Текст книги "Только герцогу это под силу"
Автор книги: Сабрина Джеффрис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)
Глава 17
Дорогой кузен,
Страсть – это превосходно, но лучше, когда мужчина даёт женщине любовь. Я испытала страсть – она недолговечна. Во имя Луизы, я надеюсь, страсть герцога исходит из чего-то более глубокого, чем нужды его тела.
Ваша кузина,
Шарлотта
Луиза всё ещё хихикала в своей новой спальне, когда заметила деревянную канарейку Раджи под письменным столом. Видимо, там он прятался, чтобы шпионить за ними.
Бедный Раджи. Она непременно должна найти ему самочку, потому как этому плутишке для удовлетворения явно недостаточно любви Саймона.
Вздохнув, девушка достала игрушку, и призадумалась, как следует с ней поступить. Она не хотела, чтобы Раджи остался без своего единственного спутника. Достаточно и того, что он был изгнан в кабинет на всю ночь.
Натянув домашний халат, она выбежала из спальни. Саймон должно быть преодолел лестницу бегом, так как его уже нигде не было видно. Но она много раз бывала в Фоксмур-Хаусе, пока Саймон был в отъезде, и точно знала, где находится кабинет.
Луиза напевала себе под нос, спускаясь по лестнице. Что за глупой гусыней она была. Несмотря на свои первоначальные опасения по поводу бракосочетания с Саймоном, она не переставала улыбаться прошедшие четыре дня.
Конечно, то, как он отреагировал, увидев её в ночной рубашке, улучшило ситуацию. Может, не такой это было и ошибкой. Саймон согласился на её условия, значит, ей не надо бояться за Лондонских женщин. И у нее есть тампоны – один из них как раз был в ней. Владелец магазина в Спителфилдз сказал, что они не всегда срабатывают, но это было лучше, чем ничего, ведь так?
А правда заключалась в том, что она хотела разделить с Саймоном постель. И как же не хотеть, когда он даже не потрудился скрыть, как отчаянно желал её? Как он смотрел на неё несколько минут назад… святые небеса, этого было достаточно, чтобы и пуританина обратить в развратника, а она не была пуританкой. Только не с ним.
Луиза ускорила шаги, страстно желая получить мужа обратно в спальню. Но когда она приблизилась к кабинету Саймона, то услышала голоса. Саймон и слуга? Конечно, у Саймона не могло быть посетителей именно в эту ночь.
Потом она узнала другой голос. Король. Её отец.
– Клянусь, я поговорю с ним в подходящее время, – говорил король. – Обещаю, я отстою свою часть сделки.
Сделки? Какой сделки?
– И именно затем вы прокрались в кабинет в мою брачную ночь? – резко спросил Саймон. – Нет, конечно. Вы знали, что я буду занят в другом месте, потому пробрались сюда, чтобы выкрасть договор. Тогда я бы не смог использовать его против вас, появись вы завтра и заяви, что не сдержали слова.
Кровь стучала в ушах Луизы. По какой сделке он не сдержал слова? И что за договор?
– Я не изменил слову, – возразил король. – Просто свадьба случилась так быстро, что у меня не было времени организовать…
– Вы уже это говорили, – заметил Саймон. – Послушайте, я не хочу сейчас это обсуждать. Меня ожидает жена. Но, только лишь, чтобы вы прекратили дурить, должен заметить, что я не настолько глуп, чтобы держать здесь эти чёртовы бумаги. Они заперты у моего поверенного. И значит ваш маленький обыск ни к чему.
– Ты не воспользуешься ими, правда? – король, казалось, паниковал.
– Мне следует это сделать.
– Но ты должен дать мне больше времени, чтобы добиться отставки Ливерпула, – в тревоге произнёс король. – Если ты обратишься в прессу…
– Я не собираюсь обращаться в прессу, – устало произнёс Саймон. – Я ещё не готов совершить политическое самоубийство. И меньше всего я хочу, чтобы моя жена знала, что её отец предложил мне некие стимулы, чтобы жениться на ней.
Вот так, мир ускользал из-под её ног.
Некие стимулы.
О, конечно.
