Текст книги "Мёртвые девочки никогда не проболтаются (ЛП)"

Автор книги: С. Дж. Сильвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

Глава 14

Джорни

Абсолютная тьма. Именно так, как я любила. Я быстро пробиралась сквозь толпу на вечеринке, петляя и уворачиваясь, словно была не раненой девчонкой, убегающей от парня, который её обидел, а какой–то воительницей. Я знала, где был Бэйн, и надеялась, что он не сдвинулся с места с тех пор, как я его в последний раз видела. Позади меня раздавались шаркающие шаги – это одновременно и волновало, и тревожило меня.

Игра в кошки–мышки. Так мы с Кейдом играли до того, как всё стало серьёзно. Он наблюдал, дразнил, позволял убегать, но в последний момент его сильные руки хватали меня за талию, разворачивали и ослепляли грязными словами и обжигающими прикосновениями. Но сейчас меня нельзя было ловить.

– Бэйн, – прошептала я, нащупывая что–то твёрдое. Глаза быстро привыкли к темноте, и передо мной возник широкоплечий тёмный силуэт. Пожалуйста, пусть это будет он. Мне ужасно хотелось оглянуться, но я не стала. Позади мог стоять Кейд… или, что хуже, тот, кто пытался меня убить.

Или, может, он прямо передо мной?

– Джорни?

Я крепче сжала его руку и резко потянула за собой. Почему–то он позволил. Бэйн не казался тем, кого можно просто тащить куда угодно. Скорее уж он всегда брал контроль в свои руки – даже на таких вечеринках, с девушкой под собой. Что ж, попытка не пытка.

Я затащила нас обоих в первую же скрытую комнату слева, злясь на воспоминания о Кейде, которые тут же всплыли в голове. Когда–то это было нашим местом.

Свет не включался, а щелчок замка потонул в стуке моего сердца.

– Я хотела поговорить с тобой наедине, – сказала я, закрывая глаза и делая вид, что не собираюсь доводить это до конца. Тобиас был бы так разочарован, узнай он, что я использую старые трюки из больницы, о которых делала вид, что он ничего не знает. Мне всегда было противно после этого. Противно самой себе, хоть я и знала, что это необходимо.

– Чего ты хочешь?

Бэйн стоял далеко. Его голос звучал отстранённо, но резко, как лезвие.

Я сделала шаг вперёд, проводя руками по мурашкам на своих неровных шрамах.

– Почему ты всегда на меня смотришь? – спросила я, ненавидя фальшивую томность в своём голосе. – Я тебе нравлюсь, Бэйн?

– Я тебя не знаю, – почти рявкнул он, заставляя меня остановиться. Всё идёт не по плану.

– Ты пялился на меня достаточно... наверняка ты что–то знаешь обо мне. – Например, кто пытался меня убить.

Он фыркнул: – Ты вернулась, типа, неделю назад. Я тебя еле заметил.

Я подавила страх и двинулась на звук его голоса: – Теперь я знаю, что ты лжешь. – Тишина. Я замерла на месте, вглядываясь в тёмный силуэт перед собой. – Ты пялился на меня ещё до моего отъезда. Думал, я не замечала?

Он не ответил. Вообще. С каждым дрожащим выдохом я приближалась к нему на цыпочках, готовая переварить эту вину и выплюнуть её обратно.

– Почему, Бэйн?

– Почему что? – Даже не видя его, я знала – он проговорил это сквозь зубы. Он сдерживался? Притворялся, что у него нет какой–то странной одержимости мной? Он смотрел на меня так, будто боялся потерять. Меня это не беспокоило, но было странно.

– Ты хочешь меня? В этом дело? Или что–то ещё?

– Например?

Я приподняла бровь. Он не отрицал.

Ногой я дотронулась до его ботинка, и он резко вдохнул.

– Джорни, отойди.

Нет. 

– Или что? – Попытаешься убить меня? Слова застряли на языке. Можно было подумать, что меня сдерживает страх, но по какой–то необъяснимо дьявольской причине... я не боялась.

