Текст книги "Мёртвые девочки никогда не проболтаются (ЛП)"

Автор книги: С. Дж. Сильвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

– Мы можем остаться еще ненадолго. На улице довольно тихо, – сказал он, наконец отпуская мою руку. Его сердце билось как гром у меня под ладонью, и я не могла перестать это чувствовать.

Между нами повисло молчание, пока я перебирала в голове сценарии с сестрой Марией и её местонахождением. И тут Кейд снова заговорил:

– Чему еще тебя научил Тобиас? Кроме как резать ножом во сне?

Обе мои руки теперь покоились на его груди, а взгляд был прикован к тонкой струйке крови, сползавшей по его шее. Я и правда его порезала. – Что ты имеешь в виду? – спросила я, медленно поднимая руку, чтобы стереть кровь. Подбородок Кейда сместился в сторону, открывая раненую шею, его четкий профиль и задвигавшийся кадык.

– Вы с ним трахались?

Я замерла, палец мягко прижался к ране. Во мне шевельнулось странное желание наклониться и прикоснуться губами к порезу, как я делала с девочками, когда они разбивали коленки, слишком быстро бегая по разбитому тротуару у входа.

– Ты разозлишься, если я скажу «да»? –  Я сама не понимала, зачем играю с ним. Это были неспокойные времена, мы физически находились в месте, где нам вообще не следовало быть, а я тем временем подначивала его, вынуждая реагировать. Правда была в том, что мне нравилось, когда он ревновал. Нравилось, когда он заявлял, что я принадлежу ему. Нравилось быть желанной им.

– Нет.

Комната мгновенно затихла, и как только я стёрла кровь с его шеи большим пальцем, он схватил мою руку, зажав окрашенный красным палец между нашими телами. Я прекрасно осознавала, что сжимаю внутренней стороной бедра, и меня охватил полнейший, необузданный трепет.

– Нет? – спросила я, наклонив голову так, что волосы упали на разделяющее нас пространство. Что, чёрт возьми, мы делаем? Если какая–нибудь из монахинь услышит или увидит это… они сгорят на месте от стыда.

Он медленно покачал головой, с хищной неторопливостью.

– Нет.

Кейд двинулся подо мной, и я ощутила твёрдый, настойчивый толчок даже сквозь джинсы. Внутри всё сжалось, дыхание перехватило – мне отчаянно хотелось двинуться навстречу его телу.

– Это лишь дало бы мне повод доказать тебе, что ты моя, а не его.

Вот она. Непокорная искра в самой глубине, цеплявшаяся за его слова, как за спасительную соломинку. Сделай это. Докажи мне, Кейд.

– Тебе бы это понравилось, правда? – спросил он, поднимая мой окровавленный большой палец к моим губам и нежно прижимая его к ним.

– Почему ты так говоришь? – Мой голос был прерывистым, шепотом, настолько тихим, что я не была уверена, слышит ли он меня.

– У тебя такой взгляд. – Его глаза скользнули по моему лицу, и глубоко внутри все сжалось от сладкой муки. Мы с Кейдом уже много раз оказывались в точно таком же положении: я верхом на нем, а в его глазах – отсвет чистейшего бунтарства. Но на этот раз все было иначе. Словно мы балансировали на острие ножа, готовые рухнуть в пропасть от одного неверного движения. Между нами лежал тяжелый груз прошлого, зияли незажившие раны, из–за чего каждая минута с ним казалась последней. Мы уже теряли друг друга однажды, и именно это, без сомнения, подпитывало этот самый момент

Другая рука Кейда опустилась на мое бедро, пальцы легли прямо на низ моего живота, разжигая пламя в самом эпицентре.

– Твои веки тяжелеют, а в глазах – тот самый огонь желания, в котором я терялся больше раз, чем сосчитать. Там, внизу, так тепло, – его пальцы впились чуть сильнее, – что я чувствую это сквозь джинсы нас обоих. Он сильнее прижал мой палец к моей нижней губе, и мне пришлось собрать всю волю, чтобы не пустить в ход язык. – Твой рот умоляет о поцелуе, и мне нужен максимум самообладания, чтобы не дать его тебе сию же секунду.

