Текст книги "Только герцогу это под силу"

Автор книги: Сабрина Джеффрис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

Глава 24

Дорогая Шарлотта,

Вы знаете, я не могу рассказать вам о состоянии своих дел, иначе рискую потерять анонимность. Но, будьте покойны, я достаточно знаком с женской натурой, чтобы понимать, как этими самыми женщинами управлять.

Ваш друг,

Майкл

Саймон никак не мог сосредоточиться в парламенте. Он так и видел свою жену вместе с Бетси, воображая, что женщина могла наговорить. И тут он подумал, что волновать его должна лишь реакция Луизы на роды. Очевидно, тревоги его напрасны – Луиза казалась вполне спокойной, когда он её видел.

Но неизвестно ещё как она себя почувствует, если Бетси откроет ей ужасающие подробности «воспитания» деда Монтита? У мужчины скрутило желудок от одной этой мысли. Боже, он и представить себе не мог, что в лазарете окажется дедова Бетси, иначе бы не отпустил туда Луизу.

Однако у Бетси теперь есть муж и новорожденная девочка. Возможно, она не больше него стремилась обсуждать прошлое. Даже будучи шлюхой, Бетси проявляла благоразумие. А если б открылась Луизе – ничего бы не выиграла. Ей наверняка известно, что он не позволит расстраивать свою жену.

Внезапно появился лорд Трасбат и сел рядом с Саймоном, уводя его от беспокойных мыслей.

– Вы слышали, что члены парламента подумывают создать комитет, чтобы написать «Билль о тюрьмах»? – прошептал барон.

Саймон выпрямился.

– Неужели?

– Ваша жена должна быть довольна, – продолжал Трасбат. – И даже если палата общин против, раз грядут дополнительные выборы, всё может сильно поменяться. Один голос нового члена парламента мог бы перевесить чашу весов.

Луиза как раз не это надеялась.

Саймон внимательно посмотрел на Трасбата.

– А что вы думаете насчет «Билля о тюрьмах»?

– Наверное, то же, что и вы – время пришло. Вы видели, чего достигли в Ньюгейте наши жёны вместе с теми квакерами. Поразительно, – он откинулся на спинку скамьи. – А если добровольцы могут сделать так много, подумайте, что может сделать система, учрежденная самой тюрьмой и финансируемая правительством.

Саймон с любопытством уставился на Трасбата. Барон всегда был независимым политиком – искусным и компетентным, однако непредубежденным. Он голосовал согласно своим принципам. Поэтому Саймон им и восхищался.

Вероятно, настало время Саймону связать свою судьбу с такими людьми как Трасбат, и Филден, и даже как Дрейкер, чтобы в нужный момент, когда появится возможность обособиться от Сидмута и его дружков, у него под рукой были союзники. Люди характера. Решительные.

Здравомыслящие, которым не мерещится на каждом углу Французская революция [44]44
  Великая французская революция 1789–1794 гг., конца XVIII в., ликвидировавшая абсолютизм.


[Закрыть].

– Трасбат, угодно ли вам присоединиться ко мне в Уайтс завтра вечером, чтобы пропустить рюмку-другую? Вы же состоите в клубе, не так ли?

– Я и в Брукс [45]45
  «Брукс» – фешенебельный лондонский клуб, основанный в 1764 как клуб вигов [Whigs] в противовес клубу тори [Tory] «Уайтс».


[Закрыть]состою, – произнес Трасбат, выглядевший несколько удивленным такому предложению. – Мы можем сделать это и сегодня вечером, если пожелаете.

– Сегодня у меня встреча, – Саймон не собирался никуда идти, пока не выяснит, что Бетси наговорила его жене. – Но я с удовольствием встречусь с вами завтра вечером по завершении сессий.

– Почту за честь, – ответил Трасбат, вежливо кивнув.

Этот короткий разговор повысил настроение Саймону, позволил поучаствовать в сегодняшней сессии и выкинуть из головы, правда, только на время его беспокойные мысли о Луизе и Бетси.