– Джорни, просто…

– Просто что? – Моё лицо теперь в дюйме от его. – Почему ты на меня смотришь? Ты знаешь обо мне что–то, чего не знаю я?

Вот мы и добрались до интересного. В этот момент я ненавидела себя... и обожала. Азарт игры с опасностью, разрушение моральных принципов и правил, которые я установила, чтобы заставить людей любить меня так, как я хотела. Борьба за выживание, чтобы понять, что, чёрт возьми, со мной произошло, и почему я для всех столь незначительна.

Грубые руки Бэйна сжали мои бицепсы, вырывая у меня прерывистый выдох.

– Остановись, – сказал он.

– Остановить что? Пытаться понять, что ты ко мне чувствуешь? Знаешь, я не могла перестать думать об этом, пока меня не было. Гадала, почему ты всегда смотрел, но никогда не трогал. – Я сглотнула, отгоняя от себя соблазнительные слова Кейда, всплывающие в памяти и заставляющие чувствовать себя грязной. «Ты моя, Джорн. Навсегда. Никто не смеет прикасаться к тебе». Вот только кто–то всё же прикоснулся.

– Джорни, развернись, блять, и выйди отсюда. Ты не понимаешь, что делаешь. –  Его пальцы впились в мои руки. Это не тот сценарий, на который я рассчитывала.

– Ты хочешь прикоснуться ко мне, Бэйн? Поэтому пялишься? Поэтому следишь за мной? – Моё сердце бешено колотилось, а кровь пульсировала от предвкушающего ужаса, в котором я вдруг оказалась.

– Блять. Нет! Господи. – Только он выкрикнул отказ, как дверь с грохотом распахнулась, хлипкий замок слетел и звякнул об пол. Свет включился, и я не удивилась, увидев Кейда с пунцовым лицом и яростным блеском в глазах. Он переводил взгляд с меня на Бэйна, и прежде, чем я осознала происходящее, меня резко оттолкнули за спину Бэйна, впечатав в стену. Погодите, он что – только что защитил меня? От Кейда?

Кейд прошипел: – Ты труп.

Я вскрикнула, когда Бэйн и Кейд бросились друг на друга. Их руки сомкнулись на горлах друг друга, а я застыла, прикованная к полу, в шоке от разворачивающейся передо мной сцены. Их глаза, полные ненависти, были прикованы друг к другу, пальцы впивались в глотки, сжимая так, что невозможно было говорить.

Кейд, задыхаясь, выжал из себя слова, обращённые ко мне: – Он трогал тебя?

Я встретила его пылающий взгляд, и моя решимость рухнула. Вина накрыла меня, пока я стояла между тем, кто сделал мне больно, и тем, кто не хотел меня. Крик подкатывал к горлу, но я едва сдерживалась.

– Нет, – хрипел Бэйн. – Я, блять, даже не притронулся к ней.

Брови Кейда дрогнули от недоумения, но они с Бэйном продолжали стоять в мертвой хватке.

Я отбросила боль и сбросила вину на пол.

– Отпустите друг друга. Это тебя не касается, Кейд.

Губа Бэйна дрогнула в удовлетворённой ухмылке, когда он в последний раз сжал пальцы, заставив меня шагнуть вперёд. Затем они одновременно разжали руки, и за спиной Кейда внезапно возник Брентли, сверлящий меня взглядом.

Я опустила глаза, вздрогнув, когда Кейд рявкнул всем: – Вон. Немедленно.

Я робко подняла взгляд, сердце колотилось, будто я была виновата. Бэйн оглянулся на меня один раз, но я не могла понять, что творилось у него в голове. Что–то мягкое мелькнуло в его взгляде, но злость тоже клокотала. Это только заставило меня усомниться во всём.

Брентли пробормотал: – Как в дурном повторяющемся сне, – прежде чем захлопнуть дверь, оставив меня наедине с моей виной и Кейдом.

Глава 15

Кейд

Джорни мастерски притворялась, надевая маску прямо у меня на глазах, будто я не видел её насквозь.

