Текст книги "Мёртвые девочки никогда не проболтаются (ЛП)"

Автор книги: С. Дж. Сильвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

Глава 32

Кейд

Реально.

Это было реально.

Так реально, как никогда прежде.

Я был настоящим – как никогда ни с кем другим.

Моё сердце яростно билось о рёбра, пока её сладкие, мягкие губы двигались в такт моим, а вода хлестала по спине. Её талия идеально ложилась в мои ладони – так, что хотелось остановить время и остаться здесь навеки, пусть даже наши откровения стекают на мокрый пол.

Мы с ней наконец поняли. Мы нуждались друг в друге. Жаждали друг друга – несмотря на всё, что тянуло нас назад как отдельных людей.

Тихие шрамы внутри – те, что большинство мужчин отказываются признавать, – вырвались наружу, когда я признался, как сильно на меня повлияло воспитание. Освобождение – вот что я почувствовал, сказав ей, что мать, ушедшая без единого слова, оставила боль, которую я слишком горд был принять.

И теперь, выпустив это, я хотел лишь одного – показать ей, как много она для меня значит.

Я хотел показать ей, что готов на всё, потому что Джорни Смит, девушка, не знающая своего прошлого, стала единственным человеком на свете, который знал меня насквозь.

– Ничто не сможет разлучить нас. Ты же понимаешь это?

Джорни подпрыгнула, и я поймал её, ладони шлёпнулись о её мокрую кожу. Её ноги обвили мою талию, руки – шею.

– Если до сих пор ничего не смогло, вряд ли теперь получится.

Она прижала губы к моим, крадя слова с языка. Раздвинула бёдра – и я уже вошёл в неё, погружаясь физически и эмоционально. Я проглотил её горячий короткий вздох, медленно вытянулся, не отрывая взгляда каждый раз, когда снова входил.

Почувствуй это. Почувствуй, как я заполняю тебя целиком.

Джорни запрокинула голову, подставляя мне свою совершенную грудь. Вода стекала к её пупку, и, мельком увидев, как наши тела соединяются, я заставил себя запомнить этот момент.

Идеально.

– Ты и я, Джорни. Только ты и я.

Она сжалась вокруг меня, её стоны становились громче. Я ускорился, одной рукой притягивая её лицо к своему:

– Я хочу видеть тебя, когда доведу до края.

Палец провёл по её нижней губе, освобождая её от зубов. Другая рука впилась в её плоть, и она прижалась ко мне сильнее – мы вместе сорвались в бездну.

Её глаза потемнели от наслаждения, и между толчков я прошептал:

– Смотри на меня. Смотри, как мы растворяемся друг в друге.

Она застонала, ее прекрасные серые глаза закатывались от наслаждения. Ее влага сжалась вокруг меня так сильно, что я едва не потерял контроль.

– Черт, Джорни...

Волна удовольствия прокатилась от пяток до самого позвоночника. Я прижал ее сильнее к кафелю, погружаясь глубже.

Навсегда. Моя.

Мы устремились навстречу друг другу – губы, языки, горячее дыхание. Я резко вышел из нее, обливая ее живот горячими струями. Удерживая ее, я рухнул в пучину наслаждения, чтобы через мгновение возродиться из пепла.

Впервые мы с Джорни были настолько откровенны – без масок, без защитных барьеров. Мы смотрели друг другу в глаза, пытаясь перевести дыхание. Моя рука обвивала ее поясницу, не оставляя ни сантиметра расстояния. Пальцы вплелись в ее мокрые волосы, большой палец провел по ее распухшим губам. Мы замерли так, пока вода не стала ледяной.

Шок постепенно рассеялся, дыхание Джорни выровнялось. Мы вышли из душа. Молча. Я обернул нас полотенцами и подвел к кровати. Тишину нарушал только звук расчески в ее волосах и наше дыхание.

Даже когда мы устроились под одеялом, уже полностью сухие, эта тишина была уютной.