Удачный момент, чтобы двигаться вперед. Всё это время он чувствовал себя в подвешенном состоянии, ожидая, что король исполнит свою часть соглашения. Но так как ситуация с договором день ото дня становилась все неопределеннее, тревога Саймона усилилась. Он хотел что-нибудь сделать, даже самое малое дело. Шаг навстречу будущему – определенно правильное решение.

К сожалению, Саймон недолго наслаждался хорошим настроением. Как только закончилась сессия, Сидмут с Каслри припёрли его к стенке в коридорах Вестминстерского дворца.

Сидмут, не теряя времени, сразу перешёл к делу.

– Поговаривают, что группа вашей жены планирует поддержать кандидатуру Чарльза Годвина на выборах.

– Откровенная ложь, – отрезал Саймон.

– Сведения поступили от самого Годвина.

– Тогда он – лжец.

Саймон не удивился, услышав это; Годвин, вероятно, думал подобными слухами оказать давление на Лондонских женщин. Должно быть, догадывался, что собеседование прошло ужасно.

– Значит, ваша жена не беседовала с ним, как с вероятным кандидатом?

У Саймона заходили желваки на скулах. Будь проклят этот глупец, Годвин. При следующей встрече, он, как пить дать, свернет его чёртову шею.

– Собственно говоря, да. И хотя дамы еще не поставили его в известность, они решили не продвигать его кандидатуру.

– Но у них есть другой кандидат на примете.

Саймон задумался. Он не был уверен, имеет ли право раскрывать карты.

С другой стороны, Лондонские женщины, вероятно, вскоре подтвердят выбранную кандидатуру. Долго держать это в секрете не удастся.

Более того, Сидмут, возможно, не сможет неодобрительно отнестись к Филдену.

– Да, есть. Человек, которого они выбрали, благоразумен и, кажется…

– И неприемлем.

Глаза Саймона сузились.

– Вы не знаете, кто он.

– А знать и не обязательно, – Сидмут глянул на Каслри и расправил плечи. – Лондонские женщины склонны вмешиваться в дела вне своей компетенции. Безусловно, любой кандидат, которого они выберут, нанесет вред самому строю английского общества.

– О, Бога ради…

– Предполагалось, вы удержите дам от вмешательства в политику. Король заверил нас в этом.

Саймон ощетинился.

– Король и мне дал определенные обещания, которые так и не исполнил. Так что, вероятно, вам следует обратиться с жалобами к нему.

Когда Саймон отвернулся, Сидмут добавил:

– Если вы нацелены сменить Ливерпула в должности премьер министра, переговоры надо вести не с Его Величеством.

Саймон замер.

– Что заставляет вас думать, будто я собираюсь занять место Ливерпула?

– Вы всегда к этому стремились, не так ли? Стать премьер-министром?

Повернувшись к Сидмуту, Саймон выдавил улыбку. «Поостерегись. Ты не знаешь, что рассказал ему король».

– Да, стремлюсь. Но я молод. Времени у меня хоть отбавляй.

Сидмут иронично усмехнулся.

– Вы нетерпеливы, как и большинство молодых людей. Нам это понятно. Мы готовы удовлетворить ваше желание – как только захотите.

– О? – мужчине не хотелось связываться с Сидмутом. Но Его Величество пока никак не содействовал его планам, и Саймон стал опасаться, что король так ничего никогда и не предпримет.

– Ливерпуль поступает глупо, считая, что может нагло открещиваться от Сентпитерсфилдского дела. Но ради успокоения толпы придется кем-то пожертвовать, и логично предположить, что он – самая подходящая кандидатура. Мы будем настаивать на изменениях… до тех пор, пока тори остаются у власти.

– Разумеется.

– И мы сохраняем наши позиции.

