Текст книги "Мёртвые девочки никогда не проболтаются (ЛП)"
Автор книги: С. Дж. Сильвис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)
Он не улыбнулся в ответ. Он никогда не улыбается.
И оставил меня одну – с руками, сжатыми на животе, будто только так я могла удержаться на ногах. Ноги будто приросли к полу, пока я скользила взглядом по корешкам книг, пытаясь унять дрожь в груди. Кто–то пытался меня убить. До сих пор странно даже подумать об этом, не то что сказать вслух.
Где–то в глубине сознания шевелилось смутное ощущение – будто полустёртая память, которую я не могла разглядеть. Что тот, кто напал на меня, сделал это не просто так. Что–то из прошлого. Связанное с родителями? С тем, почему они бросили меня, едва я сделала первый вдох?
Именно поэтому мне нужно было докопаться до правды. Даже если её скрывали не просто так.
– Так вот почему ты боялась меня?
Я вздрогнула так резко, что едва не опрокинула полку.
Кейд поймал меня за талию, не давая упасть. Горло перехватило от внезапного соприкосновения, а в животе предательски ёкнуло. Сердце, только что лежавшее где–то на полу, теперь бешено колотилось, пока я смотрела на него широкими глазами.
– Чт–то?..
Соберись, Джорни.
Его ноздри дрогнули, будто у дракона, готового спалить мир. Обычно тёплые глаза стали твёрдыми, а ладонь по–прежнему прижималась к моей спине.
Внезапно он схватил мою руку и резко закатал рукав.
– Кто–то сделал это с тобой?
Его палец провёл по шраму, и странное облегчение накрыло меня с головой.
Теперь он знал правду. Часть её.
И впервые за долгое время я почувствовала себя... живой.
Тук. Тук. Тук. Сердце колотилось так сильно, что ныли рёбра. Я медленно перевела взгляд с его руки, сжимающей мой локоть, на его лицо, искажённое недоверием, но промолчала. Не доверяла себе – ни чтобы говорить, ни чтобы двигаться. Сердце орало, требуя вырваться и бежать в комнату, но тело горело и цепенело, а ноги будто вросли в пол.
Чёрт. Чёрт. ЧЁРТ.
Жажда и голод – вот что пряталось за виной и предательством. Я сглотнула ком в горле, пока Кейд стоял передо мной неестественно неподвижный, всё ещё касаясь меня так, что колени подкашивались.
– Отвечай, – сквозь зубы прошипел он, сжимая локоть сильнее.
Голос миссис Гроув, библиотекарши, выглядевшей так, будто она на грани смерти, эхом разнёсся по коридору:
– Библиотека закрывается, скоро комендантский час.
Я выскользнула из хватки Кейда, встряхнувшись, будто вынырнув из оцепенения, и поспешила к выходу.
– Простите, – пробормотала, проходя мимо, в то время как Кейд оставался на месте.
Я не стала ждать, пока он ринется за мной с новыми вопросами. Фактически побежала по коридору, промчав мимо комнаты Слоан и Джеммы – их дверь была распахнута, и Исайя развалился на кровати Джеммы, – захлопнула свою дверь и рухнула на жёсткий пол, уткнувшись лицом в ладони.
Кейд подслушал мой разговор с Тобиасом. Это было вторжением в личное пространство, но вместо злости я чувствовала только стыд. Теперь всё вылезло наружу – нападение, психушка, грязные подробности моего побега…
Глава 10
Джорни
Я никогда не обращала внимания на слухи, витающие в Святой Марии, с момента моего поступления три года назад. В первый год я молчала, сливаясь с портретами на стенах, сохраняя бесстрастное лицо и пустой взгляд. Возможно, именно поэтому Кейд выделил меня среди всех. Я не была такой, как другие девушки здесь.
Нахождение в центре внимания заставляло меня нервничать – это стопроцентное наследие детства, где я чаще видела спины людей, чем их улыбки. Отверженность и предательство сплелись в непробиваемый щит: не привлекай внимания – и тебя не разочарует их уход.
Но потом появился Кейд.
Он увидел меня. И его губы растопили этот щит.