Схватившись за живот, Луиза молилась, чтобы ей удалось попасть обратно в спальню и её не стошнило. Как же она могла обдумать каждый возможный сценарий, объясняющий интерес Саймона к ней, кроме самого очевидного – отец со своими интригами? Она позволила «ссоре» между Саймоном и отцом повлиять на неё, но как ни банально, это было очередной их интригой.
Желчь поднялась к горлу, и девушка остановилась, схватившись рукой за консоль, чтобы удержать равновесие. О нет, что ей теперь было делать? Она попала в ловушку, выйдя замуж за Саймона. Навсегда.
Какой же набитой дурой она была! Как она могла даже помыслить о том, что Саймон изменился, что он и правда бы заботился о ней? Это был настоящий Саймон. Он всегда так действовал.
Спотыкаясь, Луиза прошла ещё несколько шагов до того, как Раджи выскочил из кабинета и обхватил лапками её ногу. Он, видимо, её почуял.
Девушка отчаянно пыталась избавиться от него, не желая, чтобы Саймон знал, что она здесь была, но Раджи ни за что не отпускал.
– Прекрати, – прошептала она. – Возвращайся!
– Раджи! – Саймон вышел в холл за питомцем и остановился. – О боже, нет.
Луиза медленно встретилась с ним взглядом, вряд ли даже осознавая, что слёзы жгут ей глаза. Ощущая себя актрисой в каком-то жутком фарсе, она показала игрушечную канарейку Раджи.
– Я подумала, что Раджи, вероятно, хотел… – она умолкла, когда резная фигурка выскользнула из её пальцев и покатилась по полу.
Тогда как Раджи кинулся за фигуркой, Саймон шагнул к Луизе.
– Это не то, что ты думаешь, – у него был раненый вид, даже полный раскаяния. Но от этого было только хуже. – Мы с твоим отцом…
– Не надо, – прошептала она. – Не сочиняй ерунды, в которую, как мы оба знаем, я никогда теперь не поверю.
– Что такое, Фоксмур? – король тяжело ступил в холл, затем побледнел, увидев дочь. – Э… добрый вечер, моя милая.
Не отрывая взгляда от Саймона, она сдавленно произнесла:
– Нам не хватало вас на свадьбе, Ваше Величество, – её тон стал резким от боли. – Не хотите ли убедиться, что получили то, за что заплатили? – она помахала в воздухе безымянным пальцем, тяжелый золотой ободок казался кандалами. – Ну, проверили. Я вышла замуж за вашего друга и, наконец, не действую вам не нервы. Счастливы теперь?
Полные щёки короля покраснели, когда до него, видимо, дошло, что она услышала.
– Луиза, я только делал то, что считал лучшим для тебя…
– Лучшим для меня! – горячие слёзы обжигали ей щёки. – Ты купил мне мужа, который как ты знаешь всегда… презирал… меня, – слёзы полились теперь ручьем, и она смахнула их, отчаянно, чтобы, по крайней мере, сохранить достоинство.
– Я никогда тебя не презирал, – резко прошептал Саймон.
– Ну вот, видишь, крошка? Это совсем не так, – отец направился к ней. – Я знал, что Фоксмур хочет жениться на тебе. Ему нужен был маленький стимул…
– Помолчите, а? – зашипел Саймон на её отца. – Вы более чем достаточно навредили за один вечер.
– Но я хочу объяснить, чёрт подери, – парировал Его Величество.
– Не сегодня, – отрезал Саймон.
– О нет, – яростно произнесла Луиза, слово «стимул» стучало у неё в мозгу. – Я хочу услышать объяснение Его Величества. Я хочу услышать, что же такое ужасное я совершила, что заставило его заключить сделку и выдать меня замуж за человека, который однажды предал меня.
Её отец прищурил глаза.
– Послушай, дерзкая девчонка, я предупреждал тебя не связываться с квакерами. Я просил обдумывать то, что намереваешься сделать. Но ты была упряма до чёртиков, даже хуже, чем твой брат. И тогда члены парламента начали приходить ко мне с жалобами на твою политическую деятельность…
– И ты посчитал, что Саймону, именно ему, будет известно, как окрутить меня? – боль от этого грозила уничтожить любые остатки её гордости.