Саймон натянулся как струна. У него не было намерений включать Сидмута в свой кабинет, что тот, вероятно, понимал. Роберт Пил – вот подходящий кандидат. Но при заметном отсутствии короля в последнее время, у Саймона, видимо, выбора не было. Сидмут с Каслри, может, и на грани политического краха, но со счетов их сбрасывать нельзя.

– Понимаю, – произнес Саймон уклончиво.

– Хотелось бы также надеяться, что вы с женой отделитесь от Лондонских женщин.

Чёрт побери. Саймон перевел дух.

– Не понимаю, зачем такая необходимость.

– Мы не можем поддерживать премьер-министра, который позволяет жене заниматься политиканством. Если вы не в состоянии заставить её бросить это дело, мы не только привлечём иного кандидата на пост премьер-министра, но и позаботимся о том, чтобы у вас никогда больше не появилось шанса претендовать на этот пост. Гарантирую, мы вам это обеспечим – у меня с Каслри достанет на то власти, тем более что члены парламента встревожены дополнительными выборами и возможностью Годвина выиграть их при вашей поддержке.

– Я же говорил, ни я, ни группа моей жены не поддерживаем Годв…

– Ах, но большинству об этом не известно. И к тому времени, как сведения распространятся и подтвердятся, я так подорву доверие к вам в палате общин, что никто и никогда больше не осмелится предложить вам место во власти.

Это была явная и предельно ясная угроза. Позволяй Саймон жене и дальше поддерживать Лондонских женщин с его политической карьерой будет покончено. К тому же у него пока ещё не было сторонников, чтобы противостоять этому.

– Это несправедливо, – произнёс он тихим голосом. – Те женщины имеют полное право требовать реформ, имеют все основания выдвигать подходящего кандидата…

– А у нас есть полное право выбирать того, кто заменит Ливерпула, не правда ли?

– Король никогда этого не позволит, – прошипел Саймон.

– Королю известно об этой нашей беседе. Он сказал, что вы не оправдали его надежд в отношении его дочери. Значит, теперь наша очередь убеждать вас.

Саймон побледнел. Он никогда не должен был доверять Его Непостоянному Величеству. Он бы и собственную мать продал, чтобы умаслить своих министров. И плевать, что от рук этих чёртовых идиотов страдают люди; король желает лишь мира и спокойствия, любой ценой. И свободного времени, чтобы предаваться своим утехам.

Хотя, чем Саймон-то отличался? Ради того, чтобы Луиза перестала ненавидеть его и отказывать ему в постели, он готов был сдаться на милость её группе, даже рискуя своей карьерой. Даже зная, что для страны было бы лучше, чтобы он был премьер-министром – для Луизы лучше же, в конце концов.

Дед Монтит был прав. Саймон – раб своей страсти. Но с этим покончено.

– Отлично, – сказал он, хотя и чувствовал отвращение, поддаваясь на шантаж. – Я позабочусь о том, чтобы моя жена оставила Лондонское женское общество. Но понятно, что я ничего не смогу поделать со своей сестрой и её подругами…

– Мы подобного и не ожидали бы. Просто порвите свои связи и нас это удовлетворит. Ведь вы с самого начала это обещали.

Верно. Но то было прежде, чем он понял, насколько веской была у Луизы причина. Прежде, чем он увидел, что она и её дамы обладают вполне здравым умом и могут на полном основании участвовать в политике, не хуже любого мужчины.

Не думай об этом. У остальных всё ещё есть выбор. Ты лишь убираешь Луизу со сцены. Что она и сама бы сделала, пойми, что носит ребенка.

Тогда почему капитуляция перед требованиями Сидмута ощущалась как предательство не только её идеалов, но своих собственных?

На важно. Политика – грязное дело, и пришло время его жене понять это. И как бы ему не хотелось выступать в роли её учителя в данном случае, выбора у него не оставалось.

Луиза проснулась в Фоксмур-хаусе в третьем часу ночи в спальне мужа, на груди её по-прежнему лежала книга, а от свечи остался лишь огарок. А Саймона не было. Он всё ещё не вернулся из парламента.