Я услышал, как она переставляет ноги, шаг за шагом, и скользнул взглядом по её гладким бёдрам. – Неплохая попытка, чёрт возьми, – выплюнул я, загораживая дверь от её пронзительного взгляда.

– Что? – в её голосе звучала та самая дерзость, которую я обожал. Вот она. Моя дикарка. – Пропусти меня, Кейд.

Я цокнул языком, помахав перед ней пальцем. Тем самым пальцем, что довёл её до дрожи два дня назад.

– Ты забываешь, что я знаю тебя слишком хорошо, Джорни. Я не сдвинусь с места, пока ты не скажешь, что это было. Что ты задумала?

Её зубы сжались, и этот звук отдался в моей голове. Она гордо вскинула подбородок, лишь сильнее обнажая покрасневшую кожу на груди. Тишина. Отлично.

– Итак, – я шагнул к ней, будто готовый наброситься. – Ты это сделала, чтобы вывести меня? Или у твоего безрассудства была причина?

Конечно, она вряд ли понимает, насколько Бэйн опасен. Но сейчас это не имело значения.

Её губа дёрнулась, и, чёрт возьми, я сам едва не улыбнулся.

– Причина была, но я не против убить двух зайцев одним выстрелом.

Я рассмеялся. Буквально опустил голову, стоя в шаге от неё, прислонившись к той самой стене, к которой её прижал Бэйн, и издал низкий смешок, от которого дрожь пробежала по всему телу.

– А потом притворяешься, будто я для тебя – никто.

Я резко поднял взгляд, и она вздрогнула. Её алые губы блестели – она неосознанно провела по ним языком. Зрачки расширились так быстро, что стало больно смотреть.

– Так и есть.

Я хмыкнул, резко развернувшись, почувствовав под ногами пыль на бетонном полу.

Я чувствовал её разочарование – будто она действительно думала, что я уйду и оставлю её.

Вопрос грыз меня изнутри, рвался наружу:

Почему Бэйн? Почему она сама к нему подошла? О чём они говорили?

И почему он так яростно отрицал, что трогал её? Его передёрнуло, когда я спросил. Тело напряглось, а это уродливое лицо, которое так нравится девчонкам, исказилось.

Что за хрень вообще происходит?

Я выпрямился во весь рост, сбрасывая напряжение, ощущая, как во мне просыпается тот самый дерзкий Бунтарь, которого все знали. Оглянувшись через плечо, я поймал взгляд Джорни – её раскрасневшиеся щёки и бесстрастное лицо. Черты могли казаться спокойными, но в её серых глазах, словно искра кремня, мелькнула тень отчаяния. Я никуда не уйду, малышка.

– Ты говоришь, что не хочешь меня? – Голос стал ниже, взгляд скользнул к её рёбрам, судорожно вздымающимся в поисках воздуха. Рука не дрогнула, когда я протянул её к шнуру единственной лампы в этой пыльной комнате – там, где впервые познал вкус любви. – А теперь?

Тьма разлилась как чума, когда я щёлкнул выключателем.

Воздух стал таким же горячим, как в котельной тогда.

Я знал, что это неправильно – играть в старую игру.

Между нами лежала гора обломков, под которыми скрывалось столько дерьма. Нужно было говорить. Говорить правду.

Но вместо этого я развернулся и заявил права на девушку, которой не заслуживал.

– Ну что, Джорни? Ты хочешь Бэйна? Или меня?

– Это зависит, – прошептала она, – от того, какую версию тебя я получу. Мальчика, который говорил, что любит меня? Или того, кто бросил меня во дворе?

Игра на секунду замерла, будто я выдернул из груди пылающую стрелу.

Скажи ей. Скажи всё.

В этом и была проблема таких, как я – парней, выросших без наставления. Мои моральные ориентиры сломаны. Вместо того чтобы учиться ловить рыбу с отцом, я учился скрывать трупы. Правда никогда не была частью моего детства. Иногда она лишь ухудшала всё, а ложь – помогала.