Я молчала, но его слова эхом отдавались внутри, задевая каждую интимную частицу, что жаждала его.

– А? Я прав? – спросил он, взглянув на меня снизу с дьявольской усмешкой. – Хочешь, чтобы я доказал?

– Мы с Тобиасом были лишь друзьями, – выдохнула я, двинув бедрами над ним и сломав хрупкую преграду между правильным и желанным. Ни малейшего сомнения не шевельнулось в мозгу, что быть с ним сейчас – ошибка, даже если мы прячемся там, где я выросла, а по коридорам внизу бродят монахини.

Из его груди вырвался рваный вздох, и он впился зубами в свою нижнюю губу.

– Хорошо. – Внезапно мой палец оказался у меня во рту, и терпкий, металлический вкус его крови ударил по вкусовым рецепторам неожиданной волной. Он опустил подбородок, глядя опасно–притягательно снизу вверх. – А теперь соси.

Я не теряла времени. Никаких мыслей о нас, о том, что мы делали в приюте на моей жалкой, наполовину выкрашенной койке. Всё моё внимание было поглощено жгучей, разъедающей внутренности напряженностью и выражением плотского желания на лице Кейда. Его хватка на моем запястье усилилась, пока я обсасывала большой палец, облизнув губы после того, как кровь исчезла. Моя рука медленно опустилась на его грудь, а его ловкие пальцы потянулись к пуговице моих джинсов, высвободили ее из петли и одним плавным движением дернули молнию вниз.

– Приподнимись. – Это был единственный приказ, и, несмотря на хриплость и резкость его голоса, я сделала именно то, что он хотел.

Я уперлась руками в изголовье за его спиной и приподняла бедра, зависнув в опасной близости от его рта, пока он стягивал с меня джинсы. На мне осталась тонкая черная толстовка и трусики, которые Кейд вдруг зацепил пальцами и снял их так же медленно, как джинсы. Его сильные руки впились мне в талию, не давая сдвинуться.

– Садись.

Я нахмурилась, задержавшись на слове.

– Садиться? – Я попыталась отодвинуть бедра назад, но его пальцы впились в кожу, причиняя сладостную боль.

– Да. Садись. – Я опустила взгляд на его лицо, и на меня в ответ смотрела знаменитая, победная ухмылка, от которой девушки теряли голову.

– Прямо… прямо сюда?

– Ты хоть представляешь, сколько раз я представлял, как ты сидишь у меня на лице? Ты – все, что я хотел вкусить с тех пор, как ты вернулась.

Моя грудь вдруг отяжелела, напряжение в сосках взбудоражило все тело. Нос Кейда скользнул вверх по внутренней стороне моего бедра, и ноги мои заходились мелкой дрожью. Он прижал мои бедра вниз, пока я вцеплялась руками в изголовье, чувствуя, как желтые чешуйки краски осыпаются на пол. Как только его рот коснулся меня, я запрокинула голову, обмякнув на нем еще сильнее.

Он был теплым и влажным, и это вырвало у меня дыхание. Его зубы зацепили мою нежную кожу, и я задвигалась над ним, позволяя наслаждаться мной, как любимым лакомством.

– Кейд… – простонала я, совершенно не заботясь о том, что нужно быть тише. Я даже не была уверена, где нахожусь в эту секунду.

Он оторвался на мгновение, только чтобы сказать: – Это самое горячее, что я когда–либо делал, и самая чертовски вкусная вещь, которую я когда–либо пробовал.

Затем его язык вернулся, а пальцы впились мне в бедра еще сильнее, заставляя меня двигаться вперед–назад.

Я чувствовала, как двигаюсь над ним, зная, что гонюсь за наслаждением, которое способен дать только он. Моя грудь покрылась испариной, а руки отчаянно просили отпустить изголовье. Когда я посмотрела вниз, наблюдая, как он двигает лицом подо мной, вкушая меня и искусно всасывая, все внутри сжалось в нужных местах. Из моего рта вырвался тихий стон, но он оторвался в последнюю секунду. Я впала в панику, резко дернув головой вниз, гадая, куда он делся.

