Текст книги "Мёртвые девочки никогда не проболтаются (ЛП)"

Автор книги: С. Дж. Сильвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

Глава 3

Кейд

Пыль взметнулась из книги, когда я резко захлопнул её дрожащей ладонью. Грудь сжало от вопросов, похороненных глубоко внутри, и как только Джорни скрылась в своей комнате, я выскользнул из узкой ниши в конце коридора, залитой лунным светом, и прошептал имя девушки моего лучшего друга.

– Джемма.

Она взвизгнула – полусдавленно – и резко обернулась.

– Кейд! Ты что тут делаешь?

Я усмехнулся, проходя мимо комнаты Джорни, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не постучать ей в дверь. Она так близко… и так, чёрт возьми, далеко.

Помятый потрёпанный буклет я засунул в задний карман – не в настроении был делиться своим новым увлечением, которое скрывал от посторонних глаз. Затем зашагал в ногу с Джеммой. Отбой уже прошёл, но, похоже, ни одному из нас это не мешало – да и шла она туда же, куда и я.

Джемма в последнее время фактически стала моим третьим соседом по комнате, и чаще всего мне приходилось перебираться к Брентли, потому что Исайя и Джемма ни на йоту не стеснялись трахаться при компании.

Хотя… беру свои слова назад. Джемма старалась быть тактичной. Исайя – нет.

И он не привык слышать «нет» почти ни в чём. Полагаю, Джемме было непросто ему отказывать. Главарь Бунтарей и бывший наследник крупнейшего оружейного бизнеса на Западном побережье, он не терпел возражений. Хотя… Джемма была единственной, кому сходило это с рук.

Я уставился на длинный, мрачноватый девичий коридор, сознавая, что провёл здесь слишком много времени за последние месяцы, пытаясь выкинуть кое–кого из головы. Вопрос сорвался с губ быстро, будто я торопился получить ответ, который, возможно, не хотел слышать.

– На что только что намекала Джорни?

Джемма редко говорила о Ковене, и я её понимал. Когда мы, Бунтари, переступили их порог месяц назад, для меня это было не впервой. Я знал, что это за место: ад.

Джемма резко остановилась и задрала свой хрупкий подбородок.

– Меня не должно удивлять, что ты подслушивал.

– Тогда почему ты выглядишь так, будто удивлена? – парировал я, смотря сверху вниз.

Она закатила глаза, но не смогла скрыть лёгкую усмешку.

– Вы, Бунтари, такие назойливые.

– Только с теми, кого любим.

– Я думала, для вас такого слова не существует.

Я сжал челюсть, чувствуя, как напрягаются височные мышцы. – Для Исайи этого слова тоже не существовало пару месяцев назад. А теперь взгляни на него.

Джемма остановилась и повернулась ко мне в паре шагов от развилки коридора. Свет с лестницы, разделявшей мужское и женское общежития, падал на её лицо, и в её взгляде застыла жалость.

Джемма была единственной в этой школе – помимо Бунтарей, – кто знал меня достаточно хорошо, чтобы понимать: Джорни свела меня с ума. Её образ преследовал меня, когда её не было, а теперь, когда она вернулась, я был уверен – за мной охотится сам Мрачный Жнец. Смерть при одном взгляде в её серые глаза – вот что ждало меня завтра утром, когда она войдёт в столовую. Я чувствовал это.

– Не мне тебе это рассказывать, Кейд. Если Джорни захочет обсудить, что произошло в Ковене, она сделает это сама.

Сердце громко стукнуло один раз, будто пытаясь вырваться.

– Её не было в Ковене. Она была на верхнем этаже, помнишь?

Голос дрогнул от напряжения:

– Только скажи, что ты не лгала мне.

Меня не удивило бы, если бы Исайя что–то скрыл о Джорни. Он знал, что я не совсем адекватен, когда дело касалось её. Но это всё равно бесило. Он не терпел недомолвок – и я тоже.

Хотя горькая правда грызла меня изнутри: я и сам далеко не свят.

– Отвечай, – прошипел я, представляя Джорни в том месте.

Ковен – психиатрическая лечебница, но только с виду. Там лечатся обычные пациенты, вроде Джорни – её отправили туда после попытки суицида, в которую до сих пор сложно поверить.

Но нижние этажи…

Там держали преступников, которых превращали в наёмных убийц для чёрного рынка. Насколько я знал, Джорни к этому не имела отношения, но, глядя на Джемму и её нервозность, я начал терять терпение.