А теперь, спустя месяцы после моего исчезновения, слухи ползли за мной по пятам. Все следили за моими движениями. Кто–то делал вид, что не замечает меня, отводя взгляд, но другие – вроде Обри – специально перешёптывались и обсуждали меня за спиной.
Меня это не волновало.
Пока однажды утром за дверью не оказалась Слоан. Она кусала губу, и это не сулило ничего хорошего.
– Мне нужно тебя предупредить.
– О чём?
Она перевернула телефон, и я увидела заглавные буквы на экране:
Шепоты Мэри: «Слухи гласят, что Джорни Смит не пыталась покончить с собой.»
Сердце упало, как только я прочитала первое предложение. Страх острым ножом вонзился мне в горло. Дело не в том, что я хотела, чтобы все думали, будто я пыталась убить себя. Но я свыклась с мыслью, что правда неизвестна никому. А теперь мой секрет витал в воздухе. Если все узнают, что кто–то напал на меня и оставил умирать… Что сделает директор Эллисон? Вызовет полицию? А если нападающий, прежде чем его поймают, решит «закончить начатое»?
Дрожащими пальцами я выхватила телефон у Слоан и дочитала заголовок:
«Источник утверждает: Джорни Смит исчезла на восемь месяцев из–за незапланированной беременности и якобы родила в приюте «Клеменси». А самое интересное? Отец ребенка – не кто иной, как наш местный Бунтарь, Кейд Уокер.»
Мое лицо побелело в тот же миг, как я вернула Слоан телефон. Это просто слухи. Просто слухи. Просто слухи. Но насколько же они были мерзкими! Я, Джорни Смит, сама выросшая в приюте, бросила бы своего ребенка там же, только чтобы вернуться в школу?
– Не переживай, Джорн. Кейд заставит их удалить это, – Слоан положила яблоко на мой поднос, а затем и на свой, зная, что я слишком погружена в нежеланные мысли, чтобы вообще что–то делать, кроме как стоять прямо.
Я тут же нашла Кейда взглядом в переполненной столовой, едва Слоан произнесла его имя. Школьная блузка внезапно стала слишком тесной, сдавливая грудную клетку. Дыхание застряло в горле, когда он со всей силы ударил кулаком по столу, обнажив напряженные мышцы предплечий. Мика, один из друзей Бунтарей, что–то яростно говорил Кейду, но я не могла разобрать слов.
Голос Кейда гремел, и чем ближе мы с Слоан подходили, тем больше мое зрение затуманивалось.
Дыши, Джорни. Просто дыши.
– Кто, блять, это разместил? Это не хренова игра!
Исайя обошел стол, за ним последовала Джемма. Он посмотрел на Кейда, затем на меня, и снова на Кейда.
– Кейд, остынь. Этот блог читают только студенты. Ты же знаешь.
Кейд резко повернулся к нему, сверкнув глазами. Он скрестил руки на груди, и я невольно задержалась взглядом на его загорелых предплечьях. Солнце едва пробивалось сквозь деревья за окном, а он уже выглядел растрепанным – галстук болтался свободно, рукава закатаны до локтей.
– А если кто–то из близких к нашим отцам следит за этим, а? – его голос понизился, но я, будто загипнотизированная, подошла ближе и услышала каждое слово. – Если кто–то подумает, что у меня с ней ребенок, тогда...
Он замолчал, резко повернув голову в мою сторону. Гнев на его лице слегка утих, когда наши взгляды встретились.
Это было больно.
«Если кто–то подумает, что у меня с ней ребенок, тогда…»
Тогда что? Он не хотел быть связанным со мной? Поэтому все это время держал наши отношения в секрете? Поэтому целовал меня только за трибунами и водил купаться в запретный бассейн, куда никто не ходил? Поэтому мне приходилось скрываться?
Сердце колотилось все сильнее, пока я в замешательстве пятилась назад – и наткнулась на кого–то. Брови Кейда сдвинулись, его идеально очерченные губы приоткрылись, будто готовые выдать какую–то жалкую отговорку.
– Ну что, это правда?