– Еще не время. – Его соблазнительная усмешка исчезла, сменившись приоткрытыми губами и яростным взглядом. – Я хочу, чтобы ты кончила на моем члене.

Едва он выскользнул из–под меня и слез с кровати, он стянул джинсы, обнажив затвердевшую длину. Мой живот заходился, а внутри все сжалось, но все это остановилось, когда я услышала скрип ступенек. О боже. Я аж захлебнулась, перевернувшись на спину, позволив рукам соскользнуть с изголовья. Рука Кейда сжимала его самого, пока он медленно поворачивал голову к двери, посылая проклятия тому, кто поднимался по лестнице. Я бы сказала ему, что проклинать монахиню, наверное, не к добру, но времени не было – он схватил наши вещи, схватил меня за руку и понесся с ней к высокому гардеробу, прижатому к стене.

Это был тот же высокий старинный гардероб, что стоял в каждом крыле спален – такой огромный, что в нем поместилась бы одежда всех сирот. Вот только этот был совершенно пуст. Дверь распахнулась под рукой Кейда, и мы втиснулись внутрь, сбиваясь дыханием, с моими влажными бедрами. Длинная комната просматривалась лишь частично сквозь мелкие плетеные дырочки в филенках гардероба, пока я вглядывалась наружу, ожидая того, кто поднимался по лестнице.

– Чёрт, – прошептала я, возвращаясь в реальность: я буквально только что скакала на лице Кейда в своей детской комнате в приюте для девочек.

Рука Кейда проползла вверх по моему животу, его грудь плотно прижалась к моей спине, а ладонь накрыла мой рот.

– Тшш. – Его шепот щекотал внутренность уха, и это лишь разжигало во мне огонь. На Кейде были только толстовка и боксеры, а наша одежда и мой нож бесформенной кучей лежали у ног. Колючие волосы на его ноге впились между моих, и я пульсировала от оборванного наслаждения. Мое тело все еще выгибалось и корчилось от невыносимого напряжения, и, хотя я знала, что это неправильно на всех уровнях, я хотела, чтобы он закончил дело, чтобы я снова могла дышать.

Мое внимание приковало черное одеяние сестры Элизабет, проплывавшей между кроватями и замершей у моей с помятой подушкой. Рука Кейда стиснула мой рот сильнее, когда мое дыхание участилось. Я увидела, как большой наперсный крест на ее шее качнулся вниз, когда она наклонилась, поправляя одеяло, а в этот момент затхлое дыхание Кейда обожгло чувствительную раковину моего уха.

– Мне заставить тебя кончить при ней в комнате?

Он же не посмеет!

– О, еще как посмею, детка. – Его тихий рык отозвался вибрацией в моей спине, и мой рот раскрылся от изумления: как он прочел мои мысли? – Я клялся, что, если ты когда–нибудь окажешься снова в моих руках, я ни перед чем не остановлюсь.

Мне хотелось шлёпнуть Кейда за то, что он заводил меня ещё сильнее, пока мы прятались в этом чёртовом католическом приюте с монахиней на виду. Пусть она и была в нескольких шагах, стоя у моей кровати – дьявол наверняка наслаждался этим со всей сатанинской иронией. Сестра Элизабет медленно подошла к окну, на которое недавно опирался Кейд, и уставилась на безлюдную улицу, как вдруг внутри всё сжалось.

Рука Кейда отпустила мой рот и легла на внутреннюю сторону бедра, всё ещё влажную от его прикосновений.

– Ммм, – прошептал он. Его палец скользнул по распухшему бугорку, и моя голова откинулась на его твёрдое плечо.

– Всё ещё мокрая? Приму это как «да».

Его палец вернулся к моему влажному входу, он раздвинул мои ноги, впившись зубами в мочку уха. Внутри меня бушевала паника. Что–то дикое и необузданное разъедало меня изнутри, и, хотя взгляд мой был прикован к сестре Элизабет во всем ее черном величии, все мое существо жаждало прижаться к Кейду спереди.