Я, Кейд Уокер, не отличал правильного от неправильного. Спасибо, Томми Уокер. Твой «отцовский вклад» лишь покалечил меня.

Вернувшись к вопросу Джорни, я ловко уклонился:

– Разве это важно?

Ладони легли на её талию, а в животе заныло от желания. В паху застучала кровь, я уже чувствовал её вкус на языке.

Разорвать. Я хотел разрывать её на части, пока она не простит меня.

А я даже не извинился.

– Повтори, что не хочешь меня, Джорни. Что не думала обо мне. Что хочешь, чтобы кто–то другой делал это.

Я не мог остановиться. Рука скользнула вверх по её груди, остановившись над бешено колотящимся сердцем – рядом с той самой округлостью, в которую я мечтал уткнуться лицом. Вдохнуть её аромат и никогда больше не чувствовать ничего другого.

Эмоции нахлынули, смешавшись с окружающей тьмой. Я скучал по ней так, что было больно дышать. Я скривился, зная, что она не видит меня, когда пальцы наконец добрались до её шеи. Она всегда любила, когда я касаюсь её здесь.

– Три, – прошептал я, просовывая колено между её ног, прямо под мини–юбкой, которую она надела, наверное, специально, чтобы сводить меня с ума.

– Два, – вонзил зубы в её мочку, предварительно проведя языком по маленькой бриллиантовой серёжке.

– Последний шанс.

Я крепко сжал её бедро одной рукой, притягивая к себе, отчаянно желая, чтобы между её ног был не мой коленный сустав, а кое–что другое.

Единственный звук, который она издала – прерывистое дыхание. Я воспринял это как зелёный свет.

– Моя, – прошептал я прямо у её губ, прежде чем переместить руку с её шеи к подбородку и намертво прижать свои губы к её.

Облегчение. Я почувствовал облегчение от того, что она не сопротивляется. Но в тот же момент шок приковал меня к полу – внутри скрутило что–то куда более мощное, чем просто физическое желание.

Мы с Джорни существовали в серой зоне.

Она – свет. Я – тьма.

Я засасывал её губы, а она целовала в ответ. Я тянул её к себе, а она отталкивалась. Её пальцы впились в мои волосы, а бёдра двигались над моим коленом, будто я действительно трахал её.

– Ты всё ещё не понимаешь? – резко оторвался я, хватая её за задницу.

Её ноги обвили мои бёдра, а мой твердый как камень член давил на тонкую ткань её трусиков, грубо трясь о неё.

– Я всё так же одержим тобой. Ничего не изменилось.

Чёрт, да.

Но... стоп. Нет. Погоди.

Мне было мучительно трудно отпустить её. Пальцы впились в её кожу, будто цеплялись за песок на райском пляже. Она дёрнулась. Потом ещё раз. И в тот момент, когда она отвернулась, разомкнув наши губы, моё сердце рухнуло под ноги.

Блять.

Её ноги грубо опустились на пол, растоптав все мои грязные намерения.

– Вот в чём ты ошибаешься, Кейд. Всё изменилось. Особенно я.

Мой рот приоткрылся, но слов не последовало.

Свет включился, и вот она – стоит в луче, как мой личный ангел, готовый низвергнуть меня в ад.

– Ты не можешь просто так...

Я зафиксировал дрожь её губ, ненавидя то, как она пытается это скрыть. Будто боится показать мне свою слабость.

– Что именно? – спросил я, отступая к стене, к которой только что прижимал её.

– Затрахивать чувство вины. Ты что–то скрываешь, Кейд. Ты оставил меня там в ту ночь по какой–то ебнутой причине, которую даже не можешь произнести вслух. И я просто... я не понимаю.

Её лицо исказилось – я буквально видел, как вокруг неё вырастают стены.

– Так что нет. Ты не можешь просто трогать меня и делать вид, что ничего не было. Потому что было. И если ты думаешь, что тебе плохо из–за этого…

Она повернулась, забирая свою боль с собой.

– Я даже не могу сказать тебе «нет». Я позволяла тебе прикасаться ко мне, даже когда не была уверена, что это не ты напал на меня. Как будто у меня к тебе какое–то потустороннее влечение.