Человек, в которого я врезалась, шагнул вперед, заслонив Кейда. Когда я поняла, что это Обри, во мне закипела ярость. Исчезни. Ее ухоженные брови взлетели к линии волос, а в глазах читалось не злорадство, как на той вечеринке, а... неподдельное любопытство.
– Ты... Ты правда родила ребенка?
Она что, серьезно?
Я судорожно перевела дыхание, пытаясь заглянуть за высокую прическу Обри в поисках выхода. На меня уставились все. Десятки глаз скользили вниз, к моему плоскому животу, будто после родов я должна была волшебным образом похудеть еще больше.
– Значит, это неправда, что ты резала вены?
Я не стану отвечать на это.
– Я... – Спину покрыл липкий пот, а комната начала плыть перед глазами. Все смотрят. Все ждут. Я почувствовала себя в ловушке – и в тот же миг перенеслась обратно в психушку: серые стены, чужие руки, хватающие меня, уколы, смирительные рубашки... – Я... я...
Сознание помутнело. Поднос с грохотом рухнул на пол, яблоко покатилось прочь – вместе с моей способностью сохранять самообладание. Кто–то крикнул мое имя. Чьи–то пальцы резко дернули за рукав кардигана, крутанув меня вокруг оси, пока одежда не сползла с плеча.
Я моргала, как испуганная колибри, а перед глазами вместо школьницы мелькало лицо Барри – санитара из больницы. В горле встал ком от давно забытого, но такого знакомого крика.
Я должна выбраться отсюда. Должна. Должна.
Мои колени стали мокрыми от слёз, и, если бы я лизнула губы, наверняка ощутила бы вкус соли. Бинты на руках были сорваны, и швы торчали наружу, как маленькие иголки, когда я проводила по ним пальцами. Будь я действительно суицидальна, можно было бы просто вырвать их и истечь кровью, как несколько дней назад. Но я не хотела умирать.
Я хотела лишь одного – выбраться из этого места.
– Джорни, ты должна сказать нам правду. Почему ты пыталась навредить себе?
Я уже не знала, сколько раз можно повторять: «Кто–то сделал это со мной», прежде чем меня наконец услышат. Проблема была в том, что они понимали мои слова. Я говорила чётко и ясно. Они просто не верили мне.
– Ты не поправишься, если не будешь с нами честна.
– Я хочу уйти, – проговорила я, глядя на человека в слишком маленьких очках, съехавших на кончик носа.
– Ты не можешь уйти.
Я горько рассмеялась, чувствуя, как печаль мгновенно сменяется гневом.
– И что? Вы будете держать меня здесь, пока я не скажу, что пыталась убить себя? Но это не я! Кто–то подкрался сзади и сделал это!
– И кто же это был?
Я вскочила на ноги, комната закачалась, как лодка на бурных волнах. Желудок сжался, и меня накрыло волной тошноты. Я не ела несколько дней, а вперемешку с лекарствами, которые мне давали, я уже не понимала, где верх, а где низ.
– Я не знаю! Я ни с кем не общалась! Никто даже не знал, что я там была, кроме...
– Кроме кого, Джорни?
– Это не мог быть Кейд. Он не сделал бы со мной такого.
– Может, ты слышала голос, который велел тебе это сделать?
– Что?! – я чуть не задохнулась от возмущения. – Голос в голове? Нет! Я не делала этого с собой!
Человек в очках устало провёл рукой по лицу и вздохнул:
– Мы продолжим позже. Отдохни. Я вижу, ты перевозбуждена.
Я фыркнула, яростно желая скрестить руки:
– И это, конечно, никак не связано с таблетками, которые вы мне даёте, да? Что происходит, когда вы пичкаете лекарствами тех, кому они не нужны? Наверное, немного влияет на настроение, а?
Он встал и проигнорировал меня. Надежда рухнула, как пластиковый стаканчик с таблеткой, который я швырнула через всю комнату. Я никогда не была агрессивной. Даже голос редко повышала. Но он был прав – я была на грани. Кто–то пытался меня убить. А теперь я заперта в психушке, и никто не пришёл мне на помощь. Даже сестра Мария.