Его боксеры исчезли бесшумно, словно растворились. Когда он приставил себя к моей сокровенной глубине сзади, я лихорадочно искала, за что ухватиться. Гардероб, в котором мы прятались, был громадным – больше обычного. Нам с Кейдом было тесновато, но мы помещались, стоило ему лишь слегка пригнуться. И он был крепким. Я помнила, как сестра Мария заказывала их у амиша годы назад... но выдержит ли перекладина над моей головой, если я повисну на ней?

Кейд медленно приблизился, тихо ругаясь из–за того, как я промокла. Его предплечье уперлось под толстовку, поддерживая меня, а затем он взял мои руки и положил их на ту же перекладину, которую я боялась сломать. Я смело обхватила ее пальцами, и когда он вошел в меня до конца, заполнив настолько, насколько это было возможно, мои пальцы сжались, а я наклонилась еще сильнее, чтобы улучшить угол.

– Вот так, – прошептал он.

Я резко перевела взгляд обратно на плетеную поверхность двери шкафа и чуть не вскрикнула от облегчения, когда сестра Элизабет подошла к выходу и исчезла из комнаты. Я знала, что опасность еще не миновала, и Кейд тоже это понимал, его толчки были медленными и глубокими, почти бесшумными, без резких движений.

– Хорошая девочка, ведешь себя тихо, – подбодрил он. Его рука сжала мой подбородок, и он развернул мое лицо к себе, чтобы страстно поцеловать. Мои глаза закрылись, а пальцы вцепились в перекладину над нами. Он знал, что его грязные слова всегда подстегивали меня, и все те разы, когда я трогала себя за последние месяцы, не шли ни в какое сравнение с этим моментом. Да и вообще, ничто не могло сравниться с этим. Я отвечала на каждый его толчок, когда он входил чуть глубже, а наши языки сплетались, словно две змеи в дикой природе.

– Я заставлю тебя кончить дважды, детка. Готова к первому?

Подождите… что?

Его толчки стали резче и быстрее, а голова закружилась от напряжения каждой мышцы. Он прикрыл мне рот ладонью, чтобы заглушить стоны, и прижал горячий поцелуй к шее, прямо над пульсом.

– Расслабься, – прошептал он, прежде чем коснуться пальцами моего воспалённого клитора.

И мое тело тут же подчинилось его приказу. Перед глазами вспыхнули звёзды, смешиваясь с темнотой. Я не могла отдышаться, пока пальцы Кейда продолжали играть со мной – кружили, надавливали, едва касались нежного бугорка, а затем развернули меня, сменив угол.

– Кейд, я… я…

Безумие нарастало, удовольствие парализовало разум, и я действительно потеряла дар речи.

– Чёрт, как же я скучал по этому. По тебе. Готова ко второму раунду?

Одна его рука обхватила мою талию, другая вцепилась в волосы. Мы оказались в тесном углу, и в какой–то момент развернулись так, что я уже не видела дверь.

– Ничто… – он снова провёл пальцами по клитору, доводя меня до безумия. Короткие, жадные фрикции сводили меня с ума, на глазах выступили слёзы. – …никогда не заменит тебя, Джорни. Вот это? – Он вошёл глубже, и я замерла, полностью растворившись в этой физической и эмоциональной связи. –…я показываю, как сильно люблю тебя. Чувствуешь? Чувствуешь, как я в тебя вхожу? Заполняю тебя всем, что у меня есть? Это не так много… но это весь я.

Да. Да. Да.

И тогда я кончила, волны удовольствия накатили с такой силой, что пришлось кусать губу, чтобы не закричать. Кейд вышел из меня мгновение спустя, и я ощутила, как его горячая жидкость стекает по бедру, обжигая кожу до самой щиколотки.

Я резко подняла на него глаза, всё ещё не в силах отдышаться. Наши взгляды встретились в темноте, и в этот момент я поняла: я борюсь за жизнь не ради себя. Ради него.

Глава 27

Кейд

Если Бог и существовал, он явно готов был отправить и Джорни, и меня прямиком в ад за то, что мы только что сделали. Я знал, что она лишает меня контроля – этого я никогда не отрицал – но я не планировал брать её сзади, пока в комнате была чертова монахиня.