Я вдохнул, желая достать своё сердце и заставить его перестать кричать от боли.

Боже, как же я её ранил.

– Я ненавижу тебя, – её голос дрогнул, когда она стояла ко мне спиной. – Ненавижу за то, что ты разрушил годы моей самозащиты. Меня бросали всю мою жизнь, Кейд. Ты знал это. И ты поступил так же в ту ночь. И даже не говоришь мне почему.

– Джорни…

Я пересилил боль, которую причиняли её слова.

Тук. Тук. Тук. Моё сердце колотилось так громко, будто перебралось в уши, пока я ждал, когда она обернётся. Казалось, его удары эхом разносились по всей комнате. Она слышит это? Чувствует ли моё отчаяние? Видит, как я разрываюсь?

Она медленно повернулась, и я заметил мокрые дорожки слёз на её щеках. Голос застрял в горле, когда я просто стоял и смотрел на неё. Чёрт.

– Что это было? – её рука сжала дверную ручку. – Другая девушка?

– Что? – Я будто стоял на краю пропасти, голос дрожал от вины. – Нет.

Ноги сами рвались броситься к ней, встряхнуть её за эту дурацкую мысль... но затем я вспомнил: я сам заманил её во двор, не пришёл, и тогда её жестоко избили.

С какой стати она должна мне верить?

– Ты забыл, что я ждала тебя? С твоей запиской в руках...

Я даже не хотел отвечать. Слова прилипли к гортани, перекрывая кислород.

– Я не забыл.

Как я мог забыть тебя?

Между её бровей появилась едва заметная складка – так хотелось провести по ней пальцем.

– Тогда... я... не понимаю.

Я закрыл глаза, пока внутри бушевала война. Сказать ли ей? Станет ли хуже? Возненавидит ли она меня ещё сильнее, узнав, что я знал о том, что ей грозит опасность, и ничего с этим не сделал?

– Ты был в сговоре?

Если бы передо мной было зеркало, я бы увидел своё бешенство. Гнев раскалённой волной накатил на меня.

– Ты правда думаешь, что я позволил бы кому–то причинить тебе вред?

Её ярость теперь отражала мою. Щёки пылали, слёзы давно высохли.

– Откуда мне знать? Может, они предложили тебе то, от чего ты не смог отказаться.

Я замотал головой, сжатый тисками ярости. Рванул к ней, но она распахнула дверь и вышла в тёмный коридор, пропитанный запахом алкоголя, пота и секса.

– Единственное, от чего я не смог бы отказаться – это ты.

Голос сорвался на хрип.

– Тебе нужно доказать, как сильно я всё ещё хочу тебя? Даже зная, что ты ненавидишь меня?

Свет из комнаты упал на её серые глаза, и я уловил в них отблеск боли. Нижняя губа дрожала, шрамы на обнажённых руках казались такими глубокими, будто я чувствовал их на себе.

Она так и не ответила, растворившись во тьме.

А я не побежал за ней.

Вместо этого ворвался обратно в комнату, хлопнул дверью так, что стены содрогнулись, и бил кулаком по ней, пока не потерял всякую чувствительность.

Глава 16

Джорни

Я перечитывала одну и ту же строчку десять раз, но так и не могла понять, что там написано. Запах библиотеки Святой Марии раньше успокаивал меня. Прикосновение к кожаным переплетам книг придавало ощущение стабильности. Но ничто не могло смягчить того, что случилось прошлой ночью. Я была тихой и задумчивой – две вещи, на которые Тобиас мне указал за вчерашним ужином, на что я ответила ему многозначительным взглядом, потому что он вел себя точно так же – не то чтобы это было для него необычно.

Я размышляла о Бэйне, о том, что произошло между нами, и обо всем, что сказал мне Кейд, от чего я становилась только более раздраженной.

– Я прочитал это пятнадцать раз. Я, блять, не понимаю. – Я наклонилась вперед, впервые за всю неделю едва улыбнувшись, когда Тобиас сломал карандаш пополам под недовольным взглядом Слоан.