Узкая полоска лунного света пробивалась сквозь шторы, но мне было видно каждую ее черточку. Ее рука лежала на моей груди, голова устроилась на плече, мокрые волосы рассыпались по моей коже, словно отдельное одеяло.

– Дай мне свою ладонь.

Ее шепот разрезал темноту, как луч света, которого я не осознавал, что искал. Я перевернулся, поймав взглядом ее улыбку.

– Ладонь? Зачем?

Ее голос звучал легко, будто после нашего единения она наконец вернулась в настоящее.

– Я ненавидела большую часть времени в больнице. – Она тихо вздохнула. – Ну, кому бы это понравилось? Но там были и хорошие моменты.

– Да? – Я был полностью вовлечен. – Например?

Она прижалась ко мне сильнее, вытащив из–под одеяла мою руку и взяв ее за запястье.

– Ну, я бы не выжила без Тобиаса. Это точно. Он научил меня быть сильной, когда я не хотела.

Я молчал, пока она водила пальцами по линиям на моей ладони.

– А еще я встретила странных, но милых людей, которые скрашивали мое время между побегами.

– Например?

– Афина была бы первой в этом списке.

Мой живот ёкнул от скрытой радости в голосе Джорни. Не уверен, что она сама замечала, как улыбается, но чем больше она говорила, тем сильнее поднимались уголки её губ.

– Она была старше. Всегда говорила, что празднует тридцатилетие, но, думаю, ей было за шестьдесят. Седые волосы до бёдер. Каждый раз, когда к ней приезжала внучка, та заплетала их в косу.

Лёгкие прикосновения Джорни к моей ладони начали разжигать во мне тепло, и я попытался перевести тему:

– Чем же Афина была так особенна?

– Она научила меня гадать по руке.

Я замер, брови взлетая к волосам.

– Гадать? То есть... магия?

Её смех был очарователен.

– О да! Она утверждала, что в её жилах течёт магия.

Она снова рассмеялась, и я, кажется, влюбился ещё сильнее – хотя, казалось, куда уж больше.

– Она смешила меня в моменты, когда я была на грани. Брала мою ладонь, водила пальцами по линиям, изучала в сантиметре от своих глаз. Это... успокаивало.

Я перевернулся под Джорни, наблюдая, как она рассматривает мою ладонь, словно собирается повторить трюк Афины.

– И что, она действительно могла? Как думаешь?

Джорни слегка пожала повреждённым плечом, и я почувствовал её улыбку на своей груди.

– Возможно. Одно её предсказание сбылось.

– И какое же? Неужели она предсказала, что тебя выпишут из психушки? Потому что это точно сбылось.

Я усмехнулся, сжимая её колено, отчего она дёрнулась и рассмеялась.

Она снова расслабила ногу, прижавшись ко мне, и смех постепенно стих.

– Она предсказала, что мое разбитое сердце заживет, и тот, кто его разбил, тот и исцелит.

Внутри меня вспыхнуло чувство вины, но почти сразу его сменило облегчение. Джорни прижалась еще ближе, словно не придав значения этим словам, и притянула мою ладонь к себе.

Несколько секунд ее тонкие пальцы скользили по линиям на моей руке, заставляя меня задержать дыхание.

– Ну и что ты видишь? – наконец спросил я, глядя на нее сверху вниз, с тяжелым взглядом и огнем внутри.

– Не уверена, – ответила Джорни, улыбаясь так, как улыбалась до того, как все пошло под откос.

Ее нога плотнее обвила мою, и в этот момент я понял, каким будет наше будущее. Джорни снова пошевелилась, я высвободил руку из–под нее, и она упала на подушку, а мои ладони оказались по бокам от ее лица. Ее глаза, влажные и широко раскрытые, смотрели на меня, а пухлые губы слегка приоткрылись от удивления.

– Мне не нужен тот, кто прочтет мое будущее по ладони.