Я уставилась в потрёпанный пол своего нового «дома», пока скрип двери и шарканье кожаных ботинок не заставили меня вздрогнуть. Как будто неведомая сила толкнула меня – я рванула мимо тощего санитара в коридор. Мое серое платье задралось, я развернулась, не успев пригладить волосы, которые упали мне на глаза, и закричала. Чужие руки обхватили мою талию. Я вырывалась, кричала, швы на руках разошлись, окрашивая бинты кровью.
– Джорни, успокойся!
– Нет! Не трогайте меня! Отпустите! Я не должна быть здесь!
ЧЁРТ ВОЗЬМИ!
Из моего рта вырвался крик, а пальцы сжались на двух сильных предплечьях. Когда я увидела блестящий, только что натёртый воском черно–белый кафельный пол подо мной, туман в моей голове рассеялся.
– Дыши, малышка. Просто дыши.
Глубокий вдох обжёг лёгкие. Я инстинктивно прижалась к источнику тепла за спиной. На секунду стало легче – пока воспоминания не нахлынули с новой силой.
Обри передо мной.
Поднос на полу.
Яблоко, катящееся по плитке.
Что, чёрт возьми, только что произошло?
Всё тело тряслось, будто в эпицентре землетрясения. Кейд опустил меня на ноги, развернул и прижал к холодной стене коридора. Мы были в укромном уголке за столовой. Слишком тихо. Слишком спокойно.
– Я не могу дышать, – выпалила я, хотя физически воздух проходил в лёгкие.
Каждый взгляд возвращал меня туда. Каждый вдох – будто ножи в груди.
– Посмотри на меня.
Его сердитые брови были искажены беспокойством.
– Ты в Святой Марии. Ты в безопасности.
– Я не в безопасности здесь!
Он сжал мою талию крепче:
– Ты думаешь, я позволю кому–то тебя тронуть?
Я замерла, чувствуя, как дрожь постепенно отступает. Где–то вдали звенел колокольчик, оповещая о начале урока. Реальность медленно возвращалась.
Кейд что–то пробормотал, убирая руки с моей талии, и паника внезапно усилилась – что должно было удивить меня, но не удивило.
– Он бросил тебя той ночью, – прошептал тихий голосок в глубине моего сознания.
Но мое сердце и тело были не в ладу. Я была выведена из равновесия абсолютно во всех смыслах. Я совершенно потеряла контроль перед всеми, кто уже составил обо мне мнение, которое теперь, после моей реакции на сорванный с руки рукав, подходило мне чертовски хорошо.
– Джорни. – хриплый голос Кейда поймал мой бешено блуждающий взгляд. Наши глаза встретились, и мое сердце болезненно ёкнуло в груди, когда я увидела золотистые искорки в его глазах. – Дыши.
– Я не могу, – выдавила я, чувствуя, как рассыпаюсь у него на глазах. Слабая. Слабая. Слабая. Мне отчаянно хотелось схватиться за него и почувствовать ту безопасность и тепло, что я знала прежде.
Я жаждала этого и почти ощущала вкус возмездия, которое последует за тем, чтобы снова искать его помощи, несмотря ни на что.
– Тогда позволь мне дать тебе воздух.
Глава 11
Кейд
Она. Она. Она.
Язык Джорни скользил по моему с греховной горячностью, пленяя и сводя с ума. Её поцелуй был грубым, а мой ответный – настырным, вытесняя все мысли из её головы и заменяя их чем–то куда более животным. Я прикусил её губу, пальцы впились в мягкие волосы, дергая за пряди, заставляя её открыться ещё больше.
Дверь открылась, и краем сознания я понял, что она уже вернулась из своего путешествия по памяти, твёрдо стоя на ногах, но мне было плевать. Наши губы не размыкались, смешивая эмоции, словно тысяча паззлов, рассыпанных по полу, пока я толкал её дальше по коридору, нащупывая ручку двери за её спиной. Петли скрипнули, когда я втолкнул её в комнату, погружённую в кромешную тьму. Мои чувства обострились до предела, мысли о жестоком прошлом и вине стирались, растворяясь в нас – в хорошем, в правильном, – а вокруг наши разгорячённые тела окружало шипение машин.