Слоан ходила за Тобиасом, как потерянный щенок, по требованию Комитета, согласно которому Тобиас мог посещать нашу школу. Она была его помощницей, а значит, должна была следить, чтобы он не выходил за рамки, и помогала ему с учебой.

– Тобиас Ричардсон! – Она шлепнула ладонью по столу. – Сними уже свои ебучие линзы, через которые тебе кажется, что все против тебя! Ты все понимаешь. Я здесь, чтобы помочь. Я не хочу тебя подставить.

Я выдохнула, когда Тобиас бросил на нее самый ледяной взгляд, который я когда–либо видела. Никто не мог сыграть это так, как он, и никто, кроме Слоан, не мог его переварить и выплюнуть обратно. Она была идеальным выбором в помощницы – наверняка директор Эллисон это уже понял.

Я захлопнула книгу и поднялась, направляясь обратно в свою комнату. Пряталась ли я в библиотеке, в самом дальнем ряду, откуда все еще были видны двери, чтобы следить, кто входит и выходит? Возможно. Может, я и пыталась выяснить, кто хотел мне навредить, наблюдая за всеми как можно пристальнее, но я не была дурочкой.

Разве что, когда дело касалось Кейда.

Он сводил меня с ума! Одно его присутствие заставляло меня вести себя нелепо, как девчонку, которую никогда не целовали. Но он был для меня как наркотик, окутывал своим холодным ароматом, заставлял чувствовать себя в безопасности и желанной. Он создавал ложное ощущение защиты, будто все в порядке, хотя на самом деле ничего не было в порядке. Шрамы на моих руках служили тому доказательством.

Как раз когда я собиралась поставить «Гордость и предубеждение» – мою книгу для утешения – обратно на пыльную полку, я замерла, и дыхание застряло в груди. Два больших медовых глаза, невероятно глубоких, будто видящих самую суть меня, смотрели прямо на меня. Светлые волосы спадали ему на лоб, и весь мир вокруг будто рушился. Только не снова.

– Хватит ходить за мной по пятам, – прошептала я, стараясь не хмуриться, пока миссис Гроув, библиотекарша, бродила между стеллажами, выискивая подростков, которым больше нечем заняться, кроме как трогать друг друга в укромных уголках.

– Ну, когда ты принимаешь идиотские решения, у меня просто нет выбора, правда?

Что–то дрогнуло внутри, и я прикусила щеку, задвигая книгу на полку так глубоко, чтобы скрыть его лицо. Не то чтобы я могла сбежать при виде него – я засела слишком далеко в глубине библиотеки, и даже прямая дорога к выходу не спасала. Поэтому вместо бегства, как в ту ночь, я быстро вернулась к тем чувствам, что испытывала в одиноких, пугающих стенах психиатрической клиники, к своей злости на Кейда и той неразберихе в голове. Я дала этим эмоциям разгореться, чтобы у меня не осталось выбора – только отвергнуть его и пресечь его слова.

Когда он зашел в проход, окруженный темнотой, словно грозовой тучей, я не отступила и гордо подняла подбородок.

Конечно, он выглядел прекрасно. Кейд Уокер не имел ничего общего с такой, как я. Я носила чужую одежду, когда на мне не было одной из двух моих униформ. Песочные волосы снова требовали стрижки – в прошлый раз Слоан подравнивала их в нашей комнате тупыми ножницами, украденными с кухни. На мне не было ни капли макияжа, а свободная рубашка на два размера больше делала мою и так худощавую фигуру болезненно–хрупкой. Я никогда не была крупной, и не знала, то ли это гены, то ли то, что я ни разу в жизни не была по–настоящему сыта. Детский дом кормил меня, конечно, но мы не ходили в магазин каждые выходные за снеками. Три приема пищи в день, если повезет, а суп не то чтобы насыщал на всю ночь – не говоря уже о том, чтобы подарить мне пышные формы.