– Чёрт подери, девочка, – огрызнулся король, – ты же говорила о выдвижении кандидатов. Радикалов!
Она моргнула, на мгновение потеряв бдительность.
– Вы знали о Годвине?
– Годвин! – вмешался Саймон. – Чарльз Годвин? Владелец «Лондонского обозревателя»? Он ваш кандидат?
Она смерила Саймона безразличным взглядом.
– А что, если он?
– Видишь? – король ликующе посмотрел на Саймона. – Я говорил тебе, от нее всего можно ожидать. Безрассудная и беспечная – вот она какая – позволяет радикалам манипулировать собой…
– Хватит! – прорычал Саймон, в то время, как Луиза находилась в безмолвном ужасе от слов отца. – Уходите, чтоб вас!
Король выпрямился в монаршем негодовании.
– Ты не можешь разговаривать со мной так, Фоксмур, даже если женился на моей дочери.
Саймон шагнул к нему.
– Если вы сейчас же не уйдёте…
– Отлично, я уйду, – фыркнул король. – Но помни, что ты обещал…
– Проваливайте! – заорал Саймон, он был в такой ярости, что даже испугал Луизу. – Пока я не вышвырнул вас!
– Ладно, ладно, – отец пронёсся мимо неё. – Через день, или около того, я вызову тебя.
– Замечательно, – пробормотал Саймон, когда скрылся король. – Теперь, когда ты разрушил мою брачную ночь, возвращайся и посмотрим, сможешь ли ты разрушить мой брак.
– Не вини его, – отрезала Луиза. – Ты уничтожил свой собственный брак.
Она направилась к лестнице, нуждаясь в одиночестве, чтобы лелеять свою рану. Но ей следовало бы знать – Саймон никогда ей этого не позволит.
Он вырос позади неё.
– Так что же? – выдавил он, шагая за ней по пятам. – Ты даже не позволишь мне объяснить? Ты лишь собираешься пойти наверх и запереться в комнате, чтобы подвести итог моим многочисленным проступкам в отношении тебя.
– Вроде того.
Схватив за руку, Саймон развернул её.
– Ну, нет!
– Было ли что-то из этого настоящим? – видимое беспокойство на его лице ранило Луизу даже больше. – Мнимый интерес к моей группе, твои заявления о чувстве привязанности ко мне, что… чепуха о том, как я будоражила твою кровь…
– Каждое слово было правдой, – хрипло произнёс он. – Я приложил все усилия, чтобы не лгать тебе.
– За исключением обещания позволить мне продолжать деятельность после свадьбы.
– И это тоже. Клянусь честью, и я сдержу слово.
– Пока у меня нет ребёнка, – её поразило тошнотворное осознание. – Поэтому ты согласился на мои условия, да? Так как посчитал, что сделаешь меня беременной в короткий срок, и тогда мне, таки или иначе, придётся остановиться.
Ответом ей было вспыхнувшее на лице Саймона чувство вины.
– О, я должна была знать… – прошептала Луиза.
– Это не настолько просчитываемо, – вмешался он. – Не выставляй это в таком свете, будто всё между нами было лишь…
– Частью твоей сделки с моим отцом. Ну, было, да? Ты, очевидно, обещал ему, что женишься на мне и положишь конец моей работе, если он сделает тебя премьер-министром, – её осенило. – За это ты боролся – за прошение об отставке, которое он для тебя не получил от лорда Ливерпула.
– Ну, хорошо, хорошо, да. Твой отец согласился сделать меня премьер-министром, женись я на тебе, но…
– Значит всё, что ты говорил, было ложью – каждое нежное слово и поцелуй.
– Нет, чёрт подери! – он схватил её за руки и подтянул ближе. – Ты не можешь верить в это. Ты знаешь, что я хочу тебя. С момента, как снова увидел тебя в тот вечер у сестры, я понял, что ты должна быть моей. И когда твой отец пришёл ко мне, встревоженный твоей деятельностью, готовый предложить мне некоторые преимущества, чтобы я женился на тебе, я согласился, я не видел ничего плохого…
– Получая всё, что ты желал – меня в постель и место премьер-министра.