Иногда сессии длились допоздна, но не до такого же времени? Даже бедняжка Раджи, которого девушка оставила тут за компанию, заснул у Саймона на подушке.

Стараясь не разбудить обезьянку – и не беспокоиться о том, где мог пропадать её муж – Луиза натянула халат и направилась к лестнице. Спать она теперь никак не могла. А раз встала, значит, может просмотреть побольше писем.

Они с Саймоном почти закончили перебирать корреспонденцию его деда. Поверенный мужа сообщал в записке, что откопал в семейном хранилище шкатулку с письмами его бабки, но Саймон сомневался, что они пригодятся. Он заявил, что его дед никогда бы не позволил своей жене хранить такую опасную вещь. По словам Саймона, лорд Монтит держал жену в крепкой узде. Для Луизы это не было сюрпризом, учитывая, что рассказала Бетси о Монтите и его тактике.

Девушка почувствовала, как у неё снова свело желудок от ярости и ужаса, как в тот раз, когда Бетси поведала ей о бессердечных методах, которыми пользовался дед Саймона, обучая последнего, – «что мужчина должен держать свои порывы при себе». Что женщины – «взаимозаменяемы».

Какой страшный человек. Неудивительно, что Саймон его ненавидел.

Но должна ли она открыть Саймону, что ей известна правда о графе? Нет. Саймон был гордым человеком, и, несомненно, унижен жестокими методами деда. Иначе рассказал бы ей уже, что ему довелось вынести.

Луиза не хотела, чтобы он испытывал стыд. Она хотела исцелить его, показать, что любовь – это не проявление слабости, и не надо её избегать. Похоже, – учитывая, слова Саймона и то, что открыла ей Бетси, – он верил, что не может испытывать любовь. Но девушка этому не верила. Она видела доброту Саймона, его терпимость. Он много чего мог чувствовать, если б только позволил себе.

Только терпение и забота исправят вред, нанесённый его бессердечным дедом. За время работы в Ньюгейте девушка поняла одну вещь – израненные души лучше всего откликаются на доброту и доверие. Женщины в Ньюгейте расцвели потому, что Луиза вместе с миссис Фрай произнесла следующие слова: «Мы верим, у вас всё получится, вы можете исправиться, стать лучше. Мы хотим это видеть».

Луиза и мужу должна показать своё доверие. Она уже сделала первый шаг, отказавшись от тампонов. Пришло время оставить свой страх, чтобы и Саймон мог оставить своё прошлое позади.

Она вошла в кабинет Саймона и на миг замерла. Её муж спал, обмякнув в кресле за столом. Пальто было брошено на кресло, жилет аккуратно сложен на столе, а галстук свисал со сферической подставки.

Улыбка тронула губы девушки. Бедняга Саймон. Должно быть, вернулся домой поздно, нашёл её спящей, и решил поработать над письмами. Обойдя стол, Луиза вытащила из руки мужа одно из писем, которое тот сжимал.

Этого хватило, чтобы разбудить мужчину, ибо он резко вскинул голову.

– Дьявол раздери, что… – он замолк, увидев Луизу, стоящую в ночной сорочке и халате. Странное выражение осторожности промелькнуло на лице мужчины, прежде чем тот бросил взгляд на стол и подобрал другое письмо. – Я… гм… я кое над чем работал, до того как собирался подняться наверх.

Луиза, улыбаясь, забрала у него и это письмо.

– Два часа ночи, дорогой. Полагаю, можно отдохнуть.

– Почему ты ещё не спишь? – поинтересовался Саймон.

Улыбка Луизы дрогнула. Значит, он не находил её спящей. Саймон приехал и прямиком отправился в кабинет. Девушка сглотнула. Подобное поведение для такого мужчины как он, вероятно, необычным не назовешь, правда?

Между тем, раньше он так не поступал. Даже ночью, когда Саймон решал поздно поработать, он сперва поднимался наверх и сообщал ей об этом.