– И что, по–твоему, случилось бы, если бы ты не ворвался в ту комнату? – спросила я, пока Кейд приближался, сжимая что–то в руке. Свидетелями были лишь вымышленные персонажи с корешков сотен книг, а наши шепоты едва ли различали даже мы сами, не то что кто–то еще в библиотеке.

Он пожал плечами, остановившись в шаге от меня.

– Наверное, меня бы арестовали с кровью на руках.

Моя челюсть отвисла от его пугающей откровенности. Что может быть лучше, чем напугать меня насилием? Я скрестила руки на груди, игнорируя бешеный стук сердца.

– И что? Теперь никто не может меня трогать, потому что когда–то я была твоей? – Дьявольская девчонка, которая просыпалась только рядом с Кейдом, вышла на сцену, чувствуя себя дерзко в нашем потаенном уголке. – У меня для тебя новость. С прошлой весны меня трогали, Кейд. Много раз.

Пустота в его потемневших глазах заставила мои шрамы гореть, будто он резал меня невысказанными словами и смертоносным взглядом.

– Мне надоело, что ты каждый раз поворачиваешь нож, Джорн. С каждым днем он вонзается всё глубже, – бумаги в его руке смялись от ярости, а моя грудь сжималась от боли, которую я отказывалась признать. – Это единственная причина, по которой я сдаюсь. Выбрасываю белый флаг. Ненавидь меня или нет – это ничего не изменит в том, что я к тебе чувствую.

Я проглотила его откровенность, когда он швырнул пачку бумаг между нами. Каждый лист с громким шлепком ударился о пол, эхом разнесясь между стеллажами.

– Читай.

Мое сердце билось все громче, пульс стучал в висках, но на этот раз между нами не было того сексуального напряжения, что раньше наполняло меня бабочками и желанием. Теперь в воздухе висел страх и смятение. Две вещи, которые я знала слишком хорошо.

Медленно опускаясь на колени, я сдалась, позволив себе нарушить собственное упрямство – ведь я так старалась оттолкнуть Кейда, будто он для меня никто. Но не могла сопротивляться потребности узнать, что он бросил на пол и почему его гнев был таким горьким.

Ненавидь меня или нет.

Я бы хотела ненавидеть его. Тогда, может, мои пальцы не дрожали бы, пока я перебирала каждый лист с рваными краями и следами, будто их провели по острым шипам

ДЕРЖИСЬ ОТ НЕЕ ПОДАЛЬШЕ, или пожалеешь.

Где ты был прошлой ночью?

Она пострадает, и это будет на тебе.

Что будешь делать, когда ее не станет, и у тебя останется лишь совесть, грызущая тебя за твои желания?

Джорни не принадлежит тебе и не вписывается в твой образ жизни.

Она не твоя.

Держись подальше.

Это последнее предупреждение.

Глаза застилала пелена, и чем дольше я читала, тем больше буквы расплывались в неразличимые каракули. С глухим стуком я ударилась спиной о книжную полку, а листки разлетелись вокруг, словно мои мысли. В какой–то момент Кейд приблизился, прислонившись спиной к той же твердой поверхности, что и я. Наши локти соприкоснулись, его тепло смешалось с моим нарастающим жаром.

Я открыла рот, но тут же сомкнула губы. Вокруг стоял приглушенный шум, и я медленно повернула голову к Кейду. Он пристально разглядывал меня, его карие глаза изучали каждую черту моего лица.

– Джорни, – беззвучно прошептал он. И когда его ладони коснулись моих щек, все разом вернулось на свои места.

– Дыши.

Я жадно глотнула воздух, осознав, что задерживала дыхание так долго, что перед глазами уже плясали черные точки. Эта привычка осталась с детства – из тех времен, когда стены приюта буквально смыкались надо мной. Каждый раз, когда меня снова не забирали в семью, я переставала дышать, пока тело само не напоминало: тебе нужен воздух.

Кейд убрал руки, как только я сделала первый глоток кислорода, и отвернулся. Я часто моргала, снова глядя на разбросанные листки.

– Чт… что… почему? Кто? – Меня наказали за то, что я была с ним? Поэтому на меня напали? Неудивительно, что он выглядел таким виноватым.