– Джемма, – предупредил я. – Она была на верхнем этаже, да?

Горло сжалось, будто удавка затягивалась с каждой секундой её молчания.

Она пожала плечами, и в ушах зазвенело.

– Я не уверена, Кейд. Думаю, да, она действительно была пациенткой верхнего этажа.

Она отвела взгляд, но я продолжал впиваться глазами в её скулу.

– Но она знала моего брата, а он никогда не был на верхнем этаже.

Глаза Джеммы встретились с моими, и ярость вспыхнула при упоминании её брата.

У меня не было права завидовать ему и его дружбе с Джорни, но, чёрт возьми, я завидовал.

Завидовал так, что готов был разорвать его на части.

И это было полнейшим безумием, потому что, судя по словам Исайи, Джорни и Тобиас сбежали оттуда вместе. Он помог ей – и за это я был благодарен.

Кожа горела, а в ушах стучало от нетерпения, граничащего с паникой.

– О чём она говорила, Джемма? Что ты видела в Ковене, что касается её?

– Кейд…

Она закусила губу, и её зелёные глаза потемнели от страха и раскаяния.

– Не заставляй меня предавать доверие девушки, у которой никого нет.

Мы с Джеммой стояли в коридоре, молча уставившись в пространство. Меня накрыла волна... чего–то. Я сжал челюсть. Никто не понимал, почему я разваливаюсь на части с той ночи. Никто, кроме Джорни, не знал, что мы должны были встретиться тем теплым вечером, и что это я её кинул. Ни одна душа в этой школе не понимала той тьмы, вины и ярости, в которых я варился последние восемь месяцев, ведь в итоге Джорни оказалась тяжело ранена. Я не знал точно, что произошло, но был уверен: это моя вина.

– Эй, – мягкая ладонь Джеммы легла на мою руку, выдергивая из тяжёлых раздумий. – Просто дай ей время, ладно?

– Детка? – Джемма не убрала руку, и мы оба замерли.

Из–за угла появился Исайя и резко остановился:

– Вот ты где. Знаешь, мне не нравится, когда ты бродишь по коридорам одна.

– Расслабься. Бэйн с момента возвращения даже не смотрел в мою сторону, плюс я с Кейдом.

Исайя сделал шаг вперед, засунув руки в карманы. Его бровь дёрнулась:

– Да, я вижу. Напоминает мне тот раз, когда ты металась в лесу в панике после погони, а Кейд возвращал тебя в реальность.

Я хмыкнул, когда Джемма убрала руку. Её крошечные кулачки сжались и уперлись в бёдра, когда она развернулась к парню:

– Я бы посмотрела, что было бы, если бы ты не появился той ночью, чтобы взять всё в свои руки...

Я видел, как темнеют глаза Исайи, и вздохнул:

– Вы двое, блять, прекратите! Не втягивайте меня в это. Я никогда не хотел трахать Джемму.

– Остынь, – Исайя рассмеялся, одним движением притягивая Джемму к своей груди. – Мы просто прикалываемся.

– Звучит как прелюдия, если спросите меня.

Исайя пожал плечами:

– Может, так и есть.

– Исайя! – Джемма попыталась выглядеть строгой, но на лице мелькнула тень улыбки.

Я фыркнул:

– Даю вам двадцать минут, после чего вы, надеюсь, закончите трахаться.

– Договорились, – Исайя подмигнул Джемме, и она шлёпнула его по груди.

– Исайя, клянусь! Кейд, вернись в комнату. Мы можем просто потусить втроём.

Я скрестил руки, глядя то на лучшего друга, то на его девушку:

– Но лицо Исайи говорит мне об обратном.

– Да, лицо Исайи говорит ему об обратном.

Джемма развернулась в его объятиях и посмотрела снизу вверх:

– Кейду сейчас нужна наша поддержка. Давай будем хорошими друзьями.

Исайя наклонился, его непослушные пряди упали на лоб, когда он поцеловал кончик носа Джеммы:

– Ладно, детка.

– Господи, – пробормотал я.

Ни Джемма, ни Исайя не удостоили меня взглядом, когда я прислонился к дальней стене:

– У меня дела. Вернусь в комнату через час. А вы идите... чёртовы голубки.

Джемма бросила взгляд через плечо, пока Исайя не отпускал её бёдра:

– Куда собрался?

– Никуда.

– Кейд, дай ей время. Поверь мне.

Я покачал головой:

– Я иду не к Джорни.