– Не так всё просто, чёрт возьми, – сказал Саймон, сверкая глазами. – Как только твой отец рассказал мне, что ты делаешь, я, как и он, стал за тебя волноваться. И не без основания, учитывая, что произошло в доках.
– Не разыгрывай, будто делал это, заботясь обо мне, – прошептала Луиза. – Ты использовал тот случай в доках, чтобы скомпрометировать меня и заставить выйти за тебя замуж.
– Не это я собирался делать, и ты знаешь. Ради бога, я послал за доктором!
«Я не рискну – не собираюсь наблюдать за твоей смертью».
Она избавилась от воспоминания. Саймон был очень хорош, притворяясь заботливым.
– Ты до сих пор оборачивал это в свою пользу, ты поступаешь так во всём. Ты хочешь дать моему отцу, то, что он попросил – убрать меня из политики, – Луизу охватило отчаяние. – Да что же я такого ужасного сделала, что ты предпочёл действовать за моей спиной…
– Они говорили об уничтожении твоей репутации, чтобы прекратить твоё вмешательство, Луиза, – резко произнёс Саймон, – значит, кто-то явно считал тебя безрассудной.
– А ты? – Луиза пристально поглядела на него. – Ты видел тюрьму, женщин, детей. Ты считаешь мою деятельность безрассудной?
– Когда ты говоришь о выдвижении кандидата-радикала, то да, – в момент, как она открыла рот, чтобы возразить, герцог быстро добавил, – я не намерен сейчас обсуждать с тобой политику, когда ты так рассержена, чтобы разумно рассуждать.
Его снисходительность её взбесила.
– Я вполне разумна, сэр. Достаточно, чтобы понимать, когда надо мной взял верх мастер, – Луиза чопорно выпрямилась. – Ты собирался получить свой пирог и, к тому же, съесть его. И ты бы преуспел, если бы я… – она безжалостно подавила, подступившее к горлу рыдание. – К сожалению, в данном случае у пирога, так уж вышло, есть на сей счёт своё мнение.
Высвободив руки, она отступила.
– Я ничего не могу сделать, чтобы вырвать у тебя пирог. Даже будь это возможно, о разводе и думать нечего. Верно, как скандал уничтожил бы мои успехи в реформе, так и от брака с тобой, видимо, того же ждать, – она сильнее укуталась в халат. – Но будь я проклята, если позволю тебе ещё и пирога отведать.
Луиза развернулась и направилась к ступеням.
– Что, чёрт возьми, это значит? – спрашивал Саймон, торопсь, чтобы не отстать от неё.
– Я буду твоей женой на людях, так как ты не оставил мне выбора. Но можешь забыть о том, чтобы когда-либо разделить со мной постель.
Он мерзко чертыхнулся.
– Ты так говоришь, только чтобы нанести мне ответный удар. Когда ты успокоишься, то поймешь…
– Я совершила одну ошибку. Другой я не сделаю. Ты не можешь остановить меня в моей деятельности, если не сделаешь меня беременной, а значит я приму меры, чтобы у тебя это никогда не получилось.
– Что? – он шагнул перед ней на ступеньки, преграждая ей путь. – Ты не можешь так поступить, чёрт возьми! Я твой муж!
– Да, потому как я была достаточно глупа и посчитала, что ты изменился. Но ты тот же Саймон, каким всегда был, и я не соглашалась на брак с тем Саймоном.
Ярость и свет свечей придали его лицу дьявольский блеск.
– К несчастью, лишь один Саймон подписал свидетельство о браке и дал обет, значит ты замужем за тем Саймоном, по нраву тебе это, или нет, – под его неуклонными шагами она пятилась вниз по лестнице. – И если ты откажешься во всех отношениях чтить супружество, тогда твоя связь с Лондонскими женщинами закончится прямо сейчас.
Озноб пробежал по спине Луизы.
– Но ты обещал…
– Ты поклялась в церкви быть моей женой, почитать, удовлетворять и слушаться меня. Если ты нарушишь свое обещание, я, вернее всего, могу нарушить своё.