Между её бровей легла едва заметная складочка, когда я приблизил губы так близко, что наше дыхание смешалось.

Джорни приподняла подбородок, дразняще касаясь моих губ своими – просто чтобы свести меня с ума.

– Разве нет?

Я прижал лоб к её лбу, её сладкое дыхание заполнило все мои чувства, доводя до исступления.

– Ты, Джорни Смит. Ты – моё будущее.

Её ноги раздвинулись в безмолвном согласии, а ладони легли на мои напряжённые бицепсы. Я всё ещё удерживал себя над ней, но скоро...

Скоро я погружусь в неё, доказывая, что моим словам не нужны подтверждения в линиях на ладони.

Я уже был у ее входа, когда наши губы продолжили дразнить друг друга. Глаза закрылись сами собой, когда я понял – моя девочка уже готова принять меня.

– Я всё ещё твоё будущее, даже если кто–то охотится за мной?

Я ответил толчком, погружаясь в неё, соединяясь так, как не смогут выразить никакие слова.

– Да, – прохрипел я, прежде чем полностью овладеть её телом и сердцем.

***

Она никогда не выходила из моего поля зрения. Эти песочные волосы всегда притягивали мой взгляд, и только тогда я мог немного расслабиться. Если бы можно было привязать Джорни к себе, не выглядя при этом полным психом, я бы так и сделал.

Каждое утро я крался из её комнаты в свою, чтобы собраться, а затем искал её повсюду – пока она не появлялась в столовой с подругами или, иногда, с Тобиасом.

Прошло всего несколько дней с момента нападения. Синяки на её плечах уже пожелтели, но напряжение не спадало, даже директор Эллисон был настороже. Хотя систему безопасности он всё же установил, но, увы, это никого не успокоило.

Мы с Бунтарями знали: любую систему, даже самую продвинутую, можно взломать. Тот, кто охотится за Джорни, запросто может оказаться компьютерным гением. В этом–то и была загвоздка: мы не знали ровным счётом ничего – по крайней мере, до этой минуты.

Телефон Исайи всё ещё был в моей руке, пока я сидел в столовой, поджидая, когда Джорни войдёт в двери. Хватка непроизвольно усилилась, когда я перечитал сообщение от его брата Джейкоби – агента ФБР.

Джейкоби: Пока информации мало. На улицах тихо, но один информатор, работавший с вашим отцом, назвал имя, которое может быть связано. Имя – Слэйв.

Через несколько секунд пришло новое сообщение:

Джейкоби: На этом мой долг погашен, братец. А теперь иди к чёрту. У меня настоящее дело на столе.

Телефон снова завибрировал:

Джейкоби: О, и я приеду к дяде Тэйту на весенние каникулы. Готовь свои колкости.

Я резко перевёл взгляд на Исайю – его челюсть была сжата так же плотно, как и моя. Мы проигнорировали последние два сообщения, пока Брентли выхватывал телефон у меня из рук, а Шайнер (отлично осведомлённый о наших прошлых и будущих делах с нелегальными поставками оружия и Ковеном) наклонился, чтобы прочитать.

– Ты знаешь, что нам нужно это проверить, – признал Исайя, напряжённый не меньше меня.

Я резко развернулся, взгляд упал на Бэйна в другом конце зала. Ярость выжигала меня изнутри. В жизни я желал немногого, и одно из этих желаний – никогда больше не говорить с отцом. Но по выражению лица Исайи я понял: он как раз к этому и клонил.

Скамья отъехала со скрипом, когда я перекинул ноги и направился прямиком к Бэйну. Исайя звал меня, но я игнорировал его, вторгаясь в личное пространство Бэйна.

Он даже не пошевелился. Хоть он и помогал обыскивать школу в ту ночь, искал напавшего на Джорни, хоть и вызволил Джемму, когда её похитили – сейчас мне хотелось вцепиться ему в глотку и пригвоздить к этому чёртову столу.