Исайя громко рассмеялся:

– Трахнуть кого–то другого не поможет тебе забыть её. Особенно теперь, когда она вернулась. Да и ты не продержался бы и часа, даже если бы попробовал.

Ну еще бы, блять, Исайя. Я бы даже не смог возбудиться для кого–то другого, теперь, когда она вернулась, выглядя так же чертовски аппетитно, как всегда. Я чувствовал замешательство и настороженность Джеммы, даже отвернувшись и уставившись в стену, игнорируя колкость Исайи насчёт моей выносливости. Хорошая стена. Будет жаль, если я проломлю её кулаком, лишь бы почувствовать что–то кроме того, что терзало меня все эти месяцы.

Как только Джемма и Исайя скрылись в коридоре мужского крыла, я перевёл взгляд в дальний конец коридора, так яростно уставившись на дверь Джорни, что почти удивился, почему она не вспыхнула. Дверь была едва видна в темноте, кроме тех мгновений, когда мерцающий свет свечи выхватывал тёмное дерево.

С громким выдохом я оттолкнулся от стены, кровь прилила к кончикам пальцев, когда я направился к бельевому шкафу, хранившему куда больше, чем простыни и полотенца. Едва моя рука коснулась холодной ручки, я услышал, как открывается дверь. Звенья цепей звякнули так же резко, как моё сердце рухнуло вниз. Я вытянул шею и увидел её хрупкий силуэт в дверном проёме её новой комнаты.

Слишком много чувств нахлынуло разом, будто меня облили бензином. Чёрт. Я развернулся, прекрасно зная, что мне нужно идти читать свою ежедневную «напоминалку», спрятанную под полкой с полотенцами, а не шагать к ней. Но стоило мне повернуться и мельком увидеть её – она замерла. Даже на расстоянии я почувствовал, как что–то сдвинулось в воздухе, и в следующий миг её уже не было – только хлопнувшая дверь.

Я сглотнул ком в горле, пальцы впились в ручку, и я рванул в бельевой шкаф, лишь бы выбраться из этого удушающе пустого коридора. Запрокинув голову, я тяжело выдохнул, выпуская воздух из лёгких в тесном пространстве. «Тебе именно это и нужно». Кивнув самому себе, я наклонился, подсунул пальцы под полку. Порванные края бумаг цеплялись за огрубевшую кожу. Я вытащил потрёпанные листки и опустился на пол, прислонив голову к мягким полотенцам.

Доставая телефон, я включил фонарик, освещая слова, которые должен был перечитывать снова и снова – чтобы удержаться, даже если больше всего на свете хотелось прижать Джорни к груди и позволить нам истекать кровью вместе. Потому что именно так я чувствовал себя, думая о ней. Будто истекаю кровью, а рана, чёрт побери, не желает затягиваться.

Я просматривал каждый листок, один за другим, складывая их пополам в свою верную стопочку секретов, пока не добрался до последнего – того самого, со дня нашей последней встречи.

«Её смерть будет на твоих руках.»

И почти так и случилось.

Глава 4

Джорни

Я думала, что покончила с этим. Я думала, что когда впервые переступила порог школы–интерната Святой Марии в девятом классе, это будет последний раз, когда мне придется сталкиваться с неопределенностью «той самой девчонки». Но вот она я, снова, посреди обеденного зала, в маске напускной уверенности. На меня смотрели. Каждый из них. Голоса стихали, шепот расползался по залу. Даже преподаватели смотрели как–то странно. Мои колени дрожали, когда я сделала шаг вперед, проходя мимо бывших друзей к раздаче с завтраком. Я быстро схватила поднос, держа подбородок ровно, хотя кровь отливала от лица. На поднос автоматически легла какая–то еда – я была слишком сосредоточена на том, чтобы не сбежать, чтобы отказаться. Когда я медленно развернулась и поняла, что теперь нужно найти, где сесть, живот сжался в узел.

Единственное хорошее в этом дне – то, что Бунтарей еще не было в столовой. Зато все остальные были на месте, и я не доверяла никому.

– Джорн! – Слоан помахала мне через весь зал. Она сидела за нашим – моим – старым столом, и мой взгляд упал на свободное место между ней и Мерседес. Я узнавала каждое лицо, уставившееся на меня. Казалось, будто надо мной висел огромный прожектор, и все затаили дыхание в ожидании моего хода. Я знала, что время не на моей стороне. Взгляд скользнул к высоким арочным дверям столовой – я ждала, что в любую секунду войдет Кейд и встретит меня ударом в грудь.