Как он смеет? У нее было право сердиться после того, как он поступил. Тем не менее, он бы наказал её за то, что сделал?
Она ни за что не позволит ему думать, что он может обойти её, коварный мерзавец.
– Ты не можешь запретить мне делать то, что нравиться.
– Думаешь нет, не правда ли? – Саймон неумолимо продвигался вперед, вынуждая её опускаться вниз по ступеням. – Если бы не мои амбиции, у нас с тобой был бы уже медовый месяц. Но, несмотря на то, что я желаю сейчас остаться в Лондоне, если я услышу даже о твоей попытке встретиться с Лондонскими женщинами, будь-то в тюрьме или в чьём-то доме, клянусь, я увезу тебя в Италию или Испанию или другое место на материке. И мы останемся там на год, если это необходимо, чтобы привести тебя в чувство.
Луиза выставила подбородок.
– Ты бы так не поступил – оставляя Англию, ты бы навредил своим планам стать премьер-министром.
– Не более чем, имея жену, которая водиться с радикалами. Так что должно быть, Луиза? Настоящий брак, как договорились? Или пирога не достанется никому?
Она, кипя, уставилась на него.
– Иди к чёрту.
Саймон отпрянул, как если бы она дала ему пощёчину. Потом его глаза сузились.
– Только с тобой.
И до того как, Луиза смогла что-то сделать, чтобы предотвратить это, он подтянул её к себе и крепко поцеловал.
Разъярённая до белого каления, она уже подняла руки, чтобы отпихнуть его, когда он отступил, сверля её глазами, словно кусочками льда.
– Я мог бы заставить тебя разделить со мной постель, если б захотел. Это моё право.
– Давай, – возразила она. – Но потом тебе лучше спать с кинжалом под боком, потому как клянусь, что убью тебя за это.
Выкрутившись из его рук, она промчалась мимо него вверх по лестнице. Слава Богу, он не пошёл за ней, так как она отчасти опасалась, что иначе столкнула бы его вниз по лестнице.
Как он посмел ей угрожать! Виновен-то он. Именно он пообещал отцу у неё за спиной, что обуздает её деятельность.
Но ещё сказал, что сдержал бы обещание и позволил бы тебе продолжить с Лондонскими женщинами, пока ты не обзавелась его копией.
О, это был лишь предлог. В итоге, он бы выдумал какую-нибудь другую причину, чтобы ограничить её. Его целям не годилось позволять ей быть частью Лондонских женщин, а Интриган Саймон всегда делал то, что удовлетворяло его целям.
Когда слезы снова защипали ей глаза, Луиза ворвалась в спальню и хлопнула дверью. Она не собиралась растрачивать слёзы на этого негодяя. Ни за что!
Смахнув их, девушка стала расхаживать по полу. На этот раз она бы не позволила ему победить, как обычно. Недаром она провела последние несколько лет, обучая женщин, как обойти своих мужей.
Определять для неё деятельность, вот как? Пирога не достанется никому, да? Ладно, она непременно позаботиться об этом. К тому времени, как она покончит с герцогом Фоксмурским, он будет сожалеть о дне, когда даже помыслил жениться на ней.
Глава 18
Дорогая Шарлотта,
Уверен, Фоксмур не женился бы на ней, не испытывай чего-то более глубокого, только не в ситуации, когда под рукой уйма более подходящих женщин. Кроме того, вы должны признать, что у страсти есть свое место. Возможно, она и не всё возмещает, но очень многое.
Ваш кузен,
Майкл
Спустя два вечера после сорвавшейся брачной ночи, Саймон вошёл в столовую, и изрёк проклятье, увидев пустой стул на другом конце стола. До сих пор дуется, да?
– Где моя жена, – спросил он у лакея.
– Она просила, чтобы поднос принесли в её комнату. Я его уже доставил.
Значит, он даже не мог отобрать поднос, чтобы попытаться её увидеть.
Боже правый, он опять размышлял, как одурманенный болван. Вот до чего довела его собственная жена, чёрт её побери.
И, бы побрал и короля тоже, и всю проклятую семейку. Он, должно быть, выжил из ума, раз снова с ними связался. Луиза была изменчивой, её папаша – идиотом, а братец, в лучшем случае – занудой. Ему следовало умыть руки, учитывая всё это.