– Я могу тебе помочь? – Его тон был наглым, что только подлило масла в огонь.

– Кто такой Слэйв? – спросил я, подавляя гнев.

Наносить удары бессмысленно, пока не настал подходящий момент. Я скрипнул зубами, вспомнив отцовский «урок» о том, как защищаться и убивать. Старый мерзавец. Бэйн швырнул свой завтрак–сэндвич, скрестил руки на развязанном галстуке и уставился на меня, пока я нависал над столом.

– Не слышал о таком.

Я зажмурился, пытаясь блокировать накатывающую красноту в глазах. Сохраняй спокойствие. Пальцы заныли, а в груди разгоралось нечто, что так и рвалось наружу. Но вместо этого я вновь открыл глаза и увидел, что Бэйн смотрит на меня с едва уловимой усмешкой. Он ждал, когда я сорвусь. Но я не дам ему этого удовольствия.

– Спрашиваю в последний раз. Кто такой Слэйв?

Надо отдать ему должное: Бэйн умел держать удар. В девяти случаях из десяти. Мы же выросли в одном аду, среди миллионных сделок по продаже оружия и прочей грязи. Он, как и я, владел искусством невозмутимости. Но сейчас? Он молчал, а его челюсть напряглась в той самой надменной гримасе, которая так бесила.

– То, что ты не ответил, говорит лишь об одном – имя тебе знакомо.

Его виски дёрнулись, когда я отстранился и бросил взгляд на распахивающиеся двери столовой. Сделал шаг назад, и вот тогда он произнёс:

– Первое правило нашего «бизнеса», Кейд – удивлён, что ты забыл об этом, пока папочка в тюрьме – не лезь в дерьмо, которое тебя не касается. Иначе следующая мишень – ты.

Я усмехнулся низко, угрожающе, опустив голову.

– Всё, что касается Джорни, касается меня. И если там что–то есть, я окажусь прямо в эпицентре этого дерьма.

Наши взгляды скрестились, сталь против стали. В его глазах таилось что–то... предостерегающее. Интуиция шептала: «Добей его, выбей правду». Но вместо этого я развернулся – и увидел, как Джорни направляется к нашему столу. Её прекрасные глаза поймали мой взгляд, полные вопросов, на которые она жаждала получить ответы.

Глава 33

Джорни

– Теперь здесь есть сигнализация. Можешь наконец выдохнуть? – Я обхватила ладонями лицо Кейда, изо всех сил стараясь выглядеть спокойной, хотя внутри всё сжалось в комок. Если Кейд напряжён – значит, и я напряжена.

– С ней всё будет в порядке. Девчонки останутся с ней, а Тобиас не отлипнет от Джеммы. Шайнер тоже здесь.

Кейд молча перевёл взгляд с Исайи на меня. Он по–прежнему стоял, прислонившись к библиотечному стеллажу, будто ожидая, что Кейд вот–вот сорвётся.

– Нам пора, если хотим успеть до конца посещений.

Кейд всё ещё не отвечал, но по его взгляду я видела – за этой маской бушует буря. Его резко очерченная челюсть напряглась под моими пальцами, и мне страстно захотелось размять эти упрямые мышцы у висков, сгладить морщины гнева.

– Что происходит? – спросила я, заставляя его наконец сосредоточиться на мне.

Исайя тяжело вздохнул и отошёл, оставив нас наедине.

– Что ты имеешь в виду? – наконец спросил он, изо всех сил пытаясь скрыть нервозность, незаметную для других, но очевидную для меня.

Держу пари, если я приложу руку к его груди, его сердце будет биться так сильно, что отдастся болью в ладони.

– Ты что–то от меня скрываешь?

– Нет, – ответил он слишком быстро, заставив меня замереть. – Обещаю.