Когда я встретилась взглядом со Слоан, ноги стали подкашиваться еще сильнее. Я прикусила внутреннюю сторону щеки, пытаясь сдержать нахлынувшие эмоции, которые затуманивали разум при виде моей бывшей соседки.

Слоан была таким хорошим другом, и было нечестно отталкивать ее теперь, когда я вернулась. Но я взглянула на свои руки, скрытые под рукавами, зная, что под тканью прячутся длинные розовые шрамы, и вместо того, чтобы шагнуть к ней, развернулась.

– Я больше не доверяю тебе. Прости.

Подбородок снова поднялся, плечи распрямились. Клетчатая юбка, которая казалась до боли знакомой, колыхалась, пока я направлялась к дальнему левому столу – единственному, за которым не сидел ни один человек. Обычно в Святой Марии все столы в столовой были заполнены учениками, особенно центральный – там собирались Бунтари, почти вся команда по лакроссу и несколько девушек. Разумеется, среди них была и Джемма, и на то были очевидные причины.

По спине пробежал холод, когда я поставила поднос на гладкую столешницу. Пальцы дрожали, когда я взяла ложку, будто у меня и вправду получится есть. И в этот момент я ощутила чье–то присутствие за спиной.

Аромат духов Слоан становился сильнее с каждой секундой, а во рту пересохло.

– Джорни?

Я слегка запрокинула голову и мельком увидела ее темные блестящие волосы, рассыпанные по плечам. Ее голос звучал тихо и неуверенно, будто она подкрадывалась к пугливому зайчонку, и я не могла ее винить.

– Привет, Слоан, – сказала я, когда она села рядом. Она развернулась на скамье, глядя прямо на меня, но я продолжала смотреть на ложку.

– Ты в порядке? – она наклонилась ближе, так что ее слова больше походили на шепот.

В порядке? Нет, не совсем.

– Да, все хорошо. А ты как?

Она рассмеялась, и только тогда я перевела на нее взгляд. Ее карие глаза были подернуты чем–то нечитаемым, и внутри меня что–то болезненно сжалось. Я словно приросла к месту, не в силах пошевелиться.

Смех быстро сошел с ее губ.

– Я знаю, что ты делаешь. – Она покачала головой, и ее блестящие пряди мягко колыхнулись. – Это не сработает.

– О чем ты? – спросила я, чувствуя, как тревога сжимает желудок.

– Ты защищаешься.

Я промолчала, потому что она была права, и неудивительно, что она видела меня насквозь. Она всегда была проницательной, когда хотела. Когда ее рука легла на мою, я подавила желание дернуться и позволила мимолетной мысли обнять старую подругу раствориться в голове.

– Тебе не нужно защищаться от меня. Я никогда не стану тебя осуждать, Джорн.

Нервы в животе превратились в камень, с каждым вдохом становясь все тяжелее. Мне хотелось повернуться к Слоан и выложить ей всю правду прямо здесь, в столовой, но через несколько секунд она встала и мягко улыбнулась.

– Я не отступлю, даже если ты отталкиваешь всех. Я здесь для тебя.

Слезы заструились по щекам, когда она медленно ушла, оставив меня за пустым столом в одиночестве с грузом непрожитых чувств. Если в этой школе и оставался кто–то, кому можно доверять, так это Слоан. Но она была права – я защищалась. Проблема лишь в том, что я не знала, от кого именно.

Руки по–прежнему дрожали, когда я снова взяла ложку. Я сидела спиной ко всем, как и хотела, и была так далеко от входа, что удивилась, услышав скрип дверей. Второй раунд – начинается. Даже если бы я не услышала этот звук, то все равно поняла бы, что он вошел. По залу прокатилась волна напряжения, словно цунами. Я почувствовала его взгляд, еще не успев повернуть голову. Он всегда находил меня в толпе. Длинные волнистые волосы скользнули по столу, когда я подняла подбородок, и в тот миг, когда наши взгляды встретились, в сердце вонзилась стрела. Я судорожно вдохнула, хотя в легких уже не оставалось воздуха.

Вчера я видела его издалека – темный силуэт, застывший в коридоре, как живое воплощение кошмара. Наверное, пробирался в комнату к какой–нибудь девчонке, которая растает от одного его присутствия, ведь он – Бунтарь. Когда я видела его на улице у приюта, то лишь мельком, чтобы он не заметил моего взгляда. Я отчаянно пыталась делать вид, что не замечаю его, что он не действует мне на нервы, но это было не так. Его присутствие причиняло боль – настоящую, разрывающую на части. Его медовые глаза были тем, что не давало мне сойти с ума в психиатрической клинике, но того уюта, что я когда–то чувствовала рядом с Кейдом, больше не было. Теперь я стояла в месте, которое когда–то называла домом, не зная, станет ли оно им снова.