Котельная. В темноте было душно, и моя горячая кожа становилась ещё жарче. Пальцы проскользнули под школьную блузку Джорни, и в тот момент, когда я ощутил под ними её мягкую кожу, её тело содрогнулось, но уже не от паники, что терзала её секунды назад.
Необходимость. Это я нуждался в ней. Не наоборот.
Тихий стон вырвался из её губ, когда она отстранилась, вероятно, пытаясь разглядеть меня в темноте. Моя рука поползла выше, а я толкал её дальше от двери, подальше от любого возможного побега. Останься. Я снова вел себя эгоистично, вбивая себе в голову, что за эгоизмом последует раскаяние – и я, скорее всего, пожалею обо всём этом, когда всё закончится. И мне вспомнились те мерзкие угрозы, спрятанные под полкой в бельевом шкафу. Но, чёрт возьми, как же я скучал по ней.
Если бы я позволил своему сердцу приоткрыться – хоть на мгновение, с трепещущей грудью Джорни в моих руках и её мягким ароматом, всё ещё витающим вокруг, – я бы, наверное, заплакал от одной только мысли, что она снова со мной. Хотя бы на долю секунды.
– Ничто даже близко не сравнится с этим, – прошептал я над её жадными губами. Меня опьяняло то, что она не отталкивала меня, не рвалась к двери. С тех пор как она вернулась, между нами были лишь быстрые взгляды, полные отчаяния и гнева, её шаги, удаляющиеся от меня, и гневные следы на её безупречной коже – следы моих требований узнать, что же творится в этой красивой головке.
Я слышал только её прерывистое дыхание и гул машин. Чувствовал только, как кожа Джорни становилась всё горячее под моими пальцами. Шероховатые подушечки скользнули по самым нежным местам, и за полсекунды меня охватило желание.
– Кажется, я уже в порядке, – её шёпот не поколебал моей одержимости. Мы ещё не закончили.
– Ты всё ещё тяжело дышишь, Джорн, – мои зубы сомкнулись на её мочке уха, и я знал, что ей это нравится. Дрожь пробежала по мне от осознания, что она снова в моих руках. Джорни забыла, что я знаю все её слабые места, что когда–то её сердце покоилось в моих недостойных ладонях, а я заставлял её трепетать самыми грешными способами.
Её руки нашли мою талию, и я вспыхнул с головы до ног. Глаза уже немного привыкли к темноте, и тусклые красные огоньки лишь добавляли комнате дьявольской соблазнительности. Да будь мы сейчас в аду – я бы всё равно удерживал её здесь, как в своем логове.
Джорни, может, и не знала этого, может, не соглашалась, но она была моей.
– Так вот что это? Притязания?
Её пальцы вцепились в мой галстук, болтавшийся между нами. Я уперся рукой в трубу над её головой, заставляя её отступить ещё дальше – возможно, это был какой–то механизм, но мне было всё равно. Ладонь прижалась к холодному металлу, лишь бы не поддаться желанию притянуть её к себе.
– Притязания на что? – я сократил дистанцию. – Что тебе нужен я, чтобы успокоиться? Конечно.
Её лёгкий, саркастичный смешок ударил мне в лицо, а я втянул её сладкий запах, как гончая, идущая по следу. Глаза закрылись, когда она дёрнула меня за галстук ближе.
– Играем в то, что мы все те же, что восемь месяцев назад.
Ноздри дрогнули, а на губах расползлась хищная ухмылка. Я не смог сдержаться – провел языком по линии её губ, ненадолго углубившись внутрь, будто она сама меня позвала.
– Ты всё такая же на вкус.
– Может быть, – её шёпот обжёг меня. – Но внутри я уже не та, Кейд.
В темноте мои зрачки расширились. Я видел лишь её силуэт, подсвеченный алыми отблесками, придававшими её коже жаркий оттенок.
– Давай проверим.