– Мы с Раджи задремали, ожидая тебя, – объяснила Луиза. – Когда я проснулась и заметила, что тебя до сих пор нет дома, я спустилась вниз.

– Не хотел тревожить тебя, – произнес Саймон, затем, видимо, спохватился, и уже добавил более спокойным тоном, – я был в клубе. Ты же знаешь, мужчины так делают. Допоздна остаются в своих клубах. Пьют. Играют в азартные игры.

Однако Луиза не чувствовала запаха спиртного.

Нет. Саймон оттолкнул её. И девушка догадывалась почему: муж, видимо, боялся, что она поймет, как он провёл день. Боялся того, как это может повлиять на её чувства к нему.

Тогда, надо показать Саймону, что ничто не может изменить её чувств к нему.

– Значит, ты был очень занят вечером, да? – весело произнесла Луиза и нагнулась, чтобы взять мужа за руку. – Тем более тебе надо подняться наверх и поспать.

Саймон резко вдохнул и крепко схватил девушку за руку, чтобы сдержать. Когда Луиза посмотрела на него, он встретил её уставшим взглядом, потом прижал её руку к своему паху.

Его плоть мгновенно возбудилась под её пальцами.

– Я нуждаюсь не во сне, – проворчал Саймон.

Он наблюдал за ней почти с лихорадочной напряженностью. Луиза хорошо знала этот голодный взгляд. Он появлялся всякий раз, когда муж был в смятении и возбужден, и являлся неизбежным преддверием стремительного, яростного приступа пылкой близости, которая настигала их обоих и не давала ему заснуть.

Прежде, Луиза никогда не задумывалась над этим, но так происходило оттого, что она не знала о проклятом «воспитании» его деда. Теперь, когда ей всё было известно, девушка размышляла о том, что, может быть, Саймон не осмеливался попросить то, что он по-настоящему хотел. Близости. Любви.

Что, как он, вероятно, полагал, мог получить лишь, уложив её в постель.

«У графа была уйма правил, как вести себя с пареньком, – рассказывала Бетси. – Никогда не разговаривать с ним. А если он обращался к нам, мы должны были сообщать о каждом его слове деду. За все фразы, кроме „делай это, делай то“, ему в конце причиталась порка. Он научился не говорить ничего глупого и сентиментального. Научился ничего не просить, а лишь требовать удовлетворить его желания».

Саймон медленно провёл рукой жены вверх по его растущему от возбуждения естеству.

– Что мне нужно, так удовлетворить вот это.

Свободной рукой мужчина потянул и развязал пояс её халата, затем сорвал одеяние с плеч Луизы, открывая взору её тонкую ночную сорочку.

Соски девушки затвердели от его голодного неистового взгляда. Саймон смахнул со стола письма, потом скомандовал:

– На стол. Давай на стол.

Хотя муж частенько так командовал, но от этого приказа Луиза вздрогнула. Ведь теперь она знала причину. Но на этот раз она даст ему то, что он не в силах попросить.

– На стол, Луиза, – повторил Саймон.

– Нет.

Он недоуменно моргнул.

– Что?

Позволительны были только определенные позы.

Луиза попросила Бетси объяснить причину. Вопрос возник, когда девушка поняла, что Саймон занимается любовью только в позах, при которых он сохранял контроль. Как оказалось, этим можно заниматься и в других положениях, но Саймон к ним не прибегал. Луиза же была просто слишком неопытна, чтобы лучше в этом разбираться.

– Хочу попробовать как-то по-другому, – произнесла она, вознамерившись вытравить его «обучение» любым доступным ей способом. Нагнувшись, она расстегнула мужу брюки, затем панталоны, освобождая его возбуждённый мужской орган. Луиза приподняла ночную сорочку и оседлала мужчину.

– Как ты о таком узнала? – проскрежетал Саймон, обхватывая руками её бёдра.