Шёпот в столовой стал громче, пока Кейд замер в дверном проеме. Я почти слышала, о чем перешептываются одноклассники. Мы с Кейдом никогда не были парой, и я боялась просить большего. Мне не нужны были сплетни из–за связи с ним – королем коридоров, плохим парнем по умолчанию, грешником в школе с кучей правил. Кое–кто знал, что между нами что–то было, но уверенности ни у кого не было.

Сейчас, наверное, все догадались – мы застыли в немом противостоянии, и чем дольше длился этот взгляд, тем сильнее бешено колотилось сердце, словно бык, рвущийся к красной тряпке. Его песочные волосы были растрепаны сильнее обычного, чуть длиннее на макушке и коротко подстрижены по бокам. Челюсть напряглась, скулы слегка порозовели. Живот свело от вида этих румяных скул – я видела их такими не раз. Только теперь причина была не во мне. Он с кем–то? Поэтому опоздал? Я сглотнула раздражение, понимая, что это последнее, о чем стоит думать, особенно учитывая, что я до сих пор не знаю, причастен ли он к тому, что я чуть не умерла.

Кейд приподнял подбородок, отчего его черты стали еще резче. Его глаза на секунду встретились с моими, пригвоздив к месту, пока я сидела, сгорбившись над пустым столом, а затем опустились к моим рукам, скрытым под темно–бордовой формой.

Первой мыслью было отвращение, но в его взгляде, когда он снова поднял глаза, читалась такая животная вина, что меня охватил инстинкт «бей или беги». От страха я резко выпрямилась, скрестив руки, пальцы впились в ткань рубашки.

Было ли ошибкой возвращаться сюда? Конечно, это лучше альтернативы, но в психушке я хотя бы знала, кто враг.

Мой тревожный взгляд скользнул от Кейда и замер в пространстве, пока жар разливался по моему лицу. Казалось, каждый в этом зале уставился на меня. Все, кроме одного. Бэйна. Я не забывала о нём ни на секунду. Бэйн оставался для меня загадкой, но, впрочем, сейчас все вокруг были загадками. Он был скрытным, наблюдал за мной издалека, но никогда не приближался. Я знала только, что Бэйн и Бунтари не ладили, а ещё – что он проявлял ко мне интерес, но никогда не действовал. Кейд презирал Бэйна, но теперь я задумалась: а вдруг он просто боялся, что я выскользну у него из рук, и Бэйн окажется тем, кто меня поймает?

Однако сейчас Бэйн, похоже, не проявлял ко мне никакого интереса. Он был единственным в этом зале, кто не смотрел ни на меня, ни на Кейда. Мы с ним были как авария на дороге – никто не мог отвести взгляд, хотя все понимали, что вторгаются в чужое пространство. Его коротко стриженная голова была опущена, а брови сведены, пока он уставился в телефон. Его челюсть была сжата до предела, но он даже не взглянул в мою сторону. Часть меня жаждала подсесть к нему, потому что везде, куда бы я ни посмотрела, я чувствовала на себе взгляды. И я знала: мои сверстники, вероятно, чуяли мой страх за версту, даже если я держала спину прямо, а на лице не дрогнул ни один мускул. Раньше я носила эмоции на рукаве, но теперь научилась их прятать.

Не желая давать Кейду и остальным ещё больше поводов для пересудов, я оторвала взгляд от Бэйна, отодвинула длинную скамью за пустым столом, который теперь считала своим, и села. Придвинула к себе поднос с едой, которую вряд ли съем, и постепенно шум голосов вновь заполнил зал, а моё сердце перешло с бешеного ритма на лёгкую трусцу. Страх и тревога медленно отпускали моё горло, когда я перекинула волосы через плечо. Но едва я расслабилась, как украдкой глянула налево – проверить, отошёл ли Кейд от дверей к своему месту рядом с Исайей. Однако, когда наши взгляды снова встретились, нервозность вернулась на прежний уровень.