Я смотрела на него долгим взглядом и где–то в глубине души понимала – он не лжёт. Мы с ним уже прошли этап недоверия. Я видела сообщения от Джейкоби (с которым мельком познакомилась после выхода из психушки) и знала, что Кейд, Брентли и Исайя направляются в тюрьму к своим отцам – допросить их насчёт этого Слэйва.

Я также знала, что у полиции ноль зацепок по поводу сестры Марии – по крайней мере, именно это они твердили директору Эллисону каждый день с момента, как «вытащили меня из постели» на допрос.

– Ты всё же что–то не договариваешь. – Я замолчала, заметив, как его лицо исказилось от муки.

Тот беззаботный Кейд, который каждую ночь приходил ко мне, где мы укрывались ото всех, – не был тем, кто стоял передо мной сейчас. В его тёмных, обычно медовых глазах бушевала буря.

Озарение пришло мгновенно.

– Это потому, что ты едешь к отцу, да?

Только человек, выросший без родителей, мог упустить такой факт, пока он бы не ударил его прямо в лицо.

Он увидится с отцом. С отцом, который в тюрьме. С отцом, который напугал его мать настолько, что она сбежала, даже не попрощавшись с сыном.

– Нет, – выпалил он так быстро, что я едва расслышала. Когда я подняла на него взгляд, он уставился в книгу у меня за спиной.

Я убрала руки с его напряжённых щёк, когда он провёл пальцами по волосам, дыша короткими, прерывистыми вдохами. Моё сердце сжалось – идеальный парень стоял передо мной, разрываемый внутренней борьбой. Я молчала, пока он справлялся с этим: его челюсть то сжималась, то разжималась, взгляд то сужался, то снова становился ясным.

– Ладно, – прошептал он, наконец сломав стену, как я и знала. – Ты права. Я ненавижу его. И буду ненавидеть до последнего вздоха.

Решение было простым.

– Тогда не езжай.

Он смотрел так, будто я ударила его по лицу, и я поспешно добавила:

– Просто... Оно того не стоит. Не стоит этих переживаний.

Его саркастичный смех обжёг меня, а ладонь схватила за подбородок, принудительно подняв лицо, чтобы эти бурлящие глаза пригвоздили меня к стеллажу.

– О, я, блять, точно поеду. Всё, что может приблизить нас к разгадке того, кто пытается похитить тебя, для меня того стоит. И Томми Уокер не встанет у меня на пути.

То, как он произнёс имя отца – с лезвием в голосе, – пронзило меня. В нем звучала боль. Обида. Две эмоции, которые я понимала слишком хорошо.

Я переживала их миллион раз, когда представляла, как родители бросили меня просто потому, что я была им не нужна. Как будто в мире существовало что–то ценнее, чем их собственная дочь.

Обида въелась в мои кости, и я буквально ощутила то же, что и Кейд. Гнев скрутил живот при мысли, что кто–то – его же отец! – мог заставить Кейда, самого самоотверженного человека, испытывать такую горечь.

Этот гнев понёс меня вглубь библиотеки, с рукой Кейда в своей, мимо рядов книг – прямиком в раздел древней истории.

– Что ты задумала? Ты не остановишь меня, как бы ни переживала.

– Тогда поторопись, – встав на цыпочки, я прижала свои губы к его.

Что–то сладкое закружилось в животе, вытесняя горечь. Когда я снова встала на пол, его прежде грозовые глаза потемнели уже совсем по–другому.

– Что ты делаешь?

– Успокаиваю перед дорогой, – мои пальцы нашли пуговицу его тёмных джинсов.

Он вцепился в мои волосы, прикрыв ладонью щёку.

– Джорни Смит, ну что мне с тобой делать?

Я пожала плечами, ненадолго отвела взгляд.

– Ненавижу осознавать, что твой отец причинил тебе боль.

– Томми Уокер не причинял мне боли, – резко парировал он. – Но одна мысль о нём выводит меня из себя.