Я резко опустил руки на её бёдра, и она вздрогнула, сильнее прижимаясь к трубе за спиной. Её юбка съехала вниз, обрывки ткани смешались с пронзительным воем ближайшего механизма. Я поглотил её вздох, когда мои ладони сжали её ягодицы, и я едва не погиб на месте – настолько знакомым, настолько правильным было это ощущение.
Я потерял себя без тебя. Я зацеловал её до беспамятства, вынимая душу и вкладывая обратно – даже если она отказывалась в этом признаться. Джорни не понимала моих мотивов, и я не мог даже представить, что творилось у неё в голове в ту ночь, когда я не пришёл, через что она прошла, когда её забрали, посчитав суицидницей. Я не винил её за холодность и ненависть – хотя бы внешнюю. Потому что сейчас она могла ненавидеть меня, но чёрт возьми, она так же отчаянно хотела меня.
– Раздвинь ноги, – потребовал я, отстраняясь, чтобы разглядеть её полуобнажённой перед собой.
Когда она замешкалась, я впился пальцами во внутреннюю сторону её бёдер, почти прорывая кожу ненасытной хваткой, и силой раздвинул её шире. Она прошептала что–то, её ладони вцепились в мои напряжённые плечи.
– Кейд...
Моё имя сорвалось с её влажных губ, и я жаждал припасть к ним, как к пиру во время чумы.
– Я так долго тебя не касался.
Тишина повисла между нами, а в груди разлилось жжение, будто раскалённое клеймо впилось в плоть.
– Я знаю, что не заслуживаю этого, – пробормотал я, продвигаясь выше по её ноге, чувствуя, как кровь приливает ко всем тем местам, где мне так нравилось её касаться. Если она не впустит меня сейчас, я сойду с ума.
– Давай притворимся. Ты всё ещё в панике, Джорни. Разве ты не чувствуешь, как бешено стучит твоё сердце? Я чую страх.
– Я не боюсь, – выдохнула она, бёдрами подаваясь навстречу, пока моя рука продвигалась к границе трусиков.
Я стиснул зубы, пытаясь сдержать порыв.
– Хорошо.
Я отодвинул ткань в сторону. Машины за спиной шипели громче, когда я провёл пальцем по её влажной щели, чувствуя, как она дрожит. Я усмехнулся, прижавшись губами к её рту.
– Похоже, ты не так уж изменилась. Я всё ещё знаю, что сводит тебя с ума.
Её пальцы впились в мои плечи, когда я скользнул ниже, чуть касаясь клитора, а затем проник внутрь кончиком пальца.
– М–м...
Её тело содрогнулось, когда я вошёл глубже, и перед глазами вспыхнули искры.
– Ты вся на взводе, – прошептал я, убирая руку с её бедра и прижимая ладонь к груди, которая вздымалась всё быстрее. Она отпустила моё плечо, когда я двинулся внутри, чувствуя, как её влага покрывает мои пальцы.
– Давно никого не было?
Чёрт, лучше не отвечай.
Её ладонь сомкнулась вокруг моего запястья, и я взглянул вниз, мечтая увидеть, как она теряет контроль. Она заставила мою руку двигаться быстрее, а я наклонился к её губам:
– Скажи, ты хоть раз вспоминала меня, пока тебя не было?
– Нет.
Её бёдра выгнулись в ответ, и я знал – это ложь.
– Не ври мне. – Моя рука обхватила её шею, и ее пульс бешено стучал у меня в ладони.
– С чего бы мне думать о том, кто оставил меня умирать? – Ее зубы впились в мою нижнюю губу так сильно, что я почувствовал медный привкус крови на языке. Я зарычал, запирая правду глубоко внутри. Если она уже боится того, что случилось, что, черт возьми, будет, если она узнает правду? Что угрозы приходили за месяцы до нападения? Я не заслуживаю ее.
– Я думал о тебе каждый чертов день, – признался я, выпуская слова из груди, хотя знал – они не смоют ни мою вину, ни ее чувство предательства. – Каждый поворот, каждая светлокожая девушка в толпе, каждый раз, когда я прикасался к себе. Ты, Джорни. Я думал о тебе каждый раз, даже когда это было больно.