Как только мы привели себя в порядок и оделись, а она, с румяными щеками, украдкой поглядывала на меня, Джорни скрестила руки и прикусила губу. Её выражение лица было нежным и слегка шаловливым – и это вызвало во мне мощный прилив гордости. Она вернулась. Я уже почти бросился к ней, чтобы в порыве невероятного облегчения прижать свои губы к её губам, но в последний момент она резко отвернулась, и её рот открылся от шока.

– Джорни? Что случилось?

– Копы.

Мой пульс взлетел до небес, едва это слово сорвалось с её губ. – Что?

Я рванул мимо нее и выглянул на улицу. Внизу стояли два полицейских автомобиля, заливавших мостовую красно–синими вспышками. Двое мужчин в черном, с пистолетами на ремнях, стояли на обледенелом крыльце и о чем–то говорили с одной из монахинь. К моей спине прижалось теплое тело Джорни, и она тоже устремила взгляд вниз.

– Это сестра Элизабет. Наверное, поэтому она так быстро вышла из комнаты. – На её лбу залегла тревожная складка. – Но где сестра Мария? Если бы она была здесь, то точно вышла бы к ним.

Я нервно сжал челюсти, скрипя зубами. Всплеск эндорфинов от того, как я погружался в Джорни, давно улетучился, и теперь меня переполняло беспокойство.

– Вопрос получше: почему здесь полиция. Нам нужно уходить.

Я оставил свои подозрения при себе, вдруг они ошибочны? Но я знал, что нельзя доверять человеку только из–за униформы с блестящей бляхой на груди. Вполне возможно, эти копы были на зарплате у Каллума или у кого–то из наших врагов. И если так, то одного взгляда на меня и упоминания моей фамилии хватит, чтобы нацепить на меня наручники и швырнуть в камеру к отцу.

– У меня есть путь к отступлению, – сказала Джорни, но в её голосе всё ещё дрожали паника и тревога. Она резко развернулась, натянув тонкий чёрный капюшон на голову. Я даже не стал скрывать усмешку, когда сделал то же самое и последовал за ней вплотную. Но уже через мгновение она замерла, и я врезался ей в спину.

– Кейд. –  Она резко обернулась, будто не заметив, что я только что чуть не сбил её с ног. – А вдруг они знают, что это мы сожгли больницу? Вдруг они пришли, чтобы забрать меня?

Я покачал головой, передавая ей свою решимость.

– Я не позволю этому случиться, и они здесь не для того, чтобы нас забрать. Никто не знает, что мы тут.

Охватив её лицо ладонями, я провёл большими пальцами по её пылающим щекам.

– А теперь пошли.

Получив твёрдый кивок в ответ, мы зашагали по приюту, стараясь ступать бесшумно и дышать ровно. Спустившись по первому пролёту лестницы, Джорни замерла в конце длинного коридора, переводя взгляд с одной двери на другую, словно искала нужную.

– Третья слева. Там бельевая шахта.

Я резко повернулся к ней.

– Бельевая шахта?

Она схватила меня за руку.

– Да, мы спустимся по ней и окажемся в подвале. Оттуда выход в боковой переулок. Пошли.

Я сдержал вопрос о том, сколько раз она уже пользовалась этим путем к бегству, и позволил ей вести меня через темный коридор, пока мы оба не замерли, услышав шаги. Я поспешно оттолкнул ее за себя, прижав к двери, чтобы она могла проскользнуть внутрь, но в следующий момент она юркнула у меня из–под руки и замерла, увидев крошечную фигурку у лестницы.

– Эмерсон Линн. Что ты делаешь вне кровати?

Сонное выражение на лице девочки мгновенно сменилось восторгом. Она стремглав бросилась к Джорни, которая присела на корточки, и обвила ее шею маленькими ручками.

– Джорни! Я скучала по тебе!

Что–то сжало мое сердце в тисках, пока я наблюдал, как Джорни обнимает эту малышку. По мне разлилось странное тепло, сразу же сменяющееся мурашками. – Я хочу этого, – прошептал голос в глубине моего сознания, заглушенный неуверенностью и страхом.

Мне хотелось видеть, как лицо Джорни озаряется при виде ребенка, смотрящего на нее с чистой любовью в широких, любопытных глазах. Мне хотелось быть свидетелем того момента, когда ее защитная стена рухнет – как сейчас с этой девочкой – и больше никогда не позволять ей возводить ее снова.