Я облизала губы, стягивая его джинсы и прижимаясь к боксёрам, где уже угадывалась твёрдая выпуклость.

– Ладно. Тогда ненавижу видеть тебя злым.

Пальцы скользнули под ткань, а его рука сильнее вцепилась в мои волосы.

– А когда вернёшься с информацией, которую ищешь... сможешь выместить остатки гнева... на мне.

– М–м, – он провёл языком по губам.

– Договорились? – я уже готова была опуститься на колени, чтобы переключить его внимание с отца, которого он сам же и посадил.

Где–то в глубине живота ёкнуло – вина за то, что Кейд проходит через это из–за меня. Но я знала: он упрям как никто другой, и никакие слова не остановят его.

– Ты пытаешься отвлечь меня?

– Возможно, – ответила я. – А возможно, даю тебе стимул вернуться.

Наши взгляды столкнулись – и в этот момент я опустилась на колени, ощущая мягкий библиотечный ковёр под голой кожей.

– Господи, Джорн... – он резко вдохнул, когда я провела языком по кончику, обхватив основание.

Коварная улыбка расползлась по моему лицу. Я и забыла, каково это – делать такое по–настоящему. Не для себя. Для него.

– Когда ты этому научилась? Хотя... не отвечай. Это чертовски восхитительно.

Мне нечем гордиться в том, что происходило в психушке (он знал это), но до того, как я туда попала, Кейд всегда брал инициативу. В прошлом году я была наивной, неопытной. Теперь – нет. И с ним я чувствовала себя в безопасности, чтобы стирать все прежние границы.

– Рада, – прошептала я, принимая его в рот, двигаясь так, чтобы свести его с ума.

Было что–то невероятно мощное в том, чтобы доводить мужчину до дрожи. Я чувствовала себя желанной – и жаждала этого кайфа так же сильно, как и он.

Его рука опустилась на мой затылок, когда я взяла глубже. Соль на языке лишь подстегнула меня.

– Смотри на меня.

Его хриплый шёпот заставил меня содрогнуться. Когда я подняла взгляд, я снова провела языком по кончику, ощущая его вкус.

– Чёрт! – он стиснул зубы, на секунду зажмурившись.

Я снова приняла его в рот, и его пальцы впились в мои волосы.

– Почему ты выглядишь так чертовски сексуально, стоя на коленях?

Мне хотелось улыбнуться, наблюдая, как он теряет контроль, но вместо этого я погрузилась глубже, пока он не упёрся в горло. Я закрыла глаза, наслаждаясь тем, как он тянет меня за волосы.

Почему мне так нравится доводить его до потери рассудка?

Это был опьяняющий кайф, даже сильнее, чем когда он сводил меня с ума, если честно. Мне нравилось, что он терял контроль. Нравилось, как он двигался в моём рту, ничего не сдерживая. И особенно как его тело содрогалось в кульминации, которую только я могла вызвать.

Когда я закончила, а его пальцы разжали мои волосы, я провела рукой по распухшим губам и, улыбаясь, поднялась на ноги.

Глаза Кейда пылали. Голодный, дикий взгляд заставил мою улыбку исчезнуть, когда он вцепился в мои бёдра и притянул меня так близко, что наши тела слились в безумном танце.

Моя нога сама обвила его бедро, клетчатая юбка задралась, открывая доступ его пальцам к голой коже.

– Я чертовски люблю тебя, – прошептал он, закусывая мочку уха – он знал, как мне это нравится.

Тихий стон вырвался из моих губ, когда его пальцы нашли мои влажные трусики. Он прильнул губами к тому месту, где только что оставил следы зубов.

– Тебя заводит, когда ты делаешь мне минет, Джорни? – Он хрипло рассмеялся. – Кто бы мог подумать, что невинная Джорни, которую я лишил девственности на поле для лакросса, станет такой?