Но герцог не мог. Теперь он женат на ней, помоги ему Господи.
Застонав, он сел за стол на свое обычное место. Его последняя стратегия не работала. Поостыв, он подумал, что даст ей время успокоиться, и тогда, может быть, они смогли бы здраво побеседовать.
Чёртова упрямица. В её словаре не было слова «здраво».
Конечно, его ультиматум не помог. Но, будь он проклят, если отменит свой приказ. Луизе не удастся обвести его вокруг пальца. Он был главой этого дома, чёрт подери, и она бы научилась мириться с этим, займи это хоть вечность.
Вздох слетел с его губ. Ну ладно. Как будто он мог выдержать вечность в такой неопределённости. Саймон не мог есть, не мог спать. Днём он почти не обращал внимания на то, о чём говорили в Палате лордов, а ночью, роясь в дедовых письмах, ему приходилось большинство из них прочитывать по два раза.
Однако, что, чёрт возьми, она делала весь день? Она не гуляла – он снарядил лакея сопровождать её, отправься она куда-нибудь. Когда бы он ни был дома, слышал её передвижения по комнате, смежной с его, и находил оставленные за её дверью подносы. Видимо, в столовой она ела, когда он был на заседаниях в парламенте.
Лакей поставил перед ним тарелку чего-то белого, и Саймон напрягся от иного, более осязаемого её присутствия.
– Что это? – рявкнул он.
– Суп из копчёной рыбы, сэр.
С молоком, несомненно. Его тошнило от молочных супов и соусов, всегда так было. Его повар об этом не знал, потому как был нанят, с остальными слугами, после возвращения Саймона. Значит они, видимо, соглашались со всем, что ни заяви Луиза о его вкусах.
И где же, однако, она узнала какие они?
У него появилась весьма неплохая мысль.
– Моя сестра приходила сегодня с визитом, не так ли?
– Да, ваша светлость. Как вы узнали?
– Случайная догадка.
Он сомневался, что Луиза рассказала об их схватке сестре, иначе Дрейкер колотил бы в дверь, чтобы придушить его за нанесенный её чувствам вред. Его женушка-шалунья, бесспорно, под видом желания быть хорошей женой, просила поведать ей о его предпочтениях.
Он мог бы догадаться, на что она способна, когда его бренди начал значительно утрачивать крепость, а огню в его комнате частенько позволяли затухать. Но прошлым вечером, когда слуга рассказал ему, что избавиться от его сигарет, было идеей его жены, так как она могла купить лучшего качества, Саймон, наконец, понял, что происходит.
Луиза применила к нему свою тактику «домашней войны». И она, как ни странно, работала. Он за всю жизнь никогда не чувствовал себя так неуютно в своем собственном доме. Проклятая хитрюга.
«Женщины, как лошади», – раздался голос деда в его голове. – «Дай им волю, и они растопчут тебя. Их надо приучить к узде, если они нужны тебе для настоящей скачки».
– Да, и ты в этом так преуспел, старик, – отрезал Саймон. – Поэтому моя бабка съеживалась всякий раз, когда ты входил в комнату.
– Ваша светлость? – произнёс лакей.
– Э… ничего. Лишь мысли вслух, – боже, теперь он разговаривал сам с собой. Вот что с ним сделала Луиза.
Саймон отпихнул суп в сторону.
– Унесите это, хорошо?
Лакей, без замечания исполнил, но когда он принёс следующее блюдо – кусок говядины испорченный толстым слоем сливочного соуса – у Саймона лопнуло терпение.
Довольно ерунды. С рук ей это не сойдет – он не позволит. У Луизы была уйма времени прийти в себя от его сговора с её отцом. И это время заканчивалось прямо сейчас.
Выскочив из-за стола, Саймон покинул столовую и направился к лестнице. Он был на полпути наверх, когда увидел, как горничная Луизы выскользнула из комнаты с уже ненужной ей одеждой. Хорошо. Луиза только что переоделась ко сну, значит, вероятно, дверь не заперта, и он застанет её одну. Чёрт подери, должно быть помешает другое – она закроет перед ним дверь.