– Я тоже скучала, малышка, но тебе нужно возвращаться в кровать, а мне – в школу.

Девочка тихо всхлипнула. Я, черт возьми, не имел понятия, как быть родителем, но в груди что–то щелкнуло, заставив меня захотеть украсть ее из этого приюта и увезти с собой в Святую Марию.

– Можно я пойду с тобой, пожааалуйста?

Джорни, все еще сидя на корточках, вытерла ей лицо, а я стоял сзади, забыв как дышать.

– Нет, солнышко. Ты должна остаться, но знаешь что?

Девочка икнула, сжимая в кулачке своего маленького плюшевого мишку.

– Что?

– Скоро тебя удочерит чудесная семья, и ты станешь их самой избалованной принцессой, – сказала Джорни.

Девочка улыбнулась: – А ты меня не удочеришь?

Джорни тихо рассмеялась: – Нет, я ещё недостаточно взрослая для этого, Эмерсон.

Эмерсон перевела взгляд с Джорни на меня. Я едва не отшатнулся – её блестящие от слёз глаза, устремлённые прямо на меня, вызывали странное чувство. Что–то между неловкостью и... досадой? Я потер грудь, пытаясь заглушить это жжение, когда она всхлипнула и спросила:

– А он выглядит взрослым. Почему бы вам не взять меня вместе?

К счастью, Джорни снова перехватила её внимание, уговорив вернуться в кровать, пообещав (совершенно лживо), что скоро вернётся. Девочка согласилась, потирая сонные глазёнки, и уже собралась уходить, когда Джорни спросила:

– Эмерсон, ты не видела сестру Марию?

Девочка обернулась, её лицо сразу стало грустным:

– Не–а. Её нет уже пару дней.

– А знаешь, где она?

– Не–а. Сестра Элизабет волнуется.

Чёрт.

Джорни резко поднялась: – Ладно, солнышко, иди спать. Я люблю тебя. И никому не говори, что мы здесь были, хорошо?

Девочка кивнула: – Я тебя люблю, пока–а!

Её крошечная ладошка (та, что не сжимала мишку) махнула мне, и я невольно улыбнулся в ответ.

Когда Джорни повернулась ко мне, из её груди вырвался тихий смешок: – Она прелесть, правда?

Я моргнул, пытаясь осознать, что, черт возьми, только что произошло. Не существовало слов, чтобы описать это ощущение, поэтому я просто кивнул и последовал за Джорни к двери, ведущей к бельевой шахте.

Комната погрузилась во тьму, и в воздухе витал резкий запах моющих средств. Достав телефон, я заметил сообщение от Джеммы, отправленное час назад.

Джемма: Будьте осторожны, где бы вы ни были.

Включив фонарик, я увидел, как Джорни, опустившись на колени, замерла перед квадратным отверстием в полу.

Я скептически посмотрел на нее:

– Ты правда думаешь, что я туда пролезу?

Она подняла на меня взгляд:

– Придется. Это единственный выход.

Что ж, ладно. Похоже, мне предстоит спуск.

Она уже начала осторожно просовывать ноги в отверстие, когда я шагнул вперед:

– Даже не думай. Я лезу первым и поймаю тебя внизу.

Я даже не дал ей шанса возразить – быстро опустился рядом, уперся руками в края отверстия и бросил:

– Как только услышишь, что я приземлился, прыгай.

Наклонился, наспех коснулся её губ, затем втянул плечи и протиснулся в узкий проем, ощущая, как дерево скребёт кожу.

Глухой удар. Ноги встретились с бетоном, боль резко рванула вверх по позвоночнику. Я тут же направил фонарик вверх, ожидая Джорни. Успел приготовиться – и в следующее мгновение она уже была в моих руках.

– Гораздо приятнее, когда тебя ловят, – её прерывистый смешок обжёг мне кожу у скулы.

Я поставил её на ноги, и мы двинулись через тёмный подвал – мимо стиральных машин, через боковую дверь – прямо в колючий зимний воздух. К тому времени, как мы выбрались в переулок, полицейские уже исчезли. Почти бегом добрались до отцовского мотоцикла. Джорни как раз застёгивала шлем, когда телефон дрогнул в кармане.