– Из книги, в том магазине на Спитлфилдз, где я доставала тампоны, – соврала она. – Мне показалось это интересным. – Луиза стала продвигаться выше, пока не устроилась на его тугой плоти, и затаила дыхание, с ужасом ожидая его реакции.

Мужчина лишь застонал.

– Ты никогда не перестанешь удивлять меня, дорогая.

У Луизы отлегло от сердца, когда она почувствовала его капитуляцию.

– Я очень стараюсь. – Девушка подалась вперед и коснулась губами его взъерошенных волос и прекрасной широкой брови. – А что ещё можно ждать от Клеопатры?

– Меньше слов, больше обольщения, – пробормотал Саймон, направляя в неё своё налитое кровью мужское естество. Мужчина было потянулся к её груди, но Луиза оттолкнула его руки.

– Я бы предпочла сперва поиграть с тобой. – Девушка отстегнула его подтяжки и отбросила их в сторону, потом расстегнула и сняла с него рубашку.

«Любовная игра» – очередное табу его деда, которое не должно было нарушаться в публичном доме. Предполагалось, что женщины были всего лишь сосудами для удовлетворения желаний Саймона. Всё, что хоть отдалённо напоминало привязанность или доброту, было под запретом. Включая обольстительные речи, ведь женщинам не дозволялось с ним разговаривать.

– Мне нравится прикасаться к тебе, Саймон. – Луиза пробежала пальчиками по его великолепной широкой груди. – Твоё тело также превосходно выточено, как твои изящные резные поделки. – Кокетливо улыбнувшись, Луиза ущипнула его плоский мужской сосок. – И играть с ним одно удовольствие.

– Луиза… – выдавил он, запрокинув голову на спинку кресла. – О Боже, не дразни меня… Я хочу тебя… слишком сильно сегодня ночью.

– Только сегодня ночью? – съязвила Луиза.

Саймон посмотрел на неё со странным раненым выражением на лице.

– Разумеется, нет.

Слегка встревоженная его реакцией, девушка направила его руки себе под сорочку и положила на груди. – Мне нравится, как ты прикасаешься ко мне, – прошептала девушка. – Как возбуждаешь.

– Правда?

Саймон ласкал Луизу, его глаза отражали такое сильное желание, что у неё защемило в груди.

– Мне нравится, как ты смотришь на меня, – продолжала девушка, решив превратить их акт соития в нечто большее. – Этот взгляд говорит мне, как сильно ты меня любишь. От него у меня мурашки по спине.

– Я могу найти способы и получше, чтобы заставить трепетать тебя. – Мужчина задвигался под ней, лаская её своей возбужденной плотью. – И разве ты не достаточно наигралась, дорогая?

Луиза подавила протест.

– Да, полагаю, достаточно, – произнесла она, напоминая себе, что нужно время, чтобы привычки его изменились. И совсем не исключено, что Саймон никогда не сможет расслабиться во время их близости. Но, во всяком случае, начало положено.

Луиза приподнялась на коленях и насадила себя на него, радуясь охватившей его дрожи. Но, когда Саймон с силой вошёл в неё, девушка едва не подпрыгнула у него на коленях, потом произнесла:

– Подожди. Мне хочется управлять, хоть иногда.

Глаза его вспыхнули.

– Ты всегда хочешь управлять, Лондонскими женщинами и тампонами…

– Тампонов нет. – Нежно улыбнувшись Саймону, она поёрзала у него на коленях. – Я выкинула их, все до одного, когда вернулась сегодня домой.

Мужчина заморгал.

– Правда?

– Я хочу твоего ребенка… нашего ребенка. – Когда глаза его засветились от этой новости, Луиза приподнялась, потом мучительно медленно опустилась на него. – Сегодняшний день заставил меня понять, что роды несут в себе не только риск, но и награду. И твой ребенок – это награда, перед которой я больше не могу устоять.

Она снова поцеловала Саймона, и поцелуй в мгновение стал диким и неукротимым – превратился в танец языков, зубов и неудержимой страсти.