Саймон резко распахнул дверь, с его губ готовы были сорваться несколько супружеских замечаний, которые так и остались невысказанными, когда он увидел её.
Жена сидела возле камина, но не видела его – голова была опущена и она расчесывала волосы длинными, неторопливыми взмахами. Он сделал глубокий вдох от вида Луизы: длинные черные локоны ниспадали на пол, а свет от камина сиял сквозь её прозрачную ночную рубашку, вырисовывая каждый плавный, обольстительный изгиб. Словно в трансе, Саймон вошёл в комнату и направился к ней с единственным только желанием: притянуть её в объятия и прямо-таки выцеловать из неё упрямство.
Затем его остановил звук. Плач. Она, расчесываясь, плакала, рыдания раздирали её стройное тело. Слышать их было словно лезвием ножа по животу.
Он застыл, отчасти злясь на себя за то, что взволновался от её слёз, а отчасти от безрассудного желания утешить Луизу, обнять и уверить, что всё, непременно, будет хорошо.
Это именно то, что она хотела, не так ли? Заставить его встать на колени. Смягчить его, пока он не позволит ей делать то, что ей по душе – водя компанию с радикалами, уничтожая всякую его надежду стать премьер министром.
Чёрт подери, он бы не позволил ей это!
Саймон стоял там ещё минуту, в сомнении. Но, в конце концов, гордость взяла верх, и он удалился в кабинет, изо всех сил желая прогнать из головы её печальные всхлипы.
Но пребывание в кабинете лишь напомнило о её сокрушённом виде, когда Луиза поняла, что он сговорился с отцом. Он ранил её очень сильно. И не один раз, а дважды. Мог ли он, в самом деле, осуждать её за желание нанести ответный удар?
После часа таких мучительных размышлений Саймон отправился в кровать, лишь для того, чтобы они и там его изводили. Но спать был ещё хуже – он видел жену в своих снах, в прозрачной ночной рубашке в их брачную ночь, на губах её трепетала многообещающая улыбка. Пока не вошёл её отец, и улыбка не обернулась потрясением.
Когда он проснулся на рассвете, тревожный, с каменным сердцем, Луиза еще спала. И как в прошлые два утра, несмотря на то, что он мешкал, вынужден был, в конце концов, ехать в Вестминстерский дворец [38]38
Здание на берегу Темзы в лондонском районе Вестминстер, где проходят заседания Британского парламента.
[Закрыть], не услышав даже шороха в соседней комнате.
«Ещё несколько дней», – говорил он себе. – «Дай ей время».
Но сколько ещё таких дней он мог вынести, когда часы перетекали друг в друга, превращаясь в одну длинную изнурительную пытку?
Не помогало даже присутствие в Вестминстере. В отсутствие сейчас важных дел на повестке дня, лорды мало интересовались парламентской работой и речи были тупыми, как ржавый перочинный нож. Прошла половина утра, Саймон подумывал поехать домой, когда возле него прошипел голос:
– Какого чёрта вы тут делаете?
Он обернулся и увидел лорда Трасбата, с волнением взирающего на него.
– Почему я не должен быть здесь?
– Вы говорили, что будете вместе с дамами посещать Ньюгейт. Я рассчитывал на это, когда отправил свою жену вместе с вашей. – Верно, Трасбат ошибся. Луиза не бросила бы ему вызов так открыто. Не после того, как он пригрозил. – Они… э… отправились сегодня утром?
– Да, как и планировали, – прошептал Трасбат. – Ваша жена сказала нам за день до вашей свадьбы, что бракосочетание не повлияет на сегодняшнюю поездку в Ньюгейт, и я только час назад доставил Лилиан в ваш дом.
Два человека по соседству неодобрительно посмотрели на них, поэтому Саймон жестом пригласил Тарсбата выйти с ним в холл. Там же он резко спросил:
– Вы уверены, что они отправились в тюрьму? – он отдал ясный приказ кучеру, чтобы она нигде не брала никаких карет без разрешения Саймона.
Трасбат смотрел на него, как на сумасшедшего.