Она отвернулась, и ее вздох прозвучал слаще любого стона. Я добавил палец, чувствуя, как натягивается каждая струна внутри меня. Так и хотелось развернуть ее, прижать руки к трубе над головой и трахнуть так сильно, чтобы она забыла, что я сделал. Но я не стал – потому что сейчас дело было в ней. Ее стенки сжимались вокруг моих пальцев, пока я расстегивал школьную блузку, скользя свободной рукой внутрь, к тому самому твердому соску, который, как я знал, там будет.
– Тебе нравится знать, что я думал о тебе, когда трогал себя? – Мой нос скользнул за ее ухо, а она подавила стон. Ее бедра двигались в такт моим пальцам, так медленно, что даже я начал терять контроль. – Я вспоминал твою идеальную киску, которая всегда отвечала на мои прикосновения.
– Кейд. – Джорни боролась с грязными разговорами, которые, я знал, она обожала. Моя скромная, нежная Джорни превращалась в чертенка, когда оставалась наедине со мной. Даже когда я впервые взял ее, лишив невинности эту хрупкую куколку, она впитывала каждую похабщину, которую я шептал ей на ухо. Джорни была цветком с шипами, которых никто не решался коснуться. Кроме меня.
– Тебе нравится, да? Знать, что я представлял твою упругую задницу, когда сжимал себя в душе? Что воображал, как трахаю твой жадный ротик?
– Прекрати, – выдохнула она, сжимаясь вокруг пальца, как удав.
– Как я могу, если знаю, как тебе это нравится?
И тогда ее тело затряслось в оргазме, а ее внутренности сжали мои пальцы так сильно, что мне пришлось кусать губу, чтобы не вонзить зубы в ее кожу. Она моя. Я никогда не перестану хотеть ее.
– Прими это, детка, – прошептал я, притягивая ее губы к своим. Ее поцелуй был яростным, и хоть он длился секунды, я знал – прошлое на мгновение исчезло. Она целовала меня как раньше, отдавая всю страсть. Она отдавала мне все, а я, черт возьми, позволил этому уйти.
Когда она отстранилась, я медленно вынул пальцы, не в силах отвлечься от того, как мой член пульсирует в брюках, умоляя о ее прикосновении. Я ненавидел себя за то, что пытался заткнуть память о ней другими девчонками в школе. Презирал. Но больше всего – за то, что даже с ними представлял ее.
– Я сломан с той ночи, – сказал я, стоя с опущенными руками, пока она поднимала юбку по дрожащим ногам, и теплый воздух прошелся между нами.
Она громка сглотнула, и я понял – момент безвозвратно утерян.
– Думаешь, только тебя покалечили? – Ледяной тон вернулся, мгновенно охлаждая мою горячую кровь. Я отступил, сжав кулаки, едва замечая, как её сладкая влага блестит на моём пальце. Так хотелось лизнуть, но сейчас это казалось неуместным. Все снова перевернулось – мы вернулись к нашей игре из ненависти и любви.
– Меня предал единственный человек, которому я доверяла, на меня напали, увезли из единственного места, где я когда–либо был счастлива, и бросили в психиатрическую лечебницу – Джорни шагнула вперёд, и при переходе красного индикатора в зелёный я наконец разглядел её лицо. Блеск глаз затягивал меня, как водоворот. Я тонул. Буквально чертовски тонул. – И даже не заставляй меня рассказывать, через что мне пришлось пройти, чтобы выбраться оттуда.
Она намеренно толкнула меня плечом, проходя мимо. Я развернулся, чтобы последовать за ней, не зная, что вообще можно сказать, чтобы склеить осколки между нами.
– Джорн…
Она резко обернулась в полуоткрытой двери, залив светом комнату, где мы только что потеряли всё. Сломанная, измученная девушка передо мной – будто нож в сердце. Щёки ещё пылали от только что пережитого оргазма, но глаза потухли, полные печали... и, возможно, страха.
Джорни была потеряна и сбита с толку. И я был виноват в этом наполовину.
– Джорни? Где ты?