Настолько неудержимой, что Луизе понадобилось несколько минут, чтобы осознать, что Саймон перехватил контроль над движениями, который она хотела оставить за собой, и входил и выходил из неё быстрыми, короткими рывками.

Луиза оторвалась от его рта.

– Ради Бога, сиди спокойно! Моя очередь любить тебя. – Сверкнув взглядом, девушка высоко приподнялась, и он не смог полностью в неё войти. – Знаешь, может, это придётся тебе по душе.

– Ты слишком медленно двигаешься, – пожаловался Саймон.

Луиза резко опустилась на него, потом быстро повторила движение.

– Лучше?

– Да. – Он уткнулся ей в груди, дрожа всем телом – желая вонзиться в неё, но, что есть силы, сдерживая себя. – Но всё же было б лучше, сни… сними ты сорочку.

Радуясь, что это прозвучало не в виде приказа, девушка исполнила его желание. Но команды – не такая уж плохая идея, если судить по рассказу Бетси. Луиза упёрлась грудью ему в лицо.

– Соси их, Саймон, – потребовала она, но не удержалась и добавила, – пожалуйста.

Мало того, что его рот ухватил её за сосок с небывалым пылом, так ещё и плоть его, похоже, затвердела и даже стала больше внутри неё. Её инициатива возбуждала его. Видимо, он всё-таки не безнадёжен.

– Как хорошо, да, – прошептала Луиза, желая вознаградить мужа. – Мне нравится, когда ты так делаешь.

От этих слов Саймон впал в неистовство ласк и поцелуев – один другого восхитительней. Она увеличивала темп, пока из его горла не послышался тихий стон, – его пальцы впились ей в талию, а рот яростно атаковал грудь.

– Прикоснись ко мне… там внизу… – молила Луиза, – так как ты делаешь…

– Вот так? – Мужчина нажал пальцами точно в том месте, где ей хотелось.

Девушка подпрыгнула.

– Да, да… о, небеса… именно так.

– Вот так тебе нравится, да? – спросил Саймон, тела их двигались как одно, вынуждая Луизу снова и снова резко подпрыгивать, когда она обрушивалась на него.

Девушка тёрлась о мужское тело, скакала на нём словно бесстыдная распутница, и внутри неё нарастало удовольствие. Оно грохотало словно упряжка лошадей, несущаяся к пропасти – ближе, ближе. И Луиза торжествовала, чувствуя свою власть над Саймоном, и восхищалась его властью над ней.

Саймон будто когтями сжал ей руки.

– Ты хочешь меня? – прорычал он возле девичьей шеи.

Вот она, печально-знакомая волынка, однако девушка не могла не сказать ему слов, в которых он, казалось, нуждался.

– Да, – прошептала Луиза.

– Скажи это, – потребовал мужчина. – Я хочу тебя, Саймон. Я принадлежу тебе, Саймон.

– Я хочу тебя, Саймон… Я принадлежу тебе… Саймон, – потом осторожно добавила. – Я люблю тебя… Саймон.

Эти слова вырвали у него стон, довели его до крайнего возбуждения и понесли Луизу вместе с ним к вершине блаженства.

Когда Саймон, вцепившись в жену со свирепостью завоевателя, излился в неё, она поцеловала его волосы, и лоб, и всё остальное, куда могла дотянуться, намереваясь показать ему глубину своего чувства.

Только когда напряжение отпустило мужчину, и Луиза уверилась, что он её слышит и осознаёт смысл слов, снова прошептала:

– Я люблю тебя, Саймон.

Он замолчал, издал лишь стон и сжал жену еще крепче, блуждая губами по её телу – целуя щёку, подбородок и горло.

Затем откинулся назад и посмотрел на Луизу таким мучительным взглядом, что у той упало сердце. И в этот самый момент девушка поняла, что каким-то образом выдала себя.

– Теперь ты знаешь, да? – хрипло произнёс Саймон. – Она рассказала тебе.