– Ну конечно. Ваша жена спросила, собираюсь ли я присоединиться к ним, и я сказал ей, что отправляюсь в клуб. Когда я спросил, могу ли увидеть вас, она объяснила, что вы поедете отсюда и присоединитесь к ним в Ньюгейте. Поэтому она попросила, чтобы я подвёз её с Лиллиан к дому леди Дрейкер – чтобы вам не пришлось оставлять возле тюрьмы два экипажа. Я был рад оказать услугу – это было по пути в клуб. Но потом я вспомнил, что хотел поговорить с Пилом, поэтому приехал найти его. А вместо этого нашел вас.
– Да, – мрачно произнёс Саймон. Здесь в парламенте. Пока его жена спешит поступить так, как ей нравится. Домашняя война – это одно дело, но явный вызов был недопустим.
Он не был окончательным болваном, чтобы признаться Трасбату в несостоятельности контролировать собственную жену.
– Простите, старина, – кратко произнес он, – я совсем забыл о поездке в Ньюгейт. А так как я уехал до того, как встала герцогиня, у неё не было возможности напомнить мне. – Саймон направился к двери. – Я сейчас же еду.
И приберу к рукам свою жену, черт возьми.
– Я отправляюсь с вами, – сказал Трасбат. – Как вижу, Пила здесь нет.
Через несколько минут они были в экипаже Саймона, тихо следуя в Ньюгейт. Хвала господу, Трасбат не был болтлив, потому как Саймон сомневался, что смог бы сейчас поддерживать вежливый разговор.
Когда они добрались до тюрьмы, стражник провёл их через несколько сырых, мрачных коридоров. Они шли со скоростью улитки, учитывая больную ногу лорда Трасбата, поэтому пока они достигли женских тюремных камер, гнев Саймона дошел до наивысшей точки.
Но, когда стражник ввёл их внутрь, гнев угас от открывшегося им вида. Более двух сотен женщин сидели на каменном полу маленькими, аккуратными группками, усердно разрисовывая резные фигурки. Миссис Фрай, миссис Харрис, и Регина перемещались между ними, предлагая помощь. Одежда на женщинах была бедной, но чистой и опрятной и, по большей части, приличной.
Взрыв смеха из угла заставил трудящихся женщин поднять взгляды, затем снисходительно улыбнуться группе сновавших повсюду детишек, хлопавших какому-то зрелищу, которое не доступно было его с Трасбатом виду. И которое, несомненно, было организовано женой Саймона, вместе с леди Трасбат.
Саймон махнул Трасбату и они стали медленно обходить толпу. Как только они подошли к своим женам, Саймон за жужжанием женских разговоров услышал птичью трель. Потом он заметил взгромоздившуюся на стуле канарейку леди Трасбат, и рядом с ней Раджи, танцующим со своим обычным весельем.
Саймон задержал дыхание. Ему следовало рассердиться, что Луиза без спросу взяла сюда его любимца, но как он мог, когда детишки смотрели с восторгом, их маленькие личики оживились от радости?
Леди Трасбат первая заметила их. Увидев мужа, она так широко улыбнулась, что годы стёрлись с её стареющего лица. Саймону не было нужды смотреть на Трасбата, чтобы знать, что тот, должно быть, так же широко, как и его жена, улыбнулся в ответ. Как заботливый муж.
Он вздрогнул.
Луиза еще не увидела его, но она тоже улыбалась, наблюдая, как дети наслаждаются ужимками Раджи и канарейкой леди Тарсбат. Более того, на её лице было такое истинное удовольствие, что от этого вида к горлу герцога подступил комок.
И внезапно её вызов ему стал не таким уж важным. Важно было лишь понять, как сохранить это выражение на её лице.
И когда жена мельком взглянула на него и её улыбка увяла, Саймон проклял себя за то, что вообще сговорился с её отцом. Если бы он просто ухаживал за ней как настоящий джентльмен, прежде чем жениться, отдалились ли бы они теперь? Не слишком поздно, чтобы поправить положение?
Он надеялся, что нет. Так как в этот момент, он и по разбитому стеклу прополз бы, заставь это Луизу снова улыбнуться.