Исайя: Возвращайтесь. Сейчас же.

Я ответил, игнорируя тяжесть, осевшую где–то в районе желудка:

Я: Уже едем. В чем дело?

Закинув ногу через мотоцикл, я почувствовал, как Джорни в спешке устраивается сзади. Прежде чем рвануть с места, мельком отметил, что дорога усыпана песком и гравием – хоть какая–то защита от гололеда. В этот момент пришло новое сообщение:

Исайя: Копы здесь.

– Чёрт! – вырвалось у меня сквозь зубы.

Даже не утруждая себя ответом на вопросительный взгляд Джорни, я резко дёрнул ручку газа, и мы помчались обратно в Святую Марию.

***

Я заглушил мотоцикл у ворот и прислонил его к железным прутьям ограды, даже не пытаясь спрятать под брезент в старом сарае. Сейчас не время для такой ерунды.

Мы пробирались по жесткому снегу, стараясь идти как можно ближе к извилистой дорожке, ведущей к школе, но не попадая в прямую видимость от входа. Джорни резко остановилась, как только мы преодолели холм.

Красно–синие огни. Предупреждение яснее некуда.

– Кейд.

Мое имя, сорвавшееся с ее губ, прорезало морозный воздух, как удар хлыста.

– Я знаю, – сквозь зубы пробормотал я. – Исайя предупредил.

Ее глаза, расширенные от ужаса, блестели в свете звезд.

– Они пришли за мной.

Страх в её голосе едва не заставил меня рухнуть на колени. Меня подташнивало, когда я отвел взгляд от Джорни и уставился во двор, где её когда–то жестоко избили. Ладони прижались к её щекам, запутываясь в спутанных волосах.

– Я убью любого, кто попытается тебя забрать. Никто не пришел за тобой. Обещаю.

Но её голос дрожал, балансируя на грани истерики:

– А если они узнали, что это мы сожгли психиатрическую больницу? Если они хотят снова упрятать меня в психушку, потому что думают, что я больная? Что я невменяемая? Они ведь уже так считали! Я не просто сбежала оттуда, устроив этот чертов домино–эффект – я спалила эту гребаную больницу дотла!

Её рука рванулась ко лбу, чтобы ударить себя, но я перехватил её в воздухе.

– Взгляни на меня. – Чёрт возьми, взгляни, детка.

Её серые глаза, полные смятения и страха, встретились с моими.

– Ты пройдёшь в свою комнату. Шайнер проводит тебя – он уже ждёт у бокового входа. А я узнаю, что нужно полиции. Если что, скажу, что это я всё сделал. Так что хватит переживать, ладно? Пожалуйста.

Потому что видеть тебя такой для меня невыносимо.

Её лицо исказилось от протеста:

– Ты не можешь взять вину на себя! Я тоже была там.

Я усмехнулся:

– Могу делать, что захочу. А теперь иди.

– Кейд...

Я прижал лоб к её лбу, вдыхая её запах:

– Иди.

Было видно, что она хочет возразить. Не знаю, о чём она думала в тот момент, но, когда со стороны двери донеслось характерное уханье Шайнера (как у совы, ей–богу), она лишь сдавленно вздохнула и побрела по снегу к зданию.

Я медленно прошел к парадному входу, мигающие красно–синие огни полицейских машин отражались в белом снегу. Засунув озябшие руки в карманы, я заметил, что дверь приоткрыта. Видимо, Тэйт уже увел копов в свой кабинет – наверняка чертовски раздраженный их поздним визитом.

Директор Эллисон, можно сказать, жил в своем кабинете. Множество кружек с застоявшимся кофе, вечно помятый вид – но работать он умел, чего уж там. Для меня он был больше отцом, чем мой собственный. Правда, с тех пор как он взял опеку над младшим братом Исайи, Джеком, и узнал о существовании двух своих кровных детей, в школе он появлялся реже. Теперь его заботы делились между Святой Марией и неожиданно свалившейся на него семьей. Парню явно хватало проблем.