Громкий глоток Кейда прозвучал так, будто он проглотил сосульки, свисающие с крыши школы. Хруст его костяшек заставил меня напрячься еще сильнее.

– Я не знаю. – Он вздохнул. – Поэтому я не пришел той ночью.

Кейд наклонился вперед, его колено коснулось моего – мы оба это заметили. Я быстро опустила взгляд на бумагу, которую он достал из заднего кармана. Листок был аккуратно сложен, но, когда он развернул его, стало ясно: его открывали миллион раз. Каждая складка въелась в бумагу намертво.

Когда дрожащие пальцы приняли его, я прижала ладонь ко рту.

Ее смерть будет на твоих руках.

Я подняла взгляд на него, и в горле пересохло. Его обычно теплые глаза стали стеклянными, прежде чем он отвернулся, запрокинув голову на книги.

– Это была последняя угроза. Я нашел ее прямо перед тем, как должен был встретиться с тобой.

Боль. Только боль. В груди что–то сжалось, и я буквально почувствовала, как сердце падает куда–то вниз.

– Поэтому ты не пришел?

– Да, – сквозь зубы выдавил он. – Но...

– Но я все равно чуть не погибла.

Меня окатило ледяной волной от макушки до пят. Что, черт возьми, это значит?

– И ты не знаешь, от кого эти письма? Откуда они взялись?

Ненависть к нему внезапно дала трещину, и чувство предательства понемногу угасало. Защитный рефлекс – подавить свои чувства к нему – оставался непоколебимым. Все становилось слишком реальным, и стремительно.

Он резко повернулся ко мне, и правда пылала в его глазах, как огонь.

– Думаешь, они были бы живы, если бы я знал, кто тебя ранил?

Медленно отвернувшись, он уставился на полку перед собой, будто только что не намекнул, что готов убить.

– Мы с Исайей обыскали всю школу, но... – Он пожал плечами. – Насколько я знаю, никто не должен был знать, что ты будешь там той ночью. Да и медики сказали, что раны были нанесены тобой самой, Джорни. Я...

Его зубы стиснулись, пальцы судорожно сжались на коленях. В животе заныло, и мне захотелось схватить его за руку, но я не сделала этого. Просто замерла, пока он договаривал:

– Я оставил тебя в покое, как и требовала та угроза. Не понимал, что происходит. А когда ты уехала, и нам сказали, что ты будешь в приемной семье... я решил, что так лучше. Мое присутствие только вредило тебе.

В голове царил хаос. Мы сидели в тишине, а я снова и снова прокручивала его слова, пока они не превратились в сплошное месиво. Неуверенность и еще большая путаница заполнили меня, и сказать было нечего. Я просто оцепенела.

Значит, он не бросил тебя по тем причинам, что ты предполагала.

Но я все равно не понимала: кто пытался меня убить? И зачем?

Сквозь всю эту кашу пробивалось облегчение – крошечное, но ощутимое. А когда в конце прохода раздался голос Слоан, я резко вскочила на ноги, создавая дистанцию между мной и Кейдом.

Она стояла, уперев руки в бока, волосы были собраны в высокий пучок.

– Клянусь Богом, Джорни... Я знаю, что у тебя с Тобиасом какая–то связь, но он самый большой мудак из всех, кого я встречала. – Она заглянула за мое плечо. – А это о чем–то говорит, ведь я знаю Бунтарей.

Кейд что–то пробормотал за спиной, но я не стала выяснять, что именно. Бросилась к Слоан, будто она – спасательный круг посреди урагана, оставив позади Кейда и все те угрозы, что теперь связывали меня с ним.

– Пошли, – сказала я, хватая ее за запястье.

Всю дорогу до общежития она тараторила о Тобиасе и о том, как ненавидит его, а я лишь кивала, делая вид, что понимаю.

Но на самом деле я молчала, потому что все еще оставалась там – в библиотеке, с парнем, который не заслуживал и половины той ненависти, что я на него выплескивала.