Он высвободил руку из–под юбки (вторая всё ещё сжимала моё бедро) и посмотрел на свои пальцы. Они блестели. Месяц назад это заставило бы меня покраснеть. Но сейчас я чувствовала себя такой же дикой, как и он.

Голос Исайи раздался между стеллажами:

– Хватит трахаться! Машина ждёт.

– Чёрт, – пробормотал Кейд. – Придётся закончить позже, да?

Я была слишком возбуждена, чтобы кивнуть, и совсем забыла, что ему предстоит встреча с отцом. Надеялась, он тоже ненадолго об этом забыл.

Опуская мою ногу на пол, он вдруг сунул два пальца в рот, с наслаждением облизывая их, с тем самым грешным блеском в медовых глазах.

– М–м, – он сладко застонал, грубо прижавшись губами к моим. – Мой любимый вкус.

Пока он застёгивал джинсы, я прислонилась к стеллажу, чувствуя, как сердце бешено колотится. Его вкус всё ещё был на моём языке, когда он наклонился, чтобы прошептать на ухо:

– Спасибо.

Затем развернулся и направился туда, откуда раздался голос Исайи.

– И никаких безрассудств, Джорни. Я ожидаю, что ты будешь умницей и останешься в безопасности. Это значит – никаких ночных вылазок.

Я озорно ухмыльнулась:

– Есть, сэр.

***

– Они вышли на связь? – Этот вопрос я сдерживала с тех пор, как Джемма зашла ко мне час назад. Мы редко проводили время наедине, но, к удивлению, её присутствие успокаивало.

Слоан не было – она помогала Тобиасу с учебой в библиотеке. Мерседес заявила, что будет учиться в комнате, но я сомневалась в этом. Так что мы с Джеммой молча делали уроки в тишине моей комнаты.

Джемма отложила карандаш, подняв на меня взгляд с моей же кровати:

– Только сообщение Исайи, что они доехали. В тюрьме телефоны запрещены, так что он больше не писал.

Я кивнула, возвращаясь к ноутбуку. Тревога, которую я заглушила с Кейдом в библиотеке, снова подползала, словно мурашки по спине.

Меня охватило чувство ловушки – будто я снова в психушке, отрезанная от внешнего мира.

Взгляд скользнул мимо экрана к полке, где лежала папка, украденная из кабинета директора. Живот свело ещё сильнее, когда я достала листок с предупреждением сестры Марии – что я в опасности с самого рождения.

«Береги её».

Внутри будто зияла дыра – недостаток информации, который сводил меня с ума. Мысли о сестре Марии посещали меня по сто раз на дню. Я ловила себя на желании сбежать из Святой Марии, чтобы проверить девочек из приюта, но знала – это глупость.

Директор Эллисон постоянно напоминал держаться подальше, и в его словах звучала странная настойчивость.

Бумага упала на стол, когда я заметила, что Джемма пристально смотрит на меня. Она не стала спрашивать, что я держала в руках – всегда умела ждать, когда информация придёт сама.

– Думаешь, их отцы вообще что–то скажут?

Джемма закрыла книгу и медленно поднялась с кровати. Её каштановые волосы были собраны в высокий хвост, и, поправив его, она подтянула колени к груди.

– Честно? Только если пригрозить им.

Я нахмурилась:

– Угрожать их отцам? Но они же уже пожизненно заключённые, разве нет?

– Суд ещё не начался. Неизвестно, какие именно обвинения останутся после работы адвокатов.

Я сглотнула ком в горле от внезапного ужаса – отец Кейда мог выйти на свободу. Каково же сейчас самому Кейду?

– Их нужно было развести по разным тюрьмам, – пробормотала Джемма, – заставить стучать друг на друга.

Она вздохнула:

– Но Кейд, Брентли и Исайя преданы до мозга костей. Это они унаследовали от отцов.

– Кейд явно не от матери.

– Что ты имеешь в виду? – Джемма странно посмотрела на меня. Неужели не знает?