Приглушив шаги, я присел на скамью у дверей его кабинета. Громкие голоса внутри были слышны так отчетливо, будто я сидел там вместе с ними.

Телефон завибрировал в кармане. Я надеялся, что это Шайнер – сообщит, что проводил Джорни в комнату. Хотя бы одно беспокойство сняло бы.

Но это был Исайя.

Исайя: Ты хоть замаскируешься, чтобы они не заметили тебя, подслушивающего их на скамье?

Я оглядел пустынный холл, гадая, откуда он наблюдает.

Я: Просто беру пример с тебя. Ноль внимания на условности.

Его смех эхом разнесся по залу. Я откинул голову на холодную стену, напрягая слух. Голос Тэйта различить было легко – директор балансировал на грани истерики:

– Вы хотите, чтобы я разбудил подростка в одиннадцать вечера, после отбоя, и всё это без внятной причины? Разве нельзя было дождаться утра? У меня есть ребёнок, вам известно. Я отец–одиночка. Он сейчас один в доме!

Его возмущённый выдох прозвучал так громко, будто он стоял рядом со мной.

– Это срочный вопрос.

Срочный вопрос?

– Мы не могли рисковать и ждать до утра.

Скрип кресла Тэйта разнёсся по коридору, а телефон снова дрогнул в руке.

Шайнер: Твоя девочка только что достала нож, когда я сказал ей вернуться в комнату. Почему у вас с Исайей такие стервозные подружки, а? Господи...

Секундой позже:

Шайнер: Хотя это было чертовски горячо.

Мои пальцы взлетели над экраном:

Я: Где, блять, она сейчас?!

Нога нервно подрагивала, а по телу разливалось противное покалывание. Джорни. Джорни. Джорни. Может, стоит потом её наказать за это... Член дёрнулся в штанах, но фантазии прервались, когда я заметил её саму, крадущуюся по коридору в привычном чёрном одеянии.

Я покачал головой, игнорируя новое сообщение (наверняка от Исайи), когда Джорни опустилась рядом на скамью. Исайя материализовался из тени буквально через секунду.

– Возвращайся в комнату, – прошипел я сквозь зубы.

– Я не позволю тебе взять вину на себя.

Голос Тэйта за стеной стал громче. Исайя наклонился к Джорни:

– У нас есть связи. У тебя – нет. Послушай Кейда и уходи.

– Нет.

Он закатил глаза:

– Чёрт возьми. Ты вылитая Джемма.

– Считаю это комплиментом, спасибо.

Мы замолчали, когда новый, низкий голос (который я ещё не слышал) громко разнёсся по комнате:

– Нам просто нужно задать ей несколько вопросов!

Стул Тэйта скрипнул:

– Опять же, в одиннадцать вечера перед учебным днём? Не думаю. Только если у вас есть веская причина. Эта девушка недавно пережила тяжелые времена.

Джорни нервно ёрзнула рядом. Моя рука легла ей на бедро, а её ладонь – поверх моей.

– Господи, Марк, просто скажите ему! Это же не секрет. Хватит уже меряться авторитетами.

Тишина. Затем тот же мужчина продолжил:

– Мы хотим допросить её насчёт сестры Марии. Она руководит…

– Приютом. Да, я знаю, кто она.

Пальцы Джорни сжали мои. Я перевёл взгляд на Исайю, он уже смотрел на меня. Глубоко в животе сковало ледяное предчувствие. За годы я научился доверять этому ощущению. Что–то было не так.

– Вы знакомы с ней? Когда вы последний раз общались?

– Пару недель назад, когда Джорни вернулась в школу. А что? Что–то случилось?

Я затаил дыхание, наклонившись к двери.

– Да. Она пропала.

Так я и думал.

– И вы считаете, что Джорни знает, где она? На каком основании?

– Остальные монахини направили нас сюда. Говорят, они были близки. Мы надеемся, она поможет выйти на след. На месте преступления кровь.

– Мы полагаем, сестре Марии грозит смертельная опасность. И Католическая церковь крайне обеспокоена.

Долгая пауза. И прежде, чем я сообразил что–либо, Джорни уже рванула мимо меня, врываясь в кабинет. Мы с Исайей бросились следом.