. И сейчас она была этому рада.
– Видишь, как легко мне угодить? – сказал он. – Дай мне пирога, и можешь делать, что хочешь. Во всяком случае, пока не забеременеешь.
Она замерла. Её тампоны! О боже, она совершенно забыла о них. Сейчас слишком поздно что-то делать, но она не должна забыть снова.
Саймон уткнулся носом ей в щеку.
– Подозреваю, что не пройдет много времени, как ты забеременеешь. Потому что, когда мужчина ест столько пирога, как я собираюсь, за этим неминуемо следуют дети.
Дрожь, охватившая Луизу, слегка унялась от мысли, что она всё еще намеревается использовать свои тампоны. Совсем недолго. Конечно, ей это было бы простительно.
«Ты должна сказать ему о тампонах». Саймон бы понял.
Разве? Никакой другой мужчина не понял бы. И Саймон, настаивая на своем, в отличие от большинства мужчин, не отступит. Нет, она еще не могла рассказать ему. Но всё, непременно, будет хорошо; они женаты меньше недели. Что такое несколько дней наедине, прежде чем ей придётся подумать о детях? В итоге она, несомненно, смогла бы преодолеть свой страх.
А если нет?
Она бьёт тревогу раньше времени. Которое, будем надеяться, не скоро наступит.
Несколько часов спустя, Саймон лежал в своей спальне рядом со спящей женой и задавался вопросом, сможет ли он когда-нибудь утолить свою страсть к сладкому. Он дважды за этот день отведал «пирога», и уже жаждал его снова.
Он внимательно разглядывал взъерошенные волосы Луизы и клинышек плеча выше одеяла, который окрасился в золотой цвет в свете заходящего солнца. Его «петушок» тотчас шевельнулся. Господи, он был похотливым чертом.
Однако семь лет воздержания любого превратило бы в похотливого черта. Даже сейчас, он хотел вылизать каждый дюйм её совершенной, фарфоровой кожи, нырнуть языком в её пупок, вдоволь напиться нектаром меж её ног, прежде чем, возбудившись, так глубоко погрузить свой «петушок» в неё, что…
Саймон тихо выругался. Его «петушок» был сейчас крайне напряжён. И он был бы настоящим дьяволом, возьми её снова. Для девственницы в первую ночь и двух раз было слишком.
Откинувшись обратно на подушку, он прикрыл глаза рукой. Он должен спать. Конечно, за прошедшие несколько дней он едва ли достаточно спал.
Вместе с тем, как ему спать рядом с Луизой после стольких лет? Саймон застонал. Эта одержимость женой должна прекратиться. Ужасно, что он страстно желал её каждый миг наяву. Но жена использовала своё восхитительное тело, чтобы вырвать у него уступки, на которые он никогда не должен был идти. Он не мог позволить случиться такому снова.
Герцог должен был, без консультаций по кандидатам, удалить её из политики. Не будь он осторожен, она бы уговорила его поддержать какого-то идиота-радикала, который разрушил бы его будущее, как премьер-министра. Но что поделать мужчине, когда его соблазнительная жена кладет руки туда, где он годами мечтал их почувствовать? Особенно, если он желал, чтобы она их оттуда не убирала?
«Вот для чего существуют любовницы», – проскрипел дедов голос. – «Удовлетворять тебя в постели, чтобы ты не терял головы с женой. У любовницы нет власти. А у жены – есть, и если ей позволишь, она уничтожит тебя».
Дед, видимо, был прав, но Саймон никогда не смог бы предать Луизу таким способом. Он бы подчинил её себе, твёрдо стоя на своем в значимых вопросах, и давая ей свободу в вещах не столь важных. Поскольку жить по-дедовски, – это не выбор. Это явствовало из того, что старый ублюдок опустошал всех вокруг себя.
Что напомнило ему… Саймон мельком взглянул, но его жена крепко спала. Он мог, или оставаться здесь, страстно желая её, или что-то предпринять. Ясно, что он не собирался спать сам.
Он встал с постели, оделся, и неторопливо спустился по ступенькам в кабинет. Как только он вошёл, Раджи поспешил в его сторону.