Я развернулась к ней, скрестив ноги на стуле:

– Мать Кейда ушла после ареста отца.

– Да, я в курсе. Исайя говорил.

– Она даже не попрощалась с ним. Он не знает, где она сейчас.

Джемма выглядела ошарашенной:

– Погоди... Я думала, у них были нормальные отношения.

Её взгляд метнулся по комнате:

– Исайя, кажется, этого не знает.

Плечи её опустились:

– Это многое объясняет в его поведении.

– В его поведении?

Джемма слабо улыбнулась:

– Кейд переживал, Джорни. После всего, что случилось с отцом, и новости, что тебя держали в психушке... Он полностью закрылся.

Она пожала плечами:

– Не могу сказать, что знала того Кейда, каким он был до твоего ухода. Но эмоции я видела только тогда, когда кто–то упоминал тебя.

Её голос стал теплее:

– Когда ты вернулась, это... будто вернуло в него надежду. Он словно проснулся.

Я фыркнула, отмахиваясь:

– Не может быть. Я говорила, что ненавижу его.

Джемма усмехнулась:

– Это только подстегнуло его. Эти Бунтари упрямы, как черти. Ты же знаешь.

Мы рассмеялись, и напряжение в комнате сразу спало. Я отвернулась, чтобы убрать бумагу обратно в папку, как вдруг ноутбук издал сигнал, сообщая о новом письме.

Всё ещё держа папку, я медленно открыла школьную почту, гадая, кто мог писать после занятий – и тут желудок сжался в комок.

Адрес отправителя заставил меня вскочить так резко, что стул грохнулся на пол. Сестра Мария?

Джемма мгновенно сорвалась с кровати:

– Джорни? Что случилось?

Текст письма горел на экране: «Если хочешь ответов и спасти монахиню – следуй инструкциям. 4616 Western Blvd, здание С. Сегодня, 21:00. И никакого стукачества.»

Меня покрыл ледяной пот, и я поняла: кто бы ни написал с почты сестры Марии, он специально выбрал момент, когда Кейд в двухстах милях отсюда.

– Я... – Руки дрожали, когда я уставилась на экран. Папка выскользнула из пальцев, и пожелтевшие листы рассыпались по полу, словно мои мысли.

– Джорни. – Джемма накрыла мои дрожащие ладони своими, и в ее встревоженном взгляде я прочла вопрос.

– Прочти.

Она наклонилась к экрану. Секунды растянулись в часы. Жуткая тишина повисла между нами, будто в самом страшном моменте фильма ужасов. Это могла быть ловушка, но на кону – жизнь сестры Марии.

– Никакого стукачества, – прошептала Джемма, повторяя строчку из письма. – Значит, они знают о Бунтарях и о том, как те посадили своих отцов.

Сердце колотилось так громко, что звенело в ушах, и каждым ударом отдавалось болью в рёбрах.

– Джемма... – Я подняла глаза на её зелёные, как мох, глаза, и она поняла без слов – я пойду за сестрой Марией. Должна. Не было колебаний между правильным и опасным. Я не брошу ту, что защищала меня как родную.

Ведь теперь я знала – она намеренно сорвала десятки удочерений, чтобы оставить меня в приюте.

– Там сказано не быть стукачами. Значит, я иду с тобой.

Я сверлила её взглядом:

– Исайя убьёт тебя.

– Тогда умрём вместе, потому что Кейд прикончит тебя тоже.

Она стояла посреди комнаты, пока я рвала лист из блокнота, записывая адрес. Это был билет в один конец, но мы молча договорились – идём несмотря ни на что.

Не было времени обдумывать решение, когда мы вылетели из комнаты.

Голос Кейда звучал у меня в голове, яростно кричал, требовал не идти, но я не могла слушать. Потому что знала: не смогу жить с собой, если проигнорирую это.

Я не брошу сестру Марию.

Не брошу её, как когда–то бросили меня.