Она резко отпрянула, и я едва успел перехватить дверь, прежде чем она захлопнулась за ней. Выйдя в коридор, я остановился за углом, увидев её с Джеммой.
– Я не понимаю, что это было. Со мной такого никогда не случалось.
– Это была паническая атака, – Джемма погладила её по рукам. Блузка Джорни оставалась расстёгнутой, а мой взгляд поймал Брентли, стоявшего сзади с Исайей. Он поднял брови, закатил глаза – ему было ясно, чем мы занимались последние десять минут.
Брентли не верил в любовь. Вряд ли когда–нибудь поверит. И я завидовал ему. Не найдя любви, можно избежать той всесокрушающей боли, когда теряешь её. Именно это я и чувствовал сейчас, глядя на сломанную девушку, которая когда–то сияла от счастья в нашем с ней маленьком мире.
Я скрестил руки на груди, когда из лестницы в общежитии появился Тобиас. Минуя сестру, он схватил Джорни за руки, осматривая, будто она ранена.
– Что случилось? Джемма написала, что тебя трясет. Это та девчонка, Обри?
Тобиас всё ещё осматривал её, а я стиснул зубы так, будто между ними был наждак. Обри? С этой сучкой я ещё разберусь.
– Не знаю. Кто–то дёрнул за рукав, и я сразу вспомнила, как Барри подкрадывался сзади...
Наша группа замерла между лестницей и коридором, ведущим к классам. Узкий проход уже заполняли студенты из столовой – делали вид, что не пялятся, но было очевидно: их распирало от любопытства к Бунтарям. Раньше наше элитарное братство ловило такие взгляды, как голодные волки, но сейчас, когда вокруг творилась настоящая херня, это лишь бесило.
– Господи, – пробормотал Тобиас, не прекращая осмотр.
В конце коридора застыла тень. Толпа редела, расходясь по классам – значит, и нам пора. От одной мысли, что Джорни уйдёт с Тобиасом, а я не увижу её до вечера, в висках застучало. Совпадение ли, что у нас нет общих уроков? Но адреналин в крови был не из–за этого. Фигура вдали заставила мои мышцы напрячься. Я не сводил с него глаз, пока его взгляд не переключился с Джорни и Тобиаса... на меня.
Чего уставился, Бэйн?
Бровь дёрнулась, когда я так резко затянул галстук, что чуть не перекрыл себе дыхание. Бэйн и не думал уходить. Его лицо оставалось каменным, но мне показалось, будто он моргнул.
– Почему у тебя шея красная? – Переведя взгляд с Бэйна, я опустил глаза на шею Джорни. Розовые пятна расходились по груди, поднимаясь к длинной красной полосе на шее. Я сунул свободную руку в карман – точно помнил, как провел пальцем по этой линии, скользнул ниже, под блузку...
– Ой, эм... – её голос дрогнул, теряя прежнюю уверенность. Я же сохранял ледяное спокойствие под взглядом Тобиаса.
– Ну конечно, ты не могла удержаться, да?
Сердце колотилось так, что, казалось, вырвется наружу. Я встретил его взгляд, пытаясь не усугублять ситуацию.
– Тобиас, – Джорни дёрнула его за рукав. Меня передёрнуло от желания оттащить её от него. Возьми себя в руки, чёрт возьми.
Моя собственническая натура хотела ударить его рукой, которая всё ещё пахла ею, по его грёбаной роже и заявить всем, что она моя, но я знал, что в этой школе происходит нечто большее, чем моя ревность к Тобиасу и его внезапная защита Джорни. Его не было здесь, когда на Джорни напали. Как бы ни бесила его близость с ней – он не представлял угрозы.
– Пошли в класс, – она потянула его за собой.
Я молча умолял её обернуться. Хоть раз. Увидеть в этих серых глазах хоть крупицу той Джорни. Но она упорно смотрела в сторону, уводя Тобиаса в противоположный конец коридора. Он же не сводил с меня глаз.
Что ж, у меня для тебя новость, угрюмый ублюдок из Ковена. Я не перестану её защищать, неважно, кто стоит у меня на пути.