Почему он не двигается? Он просто стоял и смотрел на меня, застывший, как волк, почуявший кровь и готовый к прыжку. Я отвернулась, и не прошло и двух секунд, как я вздрогнула от скрипа двери. Грохот её захлопывания прокатился по всему залу. Вилка со звоном упала на пол, и, поняв, что выронила её из–за дрожащих рук, я ругнулась про себя и наклонилась, чтобы поднять. Но её уже кто–то подал. Я подняла голову и встретилась с парой тёплых зелёных глаз, в глубине которых таилось куда больше знаний обо мне, чем мне хотелось бы.

– Директор Эллисон… – выдохнула я. – Я не заметила вас.

Директор Эллисон всегда был на моей стороне. Вообще, он всегда поддерживал каждого ученика, и когда я увидела его несколько недель назад, грязная, запачкавшаяся после побега из психиатрической больницы с Тобиасом, то не могла отрицать, что почувствовала облегчение. Хотя, возможно, это лишь потому, что всю жизнь я была лишена родительской заботы. Мои «проблемы с отцом» выходили на совершенно новый уровень. Никто из тех, кого я знала, не мог по–настоящему понять меня, ведь у меня никогда не было родителей. Я не знала, что такое безусловная любовь. Даже другие девочки из приюта, тоже оставшиеся без семьи, рано или поздно обретали новых родителей – а я всегда оставалась в стороне. Любить и терять – тяжкий груз, но никогда не знать любви вовсе – гораздо хуже.

– Ну что ж, тут у нас пару минут назад витал довольно большой слон в комнате. Но я не стану тебя отчитывать, – директор Эллисон подмигнул, и я почувствовала, как на моих губах дрогнула слабая улыбка. – Я просто зашёл отдать тебе вот это. – Он протянул листок бумаги, и я медленно взяла его, пробежавшись глазами по содержимому. – Твое новое расписание. Знаю, ты пропустила часть занятий в этом году, но учителя готовы дать тебе дополнительные задания или даже организовать дополнительные уроки, если потребуется нагнать программу.

Я покачала головой.

– Вряд ли это понадобится. – Взгляд скользнул вверх, остановившись на его полосатом галстуке. – В больнице была библиотека. Я проводила там большую часть времени.

Когда меня не пичкали ненужными таблетками или я не пробиралась тайком по коридорам в поисках выхода. Директор Эллисон напрягся при слове «больница», и я поспешно схватила листок, положив его рядом с подносом.

– Вы проследили, чтобы…

– Да, – перебил он, и я была благодарна, что он не заставил меня произносить это вслух. Мне и так было тяжело просить его лично перевести меня из классов Кейда (если меня вообще в них определят). Мягкий блеск в его глазах, появившийся тем утром, когда мы обсуждали моё возвращение в Святую Марию, стал ещё теплее, когда он увидел меня в таком уязвимом состоянии.

– Если тебе что–то понадобится, Джорни, пожалуйста, не стесняйся зайти в мой кабинет. В любое время. – Он наклонился чуть ближе и положил руку мне на плечо – жест, который показался мне почти отцовским. – Ты в безопасности здесь. И я обещаю, что не позволю никому снова забрать тебя. Но только если ты пообещаешь быть откровенной со мной, хорошо?

Я понимала, почему он вёл наш разговор так осторожно. Вся эта ситуация была слишком щекотливой и хрупкой, и, вероятно, директор не хотел бы повторения такого в своей жизни. Никогда. Как и я.

Над нашими головами прозвенел звонок, и директор быстро убрал руку. Он скованно улыбнулся:

– Хорошего дня, Джорни. И не забывай – у тебя здесь есть друзья, ладно?

Он развернулся, не дав мне ответить, и мой взгляд сразу же нашёл Слоан. Она стояла между Мерседес и Джеммой, улыбаясь чьей–то шутке. Я перевела неуверенный взгляд чуть дальше и едва сдержала улыбку, заметив, как рука Исайи незаметно скользнула под короткую клетчатую юбку Джеммы. А когда директор резко свернул влево и шлёпнул Исайю по затылку, мне пришлось закусить губу, чтобы не рассмеяться.

– Какого чёрта, Тэйт?! – голос Исайи донёсся даже до меня.

Лицо директора оставалось строгим, но поза выдавала скорее усталое раздражение.

– Руки при себе, Исайя. И хватит называть меня по имени.

Громкий хохот раздался со стороны Брентли и Шайнера – двух из четверых Бунтарей. Я не могла не отметить, что Кейда среди них не было.

Облегчение нахлынуло на меня, но глубоко под слоями защиты таилось разочарование – и оно ударило по лицу, как пощёчина.